Текст книги "Путь голема (СИ)"

Автор книги: Виктор Мурич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Нет, все нормально, – смущаясь, ответил Ильич. – Просто устал и события в голове перепутались. До Хрустального города путь неблизкий – успею отдохнуть. Все будет хорошо Лиля. Особенно если тебе хоть чуть-чуть удастся сдвинуться с моей головы.

Поведение Ильича мне кажется подозрительным. Он словно ведет двойную игру. Чего стоят его оговорки и странная перемена поведения. То он за мою жизнь дрожит больше чем за свою, то, бросая меня в беде, спасает остальных. Может, действительно приболел. Вирус какой. Кто знает, какие болячки гуляют в этом странном мире.

На меня сверху вниз пристально смотрит Дайла. Сквозь одежду я чувствую тепло ее тела, и кажется даже отголоски сердечного ритма – своей частотой говорящего о беспокойстве хозяйки. Сквозь весенний загар нерешительно проглядывают крошечные веснушки, а кончик носа перепачкан землей. Белеет на щеке шрам, словно русло пересохшей реки. Замусоленная повязка сползла набок и волосы свободным водопадом стекают мне на лицо. Они пахнут травой и ветром. Я легонько дунул, чтобы разогнать их. Дайла неожиданно для меня умиротворенно улыбнулась и крепко зажмурилась.

– Ты чего? – шепотом спросил я.

– Детские мечты вспомнила. Маленькая дочь Приближенного всегда хотела быть женщиной бога, – прошептала девушка, открывая глаза. – Хотела быть не только солдатом и помощником, но и богом для бога. Чтобы в его глазах видеть всегда только себя. Чтобы на его губах было только одно мое имя… Я была уверена что так и будет. Мне и мама так говорила. А отец только смеялся. Он тогда совсем другим был. Радоваться умел, играть со мной в прятки любил. Это сейчас я понимаю, что любая детская игра была тренировкой, а его внимание не только проявлением любви но и желанием подготовить соратника. Прятки – умение прятаться и бесшумно передвигаться даже в полном сушняка лесу, когда лишь торчащие корни да воздух являются опорой для ног. Ловки – быстрота движения, умение неожиданно перехватить противника. Канатки – координация и точность. Перышки – умение метнуть нож во врага из любого положения руководствуясь лишь чутьем. Угадайки – чутье лжи и мыслей врага. Большинство моих умений родом из детства. – Она вздохнула. – Хорошо, что тогда я ничего не знала о будущем. Иначе возненавидела бы игры и не дожила до твоего прихода.

Ее дыхание обжигает и манит. Наверное, единственное о чем сейчас жалею, это то, что тело мне не подвластно, и я не могу коснуться рукой порозовевших щек и налившихся кровью губ.

– Мы блуждаем в поисках счастья с задранной вверх головой, пытаясь разглядеть его в чистых небесах. Так можно блуждать жизнь и уйти одному. Иногда стоит опускать взгляд к грязи под ногами. В ней прорастают зерна счастья. Они потребуют усилий и труда, но сладок будет плод.

– Димыч, это Ильич тебе рассказал? – поинтересовалась, хитро прищурившись Дайла.

– Что рассказал?

– Не прикидывайся, – фыркнула она. – Ты только что процитировал богов. Слово в слово. Они любили такие странные не то поговорки, не то притчи. Мне отец много их пересказывал. Скажи, ты специально ее выучил для подобного момента?

– Какого еще момента? – Я потихоньку начинаю злиться, потому что из меня делают дурака, а я даже не понимаю о чем речь. – Эту, как ты выражаешься поговорку, я только что придумал. Взял и придумал. Ты своей тушей передавила мне какую-то очень важную артерию, крови в мозг стало поступать меньше вот и полезли глупости. К чему сразу богов приплетать?

– Так у них без ведома богов даже мухи не спариваются, – хихикнул ушастый Прыщ. – Правда, Тимошенька?

– Не ценишь ты Прыщик свое здоровье, – сонно вздохнул Тимоха. – Ни капельки не ценишь. Щебечи пока…

– Я хотела сказать… сказать, что я… что ты… что мы, – влажно заблестели обидой глаза Дайлы. – Я тебе сокровенное рассказала… А ты… Ты меня тушей назвал.

