Текст книги "Морально безнравственные (ЛП)"

Автор книги: Вероника Ланцет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

– Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я взял тебя, как гребаную шлюху? – его голос трещит, это первая настоящая эмоция, которую я увидела в нем за весь день.

Его тело лежит поверх моего, он начинает расстегивать свои брюки.

Вот оно… Вот где я теряю себя.

Я поворачиваю голову в сторону, не желая видеть его, не желая ничего чувствовать. Слезы текут по лицу, пачкая простыню. И я просто лежу, ожидая боли… унижения… ощущения, что меня используют и выбросят.

Но боль не наступает. Так же быстро он слез с меня и вышел за дверь, захлопнув ее за собой.

Я могу только повернуться на бок и свернуться калачиком, наконец-то отпустив его. Все мое тело болит, но есть одно место, которое затмевает эту боль – моя грудь.

Почему я позволила себе поверить в него? Потому что в какой-то момент я должна была поверить, если мне так больно. Но боль также приносит с собой новый тип прояснения. Я вспоминаю его поведение, то, как он обращался со мной в палаццо, и как он сделал все, чтобы я не попала на свою свадьбу.

Он все спланировал с самого начала.

В конце концов, я все еще пешка. Просто сменила хозяина.



Энцо не возвращается в комнату, и я даже не хочу думать, где он провел ночь. Будет лучше, если я отдалюсь от него.

На следующее утро мне сказали, что свекровь ждет меня к завтраку. Немного напуганная, но в основном полная решимости не позволить ей переступить через себя, я отправляюсь в столовую.

Лючия Агости сидит за одним концом стола с чашкой кофе в руке. Когда она слышит мои шаги, то поднимает глаза, и по ее лицу расползается чистая злобная улыбка. В комнате есть несколько слуг, и из-за их присутствия эта злобность, кажется, сдержана до принужденного приветствия и фальшивого смеха, когда она спрашивает меня, как я спала.

Я занимаю место как можно дальше от нее и стараюсь сохранять спокойствие.

– Хорошо, – начинаю я и, подняв глаза, вижу, что она выжидающе смотрит на меня. – Я не знала, что Энцо будет таким… – я делаю паузу, когда вижу, как сузились ее глаза, – требовательным. Не в доме его родителей.

Я подношу стакан с апельсиновым соком к губам, наблюдая из-под ресниц, как ее руки сжимаются в гневе. Похоже, это ударило ее именно туда, куда я хотела.

Если она так беспокоилась о моей беременности раньше, то должна продолжать тушеваться, думая, что я могу забеременеть в любой момент. Я не знаю, в чем ее проблема, кроме того, что она явно предпочитает Джианну Гуэрра в качестве своей невестки, но это не значит, что я позволю ей терроризировать меня.

Ее глаза смотрят на меня с ненавистью, и она открывает рот, собираясь что-то сказать, как вдруг служанка приносит еще одно блюдо.

Я игнорирую ее, наполняя свою тарелку едой и продолжая есть в тишине.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь налить себе вторую порцию, Лючия говорит:

– Ана, пожалуйста, возьми тарелку Аллегры. Думаю, на сегодня с нее достаточно.

С трепетом смотрю, как женщина забирает мою тарелку, она слегка хмурится, видя мое выражение лица. Но Лючия слишком счастлива видеть, как я ежусь, поэтому я быстро меняю выражение лица.

– Да, спасибо, Ана. Я, должно быть, проголодалась после всех этих упражнений прошлой ночью, – говорю я, и торжествующая улыбка Лючии превращается в гнев. Настолько, что она встает со стула и садится напротив меня.

– Я не знаю, где Энцо нашел тебя, и как он вообще может смотреть на тебя, – она с отвращением сморщила нос, разглядывая меня с ног до головы. Спокойно встречаю ее взгляд, ожидая других оскорблений, которые женщина, вероятно, припрятала. – Но ты меня не обманешь. Ты просто жадная маленькая шлюха, которая пытается воспользоваться моим сыном. Ты не первая и не последняя, кто пытается отнять его у меня, и у тебя ничего не получится. Попомни мои слова, – она наклонила голову в мою сторону, – ты, маленькая шлюха, долго в этом доме не проживешь.

