Текст книги "Суд Линча (Очерк истории терроризма и нетерпимости в США)"

Автор книги: Виктор Петровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Разнообразие окружавших американского пионера условий вызывало необходимость разнообразной деятельности. Главным условием была земля, но, чтобы получить ее, необходимо было преодолеть немало препятствий. Основным препятствием была природа – грозный властелин всего континента, на котором предстояло совершить глубокую хозяйственную революцию. Сделать это можно было, лишь сломив дикое могущество первобытной стихии нечеловечески тяжелым, титаническим трудом. Хотя Запад не обещал никому легкой жизни, американский первостроитель-простолюдин предпочитал схватиться с суровой природой на честных условиях единоборства, в котором он мог бы наиболее широко применить свои недюжинные личные качества.

Отсюда повелась в американском народе, как писал А. Грамши, "традиция пионеров, то есть сильных личностей, в которых "трудолюбие по призванию" достигло наибольшей интенсивности и мощи, – людей, которые прямо, а не через посредство армии слуг и рабов вступали в энергичный контакт с природными силами, чтобы покорить и победоносно использовать их". Причем в Америке эта традиция стала, продолжает А. Грамши, "чертой, присущей не одному только рабочему классу, но представляла собой специфическую черту также и классов руководящих".

"Слившийся" с дикой природой колонист, помимо своих несравненно более обширных представлений о частной собственности, превосходил индейца еще и в том, что не обожествлял природу и не юлил перед ней приношениями. Коллектив индейцев был залогом существования каждого индивида. Индивидуальное существование было для него бессмыслицей. Напротив, в пионере, который нередко жил один в своей бревенчатой хижине и готов был поспорить с силами природы в одиночку, необычайно развились индивидуалистические качества.

* * *

Выдающаяся роль в деле хозяйственного освоения Запада принадлежит пионеру-фермеру. Обычно ему предшествовали три группы пионеров: трапперы – охотники за пушным зверем, скотоводы, золотоискатели. Но эта когорта пионеров лишь приспосабливалась к окружающей среде, а ее нужно было покорить, переделать, цивилизовать. Эту историческую задачу выполнили фермеры. Миллионы акров прерий были перевернуты фермерским плугом. Впоследствии их подвиги окружили романтическим ореолом, но в их жизни было мало романтики. Пожары или саранча нередко уничтожали их посевы. Приходилось переносить болезни, силой вытеснять индейские племена, справедливо видевшие в фермерах своих смертельных врагов.

Именно фермеры производили расчистку леса, строили первые грубо сколоченные жилища, прорубали первые тропы. Часто они не делали никаких попыток купить землю, а просто захватывали приглянувшийся участок. Труд, от которого трещала спина, превращал новые и новые земли в расчищенные площади, пока они не становились пригодными для земледелия и могли прокормить пионера с его семьей. Наконец, расчищенные площади начинали соперничать с лесными. По мере того как количество поселенцев увеличивалось, цены на культивированные участки росли. Чаще всего пионер был скваттером, то есть самовольным захватчиком земли. Он продавал произведенные им "улучшения", если же он владел своим участком на законных основаниях, он продавал всю ферму вместе с "улучшениями" и двигался дальше на запад, чтобы начать все с самого начала.

Их место занимали фермеры с некоторым капиталом, пришедшие из близлежащих фермерских районов. Они приходили с намерением обосноваться надолго. Они выкорчевывали пни, строили каркасные дома, окружали частоколом участки и занимались улучшением дорог. Их предшественники делали все собственными руками: потребности новых поселенцев вызывали необходимость в разделении труда. Поэтому вскоре здесь появлялись привлеченные новыми возможностями мельники, купцы, торговцы, скотобои, винокуры, учителя, юристы, владельцы газетных изданий. Так в центрах сельскохозяйственных поселений возникали сначала деревни, потом поселки и, наконец, небольшие города.

Фермер был основателем этой цивилизации.

