Текст книги "Шрамы (ЛП)"

Автор книги: Вера Холлинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Как и я.

Когда пришла моя очередь играть, я полностью погрузилась в свои мысли и выполняла все действия автоматически. Я была настолько погружена в размышления, что, когда позже направлялась в ванную, чуть не столкнулась с Мейсеном, который шёл в свою комнату.

– Осторожнее, – сказал он, схватив меня за плечи, чтобы я не упала. Мои губы приоткрылись, и я взглянула в его глубокие синие глаза. Мой пульс участился, и я почувствовала, как слабеют мои силы. Его пальцы сжались на моих плечах, притягивая меня ближе, и я подчинилась, словно меня к нему привязала невидимая нить.

В этот момент входная дверь открылась, и в дом вошёл Даг. Мейсен мгновенно убрал руки с моих плеч и отступил на шаг. Я заставила себя улыбнуться, но сомневалась, что смогу скрыть свои чувства. Я была слишком потрясена этим притяжением, которое, казалось, возникло между нами так легко.

– Привет, дети, – сказал он и закрыл дверь, положив свой портфель на маленький столик рядом с дверью.

– Привет, пап, – ответил он.

– Рад снова видеть тебя, Мелисса. Как дела?

Я улыбнулась ещё шире, чтобы он не заметил, как его сын повлиял на меня во многих отношениях.

– Я в порядке, как и итальянская кухня. Как у вас?

Он улыбнулся.

– Со мной всё в порядке. Просто очень занят на работе, но это не ново. – Он похлопал Мейсена по плечу. – Я собираюсь немного отдохнуть. Увидимся, Мелисса.

– Увидимся, Даг, – сказала я, наблюдая, как он направляется в свою спальню. Я откашлялась, прежде чем посмотреть на Мейсена, который уже пристально смотрел на меня. – Я хочу тебя кое о чём спросить.

Он склонил голову набок, прислонившись плечом к стене.

– Продолжай.

– Давай на мгновение представим, что я могу тебе доверять. А ты можешь мне доверять? – Спросила я.

Он приподнял бровь.

– С чего бы это вдруг? – Спросил он.

Я переступила с ноги на ногу.

– Просто ответь мне, Барби.

– Я пытаюсь это делать.

Мое сердце сжалось. Я поджала губы и кивнула, сделав шаг в сторону, чтобы обойти его.

– Подожди, – окликнул он.

Я остановилась и заставила себя взглянуть на него.

– Что?

Он прикусил губу, погруженный в размышления. Черт, это было так волнующе.

– У нас есть способ научиться доверять друг другу.

Я нетерпеливо притопнула ногой. Он явно испытывал мое терпение.

– Пожалуйста, просвети меня.

– Мы можем наконец-то положить конец этой игре в кошки-мышки между нами.

– Что это значит?

– Это значит, что больше не нужно ненавидеть и отталкивать друг друга. – Он внимательно наблюдал за мной. – Ты можешь это сделать?

Удивительно, но мне было легко согласиться с этим. Казалось, что конец света приближается.

Однако это было невероятно странно, особенно когда он сел рядом со мной в кафетерии, и весь стол уставился на него. Блейк и Хейден обменялись странными взглядами.

– Значит, слухи верны, – сказал Хейден. – У вас двоих что-то происходит.

– Нет, – выпалила я, когда Мейсен сказал: Да.

Я уставилась на него. Что, черт возьми, он делает?

Он изобразил на лице непринужденную улыбку, ничуть не смутившись.

– Сатана не может оторвать от меня своих лап, – сказал он, пытаясь обнять меня за плечи, но я оттолкнула его руку.

– Ага, мечтай. У меня более чем достаточно мозгов, чтобы не прикасаться к тебе, – сказала я.

Мейсен ухмыльнулся.

– Не обращайте на нее внимания. Она просто слишком застенчива, чтобы признаться в этом. Она не может перестать восхищаться мной.

