Текст книги "Не приходя в сознание"

Автор книги: Виктор Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Не приходя в сознание

Книга состоит из романа и двух повестей. В романе «И запела свирель человеческим голосом...» рассказывается о молодом человеке, оказавшемся замешанным в тяжком преступлении. Чем больше мы понимаем нравственную сущность преступника, тем более очевидным для нас становится его поражение. Действие повести «Тайфун» происходит в пассажирском поезде, занесенном снегом. В одном из вагонов едет опасный преступник, ограбивший кассу крупного магазина. Найти его, узнать, задержать – сложная задача. В документальной повести «Не приходя в сознание» главное – психологическая борьба, разоблачение не столько преступления, сколько внутреннего мира человека, совершившего это преступление.

И ЗАПЕЛА СВИРЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ГОЛОСОМ...
Роман

1

В доме, где жил Демин, не у многих были телефоны – у начальника стройуправления, мастера по изготовлению модельной обуви, и у него, у Демина. Услышав звонок, он снял трубку.

– Демин? – прогудел в трубке голос Рожнова.

– Да, Иван Константинович, внимательно вас слушаю.

– А почему не слышу бодрости в голосе?

– Спать хочется... Двенадцатый час, слава богу. Нормальные люди уже не первый сон видят. Простите, Иван Константинович, там кто-то в дверь звонит, пойду открою.

– Это водитель пришел. По моим прикидкам, машина уже должна стоять у твоего подъезда.

– Даже так... А что стряслось?

– Утром сам мне расскажешь. Пожар. Пострадавшие. Кажется, кто-то погиб или недалек от этого. Положено быть следователю. Если ты везучий, к двум ночи будешь в своей постельке.

– А если нет? – спросил Демин.

– Тогда на себя пеняй. Иди открывай дверь-то, нехорошо заставлять ждать человека. Он на службе все-таки. Утром поговорим подробнее. Ни пуха.

– К черту! – с чувством произнес Демин, положив трубку.

Город уже спал. Пустынные улицы казались непривычно просторными, уходящие вдаль фонари делали их длинными, почти бесконечными. Из машины Демин изредка замечал поздних прохожих. Почему-то принято считать их торопящимися побыстрее попасть домой. Ничуть, эти никуда не торопились. Очевидно, на улицах остались лишь те, кому незачем спешить. Парочка у освещенной витрины кинотеатра рассматривает кадры будущего фильма. Мужчина с толстым портфелем бредет неуверенной походкой. Сразу за поворотом водителю пришлось почти остановить машину, чтобы не столкнуться с поющими, приплясывающими молодыми людьми – загулявшая компания шла по самой середине проезжей части. Перед Деминым мелькнули шалые девичьи глаза. Кто-то попытался заглянуть в машину, ребята что-то кричали вслед.

– А мамаши в окна смотрят, по знакомым звонят, валидолы-корвалолы хлещут, – проворчал водитель. – А им, вишь ли, весело, душа приключений просит!

– Пусть, – великодушно разрешил Демин.

– Конечно! Пусть гуляют, мне что... Зато мы с тобой, Валя, не останемся без работы. Тоже ведь на гулянье едем. – Пожилой водитель искоса глянул на Демина.

– Все это так, – со вздохом проговорил Демин. – Все это так, Владимир Григорьевич... Но только вот девушка, которая в машину заглянула с моей стороны... Очень красивая девушка.

– Я вижу, ты не прочь был бы провести с ними этот вечерок? – спросил водитель с улыбкой.

– Не прочь. Но стоят между нами стены и стены... Из должностных моих обязанностей, из возраста, из правил приличия, из неких условностей, которые называются нравственными устоями. Казалось бы, сущий пустяк! Провести вечерок в такой вот компании... Ан нет! Оказывается под угрозой уйма вещей, которыми ты живешь, которыми дышишь, которыми питаешься... Кстати, а куда несется эта машина?

– На пожар, – коротко бросил водитель.

– Да, похоже на то, – со вздохом согласился Демин.

Проехав центр города, машина как бы ворвалась в полутемную его часть. Фонарей здесь было поменьше, а светофоры посылали в темноту лишь мигающие желтые вспышки, дескать, езжайте, только осторожнее, чего не бывает на ночных дорогах. Шины звонко раскалывали весенние лужицы, затянутые тонким льдом, холодный воздух острой струей врывался в машину, но не обжигал морозом, в нем уже чувствовались запахи весны – влажный снег, оттаявшая кора деревьев, первые городские прогалины... Но вдруг в машину проник запах дыма.