На передовой полосе поселений складывался оригинальный национальный тип – американский. В этом характере не могли, конечно, не сохраниться определенные черты, унаследованные от европейского образа жизни. Он складывался также под влиянием постоянного наплыва идей из-за границы, пестрого многообразия перемешивающихся национальных типов, промышленной революции и роста классового сознания. Но, как пишет американский историк колонизации Р. А. Биллингтон, "ни один фактор не сыграл большей роли в деле "американизации" этих людей и их обычаев, чем систематическое воспроизведение цивилизации вдоль западного края по-: селений в течение трех столетий, потребовавшихся для освоения континента". Именно это имел в виду Фенимор Купер, сказавший, что "Европа богата воспоминаниями, а Америка чревата надеждой".

В значительной степени благодаря тому, что колонизация Северной Америки была стихийной, земледельческой, массовой, народной, она оказалась способной вытеснить ее прежних хозяев – индейцев. Сам американский фермер был совсем не похож на европейского крестьянина. Он неплохо обращался не только с плугом, но и с винтовкой; среди предметов его употребления, помимо обычной сельскохозяйственной утвари, были порох и пули. Он был един в трех лицах: труженик, мятежник и колонизатор.

Часто говорят, что нигде первобытные племена не защищались с таким упорством, как в Америке, и приписывают это их нравственной гордости, предпочитавшей смерть рабству. Поэтому-де американские аборигены были уничтожены и южанам-плантаторам пришлось приобретать африканских. Изучение истории колонизации в Америке помогает дать более правильный ответ на этот вопрос.

Европейцы колонизовали Азию, Африку, Австралию, Северную и Южную Америку. Но основательнее всего туземное население было уничтожено на территории Соединенных Штатов Америки в их настоящих границах. Народам Африканского континента, хотя они и понесли много людских жертв в эпоху колониального разбоя, все же удалось выжить в основной массе. Африка была ареной деятельности крупного капитала. Главными условиями этой деятельности были природные ресурсы континента, дешевая рабочая сила и обширные рынки сбыта.

В Северной Америке индейцы столкнулись с народной земледельческой колонизацией, с полчищами жадных до земли колонистов из Европы. Местные племена их нисколько не интересовали. Земля была главным условием существования как для колонистов, так и для индейцев. Вот почему борьба за землю была здесь бескомпромиссной и шла не на жизнь, а на смерть.

Янки считали индейцев существами низшего порядка и были убеждены, что континент должен по праву принадлежать им – энергичным и дерзким преобразователям природы. В действительности здесь имел место конфликт между общественными отношениями и производительными силами, Выступавший в виде противоречия между разными народами. К. Маркс и Ф. Энгельс указывали на возможность такого конфликта, когда "противоречие обнаруживается не в данных национальных рамках, а между данным национальным сознанием и практикой других наций…". Но что бы ни рисовало янки собственное воображение относительно их сущности, каждое столкновение с индейцами было в действительности драматическим поединком двух сильно расходящихся социальных систем, стихийной революцией без лозунгов, без знамен, без политических вождей и программ. Чтобы восторжествовала одна система, другая должна была неминуемо погибнуть. Так оно и случилось: первобытный способ производства был устранен, а те его носители, которым удалось выжить, – загнаны в глухие резервации.

Фермеры Запада требовали в самых решительных выражениях от конгресса принятия мер для защиты поселений, но на Востоке медлили и не торопились с посылкой военных подкреплений. Вот что пишет по данному поводу Джекобс: "Большинство членов конгресса было с атлантического побережья. Их настроения отличались консерватизмом. Их внимание было сосредоточено на проблемах, существовавших к востоку от Аллеган. Ведя удобный образ жизни, они не способны были представить себе муки, на которые обрекали их собратьев индейцы в долине Огайо и у Мексиканского залива. Их трудно было заставить выделить деньги на создание регулярной армии, которую можно было бы послать в глубь дикого континента и привести к покорности неутомимого врага, которого уже в течение долгого времени гнали из его собственных стоянок и поселений. Одни не были уверены в успехе подобной миссии, другие считали, что на такую армию нельзя было бы положиться, так как она могла стать в будущем орудием тирании, большинство же законодателей просто не имело достаточно широкого опыта: объем и разнообразие их новых обязанностей ошеломляли их. Меньше всего они могли думать о больших ассигнованиях в то время, когда Гамильтон прилагал все усилия к тому, чтобы сделать новорожденное государство платежеспособным и способным полностью оплатить: давно просроченные векселя".

