Текст книги "Путь голема (СИ)"

Автор книги: Виктор Мурич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– А как же всемогущие боги?

– Зло всегда сильней. Боги защищались до конца. Немало врагов не увидело рассвет. Но перевес был слишком явным. Несколько богов поняв, что смерть неминуема, успели скрыться в твоем мире.

– На Земле?

– Да, на ней. Приближенные бежали в горные леса севера, укрываясь от гнева императора. Наступила эпоха тьмы. Зло праздновало победу. Захватчики начали перестраивать мир под себя. На смену театру пришли другие зрелища. На сцене стали убивать, а не играть. Сам видел. Публичные казни начли привлекать все больше и больше зевак. Вывешенные на обозрение на городской стене отрубленные головы больше никого не пугали. Смерть стала обыденностью. Люди всего лишь глина и только высшие силы определяют, какими им быть. Поощряя затаенные в глубине душ людей пороки, зло изменило мир гораздо быстрее, чем боги. Лишь горстка приближенных и сплотившиеся вокруг них люди оставались верными прежним идеалам…

Дайла прервалась и закрыла глаза.

– Что? – наклонился я к ней.

– Время кончается, – помутневшие глаза посмотрели сквозь меня. – Раньше, чем я ожидала. Скоро придет боль.

Меня осенила догадка.

– Дайла, я в последнее время совершаю много невероятного. Побеждаю монстров, нахожу выход там где его нет… Я попробую исцелить тебя.

Девушка лишь криво ухмыльнулась.

Став рядом с ней на колени, закрываю глаза. Как же мне пробудить в себе ту силу, благодаря которой творятся все эти чудеса? Что мне нужно сказать или подумать, чтобы спасти ее?

– Мы суровы, но справедливы. Мы ценим жизнь! Но дарим смерть! – шепчу я слова как молитву. – Пусть затянутся раны. Пусть не покинет жизнь это тело…

– Я же говорила, ты не бог… А он не верил. Я была права.

– Я не знаю, как тебе помочь, – опустив голову на грудь, признаю собственное бессилие.

– Зато я знаю, как помочь тебе, – с усилием приподнялась на локтях девушка. Наши лица близки настолько, что я чувствую ее прерывистое дыхание. – Ты сможешь вернуться домой. Нечего тебе делать здесь. Один воин, пусть и великий не в силах изменить судьбу мира.

– Ты о чем?

– Я совсем забыла об этом… Нет не забыла просто не думала… Не думала что благодаря тебе пройдем так далеко. Слушай внимательно. Стражей всего три. Мы прошли двух. Они приходят лишь, когда их позовут. Иначе бродить тебе здесь до конца дней своих.

Ее лицо исказила гримаса боли. В уголках бледных губ показались капельки крови.

– Мало времени, – шепчет она, опускаясь на пол. – Так мало.

– Молчи, тебе вредно разговаривать. – Рукавом рубахи вытираю выступившую кровь. – Потерпи, может, обойдется.

Все тише и тише с каждым словом шепчет Дайла:

– Нет там ни выхода, ни входа. Нет там ни времени, ни пути. Нет там места никому кроме спящих. Небытие тех, кто потревожит спящих, грянет с небес стальным дождем. Поцелуй огня ждет тех, кто приручит бессмертную птицу. Покоривших огонь он сгложет изнутри. Увидев спящих скажи чего желаешь, и снизойдут они.

– Кто такие спящие, Дайла? – тормошу я тело, из которого утекает жизнь. – Где они спят?

– Прощай. Ты так похож на него… Жаль что это ты а не он меня провожает. Жаль, что умираю, так и не успев им отомстить за него, – уже почти беззвучно шевелятся ее губы. Стройное тело бьется в конвульсиях. – Ненавижу их! Они забрали его! Закон! Победи стра…

– Прощай. – Сдерживая слезы, я наклоняюсь и целую ее в окровавленные губы.

Возле того, что еще недавно было Тимохой, я поднимаю закопченный фламберг. Тяжелый, еще теплый, меч ложится на плечо.

Я начинаю свой путь.

– Эй, третий страж! – кричу я что есть сил. – Это я, Дмитрий. Я иду за тобой, чтобы увидеть спящих. Ты меня не остановишь.

Вытащив из заднего кармана джинсов флягу, делаю глоток. Для храбрости.

Обернувшись напоследок, вижу лишь колонны, кипящую под прозрачным полом лаву и клубящийся над ними туман. Ничто не напоминает о недавнем поединке.