– Мел не может перестать восхищаться тобой? – Спросила Сара, переводя взгляд с одного на другого и поднимая брови. – Мы говорим об одной и той же Мел?

– Точно, – поспешила ответить я. – Он совершенно ненормальный.

– Ты не говорила этого в моей комнате, когда…

– Мейсен – лучший! – Провозгласила я, перебивая его, потому что точно знала, что он скажет дальше, и мне нужно было заставить его замолчать. – Он абсолютно заслуживает медали «Лучший парень на Плутоне»!

Веселье читалось на лицах Маркуса и Кевина.

– В его комнате, да? – Спросил Маркус.

– Это не то, что вы думаете, – сказала я.

– Ну да, ну да, – ответил Хейден.

Сара и Джесс не произнесли ни слова, но их понимающие улыбки говорили о том, что они уже представляют, как мы с Мейсеном поженимся. Я содрогнулась. Мне нужно было срочно разобраться в ситуации.

Как будто сцены в обеденный перерыв было недостаточно, Мейсен продолжал присылать мне забавные видео с кроликами в течение всего дня. Я поймала себя на том, что с нетерпением жду его сообщений. Для парня, чей мир сосредоточен на сексе, видео с кроликами казались милыми и забавными, и я поглощала их с большим удовольствием. Кроме того, я была слишком увлечена нашим «перемирием», чтобы сосредоточиться на своей работе, хотя это и не имело большого значения, поскольку вечер пятницы в доме престарелых проходил неторопливо, и у меня было больше свободного времени, чем обычно.

– Почему ты улыбаешься? – Спросила меня Сара, останавливаясь рядом со мной в коридоре перед гостиной.

Я оторвала взгляд от прыгающего кролика на экране и посмотрела на нее.

– Я выиграла в лотерею.

Сара прищурилась, глядя на меня.

– Правда, сейчас?

– Ага. Я очень богата и собираюсь на Гавайи.

В ее глазах появились морщинки от улыбки.

– Если бы я не знала тебя лучше, я бы сказала, что ты влюблена.

Я чуть не выронила телефон.

– Ты права, я влюблена в жизнь, в растения, в насекомых и…

– Ладно, ладно. Я поняла. Но что это было сегодня? Ты и Мейсен?

Настал момент, когда я осознала последствия своих слов.

– У нас с Барби ничего не было. То, что ты видела сегодня, не имело никакого значения. Возможно, мы и заключили перемирие, но это ничего не меняет. Понимаешь? Ничего.

Она сжала губы, стараясь сдержать улыбку.

– Я понимаю. Ничего.

На экране моего телефона появилось новое сообщение, но я раздраженно сунула его в карман.

– Почему все так настойчиво спрашивают обо мне и Барби? Что ты хочешь знать? Ладим ли мы? По какой-то безумной иронии судьбы, да, ладим. Неужели я все еще ненавижу его? Да, я не знаю. Хочу ли я видеть, как его раздавят, как букашку? Да, я хочу. Должна ли я…

– Ладно, я поняла твою точку зрения. Но что такого особенного в том, что вы двое ладите?

Я отвела взгляд и заметила Шрейю, которая разговаривала с чьим-то внуком в другом конце гостиной. Матео тоже был здесь, он беседовал с мистером Джеем, но его внимание было приковано не к дедушке, а к Шрейе. Он пристально наблюдал за ней, пока она флиртовала с парнем нашего возраста.

– Мы официально объявили перемирие. Или что-то в этом роде, – произнесла я.

– Это что-то новенькое. Как это произошло? – Поинтересовалась Сара.

– Это из-за… – Я провела рукой по лицу и тяжело вздохнула. – Это долгая история.

– Я понимаю, – ответила она.

Сара не настаивала на ответе, но это не помешало мне почувствовать себя виноватой за то, что я снова отдалилась от неё. Я вспомнила наш разговор в понедельник. Я так долго скрывала свои истинные чувства и отказывалась от любой помощи, что всё внутри меня было перемешано и закупорено.

