Текст книги "Путь голема (СИ)"

Автор книги: Виктор Мурич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Долго еще пьянствовать собираетесь? – поинтересовался я. – Вроде мы куда-то собирались идти. Цель была какая-то. – Я вопросительно глянул на Ильича. – Так идем или не идем?

– Сергей, – нахмурившись, сказал он, – это последний кувшин. Допиваем и отдыхать. Завтра, как договаривались, отправимся в путь.

– Куда? Зачем? – заныл Прыщ, прижимая к себе поднос. – Нам и тут хорошо. Зачем куда-то идти. Может у хозяйки еще чего выскочит. Задница, что аэродром. Вы вылечите, и снова будем наслаждаться жизнью. Пиво, добротная еда, что еще надо для радости. Еще бы компьютер сюда и интернет скоростной.

– Из-за твоей радости мы уже сутки тут сидим, вместо того, чтобы идти к северным горам,– сердито заметил Ильич. – Нас ждут. На нас надеются.

Дайла кивнула и налила себе полную кружку. Не глядя ни на кого, она молча опустошила ее и улеглась на кровать лицом к стене.

Тимоха вопросительно глянул на меня. Я лишь сдвинул плечами в ответ. Кто их поймет, этих женщин. Тимоха понимающе кивнул и прикрыл задремавшую Лилю грубым одеялом.

– Пора отдыхать, – сказал Ильич, и, сняв пиджак, и когда-то лаковые туфли лег на лежанку.

–

Когда я проснулся, в комнате никого не было. Снизу доносился пьяный гомон, не умолкавший, наверное, круглые сутки. На улице радостно хрюкали свиньи, и рвал глотку разбудивший меня петух.

В отместку я запустил в него надкушенным квашеным яблоком.

Широко зевая, я привел в маломальский порядок одежду и умылся. Кувшин с холодной водой и миска стояли на лавке у двери.

– Интересно, где в этой пятизвездочной крепости удобства искать? – пробурчал я, глядя на выглядывающего из щели откормленного таракана. Насекомое по-хозяйски забралось на стол и заинтересованно завертелось вокруг пролитого пива. – Здесь даже тараканы похмеляются.

Выглянув окно, я обратил внимание на стоящий в стороне, у самого частокола сарайчик. Интернациональность конструкции подсказывает, что это именно то, что мне сейчас необходимо. Не желая идти, через забитый людьми первый этаж я, последовав примеру Прыща, сиганул через окно.

Заметно повеселевший я с натугой открыл тяжелую дверь таверны.

– Ильич, я не понял. Почему вы все время меня угнетаете? – недовольно вопит на всю таверну Прыщ. – Кому какое дело, на каком языке я разговариваю.

Посетители таверны притихли, вслушиваясь в незнакомую речь. Перестали греметь игровые кости. Умолк притворно стонущий и ахающий женский голос в темном углу. Даже хозяйка, облокотившись на прилавок, вслушивается в каждое слово.

Даже интересно, как они воспринимают наш язык. Если их для нас – однозначное кваканье, то наш для них – мукание и рыкание, что ли. Надо будет как-то у Ильича спросить.

– У Прыща сегодня аншлаг, – улыбаюсь, шествуя через темный зал, ловко переступая через протянутые ноги. Не в первый раз же. Может традиция?

Приветственно махнул рукой бородатый крестьянин, который привез меня сюда.

Я подошел к столу, за которым разместились мои спутники.

– Он опять нажрался, – хмуро заметила Дайла, стараясь не встречаться со мной взглядом. – И когда только успел?

Дайла выхватила из рук Прыща кружку. Возмущенный Прыщ открыл рот, чтобы что-то сказать по этому поводу, но девушка многообещающе показала ему кулак. Прыщ сник и принялся деловито притирать стекла очков.

Тимоха сердито засопел, искоса поглядывая на Прыща.

– Димыч, может хоть ты объяснишь этому… молодому человеку, что не стоит демонстрировать свое знание языка, – тихо простонал Ильич. – Тем более так громко. У Императора множество шпионов. У нас и так невелики шансы без потерь добраться до цели, а он делает их совершенно мизерными.

– В вашем мире костюм и лаковые туфли давно в моде? – поинтересовался я, взяв с тарелки ломоть еще теплого хлеба. – Или, например джинсовый или спортивный костюмы? А? Все крестьяне здесь щеголяют в кроссовках?

