Текст книги "Суд Линча (Очерк истории терроризма и нетерпимости в США)"

Автор книги: Виктор Петровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

"Из всех демагогов, когда-либо появлявшихся на политической арене Америки, Уэлч наиболее бесцветен, наиболее скрытен, наиболее уязвим, – пишет М. Шервин, автор специального исследования о движениях американских ультра. – И все же там, где он выступает со своими речами, происходит резкое размежевание людей на два враждебных лагеря".

Уэлч – "человек дела". "Одно из двух: или работать, или петь с русского голоса" – вот политическая "мудрость", которую он настойчиво внушает своим последователям. Считающий демократию "обманом", Уэлч построил организацию на началах военной дисциплины и наделил себя непререкаемой властью.

Излюбленная тактика бэрчистов – проникать в любую организацию для распространения своих взглядов. На церковных митингах, политических собраниях и публичных форумах фигура бэрчиста, дающего "достойную отповедь" предыдущему "прокоммунистическому" оратору, не редкость. Поскольку они давно уже махнули рукой на Вашингтон как на "прибежище предателей, деморализованных коммунистической пропагандой", каждая политическая акция федерального правительства, если она продиктована сколько-нибудь трезвыми соображениями, встречается ими в штыки. Они организовывают шумные кампании и митинги "по борьбе с предательским совещанием в верхах" или "с предателями, живущими на государственный счет", или "за привлечение к ответственности Эрла Уоррена" и т. д. Политические деятели и редакторы газет, считающие своим долгом выступать против экстремизма, часто находят среди своей корреспонденции письма бэрчистов, полные глупейших нравоучительных сентенций или угроз. Помимо писем бэрчисты используют телефонные разговоры, которые дают, по их убеждению, больший психологический эффект.

Политические деятели в Вашингтоне нередко получают так называемые "вразумляющие открытки" бэрчистов. В 1960 году государственный секретарь К. Гертер получил открытку следующего содержания: "Кастро – коммунист, Трухильо – антикоммунист. На чьей вы стороне?" Накануне планировавшегося парижского совещания в верхах президент Эйзенхауэр получил открытку с прямой угрозой: "Уважаемый президент Эйзенхауэр, если вы поедете, то лучше не возвращайтесь". "Одно из многих прискорбных обстоятельств в борьбе со злом, угрожающим нашей цивилизации, состоит в том, что быть слишком цивилизованным для нас равнозначно, поражению", – заявил Уэлч в ответ на возражения некоторых бэрчистов по поводу слишком угрожающего тона письма к президенту.

Каждый месяц члены "Общества Джона Бэрча" заполняют придуманные Уэлчем отчетные бланки, дающие представление о проделанной бэрчистом работе. Лидеры местных организаций отправляют их затем в штаб-квартиру Уэлча в Бельмонт (штат Северная Каролина). Уэлч любит подчеркивать, что он проводит много времени за изучением этих отчетов.

"Для какой-нибудь деятельной дамы из Вишиты (штат Канзас) или независимого фабриканта водопроводных труб из Северной Каролины "Общество Джона Бэрча" дает прекрасную возможность вносить ежедневно свой посильный вклад в дело борьбы с "коммунистами"", – пишет американский исследователь движения правых в США А. Уэстин.

Как и все прочие движения правого толка, бэрчисты выступают в роли "нравственных реформаторов", причем многие из рядовых бэрчистов искренне верят в полезное значение их деятельности. "Главная цель "Общества Джона Бэрча", о которой не стоит забывать его членам, – постоянно "учит" Уэлч, – состоит в том, чтобы всеми способами, как личным примером, так и наставлением, содействовать тому, чтобы вернуть нравственным ценностям их высший смысл как руководства для поведения отдельных людей и целых наций".

Участие в организации, где все придерживаются одинаковых взглядов и постоянно доказывают готовность постоять за них любой ценой, где все производят внешнее впечатление людей нравственно цельных и морально безупречных – впечатление очень выгодное на общем фоне упадка нравов, – наполняет жизнь многих американцев смыслом и значением. В организации, как им кажется, они обретают душевное равновесие, которого их лишило общество, похоронившее личную инициативу и независимый индивидуализм буржуа. Американские социологи М. Чеслер и Р. Шмук, наблюдавшие в декабре 1961 года деятельность одной из местных групп правых на Среднем Западе, пишут, что на собраниях члены группы ведут себя непринужденно, естественно, как правило, преисполнены самых дружеских чувств друг к другу. Они приятельски хлопают друг друга по плечу и обмениваются крепкими "мужскими" рукопожатиями при встрече, с живейшим интересом расспрашивают друг друга о делах.

