Текст книги "Системоведение: Теория. Методология. Практика."

Автор книги: Виктор Лёвин

Соавторы: Лёвин Гаврилович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Представленный выше материал подсказывает, что способы определения причинной связи, так или иначе, характеризуют гносеологическую ситуацию, условия исследования причинности. Методологически важно выделить следующие две основные сферы такого исследования. Первая касается эмпирического изучения причинности. Вторая – теоретического изучения. Эмпирическое определение причинности сводится к поиску средств непосредственного управления объектом, средств влияния на функционирование эмпирически данной материальной системы. Некоторые исследователи считают, что причина выделяется как то условие, которое поддается нашему контролю, на которое мы можем практически влиять.

Практическая определенность причинности возражений не вызывает. Однако практика обладает не только достоинством всеобщности, но и непосредственной действительности (В. И. Ленин). Применяя это положение к категориям, вырастающим из самой практики, правомерно говорить, что они выступают не только в качестве средств ориентации практики, но и как отражение действительности, и как способ обобщения самой практики.

Эмпирический подход к определению причины оправдан в основном тогда, когда изучаются единичные случаи причинной связи. Ситуация, однако, меняется, если ставится задача идентификации сложной причинности. Здесь требуется опора на теоретический фундамент (И. З. Налетов).

Использование теоретических методов определения причинности предполагает ряд упрощений, идеализаций действительных связей и взаимодействий. В частности, выделяется относительно изолированная система, которая фиксирует существенные связи изучаемой группы явлений и обеспечивает достаточно четкое разделение на внутренние и внешние условия, влияющие на изменения явлений.

На теоретическом уровне изучения причинности вырабатываются общие абстрактные представления, которые выполняют функцию экстраполяции знания о причинности от известного к неизвестному, к неизученной области. Они позволяют предсказать определенные следствия из совокупности возможных условий. Хорошим примером тому является разработка теории сопротивления материалов. В рамках этой общетехнической дисциплины разрабатываются абстрактные модели, которые учитывают причинные связи между нагрузкой на конструкцию и деформациями как следствиями этой нагрузки. Такие модели обеспечивают предсказание устойчивости, прочности заданной конструкции при различных условиях ее работы.

Однако под воздействием идей и принципов системного подхода происходит критическая оценка двух основных моментов традиционного понимания причинности:

1) однонаправленное линейное воздействие первичного явления на производное; 2) элементарность структуры причинения, когда она редуцируется к связи двух явлений как носителям причинного действия.

Характеризуя методологические основания системного подхода, обычно указывают, что здесь особое значение приобретает категория взаимосвязи, взаимодействия. Это верно. Но применение указанной категории для отражения специфики системных процессов требует, тем не менее, определенных уточнений логического и методологического плана.

О взаимодействии нередко говорят как о совокупности разнообразных связей явлений. Это понятие трактуют как сокращенное обозначение принципа: все связано со всем. Такая позиция приводит к пониманию системы как сложного, переплетенного разнообразия действий между ее элементами и подсистемами.

Исходя из подобного понимания, складывается подход, что в рамках универсального взаимодействия нет смысла говорить о производстве одного явления другим. Следствие столь же активно, сколь и вызывающее его действие. Указанная точка зрения предполагает, что изучая взаимодействия, исследователь будто бы с самого начала поставлен перед необходимостью отказа от разделения взаимодействий и отношений на первичные и вторичные, на производящие и производные [25].

Мне представляется, что такая позиция покоится на весьма абстрактном понимании взаимодействия, которое односторонне выражает детерминацию системного типа. Необходимо, конечно, учитывать наличие разносторонних детерминант в процессе функционирования и развития сложных систем. Однако неверно было бы сводить методологию системного исследования к возрождению старого принципа многофакторности.

Формирование методологического базиса системных исследований действительно связано с конкретизацией принципа взаимодействия. Но сложная система объединяет как действие главных детерминант, так и побочные действия. В этом отношении показательной является методология изучения общественных систем, реализованная в ряде работ известных исследователей.

В частности, сохраняет свое значение методология, в рамках которой учитывается ведущая роль способа производства в общественном развитии. Ряд теоретиков в качестве главных детерминант общественных преобразований называют развитие культуры, формирование системы ценностей, влияние религиозных идей и пр. [26].

