Текст книги "Алкоголичка (СИ)"
Автор книги: Вика Ром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
2.2
В папином кабинете обстановка не менялась последние пятнадцать лет. Все тот же глобус, карта мира, фото из поездок, африканская маска на неизменном месте и шкафы с моими медалями, дипломами и кубками. Моя стена славы.
Я разглядывала фото с выпускного в школе, оно немного выгорело. Так, наверное, выгорала наша семья. Медленно, но верно.
Папа сел за свой письменный стол, на котором всегда царил педантичный порядок.
– Знаешь, Мила, может, тебе правда пойти с кем-то? Если не с Леной, то подружку взять? Я конечно хочу, чтобы ты сама пошла. Просто в прошлый раз у тебя…
– Пап, – оборвала я, – ты пойми. Я давно отупела. Двух слов не смогу связать. И команда поддержки не спасет меня.
– Я не верю. Ты выпустилась всего полтора года назад.
Он сидел в кресле, в котором я видела его каждый вечер, будучи маленькой. Он всегда что-нибудь читал. Интеллигентная семья, а дочь – алкоголичка.
– Да и взять мне некого.
– А Катя? Даша?
– Ого. Ты помнишь их имена.
Папа задумался.
– Если устроишься… Точнее… Мила, начнешь работать и все вспомнишь. Погляди на Лену. Она психолог, а не может объяснить, почему с тобой творится неладное.
Мы оба засмеялись. Только я злорадно, а он неловко.
Он постучал пальцами по столу.
– Разве мы лишали тебя самостоятельности? Говорят, ребенок становится безвольным…
– Ой, пап. – Я отошла от шкафа с трофеями и приклеилась к дверному косяку. – Ты рассуждаешь так, будто это факт. Мой алкоголизм. А я не алкоголичка. Просто скучно. Мои друзья выпивают. Все выпивают. Ведь даже ты рюмочку пропускаешь вечером.
– Да, Мила. Но от этого не страдают мои отношения с семьей и бизнес. Я вполне здоров, – сказал он, а затем прочистил горло, снова постучав пальцами по подлокотнику. – Здоровье, семья, работа. А у тебя весы с этим в каком положении? Тебе не кажется, что чаша с выпивкой тяжелеет?
– Нет. Не кажется.
Хотя работы у меня не было, но мне и правда казалось, что все в порядке. Ради того, чтобы успокоить отца, я сказала:
– Я возьму Дашку. Она тоже сидит без работы.
– Хорошо.
Я уехала от родителей в раздрае. Я уже знала, что на собеседовании обнаружится моя некомпетентность, и в купе с трезвым образом жизни, все это грозило дурным настроением как минимум, и желанием выпить, как максимум. Я почти отказалась от затеи, но Даша на удивление согласилась пройти собеседование со мной.
Через два дня мы встретились и перед офисом заскочили в ресторан, там заказали кофе с коньяком, потому что обе нервничали. Когда Дашка сняла куртку, я обомлела: она оделась неподобающе, вывалив богатство из декольте, хотя я предупредила, что интервьюерами будут женщины.
Некоторое время Даша хранила молчание, потягивая мелкими глотками кофе. Я видела, что ей нужно у меня что-то спросить. Наконец она посмелела.
– Слушай, Мила. А Фил реально заработал на биткоинах восемь миллионов?
Я невольно вздохнула – Тоха промыл моей подружке мозги.
– Говорит, что да. Так ведь все уже. Старая тема. Теперь на этом не заработать. Разве что ферму поставить.
– Ферму?
– Эту компьютерную чепушню, которая майнит.
– А!
– Только она, знаешь, сколько стоит и сколько электричества жрет? Вас сразу вычислят.
Теперь вздохнула Дашка.
– Мил, где вообще люди нормальные деньги получают, а? Где найти богатого мужика, но нормального? Я весь сайт знакомств облазила. Они все почти извращенцы или женатые. Пишут одни придурки типа Вадика.
Я покачала в ответ головой.
– Что за Вадик?
Дашка уставилась на меня в изумлении.
– Ну Вадик. Я с ним к Филу приезжала.
– А! Подожди, ты разве с Антоном не встречаешься?
Она тут же отвела взгляд в сторону.
– Да ну! – Кажется, я поплыла, поспешила она перевести тему. – От меня не пахнет?