Мне на лицо что-то капнуло. Вот те на. Сюрприз на сюрпризе. То она врагов в капусту крошит, то слезы по пустякам роняет. Ну как их после этого понимать.

– Да, Димыч, такое оскорбление она тебе никогда не простит, – подлила масла в огонь Лиля.

– Да какое еще оскорбление? – со злостью крикнул я. – Что ж вы загадками говорите?

–Не расстраивайся Дайла, – успокаивающе сказала Лиля. – Этим невежам никогда не понять тонкостей женской души. У тебя фигурка что надо. Никого не слушай.

Дайла солидарно всхлипнула и сердито на меня зыркнула.

Да, день сегодня не удался, зато я покатался на самой нереальной в мире карете на гравитационной или еще какой подушке, запряженной шестеркой могучих белоснежных лошадей. Это единственное что радует меня на текущий момент.

–

– Да здравствует стеклянный город? – изрек Прыщ, оглядывая тусклые стеклянные стены и слабо светящийся потолок.

Он первым нарушил царящее в комнате молчание.

– Хрустальный город, – поправила Дайла.

– Да мне без разницы. У нас из такого хрусталя водочные бутылки делают. И содержимое в них куда веселее, чем ваш мерзкий город вместе с вашим Императором.

– Император не наш! – холодно обронила Дайла. – Никогда так не говори.

– То не говори, это не делай, – скривился Прыщ и поправил очки. – Дурацкий мир. Самые симпатичные девки – убийцы и маньяки. Но какие они все-таки милашки. Как вспомню…

– Они не из нашего мира, – так же холодно добавила Дайла. – Хватит мой дом грязью обливать. У вас, наверное, не лучше.

– Хуже. У нас сплошные политиканы, инфляции, коррупции, интервенции и девальвации. А еще разрушение генофонда, спид, злобный мирный атом и генетически модифицированные продукты. И в дешевой колбасе мяса нет. Последнее меня огорчает больше всего.

– Белиберда какая-то, – тряхнула головой Дайла. – Ни слова не поняла кроме колбасы. И про нее тоже не поняла. Из чего ее еще делать можно как не из мяса? Может сала чуть-чуть. Трав для вкуса и запаха добавить. Можно кровью залить. Что еще?

– А сортирной бумаги накрученной на вареную шкуру самоздохлой скотинушки не хочешь? И естественно приправ, чтоб запах отбить. Ха! Это у вас тут экология и натуральное благолепие. А у нас коммерциализация и повышение валового дохода в расчете на единицу населения. И бездомная пацанва отогревающая зимой туберкулезные тела в подвалах и на теплотрассах. Кайф с каждым «моментным» вздохом. А еще малолетние шлюхи с исколотыми венами вдоль дороги ляжками сверкают. У них тоже госплан. Не будет плана – будет морда бита и дури сутенер лишит. В ваших жалких войнушках гибнут сотни. Если тысячи – это уже ого-го! Войнища-дофигища! У нас гибнут миллионы. Просто так. За придуманные кем-то идеалы, за веру, за черт знает что. А еще мы изобретаем бесконечно гуманные газовые камеры и электрические стулья. Вот мой мир! Почувствуй разницу, вечно недовольная дочь Приближенного. Может у тебя есть повод для радости?

Прыщ сердито сплюнул и отвернулся. Дайла недоумевающее пожала плечами и отошла к Лиле.

Тимоха молча массажирует затекшие мышцы. С того момента как нас зашвырнули в эту комнатушку без окон, он то и делает, что разминается. Словно к бою готовится.

Ильич, опустив голову на колени, безмолвной тенью присел в углу. Судя по его виду наше увлекательное путешествие подошло к концу.

Я меряю комнату шагами из угла в угол. Ну не может быть такого, чтобы мы, преодолев столько препятствий, вот так закончили путь. Должен же быть какой-то выход. Меня аж трясет от предстоящей встречи. Я уже предчувствую, как меня будут выворачивать наизнанку, и ковыряться в мыслях.

Лиля с Дайлой о чем-то шепчутся в стороне, бросая на меня косые взгляды. Вот уж нашлись две родственные души.

Вспомнив о заначке, засовываю руку в задний карман джинсов. На месте. Не потерял. Лучшее средство от нервов это умеренная доза алкоголя.