Считаю важным добавить, что современные методы системного исследования конкретизируют принцип взаимодействия в разных аспектах. В частности, здесь важную роль играет требование рассматривать в качестве системы только такие явления и процессы, которые не изменяют характера воздействия на них окружающей среды. Это требование соответствует принципу однонаправленности причинно-следственных связей.

Применение принципа причинности в системных исследованиях оправдано также в рамках представления об открытой системе. Последнее учитывает, что взаимосвязь, взаимодействие явлений служит основой их существования. Вместе с тем оно указывает, что преобразования внутри системы, смена ее состояний производим от процессов переноса вещества, энергии, информации.

Я соглашаюсь с позицией, что причинный подход сохраняет свое значение в системных исследованиях. Однако это допустимо не потому, что во многих случаях внутрисистемные связи можно разложить на совокупность микропричинений между элементами системы. Ряд проблем, изучаемых современными научными дисциплинами, ориентированными на системный анализ сложных процессов, действительно предполагают рассмотрение мультипричинений, а также учет их интегративных эффектов. Например, плодотворной ветвью исследования механизмов мультипричинения является теория регулирования и управления. Тем не менее, при исследовании сложных систем на первый план выдвигается антиредукционистская установка, которая противоположна требованию разложения внутрисистемных связей на элементарные причинные ряды в форме односторонних линейных воздействий одного явления на другое.

Отражение особенностей системного причинения требует, на мой взгляд, применения дополнительного ряда категорий, которые не используются в традиционной трактовке причинности. Сегодня можно достаточно определенно говорить о том, что системное мышление рассматривает цепи причинения с помощью понятий структура, информация и др.

Ниже предпринимается попытка рассмотреть вопрос о возможности модификации категории причинности посредством учета структурных характеристик системы. По данному вопросу высказываются различные суждения. Выдвинута, например, точка зрения, согласно которой структурный подход и структурное объяснение являются дальнейшим развитием принципа причинности. Некоторые авторы полагают, что происходит перерастание причинности в категорию структуры (В. П. Петленко, Г. И. Царегородцев).

Анализ понятия «структура» я намерен провести в следующей главе монографии. Сейчас же в предварительном плане отмечу, что понятие структуры имеет значительную семантическую нагруженность. Структура характеризуется, например, как сеть устойчивых отношений между элементами системы. В других случаях структура рассматривается как устойчивый аспект преобразования и саморегулирования системы. Структура определяется также как функциональный порядок элементов или подсистем данной системы. В ряде работ указывается на относительную качественную индифферентность структуры. Это обстоятельство служит основанием для выделения идентичных структур на разнородных в качественном аспекте элементах. Нередко идут по пути обобщения определенных структур до уровня изоморфных законов, охватывающих функционирование разнокачественных систем. Этот способ описания систем является одним из основных в ряде вариантов общей теории систем (Берталанфи, Месарович).

На фоне такого разнообразия позиций возникает вопрос о том, какой из названных подходов является более общим и фундаментальным. Мне представляется убедительной точка зрения В.Ф. Сержантова, который говорил, что структурные законы выражают единство расчлененности и целостности объекта, законы, соотнесенные с объектом как системой. В то время как каузальные законы выражают по своей сути взаимные отношения явлений как единичных моментов бытия таких систем [27]. Такая позиция согласуется с тем фактом, что в рамках системного подхода элементно-субстратное исследование подчинено задачам изучения системно-целостной детерминации, основное направление которой состоит в определении системой своих элементов.

Современные системные исследования во многом черпают материал для разработки указанного аспекта причинности из биологии. В ней утверждается представление, что структурная дифференциация биологических объектов несет в себе огромную информацию, которая включается в механизм причинения. Опираясь на такое понимание, указанный подход дополняется трактовкой причинности в качестве специфического проявления упорядоченности и организованности систем. Одними из первых эту трактовку разработали М. Ф. Веденов и В. И. Кремянский, которые указывали, что организующие действия – важный аспект причинности для сложных ситуаций, например, в живой природе. Здесь они являются формообразовательными, связаны с информационными процессами [28].

Выявление структурных и организационных характеристик причинности ценно тем, что указывает на содержательные различия внутри единой категории причинения. Учет таких характеристик служит базой для преодоления абсолютизации физикалистской трактовки причинности. Вместе с тем открываются возможности для адекватного применения теории причинности к биологическим, психологическим, социальным явлениям, которые имеют сложную системную природу.