– Запахло, – обронил водитель. – Я уже привез сюда и фотографа, и медэксперта, и оперативники здесь. Час назад здесь было куда светлее.

– Серьезный пожар?

– Да некогда было рассматривать. Развернулся и сразу за тобой.

Переулок был забит машинами. В их стеклах, на блестящих металлических поверхностях играли блики затухающего пожара. По номерам Демин узнал машину прокурора города, начальника УВД, стояла здесь и машина Рожнова.

Заметив Рожнова среди начальства, Демин не стал подходить. Нужно будет, сами позовут. Он решил попытаться узнать, что произошло. Людей было предостаточно, нашлось кому задать вопросы, у кого перепроверить ответы. Все в один голос говорили, что огонь вначале появился в окнах, загорелось внутри дома. Потом пламя набрало силу, прорвалось наружу, охватило чердак. А когда заполыхала крыша, послышалась настоящая пальба – раскаленный шифер стрелял оглушительно и часто. Даже сейчас, когда пожар в общем-то был потушен, время от времени раздавались словно бы одиночные выстрелы.

Нетрудно было представить, как совсем недавно в сухих комнатах, в просторном чердаке, в сквозняковых коридорах басовито и уверенно гудел огонь, словно занятый важной и срочной работой. Красноватые блики, проникающие в соседние дома сквозь окна и шторы, вызывали тревогу. В спешке набросив что-нибудь на плечи, люди выходили на улицу, смотрели, не перекинулось ли пламя через заборы, не побежали ли огоньки по ветвям деревьев, к чердакам, набитым сухим сеном. От жара дымились ворота, таял снег во дворе, выгибались и умирали яблони под окнами. Снег вокруг дома сошел, стек ручьями, показалась жухлая, мертвая трава, образовалась грязь и тут же высохла.

Разобраться во всей этой сумятице, людских криках, сполохах фар, когда еще шипели и дымились догорающие стропила и, не обращая ни на кого внимания, тащили шланги пожарные, было не просто. Кое-где еще вспыхивало пламя, стены поблескивали пепельно-черными чешуйками, в лужах плавала обгоревшая бумага, двор покрывали осколки битой посуды, пар смешивался с дымом, и дышать у дома было почти невозможно.

Демин обошел весь дом, заглянул в дымящиеся окна, послушал разговор соседок. В саду было темно, и догорающая крыша не обжигала лицо, не слепила. Между деревьями в снегу была протоптана тропинка к забору. Присмотревшись, Демин увидел, что одна доска вырвана. Протиснувшись в щель, он оказался на соседней улице. Очевидно, хозяева пользовались этим лазом для сокращения пути.

У самого дома Демина уже поджидал Рожнов.

– Ну что, все осмотрел? – спросил он. – Везде побывал?

– В доме еще не был.

– Успеешь, вот остынет маленько... Пошли, покажу тебе то, что тебя касается.

За воротами прямо на снегу лежали четыре человека. Вокруг стояли люди, молча смотрели кто с ужасом, кто с состраданием.

– Живы? – спросил Демин.

– Трое живы, – ответил медэксперт, высокий худой парень с сумкой на длинном ремне. – Но плохи. Вызвали «скорую». А этот мертв. Похоже, все крепко выпили.

– Похоже или на самом деле?

– Спросите завтра, Валентин Сергеевич. Впрочем, завтра я отвечу, не ожидая ваших вопросов. А пока можете наклониться, понюхать. Что до меня, то я запах чувствую и не наклоняясь.

– Пожарные говорят, что там бутылок в доме как на приемном пункте, – добавил Рожнов. – Это, конечно, не должно нас вводить в заблуждение. – Он со значением посмотрел на Демина.

– Все понял, Иван Константинович, – остановил его Демин. – Где их нашли?

– Женщина лежала в коридоре, у самого выхода. От огня почти не пострадала. Правда, эта странная рана на голове...

– Пожар, паника, дом наполнился дымом, женщина потеряла самообладание, бросилась искать выход, ударилась обо что-то головой, потеряла сознание... Завтра разберемся, – пообещал эксперт, отходя к подъехавшей машине «скорой помощи».

– Ее нашли у самого выхода, – повторил Рожнов. – Она все время дышала свежим воздухом – его засасывало снаружи в щель под дверью. Но обо что можно удариться в коридоре, который хорошо знаешь... Ума не приложу.

