Текст книги "Не приходя в сознание"

Автор книги: Виктор Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

13

Подобные командировки были нечастыми, и Демин откровенно наслаждался перелетом в Тбилиси, с волнением смотрел на проплывающие внизу вершины Кавказского хребта, кто-то из знающих пассажиров показал на одну из вершин, и по самолету прошелестело слово «Казбек». Демин тоже не удержался от того, чтобы с почтением произнести это слово, но тут помимо его воли вершину заслонили печальные глаза Мамедова и уже не покидали его, когда он пересекал всю Грузию с запада на восток, когда проезжал последний грузинский городок с непривычным названием Лагодехи, когда преодолевал последние сорок километров до Закатал.

На автовокзале, едва Демин вышел из автобуса, к нему подошел маленький смуглый человек в громадной фуражке с неизменными усами. Протянув сухонькую крепкую ладошку, он спросил:

– Товарищ Демин?

– Точно. Здравствуйте.

– Очень рады, что вы приехали. Мы вас ждем. Моя фамилия Джафаров. Будем работать вместе. В гостинице заказан номер.

– В той самой, где останавливался Нефедов?

– У нас одна гостиница. Вот машина, прошу вас. – Джафаров предупредительно раскрыл дверцу.

– Что-нибудь удалось установить? – спросил Демин уже в машине.

– Я думаю, – Джафаров помялся, прикидывая, как вежливее ответить, – может быть, мы будем сначала кушать, а потом работать?

– А если одновременно?

– О! – рассмеялся Джафаров. – Наш начальник в таких случаях рассказывает об одном плакате, который он видел в Америке. Висит у дороги плакат такого примерно содержания: «Водитель, если ты одной рукой обнимаешь девушку, а другой ведешь машину, знай, что и то и другое ты делаешь плохо».

– Очень правильный плакат, – ответил Демин. – Убедительный.

– Мы немного подготовились к вашему приезду, – как бы мимоходом заметил Джафаров. – И... будет хорошо, если мы сначала немного познакомимся... Это всегда хорошо.

– Ну что ж, мне остается только подчиниться местным обычаям.

– Это не местные обычаи, – с осуждением сказал Джафаров. – Это всеобщий закон. А чтобы очистить вашу совесть, могу сказать, что горничная в гостинице вспомнила этого Нефедова. Он был очень невежливый и очень высокий.

– Это он, – коротко сказал Демин.

Массивное двухэтажное здание с высоким крыльцом и тяжелыми дверями было окружено зарослями каких-то кустов. Джафаров провел его к лестнице на второй этаж. Номер оказался просторным, может быть, даже излишне просторным. Посреди комнаты стоял круглый стол, уставленный фруктами, виноградом, были здесь и столь любимые Рожновым грецкие орехи. Демин не удержался, взял один – орех оказался непривычно крупным и легким.

– Пробуйте, пробуйте, товарищ Демин, – услышал он голос позади себя – в номер входил плотный человек в форме полковника милиции. Пожимая руку, Демин отметил, что ладонь его почти такая же крупная и сильная, как у Рожнова. – Магомаев, – представился вошедший. Заметив удивление в глазах Демина, он его успокоил: – Нет, нет, я совсем другой Магомаев. Надеюсь, не обидитесь за то, что поселили вас в том самом номере, в котором ночевал Нефедов?

– Он останавливался здесь? – Демин уже со значением осматривал номер.

– Очевидно, у человека были деньги, номер большой, хороший. Может быть, не самый лучший, – тонко улыбнулся полковник, – но просторный, тихий. Нам приятно, что мы сможем сразу ввести вас в работу.

– Пусть так, – согласился Демин. – Товарищ Джафаров сказал, что Нефедов был очень невежливый человек. В чем это выразилось?

– Отвечаю сразу, – сказал полковник. – Он спал вот на этой кровати. Она была ему мала... Видите? В такую кровать, на такое покрывало – вы посмотрите на это покрывало! – он ложился не раздеваясь. Забрасывал ноги на спинку кровати, – вы посмотрите, какая спинка, какая отделка! Наша фабрика изготовила, да! Он упирался ногами в стенку, в эти прекрасные обои, видите, как он их запачкал?