Интересный материал для разработки категории «причинность» в свете системных идей дает кибернетика. В ней сформулирован, например, важный вывод о том, что в сложных системах причинно-следственная зависимость не может рассматриваться по образцу однозначной функциональной зависимости. Показательна в этом плане работа автомата, описываемого моделью «логической сети». В таком автомате элементы находятся между собой в причинных взаимодействиях. Однако доказано, что нельзя однозначно соотнести прошлое состояние «логической сети» с ее данным состоянием, отделенным от прошлого всего несколькими «шагами переключений» элементов. Это обстоятельство служит одним из оснований применения в кибернетике принципа «черного ящика», связанного с отвлечением от деталей механизма, преобразующего «входы» системы в ее «выходы». Определимых простых функций перевода «входа» в «выход» кибернетика не исследует. Ее теоретический аппарат базируется на понятии перехода, которое фиксирует изменения состояний системы. Переход задается обычно начальными и конечными состояниями операндов данного множества. Такой способ описания предполагает отвлечение от изучения непосредственных цепей причинения. Однако он подразумевает действие оператора, некоторого фактора, служащего основанием изменения состояний операнда. По этому поводу я указывал в работе «Детерминизм и системность», что аппарат кибернетики учитывает действие причинности, но здесь для ее отражения применяются неклассические образы.

Кибернетический подход учитывает, что нельзя брать любую сумму обособленных причин как общую детерминанту преобразований сложной системы. Аппарат кибернетического исследования в качестве адекватной формы выражения причинно-обусловленных преобразований систем управления рассматривает принцип программы.

Методика применения этого принципа хорошо отработана в области имитационного моделирования с помощью ЭВМ. Здесь широко используются алгоритмические языки. С их помощью дается описание сложного поведения объекта и субъекта управления в рамках некоторой математизированной теории, что позволяет осуществлять процесс имитации, на основе дедуктивной строгости соответствующей теории.

Мне представляется, что переход к структурной точке зрения для объяснения динамических процессов является плодотворным, если структура берется как сеть взаимодействий, воплощенных в системной организации объектов. Наряду с понятием «взаимодействие» здесь равно употребимым выступает понятие «отношение». Идея отношений как обозначение сложного характера причинения широко применяется в анализе общественных процессов. Результатом такого применения стал, как я понимаю, не отказ от причинного изучения общественных явлений, но выявление сложных причинных механизмов воспроизводства социально-экономических, социокультурных, социотехнических структур, а также изучение недоступных прежним методам причинных оснований их изменения. Теперь важно осознать, что не отдельные причинные связи и не линейные цепи причин, но системное представление внутренних взаимодействий объекта дает наиболее плодотворную ориентацию для изучения динамики общественных отношений.

Структурный и причинностный подходы в некоторых моментах представляют собой различные аспекты исследования систем. Первый из них ориентирован на раскрытие по преимуществу устойчивых связей явлений, а второй – с генезисом, изменчивостью явлений. Но в широком контексте исследовательской деятельности применение системно-структурного подхода не отделено от изучения причинно-следственных связей. Вместе с тем, структурный и причинностный подходы не являются некими взаимодополнительными и обособленными друг от друга исследовательскими стратегиями. В свете сказанного выше, обособление структурного и причинностного подходов имеет весьма ограниченное значение. Оно правомерно только как определенная ступень в изучении многосторонних и развивающихся отношений системного целого.

Это обстоятельство правомерно отмечал К. Маркс. Он критиковал классическую политэкономию за то, что она не интересуется генетическим выведением различных форм, а сводит их посредством анализа к их единству, так как она исходит из них как из данных ей предпосылок. «Но анализ, – писал К. Маркс, – является необходимой предпосылкой генетической трактовки, понимания действительного процесса формообразования в его различных фазах» [29].

