Текст книги "Стрелы Сехмет (СИ)"

Автор книги: Виктор Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

Почти четверть минуты я не знал, что делать и думать. Смотрел оторопело на своего соседа и ничего не понимал. Затем выплюнул таблетку в ладонь и бросил на пол.

– Это действительно «Граводиум»! – усмехнулся Хропотов. – Напрасно вы так. Я не собирался вас ни травить, ни опаивать.

– Что вы тут делаете⁈ – выдавил я, наконец.

– Обязательно расскажу. Когда взлетим, ладно?

– Вы следили за мной?

– Конечно.

– Давно?

– С тех пор, как вам сделали операцию. Это моя работа – приглядывать за тем, что представляет ценность.

– Хотите сказать, вы мой телохранитель? – я иронически усмехнулся, хотя ни капли веселья не чувствовал.

– Не совсем, – ответил Хропотов спокойно. – Скорее, куратор.

– Что вам нужно?

– Зачем вы летите в Сидней?

– Это моё дело. Я на больничном.

– Вы должны находиться в клинике.

– Я себя отлично чувствую. Нянька мне не нужна.

– Ну, разумеется. А помощь?

– В чём?

– Да бросьте! – усмехнулся Хропотов. – Я из контрразведки. Вы стали чьей-то марионеткой, лейтенант. Вас это устраивает?

– Нет.

– Поэтому вы и летите в Австралию, я прав? Можете не отвечать.

– Я думал, вы командуете ВС Московского округа.

– Официально – да. На самом деле, это прикрытие.

– Почему вы живы?

– Потому что меня не было в машине. Думаете, я бы уцелел, если бы в меня впилился грузовик?

– Едва ли. А как же водитель?

– Это была кукла. Просто марионетка на дистанционном управлении. Мы использует таких, чтобы вводить врага в заблуждение.

– Чем я заслужил ваше внимание?

– Мы поняли, что вами интересуется… некая сторона. Чтобы убедиться в своей правоте, послали вам голопанель. За вами следят, Адитумов, и эти люди решили, что мне есть, что вам сказать. Попытались убрать. Так нам стало ясно, что вами занялись. Простой приём, но всегда срабатывает! – разведчик коротко хохотнул.

– О ком вы говорите?

Хропотов явно имеет в виду людей, влезших в моё тело и взломавших мой мозг. Возможно, у него есть ответы на все мои вопросы. Или хотя бы на некоторые.

– О военных, разумеется. О клике Таросова. Разве вы ещё не поняли?

– Была мысль.

– Вы пропали некоторое время назад. Всего на сутки, в свой выходной. Что скажете об этом?

– Да, – признался я, понимая, что отпираться бесполезно, – Меня похищали. Не помню ничего, что с этим связано.

– Не знаете, что с вами делали? Кто? Где?

Я отрицательно покачал головой.

– Если бы знал…

– Так мы и поняли. Вы пытаетесь восстановить события, и я вам помогу.

– Почему?

– Потому что моя работа предотвращать… инциденты. И сейчас вы – часть одного из них. Ещё когда начались массовые заражения киборгов, мы поняли, что кто-то затеял большую игру. За вами следили, и после вашего исчезновения нам стало ясно, что это неспроста. Вы просто исчезли – а это не под силу Экзорцисту, уж извините. У вас иная подготовка.

– Согласен. Значит, вы не знаете, что со мной?

– Увы, нет. Но надеюсь, вы поможете мне разобраться.

– Я лечу в Австралию как раз для этого.

– Берёте меня в команду? – Хропотов улыбнулся одними губами.

– У меня есть выбор?

– Как всегда и у всех.

– Расскажите, что происходит. У вас же должны быть предположения.

– Всё дело в следующем году, – немного помолчав, ответил разведчик.

– А что с ним не так?

– Наступает год Чёрного дракона, как вы знаете.

– И что?

– Правление Мафусаилов подходит к концу. Эпоха перелома.

– Они останутся во главе страны, просто станут машинами. Не вижу ничего радикального в подобной перемене.

– Нет⁈ – Хропотов удивлённо поднял брови. – Совсем?

– Да к чему вы клоните⁈ – не выдержал я.

– Нами станут править машины, лейтенант! Не люди.

