Текст книги "Морально безнравственные (ЛП)"

Автор книги: Вероника Ланцет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Глава 30

Аллегра

Месяц спустя

– Можно мне еще, мама?

Я поворачиваюсь и вижу, что Лука держит свою пустую тарелку и смотрит на меня щенячьими глазами, надеясь, что так он получит еще один кусочек торта.

– Конечно, можно, – взъерошив его волосы, я забираю у него тарелку и отрезаю еще кусочек.

– Держи, – протягиваю я ему, наблюдая, как счастье сияет на его лице.

Как я люблю этого мальчика!

– Спасибо, – улыбается он мне, и я не могу не улыбнуться в ответ.

– Поцелуешь меня, Лука? – спрашиваю я, указывая на свою щеку. Он задумчиво смотрит на мгновение, затем улыбается застенчиво, чмокает меня в щеку и убегает.

Посмеиваясь над его выходкой, я возвращаюсь к торту, отрезаю еще два кусочка и беру их с собой на диван.

Энцо на диване, просматривает какие-то файлы, а Лука на полу, смотрит свой любимый мультфильм и ест торт.

– Хочешь? – я пододвигаю к нему тарелку, но он качает головой, нахмурив лоб.

– Нужно закончить, – бормочет он, быстро целуя меня, прежде чем переключить внимание на документы.

Я ставлю его тарелку на стол и начинаю есть свою.

За время, прошедшее после похорон, нам пришлось сделать несколько изменений, одним из которых был переезд.

Мы переехали из дома Агости в квартиру в Мидтауне. Энцо сказал мне, что построил эту квартиру специально для нас, с печью для нашего любимого занятия и с достаточным пространством для воспитания наших детей. Уже тогда он хотел полной независимости от своей семьи.

Лука очень хорошо воспринял перемены, и с каждым днем мы становимся все ближе. Я до сих пор не могу поверить, что моему ребенку почти пять лет, и в моей голове все еще проносятся воспоминания о том, как он был младенцем. Мы оба узнаем друг друга, и мое сердце разрывается от любви к этому маленькому мальчику, такому вежливому и хорошо себя ведущему.

Теперь я знаю, что это все Энцо. Он так долго был и матерью, и отцом и посвятил все свое время тому, чтобы наш Лука рос любимым и воспитанным.

Я слышала все эти истории от мамы Марго, и она не уклонялась от того, чтобы рассказать мне, насколько Энцо был предан маленькому Луке: менял ему подгузники, просыпался каждые несколько часов, чтобы покормить его ночью, или просто брал его с собой повсюду, боясь оставить его одного даже на секунду.

Я никогда не думала, что могу любить его больше, но, когда я узнала все, что он сделал для меня и для нашего ребенка, мое сердце наполнилось такой любовью, что я разрыдалась.

– Мама, – подбегает ко мне маленький Лука с маленькой книжкой в руках. – Ты можешь почитать мне это?

– Конечно, – с готовностью соглашаюсь я, похлопывая по месту рядом с собой, чтобы он сел. – Посмотрим, – говорю я, забирая книгу из его рук.

Он придвигается ближе ко мне, его глаза полны любопытства, когда он смотрит на иллюстрации, сопровождаемые текстом.

Я начинаю читать, а он внимательно следит за мной. Вскоре я понимаю, что он пытается сопоставить мои звуки с буквами, и осторожно спрашиваю, не хочет ли он попробовать.

– Я не знаю… – он подносит большой палец ко рту, глядя задумчиво. – Наверное, я могу попробовать, – пожимает он плечами.

Я раскрываю для него руки, и он устраивается у меня на коленях, мой подбородок упирается ему в макушку, когда я предлагаю ему начать.

– Голубой кролик…

При всей его застенчивой неохоте, его способности к чтению превосходны, особенно для человека его возраста. Я стараюсь мягко поправлять его, когда он что-то неправильно произносит, и хвалить, когда у него получается, каждый раз зарабатывая себе победную улыбку.

Книга небольшая, и нам не требуется много времени, чтобы закончить ее за один присест.