Да, на стене отпечатались подошвы Нефедова. Не очень внятно, четко, но отпечатались, и эксперты всегда могут сказать, не те ли это ботинки, которые он позаимствовал в универмаге. Что-то шумно говорил полковник, молча и сноровисто суетился Джафаров, появился еще один гость. Демин знакомился с ним и что-то ему говорил.

– Валентин Сергеевич, вы должны нас простить – не подумали... Мы попросим гостиничных работников, и они все приведут в порядок.

– Ни в коем случае! – воскликнул Демин. – Более того, я прошу вырезать эту часть обоев. Мы составим протокол о том, где они взяты, когда, в каких обстоятельствах, и я увезу их с собой. Нельзя разбрасываться такими следами!

– Полностью с вами согласен.

Полковник со значением оглянулся на своих товарищей, те в ответ молча развели руками.

Магомаев, с невинным лукавством поблескивая большими навыкате глазами, вроде бы смущаясь, сообщил, что Нефедов точно такие же следы оставил в другом номере, куда его поместили вначале. И вот те следы уже срезаны со стены вместе с обоями и со всеми необходимыми юридическими формальностями хранятся у полковника Магомаева, и он готов в любой момент передать их Демину. А эти следы сберегли специально для гостя, чтобы доставить ему маленькую радость.

– Ну, ребята! – только и сказал Демин.

Полковник доложил всю обстановку. За домом Мамедовых установлено наблюдение. Никто к ним не приезжал. Соседи тоже не видели гостей у Мамедовых.

– Следовательно, можно сделать вывод, – сказал Демин, – что Нефедов переночевал в гостинице один раз и уехал. Возможно, с кем-то из своих сообщников он встретился днем, где-нибудь на скамейке, в чайхане и в тот же день отбыл. Можем мы такое допустить?

– Мы навели справки, – заметил полковник. – Мамедовы – очень хорошие люди. Допустить, чтобы они были связаны с преступником...

– Они могли купить у него золото, даже не зная, что он преступник.

Полковник изобразил на лице недоумение.

– Тогда пришлось бы признать, что тот Мамедов, который проживает в вашем городе... очень плохой человек. Но я с ним знаком... Здесь он всегда вел себя достойно.

– А у нас он весь в крови! – воскликнул Демин. – Брюки, туфли, пиджак!

– Мне говорили, что он полюбил красивую женщину, – растерянно заметил Магомаев. – Он прислал родным ее фотографию, она действительно красивая женщина. Но кровь... Как объяснить кровь? Может быть, его обидели, оскорбили?

– Ну и что? – спросил Демин. – Обидели и оскорбили. Дальше?

– Может быть, обидели и оскорбили его женщину? – предположил Джафаров, словно это все объясняло. Демин видел, что его хозяевам никак не хотелось признать в своем земляке опасного преступника.

– А как вы объясняете появление здесь Нефедова? – спросил Демин.

– Ах да... Нефедов, – все горестно закивали головами. – Нефедов...

– Можно считать доказанным, что Нефедов совершил кражу в универмаге, его карманы набиты золотом, он хочет от него избавиться. Мамедов замешан в убийстве... Нефедов приезжает сюда, на родину Мамедова...

– Ну что ж, будем работать, – сказал полковник. – Это все, что я могу вам пообещать, уважаемый Валентин Сергеевич.

На центральной площади Закатал росли громадные платаны, которым, по утверждению местных жителей, более семисот лет. Стволы, словно какие-то древесные сооружения, уходили вверх, и нельзя было даже сказать, где они заканчивались. Кора этих деревьев напоминала скалы, и, казалось, альпинисты могли бы подниматься по этим стволам. Все приезжающие стремились прежде всего попасть на эту площадь, потрогать руками платаны, пройтись мимо них и как бы приобщиться к вечности. Местные жители прогуливались здесь вечерами, и так уж повелось, что эта небольшая площадь, окруженная двухэтажными домами, стала центром городка, хотя были здесь и другие места, более нарядные и современные.