– Димыч прав, – заметила Лиля, осмотрев наши одеяния. – Мы как сошедшие с подиума модели среди этого убожества. Вы представляете, у них даже туалетной бумаги нет. Ужас.

– Мы в лучшем случае на труппу безумных паяцев тянем, – добавил я. – Или толпа туристов-оборванцев, после общения с местной гопотой, бельмечущая на диком языке в сопровождении Дайлы -экскурсовода проводит осмотр достопримечательностей. В стоимость экскурсии страховка не включена.

– Во! Съели? Так им Димыч! – завопил Прыщ и ловко выхватил из рук Дайлы кружку.

– Стой,– гаркнула Дайла.

– За взаимопонимание! – и залпом опустошил ее.

– Я сейчас его убью! – встала с лавки Дайла.

– После меня, – поднялся, недовольный происходящим, Тимоха.

– За туризм! – Прыщ схватил с ближайшего стола чужую кружку. – Димыч, все экскурсоводы такие злые? Или нам так повезло?

Здоровенная мозолистая рука с пальцами сардельками, поросшими рыжим волосом перехватила глиняную кружку у самого рта Прыща. Пропахший рыбой здоровяк, в кожаной куртке, белой от пропитавшей ее морской соли, одним движением вернул себе выпивку и небрежно толкнул нашего программиста ладонью в грудь. Зацепившись за лавку Прыщ грохнулся под стол, так, что остались видны одни кеды. Здоровяк загоготал, хлопая себя ладонями по бедрам. Его сотоварищи, примерно такого же склада рыбаки, шумно столкнулись бокалами и приветственно закричали.

– Зря он так, – хрустнул пальцами Тимоха и шагнул к здоровяку.

Почувствовав достойного соперника, рыбак осклабился.

– Тимоха, не лезь, – посоветовал я, оценивая весовой и численный перевес противника. – Ты только что сам Прыща убить собирался.

– Мне можно. Я свой. А чужому наших трогать нельзя.

– Тимоха, их больше и размерчик не наш. Ты весовую категорию оцени. Он в половину тебя тяжелее.

Дайла, словно невзначай переместила правую руку ближе к мечу. И как всегда не обошлось без презрительного взгляда в мою сторону.

– Ик-ик-гык, – раздалось из-под стола. – Не сцы герой. Бокс это сила. Вломи ему Тимоха!

И Тимоха вломил. Наверное, именно таким ударом в боевиках противника через канаты ринга перебрасывают.

Рыбак покачнулся и потер челюсть. Просто потер и все. Соратники радостно загалдели и наполнили кружки.

– И? – ехидно поинтересовался я у Тимохи.

И тут ударил рыбак.

– Силен, – пробормотал Тимоха, расшвыривая обломки стола, который он растрощил падая на пол.

Болельщики со стороны противника в очередной раз брякнули кружками и победно заорали.

– Тимошенька, – прижала руки к груди Лиля. – Тебе больно?

Она дернулась в его сторону, но Тимоха остановил ее жестом.

– Нас бьют? – высунулся из-под стола Прыщ.

– Пытаются, – сказал Тимоха, принимая боевую стойку.

Рыбак квакнул и грохнул себя кулаками в грудь.

– Он сказал – бей, женщина, – неохотно перевел Ильич. – Тимофей, я предложу ему выпить с тобой мировую и разойтись. Эта потасовка нам не нужна. Пора уходить.

– Не вздумайте. Не прощу.

Неожиданно на арене боевых действий оказалась Дайла. Подсечка, и не ожидавший такой подлости с ее стороны Тимоха грохнулся на пол. На этот раз пострадала лишь треснувшая пополам лавка.

Девушка снизу вверх презрительно взглянула на рыбака. Оказывается, не на одного меня она так смотрит. Рыбак захохотал и болельщики вслед за ним. Спустя мгновение хохот перерос в вой – девушка ударила его носком сапога под колено. Крупное лицо налилось кровью и стало почти одного цвета с рыжей бородой.

– Рыжая рыжего дубасит, – радостно изрек Прыщ, умащиваясь поудобнее под столом. – Надо по этому поводу выпить.

Освирепевший рыбак обрушил на дочь приближенного удар способный остановить буйвола, но девушки на том месте уже не было. Чуть отступив в сторону, она пропустила тяжеленной наковальней несущийся кулак и, перехватив руку противника, дернула его вперед. От падения такого тела вздрогнул пол. В кружках колыхнулось пиво, а хозяйка выглянула из дверей кухни. Обозрев принадлежащую ей территорию, и не увидев ничего необычного, она скрылась за завесой пара и дыма.