–

Колонны, колонны, колонны.

Вокруг сплошные колонны и тишина. Кажется, что даже нет смысла куда-то идти. Здесь все и везде одинаково – колонны. В три обхвата толщиной они заливают зал мягким светом.

Фламберг уже успел натереть плечо. Все равно его не брошу. Оружие добавляет уверенности, а она мне сейчас очень кстати. А еще было бы очень кстати поесть, попить и поспать на чистой больничной койке с бережно перевязанными ожогами и ранами. Посмотреть какой-нибудь пустой сериал по телевизору, листнуть интересную книжонку, состроить глазки молоденькой медсестричке… просто так, чтобы улыбнулась в ответ.

Колонны, колонны, колонны.

Боль в душе становится все сильнее и сильнее. Скорбь от потери коллег, тоска по зеленым глазам усугубляются проснувшимся чувством вины. Я должен был что-то сделать, чтобы не допустить этого. А я даже девушке тронувшей мое сердце помочь не смог. Как жаль, что я не встретил ее раньше, там, дома. Все могло бы сложиться по-другому…

Дайла говорила, что их нужно позвать, иначе бродить мне здесь до скончания времен.

– Нет там ни выхода, ни входа. Нет там ни времени, ни пути. Нет там места никому кроме спящих. Небытие тех, кто потревожит спящих, грянет с небес стальным дождем. Поцелуй огня ждет тех, кто приручит бессмертную птицу. Покоривших огонь он сгложет изнутри. Увидев спящих скажи чего желаешь, и снизойдут они.

И ничего.

– Страж! – уже, наверное, в сотый раз кричу, не слыша своего голоса в мертвой тишине.

На этот раз в ответ раздается глухой рокот. Становясь громче и громче, он приобретает знакомый ритм.

– Раз. Раз. Раз два три. Левой, левой, – вторю я барабанам, вспомнив о бессмысленной строевой муштре на военке в универе. – Раз. Раз. Раз два три.

Мерзко голосящие волынки вплетаются в барабанный бой.

Подчиняясь ритму, сердце колотится, разгоняя по венам страх. От пронзительного воя волынок голову словно тисками сжало.

Чеканя шаг, на меня, движется армия воинов, облаченных в черную сталь. Глухо позвякивают о доспехи висящие на поясе мечи.

Плечо к плечу, нога в ногу. Как на параде.

– Сколько же вас? – бормочу, холодея от страха.

Нет границ у темной армии. Тысячи тысяч мечей в умелых руках против меня одного.

Боевой пыл во мне угас окончательно, выдавленный ужасом от надвигающейся лавины. И еще эти барабаны с волынками…

– Раз. Раз. Раз два три. Левой, левой. – Оказывается, я уже некоторое время повторяю это вслух.

Шаг за шагом крадется в мой мозг безумие.

Не выдержав натиска, хватаю меч подмышку и изо всех сил улепетываю куда подальше. Бегу туда, где не будет терзающего сердца ритма и зловещего стенания волынок. Туда где не слышно за спиной чеканного шага. Туда где будет тихо и спокойно. Где можно будет упасть и заснуть, забыв обо всем.

– Я хочу домой! – кричу, пытаясь заглушить музыку войны.

Раз за разом оглядываясь, замечаю, что как бы быстро я не бежал расстояние между нами не увеличивается. Наоборот, с каждой минутой враг все ближе и ближе. Я уже могу рассмотреть, как пристально смотрят сквозь прорези в шлемах красные глаза, изучая жертву.

– Не надо! – Я готов рухнуть на колени и молить пощады.

Я жить хочу.

Не хочу сдохнуть в этом проклятом месте, не имеющем ни выхода, ни входа.

На вершине холма рядом со мной стоит воин в золотых доспехах. Две луны безразлично смотрят на временных победителей. Подножие холма устлано ковром из трупов оборотней. Авангард сил тьмы. Густой снег потихоньку прячет под белым ковром следы недавнего боя. Скатываются тягучие красные капли с прозрачных лезвий мечей, рисуя причудливый узор на белом холсте. Со стороны леса показалась еще одна волна нападающих. Завывая в предвкушении крови, длинными прыжками мчатся сотни оборотней. На бегу, они выстраиваются полумесяцем, намереваясь обойти с флангов. На опушке маячат силуэты карателей. Их становится все больше и больше. Сверкают в лунном свете кожистые крылья над головой. Со свистом рассекают воздух стаи зверов, готовясь в удобный момент напасть сверху.