Увидев, как я прикладываюсь к фляге, Ильич повеселел.

– Цела, – словно помолодев, улыбнулся он. – Хвала богам. Наши шансы растут.

– Куда ж она денется, – хмыкнул я. – Не в моих правилах разбазаривать столь ценный напиток на травах. Жаль осталось всего пару глотков. Знаете Ильич, ваш самогон мне кажется, удачу приносит. Как ни хлебну, обязательно беда стороной обходит. Может совпадение…

– Конечно совпадение, – поднялся на ноги мой босс. – Это всего лишь…

– Бренди, по старому рецепту. Я помню.

– Вы посмотрите, – обиженно завопил Прыщ. – Наш божок снова в одиночку пьянствует. И сто процентов Ильич скажет, чтобы мы к нему не лезли.

– Угадал, – подтвердил Ильич.

– Ильич, у меня от этого сосуда уже суеверия появляются. Как только его вижу, обязательно на нас очередная порция бед падает.

– Суеверия, – улыбнулся Ильич. – И паникерство. Будем пресекать…

Распахнувшаяся дверь прервала разговор. На пороге появились знакомые симпатичные мордашки в облегающих доспехах от кутюр. За ними мелькают грубые черные панцири солдат, старающихся держаться поодаль от карателей. Дурная слава ….

– Эскорт что надо, – заметил Ильич. – Нас уважают и боятся. Не часто каратели сопровождают заключенных. Солдаты – дело обычное. Они по большинству из местных. Пушечное мясо. Сельская молодежь пытается найти путь в светлое будущее.

– Есть повод задрать нос! – довольно ухмыльнулся Прыщ.

– Не тебя боятся, – скосила в мою сторону глаза Дайла.

– А чего меня бояться? – еще шире заулыбался Прыщ. – Я тихий, мирный и всегда договориться можно. За разумную плату, конечно. Не то, что со злым Димычем. Он то и дело норовит то ножичком пырнуть то еще какую гадость сотворить. Натура у него такая.

– Да вы зек со стажем, – не преминул подколоть я Ильича. – Пахан, можно сказать.

– Не уверен, что верно тебя понял, – почесал затылок Ильич. – Земной жаргон я так и не смог до конца освоить. Если я правильно понимаю, у вас еще есть язык избранной элиты – феня.

Стоящая в дверном проеме девушка поманила меня пальцем и нежно улыбнулась. Хоть и знаю, что она каратель, но все равно внимание такой красоты льстит. Глупость конечно, но что могу поделать, если я столь восприимчив к женской красоте.

– Иду милая, – улыбнулся я в ответ. Мной овладела бравада, и развеялся страх от предстоящей встречи. Будет что будет.

– Бабник, – обиженно буркнула за спиной Дайла.

Ильич с Тимохой шагнули вслед за мной, но каратель отрицательно покачала головой.

– Пойдет только он? – с явным облегчением спросил Ильич.

Утвердительный кивок в ответ.

Лиля облегченно вздохнула и, поправив всклокоченные волосы, прижалась к Тимохе. Он прижал ее к себе могучей рукой. На, еще секунду назад, суровом лице заиграла улыбка. Прыщ вообще чуть ли не пританцовывает по поводу отмены аудиенции. Оно и понятно. Они рады, что избежали повторной встречи с Императором. Только Дайла нервно поглаживает шрам, уставившись в угол.

– Ну, пошел я, – махнул я рукой сокамерникам.

– Не допускай слабости, – посоветовал Ильич. – Император уважает силу и презирает слабость.

Тимоха поднял над головой крепко сжатый кулак. Лиля подбадривающее улыбнулась.

– Только обязательно вернись, – услышал я долгожданный голос, когда дверь уже закрывалась за моей спиной.

Сопровождаемый усиленным эскортом я иду по бесконечным коридорам и поражающим пышностью и изысканностью залам. На встречу то и дело попадаются солдаты и богато одетые вельможи. Не зависимо от статуса встречные расступаются, завидев карателей.

И вот, наконец, мы остановились у огромных, в несколько человеческих ростов, дверей. Сквозь полупрозрачное стекло украшенное растительными орнаментом льется свет. По обе стороны дверей застыла наглухо закованная в черную сталь стража с обнаженными мечами. Гвардейцы. Невольно вспоминается арена и бой с одним из них.