Мотая головой, медленно поднялся рыбак. Его заметно пошатывает, а на лбу расплывается крупный кровоподтек.

Не дав опомниться, Дайла каблуком ударила ему по пальцам ноги. Взвыв от боли, здоровяк присел и ухватился за ногу. Вой стих одновременно с ударом колена в голову.

– Никогда не любила рыбаков, – сказала Дайла отряхиваясь. – Жили бы на своих берегах, ловили рыбу и не совались в центр.

– Точно. Понаехали, – отхлебнул Прыщ. – Ура Дайле!

– Ты нехорошо поступила, – сжимая кулаки, подошел к ней Тимоха. – Это был мой бой! Я женщин не бью… Но это был мой бой!

– Извини, что уронила тебя, – улыбнулась Дайла.

– Не в том дело. Это был мой бой. Ты вмешалась в мой бой.

Соратники поверженного рыбака поднялись из-за стола. Мозолистые руки потянулись к широким ножам, которыми можно не только рыбу потрошить. Назревала серьезная потасовка.

И тут я захохотал. Я давно так не смеялся. Так, чтобы от души и до слез. Обняв обозленного Тимоху за плечи я сквозь смех произнес:

– Ты не мог с ним дальше сражаться.

– А Дима прав, – рассмеялся Ильич. – Молодец Дайла.

– Ильич, объясните ситуацию соратникам поверженного, а то нас побьют и Дайла уже не поможет.

Сдерживая смех, Ильич что-то коротко прокаркал рыбакам. Переглянувшись, те дружно захохотали. Приведя в чувство коллегу, они, поддерживая, усадили его за стол и налили кружку пива. Брякнули, сталкиваясь кружки. Плеснула на стол пена. Рыбаки дружно квакнули и, не переставая хохотать, подняли кружки в сторону Дайлы.

Многие посетители последовали их примеру.

– Я не понял? – сказал Тимоха, как только мы сели за свой стол.

– Тоже мне, удивил, – пробормотал из кружки Прыщ.

– Рыбак сказал, что будет драться с женщиной, – пояснил Ильич.

– Я думал он меня так назвал.

– Да тебя. Но это дало возможность вступить в дело Дайле. Извини, Тимофей, но в бою ты ей не ровня. У тебя есть правила и принципы. В кабачном бою это верная смерть. У Дайлы одна цель – победа. Так что все к лучшему.

У нашего стола образовались две девчушки с подносами, заставленными кувшинами и тарелками жареной рыбы, крепко приправленной незнакомыми специями.

– Мы не заказывали, – удивилась Лиля. – Сережке вообще уже пить нельзя. Тимошеньке тоже вредно после таких нагрузок.

– Рыбаки грехи замаливают, – недовольно буркнул я, глядя на сальный взгляд здоровяка, беззастенчиво ощупывающий тело Дайлы.

Дверь распахнулась, и в таверну вошли трое хорошо одетых мужчин. У каждого из-под дорожного черного плаща выглядывает короткий меч в кожаных ножнах. Поморщившись от пропитавших таверну запахов, они двинулись к прилавку. Странно, но никто из присутствующих даже не попытался сделать им традиционную подножку. Наоборот, несколько странных, уголовного вида личностей стараясь не попадаться на глаза людям в плащах, шмыгнули к дверям.

Хозяйка засуетилась, выскочила навстречу. Вышвырнув из-за стола задремавшего пьянчужку, она чистой тряпкой протерла не только стол, но и лавки. Мужчины молча расселись и принялись изучать присутствующую публику. Наша компания не могла не привлечь их внимание. Когда хозяйка принесла поднос, уставленный кружками и едой, один из мужчин знаком приказал ей наклониться. Толстуха подобострастно согнулась, чуть не придавив его исполинской грудью. Брезгливо отстранив ее, мужчина что-то тихо спросил и кивнул в нашу сторону. Хозяйка горячо зашептала, то и дело, пытаясь показать ему место, где был чирь.

Грубо оттолкнув хозяйку, мужчина взглянул на своих спутников. Те молча кивнули. Даже не прикоснувшись к пище, они встали из-за стола и двинулись к нам.