– Мы добры, но не прощаем зла! – толкают наши руки вперед стену огня.

Всепожирающее пламя вихрем проносится до самого леса, оставляя за собой лишь бесформенные кучи пепла. Земля застонала от боли. Участившийся снег присыпает ожоги на ее теле. Две луны прячутся в облаках, не желая видеть, что будет дальше…

Теперь я знаю что делать. Это повторяется уже не раз. Сначала с железной птицей потом с огненным монстром.

– Мы добры, но не прощаем зла! – Выплескиваю из себя рвущуюся на волю огненную мощь.

Огненная волна, облизывая колонны, накрывает темное войско.

– Все, капец вам! – облегченно опираюсь на меч. Словно камень с души упал. Я победил. В очередной раз.

– Горите в аду… Нет! Что за черт?

Волна пламени покатилась дальше, оставив неприятеля невредимым. Не сбавляя шаг черные ряды все ближе. С шелестом покинули ножны тысячи мечей. Барабаны все громче, а волынки наглее.

Я снова готов броситься наутек, спасая жизнь, но что-то заставляет меня остаться на месте. В конце концов, сколько можно бежать. Все равно дальше смерти не убежишь. Конец придет рано или поздно. Так пусть он будет достойным.

Скрипя зубами, поднимаю фламберг, и начинаю последний путь навстречу врагу.

– Дайла, Тимоха, Лиля, Прыщ. Я иду к вам, – шепчу, ускоряя шаг. – Мне не будет стыдно…

Густым частоколом взлетели вверх мечи.

Нас разделяют считанные шаги.

– Я не прощаю зла! – кричу во весь голос и перехожу на бег.

Враг на расстоянии удара.

Раскрутив над головой тяжелый фламберг, опускаю его на ближайший шлем. Я вложил в удар всю силу, которая у меня осталась… и, потеряв равновесие, упал.

Многотысячная армия медленно тает в воздухе, оставляя меня в одиночестве.

– Какой же я идиот, – хохочу, отбросив ненужное оружие в сторону. – Иллюзия. Это была всего лишь иллюзия. Я сражался с призраками.

Победи страх – вот, что пыталась сказать перед смертью Дайла. Не стража, как я раньше думал, а страх. Я боролся не с армией врага. Я боролся со своим страхом. Покоривших огонь он сгложет изнутри.

Обессилено опустившись на пол, утыкаюсь головой в колени. Слезы катятся сами по себе. После них на обожженном закопченном лице остаются чистые дорожки.

Я прошел.

Я победил трех стражей.

Мое желание исполнят.

Теперь осталось еще чуть-чуть, и я дома. Я уже предвкушаю, как опустошу холодильник. Выпью бутылку холодного пива, а потом меня ждет диван и спокойный сон. Я забуду про весь этот кошмар. Начну новую жизнь. В конце концов, свет клином не сошелся на нашей фирме. Найду интересную работу. Обязательно познакомлюсь с хорошенькой девчонкой. Пусть ее глаза будут серые… нет, голубые… нет… Да черт возьми какие угодно, только не зеленые. И чтобы в их отражении даже не мелькало тени минувших событий. И самое главное, постараюсь как можно скорее забыть о тех, кто остался здесь. Словно их никогда и не было. И все будет в шоколаде. Время лечит любые раны. Вылечит и мои.

– Ну что ж, пора домой, – говорю, потирая руки. Осталось лишь сказать волшебные слова. – Увидев спящих скажи чего желаешь, и снизойдут они. Поехали!

–

Шумно накатываются на каменистый берег крутые волны. Бескрайний океан на горизонте сливается с угрюмыми облаками. Холодный ветер бросает в лицо соленые брызги. Умирающее солнце отдает изможденной земле последние капли тепла. Под ногами стелется жухлая немощная трава. Покрученные деревья жадно впиваются побелевшими корнями в каменные склоны. Из жидких кустиков на меня уставились две черные бусинки.

– Ты кто? – спрашиваю присев у куста.

В ответ прошуршали осыпающиеся камни, да взметнулось облачко пыли, которое тут же унес ветер.

Я стою на краю скалы, а у моих ног резвится океан. За спиной простилается каменная пустыня – нагромождение скал и редкие чахлые деревца.