– Это угроза, синьора Агости?

А я думала, что мои родители были ужасны. Что не так с этой женщиной?

– Нет, – ухмыляется она, скрещивая руки перед грудью и глядя на меня сверху вниз, как будто я ниже ее, – это обещание.

Она собирается уходить, но я не могу позволить ей оставить за собой последнее слово. Поэтому я говорю единственное, что могу придумать.

– Вы, конечно, очень заботитесь о своем сыне, синьора Агости. Интересно, не ревнуете ли вы меня… – я прервалась, и ее шокированное выражение лица подсказало мне, что я попала в точку. Она быстро двигается передо мной, рука поднята, пощечина готова.

Но я тоже готова.

Ловлю ее запястье, пальцы обхватывают его в болезненной хватке.

– Думаю, вы выбрали не ту жертву для своих оскорблений, синьора Агости. Я не буду ни молчать, ни терпеть подобное поведение.

– И что ты можешь сделать? Настучать на меня? – она смеется, медленно пытаясь вырвать свою руку из моей хватки.

– Нет. Мне наплевать на то, что думает ваш сын. Но я тоже могу за себя постоять, и, если вы начинаете войну, не приходите плакать, когда это уже чересчур. – Я отталкиваю ее в сторону и возвращаюсь в свою комнату.

Я вспотела, от душевных переживаний, вызванных этой конфронтацией, и стала задыхаться.

Ад! Я в аду.

Сделав глубокий вдох и иду к своему чемодану. Вытащив несколько своих вещей, нахожу свой дневник на самом дне. Есть определенный вид душевного катарсиса, когда ты излагаешь свои самые сокровенные мысли и страхи. А мой дневник – это мой самый надежный помощник, который был со мной на протяжении многих лет.

Начинаю записывать не только свои мысли, но и планы действий. Потому что Лючия ошибается, если думает, что сможет меня запугать.

Пусть я нахожусь в чужой стране и среди чужих людей. Но я не сдамся.



Прошло два дня, оба из которых были наполнены враждебными замечаниями и напряжением в доме. Ни Рокко, ни Энцо нет рядом, поэтому Лючия продолжает открыто солить мне при каждом удобном случае.

По большей части я стараюсь оставаться в своей комнате, чтобы избежать любой конфронтации, но чем больше времени проходит, тем больше я понимаю, что не могу прятаться вечно. Также не могу просто существовать в четырех стенах и ничего не делать.

Пока я решаю, как поступить дальше, один из сотрудников сообщает мне, что сегодня вечером состоится банкет. Чтобы официально объявить о браке и сохранить лицо перед другими семьями и важными гостями, Рокко решил устроить грандиозный праздник, чтобы представить брак Энцо с бедной девушкой Маркези как успешный, и это было намеренное решение, а не вызванное необходимостью.

Мое присутствие обязательно, и мне ничего не остается, как ждать нового унижения. Я уже слышу отголоски смеха и взгляды жалости – разве это не все, что я получала до сих пор?

Где-то после обеда приходит Ана и приносит мне вечернее платье.

– Синьор Энцо поручил мне передать вам это.

Я беру из ее рук коробку и кладу ее на кровать. Внутри – ярко-красное платье, переливающееся на свету.

Я открываю рот от удивления, когда смотрю на самое красивое платье, которое у меня когда-либо было. Не теряя времени, сбрасываю с себя одежду, чтобы примерить его, подхожу к зеркалу и рассматриваю прекрасный цвет и фасон. Оно изысканное.

Область декольте, на мой вкус, немного слишком открыта, но платье прилегает к моему телу, придавая ему форму.

Я выгляжу как женщина.

Поражена таким простым преображением. Платье длиной до середины бедра, и, хотя я никогда раньше не носила ничего такого короткого, знаю, что это мода в больших городах.

Есть и пара туфель, но они немного великоваты.

Не желая показаться неблагодарной или плаксивой, иду в ванную и ищу какую-нибудь марлю, чтобы приклеить ее к передней части туфель, чтобы они не соскальзывали с ног.