К этому нужно добавить, что судьба колонистов вообще мало интересовала восточную буржуазию. Помимо того что восточная буржуазия пока сама переживала много трудностей, связанных с проблемой власти и организацией своего экономического господства, и все другие вопросы отходили для нее на второй план, она еще испытывала определенную неприязнь к западной вольнице и не только не могла, но и не хотела помогать фермерам в борьбе с индейцами. Положение изменилось, когда кончился "гамильтоновский период" и к власти пришли плантаторы в союзе с западным фермерством. Спустя сорок лет президенты Джексон, Гаррисон и Полк повели политику беспощадного истребления индейцев. А до того колонистам приходилось самостоятельно выполнять военные функции.

На передовой полосе поселений они много переняли из военного искусства и опыта индейцев. Вступая с ними в частые столкновения, они научились у противника тактике ведения боевых действий, разведке и патрулированию. Они переняли у них также умение прекрасно разбираться в лабиринте лесных чащ и ориентироваться в прериях.

Индейцы начинали атаку бесшумно, при последнем броске они издавали многоголосый и яростный боевой клич, от которого в жилах стыла кровь. Многие часы подряд они были способны лежать неподвижно, сливаясь с местностью. В умении маскироваться они достигали высшего искусства и применяли его, когда выслеживали противника. Изумительные следопыты, они неминуемо настигали свою жертву, если нападали на ее след. Чуть сдвинувшийся камень, сломанная щепка, помятый куст указывали им нужное направление. Постоянно живя на лоне природы, они могли покрывать с легкостью большие расстояния не только днем, но и ночью. Особое их преимущество состояло в том, что они совершали атаки ночью. Очень часто они были успешны благодаря своей неожиданности и потому, что осуществлялись небольшими, хорошо спаянными отрядами, возглавляемыми искусными воинами. Суровая школа борьбы с индейцами заставила поселенцев усвоить их тактику ведения войны.

За пятнадцать лет существования патриархальной цивилизации трапперов, "промышлявших зверя", к западу от реки Миссисипи с середины двадцатых до начала сороковых годов XIX столетия и подготовивших приход фермерской цивилизации, они успели усвоить очень много полезного для себя из военного опыта индейцев. Они дрались не хуже их. Умело применяясь к условиям местности, они могли совершать бесшумные атаки, пользуясь чащей лесов и скалами как естественными укрытиями. Стреляли они без промаха. Подобно индейцам, они заканчивали стычки рукопашным боем, пуская в ход ножи и томагавки. Этим оружием трапперы владели в совершенстве.

* * *

На американском Западе, главным образом на передовой полосе поселений, общественный процесс начинался с элементарных условий человеческой деятельности. Американский пионер вступал здесь в непосредственный, по выражению А. Грамши, «энергичный контакт» с природой. Ее суровая стихия и воинственный индеец не делали социальных различий между дерзко атаковавшей их пионерской ордой. Здесь от пионера прежде всего требовалось уметь делать все и не бояться титанической работы по превращению вековых дебрей в фундамент грядущей цивилизации и обладать при этом неиссякаемой изобретательностью, сизифовым упорством, мужеством, ловкостью и отвагой. Получить массовую популярность здесь мог лишь тот, кто наилучшим образом воплощал в себе эти достоинства. Понятно, не каждый отваживался оставить позади привычный уклад жизни, хотя и несладкой, и начать совершенно иное существование, полное опасностей, новизны и тяжелого труда. Перспектива стать свободным земледельцем увлекала лишь тех, кто не мог мириться с принудительной дисциплиной монотонного фабричного режима и чувствовал в себе силы, чтобы поспорить с открытой первобытной стихией.