– Зачем пришел? – прозвучал хриплый голос.

На камне сидит, кутаясь в длинный плащ человек в золотых доспехах.

– Еще мгновение назад я был в колонном зале. А где сейчас?

– Там же.

– Так это тоже иллюзия?

– Этого мира, как и нас, давно уже нет. Ты видишь мои воспоминания.

– И ты…

– Меня тоже нет.

– Это ваш дом? Что случилось?

– Наш мир умер. Мы вынуждены были отправиться в путь, чтобы найти новый.

– Император?

– Да?

– Вы сбежали?

– Мы спасали остатки своего прошлого, надеясь, что оно пустит ростки в новой почве и создаст будущее.

– И как?

– Не очень.

– Ты говоришь, что тебя нет, но при этом разговариваешь со мной.

– Я погиб в бою по вашим меркам несколько сотен лет назад. Я один из тех, кто прикрыл уход выживших. Я успел увидеть солнце нового дома. Я успел почувствовать надежду.

– Вы боги?

– Для тебя и тебе подобным – да. Для древних – песок под ногами. Вы слишком молоды, чтобы это понять. И в этом ваше счастье.

– И как вам здесь?

Может мне показалось, но из под шлема прозвучал тихий смех.

– А ты как думаешь?

– Неуютно тут и холодно. Сплошная серость и тоска. Думаю что плохо.

– Правильно думаешь, мы живем воспоминаниями прошлого и не имеем будущего. Но ты не затем прошел стражей, чтобы задавать пустые вопросы. Скажи, чего желаешь.

– То, что я пожелаю, сбудется?

– Мы придумали правила не для того чтобы их нарушать. Будь скромен в своем желании.

– Домой хочу. Верните меня, пожалуйста, домой.

– Ты уверен?

– Да.

– А я нет. Твое желание поверхностно. Навеяно страхом. Тебя ждет другой путь.

– Я не хочу другого пути! – закричал я. – Неужели вы не понимаете. Мне надоели бесконечные смерти. Я не хочу страдать! Я не люблю боль!

– Ты должен научиться терпеть, – философски заметил собеседник и, поежившись, закутался в плащ. – Северный ветер все холоднее. Солнце скоро сядет. У тебя мало времени.

Не зная, что сказать сажусь на холодный валун. Ветер гудит в ветвях низкорослых деревьев. Сыпет каменной пылью в лицо. Верхушки волн покрываются барашками пены.

– Что меня ждет? – обреченно спрашиваю, понимая, что человек в золотых доспехах все равно поступит по-своему. Все мои надежды стерты в прах. Никто не собирается выполнять мое желание.

– Долгий и тяжелый путь. Ты по недоразумению попал в чужой мир, но сыграешь немалую роль в его судьбе. Я выполню твое желание…

– Наконец-то, – облегченно простонал я, перебив собеседника. Даже от сердца отлегло. Я скоро буду дома.

– Я выполню твое желание, – терпеливо повторил он.

– Я еду домой!

– У тебя нет дома, воин. Я выполняю желание, о котором говорит твое сердце. Пусть сопутствует тебе удача.

– Прощай. Спасибо – сказал я, за мгновение до того как окружающий мир растаял в сумраке.

– Думаю, что мы еще увидимся, – раздался приглушенный голос издалека.

–

– Не мог высадить поближе к дому, – недовольно бурчу, проламываясь сквозь заросли кустарника. По привычке тащу тяжеленный фламберг за собой. На кой он мне сдался, ума не приложу, но расставаться с оружием не хочется.

Я полон сил и энтузиазма, а на теле ни царапины. Наверное, это бонус за все мои мытарства.

Как же приятно когда ничего не болит, и нет этого нестерпимого зуда обожженной кожи. Жаль костюмчик не подлатали. Насмешливые взгляды прохожих мне обеспечены. Не всякий бомж щеголяет вот в таком наряде погорельца-оборванца. Как бы еще милиция не заинтересовалась моей личностью…

Ничего, все это пустяки. От леса до трассы меньше километра, а там и до города рукой подать. Осталось только из леса выбраться, а это раз плюнуть. Это даже не лес, из края в край за час пересечь можно, а популярное место для пикников. Сам когда-то сюда на шашлыки выбирался. Молодежь его парком любви величает. А старики шутят, что в лесу меньше деревьев, чем здесь было зачато детей.