– Не знаю. У меня аллергия, ты же знаешь. Я без нафтизина ртом дышу.
Расслабленные, вальяжной походкой мы направились в офис турагенства. Никакого волнения. Оно съежилось до точки в области солнечного сплетения и заткнулось. Только желудок ныл от крепкого кофе.
В офисе нас встретили две женщины. Одна из них, маленькая, заставила меня почувствовать себя дурой, предложив разыграть диалог, в котором она – метрдотель, а я бронирую номер для клиентов. Я долго и нудно оправдывалась, что давно не практиковала китайский, что английский запущенный из-за наводнения рынка американским сленгом. Какую только чепуху я тогда не выдумала. В конце концов она все же выдавила из меня заветные фразы. Отметила, что интонации на китайском неправильные, отчего изменился смысл сказанного, что надо бы на курсы походить, но пообещала перезвонить. А я сидела перед ними как на суде и вся чесалась, так как дико вспотела. Пот ручейками стекал по животу и спине.
Дашка показала себя еще большей дурой. Из-за чуть приоткрытой двери то и дело доносилось ее глупое хихиканье. На китайском у нее смешались и люди, и кони. Я испытала шок, когда поняла, как сильно деградировал у нее и английский. Из нас троих, включая Катюху, никто по специальности не работал после выпуска из университета.
После собеседования мы с Дашкой ничего друг другу не сказали от неловкости, обе решили про себя, что миссия провалена. Я в тот вечер еще и замерзла из-за мокрой от пота футболки. Настроение покатилось в яму. И само собой, к ночи я набралась.
Неделю спустя так никто и не позвонил: ни тетки из офиса, ни папа, ни Ленка с мамой. Зато Дашка устроилась продавщицей в отдел одежды.
Ни за что бы не пошла на такую работу.
Нечто важное. 3.1
Девятого марта Катьке приперло вытащить меня на прогулку, притом что она как будто общалась со мной все реже. Погода стояла ни то ни се: хмурый весенний денек, но довольно теплый. В спальном районе, где живет Катюха, снег совсем не убирали. Я шла, представляя, что грязные от выхлопов горы снега скоро начнут таять, и потекут ручьи, и мне захотелось рвануть прочь из Иркутска. Я почти придумала куда, как из-за угла «Спортмастера» вывернула Катя.
Катя у нас примечательная девушка: длинные ноги делают ее похожей на фламинго, а крупный нос подкрепляет впечатление.
– Привет, – кинула она деловито и резко, схватила меня под локоть и потащила через дорогу к аллее, к скамейке. – У меня серьезные проблемы. Не знаю, что делать.
У меня появилось с десяток идей, что могло случиться. Выгнали с работы? Она беременна? Мама умирает?
– Сейчас я все тебе расскажу. Только минуту дай. – Усевшись, она нервно принялась шарить в сумочке, вытащила айкос и задымила. – Знаешь, Толик меня бросил, – выпалила она, а потом поправилась: – Бросает.
Я опешила, ведь не замечала между ними трений или намека на ссору.
– Ты меня шокировала. Как так? Все же было нормально.
– Долго объяснять. Надо что-то сделать, чтобы он остался.
Я закинула ногу на ногу. Я прекрасно помню, как она говорила, что Толя навязался, что он ей не особо нравится, а теперь она в панике и переживает.
Катюха продолжала:
– Пятнадцатого марта у нас будет годовщина знакомства. Ты понимаешь? Я угробила с ним год. Целый год. – Свободной рукой она вцепилась в рукав моей куртки. – Милочка, пожалуйста, давай, придумаем что-нибудь?
Я состроила сосредоточенную мину, выражая напряженный мыслительный процесс. На самом деле я думала не над тем, как помочь, а пыталась свести концы с концами. Выходит, Катерина перевложилась. Иначе не считала бы, что угробила время. Но цепляться за парня, потому что встречалась год? Логичней расстаться – уже год никаких подвижек в развитии отношений.
– Кать, ты не думаешь, что обращаешься не к тому человеку? – сказала я. – Лучше Дашку спроси, она хотя бы встречается с парнями. В январе у нее был Вадик, а теперь Антон. Успех! Один не понравился, другого нашла, – сказала я и почувствовала дискомфорт при мысли, что Даша завела очередной роман и забыла обо мне.