Борьба с природой требовала невероятных усилий и жертв как нравственных, так и физических, зато они могли похвастаться тем, что работа, которую они выполняли в течение дня, оказалась бы непосильной для заурядной личности. Большая физическая сила пользовалась здесь уважением и была предметом гордости. Пусть в этой гордости было много наивного, зато каждый пионер считал себя не хуже иного джентльмена, если не во сто крат лучше. В этих условиях революционная фермерская демо-кратия Запада приобрела особый, неповторимый колорит. "То, что это была демократия неотесанная и подчас грубая, не находившая оправдания своим стремлениям в глазах критически настроенных и реалистически мыслящих людей, не уменьшало приверженности ее сторонников и не ослабляло их преданности ее идеалам", – отмечал историк американской литературы Л. В. Паррингтон.

Государство принимало слабое участие в освоении континента. Суровые условия фронтира заставляли колонистов полагаться на самих себя. На вездесущих правительственных чиновников, которых государство посылало после того, как новые территории уже были освоены колонистами, последние смотрели с тем непочтительным снисхождением, с каким закаленный в боях ветеран смотрит на безусого командира, не нюхавшего пороха. "Пограничная полоса породила единственную в истории расу наследственных мятежников", – говорит американский историк А. Саймонс.

В традиционном антагонизме государства и личности в Соединенных Штатах Америки следует видеть лишь внешнюю оболочку более существенного конфликта между фермерской системой хозяйства и системой крупнокапиталистической.

К. Маркс следующим образом вскрыл политэкономическое содержание этой особенности всех колонизаций: "На западе Европы… процесс первоначального накопления более или менее завершился. Капиталистический режим или прямо подчинил себе здесь все национальное производство, или, где отношения менее развиты, он, по меньшей мере косвенно, контролирует те продолжающие еще существовать наряду с ним и погибающие общественные слои, которые относятся к устаревшему способу производства…

Иначе обстоит дело в колониях. Капиталистический режим на каждом шагу наталкивается там на препятствия со стороны производителя, который, будучи сам владельцем условий своего труда, своим трудом обогащает самого себя, а не капиталиста. Противоречие этих двух диаметрально противоположных экономических систем проявляется здесь на практике в их борьбе".

В странах Западной Европы пролетариат был позвоночным столбом буржуазной демократии – она была, в конечном счете, его завоеванием. В Соединенных Штатах Америки демократия была завоевана в классовой борьбе мелкобуржуазного фермерства с крупной буржуазией. В этом, пожалуй, главное отличие американского типа буржуазной демократии от европейского.

Воинствующая фермерская демократия запада США была мелкобуржуазной диктатурой. Эта диктатура осуществляла свою власть через такие самочинные органы, как ассоциации по заявкам и суды Линча, о которых речь пойдет ниже.

ТИРАНИЯ БОЛЬШИНСТВА

Суд Линча в фермерском поясе

В эпоху, когда повсюду в Европе конкуренция спешила на смену вассалитету, устремившееся в Северную Америку европейское крестьянство рассчитывало найти там обетованную землю, где люди не были бы придавлены тяжкой плитой феодальной иерархии и не влачили бы полную превратностей жизнь наемного пролетария. Этот способ преодоления эксплуатации или, попросту говоря, бегство, был знаком европейским крестьянам очень давно, еще в эпоху феодальной раздробленности, когда в деревне стали появляться первые признаки разделения труда. Крестьяне, сумевшие освоить какое-нибудь ремесло, забирали с собой все материальные условия своего производства, то есть весь свой несложный инструмент, и бежали от сеньоров в города, ибо, как говорили тогда, «городской воздух делает человека свободным». Чтобы отстоять свое свободное существование от феодалов, горожане воздвигали вокруг городов стены и создавали собственные органы власти. Они объединялись в общины, которые управлялись выборными лицами, имели свой суд, финансы и войска. Города становились ростками новых отношений, утверждавших свободу и самостоятельность их хозяйственной деятельности. Городские общины были одновременно и самоуправляющимися, и вооруженными ассоциациями.

Безземельные крестьяне, отправляясь за Аллеганы, были уверены, что свободным делает человека воздух американского Запада. Ведь писал же Гектор Кревекер – американец французского происхождения, бывший дворянин, впоследствии превратившийся в фермера: "Когда европеец впервые прибывает в Америку, он кажется ограниченным в своих взглядах, в своих намерениях… но вдруг совершенно преображается. Стоит ему только глотнуть нашего воздуха, как он начинает строить новые планы жизни и пускаться в предприятия, о которых он и мыслить не посмел бы на старой родине".