Может быть, потому что я чувствую себя прекраснее, чем когда-либо прежде, но меня вдруг охватило головокружение, и не могу дождаться, когда Энцо увидит меня в этом. В конце концов, это его подарок.

Проходит еще несколько часов, и становится видно из окна комнаты, как к подъездной дорожке подъезжают машины.

Я немного сомневаюсь, потому что людей становится все больше и больше, но никто еще не сказал мне спуститься.

Когда я уже окончательно теряю терпение, снова появляется Ана и приглашает меня спуститься вниз.

Заставляю себя идти прямо, туфли невероятно неудобны даже с набивкой. Мы спускаемся по лестнице, и она ведет меня в бальный зал.

Немного разочарованная тем, что Энцо не пришел за мной сам, я поднимаю подбородок и вхожу внутрь.

Меньше секунды мне требуется, чтобы понять, что все смотрят на меня – и почему. Все женщины и девушки одеты в платья длиной до щиколотки приглушенных тонов, лишь некоторые отважились на черное. Никто не показывает кожу.

Я ловлю взгляд Энцо с другого конца комнаты, и он хмуро смотрит на меня. Всего несколько шагов, и он стоит передо мной, взяв меня за руку.

– Какого черта ты надела? Ты что, с ума сошла? – он рычит мне в ухо, его голос предназначен только для моих ушей.

– Но… – я собираюсь сказать ему, что это его вина, что он дал мне платье. Но когда мои глаза перемещаются по комнате, я встречаю довольную улыбку Лючии и понимаю, что меня провели.

Все унижения, которые я себе представляла, уже произошли, а Лючия злорадствует в сторонке.

Мне следовало поинтересоваться о том, что это за пакет.

Я была так очарована платьем – моим первым подобным платьем, – что ни на секунду не задумалась о том, что это может быть ловушкой.

И теперь, когда все уставились на меня с осуждением, стараюсь не опустить плечи в поражении и не опустить голову в стыде.

– Мне нравится платье, – говорю я Энцо с уверенностью. Если не могу избежать их пристального внимания, пусть лучше носит свой позор с гордостью. – Оно красивого цвета.

– А еще в нем ты похожа на шлюху. Боже, Аллегра, где, черт возьми, ты его взяла? – его слова отрывисты, взгляд сосредоточен на моем декольте. – Иди переоденься. Я не позволю тебе ходить в таком виде. – Его пальцы впиваются в мои руки, но я отталкиваю его, натягивая на лицо несуществующую улыбку.

– Оно уже на мне. И, кажется, не всем это не нравится, – поднимаю бровь, кивая в сторону мужчин, которые оценивающе смотрят на мое тело.

– Да, но только потому, что им интересно, как легко будет заставить тебя раздвинуть ноги, – его кулаки сжимаются по бокам, но я игнорирую его, пробираясь дальше в толпу и становясь перед свекровью.

– Спасибо за платье, Лючия. Я действительно чувствую себя сегодня почетной гостьей, – сладко говорю я, и на секунду ее маска спадает.

– Что ты имеешь в виду, Аллегра, – начинает смеяться она, а женщины рядом с ней все смотрят с любопытством.

– Она, наверное, сказала тебе одеваться в пастельные тона, да? Она не хотела украсть мой блеск. Я ведь, в конце концов, невеста, – одариваю их всех ослепительной улыбкой, а затем извиняюсь и иду обратно, чтобы найти Энцо.

Несмотря на то, что последнее слово в этом противостоянии осталось за мной, вечер еще далеко не закончен.

Когда я прохожу мимо группы девушек моего возраста, я не могу не подслушать их разговор.

– Такой броский. Интересно, где она это взяла, в «Гудвилле»?

– Может, из прошлого десятилетия, – комментирует другая, и они все смеются.

Сделав глубокий вдох, я решаю, что это не стоит ни моего времени, ни усилий. Я уже почти вернулась к двойным дверям, когда заметила Энцо. Он с кем-то увлеченно беседует. Я делаю шаг вперед и застываю в удивлении, когда женщина рядом с ним слегка поворачивается, и я вижу лицо ангела.

Я останавливаюсь, не в силах двигаться. Они выглядят совершенно неземными. Энцо с его идеально точеным взглядом и эта женщина с ее милым лицом. И я не единственная так думаю, поскольку взгляды людей устремлены на них, восхищаясь их видом.