Я заметила, как Матео прищурился, когда парень наклонился ближе к Шрейе, чтобы показать ей что-то на своем телефоне, и встретилась взглядом с Сарой.

– Хорошо, если тебе нравится кто-то, кто, скажем так, не совсем хорош, это делает тебя глупой? – Спросила я ее, переминаясь с ноги на ногу.

Она склонила голову набок.

– Что ты считаешь не совсем хорошим?

– Я говорю не о том, что хоронить трупы на заднем дворе – это плохо, а о том, что это очень плохо.

Она заправила прядь волос за ухо.

– И каковы же положительные качества этого человека?

Никаких, хотела я сказать, но это была откровенная ложь.

Я смотрела куда-то вдаль.

– Он может быть хорошей компанией. Он может быть заботливым и готовым сделать все для тех, кто ему дорог. Он… он осторожный и умный. И он самый раздражающий человек, которого я когда-либо встречала, но все эти словесные перепалки с ним… Мне это даже нравится. Это весело.

– То, что ты симпатизируешь Мейсену, не делает тебя глупой, – мягко сказала она, и я резко повернула голову, хмуро глядя на неё.

– Мне не нравится Мейсен! – Воскликнула я.

Она не поверила мне ни на мгновение.

– Я понимаю, почему ты отрицаешь это. Я сама прошла через это, испытывая чувство вины, и у меня было много сомнений, прежде чем я сошлась с Хейденом. Но это нормально – чувствовать неуверенность или не контролировать себя. Это нормально – не отличать добро от зла. Ты всего лишь человек.

– Это не нормально, не для меня. Мне нужна определенность. Мне нужны четкие ответы. Я не могу смириться с неясностями. Я ненавижу неясности.

– Но этот мир полон серых оттенков. Послушай, я понимаю. Я действительно привыкла воспринимать людей через черно-белый фильтр, разделяя их на отдельные группы, не осознавая, что оценивать кого-то как исключительно хорошего или исключительно плохого – это нереально. Но если ты продолжишь игнорировать чью-то положительную сторону только потому, что слишком сосредоточена на его негативных поступках, ты можешь упустить множество замечательных моментов.

– Но как я могу не думать о его плохих поступках, когда то, что он сделал, было действительно плохим? Возможно, это уже не исправить.

Она пожала плечами.

– Тогда, если ты считаешь, что это уже не изменить, то, вероятно, так и есть.

– Это совсем не помогает.

Она вздохнула.

– Я не могу дать тебе ответ, Мел. Ты узнаешь это, когда придет время. Просто помни, что люди могут меняться. Но если ты не сможешь забыть прошлое, это тоже нормально. Просто прислушайся к себе.

Если бы я прислушалась к себе, я бы растерялась, но она была права. Я была единственной, кто мог найти свой ответ. Ни она, ни кто-либо другой не могли мне помочь.

Я указала на Матео.

– Мне кажется, Матео начинает нравиться Шрейя. Видишь, как он следит за ней глазами? Он делал это всё это время. – Шрейя теперь помогала одной из дам встать, и на лице Матео появилась лёгкая улыбка.

Сара улыбнулась.

– Я рада, потому что, похоже, Шрейе он тоже нравится, и она хорошая девушка. Он заслуживает счастья.

Я кивнула, размышляя о своём счастье. С той ночи в лесу, когда моя жизнь превратилась в настоящий ад, каждый новый день был попыткой справиться с трудностями. Но потом появился Мейсен, и моя жизнь словно покатилась по наклонной. От ненависти до страстного желания – эти чувства помогли мне забыть обо всём плохом.

Время, проведённое с Мейсеном, заставляло меня чувствовать себя живой. Оно приносило утешение и давало ощущение, что я не так одинока. Впервые у меня появился способ пережить свои страхи, не прибегая к саморазрушению. Однако я понимала, что этот хрупкий мир был лишь временным.