Когда он дочитывает последнее слово и закрывает книгу, он замолкает, его брови сходятся вместе, он слегка хмурится.

– Лука, что-то не так? – я провожу рукой по его кудрям, беспокоясь, что могла его расстроить.

Поскольку я относительно новичок в материнстве, я всегда боюсь, что могу сделать что-то не так, хотя Энцо уверял меня, что это невозможно.

– Нет, я просто задумался, – он поворачивает ко мне свое маленькое лицо, его пронзительные зеленые глаза удерживают меня на месте.

Боже, он действительно похож на своего отца.

– О чем ты думал?

– Мне нравится быть с тобой, мама, – начинает он, его черты лица серьезны, – не могла бы ты больше не оставлять меня?

Этот вопрос разбивает мое сердце, и я прижимаю его к своей груди, обнимая его, пока беру себя в руки. Слезы уже текут из моих глаз, и я заглушаю всхлипы, когда прочищаю горло, чтобы заговорить.

– Я обещаю тебе, Лука. Я больше никогда не оставлю тебя. Я слишком сильно тебя люблю и никогда не смогу тебя оставить, – говорю я ему от всего сердца.

Его глаза ищут на моем лице признаки обмана, и когда он их не находит, он дарит мне самую яркую улыбку, которую я когда-либо видела.

– Обещание на мизинце? – он поднимает свой мизинец, и я обхватываю его своим.

– Обещание на мизинце, – заявляю я, быстро одаривая его лоб звонким поцелуем.

– Я люблю тебя, мама, – говорит он, спрыгивая с дивана и убегая в свою комнату.

Я остаюсь стоять там с открытым ртом, такая потрясенная, но такая счастливая, что даже не могу найти подходящую реакцию.

Мой маленький мальчик сказал мне, что любит меня.

Возможно, я пропустила другие этапы его детства, и, хотя впереди их еще много, я думаю, что, возможно, я пережила самый важный.

Он сказал мне, что любит меня.

Я даже не успеваю осознать, как Энцо притягивает меня к своей груди, обнимает меня, когда я всхлипываю, разделяя со мной этот невероятный момент.

– Это наш мальчик, маленькая тигрица, – шепчет он мне в волосы. – Мы создали его вместе.

– Да, – соглашаюсь я, прислоняясь к нему. – Разве он не замечательный?

Я фыркаю, все еще безудержно плача.

– Самый лучший. И знаешь почему? – я качаю головой.

– Потому что он – часть тебя. А ты – моя лучшая, – он целует мой висок, прижимая меня к себе, пока я успокаиваюсь.

Уже гораздо позже, когда мы остались одни в постели, изнемогая от любовных утех, мы, наконец, завели разговор о том, о чем Энцо думал уже долгое время.

– Я могу все это бросить, знаешь ли, – говорит он, когда я лежу на его груди, его член все еще находится внутри меня. – Империю, бизнес… все. Мы можем уехать и начать новую жизнь.

Я молчу минуту, переваривая его слова. Я знаю, он бы так и сделал. Он пытался сделать это последние пять лет. Но это не значит, что мафия откажется от него.

– Нет, – наконец говорю я. – Я не хочу, чтобы ты это делал, Энцо.

– Почему? Мы были бы в безопасности и вдали от преступной жизни.

– Мы не были бы в настоящей безопасности, и ты это знаешь, – отвечаю я.

У меня было достаточно времени, чтобы понять многие вещи, одна из которых – мир, в котором мы живем.

– Если я чему-то и научилась за последние несколько лет, – начинаю я, слегка опасаясь, что могу шокировать его своим изменившимся мировоззрением, – так это тому, что без власти ничего нельзя сделать. Те, у кого нет власти, стремятся к большей власти, а те, у кого власть есть, стремятся ее сохранить. Мы всегда будем ступенькой для тех, кто хочет получить власть, хотим мы этого или нет.

Один тот факт, что он наследник Агости, сделает его мишенью во всем мире, не говоря уже о том, что итальянцы сделают с ним за предательство Коза Ностры.