Тихо шепчут над головой густые кроны, рассеивая теплые лучи весеннего солнца. Еще день-два и лето нагрянет с изнуряющей жарой и духотой. Трещит на ветке сорока, настороженно поглядывая в мою сторону.

Наконец кустарник закончился. Облегченно вздохнув, выхожу на опушку, и улыбка сползает с лица.

Приехали!

Вот же засранец а не бог!

Я громко высказываю, что думаю о богах, этом мире, и вообще о жизни в целом. Досталось всем, даже тем, кого уже нет. Перепуганная гневной тирадой сорока срывается с ветки и улетает прочь.

А я-то думаю, с каких пор в парке любви так чисто стало. Ни тебе кострищ, ни битых бутылок, ни развешанных по ветвям латексных следов любви.

Переливаясь в лучах солнца, передо мной во всей своей красе раскинулся Хрустальный город.

Не смотря на постигшее разочарование, я полон восхищения. Вот уж точно божьих рук дело. Сквозь полупрозрачные городские стены можно рассмотреть суетящихся людишек. С такого расстояния они кажутся мелкими букашками в стеклянной банке.

Невесомыми лентами тянутся через весь город, от стен до центральной башни, стеклянные мостики. У верхушки башни они сливаются в широкий опоясывающий ее балкон. Город словно накрыт ажурным покрывалом из паутины.

– Шпиль на главной башне предназначен для защиты города, – сказал подошедший сзади Ильич. – Он рождает… роаждал молнии… – и, помедлив, спросил, – Значить дошел все-таки?

– Таки дошел, – отвечаю, не отрывая взгляда от города. – Вот только не туда пришел. Вот и верь всесильным после этого.

– Какие они?

– Кто?

– Спящие.

– Как живые, только мертвые.

Ильич хмыкнул и отошел.

Выскочив из-за кустов, бросилась ко мне Лиля.

– Димчик! Живой! Я даже не надеялась, что наш любимый герой останется в живых. – Радостно затараторила она, повиснув у меня на шее.

– Не дождетесь. Живее всех живых.

– Мне так плохо было. Что-то с ножками случилось. Так больно было, что я почти ничего не помню. Потом кошмар какой-то. Наверное, я от страха упала в обморок. Ты не поверишь, мне померещилось, что Тимошенька сгорел, а меня спасает Ильич. Представляешь, на плечо меня вскинул и бежит так быстро-быстро, и колоны мельтешат. А дальше ничего не помню. Потом здесь проснулась. Вот чудеса, да Димчик? А Тимошка говорит что все это правда. Глупенький.

– Ты ходишь? – изумленно смотрю на стройные ножки, символически прикрытые драными шортами.

– А я что, летать должна? – хихикнула Лиля, и кокетливо поправила длинные светлые волосы.

– Тимоха теперь должен на руках тебя носить и не отпускать ни на шаг, – отшучиваюсь я. А перед глазами – обугленные культи, волочащиеся по полу и стеклянные от безумия глаза. – А сам он где?

– Здесь, – стиснул меня Тимоха лапищами так, что кости затрещали. – Рад тебя видеть. Спасибо что вытащил из пекла. Дайла рассказала, как ты геройствовал. Раз мы тут значит победа за тобой.

Обугленные лохмотья спортивного костюма с трудом прикрывают мускулистое тело. Шрамов как не бывало. Пышная курчавая шевелюра как после хорошего шампуня стекает на крутые плечи.

– Взаимно, – хриплю в ответ. – Пусти, раздавишь.

– Как же, раздавишь его, – хмыкнул подошедший Прыщ. – Тьму тьмущую монстров порубал. Всем задницу надрал. С богами на брудершафт пьянствовал. Мертвых друзяк из могил поднял … Что ему какой-то тупой Тимошкин. Порвет как Тузик грелку.

– Смотри, чтобы я тебя не порвал, – выпуская меня из объятий, буркнул Тимоха. – Достал уже. Зудишь и зудишь. Голова от тебя болит.

– Не злись Тимоха, – хлопнул я его по плечу. – Привет Прыщ. Из могил, допустим, не я поднял, а спящие. Да и тебя это мало касается. Последний раз я видел тебя улепетывающим, и живее всех живых. Или добегался?

– Было дело, – неохотно ответил Прыщ и, скривившись, отвернулся.

– Мы там обыскались тебя. Куда тебя черти занесли?

– Отстань Димыч. Даже вспоминать об этом не хочу – Прыщ вздрогнул и скрылся в зарослях.