Столики на их пути опустели. Даже шумно гудевшая компания рыбаков, насквозь пропахших морем, солью и рыбой, предпочла встать и отойти в сторону. Они бросают косые взгляды на мужчин в плащах и небрежно поглаживают костяные рукояти широких ножей.

– У нас проблемы? – поинтересовался я, оторвавшись от недавнего гостинца – жареной рыбы.

– Не нравятся они мне, – глянул исподлобья Тимоха, и подвинул ближе меч.

– Очень приличные люди, – улыбнулась приближающимся мужчинам Лиля. – Одеты со вкусом. Шитье на камзолах изящное. Даже кружева из рукавов выглядывают. Жаль, плащи простоваты. Нужно было одеть что-нибудь более изысканное.

– Это сборщики податей, – пояснил Ильич. – Если будем вести себя разумно, может и обойдется. Никому рта не раскрывать говорить буду только я.

– Прыщ, ты все понял, – ткнула его в бок Дайла. – Пискнешь, башку оторву.

Мужчины в плащах остановились возле нашего стола. Один из них что-то квакающее спросил. Ильич с демонстративной ленцой ответил, не отрываясь от тарелки. Сборщики податей обошли нас вокруг, внимательно осматривая. Особого внимания они удостоили выглядывающие из-под стола кроссовки Тимохи. Один из мужчин осторожно коснулся часов на руке Ильича. Наш босс даже не шелохнулся, продолжая монотонно пережевывать пищу. Не остались без внимания и очки Прыща.

Закончив осмотр, сборщики податей тихо зашептались меж собой.

Прыщ хихикнул и тут же прикрыл рот ладонью. Его тело трясет беззвучный смех. Дайла наступила ему на ногу, но Прыща затрясло еще сильнее. С глаз закапали слезы. Видно, что он сдерживается из последних сил, чтобы не захохотать вслух.

– Я его придушу когда-нибудь, – сквозь зубы прошептала Дайла.

Сборщик податей гнусаво заквакал, тыкая в Ильича пальцем.

– Все хорошо, – не поднимая глаз, зашептал Ильич. – Ему понравилось украшение на моей руке. Отдаем и тихо уходим. Они не при исполнении, просто зашли перекусить. Сборщики податей не хотят, чтобы их отдых портили солдаты с их нудным разбирательством. Всех устраивает такой ход событий?

Мы молча кивнули и Ильич начал снимать с руки часы. Он квакнул, протягивая дорогую игрушку вымогателям не при исполнении.

И тут Прыща прорвало. Покрасневший не в силах больше терпеть он захохотал на всю таверну, раз за разом ударяя ладонями по столу. Мужчины в плащах вздрогнули, а наблюдавшая за происходящим хозяйка уронила полный поднос. Полетели во все стороны черепки и брызги пива.

– Ой, не могу! – простонал он сквозь смех и ткнул пальцем в сборщиков податей. – Жабий хор налоговой полиции. Оборжаться можно. Они сейчас с нас декларацию о доходах востребуют. – Прыщ кривляясь нараспев заквакал. – Ква-хвак-квааак-квукк-чааак.

Хозяйка охнула и неожиданно быстро для своего телосложения спряталась за стойкой. Знакомый крестьянин спрятал в бороде улыбку и, прихватив со стола кружок колбасы и кружку, поднялся наверх.

Ильич поперхнулся и закашлялся. Дайла дернулась и чуть не грохнулась с лавки. Побелевшие рыбаки гурьбой повалили к выходу. Не прошло и минуты, как таверна опустела. Остались лишь мы и люди в плащах.

– У меня что-то с голосом не так? – оглядел опустевший зал Прыщ. – Они решили, что у меня нет голоса?

– Скорее ума, – вслед за сборщиками податей Дайла обнажила меч. – К бою!

– Да что происходит? – недоуменно оглядывает нас Прыщ.

– Ты послал их так далеко, что мне даже неприлично говорить это вслух, – хмуро изрек Ильич. – Теперь будут проблемы. А могли бы просто уйти.

– Да я же просто квакал, – перепугался Прыщ. – Я, шутя, квакал. Как я мог что-то сказать?

– И проквакал ты одно из самых вульгарных ругательств нашего мира. Причем проквакал в адрес сборщиков податей. Они к такому не привыкли.

Тимоха с фламбергом стал рядом с Дайлой. Жаль, что мой меч остался в телеге.