– Вот именно! Ни один у нее не задерживается. А я спрашиваю, как удержать!
– Так я же говорю. Я вообще ни в чем не преуспела.
– Ты встречалась. И почти жила.
– Стоп. Ты обещала не напоминать мне об этом человеке.
Катюха бросила дымить и уставилась себе под ноги.
– Родители на меня насядут, если он уйдет. Мама его обожает. Вот, Толя такой ути-пути, такой хороший. Знаешь, как он к ним подмазался?! – воскликнула она. – Им ни один из моих парней так не нравился.
– Главное, чтобы он нравился тебе.
Катя помолчала. Я шмыгнула носом, сунув голые руки в карманы куртки и ощущая, как холод от деревянной скамьи прокрадывается под юбку к моей заднице.
– Слушай, Кать, я что-то не понимаю. Ты вроде бы жила у него периодически, он у тебя ночевал. Поругались из-за грязной посуды? Что вдруг случилось?
Она поджала толстые губы, намалеванные красной помадой. Мне стало ясно, что она не признается.
– Он сказал, что понял, что мы разные.
– М. Пресловутое «Не сошлись характерами».
– Слушай, ну не надо. И так херово. Осталось полтора часа. В пять он приедет за вещами.
Мы посидели с минуту молча. А потом я попросила купить мне пару бутылок пива, ведь иначе я не соображаю. Мне действительно хотелось ей помочь, как будто Толя не ее, а мой парень. И конечно мне нравилось ощущать себя важной, благородной и не чуждой проблем моих подруг.
Мы шли по аллее, я задавала вопросы, а Катюха старательно увиливала от прямых ответов. Было неясно, кто из них двоих накосячил, так что пришлось придумать нейтральный план.
– Тогда, знаешь, Кать. Что, если сделать так? Купи ему что-нибудь. Там портмоне, одеколон, не знаю. И, когда он приедет, ты типа невзначай отдашь ему. Скажи, что готовила подарок на годовщину.
Честно, я понятия не имею, каким образом в моей пьяной голове сложилось, что подобный ход вернет Толика к Катьке. Но мне казалось, что это верное решение.
На том мы и расстались. Катька побежала в ближайший ТЦ, а я побрела к маршрутке, вдыхая мокрый мартовский воздух, который напомнил, что примерно в это же время, только в прошлом году, я рассталась с бойфрендом. Я вспомнила, как бежала от него по мокрому снегу, а он пытался догнать и все звал меня по имени. Какая я была глупая. Противно вспоминать. Хотя, нет. Я сделал правильно. От такого человека и нужно бежать куда подальше.
Собственно, с теми отношениями и начался мой пьяный рейд по барам. Мой бывший и его компания не умели отдыхать иначе. Они успокаивались только когда кончались деньги. С ними я выпила столько пива, сколько не выпить в ближайшие лет десять. Учеба просела, а на носу висели два диплома. Отношения с родителями, с подружками покатились под откос, ведь у меня не оставалось на них времени. Но я боялась обидеть его отказом, боялась, что с трезвой ему будет скучно со мной, и даже не задумывалась, что и мне с ним трезвым не о чем поговорить. И мы действительно не имели точек пересечения. Все пути-дорожки сходились в баре. Развитие отношений пошло по ожидаемому сценарию: он, очевидно, стал догадываться, что кроме бутылки нас ничто не связывает. Он стал ревновать, следить, установил трекер на мой телефон, а затем ударил. Так разбились розовые очки.
Как хорошо, что все кончилось. Как жаль, что не забылось.
Не то, чтобы я мусолила всякий раз про себя воспоминания о тех отношениях. Просто иногда они вдруг да кололи под левое ребро. Как мерзкий пакостный чëртик. Ни с того ни с сего раз укол, другой, еще один.
Тщательно пряча бутылку в бумажном пакете, я допила пиво и села в автобус. Осталось подождать, когда Катька расскажет, удалось сбить Толика с намеченного пути или нет.
Она позвонила через три дня. Каким-то чудом мой нелепый план сработал. Катька купила часы и разыграла убитую горем деву. В тот же вечер Толька остался поговорить и так и не ехал.
Но самое интересное случилось через неделю, когда он позвал меня погулять.