Но поскольку этический идеал правых заимствован из предыдущей эпохи, их движение неизбежно ведет к лицемерному иезуитизму и террору. Суровая этическая самодисциплина пуританской общины была органической формой определенных общественных отношений. Чтобы следовать пуританским принципам в условиях современной Америки, нужно обладать не только исключительной ортодоксальностью, но и незаурядной решимостью, способностью противостоять соблазнам нового века. Поскольку такие личности встречаются всегда в виде исключения скорее, чем правила, личная неспособность рядового представителя правых к суровой самодисциплине из чисто идеальных побуждений подсознательно компенсируется перенесением предъявляемых к нему этических требований на инакомыслящих. Вся сумма энергии, необходимой для сознательного самоограничения, обрушивается на других, благодарящему достигается успокоительное чувство выполненного долга. В этом реакционный смысл терроризма и нетерпимости в Америке нынешнего столетия.

"Общество Джона Бэрча" пока еще не предпринимает широких террористических акций, для этого оно слишком немногочисленно и непопулярно. Многочисленные идеологические конфликты, в которые вступают его местные отделения, разбросанные в Южной Калифорнии, Техасе и на Среднем Западе, с учреждениями и лицами либерального направления, не завершаются поэтому террористическими расправами. Но поскольку отсутствует возможность преодолеть разрыв между идеалом и действительностью жестким волюнтаристическим действием, каждый конфликт превращается в крошечную провинциальную трагикомедию, персонажи которой делают страшные разбойничьи ужимки, но не производят должного эффекта.

Американский социолог А. Бройлз характеризует эти конфликты по 1) тону; 2) преследуемой их участниками цели; 3) характеру эволюции конфликта и 4) характеру его завершения.

1) Поскольку определенная группа правых видит в антагонистической группе, попирающей "святые этические ценности", людей, которые преследуют незаконные цели незаконными средствами, она считает себя вправе не брезговать никакими средствами для достижения собственных целей.

2) Из догматического характера идеологии правых вытекает крайняя нетерпимость к противной стороне. Считается, что цели противной стороны настолько несовместимы с целями правых, что нет решительно никакой надежды на соглашение Поэтому вся кампания преследует только пропагандистские цели.

3) Конфликт разражается, как только одна сторона разоблачает "подлинные" замыслы другой. Следует взаимный обмен крайне резкими выпадами, накал страстей возрастает с лавинообразной быстротой.

4) Неожиданно конфликт заканчивается на самой высокой ноте и к нему больше не возвращаются. Обе стороны отходят на исходные позиции, поздравляют себя с "победой" и готовятся к новой борьбе.

* * *

Правые отличаются феноменальным самомнением. Они ведут себя, как люди, открывшие абсолютную истину, и высокомерно презирают тех, кто неосмотрительно поднимает их на смех.

Воистину, они достигли той степени блаженства, о которой может только мечтать философ, одолеваемый вечными сомнениями, – на все "проклятые вопросы века" у них всегда наготове прямой и ясный ответ. Мировоззрение правых заключается в том, что земной шар, если не вся вселенная, кишит мириадами "коммунистов", плетущих бесконечные сети заговоров. Их мышление имеет поразительное сходство с мышлением первобытного человека, который, населив мир сонмами духов, любое явление природы объяснял их деятельностью, так что никакая загадка не могла поставить его в затруднительное положение.

Социальной опорой правых движений являются живые носители тех форм производства, которые отодвигаются капиталистическими корпорациями на задворки общества. Но у правых есть богатые покровители. "Почти аксиоматично то, что в Америке любое движение находит себе поддержку какого-нибудь миллионера, а создание эффективного пропагандистского аппарата требует не такого уж большого количества миллионеров", – пишет С. Липсет.