– Я не хочу, чтобы наши дети были бесправными, потому что я видела, как мир относится к тем, у кого нет ничего ценного. Я хочу, чтобы они были на вершине, и мы можем дать им это.

– Маленькая тигрица, ты понимаешь, что это значит… – он прервался, сделав глубокий вдох. – Однажды Луке придется пойти по моим стопам.

– У него будет твое руководство. И я верю, что с тобой, как с примером для подражания, он станет достойным молодым человеком.

– Ты слишком доверяешь мне, любимая.

– Потому что я знаю тебя, Энцо. И семья стоит на первом месте. Для меня тоже семья всегда на первом месте, и это значит признать, что нам не будет лучше, если мы покинем семью. У нас никогда не будет мира.

– Ты права, но я не хочу, чтобы ты жертвовала своими ценностями только из-за этого.

– Энцо, – я поворачиваюсь к нему, чтобы он мог видеть мои глаза и убежденность, стоящую за ними, – мои ценности умерли в тот момент, когда вся моя семья задумала убить меня ради лишней буханки хлеба. Я уже не та, кем была раньше. Я научилась приспосабливаться к этому миру.

Я протягиваю руку, чтобы погладить его лицо.

– Существует спектр морали, дорогой муж. И я обнаружила, что меня устраивает быть в серой зоне.

– Тигрица, – простонал он, поднося мою руку к губам для мягкого поцелуя. – Ты – мое сердце, – говорит он и притягивает меня ближе к себе, прижимаясь своим ртом к моему. – Мы сделаем все по-твоему. Но если ты захочешь уйти, у меня будет план на случай непредвиденных обстоятельств. Я же сказал тебе, на этот раз ты возьмешь бразды правления в свои руки.

– О, Энцо, я не думаю, что ты понимаешь, как сильно я тебя люблю, – пробормотала я ему в губы.

– Люблю, маленькая тигрица, люблю. Потому что я люблю тебя так же сильно, – он обхватывает руками мой туловище, его член пульсирует внутри меня, и он продолжает показывать мне, насколько сильно.



Я прижимаю Луку ближе к себе, пока мы идем по проходу к назначенным местам. Энцо углублен в разговор с Марчелло, а я замечаю Каталину на другой стороне, которая пытается поправить платье своей дочери.

– Лина, – окликаю я, и она поднимает глаза, махая нам рукой.

Каталина отнеслась с пониманием, когда мы рассказали ей всю историю, и поспешила заверить меня, что она всегда рядом, если мне понадобится друг. Учитывая, что Лука и Клаудия – ее дочь, уже хорошие друзья, за последний месяц мы несколько раз встречались за чашкой кофе.

Иметь друга-женщину… необычно. Но не неприятно.

Я также познакомился с ее невесткой, Ассиси, сегодняшней невестой, и она была столь же любезна, приняв меня в их семью.

О женихе, Рафаэло, я мало что слышал, кроме того, что он любимец Бенедикто Герра, несмотря на то, что родился вторым. Оглядевшись вокруг, я рада, что не заметила Джианну, но поскольку я слышала, что она сбежала со своим телохранителем несколько лет назад, это не так уж удивительно.

– Я так рада за Сиси, – говорю я, когда дохожу до нее.

– Я тоже. После неожиданного выкидыша я так рада, что Марчелло разрешил ей выйти замуж за своего любовника.

Выкидыш у Ассизи случился прямо перед похоронами Киары, и Лина призналась мне, что с тех пор Сиси никогда не была прежней.

– Раньше она была такой наполненной жизнью… такой озорной. Она была королевой розыгрышей. А теперь… мы едва можем вытащить ее из постели.

Лина сказала мне по секрету. С тех пор она беспокоилась о Сиси.

– С ней все будет хорошо, увидишь. Как только они поженятся, все будет хорошо, – поспешила заверить я ее, хотя мой собственный брак не был прогулкой по парку.

Поскольку Сиси и ее жених уже любят друг друга, я уверена, что она не столкнется с теми же проблемами, что и я.

Гости начинают входить, и мы все занимаем свои места. Я прижимаю Луку к себе, а сама устраиваюсь напротив Энцо, его сестры и племянницы.