Не думаю, что два таких красивых человека часто стоят один рядом с другим в одной комнате.

– Она прекрасна, не так ли? – лукавый голос раздается у меня за спиной. – Вот от чего он отказался, чтобы жениться на тебе. Посмотри внимательно и пойми, почему он никогда не будет твоим. Особенно когда его пара находится всего в шаге от тебя.

Я слегка поворачиваю голову, и Рокко слегка кивает мне. Он просит меня следовать за ним, подходя к Энцо.

– Джианна, это моя жена, Аллегра. – Энцо представляет меня, и Джианна слегка приподнимает подбородок.

– О, Энцо, как мило! – восклицает она фальшивым женским пронзительным голосом. – Рада познакомиться с тобой, Аллегра.

– Взаимно, – отвечаю я, но из-за моего акцента звук «з» звучит тверже. Она тихонько хихикает.

– Сынок, Бенедикто хочет поговорить, – Рокко отводит Энцо в сторону, поручая Джианне представить меня своим друзьям и сделать так, чтобы я почувствовала себя более желанным гостем.

А как же.

Я иду за ней к группе девушек, и все они одеты в разные оттенки белого и розового. В своем кричаще красном платье я чувствую себя среди них клоуном. Но, как всегда, не подаю виду.

– Девочки, это Аллегра, новоиспеченная жена Энцо, – начинает Джианна, и все они разражаются смехом.

– Скажи нам, чем ты лучше всех? – спрашивает меня другая девушка, Мария.

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя должно быть что-то на них, иначе он никогда бы не бросил Джианну, чтобы жениться на тебе. Я имею в виду… – она отходит немного назад, глядя туда-сюда между нами двумя. – Вы как будто в милях друг от друга… если ты понимаешь, о чем я, – еще одно хихиканье.

– Ничего, – пожимаю я плечами, уже ища возможность покинуть их компанию.

– Мой папа рассказал мне о тебе. Ты должна вернуться в свою деревню, трахать корову или еще что-нибудь, – продолжает она, и смех становится все громче.

– Сиенна! – Джианна делает вид, что задыхается и скандалит.

– Что, разве не так делают в деревне? Представь, если у ребенка Энцо окажется шерсть, – говорит она, гордясь своей логикой.

Я закатываю глаза на это.

– Корова – это самка, во-первых, а во-вторых, это невозможно биологически, – я наклоняю голову в сторону, глядя на них. – Ты говоришь на собственном опыте?

Мария смеется, и единственная, кто, кажется, пытается не смеяться, это Джианна. Но она уже считает себя выше всех здесь.

– Нет. Я говорю из книг. Ну, знаешь, чтение. Тебе стоит иногда пробовать, – я поворачиваюсь спиной, чтобы уйти, но их слова все еще достигают моих ушей.

– Чтееееение, – подражает Мария моему произношению, высмеивая мой акцент. – Я уверена, что она была достаточно начииииитана, чтобы знать.

Качаю головой, оставляя их позади, чтобы они продолжали свои насмешки. Не то чтобы я ожидала чего-то лучшего.

Но, видя, как прекрасна Джианна, я просто не могу представить, как Энцо мог решиться жениться на мне из-за нее, даже с учетом нависшей над его головой опасности. Она просто… сногсшибательна.

Желание зарыть голову в песок почти непреодолимо, и я отгораживаюсь от всего, моя единственная цель – выбраться из банкетного зала. Но когда я ставлю одну ногу перед другой, я слышу треск.

Я останавливаюсь в ужасе. Мои руки тут же тянутся к попе, и я чувствую разрыв по линии шва.

Нет!

Мои глаза бешено блуждают по комнате, желая, чтобы никто ничего не заметил. Затем спешу в ближайшую уборную, надеясь, что смогу как-то исправить ситуацию.

В кабинке туалета снимаю платье и оцениваю ущерб. Разрыв настолько глубокий, что это не кажется простой случайностью.

Я не такая уж крупная…

Нет, платье идеально сидит на моем теле. Я никак не могла натянуть его до тех пор, пока оно не порвалось.

Лючия!