Банкирами правых являются, как правило, новые богачи – "выскочки", выдвинувшиеся в периоды хорошей конъюнктуры. "Новое богатство, – пишет С. Липсет, – в большинстве случаев стремится усвоить экстремистскую идеологию и крайне консервативные экономические доктрины. Так происходит потому, что тот, кто сам сделал свои деньги, не уверен, что сможет сохранить их, в отличие от тех, кто приобрел богатство по наследству".

В правых организациях принимают также весьма активное участие многие высшие офицеры. Технический прогресс ведет к тому, что в системе управления американскими вооруженными силами исчезает старый классический тип офицера, при выработке стратегических решений опирающегося на военный опыт. Электронно-вычислительные машины и строгий математический анализ, дающие возможность наиболее оптимального выбора, требуют новых людей, не обязательно имеющих военное образование. Солдафонская неповоротливость "медных касок" мешает им приспособиться к быстро меняющимся условиям современной жизни, они объявляют войну новизне и вливаются в шеренги правых.

* * *

Соединенные Штаты Америки – классическая страна противоречий. Одно из самых резких ее противоречий – это противоречие идеализма и рационализма в национальном характере американцев. Это противоречие является характерной чертой современных правых движений в США.

До сих пор мы не останавливались на рационализме янки, как на существенной черте его характера, а больше говорили о его идеалистических представлениях, об его исключительной приверженности идеям так называемого американизма. Но если бы мы ограничили себя только выяснением метафизических представлений янки, нам было бы все же непонятно, почему движения правых в США носят такой хронический характер. Чтобы объяснить происхождение американской мифологии, мы пользовались историческим материалом массовой колонизации на Североамериканском континенте. Для того же, чтобы объяснить своеобразие американского рационализма, следует сделать политэкономический анализ личности янки.

Янки представляют собой чистый продукт меновых отношений. "Как материализация всеобщего рабочего времени, – писал К. Маркс о свойствах товара, – он должен быть однородным и способным представлять только количественные различия". Полное и последовательное развитие меновых отношений в буржуазном обществе требует самым естественным образом такой же однородности и от человеческих личностей. В Европе этот метаморфоз личности, подобный метаморфозу товара, не имел места. Иное дело – Североамериканский континент.

Помимо того факта, что туда в свое время устремились более или менее сложившиеся буржуазные типы личности, они, как об этом уже говорилось, были носителями примитивной культуры и, следовательно, обладали большой способностью к качественному превращению. В этих исключительных условиях проявил себя закон развития, действующий, как правило, в органической природе. Согласно этому закону, все переходы на высшую ступень организации осуществляются низкоорганизованными представителями исходной группы. Человек, например, произошел не от совершенной человекообразной обезьяны, какую и сейчас можно увидеть в зоопарке, а от существовавшего в доисторические времена низкоорганизованного дриопитека.

Первобытная стихия, с которой пионеры вступали в конфликт, сыграла роль штамповальной машины, разбивавшей старые психофизические стереотипы, как негодные к обращению монеты, в то время как меновые отношения чеканили из полученного полуфабриката современные психофизические комплексы.

Благодаря особым условиям, в которых происходило развитие буржуазной личности в Соединенных Штатах Америки, янки является самым современным из всех существующих вариантов буржуазной личности и превосходит европейского буржуа не только величиной своих пороков, но и величиной достоинств.

Отличительная черта этой личности состоит в том, что в практической деятельности она ко всему подходит с рационалистической меркой.

Подобно тому как в процессе исторического развития огромное разнообразие потребительских вещей, каждая из которых носила на себе неповторимую печать индивидуальности ее творца, было в конце концов сведено к простейшей категории меновой стоимости как к общему знаменателю, так и огромное разнообразие социальных типов личности, каждая из которых носила неизгладимый отпечаток какой-то прошедшей эпохи, какой-то местности, какого-то племени, какой-то касты, какого-то вероисповедания, то есть весь исторический спектр типов личности от пещерного человека до блестящего аристократа феодальной эпохи. – все это было сведено в американских условиях к личности янки как к простейшей категории, обладающей абстрактной всеобщностью. В практической жизни янки и смотрят друг на друга как на меновые стоимости разной величины и об интересующем их человеке спрашивают без обиняков: "Сколько он стоит?" [6]6
  Тот же арифметический критерий мы видим в области гражданских отношений в Соединенных Штатах Америки, где господствует так называемый «стопроцентный американец» как всеобщий эталон. Эта шокирующая особенность американской жизни представляет собой вместе с тем высшую норму рационализма человеческих отношений, какая только возможна в буржуазном обществе. Ум янки не различает людей по признаку касты, культуры, социального престижа, унаследованных привилегий и т. д., как глаз дальтоника не различает цвета. Рядовой янки считает себя не хуже любого своего соотечественника, хотя бы и президента.