– Он странный после… этого… в общем воскрешения, – сказал Тимоха, глядя ему вслед. – Воскрешение это само по себе странно. Я не понимаю как мы здесь…

– Мне трудно будет объяснить…

– И не хочу понимать. Достаточно того, что все живы. Я не люблю когда сложно. Люблю когда просто. Как на ринге. Есть бой. Есть противник. Он может и друг. Но за рингом. На ринге дружбы нет. Он противник. Нужна победа. Так мне нравится. Все просто и понятно.

– А Дайла где? – задал я мучивший с момента появления босса вопрос.

– Там, – махнула рукой назад Лиля и заговорщицки подмигнула. – На поляне сидит. Странна-а-а-я. Мы сюда на твой голос пошли. Представляешь, я никогда не думала, что ты так ругаться умеешь. Ужас. Неужели эти боги такие каки?

– Какие каки?

– Такие каки. Ты по-другому их называл… и город… и небо… и жизнь… и нас… Я так высказываться не привыкла.

– У меня был весомый повод, – отвечаю, направившись в указанном направлении. – А за вас… Ну извини. Сорвалось. Накипело.

– Какой он миленький, Тимошенька, но злитый последнее время.

– Не беспокой его. Он прошел то, до чего мы не дожили.

– Ужас!

– Это мы видели ужас. Он видел больше.

– Так это был не кошмар? – дрогнул нежный голосок. – Все так и было? Я… я… так ужасно выглядела…

На небольшой поляне, окруженной густыми зарослями кустарника, прислонившись спиной к дереву, сидит Дайла. Глаза закрыты. Рыжий локон спадает на задумчивое лицо. О недавних событиях напоминает лишь прогорелая на животе куртка. Через дыру отсвечивает белизной кожа.

– Не смотри туда, – попросила она, не открывая глаз.

– Почему?

– Вспоминать неприятно. Тебе не понять. Ты никогда не умирал и не представляешь как это.

– Страшно?

Присаживаюсь рядом на молодую траву.

– Страшно когда жизнь покидает, и погружаешься во мрак. Последнее, что помню – твое лицо. Не самое плохое воспоминание.

– Вот спасибо, – ухмыльнулся я. – Ты хорошо держалась. Достойно.

– Я же дочь приближенного. Иначе быть не могло. Мое поколение воспитали для борьбы. – Помолчав, она спросила, – Как там было?

– Холодно и сыро, – честно ответил я.

– И все?

– Нечего особо рассказывать. Лучше объясни, на кого я так похож, и кому ты за него мстить собралась? Что они с ним такого сделали, что ты их так ненавидишь? И почему он похож на меня?

Она резко отвернулась, словно не желая выдавать скрываемые чувства.

– Нечего особо рассказывать, – не своим голосом ответила Дайла.

– Ты чего? – легонько толкнул я ее плечом в плечо. – Обижаться вздумала?

– Нет, – поправила повязку девушка, и как ни в чем не бывало, повернулась ко мне. Зеленые глаза с любопытством заглянули в меня. – Спящие признали тебя?

– А должны были? Я лишь догадываюсь, на кого ты с Ильичем меня сватаете, но могу с уверенностью сказать, что я не тот о ком вы думаете. Мне просто чертовски везет.

– И все же ты говорил со спящими. Они услышали твое желание. Мы все живы. Тебе не кажется это странным?

В ответ я лишь сдвинул плечами. Мне нечего сказать. Сам многого не понимаю.

– О спящих мне рассказывал в детстве отец. До недавнего времени я считала эти рассказы не более чем сказкой на ночь. И вот я жива не смотря на огромную дырень в животе…

– Всего лишь крохотная дырочка, – улыбнулся я.

– Ты неисправим, – вздохнула Дайла.

– Ну что я могу поделать, если ты мне нравишься, – заглянул я в зеленые глаза.

На поляну один за другим выходят из зарослей наши спутники и рассаживаются кругом по периметру. Ну, прямо военный совет племени. Только трубки мира не хватает. Словно услышав мои мысли, Ильич извлек из внутреннего кармана драного пиджака сигару. Поплыл над поляной ароматный дым.

– Что дальше? – спрашиваю, глядя на Ильича. – Куда идем?

– Как куда? Я думала ты укажешь нам путь, – сказала Лиля.

– Считаю, что Ильич более компетентен в этом вопросе, – заметил я. – И горит желанием объясниться.