Неожиданно у меня закружилась голова. На глаза опустилась мутная пелена видения. Покачнувшись, я попытался за что-то ухватиться но не найдя опоры осел на пол и на некоторое время потерял сознание.

Сверкает за спиной Хрустальный город – памятник нашей былой жизни, уменьшенная копия некогда великой столицы некогда великого мира. Все в прошлом… Нет больше того мира. Нет былого величия. Нет великолепия Хрустального города, накрывавшего сверкающей паутиной целый континент… Лишь память хранит его величественную красоту и грацию. Есть лишь его жалкая тень, наше последнее пристанище, крепость, вобравшая в себя остатки великой расы не знавшей себе равных. Расы, накрывшей своим разумом, силой и добром множество миров. Миров, которым мы дали прогресс, знание и мир. Миров, где правила справедливость и порядок. Миров, где забыли о ненависти и зле. Миров, которым мы подарили Любовь.

Остатки… Как же мало нас осталось… С каждым сражением тают наши ряды, а врагам нет числа. Ни наша сила, ни знания не способны противостоять черной орде. Им нет числа…

Наши дни сочтены. Приближается время последней битвы. Битвы, которая поставит точку в нашей длинной летописи. Останется лишь этот город и недолгая память. Не думаю, что люди будут помнить о нас вечно. Их память так же коротка, как и жизнь. Пройдет время и даже легенды о богах в золотых доспехах будут забыты. Нет ничего сильнее времени. Оно стирает следы некогда великих империй и ужасных войн. Сотрет и это…

Звякнули мечи, покидая ножны.

Враг впереди. Сомкнутые ряды черных силуэтов до самого горизонта. Им нет числа.

Время пришло.

Сотня фигур, закованных в золотые доспехи, застыла у ворот города. Жалкая крупинка света в окружении тьмы. Прощальные взгляды обласкали хрустальные стены.

– Прощай, – шепнули губы. Опустились забрала.

Вперед.

– Время, ты за нас, – метнулся в небо воинственный клич и сотня мечей, сверкающими золотом молниями обрушилась на застывшего врага.

Память о себе мы продлим этим сражением.

Очнулся я от резкого запаха. Возле меня суетился сгорбленный старичок с кожаным чемоданчиком. Оттолкнув сухощавую руку, с вернувшим меня в сознание пузырьком, я поднялся на ноги. На меня насмешливо поглядывают солдаты, перекидываясь короткими фразами. Даже на лицах карателей привычные улыбки сменились на гримасы презрения. А они не так уж и красивы.

– Смейтесь, смейтесь, – пробормотал я, поправляя одежду и расчесывая волосы пятерней. – Думаете, от страха перед вашим владыкой сознание потерял и в штаны наложил. Ошибаетесь. Это вы у меня наложите.

Жаль мой наряд не совсем соответствует предстоящей процедуре. Рваный джинсовый костюм и грубые башмаки выглядят неподобающе событию. А еще бы умыться и зубы почистить…

И снова видения дают мне подсказку. Теперь я знаю что делать. Остались лишь два вопроса. Хватит ли мне смелости на подобный поступок и к чему он приведет?

Двери распахнулись, и в сопровождении карателей я вошел в тронный зал. Солдаты остались за беззвучно закрывшейся дверью.

У меня даже нет слов, чтобы достойно описать труд богов-архитекторов. Сквозь фасетчатый, как глаз пчелы, купол льется тысячами лучей свет. Колоны-исполины выгнулись дугой под тяжестью наклонившихся внутрь прозрачных стен. Сквозь их незримую толщу открывается все великолепие Хрустального города с высоты птичьего полета.

Судя по всему, я на вершине центральной башни города. Ничего не понимаю. Нас заперли в подвале. Когда меня сопровождали сюда, то по пути не было ни одной ступеньки, и пол был горизонтален. Я оглянулся назад и увидел извивающуюся вдали за городской стеной реку и неторопливо ползущие по ней баржи. Дверей и в помине не было.