– А-а, вы об этом.

– Кажется, вы не придаётся этому значение?

– Я не разделяю паранойи тех, кто боится восстания компьютеров. По-моему, это из сферы фантастики.

– Я тоже. Мы стремимся к тому, чтобы сохранить Мафусаилов. Дракон имеет два значения, лейтенант: с одной стороны, это мудрость, а с другой – Сатана. Правление Мафусаилов означает первое, их падение – второе. Потому что военные неизбежно погрузят наш мир в хаос.

– Зачем им это?

– Они боятся, – Хропотов пожал плечами. – Я знаю это, потому что много их повидал, пока служил генералом ВВС.

– Чего? – спросил я. – Чего они боятся?

– Машин. Опасности, которую они могут нести. Того, что не сумеют с ней справится. Я их понимаю: такова их работа. Но нам не нужна диктатура. Мафусаилы должны остаться во главе страны. Вы согласны?

– Вполне. Я не знал, что существует возможность…

– Того, что этого не произойдёт? – закончил за меня Хропотов. – Дело не в голосовании. Закон о продлении правлении Мафусаилов, разумеется, примут. Если не случится чего-то непредвиденного.

– Например?

Разведчик пожал плечами.

– Мало ли. Знали бы, не суетились бы.

– Чем могут быть опасны Мафусаилы? Это просто смешно!

– Согласен. Куда бы ни было помещено сознание, оно функционирует независимо от того, органическая или кремниевая основа его поддерживает. Да и кого считать человеком? Велика ли разница между биороботом, то есть хомо сапиенсом, и киборгом? Об этом слишком долго спорили, так что я думаю, все доводы вам известны.

Я кивнул. Уж к параноикам, боящимся восстания ИскИнов, я точно не относился.

– Нельзя сравнить мышление человека и машины уже хотя бы потому, что даже внутри вида оно сильно рознится. Почему дегенерат имеет право называться человеком, а искусственный интеллект, сочинивший симфонию к пятидесятилетию основания Дворца искусств, нет? Да и нужно ли быть существу похожим на человека, чтобы обладать личностью? Является ли хомо сапиенс эталоном? Думаю, с этим можно поспорить. Вы согласны?

– Ещё как!

– У меня своя теория. Возможно, несколько сентиментальная. В основе, по-моему, лежит любовь.

– Вы серьёзно?

– Вполне. Что вас удивляет?

– То, что я слышу это от вас.

Хропотов кивнул.

– Понимаю. Но я действительно так считаю. Посудите сами: кто вам субъективно дороже – комнатная собачка или неизвестный вам человек на другом конце света? Существо, бывшее вашим другом в течение многих лет, но лишённое интеллекта, подобного вашему, или тот, кого вы никогда не встречали? Неужели вам он дороже только потому, что немного похож на вас? Тоже ходит на двух ногах, имеет пять пальцев, голую кожу и так далее?

– У меня нет собаки, – ответил я.

– Ах да, у вас рыбки, – улыбнулся Хропотов. – Кто будет их кормить, пока вас нет? Сосед? Любовница? Коллега? А если вас убьют? Извините за вопрос.

– Ничего. Я уверен, моих рыбок кто-нибудь приберёт.

– Какой-нибудь редкий вид?

– Что-то в этом роде.

– Знаете, когда я был маленьким, за мной ходил гувернёр. Он жив до сих пор, но работает уже в другом доме. Иногда я навещаю его. Его смерть была бы для меня не меньшим потрясением, чем гибель одного из родителей. К счастью, оба живы, – Хропотов торопливо перекрестился. – Спаси, Господи! Я это к тому, что мы сами наделяем объекты ценностью – в зависимости от того, насколько они важны для нас. Я думаю, если робот стал вам родным, он, без сомнения, имеет право на то, чтобы к нему относились как к личности и живому организму. Пусть он и сделан из металла или пластика, а не органики.

– Зачем вы мне всё это говорите? Похоже на пропаганду.

– Хочу убедить вас помочь мне.

– Разве я отказывался?

– Есть согласие и согласие. Мне нужно добровольное сотрудничество, основанное на доверии.

– Продолжайте.