Американские пионеры строили не города, а деревни – фермерские поселения, которые все вместе составляли, особенно на окраинной полосе, свободную, демократическую по духу, враждебно настроенную к восточной буржуазии фермерскую цивилизацию. У нее тоже были свои органы самоуправления – органы власти, выполнявшие не только хозяйственные, но и принудительные функции. Эта центробежная цивилизация вселяла беспокойство в души буржуа и их политических вождей на Востоке. Остановить массовое, целеустремленное перемещение людей, которое по своим масштабам может быть приравнено к эпохе великого переселения народов, они не могли.

В 1787 году, когда на заседаниях конституционного конвента обсуждался вопрос об избирательном праве для негров плантаторского Юга и свободных фермеров Запада, член Палаты представителей Джошуа Куинси из Массачусетса заявил:

"Давайте заглянем вперед и представим, что вдобавок к этой массе людей все население замиссисипского края будет представлено в обеих законодательных палатах и примется издавать законы, распоряжаться нашими правами и решать нашу судьбу. Сэр! Разве можно хоть на миг допустить мысль, что патриоты того времени примирятся с этим..? Нет! Они не будут такими идиотами…".

А в 1830 году, спустя два года после того, как "старый дуб" Эндрю Джексон – личность, которая в иное время и при иных обстоятельствах могла бы стать предводителем крестьянского восстания, – был избран президентом, представитель западной Виргинии заявил во время дебатов в законодательном собрании штата по вопросу о расширении избирательных прав: "Но, сэр! Не роста населения на Западе следует бояться этому джентльмену[2]2
  Имеется в виду представитель плантаторской восточной половины Виргинии в законодательном собрании.


[Закрыть], а силы, силы, которую придают этим переселенцам легкие ветры гор и уклад жизни на Западе. Они перерождаются, сэр. Они быстро становятся трудящимися политиками, а разница между разглагольствующим политиком и трудящимися огромна, сэр".

Этот насмешливый тон приобретает простонародную грубоватость в одной из петиций, в которой западные фермеры требовали от конгресса предоставить их территории статус штата: "Некоторые из наших сограждан, возможно, считают, что мы не умеем управлять нашими делами и блюсти наши интересы; но если мы и грубы и неотесанны, то все же немного требуется ума, чтобы удовлетворить наши нужды. И дурак ведь наденет на себя свою одежду лучше, чем это сделал бы для него мудрец".

Торговая и плантаторская буржуазия постаралась через пятнадцать лет после американской революции создать такой механизм государственного правления, который, как считает Г. Аптекер, "сильно затруднил для масс осуществление действительной политической власти". Укрепляя собственное политическое господство, буржуазия норовила нанести удар по вольнозахватному землевладению.

После войны за независимость конгрессу удалось все же склонить тринадцать штатов уступить свои права на западные земли конфедерации. Земли поступили в общественный фонд, и встал вопрос о том, какой должна быть земельная политика конфедерации. Джефферсон и другие предложили продавать западные земли по самым низким ценам или даже отдать их поселенцам задаром. Будущий президент США рассчитывал таким образом осуществить свои теории на американской почве, построив здесь некое подобие буколического государства – фермерскую Аркадию, в которой не было бы места дымным городам – рассадникам бунтующей черни.

Его политический противник Александр Гамильтон – мессия американской буржуазии – рассматривал массивы западных земель прежде всего как средство решения финансовых трудностей молодой республики, обремененной большим национальным долгом. Он планировал организовать прибыльную торговлю ими. Этот план ущемлял интересы безземельных поселенцев, так как конгресс постановил пустить свободные земли в продажу огромными участками в шестьсот сорок акров по два Доллара за акр. Эта политика, разумеется, была выгодна крупным спекулянтам землей, которые только и могли приобретать такие участки. С этих пор на Западе появляется фигура спекулянта – "пирата", как его называли фермеры. Между ними завязывается непрекращающаяся борьба.