Развитие системных исследований в наше время должно идти в направлении соединения двух подходов: генезиса структур и структуры генезиса. Учет связи причинного и структурного подходов имеет важное методологическое значение для многих областей современной науки. Известны, например, попытки применить абстрактно-структурные методы для психометрического тестирования уровня умственного развития детей. Их недостаток состоит как раз в игнорировании причинно-генетических факторов развития ребенка. Они не учитывают неравномерность становления различных аспектов психики ребенка на разных возрастных этапах жизни. У аномальных детей эта неравномерность может значительно усиливаться. Так, при ранней глухоте затрудняется развитие речи, а также развитие словесной памяти и словесно-логического мышления. А это ведет к сдвигу уровня развития по возрастной шкале. В то же время структура сознания в целом не подвергается существенной перестройке, не вносит резкой дисгармонии в возрастную структуру личности. Глухой дошкольник по направленности личности остается дошкольником, а подросток – подростком.

Научная дефектология исходит из представления о сложной структуре дефекта в развитии ребенка, указывает на необходимость различения первичных и вторичных образований в этой структуре. Сложная картина аномального развития ребенка характеризуется разнообразием проявлений. Нередко при различных состояниях наблюдаются внешне сходные проявления. Так, при некоторых локальных поражениях центральной нервной системы у детей в младшем возрасте может возникнуть картина, по симптомам сходная с олигофренией.

Очевидно, что подобная ситуация требует глубокого комплексного исследования аномальных детей. В первую очередь важно найти причины, порождающие аномальное состояние, изучить зависимости одних проявлений от других, их взаимосвязи и взаимообусловленности. Важно также изучать аномальных детей в динамике, что требует длительного наблюдения за характером их развития [30].

Признание единства причинности и структурности может служить основанием адекватного применения системного подхода. В рамках этого единства структурный подход должен контролироваться и направляться причинно-субстанциальным подходом. Известны некоторые абстрактные модели структурного подхода. К их числу принадлежит концепция социальной стратификации и социальной мобильности в капиталистическом обществе. В этой концепции все движения индивидов и социальных групп по ярусам и отсекам структуры общества рассматриваются в качестве равноправных. Однако такая равноправность есть только видимость. Причинный подход к анализу этого общества, исследование его субстанциальных отношений, социально-экономической структуры убеждает, что в современном капиталистическом обществе действует направленный процесс классового расслоения населения.

Теперь рассмотрю еще один аспект категории «причинность», связанный с развитием системных исследований. Дело идет о введении в научный оборот понятия «системная причинность». Разработка указанного аспекта связана с тем, что существует обширный круг явлений, объяснение которых не может быть сведено к выявлению элементарных локальных связей, а требует учета взаимодействующих рядов, целостной сети взаимодействия явлений. Именно к исследованию таких ситуаций оправдано применение понятия «системная причинность». Сфера действия этого понятия охватывает информационные процессы, психические и социальные явления. Богатейший материал для его введения в область научного знания дает современная биология, экология, а также практическая деятельность по созданию больших систем.

Надо заметить, что о системной причинности, или о причине как системе, можно говорить в двух смыслах. Во-первых, – как об относительно устойчивой форме существования противоречий. Под таким углом зрения диалектическая логика изучает источники развития в любой области действительного мира.

Она определяет систему внутренних противоречий в качестве наиболее глубокой, коренной причины развития любых явлений и объектов. Во-вторых, в роли системной причинности выступает механизм регуляции, действующий в рамках функционально устойчивых целостных образований. Благодаря ему, целостная система способна формировать условия для непрерывной реализации своей главной функции – самосохранения в определенном диапазоне внешних воздействий. Одновременно она действует на свои элементы, осуществляя отбор их допустимых состояний.

В методологическом плане существенно, что понятие системной причинности охватывает диалектическое единство обратимых и необратимых, циклических и направленных процессов. В высокоразвитых сложных системах цикличность поддерживается с помощью обратной связи, механизм которой строится по принципу взаимного определения «входа» и «выхода» системы.

Эта связь включается в число общих условий, обеспечивающих целесообразное функционирование элементов сложной системы. В основе здесь лежит возможность ограничения степеней свободы во взаимодействиях элементов, а также принцип минимизации отклонений регулируемого параметра. В итоге складывается способ детерминации систем, в котором действие прямых причинных факторов опосредовано регуляцией, координацией, финальными связями и др. Такая детерминация включает производящее начало как составляющую функционирования системы в целом. Ее описание может строиться на применении концептуального аппарата и методов, которые непосредственно не выражают причинные отношения. Отмечу, например, сферу разработки функционального подхода в области проектирования технических автоматов. Здесь главное внимание уделяется передающему элементу системы, учитывается его представление в качестве оператора, который определяется через математические операции, позволяющие преобразовать функцию X (t) – вход в функцию У (t) – выход. Этот пример показывает, что методология системных исследований не укладывается в схемы традиционных представлений о детерминационных отношениях. В рамках системной проблематики не оправдывается представление об однозначном выведении наличных изменений систем из отдельных причинных факторов. Напротив, системный подход берет за основу широкий круг изменений целостной системы. Его методологический аппарат предполагает применение категорий причинности в ряду других категорий, отражающих взаимодействие и взаимосвязь явлений.