На возвышении, в центре зала, на монументальном троне из черного камня, явно не имеющему к Хрустальному городу никакого отношения, вольготно развалился крупный мужчина в черной мантии. Длинный подол обвивает подножие трона, навевающего мысль о кладбищенских надгробьях. Лишь оградки и цветочков не хватает. Там, дома в дикие девяностые, период хаоса, дележа власти и беспеределья бритоголовых, лишенных шеи молодых людей в спортивных костюмах такие произведения кладбищенского искусства были в моде. Золотом на черном мраморе переливались надписи «Коляну от братвы», «Пацаны тебя не забудут».

Длинные с проседью волосы спускаются на широкие плечи. Традиционно черные доспехи лишены каких либо украшений. Такая защита больше подходит для сражения, чем для тронного зала.

Император излучает такую мощь, что я чувствую себя гвоздем, который вот-вот одним небрежным движением засадят по самую шляпку в пол. С трудом сдерживаюсь, чтобы не распластаться ниц перед покоряющим могуществом. Император еще даже рот не раскрыл, а меня уже разрывает от чувства, что стоит ему лишь молвить, и я без раздумий умру за него. Буду голыми руками рвать глотки его врагов и штабелем складывать их головы у его ног. Буду лизать его сапоги, подобно псу в ожидании ласкового слова.

Каратели выстроились за моей спиной и, опустившись на одно колено, склонили головы. Император вяло махнул облаченной в металлическую перчатку рукой и девушки поднялись. Красивые личика портит тень страха. Какая же силища кроется в Императоре если даже каратели испытывают перед ним страх? Что уж мне тогда говорить. Джинсы пока сухие, и то хорошо.

– Ну, привет, свадебный генерал, – сказал император по-русски без малейшего акцента и хитро улыбнулся. – Или будет правильнее сказать – пушечное мясо.

Давление на мое сознание тут же спало, и я увидел перед собой всего лишь уставшего пожилого мужчину с грубым лицом, испещренным глубокими морщинами. Такой фейс подошел бы заядлому пропойце, а никак не аристократической личности. Подол мантии в пыли. На одном из сапог каблук неправильно стерт, что говорит о том, что с походкой у хозяина не все хорошо. На доспехах царапины. Костяшки на правой перчатке примяты. Интересно, кому это он так влепил? В общем, передо мной никакой не апогей могущества, как мне казалось ранее, а всего лишь человек, наделенный немерянной властью и необычными способностями.

От таких мыслей сразу стало легче, и я малость осмелел.

– Хорошо владеете русским, – говорю, стараясь выглядеть невозмутимым. – Гостили в наших краях?

– Бывало.

Я нервно сглотнул:

– Надолго к нам собираетесь? Зачем вам это? Мы же ничего вам не сделали? Или повод не нужен? Ну да, зачем повод саранче уничтожающей поля одно за другим. Ведь вы именно саранча. Голодная, ненасытная…

– Примерно так и есть. Любая экспансия первый шаг для империи. А империя это сила и порядок. Придет и ваш черед.

– Вам тоже скучно?

– С чего ты взял? – взгляд Императора превратил меня в рентгеновский снимок моей души. Покопавшись в ее содержимом и по-видимому не найдя ничего достойного его внимания он перевел взгляд на реку.

– Довелось недавно пообщаться с еще более могучим властелином, – заметил я, и вытер пот со лба. Интересно, за такие слова меня прирежут сразу, или поэтапно. Нервное дыхание девочек за спиной обещает длинное и неприятное общение. Похоже, они не привыкли, чтобы с монаршей особой разговаривали подобным образом.

– Ты забавен, – улыбнулся собеседник, не глядя на меня. – Ты даже сумел заинтриговать меня. О ком речь?

– Конечно он могущественнее вас лишь в переделах своего мира… очень ограниченного… Но, должен заметить, что в нем он был практически богом. Мир в прямом смысле был у его ног.

– Я тебя понял. Ты говоришь о древнем духе, навеки запертом в камне. Даже я не смогу его одолеть в его владениях.

– Ну, это уже в прошлом, – осмелился я перебить Императора. – Я освободил его.

– Забавно, – сказал Император после небольшой паузы. – Хочешь сказать, что победил его в его же мире?

– Угу.

– Не верю. Мир камня жил по его законам.