[Закрыть]

Точно так же любая разновидность труда в глазах янки не имеет особых индивидуальных отличий, его представление о нем являет высшую степень абстракции.

"Безразличие к определенному виду труда, – писал К. Маркс, – соответствует общественной форме, при которой индивидуумы с легкостью переходят от одного вида труда к другому и при которой какой-либо определенный вид труда является для них случайным и потому безразличным. Труд здесь, не только в категории, но и в действительности, стал средством создания богатства вообще и утратил свою специфическую связь с определенным индивидуумом. Такое состояние в наиболее развитом виде имеет место в самой современной из существующих форм буржуазного общества – в Соединенных Штатах".

В понятии "бизнес" для янки поглощаются все разновидности человеческих занятий: спекуляции биржевика, деятельность президента и импровизации артиста. С другой стороны, ему совершенно чужда европейская профессиональная кастовость, он не имеет ни малейшего понятия о так называемых "почетных" и "непочетных" видах труда. ("Равенство и равнозначность всех видов труда, поскольку они являются человеческим трудом вообще, – эта тайна выражения стоимости, – писал К. Маркс, – может быть расшифрована лишь тогда, когда идея человеческого равенства уже приобрела прочность народного предрассудка".)

Само американское буржуазное общество также представляет собой материальную абстракцию – чистое воплощение отвлеченного от всех случайностей и наслоений предыдущей истории итога прогрессивного развития, субстрат рационально упорядоченной общественной материи. Это – хаос всемирной истории, сведенный к высонеорганизованному экономичному механизму, складывающемуся из предельно простых элементов.

Этот-то рационализм янки и есть тот десяток нулей, который существенно отличает его от первобытного человека. Первобытный человек, пресмыкавшийся перед природой, должен был попасть в классовую среду, чтобы ощутить собственное с природой противоречие. Но это ощущение было крайне опосредствовано, оно сильно исказило его представление о действительном мире. В отличие от первобытного человека янки ощущает это противоречие непосредственным образом. Это проявляется в его совершенно осознанном и безостановочном стремлении к рационализации каждой мелочи в своей практической жизни. Рационализм янки – это существенная волевая деятельность современного типа.

Американцы – воинствующие новаторы, они чрезвычайно охочи до нововведений. Внутри буржуазного принципа они способны ставить самые смелые эксперименты, на которые, не решится буржуазная Европа. В этом один из секретов динамизма американской капиталистической системы.

Широко пользуясь возможностями науки как новой производительной силы, предприниматели и менеджеры в стремлении к максимальной эффективности производства, сулящей максимальную прибыль, энергично внедряют новые технические средства, приемы, формы и методы организации производства. При этом от производства решительно отстраняются люди, связанные со старым производственным процессом, если они перестают соответствовать новым требованиям. Поскольку все подчиняется требованию рационализма, привилегии, основанные на старых заслугах того или иного лица, родственные связи или положение в обществе – все это не имеет никакого значения для того, кто принимает решение об увольнении.

Жесткий рационализм в условиях американского общества служит источником глубокого недовольства для тех, кто не поспевает за быстролетящей колесницей технического прогресса. Они обращаются к старым лозунгам, чтобы своей злобной зависти к счастливым седокам придать видимость благородного негодования.

Как уже было сказано выше, политический порядок в США имеет свои "лунные фазы" – два разных лика, периодически сменяющих друг друга. Можно сказать, что американское государство – это государство-оборотень.

В Веймарской Германии, где была ослабленная проигранной войной буржуазия, непрочный политический порядок и глубокий идеологический раскол между противоположными классами, фашисты пришли к власти как ставленники финансовой олигархии, способные репрессиями и мифом о явном предначертании арийской расы ликвидировать опасную идеологическую брешь. Но в Соединенных Штатах Америки, где "стопроцентный американец" возводится в национальный эталон, где официальная государственная идеология и без того имеет мифологический стержень, фашисты в сущности ломятся в открытую дверь.