– А выйти не смогла?

– Дверь была заперта снаружи, – без выражения проговорил Рожнов. – Но здесь вообще два выхода, два крыльца. Хозяевам не было надобности держать обе двери раскрытыми, хватало одной.

– В такой обстановке можно ошибиться в чем угодно. Когда за спиной огонь гудит, забудешь, кто ты есть.

– Ладно, – сказал Рожнов. – Действуй. Мне здесь делать больше нечего. Но учти – завтра... – Рожнов посмотрел на часы. – Нет, уже сегодня утром мне велено доложить суть происшедшего. Ты уж того, не подведи. Народу собралось много, будет с кем потолковать, с кем ночку скоротать.

Демин невольно посторонился, когда мимо него проносили к машине пострадавших. Да, будь у них хоть немного самообладания... Ведь можно было вышибить окна, двери. Неужели все оказались настолько пьяны? Обычно кто-то остается трезвее, крепче держится на ногах, лучше соображает... А эти... Судя по их виду, предстоит еще опознание, придется устанавливать, кто есть кто...

Подошли два оперативника – Гольцов и Пичугин. Перемазанные в саже, они были в эту минуту похожи друг на друга. Молча постояли, глядя, как задвигают носилки в машину «скорой помощи».

– Что будем делать, Валентин Сергеевич? – спросил Пичугин.

– Все, как обычно, ребята. На улице полно народу, постарайтесь узнать все, что можно. Чей дом, кто пострадал, как понимать пожар, какие слухи ходят... Я буду здесь, если что узнаете срочное – сразу ко мне. Договорились?

– Все ясно, – сказал Гольцов.

– Что говорят пожарные?

– Электрику они исключают полностью. Да и соседи утверждают, что, когда начался пожар, свет еще горел в доме.

– Что же тогда? Керосин, керогаз, примус?

– Все это слишком сложные приборы, чтобы ими можно было пользоваться в пьяном состоянии, – заметил Пичугин.

– Может, потому и пожар?

– В доме нет даже остатков этих сооружений, – сказал Гольцов.

– Значит, курево?

– Не исключено, – неуверенно ответил Пичугин. – Если у них и было курево, то оно сгорело.

– Хорошо. Поговорите с соседями, а я пока осмотрю дом.

Демин не без опаски прошел в черный проем. От него еще исходил жар. Под ногами плескалась вода. Черный комод украшала прокопченная балеринка на одной ножке – она продолжала свой танец. Смазанная полуулыбка, руки, протянутые к чему-то радостному, вскинутая нога... Вот только край пачки оплавился, и с нее стекала застывшая капля пластмассы.

Дом был построен на двух хозяев, причем обе половины сделаны вполне самостоятельными, в каждой сени, кладовки, кухни. Но в то же время между половинами дома предусмотрен свободный проход. Дверь, правда, выгорела начисто, только металлическая щеколда болталась на раме.

– Мы свою работу заканчиваем, вы только начинаете, – улыбнулся пожарный, показав белые зубы. – Но не думаю, что и вы здесь задержитесь.

– Все настолько очевидно? – спросил Демин.

– Как пареная репа. Пожар возник вон в той комнате. Окна целые, никто даже не пытался вырваться наружу. Когда мы приехали, в сенях еще лампочка горела. Так что замыкание исключено.

– Что же тогда?

– Сказать трудно, но если вас интересуют мои соображения... Вот остатки рубанка, вот какая-то непристроенная доска... Возможно, ее подгоняли для чего-то, скамью, например, выстругивали, полку, мало ли... Значит, на полу были стружки, щепки... Дальше все понятно. Вполне достаточно спички, папироски, искры...

– Когда вы приехали, дом уже вовсю горел?

– Гудел! – воскликнул пожарный. – Перегородки деревянные, сухие, возможно, чердак был набит сеном, видимо, для скотины приготовлено... Опоздай мы на десять минут... От коровы одно жаркое осталось бы, да, боюсь, сильно подгорелое.

– Никаких несуразностей не заметили?

– Это уже по вашей части, – усмехнулся пожарный. – Вам виднее.

Демин еще раз окинул взглядом обожженные стены, потолок, прогоревшие перегородки. Сквозь черные проемы окон уже начал просачиваться серый свет утра. Зябко передернув плечами, Демин вышел во двор.

– По какому случаю был праздник? – спросил он У женщины, стоявшей у ворот.