Командировка Демина заканчивалась безрезультатно. Следов Нефедова обнаружить не удалось. И в последний вечер он прогуливался по городку, постепенно приближаясь к площади. Было тепло, распускались листья, горы вокруг городка светились в солнечных лучах. Спустившись по бесконечным ступенькам от новых кварталов к площади, Демин постоял у платанов, похлопал ладонью по их шершавой коре, словно приласкал какое-то живое существо. Скользнув взглядом вверх, он с радостью убедился, что верхних ветвей не видно, что взгляд его упирается в крону, как в лесную чащу.

Здесь, внизу, уже наступили сумерки, когда душа наполняется волнением и ожиданием чего-то прекрасного. Это чувство усиливалось странным освещением площади – синеватые сумерки внизу, а верхушки деревьев, как и горы вокруг, были освещены розовым закатным светом.

Демин шел вдоль ручья, мимо платанов, поддавая маленький камешек, стараясь, чтобы тот не улетел слишком далеко, не ударил кого-нибудь по ноге.

На скамейке он увидел нескольких ребят, девушек. Им некуда спешить.

Да, ребятам здесь привольно, не нужно бежать на автобусы, троллейбусы, ловить такси и часами пересекать ночной город, проводив девушку домой. Они все живут вокруг этой площади.

Один из парней вытянул ноги и, положив руки вдоль скамейки, что-то негромко говорил девушке на ухо, а та, склонив голову, слушала. Чтобы не споткнуться, Демин перешагнул через ноги и понял, что больше всего ему хочется посмотреть на лицо парня, у которого такие длинные ноги и такие крупные ботинки. Подошва из черной резины. Такие вполне могут оставить следы на гостиничной стене. А брюки не очень свежие, они явно нуждаются в том, чтобы их привели в порядок. Скользнув взглядом по лицу парня, Демин опять посмотрел на девушку и прошел мимо. Черная куртка, очень хорошо. Вязаный воротник. Тоже хорошо. Длинные волосы. Взгляд насмешливый, удовлетворенный, еще бы, такая девушка! И усики. Реденькие тонкие усики. А рост явно за сто восемьдесят. Он нездешний, четко понял Демин. Не из этого города. В его глазах вопрос, который у приезжих не пропадает в один день. Вопрос, в котором незнание города, обычаев, опаска поступить не так, как принято, и в то же время решимость сделать как хочется. Вызов приезжего наглеца, который еще не получил отпора.

Осторожно оглянувшись, Демин увидел Джафарова, тут же нырнувшего за платан.

– Здравствуйте, товарищ Джафаров, – зашел Демин с другой стороны дерева. – От кого это вы прячетесь?

– Как вам сказать, – смутился тот. – Человек вы новый, задание у вас опасное, сложное... Мы подумали с полковником, что легкая страховка не помешает.

– Вы здесь всех знаете?

– Многих, – улыбнулся Джафаров.

– Посмотрите на скамейку за моей спиной. Там в центре сидит парень в черной куртке, видите? У него длинные волосы, маленькие усики, он вытянул перед собой ноги, обутые в ботинки примерно сорок четвертого размера, – все это Демин проговорил с улыбкой. Глядя на них со стороны, можно было подумать, что встретились два приятеля и не торопясь обмениваются скудными новостями. Демин оперся плечом о платан, сунул руки в карманы брюк и смотрел на лицо Джафарова как в зеркало, видя и того длинного парня, и то, как Джафаров к нему отнесся.

– Это не наш. Я его вижу впервые. – Джафаров тоже улыбался благодушно и расслабленно.

– Мне кажется, что он и не собирался сюда приезжать, – заметил Демин.

– Почему?

– Он взял бы с собой что-нибудь полегче этой куртки. В ней жарко, душно. Вечер такой теплый...

– Да, вы правы, Валентин Сергеевич.

– И ботинки эти слишком тяжелы для такой погоды, вам не кажется?

– Кажется! – заверил Джафаров. – Очень кажется.

– Будем брать?

– Зачем? Он с друзьями, кто знает, на что они способны. Сыграем на его мужском самолюбии. Я позову девушку, она местная, и сверну с ней вон в тот переулок, где стоит милиционер возле колонки. Парень пойдет следом, чтобы узнать, где девушка. Там мы его и возьмем. Нас будет трое. Справимся, а, Валентин Сергеевич?