– Черт побери! – я скриплю зубами от досады, слишком много унижений в один день.

Выхожу из кабинки, намереваясь вернуться в свою комнату, когда сталкиваюсь с Джианной.

Она оглядывает меня с ног до головы, на ее лице появляется довольная улыбка.

– Ты действительно думаешь, что сможешь ему понравиться? – спрашивает она меня, и прежняя застенчивость полностью исчезает. – Думаешь, сможешь удовлетворить его… аппетиты? – она ухмыляется, подтекст ясен. – Ты ему быстро наскучишь, и угадай, куда он придет? Это будет не в первый раз.

Делая шаг вперед, она слишком близко приближается к моему личному пространству, и мне становится не по себе. Ей хочется запугать меня – бедную деревенскую девушку со смешным акцентом и в безвкусном платье. Сегодня я – гвоздь программы для них, и не сомневаюсь, что буду продолжать быть предметом их шуток еще несколько недель.

– Правда? – тяну я, потребность одержать верх гложет меня. Подойдя ближе, я придвигаюсь к ней, мое лицо едва нависает над ее лицом. – Почему бы тебе тогда не присоединиться к нам? Уверен, Энцо не будет против, а я смогу наблюдать… и учиться. – Наклоняюсь к ней, беру прядь волос между пальцами, пытаясь подражать обходительному флирту Энцо.

– Ч-что ты имеешь в виду? – она спотыкается на словах, ее глаза расширяются.

– Если ты так хороша, может, мне стоит попробовать тебя самой, нет? – не успели эти слова вырваться из моего рта, как она отталкивает меня и выбегает из ванной.

Оставшись, наконец, одна, я рухнула на кафельный пол, дыхание сбилось. Я подтягиваю колени к груди и зарываюсь головой между ними.

– Почему я? – тихо спрашиваю я, обращаясь ни к кому конкретно, а ко всем. – Чем я заслужила такую ненависть?



Позже поздней ночью, когда я чувствую, что Энцо скользит в кровать рядом со мной, держась сбоку, чтобы мы не касались друг друга. Собрав все свое мужество, я начинаю говорить:

– Я не жду, что ты будешь мне верен, – делаю глубокий вдох, – знаю, что браки среди таких людей, как мы, не строятся на верности и любви. Но все, о чем я прошу, это чтобы ты не смущал меня. Не позволяй мне видеть, слышать или чувствовать их запах. Ты можешь трахаться с кем хочешь. Мне правда все равно. Просто позволь мне сохранить мое достоинство. После сегодняшнего дня даже не знаю, есть ли оно у меня вообще.

Но это единственное, за что я готова держаться. Я буду в порядке, даже если это убьет меня. Это клятва, которую я дала себе и которую выполню.

Он молчит какое-то время.

– Тебе действительно все равно? – тихо спрашивает он, его голос едва слышен.

– Мне все равно, – лгу я.

– Хорошо, – соглашается он, и по какой-то причине одно это слово вызывает тупую боль в моем сердце. – Не то чтобы мне нужно было твое одобрение, но спасибо. Теперь я смогу вести свои дела со спокойной душой, – добавляет он мрачно.

– Хорошо. Тогда, надеюсь, ты не будешь меня беспокоить, – отвечаю, подтягивая одеяло к себе и устраиваясь в его тепле.

– Если ты этого хочешь. – И на этом наш разговор заканчивается.

Нет, это не то, чего я хочу. Но это то, что я получу, независимо от этого. Лучше, если смогу хотя бы в какой-то степени контролировать это.

В глубине души я знала, что у такого привлекательного мужчины, как Энцо, будут отношения с бесчисленным количеством женщин, ведь бабники – основная черта мужчин нашего мира.

Но глядя прямо в лицо одной из его любовниц, почти такое же идеальное, как и его, я поняла, что просто обманывала себя, думая, что он может быть другим. Я думала, что раз он не прикоснулся ко мне, когда у него была масса возможностей, значит, он благородный человек, не ведомый своим членом.

Я ошибалась.

Дело не в том, что он был благородным.

Просто я была слишком непривлекательна для него.