3.2
Толик встретил меня у подъезда. Я подошла к его автомобилю, заглянула в окно на месте пассажира, и когда он опустил стекло, спросила:
– Ты всегда по-дружески гуляешь с подружками твоей девушки?
– Конечно, – улыбаясь сказал он, и получилось у него скорее: «каэш». – Вас же хлебом не корми, дай рассказать чужие секреты. А я потом использую их в нужный момент.
– Я не знаю Катькиных секретов.
Мне показалось, что он задумался на мгновение или даже удивился.
– Садись. Я просто хочу спросить кое-что.
Мы приехали в пиццерию на заправке, там он посадил меня в закутке, где нельзя быть увиденными и услышанными посетителями. Сам он заметно принарядился: надел рубашку, брюки, побрился и надушился какой-то дрянью. На мой вкус он бы мне никогда не понравился. Во-первых, он выше на полторы головы, во-вторых, ни рыба ни мясо: ни тощий, но и не мускулистый, и наверняка к тридцати обзаведется брюхом.
И Катька нисколько не лукавила, сказав, что ей он не пришелся по вкусу. Но именно Толька оказался для нее раком на безрыбье. Забавно, что он и по зодиаку – рак.
Первый Катькин хахаль был старым: шестнадцать лет разницы. Второй не понравился родителям, хоть и оказался моложе. Другие не дотянули до знакомства с папой. И каждый выпивал. Толька – первый трезвенник в Катькиной судьбе.
– Ну, что? – спросил Толя, закатывая рукава. – Как ваше ничего?
– Никак. Каким еще может быть «ничего»?
Он посмеялся. Я же пощупала пирожок с картошкой горячий внутри словно адское пекло.
– Может, угостить тебя чем-то помимо чая? – вальяжно спросил Толя.
– Мы же в забегаловке. Чем тут угостишься? Что ты хотел?
– Спросить.
– Не томи.
Но вопрос поставил в тупик. Я ждала чего угодно, но не этого. Толик поинтересовался, есть ли у меня парень. Я нахмурилась, но быстро взяла себя в руки. Есть по меньшей мере с десяток причин, зачем ему понадобилось это знать.
– Нету, – пожала я плечами. – И забегу наперед – не хочу ни с кем знакомиться.
– А если ты его уже знаешь?
«Ясно. Значит, все же знакомить с кем-то собирается».
– Кого? Этого девелопера фьючерсов Антона Маска?
Толик поржал.
– Ясно.
– Пасмурно. Че хотел-то?
И наконец он пошел в лобовую.
– Почему ты сказала, что Катька позвала на день рождения бывшего?
Я замерла, не дожевав пирожок, и усиленно соображая, к чему идет разговор. Он продолжал:
– Вот, скажи, зачем звать бывшего на днюху, когда уже пригласила нынешнего?
Ситуация на дне рождения действительно сложилась, мягко говоря, странная. По ходу вялого общения с Катиными коллегами, когда мужика несвежего вида назвали по имени, до меня дошло, что это Катькин первый хахаль. Я не видела его никогда, но была наслышана от Дашки. Меня как током ударило. С самого начала их отношений я недоумевала, зачем ей сдался такой бойфренд. Ведь какого черта! Ему же тридцать шесть было, а Катьке – двадцать. Когда я, Дашка и Толик с приятелем переместились в комнату, парни стали травить тупые шутки, а мы с Дашей пьяные смеялись даже над мизинчиком, а Катька как челнок курсировала из зала в спальню, стараясь соединить компанию. Она явно не понимала, почему мы откололись. Когда в очередной раз за ней зашел бывший и позвал потанцевать, я не выдержала и сболтнула, что они жили вместе недолго.
– Толя, я не знакомила бывших с нынешними. Я не знаю, зачем их собирают в одном месте. Вдобавок, Катя забыла меня позвать, прикинь? Кстати, я не знакома с этим мужиком. Может, это и не он.
Я поспешила заткнуться, ведь болтовня без продыху только доказывает вину. Толик вздохнул.
– Тогда зачем ты сказала, что он.
Я замерла. Не знаю, зачем я так поступила. Не было никакой задней мысли.
– Я же говорю: я случайно поняла, что это он. Я очень удивилась. Мне показалось, что это тупо. Я бы не позвала своего первого парня на днюху. И видимо слетело с пьяного языка. Сама хотела бы знать, зачем она его пригласила.