Наконец, в то время как рационализм в этой стране рассматривается как высший критерий правильности любого нововведения, программы правых пронизаны крайним иррационализмом. "Я хочу прожить жизнь не прекословя, но только не прекословя мудрости наших предков", – заявляет один из "интеллектуалов" американского экстремизма Бакли.

Неспособные понять настоящего, правые с бесцеремонной настойчивостью ортодоксов пытаются открыть священные склепы истории и населить мир легендарными мертвецами.

ЯНКИ И НЕГРЫ

Судьба мелкобуржуазного самовластия на Юге существенно отличается от судьбы родственного ей феномена в северной полосе колонизации.

История народного самочинства на Севере протекала при благоприятных обстоятельствах, что сыграло на известном этапе выдающуюся роль в буржуазном развитии американского общества. Хотя здесь также обнаружились пределы народного самоуправства буржуазной эпохи, вне которых оно лишилось прогрессивного смысла, все же оно проделало известную эволюцию, которой южная традиция самочинства не имела. На Юге народная колонизация вполне мирилась с крупным плантационным хозяйством – классовые противоречия были сильно затушеваны рабовладением.

Мелкобуржуазное самочинство северной полосы колонизации не нуждалось в маске и не боялось света солнечного дня – лишь в XX веке оно предпочитает вторую половину суток. Но Ку-клукс-клан с самого начала закутался в плащ и действовал под покровом ночи.

Ку-клукс-клан номер один

В 1850 году четверть из 1250 тысяч семей белых на Юге владела рабами и пять седьмых из этой четверти были мелкими рабовладельцами, каждый из которых владел менее чем десятью рабами. Цифры показывают, что социальные контрасты в среде бледнолицых южан были не менее резки, чем контраст белой и черной кожи. Годовой доход тысячи самых богатых плантаторов составлял 50 миллионов долларов, остальные 660 тысяч семей имели около 60 миллионов дохода. Расизм на этой части территории Соединенных Штатов Америки был единой религией, в лоне которой белая олигархия объединилась с мелкими рабовладельцами и даже с «белой сволочью», как окрестили «белых бедняков» Юга черные невольники.

К середине XIX столетия общий тип крупного плантатора совершенно утратил черты блестящего аристократа виргинской породы. После того как удивительный изобретатель Эли Уитни создал свою хлопкоочистительную машину и вдохнул в угасавший институт рабства мощные силы, сильно преобразовавшие Юг, ряды плантаторов стали быстро пополняться наиболее энергичными кандидатами из низов, пока господствующий класс не оказался перелицованным полностью и не поглотил старый тип плантатора-аристократа.

"Как правило, плантатор был преуспевающим бизнесменом, – пишет американский историк Батлер Симкинс. – Плантация являла собою прежде всего деловое предприятие… Не имеет никакого основания взгляд, что плантатор был наследником власти и престижа аристократических потомков Старого Света. Лишь немногие плантаторы в 1850 году были преемниками аристократии предыдущего века с прибрежной полосы Виргинии, Мериленда, Северной и Южной Каролины. В своей массе они были обязаны богатством только самим себе и нередко начинали как простые пионеры. Это была аристократия с прошлым йоменов и без геральдических знаков".

По величине невежества и удельной власти они походили на феодалов средневековья, но, чтобы обосновать свое право превосходства над черной расой, они должны были прибегать к наивным бутафорским приемам, рассчитывая придать своим имениям благородный облик. Нередко их "дворцы" при ближайшем рассмотрении оказывались обыкновенными постройками, с фальшивой колоннадой или аляповатыми украшениями, в которых торжествовали дурной вкус и нахальная претензия нувориша. Были и такие плантаторы, нередко очень богатые, которые предпочитали оставаться тем, чем они были, и вовсе ни на что не претендовали. Они жили в бревенчатых домах, постепенно зараставших бурьяном. Путешественники, посещавшие эти места, дивились отсутствию элементарных удобств в имениях, где там и сям без видимого порядка были разбросаны седла, плети, ружья, обувь, одежда, сельскохозяйственные орудия, а оконные стекла наполовину выбиты. Дневной рацион плантатора состоял из жареного мяса, кукурузных лепешек, кофе и воды из ручья, которую приносили ему рабыни. Этот класс белых богачей почти не имел культурных признаков, которые выделяли бы его из общего расового фона.