Ильич, вставая из-за стола, что-то затараторил на местном языке. Он часто прикладывает руки к груди и кланяется. Его лицо полно раскаяния.

– Оружие опустите, – шепнул он нам. – Будем договариваться.

Один из мужчин ткнул пальцем в Прыща, и красноречиво провел ладонью по горлу.

– Можете не переводить, – попятился назад перепуганный Прыщ.

– Может, действительно отдать тебя сборщикам податей, – не оборачиваясь, сказала Дайла. – Решим две проблемы одним махом.

– Ну, допустим, одну проблему я знаю. А какая вторая? – Прыщ пятился до тех пор, пока не уперся спиной в стену.

– Вторая проблема это ты, – Дайла на мгновение обернулась и одарила трусишку улыбкой. – Ладно, не суетись. Шучу. Никто тебя не отдаст.

– Ни в коем случае, – подтвердил Ильич. – Это недопустимо!

– Будем драться! – решительно поднял меч Тимоха.

Неожиданно за спинами сборщиков податей появился знакомый крестьянин. Я даже не заметил, как он спустился с лестницы. Подмигнув нам, он с размаху огрел двух противников тяжелой лавкой. Третий успел лишь замахнуться мечом, как получил от Дайлы в челюсть и вырубился. Крестьянин удовлетворенно осмотрел лежащие на полу тела и что-то сказал.

– Он говорит, что давно об этом мечтал. Эти кровопивцы забирают у него большую часть урожая, а ему нужно кормить жену и шестерых детишек. Сборщики податей повесили его брата, за то, что он не хотел отдавать последнее, – перевел Ильич.

– Какой ужас, – захлопала ресницами Лиля. – Его так угнетали.

Крестьянин произнес короткую речь, улыбнулся, похлопал меня по плечу и направился в сторону двери.

Ильич переглянулся с Дайлой.

– Димыч, он пожелал тебе удачи, – сказала Дайла, удивленно глядя вслед крестьянину. – Он сказал, что ты великий воин и тебя ждут великие дела. Он сразу это понял, как только встретил тебя в лесу. Поэтому и помогал. И еще сказал, что ты забавно изображаешь лося. Насчет лося я не поняла…

– Как, по-вашему, будет – удачи друг? – повернулся я к Дайле.

– Красшене крираши.

– Красшене крираши, – крикнул я вслед крестьянину.

Стоя на пороге, он обернулся и, прижав, правый кулак к сердцу поклонился.

– Это невозможно, – озадаченно сказал Ильич. – Так приближенные приветствовали богов.

– Может, он потомок приближенного и почувствовал в Димыче дремлющего бога.

– Нечего ему там чувствовать… – сказал Ильич и осекся. – Я хотел сказать, что маловероятно, чтобы потомок что-то почувствовал… Впрочем, это неважно.

– У нас опять все хорошо, – облегченно вздохнул Прыщ, отлипая от стены.

– Это временно, – сердито глянула на него Дайла. – Пора уходить отсюда поскорее.

– От такой знатной кормушки? – заныл Прыщ. – Об этих налоговиках никто и не вспомнит…

Дайла подошла к Прыщу и замахнулась. Прыщ зажмурился и втяну голову в плечи.

– Ой, он шевелится! – пискнула Лиля.

Один из мужчин, тот, которому досталось от Дайлы, поднялся на колени и, порывшись в кармане, извлек маленький свисток.

– Не дайте ему свиснуть, – закричала Дайла, бросаясь к нему.

Но было уже поздно. Сборщик податей поднес свисток к окровавленным губам и свистнул за мгновение до того как Дайла пригвоздила его к полу мечом.

– Какая ты злюка, – хихикнул побледневший Прыщ. – Ну, захотелось человеку посвистеть. Что в этом плохого? Зачем сразу ножичком тыкать. Фу, и крови сколько…

– Тимоха, Димыч сейчас будет жарко, – не обращая внимания на осмелевшего Прыща, Дайла всматривается в темные углы таверны. – Очень жарко!

– Готов, – стал рядом с ней Тимоха.

– Кого ждем? – я вынул из руки мертвого сборщика податей меч. В самый раз для меня. Короткий и легкий.

– Смерть, – прищурилась Дайла.

Ильич отодвинул в угол Лилю с Прыщом и вскинул руки вверх в странном жесте, словно пытался поймать летящий мяч.

– Если успеете, бейте в…

Из полумрака углов одна за другой появляются грациозные фигуры в изящных доспехах цвета ночи.