Глава 9

Энцо

Вход такой же, каким я его помню – темный и окутанный облаками сигаретного дыма. Киваю охраннику снаружи и направляюсь внутрь, минуя громкие звуки, доносящиеся из комнат на втором этаже. Здесь есть женщины во всех состояниях безобразия, а мужчины ворчат и стонут. Дверь справа распахнута настежь, в ней видна полномасштабная оргия с многочисленными участниками. Я не высовываюсь, и обычные девушки знают, что не стоит вступать со мной в разговор.

Дохожу до последнего этажа и тихонько стучу. Хриплый голос кричит, чтобы я вошел, и я вхожу. Она лежит на красном шезлонге, обращенном к окнам, и солнечный свет заливает ее черты.

Она даже не поворачивается, чтобы посмотреть на меня, только ее профиль – ее хорошая сторона – обращен ко мне.

– Мама Марго, – говорю я, и на моих губах появляется небольшая улыбка. Она медленно поднимает голову, возвращая улыбку.

– Мой мальчик, – протягивает она руки, и я без колебаний обнимаю ее.

– Ты похудела, мама, – добавляю я, глядя на ее исхудалые щеки и бледную кожу. Как раз в этот момент она начинает кашлять и протягивает мне руку, чтобы дал ей отдышаться.

– Подай мне этот стакан, ладно? – она указывает на стол, и быстро приношу ей стакан.

– Мама, это водка? Я думал, ты бросила. – Я подношу стакан к носу и нюхаю. Да, водка.

– Шшш. Еще нет, – она пренебрежительно машет рукой, берет стакан из моих рук и выпивает содержимое.

У мамы Марго была нелегкая жизнь, и многое, через что ей пришлось пройти, оставило свой след на ее теле – особенно на лице.

Она подавляет кашель, когда наконец поворачивается ко мне, ее покрытая шрамами щека скрыта игрой теней.

– Я не ожидала, что ты вернешься так скоро, – я устраиваюсь напротив нее, наконец-то ослабив свою бдительность за то время, которое показалось мне вечностью.

– Было несколько неожиданных событий, – добавляю я, глубоко вздыхая.

– Хочешь рассказать мне об этом? – она улыбается, морщины на ее лице становятся все глубже.

Маме Марго около пятидесяти лет, но седые волосы и хрупкий вид об этом не свидетельствуют. Ей было восемнадцать лет, когда она покинула родной Лион и приехала в Штаты, желая попытать счастья в Голливуде и полагаясь на заверения одного малоизвестного агента.

Вначале она получила несколько небольших заказов, но ее средства быстро иссякли, и тогда она прибегла к единственному, что могло удержать ее на плаву, – элитной проституции. Она начала работать с кинорежиссерами и продюсерами, и казалось, что удача отвернулась от нее.

Пока она не встретила моего отца.

Несмотря на то, что она жила среди звезд, она все еще была настроена на звездный лад, и ее увлечение быстро переросло в одержимость, поэтому она покинула Лос-Анджелес и последовала за моим отцом в Нью-Йорк. Рокко тоже был очарован юной красавицей, и он снял для нее квартиру на 5-й авеню, которую стал посещать чаще, чем обычно.

Вскоре моя мать узнала об этом. Она бы не стала возражать против этого, так как не замечала вереницу женщин, которые были до мамы Марго. Но ее беспокоило одно – ослепительная красота Марго.

Этот роман оборвался, когда однажды днем мама Марго гуляла с собаками, и один таинственный человек набросился на нее, воспользовавшись ее невнимательностью, чтобы навсегда оставить шрам на правой стороне ее лица, обливая ее кислотой.

Полиции не удалось поймать преступника, а поскольку ее внешность поблекла, а рассудок помутился, мой отец тоже бросил ее и устроил в один из многочисленных клубов, принадлежавших ему, где она снова начала зарабатывать на хлеб насущный. Но на этот раз в роли проституток выступали самые отбросы человечества.

Мама Марго многое повидала за время своей долгой работы в таких условиях, и чаще всего с ней обращались как с грязью.

Так случилось, что однажды ночью наши пути пересеклись. Она спасла меня, и позже я отплатил ей тем же.