Класс йоменов – фермеров средней руки – отличался от северного фермерства тем, что проявлял мало заботы о надлежащем устройстве своего жилища и хозяйства. Дух прогресса и вечного развития здесь был распространен намного меньше, чем на Севере. Йомен читал мало, пил много, лексикон его был щедро уснащен крепкими словечками, он питал пристрастие к грубым развлечениям и считал себя лихим удальцом, если на полном скаку мог сорвать голову гусю, подвешенному за ноги к дереву.

Хозяйство йоменов не выдерживало конкуренции с крупными плантациями, сбыт продуктов на рынке доставлял им массу хлопот и разочарований, богатые рабовладельцы оттесняли их на плохие земли. Тем не менее все они, независимо от того, владели они рабами или нет, были сторонниками рабства. Незаселенных земель было сколько угодно, можно было найти плодородный участок и, воспользовавшись чьим-либо банкротством, кои были нередки в обжитых районах, попробовать сделаться хлопковым королем с сотней-другой рабов.

Самым многочисленным после рабов классом на Юге были "белые бедняки" – весьма своеобразное племя гордых люмпенов. Они нашли свободу в том, что добровольно отстранились от конкуренции – она требовала слишком тяжелого труда, который они презирали, как истинные аристократы. Они действительно обладали бог весть откуда появившимися у них аристократическими манерами и по части вежливости, такта и непринужденности в поведении определенно превосходили, как замечает Б. Симкинс, богатых плантаторов. У них была большая доля чувства юмора, весьма едкого, а те из них, что жили в горах, сочиняли замечательные баллады.

Во всех остальных отношениях это были настоящие пауперы. Большие семьи ютились в тесных хижинах с земляным полом, ветхой крышей и незастекленными окнами. Грубо сколоченный стол, несколько расшатанных стульев, грязная постель и прялка – такой был типичный интерьер их жилищ. В общем они находились на самом дне южного общества, почти по соседству с рабами. Рабы презирали их – "бедняки" были так нищи, что невольники не завидовали даже их свободе. Но за это-то "белые бедняки" платили им двойным презрением.

Ни один из трех перечисленных классов на Юге не мог быть союзником порабощенного народа. Наоборот, они сами в совокупности представляли собой более или менее прочный тройственный союз, который делал тщетной любую попытку к освобождению.

По замечанию американского историка Уолтера Уайта, "весь Юг… был гигантским казематом, узники которого были осуждены на пожизненный каторжный труд. Как любой другой каземат, он был исключительно хорошо охраняем. Милитаризм был господствующей чертой этого района, бросавшейся в глаза каждому приезжему". Каждый белый здесь был солдатом и носил оружие. Хорошо обученные отряды милиции, добровольные военные подразделения существовали повсюду, белое население было обязано нести патрульную службу, главная тяжесть которой падала на "белых бедняков".

Богатые плантаторы предпочитали платить легкие штрафы за отказ от несения патрульной службы. Но "белые бедняки" не могли себе этого позволить. Чреватая опасностями патрульная служба, ставшая к тому же исключительным уделом бедняков и своеобразным признаком их низкого социального положения, ставила "белых бедняков" в особые отношения к плантаторам. Во время гражданской войны они выступали против них вместе с северянами, они же и питали к неграм самую большую ненависть.

Поэтому, когда вспыхнула гражданская война, она сделалась для белых южан отечественной войной, и это обстоятельство, между прочим, было основной причиной того, что она приняла такой затяжной и упорный характер. И после того как северяне нанесли, наконец, южным плантаторам поражение и оккупировали Юг, война перенеслась в подполье, приняв форму куклуксклановского терроризма.

По дневниковой записи, сделанной Рандольфом Шот-веллом в тюрьме, куда он был посажен северянами за участие в Ку-клукс-клане, можно судить о господствовавших тогда среди многих южан настроениях, которые дали толчок Ку-клукс-клану.