– Какие они красивые, – восхищенно уставился на них Прыщ. – Девчонки, давайте знакомиться.

Тимоха опустил к полу бастард и дурацки заулыбался.

– Какие миленькие, – выглянула Лиля из-за спины Ильича.

Меч выскользнул из моих рук. Таких женщин я никогда не видел. Озаренные улыбками лица божественной красоты. Бездонные глаза, излучающие тепло. Дышащие страстью губы. Пушистые гривы до пояса. Легкие доспехи подчеркивают каждую линию безукоризненного тела. Они словно плывут над полом, даже не касаясь его миниатюрными сапожками. Неужели это то, чего так боялась Дайла? Такая красота не может нести зло. А даже если и может, во что я мало верю, то неужели мы не в состоянии справится с пятью хрупкими представительницами слабого пола.

Девушки обступили нас полукругом.

Прыщ, чуть ли не облизываясь, рванулся к ним, но Ильич толкнул его плечом. С возмущенным воплем ловелас грохнулся под стол.

Внимание девушек сосредоточилось на мне. Они словно раздевают меня откровенными взглядами. Я чуть не покраснел от такого досмотра.

Удовлетворенные осмотром они переглянулись.

Только Ильич и Дайла оказались неподвластны чарам красоты. Ильич взмахнул над головой руками и из его ладоней вырвался маленький смерч. Перепрыгнув через наши головы, он по пути разнес в щепки стол и набросился на девушек.

– Не-е-ет! – завопил из-под стола Прыщ. – Не убивайте их! Ильич, мать вашу, что вы творите? Я всю жизнь мечтал с такой красотой в непосредственном контакте побыть. Вы варвар и бабоненависник.

– Они почуяли его! – крикнул Ильич, выпуская еще один смерч.

– Меня? – очарованный девушками я с трудом разлепляю губы. Холодный ветер смерча взъерошил волосы.

– Беги дурень! – заорала над ухом Дайла.

Воспользовавшись тем, что девушки отвлеклись на смерч, она напала на крайнюю из них.

Схватка закончилась так же неожиданно, как и началась. Под взглядом девушек увяли смерчи, слабым ветром выгоняя пыль через открытую дверь. Дайла тряпичной куклой упала на пол. Не в силах пошевельнутся, она изрыгает проклятия в адрес девушек и злобно сверкает глазами.

Ильич снова вскинул руки вверх, но тут же последовал за Дайлой.

– Димыч, только ты с ними справишься, – крикнула Дайла. – Ты сможешь! Бей в голову. Не смотри на смазливые мордочки и сиськи. Это враг. Это каратели! Они не знают пощады.

Меня словно током ударило. В один миг все стало на свои места. Да, передо мной пять бесподобных девушек, но это не повод спускать штаны, в смысле ронять меч. Они враги моих друзей – значит и мои враги.

– Так вот вы какие каратели, – ухмыльнувшись, я поднял меч. – Наслышан, однако. Но никогда не думал, что вы такие… такие… В общем вы меня удивили.

Минуя истекающего слюнями Тимоху я, небрежно помахивая мечом, иду вперед.

Улыбки девушек засверкали еще ярче. Грациозно отступая, они освобождают место в центре таверны.

– Вы намекаете на честный поединок? – улыбаюсь я им, исполненный уверенности в собственных силах. И не таких обламывал. – Я постараюсь дать вам то, чего вы хотите. Только потом не жалуйтесь, что много было.

Одна из девушек шагнула навстречу ко мне, доставая из-за спины меч с узким лезвием.

– Ну держись, симпатяга! – прицелился я в голову.

–

– Дайла, не могла бы ты с меня слезть, – попросил я, пытаясь ворочаться.

– Отвали, – тяжело дышит мне в лицо Дайла.

– Ты не подумай, что мне неприятна такая поза. Дышать тяжело.

– Отвали, кому сказала, – пытается она отвернуть голову в сторону. – Ты достал меня уже.

– Камасутра для детей, глава вторая, – хихикнул Прыщ. – Димыч, тебе-то чего жаловаться. Хорошо пристроился. Я вот возложил голову на богатырскую грудь и пытаюсь из этого извлечь хоть какое-то удовольствие.

– Сгинь, извращенец, – буркнул Тимоха.

– Завидую, – еле слышно прошипел Ильич. – Я лежу лицом вниз, а на голове пристроилась Лиля.