– На мою машину напал военный киборг. Он управлял грузовиком. Конечно, официально его списали месяц назад, но я отлично знаю, что так часто делают, чтобы держать про запас камикадзе. Им подправляют мозги, превращая в зомби. Это незаконно, но обвинить-то некого. Авалон тоже уничтожен военными – в этом нет сомнений.

– Может, это дело рук османских террористов, – предположил я. – Некоторые группировки ещё функционируют. Например, «Чёрный ятаган» или «Воины султана».

– Вы не хуже меня знаете, что они ни при чём, – Хропотов улыбнулся одними губами, и его лицо стало похоже на маску театра кабуки. – Командование уничтожает свидетелей. Всех, кто имел к вам отношение. И список наверняка будет продолжен. Вас пытаются лишить шанса узнать, что с вами сделали, Адитумов! В Авалоне работало более семи тысяч человек. Все они исчезли. Может быть, убиты, но скорее всего, спрятаны на секретной военной базе, где их заставляют работать на армию, – Хропотов чуть подался вперёд. – От военных нечего ждать ничего, кроме хаоса и насилия. Они параноики и потому способны только разрушать. Мы же стремимся созидать. Пока военные охраняют порядок, они полезны, но едва переступают черту, как превращаются в демонов! – Хропотов подался вперёд, положив руки перед собой и сцепив их в замок. Голос у него стал ниже и приобрёл доверительные оттенки. – Я читал вашу биографию, лейтенант. Она прозрачна, как хрустальная книга. Не смейтесь, – добавил он, когда я ухмыльнулся. – Вы родились в интеллигентной семье. Ваш отец был физиком-энергетиком, а мать – дирижёром. Они воспитали в вас тягу к гармонии, порядку. Вы поступили в МГУ на юридический факультет, после окончания записались в армию, служили в спецназе, затем год – в Архангелах. Потом стали Экзорцистом. Почему? Для меня ответ очевиден. Весь ваш путь – это поиск порядка, борьба с хаосом. А что может быть хуже сбрендившего робота? Он олицетворяет шаткость современного мира, напичканного компьютерными технологиями, зависящего от них. Здесь безумие одного может обернуться безумием всех. Спятившие гувернёры и носильщики, полицейские и строители, искусственные интеллекты, управляющие боевыми кораблями и больницами! Вы боролись с этим, вонзая дешифраторы в заражённых вирусами киборгов. И то, с чем вы столкнулись сейчас, заставило вас принять охотничью стойку и втянуть воздух обеими ноздрями, верно? – Хропотов прищурился, но в его глазах не было даже намёка на весёлость.

Он оставался убийственно серьёзен. От этого мне сделалось не по себе. Словно я прикоснулся к чему-то липкому и холодному. Сколопендре. Пиявке.

– О чём вы, генерал?

– О вирусе, который порождает террористов. О вашем враге, лейтенант! Что вы знаете о нём?

Я смотрел на Хропотова, не зная, можно ли ему доверять на все сто.

– Вы слышали о программе-дешифраторе, которую пытается протащить Таросов? – спросил он. – Понимаете, что, если вирусом будут заражены записанные на носители разумы Мафусаилов, эта примочка вмиг их уничтожит, оставив Россию без правительства? А свято место, как известно, пусто не бывает. Как думаете, кто тут же постарается его занять? Правильно, Таросов! Так что решайтесь. Самое время.

Действительно, мне нужно было с кем-нибудь поговорить. Почему бы не излить душу этому разведчику?

– Азраил. Так его называют Одержимые. Они говорят, что он явился, чтобы стирать имена. У него тысячи глаз и языков, а с его ножа стекают три капли. Не знаю, что это означает – может, ничего.

– Азраил, – задумчиво произнёс Хропотов. – Ангел смерти, сеятель хаоса. Какое он имеет отношение к вам?

– Не знаю. Думал, вы мне скажете.

– Нам так и не удалось понять, что с вами сделали, лейтенант, – генерал покачал головой, глядя на свои руки.

– А вы пытались?