Ильич кивнул и затянулся сигарой.

– Итак, – начал он, выпустив через нос облачко дыма, – думаю, все уже поняли, что со мной не все чисто.

Все кроме Тимохи и Дайлы дружно кивнули.

– Да, пришло время объясниться. Дальше откладывать некуда. Я прекрасно понимаю зародившиеся сомнения относительно моей персоны. Должен сказать не безосновательные сомнения. Действительно я не тот, кем выставлял себя пол года совместной работы. Я родился и прожил большую часть жизни здесь. В вашем мире я выполнял…

– Так вы говорите на квакающем языке? – удивленно спросил Тимоха. – А проквакайте нам, пожалуйста, что-нибудь.

– Это мой родной язык. Поэтому попрошу вас корректно о нем отзываться. Ваш язык для меня тоже не песня. Кроме него я знаю еще пару сотен наиболее распространенных в других мирах.

– Полиглот? – хихикнул Прыщ. – Квакающий полиглот. Обалдеть!

– Приближенный, – ответил я за Ильича. – Сколько же вам лет?

– Уже не помню, – усмехнулся Ильич. – Я один из первых. Это было так давно. Тогда я пастухом был. Гонял отары овец к устью реки. Там трава зеленее… Однажды надо мной пролетал бог. Его одежды так сияли на солнце, что я зажмурился и закрыл глаза рукой. Когда открыл глаза, он стоял рядом и смотрел на меня. «Ты хочешь стать умнее и сильнее на благо своего народа?» – спросил он. Тогда мне было тринадцать. Я решил, что быть умным и сильным куда лучше, чем всю жизнь пасти овец.

– Вот это да, – мечтательно вздохнула Лиля, и склонила голову на плечо Тимохе. – Прямо золушка и добрая фея. Только тыквы не хватает.

– Меня ждали годы учебы и изнуряющих тренировок. День за днем по капле боги вливали в нас частичку своей силы. Предо мной открывались все новые и новые знания об устройстве мира и человека, о других мирах. Иногда замертво падая от усталости на постель, я жалел, что не остался пастухом. Шли годы и, наконец, настал тот день, которого я так ждал. Воспитанники прошли посвящение и стали приближенными – помощниками богов. Мы работали, не покладая рук на благо людей. Мы были одновременно врачами, ветеринарами, агрономами, учителями в сельских школах, строителями и несли в народ знания, культуру и добро. По законам предков раньше мы преступников и воров либо вешали, либо сажали на кол.

– Жесть! – заржал Прыщ. – А лучше и то и другое сразу. Представляете? Йо-йо получается. Знаете, цацка такая, вверх-вниз по веревочке колесико летает

Увидев, что никто не оценил шутку он обиженно умолк.

– Боги запретили казни. Приближенные всего лишь приводили к ним преступников. Боги говорили и люди изменялись. Боги изымали из их душ зло. Только не спрашивайте как.

– Даже убийц и насильников отпускали? – округлила глаза Лиля. – Как такое может быть? Они не люди! Я понимаю, можно вора изменить и окружающие примут его и простят. Но убийца… Родственникам жертвы безразлично перевоспитали убийцу или нет. Для них он виновник смерти близкого человека. А если перевоспитанный насильник столкнется с жертвой… Это же ужас! Для нее это будет неимоверным шоком. Он же сделал с ней такое…

– В этом случае боги говорили – «Мы добры, но не прощаем зла». После этого несущих зло никто никогда больше не видел. Практика показала, что это действует куда эффективнее, чем привычные меры наказания.

– Суровые пацаны ваши боги. Чего стырил – и все, нет тебя. И никто не узнает где могилка твоя, – попытался пошутить Прыщ. – Был файл, и нет файла. И в корзине пусто. И фиг восстановишь.

– И куда они их? – поинтересовался я.

– В топку,– хихикнул Прыщ. – На заднем дворе зала суда меленький Освенцим для тех, кто не прошел фейс-контроль. И для будущего урожая хорошо. Пепел, удобрения всякие.

– Неизвестно. Они просто входили в Зал суда и больше не возвращались. Среди приближенных ходили слухи, что боги отправляют эти отбросы общества в другой мир. Там из них формируют бессмертный легион. Их злоба обращена против врага и имеет невиданную мощь.

– Зачем?

– Возможно тайная ударная сила. Не знаю. Я же сказал, что это слухи.