– Ну как же... Собрались люди... Выпили. Может, для того и собрались. – Женщина несмело улыбнулась, понимая, что улыбаться в такой обстановке не совсем удобно.

– Вы знаете этих... пострадавших?

– Старика знаю, хозяина. Кто еще... Мог быть кто угодно, у него всегда дым коромыслом.

– Кто еще в доме жил?

– Половину дома квартирантам сдавал. Дергачевым. Муж и жена. Развеселая пара, не зря старику приглянулись. А я здесь, через дорогу, живу. Все боялась, что огонь перекинется, но обошлось. – Женщина еще раз придирчиво осмотрела пожарище.

И только тогда Демин обратил внимание на ворота. Их так и хотелось назвать купеческими. Сделанные из толстых, плотно подогнанных досок, укрепленные на громадных кованых петлях, они не позволяли с улицы заглянуть во двор, увидеть жизнь обитателей дома. Над воротами был сооружен двускатный козырек. Врезанная калитка тоже сработана из тех же плотных досок. Выкованные мастером петли, щеколды, ручки – все было рассчитано на годы, во всем чувствовалась добротность, которую ныне увидишь нечасто. Все как-то временно делаем, впопыхах, мысленно ворчал Демин, словно завтра же предстояло все переделывать. И действительно, переделываем, хотя и без того есть чем заняться. Освежаем себе жизнь новыми заботами, нас будто охватила боязнь собственной недолговечности перед добротно сделанными вещами.

А дом все еще тлел, шипели в снегу головешки, поднимался розовый в лучах солнца дымок, и весенний ветер раскачивал обгоревшие ветви яблонь.

2

Наутро Демин чувствовал себя разбитым, и не было у него никакого желания заниматься чем бы то ни было. Правда, холодный душ и чашка кофе немного поправили его настроение, но не настолько, чтобы ощутить себя готовым к каким-то действиям. К электричке он шел медленно, запрокинув голову и прижав затылок к плечам. Но голова оставалась тяжелой, и все события прошедшей ночи вспоминались как невнятный сон. В вагоне он сел к окну, тут же заснул, и только сочувствие женщины, разбудившей его, на конечной станции, спасло его, иначе пришлось бы по шпалам добираться из железнодорожного тупика.

Подходя к управлению, Демин попытался как-то разобраться в своих ночных впечатлениях, составить о них четкое мнение, но они представлялись неясно, словно подернутые дымком, впрочем, каким дымком, самым настоящим дымом. Было ощущение, что он видел сгоревший дом, пострадавших людей на подтаявшем мартовском снегу не этой ночью, а, по крайней мере, год назад.

– Что скажешь? – спросил его Рожнов.

– У пострадавших, видимо, был большой праздник. Они собрались, выпили, посидели, расслабились... Может быть, вспомнили молодость, времена далекие и невозвратные, когда все было прекрасно... Да, Иван Константинович, от праздников ждут чего-то большего, нежели от будней, и людям так не хочется, чтобы эти их ожидания оказались пустыми... Поэтому, когда ничего в праздники не происходит, они силком стараются наполнить их если не радостью, то хотя бы радостными криками.

– Продолжай, Демин, я внимательно тебя слушаю, – проговорил Рожнов. – Вижу, ты отдохнул, мыслишь свежо и проницательно, уверен, что ты выведешь нас на верную дорогу.

Рожнов положил на холодное настольное стекло плотные тяжелые ладони, остудил их, потом прижал к вискам. Заметив пристальный взгляд Демина, смутился.

– Понимаешь, – сказал Рожнов, – я могу сутками не есть, неделями куда-то мчаться, годами не ходить в отпуск, но я не могу не спать, не могу, что делать... Ты что-то говорил о выпивке?

– Я хотел только сказать, что выпивка и уважение ближних часто взаимосвязаны. Выпивка сделалась формой общения, вам не кажется, Иван Константинович?

Рожнов шумно вздохнул, перевернул листок календаря, посмотрел на часы.

– Мне нравится твоя вдумчивость, Демин, – сказал он серьезно. – Это хорошее качество. Надеюсь, оно окажется полезным. Кстати, хозяин дома, этот Жигунов, когда-то был известным человеком в городе. Последнее время старик запил, хотя особых причин вроде и нет...

Подходя к своему кабинету, Демин услышал за дверью телефонные звонки. «Что-то последнее время события поторапливают меня, – подумал озадаченно. – Дома звонят, здесь кому-то невтерпеж...»