– Круто. – Толик положил руку на стол, и часы на запястье глухо стукнулись об крышку. Раньше я этих часов не видела. Значит, это те самые. – И как это называется? – сказал он наконец. – Как думаешь? Зачем она это сделала?
Я развела руками. Я не могла понять, почему его это так задело.
– Вряд ли она что-то подразумевала. Предполагалось, что ты не узнаешь, кто это. Так что… По-дружески, видимо, позвала. Спроси у нее.
– Нет, Мила, – почти нараспев произнес он. – Какая-то ты… – На миг показалось, он скажет «тупая или притворяешься». – Странная.
Обычно в подобных ситуациях нужно молчать. Тогда тебя не смогут привлечь за сказанное, и есть шанс, что собеседник выложит все сам. Так я и поступила. Видимо, он применял ту же тактику. Ничего больше вытащить из него не удалось.
– Ладно. – Толик откинулся на спинку диванчика и забарабанил ладонями по столу. Последовала затяжная пауза. – Пусть так.
Уже стемнело, когда мы вышли из пиццерии. Я думала, сейчас он отвезет меня домой, но мы поехали по трассе, а затем и вовсе свернули в темный проулок, где и встали. Толик включил музыку: вкус у него ужасный – он слушает ретро типа «Кармен».
– Ну что, рассказывай, – велел Толик.
– В смысле?
– Все рассказывай.
Есть в людях бесячие мелочи, из-за которых ты терпеть не можешь того или другого человека, пусть даже сам по себе он сокровище. Вот у Толика мелочью был этот тупой вопрос. Действительно тупой, без всякой цели вопрос.
– Слушай, отстань, а? Что мы тут делаем?
– Мы приехали поговорить о главном.
– Реально бесишь.
Он заржал. Ненавижу, когда выражаются так, что ты не можешь понять, шутит человек или просто глумится над тобой.
– Я же ушел от Катьки. Да. Прикинь, я ее бросил.
Так, вот это странно. Он врет, или все-таки мой план не сработал? Хотя, как не сработал? Вот же они, часы-то.
– И я подумал, почему мне не начать встречаться с другой девушкой, – продолжал он.
– Имеешь право…
– Вот хотя бы с тобой.
Я повернулась к нему лицом и уставилась исподлобья. Он развел руками.
– Что? Ты же такая. Ничего так. И с чувством юмора у тебя нормально. А Катька вообще не въезжает в мои шутки. Только смотрит, как овца.
И он громко заблеял.
– М. Круто. Рада, что ты обратил на меня внимание и оценил.
Но Толька взял мою левую ладонь в руки.
– Вообще-то я серьезно. – Он продолжал улыбаться.
Я вырвала руку.
– Знаешь что? Разбирайтесь друг с другом сами. Отвези меня домой.
Оказавшись в подъезде, я взлетела по лестнице до квартиры. Наспех разделась и схватила телефон. Я набрала Дашку, пошли короткие гудки. Почти сразу я перезвонила: опять короткие гудки. С кем трепется эта дура, подумала я. Тут такая сенсация про нашу общую подружку!
Я успела поесть, убрать лоток за кошкой, но гудки по-прежнему шли короткие. Тогда я написала в мессенджерах, а утром же увидела, что она так и не прочитала. Я открыла ВК и замерла: эта сисястая дура заблочила меня. Я впала в ступор. Звонок, как и вчера, не доходил, зато дошло до меня: Даша заблокировала меня везде!
Но, почему, черт возьми? Это же Катькин бойфренд ко мне подкатил, это про Катьку я слила секрет!
Ох уж этот секрет. Я стояла на балконе с пивом и пыталась понять саму себя. И правда, кто тянул меня за язык? Что бы я ощутила, если бы мой парень пригласил на праздник меня и бывшую?
Хотя, какая уже была разница? Они расстались, у Дашки роман, а я чем хуже? Отношения ведь это нечто важное в жизни каждого человека!
Я открыла телефон и набрала сообщение: «Окей, Толя. Я согласна. Давай встречаться».