– Слухи слухами, да в слухе доля правды. Иметь в качестве козыря в рукаве бессмертную армию из отборнейших подонков собранных за несколько сотен лет… Интересно. Почему же боги не воспользовались тайным оружием, когда пришел Император.

– Нельзя воспользоваться тем, чего нет. Я же сказал – это слухи и не более.

– Боги всегда были такими суровыми? – спросила Лиля.

– Не путай суровость со справедливостью. Каждый получал то, что заслуживал. Это было хорошее время. Люди забыли о войнах и вражде. Эпидемии, выкашивавшие деревни ушли в прошлое, – задумчиво сказал Ильич. – Хорошо было.

– Идиллия, – сказал я. – Нет, скорее утопия. Так не бывает. По вашим словам боги чуть ли не рай создали.

– Нет, не утопия, – покачал головой Ильич. – Боги были достаточно практичны и не пытались создать, как ты говоришь рай. Они всего лишь дали людям возможность нормально жить без зла. Перестать быть скотом и быдлом.

– Я не согласен, но тут вам видней, – сказал я. – Потом вашу идиллию разрушил Император?

Ильич нахмурился. Кулаки сжались так, что костяшки побелели.

– Так и было. Боги были сильны, но не смогли противостоять армии, собранной могущественным Императором из наиболее сильных и злобных представителей других миров. Мы проиграли, и столь бережно взлелеянный богами мир погрузился во тьму. Зло и ненависть, жадность и корысть правят теперь людьми. Зло расползается как чума. – Ильич старательно спрятал окурок сигары под дерн и обвел нас взглядом. – Надеюсь, теперь вы будете снисходительны к моим поступкам, которые привели вас сюда и доставили некоторые неудобства.

– Так это вы нас сюда затащили? – вскочил на ноги Прыщ. – Из-за вас все беды? Я конечно догадывался. Не дурак… Из за вас я… Падонок вы в общем Ильич.

– Ты хочешь сказать, что Ильич виноват в том, что мы здесь? – недобро глянув в сторону Ильича, поднялся на ноги Тимоха. – Из-за него я горел заживо? Из-за него Лиля мучилась?

– Ильич, как вы могли? – качая головой, сказала Лиля осуждающе. – Мы вам так верили. Вы же наш босс… начальник. А вы… вы … оказывается подлец.

– Не торопитесь судить, – стал я на пути у рассерженного Тимохи. – Наверняка, у Ильича был серьезный повод так долго водить нас за нос. Предлагаю выслушать его рассказ до конца, а уж потом решать что делать.

– Пусть говорит, – крикнул Прыщ. – А мы послушаем сказочку. Но не поверим. Мастак он брехать. Был у меня такой препод по вышке. На парах все хихоньки да хахоньки, а как сессия пришла – вздрючил так, что мама не горюй. Башлять пришлось, чтобы не вылететь.

Хмуро глянув в сторону Ильича, Тимоха сел на место.

– Наверняка в ваших глазах я выгляжу обманщиком и еще кем-то нехорошим. – Ильич удостоил взглядом Прыща и Лилю – Ведь именно я втянул вас в эту историю и подверг риску ваши бесценные жизни. Вы жили полной радости и приключений жизнью. Шли к великой цели, не останавливаясь ни перед какими трудностями. Наступающий день всегда был полон неожиданностей. Вы вкушали сладость побед. Рисковали жизнью ради любимых. Плечом к плечу стояли с настоящими друзьями. Были счастливы. Каждый день от вас зависела судьба мира…

Дайла спрятала в ладони улыбку. Похоже, она получает массу удовольствия от этой речи.

– Это вы о чем? – перебил его Прыщ. – Какое к чертям собачьим счастье? Рутина ежедневная. День ото дня не отличишь. Сплошные компьютеры, программы и дикие юзера с утра до вечера. А юзера это хуже всего. Это чистое в своей тупости зло. То у них что-то виснет, то что-то не встает, то сетка пропадает и все конец света и работе конец – одноклассники не грузятся. Она не может месячный отчет составить, пока фотке подружки плюсик не поставит. А подружка своим целюлитом уже всех аборигенов распугала. В результате на фотке из-за ее тушки с трудом проглядывается океан и пальмы. Так, по краям. Или изображение на экране дрожит, когда они сухари грызут. И в кармане вечно ни шиша. Заплата моральные убытки не покрывает. Скажи Тимоха.