– Неправильная голова у вас, Ильич. Одни кости. Извините, но у меня уже все ребра в синяках, – пожаловалась Лиля.

– Дайла, ты чего так сердито на меня сопишь? – поинтересовался я.

– После твоего поражения на тебя не сопеть надо, а… плевать с презрением. Видите ли, всемогущий Димыч с улыбкой вызвал на поединок карателя, и… даже замахнуться не успел.

– А сама-то! – возмутился я. – Как решительно на пол грохнулась. Или это был обманный ход?

– Я-я-я-я, – задохнулась от возмущения Дайла. – У меня даже шанса приблизиться к ним не было. Это же каратели!

– Ага, значит, у тебя даже шансов не было, а на меня плевать надо? Так выходит?

– Но ты же не я. В тебе бог. Ты победил стражей спящих и не смог справиться с какими-то карателями.

– Теперь они уже какие-то, – вздохнул я. – Ох уж эта женская логика.

– Не заткнешься – плюну в глаз, – пообещала Дайла.

– Во-во, – поддержал меня Прыщ. – Начинается бабская диктатура. Она воспользуется твоей недееспособностью и злостно осквернит твой божественный фейс.

– Я сейчас тебе не только фейс оскверню, но и… – начала Дайла.

– Фигушки, – захохотал Прыщ. – Ручки ножки не ходят. Смазливые мордашки нас здорово заморозили. В твоем распоряжении только язык. Он конечно у тебя длинный, но сомневаюсь, что достанешь.

– Когда оцепенение пройдет, учись быстро бегать, – не на шутку разошлась Дайла.

– Это зачем?

– Догоню – буду осквернять.

Оцепенение доставляет массу неудобств. Тело ноет и чешется, а возможности пошевельнутся нет. Не зря Дайла так боялась карателей. Они даже не напрягаясь одним взглядом заморозили нас. Это и боем назвать трудно. Раз – и тело перестает повиноваться, и ты мешком с костями падаешь на пол.

После моего поражения девушки без особых усилий выволокли нас на улицу и погрузили в карету. Причудливо оформленную повозку без колес, просто так висящую над землей, назвать каретой трудно, но других аналогий не нахожу. Шестерка белых лошадей прытью понесла нас в неизвестном направлении.

– Дайла?

– Чего тебе? – недовольно глянула сверху вниз девушка.

– Твои волосы щекочут мне нос.

– И что?

– Я сейчас чихну.

– Не вздумай!

– Поздно. А-а-апчхи! Извини.

– Теперь облизывай! – расхохотался Прыщ, и его поддержали все кроме Дайлы. – Эх, жаль, что я сейчас лицо Дайлы не вижу. Картинка еще та. Димыч, она тебя сейчас языком удушит от злости. Или ядом в глаз плюнет. Послушай моего совета. Прицелится – смело кусай за нос.

Дайла, сцепив зубы, промолчала.

– А теперь просветите меня, пожалуйста, о тех, кто нас сюда упек, – сменил я тему разговора.

– Каратели – слуги Императора. Одни из его многочисленных любимцев, – ответил Ильич.

– Любимцы, – хихикнул Прыщ. – Еще бы. С такими мордочками трудно иметь другую профессию. Я бы тоже их любил…

– О них мало что известно. Ходили слухи, что небольшой отряд наемников-девушек промышлявших в вечно воюющих феодальных мирах оказался на пути у Императора. И не просто оказался, а запросто вырезал небольшую армию, имевшую примерно десятикратное превосходство в численности. Император наблюдал за резней из крылатой кареты. Говорят, он был в восторге и даже аплодировал девушкам, которые в это время потрошили его солдат. Вместо того, чтобы поступить как обычно – уничтожить, он нанял их. Естественно, перед этим он показал им кто сильнее. Как? Не спрашивайте, не знаю. Одни сплетни, доходящие чуть ли не до того, что Император силой овладел каждой из них. Девушки получили хороший урок и стимул служить на стороне силы. Больше таких прецедентов не было. С этого момента в его армии появились каратели. Не смотря на красоту, девушки не знают пощады. У них лишь две страсти – деньги и смерть. Говорят – чем шире улыбка карателя, тем ближе твоя смерть.

– Почему же они нас сразу не убили? – поинтересовалась Лиля. – Если они такие злые.