– Не годится.

– Почему? Все получится, вот увидите!

– Он где-то живет, у него вещи, улики... Надо узнать, где он остановился.

– Думаете, не скажет, если задержим?

– Я бы не сказал, – улыбнулся Демин.

– Понял. Буду здесь через пять минут. Тут все рядом.

И Джафаров все с той же улыбкой неторопливо удалился в переулок. А Демин, оттолкнувшись плечом от платана, продолжал свой путь по площади, не забывая время от времени поглядывать в сторону скамейки. Через пять минут он опять оказался у того же платана, но подошел к нему с другой стороны, чтобы снова не перешагивать через бесцеремонно вытянутые ноги парня. Джафаров шел с двумя приятелями явно выше его и сильнее. Чуть поодаль шли еще двое. Вот они остановились на перекрестке, и Джафаров, повернувшись спиной к скамейке, видимо, рассказал, за кем надо присматривать. Через минуту все разбрелись по площади, взяв скамейку в невидимое кольцо.

– На случай, если он вздумает поймать такси или уехать куда-нибудь на автобусе, – сказал подошедший Джафаров, – вон под теми деревьями стоит наша машина. Светлые «Жигули».

– Остается выяснить самую малость, – сказал Демин. – Действительно ли это Нефедов, или же мы стали жертвой нашего воображения.

– У вас нет его портретов? – удивился Джафаров.

– Портреты есть... Но на некоторых он еще школьник с короткой стрижкой и, конечно, без усиков, на некоторых в таком ракурсе, что только эксперты могут сказать наверняка... И все-таки, все-таки... Это он. Значит, у Мамедовых остановиться не решился. Смотрите, поднимается... И ребята вместе с ним. Выходит, это одна компания. А девушка остается.

– Они пошли выпить вина, – безошибочно определил Джафаров.

– Вы знаете эту девушку? – спросил Демин.

– Не знать такую девушку... Преступно.

– Может, подойти к ней?

– Попробую. – Джафаров легкой вечерней походкой приблизился к скамейке, радостно воскликнул что-то и присел. На лице его светилась неподдельная улыбка, он болтал без умолку, и Демин с нетерпением ждал, когда же он наконец даст возможность девушке сказать несколько слов. Но вот заговорила и она. Джафаров осуждающе качал головой, дескать, нехорошо с заезжими чужаками разгуливать в такой хороший вечер, девушка что-то отвечала, смущалась, видимо, обещала в дальнейшем все свои симпатии отдавать только местным.

Показался Нефедов. Теперь Демин уже не сомневался – это действительно был он. В его походке, во взгляде проступала настороженность. Не так ведут себя люди, чувствующие полную безопасность. Джафаров тоже его заметил, но остался сидеть. Нефедов хмуро посмотрел на него, сел с другой стороны от девушки, неохотно протянул руку Джафарову. Знакомство, похоже, состоялось. Контакт налажен. Демин уже хотел было направиться еще на один круг по площади, но вдруг услышал радостный крик Джафарова:

– Валя! Валентин! Иди сюда!

Ничего не оставалось, как подойти. Приближаясь к скамейке, Демин чувствовал, что волнуется.

– Знакомься, Валя... Это Мария, или, как у вас говорят, Маша. А это Сергей.

– Валентин. – Демин пожал руку Маше, на секунду ощутив ее узкую ладошку, потом Нефедову. У того рука была крупная, сильная, сухая.

– Сергей, – сказал Нефедов, пытливо глянув Демину в глаза.

А через два часа, исколесив весь центр Закатал,они подошли к дому Маши, где и остановился Нефедов. Дом был двухэтажный, сложенный из громадных горных булыжников, скрепленных цементным раствором. Глухой забор продолжал стену дома. В темноте тихо журчал невидимый ручей, пахло южными цветами, и небо над Закаталами казалось нарядным от обилия звезд. Пора было прощаться. Осторожно оглянувшись, Демин увидел, что на углу покуривают двое ребят, по переулку медленно идут еще двое.

– Ну что, ребята, завтра увидимся. Нам с Машей пора, верно, Маша?