В результате этой борьбы практическое осуществление аграрных законов потерпело неудачу. Переселенцам, естественно, они казались лишенными здравого смысла или, по крайней мере, странными, ибо как можно, рассуждали они, назначать цену на дикие, неосвоенные земли, покрытые зарослями. У них был собственный взгляд на права и обязанности перед государством. Они считали освоение континента патриотическим долгом "хорошего" американца и оседали на приглянувшихся им участках, проявляя удивительное пренебрежение ко всяким юридическим формальностям. Этим было положено начало скваттерству – самовольному захвату земли по принципу "черного передела".

Аграрные законы игнорировались. Впрочем, не только аграрные законы, но и права индейцев, закрепленные в специальных договорах с конфедерацией. Экспедиция полковника Гармера, отправленная, чтобы изгнать пионеров, столь неуважительно попиравших буржуазный закон и договор, оказалась не в состоянии справиться с миссией. На Западе установились другие законы и порядки. Как замечает американский историк Бенджамин Гиббард в своей "Истории аграрной политики в США", здесь проявил себя дух народного или скваттерского суверенитета.

Закон требовал платить за землю, а пионер считал, что если земля и обладала какой-либо стоимостью, то это была исключительно стоимость циклопического труда, вложенного в нее фермером. Единственный закон, который признавался здесь, был закон первоначального захвата.

"Собственники!.. – взрывается неистовый Ишмаэль Буш в "Пионерах" Фенимора Купера. – Я такой же полноправный собственник земли, на которой стою, как любой губернатор в Штатах!..Где есть такой закон или право, по которым один будет владеть участком, городом или, может быть, целым графством, а другой – выпрашивать из милости землю, чтобы вырыть себе могилу? Это противно природе… Воздух, вода и земля даны свободно в дар человеку, и никто не властен делить их по кусочкам. Человек должен пить и дышать, и ходить, а потому у каждого есть право на свою долю земли. Почему бы землемерам Штатов не расставить свои инструменты и не провести свои пограничные линии у нас над головой так же, как под ногами? Почему бы им не исписать свои пергаменты громкими словами в знак того, что землевладельцам, или, пожалуй, вернее сказать, воздуховла-дельцам, предоставляется по стольку-то саженей неба, с такой-то звездой в качестве межевого знака…".

В 1828 году комиссия конгресса по общественным землям высказалась за узаконение заимок (захватов), так как "бороться с поселением на общественных землях невозможно". В Айове в 1838 году жило от 20 до 30 тысяч колонистов, хотя земля еще не была пущена в продажу. Все это население было скваттерами. В 1841 году сенатор Линн из Миссури заявил: "Весь Миссури заселен был отважной предприимчивой бандой еще задолго до размежевания. Так было, так будет всегда".

Один из жителей Алабамы писал военному министру в 1830 году о положении на передовой полосе поселений: "Сэр, я беру на себя смелость информировать Вас о постоянном надругательстве над законами США и над мирными и почтенными гражданами в этом округе. В округе Кахаба имеется пять ценных участков общественных земель. С санкции президента эти участки назначены в продажу в четвертый понедельник мая, но эта земля уже густо заселена фермерами, в основном состоятельными, как и в любом другом районе Южной Алабамы. Граждане, занимающие эти земли, вместе с немногими другими устроили митинг и вынесли в письменной форме торжественную резолюцию о том, чтобы воспрепятствовать всем и каждому, кто захочет осмотреть землю до дня продажи. Они обязались осуществить это силой оружия. Они также решили, что выставят на аукционе своего покупщика от каждого участка, чтобы он выкупил землю, которую они намерены оставить за собой, в то время как остальная часть их компании, вооруженная ружьями и мушкетами, расположится перед дверьми земельной конторы и будет немедленно стрелять во всякого, кто назначит цену за какую-либо из тех земель, которые скваттеры считают своими.

Эта резолюция была приведена в исполнение, и множество людей, желавших приобрести фермы на этих землях, были встречены группами вооруженных людей, которые прогоняли их с участков, подлежащих продаже…

Фермеры решили, что, поскольку конгресс отказался дать им право преимущественной покупки по минимальной цене, они завоюют это право силой оружия".