– О, да! Ваша соседка, Марина, – наш агент. Её приставили к вам после того, как вы подверглись операции. Когда мы заподозрили, что вас похитили, чтобы произвести некие… изменения, ей дали приказ соблазнить вас. Чтобы обследовать. Но вы оказались крепким орешком, Адитумов! – усмехнулся Хропотов. – Должно быть, виновата ваша тяга к порядку. Она почти месяц вас уламывала, но ничего не добилась. Пришлось воспользоваться нанороботами, чтобы совратить вас.

– Хотите сказать…?

– Да, уж извините, лейтенант. Если вас это успокоит, ночь любви с вами обошлась нашему отделу почти в четверть миллиона. Нанороботы, способные взломать ваше программное обеспечение и вызвать сексуальное желание, нынче стоят недёшево.

Я усмехнулся, не зная, что сказать.

– Кроме того, вы ведь получили девушку, – добавил Хропотов.

– Не надо меня утешать, генерал.

– Как скажете. Кстати, Марине тоже не удалось ничего обнаружить. Вы кажетесь чистым, понимаете?

Я кивнул. Ещё бы! Серёга меня уже просветил, царствие ему небесное.

– Как она меня проверяла?

– Всё с помощью тех же нанороботов. Они проникли из её организма в ваш во время полового контакта.

– Разве нельзя было поместить их в меня иначе? Я бы даже ничего не заметил, наверное.

– Одних только нанороботов для столь сложной диагностики недостаточно. Часть софта была записана в ДНК Марины, так что она выполняла функцию жёсткого диска. Словом, если бы не непосредственный телесный контакт, операция обошлась бы нам ещё дороже. Наш отдел небедный, но бюджет всё же ограничен, лейтенант. Мы и так потратили на вас слишком много и безо всякого толка.

Я прикинул, не спросить ли про Гурманова, но решил, что не стоит: если он работал не на контрразведку, то давать Хропотову лишние карты в руки мне ни к чему. Возможно, его имя и так всплывёт в разговоре.

– Что вы предлагаете? – спросил я. – По существу.

– Найти того, кто знает, что с вами сделали. Вы ведь ради этого летите в Австралию?

Я кивнул.

– На Авалоне для меня оставили сообщение.

– Кто?

– Какой-то учёный. Он не назвался. У него было очень мало времени, чтобы сделать запись, как я понял.

– Вы точно знаете, где ваш будущий информатор?

– Более или менее. Мне известно название деревни.

– Рядом с Сиднеем?

– В ста двадцати километрах.

Хропотов издал тихий свист.

– Придётся ехать на поезде.

– Я так и собирался.

– Что ж, часов через шесть будем на месте. Может, даже раньше. От станции далеко?

– Не знаю. Я там не был. Сориентируемся на местности.

– Ну да. И будем надеяться, что нас не опередили.

– Это невозможно. Информация есть только у меня.

– Очень на это надеюсь, – Хропотов сделал паузу. – Может, поделитесь? Скажете название деревни?

– Зачем?

– Чтобы не вышло, что все яйца в одной корзине.

– Боитесь, что меня кокнут?

– Всё может быть, – спокойно ответил Хропотов. – Хотелось бы подстраховаться. Надеюсь, вы меня понимаете. Мы должны знать о планах заговорщиков.

– Хорошо, – согласился я после небольшой паузы. Генерал, конечно, был прав. – Деревня называется Жесьен-Морди.

– А как зовут информатора?

– Этого я, извините, не скажу. Если со мной случится что-нибудь по дороге, сами его найдёте. Уверен, у вас получится.

Хропотов выглядел недовольным.

– Это может занять немало времени, – проговорил он.

– Ничем не могу помочь.

– Ладно, как знаете. Хотя мне этого не понять. Вы мне не доверяете?

– Пока что не на все сто.

Хропотов издал смешок.

– Почему бы вам меня просто не изолировать? – спросил я. – Это решило бы проблему. Если военные каким-то образом рассчитывают на то, что я буду им полезен, спрячьте меня от них.

– Нет гарантий, что заговорщики сделали ставку только на вас, Адитумов. Возможно, таких, как вы, несколько.

– Каких таких?

– Бомб замедленного действия.

– Ваши слова следует понимать так, что других вы не нашли?

– Нет, но это ничего значит.

– Разумеется. Знаете, я не понимаю одного: если вам известно, что за всем этим стоит Таросов, почему его не ликвидировать? Уверен, Мафусаилы одобрили бы такое решение проблемы.