Открылась калитка, показалось недовольное женское лицо. Пока Нефедов оправдывался, Джафаров дал знак, и в калитку вслед за Деминым вошло еще четверо. Небольшая лампочка, подвешенная к углу дома, после такой темной улицы казалась яркой и сильной.

– Не переживайте, мамаша! – куражился Нефедов, не замечая, что окружен. – Доставили вам дочку в целости и сохранности, такую дочку беречь, мамаша, надо...

И вдруг осекся, заметив, что в небольшом дворе людей гораздо больше, чем он ожидал увидеть. Джафаров легонько отодвинул Машу в сторону, она оказалась за пределом круга, в центре которого стоял Нефедов. Девушка, не понимая, что происходит, хотела было снова войти в круг, но на этот раз ее развернул и подтолкнул в спину один из оперативников.

– Иди к маме, девочка, – сказал он с таким чувством правоты, что Маша, слегка опешив, все-таки шагнула к матери.

– В чем дело, ребята? Что происходит? – Нефедов попытался шагнуть назад, к калитке. – Что вам нужно?! – закричал он. – Вы что, из-за Марии?

– Спокойно. – Демин тронул его за локоть. – Не надо шуметь. Поздно уже, люди спят.

– В чем дело?! – взвизгнул Нефедов, и уже поэтому крику можно было догадаться, в каком взвинченном состоянии он находился все время.

– Ваша фамилия? – спросил Демин.

– Ты что, ошалел? – спросил тот. – На фига тебе моя фамилия?!

– На всякий случай. Чтобы не было недоразумений.

– Нефедов моя фамилия. Ну?!

– Тогда все правильно. Недоразумений не будет. Вы арестованы, Нефедов.

– За что?!

– Вы подозреваетесь в убийстве и поджоге. Да, чуть не забыл – и в краже.

В ту же секунду Нефедов рванулся в сторону, оттолкнув оперативника, в отчаянном прыжке преодолел несколько метров, но в последний момент Демин успел подставить ему ногу, и тот с размаху упал на камни мощеного двора. Оперативники тут же свели ему руки за спину и защелкнули наручники.

– Ах, какой нервный человек! – осуждающе произнес Джафаров, подойдя к Маше, в ужасе приникшей к матери. – Кричит, бегает, прыгает... Как нехорошо!

– А теперь обыск, – сказал Демин. – Покажите, пожалуйста, где он у вас жил.

14

– Орехи привез? – спросил Рожнов.

– А как же! Из личного сада полковника Магомаева. Велел кланяться. Будет несказанно рад, если напишете, как понравились орехи.

– А на базаре был?

– Что вы, Иван Константинович! На базаре я проводил большую часть своего времени.

– И что же тебе там понравилось?

– На такой вопрос обычно принято отвечать – люди. Но я отвечу иначе – цены. Три рубля за килограмм великолепных орехов платил. На свои командировочные я мог даже барана купить, но нас могли не пустить в самолет.

– Ничего, – сказал Рожнов. – Одного барана привез, и за то спасибо. С меня причитается. Если не грамота, то благодарность обязательно. Что Нефедов?

– Думаю, сегодня заговорит. До сих пор говорил я, выкладывал свои козыри и предлагал ему подумать. Он все внимательно выслушивал, кивал и молчал. Это еще там, в Закаталах. А теперь ему предстоят очные ставки, куда деваться? Тут уж в молчанку не поиграешь.

– Ну ни пуха. – Рожнов поднялся. – Похоже, нам с тобой придется завтра к генералу съездить.

– Требует?

– Интересуется, скажем так. У него уже куча жалоб на тебя скопилась. Допрашиваешь уйму людей, все невинные, всех посадить вроде хочешь... Такие дела.

За несколько дней, прошедших после задержания, Нефедов сильно изменился. Похудел, исчезла вызывающая нагловатость, он стал сдержаннее. Но Демин понимал, что и это его настроение вряд ли продержится долго. Нефедов был еще в состоянии бега, когда ему удавалось уехать, улететь, скрыться, удавались знакомства с людьми. И даже собственное молчание пока ему нравилось, он видел в нем свидетельство силы.