Поскольку Марчелло – старший брат Сиси, именно он ведет ее к алтарю.

Мы прекрасно устроились и наблюдаем, как священник занимает свое место, а жених располагается перед алтарем.

Рафаэло выглядит нарядно в своем черном смокинге и с уложенными волосами, но, несмотря на это, в нем есть что-то странное.

Он кажется нервным, пока ждет Сиси у алтаря, постоянно постукивая ногой по полу.

Бенедикто наклоняется к нему, чтобы прошептать что-то на ухо, и он ненадолго прекращает свои беспорядочные движения, но как только начинает играть органная музыка, он снова возвращается к этому.

Марчелло и Сиси входят, держась за руки, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на платье Сиси.

Она выглядит потрясающе в белом, ее бриллиантовый головной убор изысканно дополняет ее светло-русые волосы.

Однако выражение ее лица совсем не радостное. Ее рот нарисован в виде небольшой хмурой гримасы, лоб напряжен по центру, как будто она изо всех сил старается запомнить отрепетированное движение.

Она определенно не похожа на женщину, которая собирается выйти замуж за любовь всей своей жизни.

– Энцо, – шепчу я, поворачиваясь к нему. – Ты уверен, что они любят друг друга? – спрашиваю я, смущаясь.

– Очевидно, – пожимает он плечами.

– Из того, что мне рассказала Лина, Ассиси поклялась, что Рафаэло – тот мужчина, которого она любит и за которого хочет выйти замуж, – продолжает он.

– Это, – киваю я в сторону Ассизи, которая сейчас занимает место рядом с Рафаэло, – не похоже на влюбленную женщину.

– А как бы выглядела влюбленная женщина? – спрашивает он, почти игриво.

Я слегка подталкиваю его, прежде чем низко наклонить голову и прошептать.

– Как я смотрю на тебя, – тут же отвечаю я, румянец окрашивает мои щеки.

Его рука тянется к моей, и он быстро сжимает ее.

Священник начинает свою речь, и даже сейчас я вижу, как хладнокровно Сиси держится за руку Рафаэло.

Я уже собираюсь наклониться к Энцо, чтобы прокомментировать еще раз, как вдруг вся комната наполняется дымом.

Мой первый инстинкт – схватиться за Луку и взять его на руки. Энцо обхватывает меня руками, прижимает нас к полу и защищает своим телом. Марчелло делает то же самое с Каталиной и их дочерью.

Начинают раздаваться беспорядочные выстрелы, люди кричат и бегают.

Истерия длится добрых пять минут, пока дым не начнет рассеиваться. Все лежат на полу, медленно поднимаясь, чтобы посмотреть, что произошло.

Рафаэло стоит один у алтаря, озираясь по сторонам. Священник поднимается из-под стола с таким же недоуменным видом.

– Сиси, где Сиси? – голос Марчелло гремит в церкви, и все, кажется, трусят, впитывая его гнев.

Он идет к алтарю, хватает Рафаэло за лацканы и поднимает его в воздух.

– Где, черт возьми, моя сестра? – кричит он на бедного мальчика.

– Я-я-я… – Рафаэло заикается, – я не знаю. Она была здесь.

– Черт побери!

Кулак Марчелло ударяется об алтарный стол, почти ломая его.

– Это Девилль, – вмешивается Бенедикто, – так и должно быть!

Учитывая, что Де Виль в прошлом пытался остановить слияние Агости и Гуэрры, вполне логично, что они попытаются сделать то же самое с Ластрой.

Но как они это сделали?

Энцо быстро встает на ноги, говорит мне оставаться на месте, предлагая свою помощь Марчелло.

Все в таком же замешательстве оглядывают церковь. От Ассиси не осталось и следа. Как будто она просто растворилась в воздухе.

– Подождите, – окликает Энцо, наклоняясь, чтобы поднять лист бумаги, – здесь записка, – он поднимает бумагу – желтый стикер – и читает вслух содержание.

Кажется, я потерял свою собственность.