– Это не так просто. Вы сами видели, что меня пытались убрать. И действовали молниеносно. Заговорщики не остановятся ни перед чем. На их стороне сила, понимаете? Армия. Солдаты, привыкшие выполнять приказы своих командиров. Даже Архангелы.

– Не может быть!

– Тем не менее, это так. Нам достоверно известно, что известный вам Реншин входит в число заговорщиков.

Вот этого я не ожидал! Если это правда, конечно.

– Что же вы намереваетесь им противопоставить?

– Сорвать планы. Сейчас это важнее всего. А там уже, когда распутаем весь клубок, будем действовать тихо и аккуратно.

– То есть, всё же устраните главных заговорщиков?

– Когда они не будут этого ожидать. Может, через полгода или год. Сейчас Таросов и остальные окружены надёжной охраной, они пугаются буквально каждого шороха, потому что знают, что ходят по краю. Но рано или поздно они потеряют бдительность. Когда решат, что никто их не подозревает.

– Как вы планируете их убрать? Сымитировать серию несчастных случаев?

Хропотов улыбнулся одними губами.

– Пусть это вас не беспокоит. Виновные будут наказаны, опасные личности изолированы, а гармония восстановлена. Это ведь главное, так?

– Вы говорите со мной так, будто я псих, повёрнутый на порядке.

– Простите, я просто хотел обозначить сферу общих интересов. Наметить точки соприкосновения, так сказать.

– Проехали, – я махнул рукой, сделав вид, что у нас полный ажур и взаимное понимание, хотя это скользкий тип явно при первой же возможности продаст меня с потрохами.

Так же, как и его хозяева. Я подозревал, что Мафусаилы лично контролируют операцию «Узнай, что не так с Амосом Адитумовым», так что едва ли моя безопасность имеет в данной заварушке хоть какое-то значение. Придётся самому позаботиться своей шкуре.

– Я читал ваше досье, лейтенант, – проговорил Хропотов. – У вас фобия, которую вы упорно скрываете. Но всё фиксируется, и мне известно, что вы проходили реабилитацию, пытаясь избавиться от неё.

– Что с того? – я не понял, зачем он завёл этот разговор.

– Отчего она у вас? Агрофобия не возникает случайно.

– Если вы такой всезнайка, почему не выяснили? – я хотел дать ему понять, что он не тот парень, который может с наскока лезть в мою личную жизнь.

– Это из-за смерти родителей, да? Они погибли в авиакатастрофе, – на лице Хропотова было написано участие, но всё это фальшь.

– Иного объяснения нет, – ответил я холодно и отвернулся.

– Вы чувствуете себя неполноценным из-за своего страха? Испытываете неуверенность?

– Нет, что-то не замечал такого. Просто не люблю летать.

Пора положить конец этому разговору, пока я кое-кому не врезал!

– Мы можем вас вылечить. Гарантированный результат. Стираем неприятные воспоминания, и вы выходите из клиники с чистым разумом. Сможете хоть в кругосветку на авиалайнере отправиться.

– Заманчиво, – кивнул я, беря наушники. – Я подумаю.

– Обязательно, – отозвался Хропотов, откидываясь в кресле.

Больше он не заговаривал со мной, и я смог насладиться музыкой. Наверное, отчасти разведчик был прав, и мною действительно движет стремление найти гармонию в безумном мире. Вот только сам Хропотов – часть хаоса и никогда не убедит меня в обратном.

Раздался звонок. Взглянув на экран, я увидел, что это Ветров. Значит, о моём побеге стало известно, и меня ищут. Помнится, Мила говорила, что командор желает иметь со мной серьёзный разговор. Возможно, когда-нибудь я всё ему объясню, но сейчас явно не время. Сбросив вызов, я отдался во власть симфонии Листа.

Глава 10

Самолёт сел на аэровокзале имени Кингсфорда Смита. Пока он катился по взлётной полосе, я отстегнул ремень и достал из шкафа над сиденьем сумку.

– Какие планы? – поинтересовался Хропотов.

– Хочу нанять водителя и отправиться в Жесьен-Морди.

– Не теряя времени? Я с вами. Но лучше взять машину в аренду.