– Здравствуйте, Нефедов, – приветствовал его Демин. – Прошу садиться. Как самочувствие?

– Нормально. Но сказать мне нечего.

– Сомневаюсь. Хочу познакомить вас с некоторыми материалами следствия.

– Дело ваше.

Нефедов забросил ногу за ногу, скрестил руки на груди и уставился в зарешеченное окно. Сквозь открытую форточку доносились суматошные крики воробьев, голоса улицы, шум машин – звуки свободы.

– В соседней области задержан ваш приятель Бузыкин, – сказал Демин, листая уголовное дело. – Моторист. В его каюте под кроватью найден портфель, а в нем полторы сотни наручных часов.

– Вот дурак-то, господи! – не выдержав, произнес Нефедов.

– Не надо так о приятеле... Вы вели себя ничуть не лучше. Не умнее, во всяком случае. Бузыкин дал показания. Опознал вас на фотографии. Есть люди, которые видели, как вы вручали золото Дергачеву. Есть веские основания предъявить вам обвинение в убийстве.

– Ну-ну! – поощряюще улыбнулся Нефедов. – Что же это за основания?

– Все расскажу. Уж коли вы не хотите со мной разговаривать, придется поговорить мне. Скажите, пожалуйста, куда делся ваш пушистый зеленый шарф?

– Не помню такого.

– Вас видел в зеленом шарфе человек, который живет в бывшей квартире Дергачева. Мисюк его фамилия. Вы к нему заходили, искали Дергачева. В тот день на вас был зеленый шарф. Где он?

Нефедов молчал. Передернул плечами, ничего не ответил. Не понимая смысла вопроса, он остерегался говорить что-либо.

– Дело в том, что в вязаном воротнике вашей куртки найдены ворсинки этого шарфа. Вы носили его достаточно долго. Допускаю, что всю эту зиму вы проходили в зеленом шарфе. Тяжелый случай, Нефедов. Ваша мать сказала, что она сама связала этот шарф. И в деле есть остатки шерсти, она передала их следствию. Скажу больше – судьба шарфа мне известна. Мне нужно ваше объяснение. Не хотите ничего сказать? Ладно... Но только учтите, что следы этого шарфа найдены на месте преступления, в доме Жигунова, где совершено убийство.

– Не знаю никакого дома Жигунова.

– Ну, это вы совершенно напрасно! – рассмеялся Демин. – Вас там видели многие.

– Вы тут без меня могли все, что угодно, подтянуть, подделать, состыковать! – сказал Нефедов напряженным голосом, и Демин явственно услышал не столько его отрицание, сколько растерянность и вопрос – действительно ли все это доказано, и кто его видел, кто остался жив.

– Что вы, Нефедов! Такое серьезное преступление нельзя оформить вот так, походя. Событие из ряда вон, я должен представить суду надежные доказательства. Вот завтра-послезавтра начнем очные ставки, вы в этом кабинете увидите многих участников того развеселого застолья. Все они с нетерпением ждут встречи с вами. Потому что вы для них – спасение. Они уверяют меня в полной своей невиновности, а я, конечно, сомневаюсь, поскольку есть у меня и против них некоторые... соображения. Но теперь, когда появились вы, у них засверкали глаза, забрезжила надежда.

– Все на меня валят?

– А как же! Естественно. А вы будете валить на них. Куда вам деваться... Вот Бузыкин приедет, с ним потолкуете. А там, глядишь, понадобится следственный эксперимент, и мы снова вас всех рассадим за столом, как вы сидели у Жигунова... Вместо погибших сядут наши товарищи.

– Стращаете? – усмехнулся Нефедов.

– Упаси боже! Объясняю положение, в котором вы оказались. Должен сказать, что у меня нет большого желания встречаться с вами каждый день и смотреть, как вы комедию ломаете. В ближайшую неделю я буду беседовать с людьми, которые жаждут поговорить со мной, которым не терпится дать показания. А у вас будет возможность посидеть, подумать, сопоставить. Кстати, не хотите взглянуть на снимки? У нас прекрасный фотограф... Вот дом во время пожара, вот после пожара... Вот пострадавшие... Здесь невозможно разобрать, кто жив, кто мертв и вообще кто есть кто...