Скваттерское движение выдвинуло оригинальные формы организованной борьбы с их классовыми противниками – земельными спекулянтами и правительственными чиновниками. Такими формами были ассоциации по заявкам и суды Линча. Трудно сказать, когда именно они появились, потому что в первоначальный период они действовали нелегально. И ассоциации, и суды Линча, порожденные свободным творчеством масс, были самочинными органами власти и мелкобуржуазного террора, орудиями борьбы за землю.

С обычной для колонистов склонностью к организации они создавали ассоциации, писали конституции, издавали постановления и избирали должностных лиц. Самая большая ответственность ложилась на секретаря, который вел регистрацию притязаний членов ассоциации на определенный участок земли.

Когда правительственные землемеры заканчивали межевание и объявлялась аукционная продажа земли, ассоциация посылала "покупщика", как правило, секретаря, действовавшего от имени всех членов. По мере того как аукционер называл участок, "покупщик" водил пальцем по списку и, если названный участок принадлежал члену ассоциации, объявлял о желании купить его, назначая минимальную цену за акр – в доллар с четвертью. Если кто-нибудь из заносчивых чужаков позволял себе назначать более высокую цену, это ему не сходило с рук. Его приговаривали судом Линча к наказанию плетьми, окунали в прорубь или обмазывали дегтем и вываливали в перьях.

Ассоциации по заявкам улаживали также спорные претензии своих членов. Каждый спор передавался на рассмотрение комитета ассоциации, который и принимал окончательное решение. Если один из участников спора возражал против решения комитета, он подвергался телесному наказанию. В иных случаях комитет принимал решение об уничтожении улучшений, произведенных на спорном участке лицом, отказавшимся подчиниться решению суда.

Ассоциации занимались регулированием и других, чисто местных проблем. Как правило, такие проблемы разрешались быстро и эффективно. К 1840 году на территории Айовы существовало около сотни подобных народных органов власти. Они вообще были широко распространены в новых западных штатах.

Фермерские ассоциации имели много общих черт, хотя в одних случаях фермеры в законодательном пылу составляли обширные, разработанные до деталей конституции, а в других – формулировалась только цель или принципы ассоциации.

Вот, например, какие правила и постановления были приняты при образовании одной ассоциации в Канзасе:

"…Мы договорились принять следующие правила и постановления, которые, как вехи, указывали бы нам дорогу через все лабиринты к сущей правде.

Во-первых, никто не может перейти межу, чтобы заявить претензии на участок, если при этом он или она вступят в конфликт с действительным поселенцем, в то время когда производится межевание. Никто не имеет также права на привилегии… за исключением случаев, когда возникает очевидная необходимость сохранить за ним или ею сельскохозяйственные постройки, возведенные на участке до межевания, но при этом участок с постройками не должен быть занят другим поселенцем.

Во-вторых, участок считается безусловно занятым, если на его территории построен дом или имеются иные признаки, необходимые для получения права на заявку.

В-третьих, заявка каждого члена настоящей ассоциации должна находиться под защитой ассоциации…

В-четвертых, члены ассоциации избирают путем тайного голосования девять присяжных, в обязанности которых входит объективное рассмотрение каждого случая, когда стороны не могут сами прийти к согласию…

В-десятых, мы должны изгонять любое лицо или лиц, вторгшихся на участок любого поселенца и устроившихся на этом участке, если можно – мирно, если необходимо – силой. К этому мы принуждены, чтобы обеспечить наши общие интересы и безопасность, чтобы бесчестные люди не могли лишить нас наших домов и ферм с помощью бесчестных средств".

В Айове скваттеры постановили в 1833 году, что поселенец не имеет права занимать участок, шириной более полутора миль вдоль реки или в прерии. В Висконсине поселенцам не разрешали занимать больше 40 акров "хорошего" леса. В графстве Дейн (Висконсин) одна ассоциация предусматривает меры наказания: "Решено, что, если кто-нибудь нарушит постановления этого собрания и права заимщика, обманув его справедливое ожидание, мы не замедлим наказать его с суровостью, которая обычна у поселенцев Запада".