Мы медленно прошли между сиденьями в потоке других пассажиров.

– Вы знаете дорогу?

– Воспользуемся навигатором.

– Не хотите, чтобы появился лишний свидетель?

– А зачем он нам? – хмыкнул разведчик.

– Тоже верно.

Через пять минут мы сошли по трапу и вслед за другими пассажирами направились к зданию аэровокзала.

– У вас тут должен кто-то быть, – сказал я. – Не один же вы приехали.

– Само собой, – кивнул Хропотов. – Нас поддержат, если что. Опасаетесь сюрпризов?

– Почему кто-нибудь из ваших коллег не может доставить нас на место?

– Всё должно выглядеть естественно. Кстати, как насчёт перекусить перед выездом?

– Я не против.

Пройдя через таможню, мы отправились в ближайшее кафе. Я заказал круассаны и чашку «эспрессо», а Хропотов – пирог с мясом и фруктовый чай.

Минут через двадцать мы вышли и поймали на улице белое с синими шашечками такси. Попросили отвезти нас в ближайший пункт аренды автомобилей. Машина тронулась, набрала скорость, и за окном начали мелькать виды Сиднея: небоскрёбы, виадуки, переплетения монорельсов и сплошные потоки автомобилей. В городе было полно лавок, многие из них рассчитаны на туристов. В витринах были выставлены наряды индейцев, лодки, копья, луки, вырезанные из дерева и вылепленные из глины маски. Большая часть из них была раскрашена белым, чёрным и коричневым. Всё это производилось в Сиднее или окрестностях, и аборигены не имели к подобной сувенирной продукции никакого отношения. Предметы туземного быта изготавливались в маленьких мастерских по рисункам, а многое вообще выдумывалось. Говорят, правда, что в глубине Австралии, в джунглях, ещё сохранились племена охотников за головами, но я думаю, это миф. Страшная сказочка для туристов.

Разглядываю Сидней, я размышлял о том, насколько он не похож на родную Москву. У австралийской столицы не было ничего общего с городом, к которому я привык. Кажется, что люди здесь приложили все усилия к тому, чтобы придать Сиднею вид курорта: пальмы, аллеи, парки, укромные садики, втиснутые между высотными домами, каналы с коваными решётками. Когда-то давным-давно человек боролся с природой, стараясь вытеснить её за пределы города, теперь же он занимается обратным – пытается уговорить её вернуться. Невольно мне вспомнилась Москва после дождя: блестящие лужи, промытые улицы и дома, обострившиеся контрасты и влажный, наполненный озоном воздух. И в то же время ощущение, будто ты идёшь по кишке гигантского разлагающегося монстра – особенно когда наступает вечер, и вдоль улиц зажигаются фонари, заливающие всё вокруг холодным белым светом.

– Знаете, что объединяет преступления, совершённые киборгами, которые были инфицированы «Азраилом»? – спросил вдруг Хропотов, глядя прямо перед собой.

Его виды Сиднея явно не интересовали.

– Убийства, – ответил я, не задумываясь.

– Верно. И террор. Жестокость, цинизм, презрение к человеческим жизням.

– И что?

– Это не характерно для машин. Сбрендивший искусственный разум может напасть на людей, но он не станет вести себя, как маньяк, или брать заложников. Это слишком по-человечески.

– Таков вирус, я полагаю.

Хропотов кивнул.

– Само собой. Но почему его создали таким?

– Чтобы внушить всем, что машины представляют опасность.

– Это очевидно.

– Тогда что вы хотите от меня услышать? – я почувствовал лёгкое раздражение из-за того, что разведчик ходил вокруг да около.

– Всё это уже было сотни раз, – ответил Хропотов. – Я имею в виду недоверие к искусственным интеллектам, страх, паранойю, попытки учинить геноцид машин, если можно так выразиться. Но киборги и роботы по-прежнему живут бок о бок с нами, верно? Они никуда не делись, и мамаши не торопятся выкинуть на помойку автоматических нянек своих детишек сразу после просмотра выпуска новостей, где передали об очередном заразившемся роботе. Военные не дураки. Зачем им тратить время впустую и заниматься тем, что ни к чему не приведёт?