Депрессия 4.1
Как оказалось, Даша заблокировала меня, потому что съехалась с парнем. Об этом рассказал Толик. Но этим парнем был вовсе не Вадим и не Антон! Это был новый наивный МЧ. Информации, кто он, у Толика не имелось. Вот так оно и происходит: те, кому начинает везти в личной жизни или в другой сфере, быстро откалываются от компании. Еще Толик рассказал, что после расставания с ним Катька пошла учиться на права. Я же подумала, что это глупость. Чего ради? В пробках стоять? И потом, на что тогда парень нужен? Вот пусть и катает.
Три недели мы с Толиком как будто встречались. Как будто, потому что он ни разу не подарил мне цветы и никуда не позвал. Мы катались по городу, он угощал меня пивом, потом мы ехали ко мне и занимались сексом. Иногда он просто приезжал в обеденный перерыв попить чаю. Да уж, думала я, не так я себе это представляла. Иногда я вспоминала, как ухаживал мой первый, но даже и не думала сделать вывод. Я игнорировала недовольство, но оно постепенно набирало силу.
В один из вечеров я улеглась поддатая на диван с ноутбуком и принялась искать в соц сетях всех, кого встречала по жизни, начиная с ребят из детского сада. Я хотела сравнить свою жизнь с их жизнями. Сама не знаю зачем. Я даже бывшего нашла и обнаружила, что у него все по-прежнему, разве что девчонка и парень из его компании поженились и родили мальчишку.
После упорного серфинга я добилась нужного эффекта – ощутила себя полным ничтожеством.
Нет, не стану ничего с этим делать. Открою вторую бутылку вина, обниму кошку и так и засну с ней. А когда протрезвею, пойду в спортзал или сяду на диету, но затем, чтобы понять, как это все невыносимо скучно!
А я ненавижу скуку.
В миг захотелось все бросить и уехать. Вырваться из старой скукоженной оболочки, как делает это бабочка, покидая куколку. Почему нет? Вдруг случится волшебство, и я расправлю радужные крылья?
Родители папы остались жить в родном городе, хотя папа сто раз уговаривал их переехать, собирался купить им квартиру к нам поближе. Но старики твердят, что шумный мегаполис – не лучшее место для пенсионеров. Комфортней жить там, где все знакомо и понятно: больница, магазин, старые друзья всегда под рукой, в шаговой доступности. Городок их действительно мал – из одного конца в другой сорок минут быстрым шагом. Сюда мы с сестрой приезжали каждое лето, проводили время на даче.
Вот в этот город я и сбежала в начале апреля. Купила билет, оставила кошку Ленке, и готово. Но вырваться из кокона проблем все равно не получилось.
Правду говорят, что в детстве все кажется красочней и добрее. Теперь город предстал серым, стареющим, а ведь ему всего шестьдесят шесть. Но обветшание явно бросалось в глаза. Притом город далеко не нищий. Налогами отсюда в столицу уходила приличная сумма, но возвращались копейки. С девяносто второго здесь не построили ни одного нового дома. (Новостройки под переселение я не беру в расчет). Ни одной новой школы или детского сада. Даже торговых центров не строили. Подумать только, за тридцать с лишним лет в городе не прибавилось населения, до сих пор все влезают во вторичное жилье. Грустно и обидно. Столько предприятий, гигантское водохранилище, а людей нет.
Я шла по площади Ленина, вспоминала свое детство здесь летом в бабушкиной квартире или на даче. Я думала о долгой смерти города, а памятник вождя тянул руку вперед, призывая двигаться к великим свершениям. И тут мне подумалось, что я живу бесполезно, от меня после смерти останется только тире между двумя датами, и на венке напишут: «Заблудшей дочери, сестре и алкоголичке».
Мне до дрожи захотелось выпить…
– Мила?
Я обернулась, ища глазами, кто меня зовет. На островке безопасности на середине дороги стояла какая-то девочка. Она помахала.
– Мила! Стой там.
Светофор для пешеходов зажег зеленого человечка, и пока девочка перебегала, до меня дошло, что это девушка. Ко мне приближалась Ника.
Я приняла ее за подростка, потому что росту в ней метр пятьдесят без кепки, и она никогда не весила больше сорока пяти килограммов, еще добавим привычку одеваться как неформальный подросток, и вот уже нельзя признать в этой «Дюймовочке» взрослую девушку. Вероникины родители соседствовали с моими бабушкой и дедом, и в детстве я, Ленка и Ника играли во дворе.