– Да! – крикнул он в трубку. – Слушаю!

– Демин? Доброе утро, Валентин Сергеевич, – прозвучал неторопливый, даже слегка замедленный голос, и Демин сразу догадался – медэксперт.

– Здравствуйте, Степан Александрович. С вашей стороны очень любезно...

– Я же сказал вчера, что позвоню.

– Спасибо, Степа. Ты настоящий друг.

– Скажи, Валя, только откровенно, что ты думаешь о ночном пожаре?

– Версия напрашивается сама по себе... Собралась компания... Крепко выпили, некоторые отключились... Кто-то захотел покурить... И так далее. Может быть, в деталях что-то путаю, но пожарные склоняются именно к такой мысли.

– Пожарные? – эксперт усмехнулся. – Так ведь это... Как бы тебе сказать понятнее... Труп в наличии.

– Да, я знаю. А как остальные?

– Держатся пока... Но состояние тяжелое.

– Понимаю, ожоги...

– При чем здесь ожоги? – спросил эксперт с таким наивным удивлением, что у Демина екнуло сердце.

– Ладно, – сказал Демин. – Я приготовился. Бей.

– Я не бью, Валя, я протягиваю тебе руку помощи. Ухватился? Смерть наступила от сильного удара по голове твердым тупым предметом. Поскольку ночью было много копоти, дыма, потом еще пожарные все залили... Не разглядел я, да и ты тоже... А на свету все стало на свои места. Не зря говорится – утро вечера мудренее.

– Так... – протянул Демин, усаживаясь поплотнее. – Что еще?

– Был этот гражданин слегка пьян. Слышишь? Слегка. Остальные, конечно, пострадали от огня, но у них тоже просматриваются удары все тем же предметом. Если бы ты позволил мне сделать предположение...

– Позволяю!

– Это был молоток. Молоток с квадратным сечением. Если будешь на месте происшествия, поищи в пепле. Ручка скорее всего сгорела вместе с отпечатками пальцев, ты их не найдешь, а вот молоток может пригодиться. Такие дела, Валя. Сейчас я сяду за долгое описание всех моих находок и догадок, но тебе вот позвонил на случай, если что пригодится.

– Спасибо, Степа. Спасибо! – Демин положил трубку и тут же снова поднял ее, набрал номер пожарного управления. – Что у вас, ребята?

– Единственное, что можно утверждать с полной уверенностью, – пожар начался в комнате, где были люди. Виной тому не электропроводка, нет оснований предполагать, что вспыхнул бензин, керосин, поскольку никакой посуды для этого в комнате не было. Много, правда, бумажного пепла.

– Это все?

– Все. Заключение получите завтра.

«А теперь, дорогие товарищи, давайте пораскинем умишком, – проговорил Демин, откидываясь на спинку стула. – У нас в наличии четверо пострадавших. Один погиб. Трое в тяжелом состоянии. Все началось с застолья. Выдвинем предположение – перепились, передрались, одного даже насмерть зашибли. Может такое быть? Может. Правда, возникает сомнение – пострадали все четверо. Обычно в драке кто-то побеждает, кто-то оказывается сильнее...»

Демин набрал номер эксперта.

– Внимательно вас слушаю, Валентин Сергеевич.

– В доме нашли четверых, все четверо пострадали. Вопрос: могли ли они сами нанести друг другу...

– Исключено. Одинаковый характер ранений режет, Валя, твою версию на корню. Кроме того, погибший – самый крупный среди них мужчина, смею предположить – самый сильный. Ему больше всего и досталось.

– Ты укажешь об этом в заключении?

– Обязательно. Видишь ли, Валя, человек, получивший такой удар, сам уже не сможет сделать что-то подобное. Он выбывает из игры. Следовательно, должен быть некто оставшийся целым. Такова моя скромная догадка.

«Так, продолжим наши размышления. – Демин положил трубку. – Через десять минут идти к Рожнову, а дело усложняется. Просчитаем дом... Две половины на два хозяина. Один выход заперт изнутри, другой – снаружи. Веселье происходило в той половине, которая заперта снаружи. Следовательно, при возникновении пожара все могли выйти через вторую половину дома. Что же им помешало? Плохое самочувствие? Или был человек, который пил вместе с ними, а потом по каким-то причинам решил от всех одним махом избавиться? Человек, который укладывает всех своих собутыльников, а потом поджигает дом, не похож на легкомысленного. Очевидно, у него много других несовершенств, но упрекнуть его в легкомыслии нет оснований. Что может толкнуть человека на подобное? Ненависть или опасность. Итак, он поджигает дом и уходит. Но это имеет смысл, если люди погибнут. А они не погибли. Живы. Кроме одного. Значит, преступник обречен? Если они выживут и заговорят...»