– Вы совершенно правы. Правда, мне помогали его игрушки, часть его мира. Он оказался нехорошим кукловодом. Арлекины, мальвины и пьеро в финальном действии оказались не на его стороне.

– Чем ты купил их? Свободой?

Я кивнул в ответ.

– Молодец, – одобрительно кивнул император. – Хороший ход. Но ты сказал мне лишь часть правды. Даже миллиарды игрушек только безвольные куклы в руках правителя. Их воля и желания – ничто. Было что-то еще. Я не разочарован в тебе. С момента прихода в мой мир ты становишься все интереснее, не смотря на роль свадебного генерала.

– Вы во второй раз меня так называете. Что бы это значило?

Император тяжело встал с трона и, спустившись по ступеням, присел на последней и указал мне на место рядом с собой. Лица карателей, так и не шелохнувшихся за все это время, не выразили ни капли удивления, в отличие от моего. Только пышные груди под доспехами стали вздыматься чуть чаще.

– Это значит, что тот, кого ты зовешь Ильичем лгун, использующий тебя в своих целях.

– Мне тоже так кажется, – заметил я, невольно отодвинувшись от собеседника.

– Не кусаюсь, – чуть улыбнулся он краешками губ. От него пахло старостью и горечью полыни. – Между прочим, фляга еще с тобой?

Его вопрос прозвучал как ответ. Я кивнул и, вытащив из заднего кармана джинсов плоский сосуд, протянул Императору.

Побултыхав он отвинтил крышку и влил содержимое в рот. Погоняв жидкость во рту, словно смакуя, он скривился и сплюнул под ноги.

– Бренди… по старому семейному рецепту… на травах… рецепт, наверное, секретный… Гадость?

Император кивнул и тыльной стороной перчатки вытер губы:

– Гадость. Тебе самому-то нравится?

– Не очень.

– А пил зачем? – И снова я почувствовал себя под рентгеновским аппаратом. И инструменты невидимого хирурга вонзились в мой мозг в поисках правды. Желание соврать или уклониться от вопроса отпало само собой.

– И так все знаете, – хмуро сказал я, невольно сжав ладонями виски.

– В бога захотелось поиграть? – ухмыльнулся он и отечески похлопал меня по плечу. – Эх, молодость, бесшабашность и бездумность. Напиток удачу приносил. Силы добавлял. И видения могущества… – Император с прищуром хитро посмотрел на меня. – Было такое?

– Угу.

– Приятно было почувствовать себя богом? Слово сказал, рукой махнул, и чудо случилось.

– Угу.

– Да что ты как филин угукаешь. Язык родной забыл?

И тут меня прорвало.

– Не забыл! – вскрикнул я, вскакивая на ноги. – Что ж вы меня вопросами мучаете? Сами все знаете. Я ведь чувствую, как вы мой мозг препарируете. Да пил. Да понял, что эта бормотуха помогает. Не сразу, но понял. Думаю, что ваш гвардеец без нее меня бы в капусту…

– Правильно думаешь, – император взглядом остановился дернувшихся ко мне карателей. – А у тебя не возникало вопроса – зачем?

– Зачем что? – с опаской глянул я на девушек, прячущих в ножны мечи. Раскосые глаза отслеживают каждое мое движение. Им дай только повод…

– Зачем тебя ним поили.

Император жестом указал на место рядом с собой. Я присел на веющий холодом камень ступеней.

– Тебя использовали, – зазвучала сталь в его голосе. – Твой Ильич применил зелье, чтобы отвести внимание от тех, кто мне нужен. Ему это почти удалось. Расчет был правильным. Приближенный отправился на поиски прежних господ, переродившихся в человеческих телах. Впрочем, чего еще можно было ожидать от трусливых собак, нарекшими себя богами. Даже я, себе такого не позволяю. Ильич понимал, что пересечение граней миров не останется незамеченным и подсунул мне тебя опоенным зельем. По всем признакам – мой старый враг, медленно возвращающий себе силы и память после перерождения.

– Ага, – глубокомысленно сказал я, значить мое происхождение снова становится рабоче-крестьянским, а никак не божественным.