"Ку-клукс-клан, – пишет этот богатый уроженец Северной Каролины, – был закономерным результатом деятельности юнионистских лиг и бюро по делам освобожденных негров и, следовательно, своим существованием обязан радикальным мероприятиям. Какие унижения, вымогательства, преследования и личные придирки пришлось терпеть южанам от полчищ авантюристов и шулеров, обосновавшихся на Юге при покровительстве бюро по делам освобожденных рабов и департамента государственных сборов. – об этом могут знать лишь те, кто имел несчастье перенести их.

В каждом городе и деревне был мелкий самодержец в мундире, его приказы были законом для всех, и его самодурства боялись больше, чем присутствия враждебных войск. Теперь кажутся смешными случаи, когда какой-нибудь воинственный герой гонялся с обнаженной шпагой за полуобезумевшим местным жителем по улицам мирного городка, чтобы срезать несколько ржавых конфедератских пуговиц с его костюма, или посылал вооруженный отряд арестовать почтенную даму потому, что кто-то видел ее маленьких девочек, играющих во дворе с чем-то напоминающим флаг мятежников. Тем не менее подобные подвиги были часты и во многих районах Юга вплоть до 1867 года".

Грозная террористическая организация Ку-клукс-клан в свою младенческую пору была не более чем юношеской забавой нескольких богатых и праздных молодых людей, недавно снявших офицерские мундиры и не знавших, как убить время. Наконец, в мае 1866 года они собрались в адвокатской конторе небольшого торгового городка Пуласки в штате Теннесси и организовали "куклос", что по-гречески значит "кружок". По ночам они собирались в потайных местах, надевали маски и развлекались, галопируя по улицам. Мертвенно бледные от лунного света призрачные фигуры таинственно стучали в окошки негритянских хижин и замогильным голосом сообщали трепещущим от суеверного ужаса неграм всякую чертовщину.

Идея безусых юнцов показалась плантаторам чрезвычайно интересной. В апреле 1867 года в Пуласки состоялся тайный учредительный конвент делегатов от Теннесси, Алабамы, Джорджии и прочих южных штатов. Решено было преобразовать Ку-клукс-клан, сделать из него массовую организацию. Делегаты приняли устав и избрали должностных лиц в местные органы. Главой, "великим магом" Ку-клукс-клана, получившего второе название – "невидимая империя", был избран Натан Форрест. Первый "великий маг империи" до войны был крупнейшим работорговцем, заработавшим на операциях с невольниками полсотни тысяч долларов. После поражения он, как никто другой, был полон решимости свести счеты с победителями и, сняв генеральский мундир, облачился в костюм рыцаря плаща и кинжала.

Империя была разделена на королевства, территориально совпадавшие с южными штатами и управляющиеся "великими драконами". "Великие титаны" возглавили доминионы, и "великие циклопы" – местные единицы – "пещеры". Среди прочих должностей были и такие титулы, как "великий монах", "великий писец", "великий казначей", "великий турок" и "великий страж".

Плантаторы, хорошо знакомые с характером негров, играли на их темных суевериях, рассчитывая посредством дьявольских инсценировок запугать их и отвадить от участия в реконструкции Юга. В селениях, где жили самые строптивые негры, неожиданно при свете луны вдруг появлялось гигантское пугало, монстр, страшилище, ужасный дьявол. Он совершал какие-то сверхъестественные действия – выпивал два-три ведра воды, чихал так, что из ноздрей вырывались громадные языки пламени. Предупредив жутким голосом негритянских вожаков о втором визите, если они не облагоразумятся, чудище исчезало так же неожиданно, как и появлялось. При этом вокруг разражался такой невообразимый адский шум, что негры бывали нередко совершенно убеждены, что видели страшного духа.

Очень эффектным был костюм куклуксклановца. Он состоял из длинного плаща с широкими, разлетающимися рукавами, шлема с отороченными красным прорезями для глаз, носа и рта и тремя рогами. Задрапировавшись в него, куклуксклановец становился неузнаваем. При этом он говорил "не своим" голосом и употреблял мистические выражения; его широкий кожаный пояс был увешан оружием – нож, револьвер, дубинка. Костюм обладал секретом – он снабжался мешком из кожи, служившим для одного из "коронных номеров" куклуксклановцев.