Мне было тринадцать лет, когда отец посвятил меня в наш мир. Я дал клятву, и моя пролитая кровь послужила обещанием всегда ставить семью на первое место. Рокко тщательно мне объяснил, в чем заключается наш бизнес, рестораны, которые служат прикрытием для более широкой сети – торговли людьми. Не думаю, что я полностью осознал, что такое торговля людьми, пока отец впервые не привел меня в свой клуб.

Я все еще боролся со своей недавно обретенной зрелостью, и половое созревание медленно превращало меня из ребенка в мужчину.

– Я горжусь тобой, сынок, – похлопал меня по спине отец, проводя в отдельную комнату, полную мужчин – тех, кто убивал и калечил ради семьи.

И я хотел быть похожим на них. Я хотел, чтобы во мне видели не только красивое лицо. Я был мужчиной до мозга костей.

Но это не так.

Все быстро присоединились к празднованию, рассказывая разные истории из своей жизни в мафии, о том, как им удалось сбежать от копов, или как они совершенствовали свои методы убийства. Анекдоты увлекли меня, и я внимательно слушал каждое слово, впитывая очевидную мудрость старших. Ведь именно таким я хотел быть – чтобы меня боялись, чтобы никто и никогда больше не мог причинить мне вред.

Может, я и родился в мафии, но я принял эту жизнь всем сердцем, когда узнал, что мир не всегда красочен, и что оттенки серого могут колебаться между белым и черным. Жаль, что для меня они слишком сильно склонялись к темной стороне.

И вот, столкнувшись с людьми, которых я боготворил, не стремился ни к чему другому, кроме как сделать их такими же, как я. Алкоголь лился рекой, и старейшины не любили ничего лучше, чем заставлять меня пробовать разные сорта, смеясь, когда я изо всех сил старался не блевануть от вкуса.

В тот вечер я тоже впервые закурил, задыхаясь от дыма и добавляя общего веселья.

Но вскоре все немного опьянели. Рассказы переросли в непристойные разговоры, и вскоре слова стали реальностью.

Я едва проснулся, когда по просьбе отца пришли женщины. Они быстро смешались среди гостей, каждая нашла себе мужчину, и начался настоящий разврат.

Только вот когда он начался, мне хотелось быть где угодно, только не там.

– Вау, – прошептал кто-то мне на ухо, и запах дешевых духов забил мне ноздри, – ты не можешь быть настоящим. – Снова шарканье, женщина подошла слишком близко, нарушая мое личное пространство. – Мне кажется, я никогда не видела такого красивого мужчину, как ты. Сколько тебе лет? – спросила она, поглаживая мою руку вверх и вниз.

Я даже не смог ответить. Алкоголь подействовал на мою кровь, и комната начала двигаться. Я встал и направился к выходу, надеясь, что свежий воздух поможет мне прийти в себя. Я не знаю точно, что произошло, но в одну минуту я был в коридоре, в другую – в чужой комнате, под моим телом была мягкая кровать.

Я ненадолго закрыл глаза, комната все еще вращалась вместе со мной. Через мгновение, а может быть, вечность – я не совсем осознавал время, когда вдруг почувствовал руки на своем теле. Из-за дымки, застилавшей мой разум, было трудно понять, что происходит, поэтому я отмахнулся руками от назойливых прикосновений, надеясь остановить того, кто меня беспокоил.

Руки замерли, но ненадолго. В следующий момент я понял, что с меня снимают рубашку и расстегивают брюки. Мои движения были вялыми и нескоординированными, когда я пытался остановить того, кто ко мне прикасался, мои руки давили на плечи.

Это не сработало.

Затем последовали мои трусы, и внезапно я обнаружил, что полностью обнажен. Что-то, должно быть, щелкнуло в моем сознании, и я не знаю, был ли это холодный воздух, касающийся моей кожи, или холодные пальцы, гладящие мою плоть, но я издал придушенный стон, слово «нет» вырвалось из моего рта.

– Остановись. – Сначала звук прозвучал тихо, но по мере того, как я чувствовал все больше нежелательных прикосновений, начал извиваться, используя ноги, чтобы брыкаться.

Мои глаза были остекленевшими, и густой туман все еще затуманивал зрение, но я смог как-то разглядеть пару девушек, которые смотрели на меня сверху вниз с довольными улыбками на лицах.