Император развел руками:

– Выходит, что так. Поначалу я даже не понял твоей роли. Не то обманка, не то туз в рукаве. С остальными спутниками все ясно – приближенный в твоем мире насобирал недобитые остатки перерожденных божков и тащит обратно, надеясь на чудо которого не будет. Ты никак не вписывался в эту компанию. И тут неожиданно ты становишься героем. Тебе море по колено и гвардейцы по плечу.

– Не верю.

– Понимаю. Неприятно из героя почти где-то бога превратится в обывателя под допингом.

– Фигня. Глупость и фигня полная. Если все обстоит так как вы говорите, то Ильич полный придурок. Зачем, спрашивается, одновременно тащить истинных богов и обманку? Куда разумнее подсунуть обманку, то есть меня, и пока вы будете разбираться втихую провести остальных окольными путями.

– Маладец, – похлопал меня по плечу император. – Мыслитель. Семь пядей во лбу…

– Ну, это лучше чем девять грамм в виске.

– Да еще и остряк. Но…

– Но? – я чуть подвинулся в сторону, чем заслужил насмешливый взгляд.

– Слабый свет свечи хорошо виден в темноте, но практически незаметен при ярком свете.

– Значит, я был этим самым светом.

Император кивнул и щелкнул пальцами. Рядом со мной из воздуха материализовался мягкий стул.

– Присаживайся, ступени холодные, а геморрой, знал бы ты какая злая болячка.

– Везде-то вы были, все-то вы знаете, – невольно вспомнился бородатый анекдот.

– Знаешь, Димыч, я все никак не пойму, ты такой глупый или такой храбрый, – нахмурившись, император поднялся. Почувствовав перемену настроения повелителя, каратели сделали шаг вперед. Шесть воплощений мужской мечты.

– Я злой, – крикнул я, отправляя стул в голову императора. – Время, ты за нас!

Рванувшиеся вперед каратели на мгновение замедлились, словно кто-то снизил скорость воспроизведения в плеере. Медленно ползут из ножен мечи. Медленно расплываются на лицах улыбки.

Удар и улыбка ближайшей девушки окрасились кровью, а у меня в руках оказался меч. Ну, все, теперь мое сверху.

– Капец вам! – буркнул я, переполняясь рвущейся изнутри силой. – Покрошу как капусту.

– Все-таки глупый, – раздался голос у меня за спиной. – Быстрый, но глупый.

Император сидел на том самом стуле, которое должно было разбиться в щепки о его голову, и покачивал сапогом. Тем самым, со стертым каблуком.

– Но как? – я в растерянности. Ожидался несколько другой ход событий. Я что-то сделал не так?

– Каком к верху. Девочки, он ваш.

В одно мгновение я оказался в кольце карателей. Более ярких улыбок в жизни не видел. Что там говорили по этому поводу? Кажется, чем шире улыбка, тем ближе финиш. Хреново! История с кабаком повторяется. Эх, была не была.

Выставив оружие вперед, я сказал:

– Ну что, девочки, давайте только по одной. Так честно будет.

В ответ на взгляды карателей император кивнул:

– Позабавьтесь. По очереди. И мне хоть какое-то развлечение будет. Жаль короткое… Секунд десять протянешь – будешь героем.

– А если больше?

– Минута! И если ты жив, что вряд ли, иди на все четыре стороны.

– А сели я всех уделаю?

– Про глупость я уже говорил? – император запахнул плащ. – Ну, так и быть. Чего хочешь?

– Всех отпустишь!

– Глупый нахал, нет страшнее смеси. И не думай. И не тыкай. Попытка огреть меня стулом по голове не дает тебе повода перейти на ты. Между прочим, безуспешная попытка.

– А если?

– Ну ты нудный. Неужели ты думаешь, что я отпущу тех, кого столько времени ловил? Ну не глупость?

– Неужели ты… кхмм, вы думаете, что я смогу одолеть шесть карателей? Ну не глупость ли?

Император расхохотался.

– Ну, ты фрукт! Я помню твои успехи на арене с гвардейцами. Но!

– Но?

– Гвардейцы даже дышать перестают при виде карателей.

– А вдруг?

– Хорошо.

– Хорошо, в смысле да?

– Ну, ты нудный. Да! Победишь шестерых и вся ваша компания свободна.

– Точно?