Не волнуйтесь, я уже вернул ее.

До скорого,

XOXO

Эпилог

Энцо

Пять лет спустя, Шанхай, Китай

– Что ты только что сказал, жук? – я смотрю вниз на Луку, когда он подносит лупу к куску нефрита, который мы только что приобрели.

– Императорский нефрит. Это часть маски из склепа.

– Похоронная маска? – спросила моя маленькая тигрица, входя в комнату с огромной коробкой в руках.

– Позволь мне помочь тебе, – я тут же протягиваю руку, чтобы взять коробку из ее рук.

– Где ты выучил эти сложные слова, малыш? – спрашивает она, взъерошивая волосы, когда наклоняется, чтобы посмотреть на драгоценный камень.

– Я читал об этом прошлой ночью, – вздыхает Лука, уже зная, что будет дальше.

– Прошлой ночью, в смысле, когда ты должен был спать? – она поднимает бровь, но он лишь пожимает плечами, продолжая рассматривать кусок нефрита.

Одна вещь, которую Лука унаследовал от своей матери, – это жажда знаний. Мальчик читает все, что попадается ему под руку, иногда даже то, что намного выше его уровня.

Я подмигиваю Аллегре, приглашая ее отойти в сторону.

Открыв ящик, я быстро проверил наше оружие. Предполагается, что обмен будет мирным, но мы научились никогда не недооценивать ситуацию.

Хотя мы с Аллегрой договорились, что будем продолжать жить в мафии, я постепенно отстранился от публичной сцены Нью-Йорка, предоставив Неро, моей надежной правой руке, заниматься делами в штате. Вместо этого мы стали проводить больше времени в Европе, переехав на постоянное место жительства в мое палаццо на Гозо.

Аллегра быстро погрузилась в мир торговли предметами искусства, и ей нравится проводить свое время, изучая артефакты и потенциальных покупателей. Хотя большую часть торговли мы ведем за закрытыми дверями, иногда нам нравится лично участвовать в обмене как сейчас.

Поскольку я оценил это задание как малоопасное, мы также взяли с собой Луку.

Ему чуть меньше десяти, но он – наш маленький Индиана Джонс в процессе становления, его страсть к антиквариату соперничает со страстью его матери.

– Мы должны оставить Луку в отеле, – наклонилась ко мне моя маленькая тигрица, чтобы прошептать.

– Думаешь, он нам позволит? – резко спрашиваю я. Он должен присутствовать там, где происходит действие, так или иначе. Если мы не возьмем его с собой, мы можем найти его в багажнике машины.

– Ты же знаешь, у него свои методы, – продолжаю я низким голосом.

Аллегра проверяет пистолеты на наличие патронов, время от времени поглядывая на Луку.

– Я знаю, но что, если это станет опасным? – она вздыхает, кладет пистолет и кладет голову мне на плечо.

– До сих пор у нас был только хороший опыт, но мы в чужой стране – в той, в которой мы никогда раньше не торговали. Я просто не хочу никаких сюрпризов.

– Я знаю, маленькая тигрица, знаю. Но будет лучше, если мы возьмем его с собой на наших условиях, а не проснемся с ним там, в центре событий.

Что, я не сомневаюсь, и произойдет.

При всей своей спокойной манере поведения Лука очень проницателен, а его способность распознавать обстановку в комнате не имеет себе равных. Даже сейчас, хотя он выглядит зачарованным нефритом, я уверен, что он оценивает язык нашего тела, подозревая, что мы что-то замышляем.

– Дай ему пистолет, – говорю я ей, и ее глаза расширяются от шока.

– Энцо! – восклицает она, возмущенная, но все еще шепотом.

– Он знает, как стрелять. Дай ему один, на всякий случай, и тогда мы сможем быть более спокойными.

Она поджимает губы, сузив на меня глаза, но в конце концов соглашается.