– Значит, они рассчитывают на… результат, – проговорил я неуверенно.

Хропотов кивнул.

– Вот именно! Киборгам в массе ничего не грозит. И военные не так уж сильно боятся их, уж можете мне поверить. Страх – только оправдание заговора, а на самом деле никто не верит в восстание машин – всё это из области фантастики.

– Тогда что им нужно?

– Власть! Всем нужна именно она.

В такси повисла многозначительная пауза, и я понял, что мне предлагалось поразмыслить и самому прийти к правильному выводу.

Что ж, попробую. Власть принадлежит Мафусаилам, но они доживают свой век и в следующем году должны превратиться в искусственные разумы. Военные хотят встать во главе правления, значит, им нужно сместить Мафусаилов. «Азраил» делает киборгов опасными. Что, если он проникнет в системы Мафусаилов? Это едва ли возможно, но ведь достаточно посеять страх, чтобы комиссия проголосовала против продления срока правления Мафусаилов в виде искусственных интеллектов. Нужно дискредитировать киборгов, продемонстрировать их уязвимость перед вирусом. Но одно дело заразить официанта и совсем другое – Мафусаила. Тут нужно что-то посерьёзнее маньяка или группы террористов. Чтобы посеять панику, требуется инфицировать искусственный интеллект, сопоставимый с мозгом Мафусаила. Разум, управляющий космической станцией или больницей. А ещё лучше заразить «Азраилом» киборга, отвечающего за какое-нибудь оружие массового поражения. Вынудить его уничтожить пару кварталов или сбить несколько самолётов. Показать людям, что может случиться, если свихнутся разумы, от которых напрямую зависят их жизни.

Я попытался представить себе эту ситуацию. У законопроекта о продлении срока Мафусаилов практически не будет шансов. Люди не решатся подвергнуть себя подобной опасности. Старцы канут в Лету, а в качестве альтернативы правление возьмут на себя военные, объявив, что положение чрезвычайное и требует соответствующих мер. Я сжал кулаки. Мне в этом плане отводилась ключевая роль. Из-за того, что я благодаря новым имплантатам мог дешифровывать искусственные разумы самого высокого уровня. Меня хотят использовать как переносчика «Азраила»! Возможно, вирус уже во мне. Дремлет, не подающийся обнаружению, и ждёт, когда я вступлю в контакт с подходящим киборгом.

От подобных мыслей похолодела спина, и непроизвольно начали трястись руки. Я прижал их к коленям, надеясь, что Хропотов ничего не заметит.

Нужно рассуждать дальше.

Я могу подключиться к искусственному разуму только в одном случае – если он будет одержим. То есть уже инфицирован. Но тогда я как переносчик «Азраила» не нужен. Что-то не сходится. Что заставит меня влезть в чистый разум? А именно это от меня, судя по всему, и потребуется. Причём наверняка предусмотрены два варианта: я сделаю это, не подозревая о собственном предназначении, либо меня будут шантажировать. Поскольку я, вроде, разгадал чей-то план, остаётся последнее. Я попытался представить, что может вынудить меня осознанно пойти на поводу у заговорщиков. Оказалось, что повлиять на меня будет не так уж сложно. У меня есть друзья, есть собственная жизнь, с которой я не готов расстаться. Так что перспективы вырисовывались самые мрачные. В то же время от меня в данном случае мало что зависело. Если искусственный разум не будет инфицирован, Экзорциста к нему и близко не подпустят. Значит, нужно его сначала заразить каким-то другим вирусом, но тогда вся комбинация теряет смысл по очевидной причине: если его можно инфицировать в принципе, то запускать в систему надо сразу «Азраила». Таким образом, моя роль совершенно непонятна.

– Вы задумались, – проговорил Хропотов, бросив на меня любопытный взгляд.

– Разве вы не этого хотели?

Разведчик усмехнулся.

– И как результат?

– Думаю, военные хотят заразить какой-нибудь мощный компьютер «Азраилом» и тем самым дискредитировать законопроект о продлении правления Мафусаилов в виде искусственных интеллектов. Вы к этому выводу пытаетесь меня подтолкнуть?

Хропотов кивнул.

– Да, к нему. Такова наша версия происходящего. Но это не всё, разумеется.