Очевидно, что системные методы не согласуются с некоторыми классическими способами причинного описания и объяснения. Однако они не противоречат общей идее причинности, поскольку базируются на изучении совокупных изменений системы как следствий преобразования ее организации в целом, фиксируют возможности экспериментального воздействия на системы и их элементы.

Раздел II. ОБЩЕНАУЧНЫЕ МЕТОДЫ В СИСТЕМНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ

2.1. Вероятность и вероятностный подход

Проблема формирования вероятностного подхода занимает центральное место в осмыслении процесса рандомизации научного познания. В этом ключе она рассматривается в книге автора «Вероятность как форма научного мышления». СПб.: Литео, 2016. Результаты исследования, проведенного в названной книге, используются в предлагаемом параграфе.

Здесь учитываются особенности новой методологической ситуации, отличительной чертой которой является разработка методов и моделей, способных отражать неоднозначный характер поведения сложных систем. В этом контексте возникает задача рассмотрения теоретических требований системного подхода в свете диалектики определенности и неопределенности. Длительное время наука опиралась на представление об однозначной жесткой связи между явлениями и их свойствами. Руководствуясь концепцией однозначных связей, классическая наука отстаивала тезис об определенности научного знания, о применении таких рациональных форм познания, которые отражают строгую необходимость, исключают случайность. Этому подходу соответствовал взгляд, что каждое явление суть неизбежное следствие «великих законов природы». И лишь не зная уз, связывающих их с системой мира в целом, приписывают такие явления случаю, либо конечным причинам, в зависимости от того, следуют они друг за другом без видимого порядка или с известной правильностью [1].

Эта концепция получила название «лапласовский детерминизм». Для нее характерна абсолютизация принципа системности, который сводился к представлению о предопределенности поведения системы. Концепция жесткого однозначного детерминизма признает, что данное состояние материальной системы заключает в виде возможности все ее последующие изменения. В то же время возможность рассматривается как потенциальная необходимость, которая обязательно должна реализоваться.

Вместе с тем, в рамках классической концепции неоднозначность и неопределенность событий и процессов характеризовались как понятия, не имеющие объективного содержания. По существу утверждался тезис о предопределенности мира в целом, о действии в мире некой единой закономерности однозначного типа. Отсюда проистекало методологическое требование о возможности найти такой круг определяющих факторов для любой материальной системы, который однозначно обуславливал бы некоторую группу событий, принадлежащих данной системе.

Согласно классическим представлениям, объяснение изменений объекта сводилось к построению модели жесткой системы с однозначной связью между ее элементами и состояниями.

Общий тип такой модели – простой автомат, действующий по жесткой программе.

Модели этого типа широко использовались и продолжают использоваться в классической механике, термодинамике, электродинамике. Они играют также заметную роль в современной кибернетике, выступая инструментом построения строгой однозначной теории. С их помощью обеспечивается осуществление столь важного для кибернетики процесса формализации.

Однако область применения классических детерминированных моделей в современной науке существенно ограничена. Сегодня изучаются, например, большие группы объектов, для описания и объяснения поведения которых применяется образ системы, способной оптимально адаптироваться к условиям окружающей среды. В таких системах может осуществляться перестройка элементов и структур. Они характеризуются неоднозначными реакциями на внешние воздействия. Их поведение описывается нечеткими алгоритмами.

Общие принципы разработки моделей нового класса строятся на учете взаимосвязи объектов, на анализе внешних отклонений в их поведении. Соответствующий научный аппарат включает в описание систем элементы неопределенности. Такие модели основаны на представлении о системе не как о совершенной детерминированной машине, но допускающей различные сбои, отказы, случайные влияния. Например, в кибернетике важную роль играет теория ошибок, основное положение которой состоит в том, что ошибка – это член статистического приближения к норме. Исходя из этого положения, кибернетика разрабатывает методы синтеза систем, способных эффективно функционировать при любом уровне возмущений.