Аллегра может быть настоящей наседкой, но она также понимает, какое будущее ожидает Луку, поэтому старается не опекать его слишком сильно. Помня о его безопасности, она всегда старается вывести его за рамки дозволенного. Разумеется, за пределы того, что позволил бы себе любой другой нормальный родитель. Но она первая отметила, что лучше поощрять его пробовать что-то в контролируемой среде, чем заставлять его делать все самостоятельно и потенциально пострадать из-за того, что нас нет рядом, чтобы проконтролировать.

И я не могу не быть в восторге от нее. Она не перестает удивлять меня своей силой и стойкостью. Наверное, я буду вечно благодарен ДеВиллю за то, что он пытался убить меня, потому что, если бы этого не случилось, я бы никогда не встретил мою маленькую тигрицу.

Я целую ее в лоб, и мы оба готовимся к обмену.

– Не могу дождаться, когда вернусь к своим девочкам, – грустно вздыхает она, надевая свой пуленепробиваемый жилет.

Диотиме, нашей старшей, сейчас четыре года, а Нериссе, младшей, всего два. Обе они сейчас с мамой Марго и Лией. Они были нашими няньками в такие моменты, и я не думаю, что когда-нибудь смогу доверить своих малышек кому-то еще.

– Я тоже, маленькая тигрица. Я тоже, – отвечаю я, застегивая пуговицы на ее рубашке и быстро целуя ее губы. Я бы сделал гораздо больше, поскольку вид ее с пистолетом, пристегнутым к бедру, только заставляет меня напрячься. Было бы так легко наклонить ее и войти в нее…

– Вылезайте из канавы, сэр, – хихикнула она, указывая на мои уже обтянутые штаны.

– Ты же знаешь, я ничего не могу с этим поделать, – жалуюсь я, дуясь на нее, чтобы она хотя бы поцеловала меня до вечера.

Она действительно жалеет меня и поднимается на цыпочки, чтобы прижаться своими губами к моим.

– Нам нужно спешить. – Лука небрежно проходит мимо нас и берет пистолет поменьше.

– Как скажешь, сынок, – прочистил я горло, желая, чтобы моя эрекция исчезла.

Обмен действительно проходит довольно мирно, и за кусок нефрита династии Хань мы получаем неплохие деньги.

Только позже, когда мы вернулись в отель, я отвожу сына в сторону, чтобы поговорить с ним.

– Эти деньги твои, Лука, – говорю я, показывая ему счет, который я открыл на его имя. – Ты пока не сможешь получить к ним доступ, но ты проделал большую часть исследовательской работы для этой продажи, поэтому будет справедливо, если ты получишь самую большую долю.

Я объясняю ему, что деньги будут лежать там до его совершеннолетия, и каждая работа, в которой он участвует, будет приносить ему больше денег.

Он задумчиво кивает.

– Спасибо, папа, – отвечает он и обнимает меня, прежде чем удалиться в свою комнату.

Когда я тоже захожу в свою комнату, меня встречает моя маленькая тигрица, раскинувшаяся на кровати и ухмыляющаяся мне.

– Я когда-нибудь говорила тебе, что ты отличный отец? Нет, не отличный, а самый лучший, – обхватывает она меня за шею, когда я присоединяюсь к ней в постели.

– Это так? – спрашиваю я, обхватывая руками ее талию и притягивая ее к себе.

– Важно, чтобы он осознал ценность денег и то, что сначала он должен работать ради них. Так что да, ты лучший отец, – она берет мои губы для поцелуя.

– Должны ли мы… – Я прервался, положив руку ей на живот. – Может, еще одного?

Она наклоняет голову в сторону, изучая меня.

– Не сейчас, – шепчет она, лаская рукой мою щеку, – может быть, когда Лука и девочки подрастут.

– Твое желание – мой приказ. Всегда.

Аллегра

Год спустя, Гозо, Мальта

Закрыв глаза, я вдыхаю утренний бриз и запах моря.

– Эй, ты простудишься, – подходит сзади Энцо, укутывая мои плечи одеялом.

– Иногда мне хочется, чтобы мы никогда отсюда не уезжали, – говорю я, когда его руки обхватывают меня, прижимая к себе.