– Не забывайся! – зазвенел металл в его голосе. Ты разговариваешь с императором. Уже это честь для тебя. И чтобы другим наглецам было неповадно, бой будет видеть весь город. В том числе твои спутники. Они смогут в деталях рассмотреть содержимое твоего вспоротого живота и цвет крови. А вольнодумцы, шепчущиеся по углам про заговор, получат наглядный урок. Устраивает?

– Цивилизация, телевидение, – буркнул я под нос. – И на кой черт я это делаю. Публичная смерть… всю жизнь мечтал умереть у ног прекрасной женщины… публично. Супер. Насчет дурака, он прав. На что я рассчитываю? Чудо? Чудеса закончились на стуле. Оно должно было оказаться на голове императора, а не под его задом. Не сработало. Что-то не так. Понять бы что.

– Устраивает? – вырвал меня из раздумий монарший голос. – Или ты от страха впал в оцепенение?

– Да.

– У тебя что-то с голосом? Ангина? Ты стал тихо говорить. Повтори, чтобы слышал весь город. Чтобы самая последняя собака знала, ради чего ты сейчас умрешь.

– У вас тут все полиглоты? И квакающие аборигены и собаки? И русский второй национальный язык?

Император озадаченно почесал кончик носа, скорчил недовольную мину и махнул карателям.

– А привет передать можно? – Император вытаращился на меня как на идиота. – Ну у нас так в шоу принято. И тюбетейку подарить… Ну, ладно. – Я вяло помахал несуществующим камерам.

– Кольцо расширилось, и я оказался один на один с великолепной девушкой. Даже окровавленные губы были не в состоянии испортить ее красоту. В голову полезли истинно мужские мысли. Что-то там про подножку и на раскладушку и вопящие за стеной соседи о том, что ночью спать нужно, а не непотребством заниматься.

Тряхнув пышной гривой, она неторопливо двинулась ко мне. Такой походкой модели по подиуму ходят… Ради такой походки мужики на показы мод и ходят. Ну не ради же тряпок. От бедра… и этими самыми бедрами так покачивая…УХ!

– Ты будешь пялиться, или сражаться, – отрезвил голос императора. – Не глянцевый журнал листаешь.

Главное не повторить ошибки таверны. Они быстры, очень быстры.

Удар!

Я еле успел остановить ее меч у… В общем ударила как типичная женщина. Почему-то сразу вспомнилась Дайла, поражение в таверне и слова «плевать на тебя надо».

Удар.

Сталь встретила сталь у самого лба. Ну да куда же еще бить мужика. Если не в одну голову та в другую.

Мы застыли, пытаясь задавить силой друг друга. Как перетягивание каната, только наоборот и с мечами. Под натиском пол заскользил под моими ногами, и я начал изображать из себя хоккеиста медленно скользящего по льду назад под натиском противника. Как же она сильна. Тепловоз с сиськами.

Плевок.

Девушка явно не ожидала от меня такой гадости. Воспользовавшись секундным замешательством, я вклеил ей ногой в пах и головой в лицо. У меня побежали круги перед глазами, а вокруг головы нимбом запорхали галдящие канарейки. В кино это выглядит круто, а в реальности больно.

Удар.

Меч ничем не отличается от бейсбольной биты, если бить плашмя. В лоб. Улыбка погасла как сгоревшая лампочка, и каратель опустилась на пол. В последнее мгновение я поддержал ее голову ботинком, и нежно опустил на пол. Красота требует жертв.

– Вы время не засекали? – поинтересовался я у императора, ставшего темнее ночи. – Мне кажется секунд девять.

– Восемь, – мрачно произнес он.

– Значит, я свободен?

– Угу.

– И могу идти на все четыре стороны, и никто меня не тронет?

– Угу.

– Вы такую птицу как филин хоть раз видели? Ладно. Ладно. Шучу.

– Вали, – буркнул император и отвернулся.

– Я требую продолжения банкета.

– Фантасмагория какая-то. Тебе и так повезло. В основном за счет использования необычных приемов. Так что вали отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели.

В моей голове созрел дикий план.

– Я продолжаю, – я перехватил покрепче меч.

Каратель переступила через вяло шевелящее тело коллеги, и двинулась вперед. Узкая сталь лихо выписывает восьмерки и совсем незнакомые мне финты. Боюсь, что школа верблюда мне уже не поможет.