– Я буду первой. – Я помню, как услышал эти слова, и, когда влажный рот накрыл мою кожу, потерял сознание. Каким-то образом, в глубине своего сознания, сумел понять их намерения, и мысль о том, что это может произойти снова, подстегнула меня к действию.

Я попытался принять сидячее положение и сбросить женщину со своего тела, но в процессе упал, ударившись лицом о твердый пол, лоб принял на себя основную тяжесть падения.

– Похоже, я первый, – не знаю, может, мой разум меня обманывает, но второй голос был мужским, и сразу после этого мозолистые руки коснулись моей задницы, двигаясь, прощупывая.

– Я же говорил, что найду тебе симпатичного мальчика, – прокомментировал кто-то, и новый вид боли обрушился на меня, когда я почувствовал, как палец вонзился в мое тело.

Вырвался только придушенный звук, но я начал бороться всерьез, хотя мои конечности не слушались меня.

На меня навалилась тяжесть, и мой рот мог произнести только два слова.

– Помогите мне.

Не знаю, удалось ли мне произнести слова вслух или нет, но ни с того ни с сего вес исчез, а громкие голоса намекали на драку. Внезапно на мое тело накинули простыню, и нежный голос прошептал мне на ухо слова утешения.

– Все хорошо, теперь ты в безопасности. – То же самое сказала мне в первый раз мама Марго. Когда я протрезвел и ясность вернулась, она стояла рядом, избегая прямого света, который мог бы подчеркнуть ее шрамы.

Но для меня это не имело значения. Я видел достаточно гнилой красоты в своем мире, и ее недостатки нисколько не умаляли ее прекрасную душу. Она спасла меня в ту ночь, и я дал клятву спасти и ее.

Прошло еще немного времени, но я заработал достаточно денег, чтобы спокойно перевезти ее из клуба в хорошую квартиру. Но тихая жизнь была не для мамы, поэтому я купил ей клуб, и она стала главной мадам. Прошло почти десять лет, и она – моя самая близкая подруга.

– Куда делся твой ум? – она качает головой, забавляясь.

– В ту ночь, когда мы встретились… я так и не поблагодарил тебя за то, что ты для меня сделала.

– Серьезно? Энцо, как ты называешь все это? – она показывает на свою кричащую, но роскошную квартиру.

– Я должен был заставить тебя уйти из этой упряжки; не должен был давать тебе возможность жить дальше. А теперь посмотри на себя. Каждый раз, когда я к тебе заглядываю, ты выглядишь еще более больной.

Грустная улыбка играет на ее губах, и она испускает долгий вздох.

– Все мы когда-нибудь умрем, Энцо. Но давайте не будем отвлекаться на мрачные разговоры, хорошо? Расскажи мне об этих неожиданных событиях, – она переключает свое внимание на меня, на ее губах играет озорная ухмылка.

– Я женат, – говорю я, поднимая руку вверх, чтобы она могла увидеть обручальное кольцо.

– Нет, это неправда! – восклицает она, вскакивая со своего шезлонга и подходя ко мне, чтобы рассмотреть кольцо. – Ты серьезно? Или это какой-то розыгрыш? Ты знаешь, как сильно я хочу увидеть своего маленького сыночка перед смертью. – Она наклоняет голову, прищурив глаз на кольцо.

– Это правда, – подтверждаю я.

– Нет, – шепчет она с недоверием. – Скажи мне, что это не шлюха, как ее называют… – она делает паузу, закрывая глаза в замешательстве.

– Нет, это не Джианна Гуэрра. Я встретил девушку по дороге на Мальту.

– Энцо… Боже мой! – ее глаза расширились от удивления. – Расскажи мне все.

Так я и сделал. Я рассказал обо всем нашем путешествии и о том, как я проникся к ней глубоким уважением. И как мое восхищение ее сильной моралью побудило меня рассматривать ее как мою будущую жену и мать моих детей. Я закончил рассказ о событиях на свадьбе, но тут мама с любопытством посмотрела на меня.

– Что?

– Я впервые слышу, как ты положительно отзываешься о женщине. Я хочу с ней познакомиться.