Демин видел, как вздрагивали снимки в длинных пальцах Нефедова, как солнечные блики, упав на отглянцованные поверхности, мелькали на его лице. А тот смотрел и смотрел на фотографии, словно забыв, что их надо вернуть. Демин не торопил его, понимая, что именно сейчас Нефедов, возможно, принимает самые серьезные решения. Наконец, словно спохватившись, Нефедов положил снимки на стол. Ну что ж, подумал Демин, эти снимки он не сможет забыть, они все время будут у него перед глазами, и это тоже хорошо, потому что до сих пор преступление, похоже, виделось ему в неких соблазнительных поворотах – выпивка, ссора, в которой он, конечно же, оказался сильнее других, красивее, и даже пожар за спиной казался просто внушительным зрелищем...

– Могу сказать, хотя вы мне и не поверите... Понимаете, Нефедов, все-таки жизнью движет порядочность, доброта, великодушие, если хотите. Как бы вы ко всему этому ни относились, но это так. И здесь вы оказались, потому что эти законы нарушили. Могло случиться так, что вы из универмага ушли бы безнаказанным и из горящего дома тоже могли уйти более удачно. Чего не бывает на белом свете... Но от стула, на котором вы сейчас сидите, вам было не уйти. Да, ведь я не сказал – во время пожара погибли двое, Дергачев и его жена. Как утверждают эксперты, смерть наступила от удара твердым предметом по голове. Старик Жигунов и Свирин...

– Какой Свирин? – встрепенулся Нефедов. – А! Так его фамилия Свирин...

– Так вот, эти живы, поправляются. Не думаю, что они расскажут что-нибудь новое... Их показания нужны скорее суду, нежели мне. Слова очевидцев – это серьезное доказательство, тем более слова потерпевших.

– Живы, значит, – проговорил Нефедов, и трудно было понять, произнес он это с облегчением или сожалением.

– Не сегодня-завтра можно будет поговорить с ними, – заверил Демин. – Вот вы все молчите, а я говорю, говорю... Наверно, неправильно веду допрос, но не молчать же нам обоим, верно? Конечно, молчание – это не самое худшее поведение для вас, но я бы и не назвал его наилучшим. Надо защищаться, Нефедов, а вы ведете себя безвольно. Вам надо сделать все возможное, чтобы хоть на год уменьшить наказание, на два...

– Этого я постараюсь добиться хорошим поведением там! – с вымученной удалью воскликнул Нефедов.

– Да? – удивился Демин. – Тут вы просчитались. Есть статьи Уголовного кодекса... Осужденные по этим статьям, ничего не заслуживают хорошим поведением. Может быть, вы надеетесь отделаться универмагом? Не получится. Хочу рассказать вам еще одну следственную тайну... При вскрытии Дергачевой в ней был обнаружен золотой кулон со знаком зодиака. А в универмаге следы этого кулона. Видите, как все перепуталось! Без вашей помощи мне не разобраться во всем этом...

– Так она его проглотила?! – Нефедов вскочил со стула и, шагнув к столу, уперся в него длинными руками. – Она его проглотила?!

– Проглотила, – кивнул Демин, не понимая, что же так потрясло Нефедова.

– О! – Нефедов обхватил лицо ладонями и, шатаясь, пошел по комнате. – Значит, Дергачев был прав... И она молчала... Проглотила и молчала, когда все это заварилось... – И тут с Нефедовым произошло еще одно превращение – согнувшись пополам, он хохотал, не в силах разогнуться, по лицу, искаженному судорожным смехом, катились слезы. Обессилев, Нефедов присел на стул, слезы, выдавленные смехом, теперь уже катились по его плачущему лицу. – Подлая баба, подлая баба, – повторял он. Залитые слезами глаза Нефедова, казалось, видели все, что произошло тогда в доме Жигунова, но только теперь он понял смысл всего происшедшего – так показалось Демину. Не зря он время от времени выкладывал Нефедову детали расследования, пытаясь расшевелить того, заинтересовать, включить в работу. Но Нефедов оставался безразличным или проявлял лишь вялый интерес, пока Демин не заговорил о вскрытии Дергачевой. Здесь и произошел срыв. Где-то рядом была разгадка всего происшедшего. Но в этот день Нефедов не произнес больше ничего связного. Заговорил он только на следующее утро.