– Каратели редко убивают сразу. Они любят поиграть с жертвой, – пробурчала Дайла. – Тебе не понять. Если бы они не почувствовали в этом сопливом герое перерожденного бога, то уже вскоре мы были бы мертвы, а изувеченные тела вывешены на обозрение публике. Каратели редкостные позеры. Стараются все обставлять красиво, со вкусом.

– Смазливые жадные выпендрежники с манией убийства, – подытожил Прыщ. – Круто. Таких подружек у меня еще никогда не было.

– А они вообще у тебя когда-нибудь были? – усмехнулась Дайла

– Не счесть. Чтобы ты знала, девушки липнут ко мне как пчелы на мед. Во мне есть что-то такое притягательное…

– Скорее уж как мухи на… сам понимаешь, – заметил я.

– Прыщавая морда, щупло-дохлое тело похожее на труп грызуна в раскаленной пустыне и голова со сквозняком вместо мозгов. У вас это в моде? – поинтересовалась Дайла с издевкой. – Если да, то ты первый красавец в своем мире.

– Может и не красавец, но на такую плюющуюся ядом злюку никогда бы не повелся, – неожиданно серьезно ответил Прыщ. – Димыч похоже другого мнения. Может, он увидел в тебе что-то особенное. Не знаю. Я вижу перед собой лишь симпатичную революционерку, сражающуюся за пустые идеалы. Вот вы говорите, что возродятся боги и все будет окей. Возможно. Не спорю. Дело в том, что я не вижу что в этом мире не так. Вы твердите о зле, но оно часть любой жизни. Без зла нет добра. Возможно, я что-то не так вижу, но в вашем мире нет ничего необычного. Произошла смена власти. Сильные потеснили гуманных. Холуи гуманных пытаются бороться за идеалы своих господ. Это все нормально. В истории Земли таких примеров сотни. Естественные процессы роста общества. Даже в вашей арене нет ничего оригинального. Нечто подобное я год назад посещал на экскурсии в Риме. В свое время на ней также ради эмоций публики умирали гладиаторы. Все везде одинаково. Меняется лишь антураж и названия. Ваши великие деяния и самопожертвования всего лишь мышиная возня. Пройдет какая-то сотня лет, и никто и не вспомнит ни вас, ни ваших благородных поступков. Может, стоит подумать о том, чтобы отведенные вам годы прожить в удовольствие. Получить причитающуюся дозу любви и счастья. Родить детей и радоваться, глядя на то, как они растут. Ильич, вас это не касается по физиологическим причинам.

Наступила тишина, нарушаемая лишь цокотом копыт и свистом ветра. Сквозь зашторенные окна мелькают силуэты деревьев.

Ильич прокашлялся и сказал:

– Честно говоря, никогда не думал, что услышу от тебя нечто подобное. Удивлен. Но кое в чем ты не прав. Да, спустя сотни лет нашу, как ты выразился мышиную возню, никто не вспомнит. Бесспорно. Так и будет. Но мы живем сейчас. И именно сейчас решается судьба нашего мира. И именно нам ее решать. Больше некому. Ты говоришь, что без зла нет добра… Возможно. Не буду спорить с тем, кто не видел наш мир во времена правления богов. Не увидев, не поймешь.

– Куда нас везут? – поинтересовался я некоторое время спустя.

– На бойню, – сердито ответила Дайла.

– Нас опять будут убивать? – притворно захныкал Прыщ.

– То, что нас не убили сразу означает, что у всех войск четкие указания от Императора по поводу нас. Точнее Димыча. Он в этой игре главная фигура, – обнадежил Ильич. – Ним движет любопытство. Нас везут в Хрустальный город, на смотрины к Императору.

– Он на нас будет смотреть? – жалобно спросила Лиля. – Мне уже страшно. Как вспомню его взгляд на арене… Жуть.

– Самое страшное то, что он узнает правду… – еле слышно, словно вырвавшаяся мысль, произнес Ильич. – Тогда конец всему.

– Это вы о чем? – поинтересовался Прыщ. – Кто и какую правду не должен узнать, чтобы нам конец не наступил?

– Что? А? А, я хотел сказать… что если Император узнает, что Димыч носитель перерожденного бога…

– Он и так об этом знает, – перебила Дайла.

– Вы только что это сами говорили, – удивилась Лиля. – Что по приказу Императора не должны убивать Димыча, и что его везут на смотрины. Ильич, вам плохо? Вы какой-то странный? Не заболели?