– Ой, Мила! Ты наконец приехала в гости! Давно тебя не видела. Ты удалила страницу в ВК, совсем потерялась.
– Да. Просто надоело сидеть в интернете. Я писала диплом.
В каком-то смысле я сказала правду, просто не стала добавлять, что создала вторую страничку, с которой следила за всеми этими снобами из гимназии и университета. Да и от встречи с Никой не испытала особой радости.
– А я в садик за дочей. Встретимся вечером? – спросила она. – Можно в суши кафе в нашем доме.
Она либо нарочно не замечала, либо правда не видела недовольства в моих поджатых губах и бегающем взгляде. Но с другой стороны, казалось, что она действительно рада встретить меня, и разве мне не интересно узнать, как она поживает теперь?
В последний раз я видела ее беременной года четыре назад или больше. Ника шла по парку со своим парнем, перебирая тонкими ногами, обутыми в тяжелые берцы, по желтым листьям и лужам. Почему-то именно это я запомнила – берцы и длинное черное пальто не по росту. Они с Максом, кажется, так его звали, всем видом показывали, что они «не как все».
Я согласилась.
– Во сколько? В семь? Я у входа буду ждать.
Я смотрела ей вслед, пока она не скрылась во дворе, а уже потом пошла домой. В пакете я несла булку хлеба и бутылку молока, банку пива я прятала во внутреннем кармане безразмерной куртки.
Когда я пришла, дед с бабушкой сидели на кухне. Дед жарил яичницу с колбасой, а бабушка перебирала печеньки в плетеной корзинке, ища помягче. Я стала вынимать продукты из пакета.
– Хлеб, молоко. Масло только такое было.
– Ничего, пойдет. Сейчас поставлю тесто, сделаем пирог с капустой.
Телевизор на маленьком холодильнике объявил пять вечера, начались новости. Дед перебил бабушку на полуслове, и пальцем подал знак, требуя тишины. Бабушка подняла брови, посмотрела на меня и, закатив глаза, покачала головой. Дед не пропускает ни одного выпуска, хотя там из часу в час повторяют одно и то же. Я взялась наливать чай, а краем уха слушала телеведущего. Это были местные новости, и я уловила, что посадили какого-то депутата, которого осудили за взятку, и почти сразу выпустили под подписку о невыезде. Дед цыкнул языком, сжал кулак правой руки и в сердцах одним толчком выдал:
– Вот при Сталине такого не было!
– Да как не было? – тут же отпарировала бабушка. – Так же и воровали. И откупы брали, вредительствовали.
– Так я разве говорю, что не воровали? Воровали еще как. Да недолго. Раз и в ГУЛАГ. А тут. Пожурили, как дедсадовца, и отпустили! Еще и посадят его сейчас на другое теплое место, чтобы он дальше тащил. Вот такого не было!
Дед сорок лет преподавал историю, работал с документами и даже раз его допустили к секретному архиву, когда делал доклад по продразверстке. В девяностые он с бабушкой встал на защиту винзавода, когда его приватизировали. Правда, защитники проиграли, и завод «распилили» – распродали имущество за копейки. Вот какие люди раньше были, что не боялись с грабителями воевать, закаленные в реальных боях. А нынче «народ обмельчал», как говорит дед. Да уж. Мои старики все равно что двоякодышащие рыбы – переползут от лужи к луже и не заметят. А я – рыба из аквариума, – не перенесу и десяти секунд без воды, да и слить в канализацию не жалко, ведь таких уйма.
Очевидно у меня депрессия.
Карусель вновь пришла в движение: уничижительные мысли о себе – чувство вины – напряжение каждого мускула, тяжесть, давящая прямо в середине груди, там, где граница между ребрами, и желание выпить. Потому что невозможно терпеть. Нет сил нести. Через пару часов, когда алкоголь выветрится, придет ощущение пустоты и скука, и карусель запустится вновь. Вот только смотреть на нее ни черта не весело, а тошно.
Я вышла в коридор, выудила из куртки пиво и скрылась в комнате. Здесь я устроилась в кресле, выпивала, пряча банку за подлокотником, на случай, если дед или бабушка зайдет. Потом я собрала пустую тару то тут, то там – по ящикам, под кроватью, за шторами, – сложила в пакет, тихо оделась, и уже в дверях крикнула, что скоро вернусь.