Новый тип описания системы предполагает выявление типичной картины ее поведения, которое обусловлено как внутренним разнообразием системы, так и внешним разнообразием воздействий среды. Общей формой такого описания служат много– многозначные отношения. Их математическое выражение связано с реализацией идеи функции множества.

К числу этих функций относится вероятность, трактуемая на языке математики как функция, которой ставится в соответствие мера, ограниченная значениями 0 и 1 [2]. Математическая форма понятия вероятности служит способом выражения определенности процессов и явлений, моментом которой выступает неопределенность. Действительно, здесь вероятность рассматривается в соотношении со случайной величиной, значения которой могут изменяться непредсказуемым образом. Вместе с тем математика вводит строгие ограничения, связанные с вероятностной характеристикой случайной величины. Примером может служить применение закона больших чисел, который выполняется, если математическое ожидание случайной величины равно 0, а дисперсия имеет конечное значение. Применение вероятных моделей для описания процессов изменения в сложных системах показывает, что отражение их определенности достигается не на уровне связи отдельных событий, но на уровне вероятностей этих событий. Тем самым преодолеваются установки классического однозначного детерминизма. Однако изучение вероятностей выводит познание на новый уровень детерминистских представлений.

Обобщение рассматриваемой ситуации связано с разработкой понятия «вероятностная система». Содержание этого понятия является предметом повышенного внимания в современной философской литературе [3].

Применение понятия «вероятностная система» связано с серьезной перестройкой методологического знания. Такая перестройка основана на признании того обстоятельства, что вероятностное описание и объяснение становятся своеобразной методологической нормой научного мышления. Для закрепление этой нормы важно выделить соответствующие эталоны и конструктивные средства вероятностного знания, свести их к абстрактно-общим моделям. Исходным пунктом такой работы является установление соотношения между формулами однозначного и неоднозначного детерминизма. Однозначное обусловливание выражает тезис, что состояние системы в определенный момент времени однозначно детерминировано ее состоянием в какой-либо другой предшествующий момент. Неоднозначное обусловливание предполагает определение состояния системы через вычисление распределения вероятностей.

На обширном научном материале показана качественная несводимости друг к другу моделей однозначного и неоднозначного описания явлений. Вместе с тем, обнаружена возможность перехода от одного способа описания к другому по принципу соответствия. Признание такого соответствия основано на том, что модель вероятностного описания является более общей, чем модель однозначного описания, которая рассматривается как предельный случай неоднозначной модели [4].

Высказанные в науке предположения, что вероятностное описание системы не является полным и общим, не находят достаточно убедительных оснований. Я имею в виду работы, посвященные реинтерпретации квантовой механики, связанные с идеей «скрытых параметров» (Де Бройль, Бом, Вижье). Вопреки названным предположениям современные методы квантовой механики остаются принципиально вероятностными.

Отмечу, что обоснование вхождения идеи вероятности в контекст современной науки осуществляется по двум основным направлениям. Одно из них связано с обновлением современной научной картины мира. В рамках этого направления учитывается, что вероятностные процессы обнаруживают свое действие на всех уровнях движения материи. Они изучаются на уровне молекулярно-тепловых явлений. Хорошо изучена их фундаментальная роль в области квантовомеханического движения, в сфере передачи наследственных признаков. С вероятностной точки зрения рассматриваются закономерности эволюции видов и популяций, проявления экономических и социологических законов в общественной жизни.

Это направление реализуется вместе с разработкой представлений о структурной организации материи, о структурных переходах от одних уровней системы к другим, об относительно автономных уровнях детерминации, связь между характеристиками которых является неоднозначной, предполагает перекодирование информации.

Добавлю, что важным элементом современной научной картины мира является понимание вероятностных свойств объектов, как особой структурной характеристики систем, отличительной чертой которых является единство иррегулярности и регулярности, автономности и взаимозависимости, упорядоченности и неупорядоченности отношений между их элементами.

Общим итогом применения вероятностной концепции к исследованию различных форм движения материи является представление о сложном, диалектическом характере организации материальных систем, о гибких, подвижных связях между явлениями объективного мира, о единстве упорядоченности, определенности и неопределенности во взаимодействиях между ними.