– Я тоже, маленькая тигрица, но мир нужен нам так же, как и мы ему, – я чувствую его дыхание на своей коже, и по спине пробегает дрожь. Ему никогда не удавалось заставить меня чувствовать себя так, сколько бы лет ни прошло.

– Представляешь, сегодня пятнадцатая годовщина нашей свадьбы? – спрашивает он, глядя на горизонт.

– Кто бы мог подумать, что мы будем здесь сегодня? – размышляю я вслух.

Конечно, не я, учитывая бурное начало нашего брака и последующие проблемы, с которыми мы столкнулись. Но мы выстояли и, вопреки всему, смогли построить свою жизнь.

– Мама, – поворачиваюсь я, чтобы увидеть Диотиму, за которой следует Нерисса, мчащаяся к нам. Лука медленно движется за ними, его взгляд устремлен на книгу в его руках.

– Иди сюда, – я наклоняюсь, чтобы подхватить Диотиму на руки, в то время как Энцо берет Нериссу.

– Почему вы двое встали так рано? – я поднимаю бровь.

– Риссе было скучно, – Диотима указывает на свою сестру.

– Не мне! – она быстро защищается. – Дио хотела пойти погулять, – дуется наша младшая, выглядя так невинно, но так, так хитро.

Я поворачиваюсь к Энцо и вижу, что он изо всех сил старается не улыбнуться.

По словам наших девочек, зачинщиком всего всегда является другая. У нас было достаточно опыта с их выходками, чтобы понять, что обычно это происходит по общему согласию. Они просто любят поддразнивать друг друга, чтобы посмотреть, кто из них чаще попадает в неприятности.

– Мы должны отправиться на завтрак, раз уж вы все встали, – я делаю шаг вперед, Энцо следует за Риссой.

Лука отстает, на его лице написано недоумение.

– Лука? – Я останавливаюсь, чтобы спросить, понимая, что он не идет.

– Теперь я понял, – говорит он, дважды моргнув.

– Что это, дорогой?

– Диотима. Я знаю, откуда ты взял это имя, – говорит он, поднимая книгу, чтобы мы могли видеть название.

Я смотрю на Энцо и впервые замечаю слабый румянец на его щеках.

– Верно, сынок, – отвечает он, и его глаза ищут мои.

– Почему? – спрашивает Лука, его любопытство невинно, хотя ответ на этот вопрос – совсем нет.

– Энцо, почему бы тебе не отвести девочек в дом, а я поговорю с Лукой, – мягко побуждаю я его, передавая Диотиму ему на руки.

– Удачи, – он быстро целует меня, прежде чем уйти, испытывая облегчение от того, что не он один занимается объяснениями.

Положив руку на спину Луки, я пытаюсь найти лучшие слова, чтобы описать ситуацию, тем более что это не текст для человека его возраста.

– Здесь, – указываю я на его книгу, – Диотима говорит последней, и ее идея любви заключается в том, что она всеохватывающая.

Он кивает, внимательно наблюдая за мной.

– Именно так мы с твоим папой относимся друг к другу. И твоя сестра – результат этой любви, поэтому в знак уважения мы назвали ее в честь Диотимы.

Он задумчиво смотрит на меня, переваривая информацию.

– Ты сильно любишь папу? – неожиданно спрашивает он, и на моем лице появляется улыбка.

– Сильно – это мягко сказано, – говорю я ему. – Твой папа – моя вторая половина.

Лука поджимает губы, сужает глаза, а затем медленно кивает.

– Понимаю, – отвечает он, наклоняя голову в сторону. – Я тоже хочу… вторую половинку.

Борясь со слезами счастья, я прижимаю его к своей груди и обнимаю, уже очень гордясь им.

– Ты тоже найдешь свою, дорогой. Просто не закрывай глаза. Иногда это случается, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

Я никогда не думала, что буду здесь сегодня, когда пятнадцать лет назад сказала «да» перед этим священником. Но за всю душевную боль, оскорбления и потери, которые я пережила, я также получила самый большой подарок – любовь. С Энцо и детьми я просто избалована любовью.

Если раньше я была самой несчастной девушкой на земле, то теперь я просто самая счастливая.

Конец