Заглянув в кабинет начальника, Демин поразился – Рожнов сидел в темном костюме и белой сорочке, смущенный парадным своим нарядом.

– Что происходит, Иван Константинович? Куда это вы? Никак, к ордену приготовились?

– К генералу приготовился. Неплохо бы и тебе привести себя в порядок.

– Думаете, будет орден?

– Даст он тебе орден. Чтоб знал, как людей подозревать.

– Я это делал только с вашего позволения, Иван Константинович.

– Ладно, ладно... Ввел начальство в заблуждение, осрамил, можно сказать, а теперь бумажками прикрываешься... Нехорошо. Подумай лучше, как оправдываться будешь.

– Ничего, Иван Константинович, авось. Картина преступления ясна, подтверждена показаниями, документами, экспертизами. Выдержим генеральный натиск.

– Говоришь, ясна картина? – Рожнов откинулся на спинку стула. – Хорошо, давай прокрутим еще раз, чтобы уж быть уверенными. Итак, что произошло?

– Преступление совершил Нефедов. Кто такой Нефедов? Городской красавец, который решил однажды, что успех у девочек и в своей компании дает ему право на вольную жизнь. Драки, пьянки, озорство на грани хулиганства и так далее. Мать, не в силах справиться с ним, отправляет на перевоспитание к тетке. Заметьте – к старой женщине отправляется детина на третьем десятке лет. Там он знакомится с Бузыкиным. Вместе забираются в универмаг. Берут всякую дребедень, но помимо этого – золото. Нефедов решает, что для него началась новая жизнь. Он приезжает сюда, пытается продать золото. Подключает к этому Дергачева. Вечером в доме Жигунова они встречаются, чтобы рассчитаться. Необходимо учесть обстановку в доме – весь день приходят и уходят гости, чужие люди.

– Короче, – бросил Рожнов. – Из-за чего драка?

– Дергачев не может полностью рассчитаться с Нефедовым. Клянется, что отдал все, роется в карманах своей фуфайки и не может найти золотого кулона. Нефедов ему не верит. Дергачев действительно не виноват, он не знал, что его подруга жизни, хлебнув лишнего, забралась к нему в фуфайку и, найдя золотой кулон, проглотила его, зная, что вещицу будут искать. Дальше вообще все просто – ссора, оскорбления, драка, и Нефедов в беспамятстве или еще там как-то хватает подвернувшийся молоток и бьет Дергачева по голове. К нему бросается жена Дергачева, ей тоже достается. Старик спит пьяный, Свирин – единственный свидетель. Нефедов, решив, что семь бед – один ответ, укладывает и его. Стаскивает в кучу тряпье, бумагу, поджигает и уходит. Через некоторое время, увидев, что дом не загорелся, возвращается. На этот раз все вспыхнуло отлично. Дальнейшие события вы знаете. На пожар приезжает следователь Демин и все ставит на свои места.

– Прекрасно, – кивнул Рожнов. – А в чем вина Борисихина?

– А разве он сам не написал покаяние?

– Написать-то написал, но теперь кое-кто не прочь это покаяние истолковать не в твою пользу – дескать, угрозами и принуждением заставил человека оговорить самого себя.

– Он написал это покаяние, когда я был в командировке, – улыбнулся Демин.

– Кое-кто готов поверить объяснению, что написано оно было раньше, а дата поставлена тем днем, когда тебя в городе не было.

– Так, – усмехнулся Демин, – теперь, значит, мне предстоит защищаться и доказывать, что я не верблюд.

– Может быть, ты и в самом деле не верблюд, но это нужно доказать.

– Нет, – Демин покачал головой. – Нет, Иван Константинович, доказывать это не надо. У нас, слава богу, презумпция невиновности, и по оной презумпции я невиновен. А если кто-то хочет доказать, что я верблюд, – прошу. Я готов выслушать его доказательства.

– Ошибаешься. Презумпция невиновности защищает Нефедова, Борисихина и прочих. Но не тебя.

– Я что – рыжий?

– Слегка.