– В смысле?

– Есть ещё программа-дешифратор, которую Таросов пытается протащить в Сеть. Забыли?

– И как она вписывается в план военных?

– Запасной вариант. На случай, если законники не испугаются и всё-таки примут закон о новой эре Мафусаилов.

– Тогда военные заразят искусственные разумы старцев «Азраилом», а программа-дешифратор их автоматически уничтожит?

– И будет объявлена диктатура, – кивнул Хропотов. – Для обеспечения безопасности страны в условиях отсутствия правительства.

– Но как они собираются заразить Мафусаилов?

Хропотов бросил на меня долгий взгляд сквозь тёмные очки.

– Вот это и надо выяснить, лейтенант!

Я не мог понять, какое место в плане Таросова отведено мне, хотя общая картина заговора более-менее вырисовывалась. Хаос или Космос. Разрушение или гармония. С кем вы, лейтенант Адитумов, с военными или с Мафусаилами? Я чувствовал, что этот вопрос повис в воздухе.

– Остановимся минут на пять? – предложил Хропотов, указывая на виднеющийся впереди общественный туалет с броской вывеской WC.

– Без проблем, – кивнул я.

Разведчик велел водителю притормозить и вылез из машины.

– Дождитесь меня, – проговорил он шутливо перед тем, как захлопнуть дверцу.

– Постараюсь, – отозвался я в тон ему.

Интересно, сколько на самом деле в округе агентов нашей разведки? Невольно я бросил взгляд в окно, хотя отлично понимал, что никого не увижу. За нами могли следить с расстояния нескольких километров. Тем более что у Хропотова наверняка есть как минимум маячок.

Со стороны океана дул небольшой ветер, раскачивавший разлапистые пальмы, ровными рядами высаженные вдоль дороги. В Австралии тепло, здесь нет даже намёка на зиму. Голубое небо без единого облачка расчерчивали вытянутые в нити косяки аистов.

Когда Хропотов вернулся, тёмные очки у него лежали в нагрудном кармане – должно быть, он снял их, пока справлял нужду.

– Не пойдёте? – спросил он, садясь.

– Нет.

– Тогда едем дальше.

Минут через десять мы добрались до фирмы, сдающей автомобили внаём, и отпустили такси. Хропотов не расплатился, из чего я сделал вывод, что водитель был его человеком. Это объясняло то, что генерал так свободно обсуждал при нём наши дела.

Мы арендовали тёмно-синий седан местного производства. Дешёвый, сделанный из стекловолокна и углепластика, он являлся популярной маркой не только в Австралии, но и далеко за её пределами. В основном потому, что достать к нему запчасти можно на каждом углу и буквально за гроши.

Наша видавшая виды колымага, хотя и недавно отремонтированная – судя по тому, как сверкал хром на нарочито старомодных бамперах – наверняка побывала в аварии, но я предпочитал думать, что это результат того, что хозяева фирмы заботятся о презентабельности товара.

Хропотов рассчитал маршрут и уселся за руль, а я занял место рядом с ним, и мы помчались через город, ориентируясь по навигатору. Через пару часов пересекли черту мегаполиса и, увеличив скорость, понеслись по шоссе, со всех сторон окружённые другими машинами.

– Надеюсь, тот, кого вы ищете, дома, – проговорил Хропотов. – Было бы обидно проделать такой путь и вернуться ни с чем.

– Да уж, – согласился я.

Мне не хотелось болтать попусту. На самом деле, чем ближе мы подъезжали к Жесьен-Морди, тем больше я сосредотачивался на предстоящих событиях. Во мне словно была пружина, и с каждым оставшимся позади километром она скручивалась всё сильнее. Наступил момент, когда я даже почувствовал что-то вроде боли. Это был знак, что нужно взять себя в руки и расслабиться. Я попытался успокоиться и дышать глубоко и ровно. Постепенно приступ прошёл, хотя я всё равно был как на иголках.

Примерно через час мы увидели впереди выруливающую на шоссе вереницу служебных машин: пожарные, скорая, полиция, спасатели. Включённые сирены выли на все лады, создавая дикую какофонию. На горизонте я заметил чёрное облако. Оно постепенно росло, и его сносило ветром на юг.