Демин тут же позвонил в больницу.

– Главврача, пожалуйста. Я подожду, – сказал он нетерпеливо, поняв, что кто-то решает, как ему быть, не обидится ли главврач, если он его к телефону позовет. – Николай Иванович? Здравствуйте, Демин беспокоит. Помните такого? Спасибо, жив-здоров... Трудимся в меру сил и умения. Николай Иванович, к вам этой ночью доставили трех пострадавших во время пожара.

– Да, есть такие.

– Их состояние?

– Крайне тяжелое.

– Надежда есть?

– Надежда есть, но не больше. Никакой уверенности.

– Кто-нибудь приходил, делал попытку встретиться или хотя бы узнать их состояние, вообще – интересовались?

– Были звонки.

– Кто звонил?

– Ну, Валентин Сергеевич, вы слишком многого от меня хотите.

– Николай Иванович, настоятельная просьба – никого к ним не пускать.

– Не понимаю? – уверенный бас главврача выразил искреннее недоумение.

– Видите ли, Николай Иванович, есть основания полагать, что найдется человек, который захочет встретиться с ними во что бы то ни стало.

– Зачем?

– Ему очень не понравилось, что их удалось спасти.

– Вон оно что... Был сегодня утром звонок... Как мне показалось, звонил весьма молодой человек... Его настойчивость я отнес за счет волнений о родственниках.

– Он спросил о ком-то конкретно? Назвал чье-то имя?

– Одну минутку, Валентин Сергеевич... Дайте подумать. Трубку подняла сестра, подошел я... Он сказал, что является родственником доставленных ночью людей и потому волнуется...

– На каком они этаже? – спросил Демин.

– На третьем. Это имеет значение?

– Можно проникнуть в палату через окно?

– Совершенно голая стена.

– Ну, хорошо. Извините. Только просьба – неплохо бы дверь палаты держать под присмотром.

– Рядом столик дежурной. Это вас устраивает?

– Вполне. Я все-таки подъеду, возможно, придется оставить у вас нашего товарища.

– Не возражаю.

«Ну, товарищ Рожнов, держитесь!» – подумал Демин, направляясь в кабинет начальника. Рожнов, не прекращая телефонного разговора, глянул на Демина, махнул тяжелой ладонью в сторону стула, садись, дескать.

– Пока ничего сказать не могу, – ответил он кому-то в трубку и вопросительно вскинул брови, как бы спрашивая у Демина. – Позвоню через полчаса, – сказал Рожнов и осторожно положил трубку. – Прокурор города. Интересуется. Поговаривают, что у нас четыре трупа, представляешь?

– Пока в наличии только один, – сказал Демин. – Кстати, ученые люди утверждают, что смерть наступила от удара по голове твердым тупым предметом. Не исключается молоток.

– Дальше, – бросил Рожнов, нависнув над столом.

– У остальных пострадавших такие же травмы.

– Все?

– Сегодня утром в больницу позвонил неизвестный, назвался родственником пострадавших.

– Что ему было нужно?

– Весьма настойчиво интересовался их самочувствием.

– Понимаю, – кивнул Рожнов. – Он правильно рассудил – или они будут жить, или он... Они в состоянии разговаривать?

– Они ничего не в состоянии делать. Как я понимаю, туда нужно направить нашего человека?

– Обязательно. Что ты намерен делать дальше?

– Подробный допрос всех, кто имеет какое бы то ни было отношение к потерпевшим. Соседи, родственники, сослуживцы, друзья и подруги.

– А сейчас?

– Повторный выезд на место происшествия для более тщательного осмотра.

– Тяжело тебе придется... После пожара искать следы...

– Потребуется оперативная группа в полном составе.

– Кроме собаки, – усмехнулся Рожнов. – Там вчера столько следов оставили, что всей нашей псарни будет маловато.

– Да, и дежурного в больницу, – напомнил Демин.

– Уже записал, – ответил Рожнов. – Два оперативника, с которыми ты вчера работал, остаются за тобой. Если еще понадобятся, будем подключать походу дела.