И я задавалась вопросом, смогу ли когда-нибудь понять, почему из всех людей именно в Мейсена я влюбилась?

После работы я провела время с Сарой и вернулась домой около одиннадцати часов. Мама никогда не возражала против того, чтобы я задерживалась допоздна, а теперь, когда мне исполнилось восемнадцать, она даже не потрудилась сообщить мне, когда приходить домой. Ранее она написала мне сообщение, в котором просто сказала, что идет спать, и попросила не забыть запереть дверь, когда я вернусь.

Когда я притормозила у наших ворот, то заметила «Корвет» Мейсена, припаркованный на другой стороне улицы. Мое сердце забилось быстрее. Мейсен прислонился к капоту, сжимая в руке телефон. Он поднял голову и улыбнулся мне, и мое сердцебиение ускорилось до предела.

Он здесь. Он пришел, чтобы увидеться со мной.

Я припарковалась перед воротами и вышла из машины, поджав губы, чтобы сдержать широкую улыбку. Ему не нужно было видеть, как я рада его видеть.

– Что ты здесь делаешь? – Спросила я.

– Даже не «привет, как дела?» или «рада тебя видеть»?

Я в недоумении посмотрела на него.

– Что ты здесь делаешь? Уже поздно, а твой дом на другом конце города.

Он вздохнул и почесал подбородок.

– У тебя есть пиво?

ГЛАВА 23

Я поставила стакан на столик на веранде и налила Мейсену выпить.

– Держи. У нас только вино.

– Все в порядке. – Он сделал большой глоток.

Я удивленно подняла брови, но промолчала, наливая вино в свой бокал. Я не остановилась, когда следовало, а наполнила его до краев, и у Мейсена отвисла челюсть.

Я прищурилась, глядя на него.

– Что? Никогда не видел, как девушка пытается напиться?

Он усмехнулся.

– Если бы я знал, что ты захочешь напиться, я бы принёс что-нибудь получше и покрепче вина.

– А что плохого в вине? – Спросила я.

Он поморщился.

– Всё.

– Вполне справедливо. Мне оно тоже не нравится, но моей маме оно нравится больше всего.

Я устроилась на качелях рядом с ним, но постаралась сохранить между нами как можно больше расстояния. На заднем крыльце не было стульев, поэтому нам оставалось либо сидеть на качелях, либо на земле. Я не стала включать свет на крыльце, и единственными источниками освещения были садовые фонари, расставленные по земле, и луна.

Ночь была прохладной, но мне было тепло, ведь он был рядом, и от него исходил приятный аромат. Было сложно не заметить, как сексуально он выглядел в своей черной кожаной куртке и узких темных джинсах. Я с нетерпением ждала возможности вновь ощутить его сильное тело рядом с собой. Он медленно раскачивал качели взад-вперед, опираясь на ноги.

Я сделала большой глоток вина, несмотря на его кисловатый вкус.

– От тебя слишком сильно пахнет. Что ты сделал со своим одеколоном? Купался в нем?

Он одарил меня нахальной улыбкой.

– Почему ты жалуешься? Держу пари, тебе это нравится.

– Продолжай тешить свое непомерное эго.

Он усмехнулся.

– Мне это и не нужно. В большинстве случаев ты делаешь это за меня. – Он сделал глоток. – Твоя мама не будет против, что я здесь?

Я возмутилась:

– Ты спрашиваешь об этом после того, как ворвался сюда уселся здесь? И то, чего она не знает, её не убьет.

Он ответил:

– Я не врывался. Ты впустила меня с распростёртыми объятиями. И я сомневаюсь, что она не заметит пропажу этой бутылки.

Я фыркнула:

– Конечно же с объятиями! Я просто скажу ей, что случайно уронила и разбила её, и проблема будет решена.

Он пробормотал:

– Как гениально.

На что я ответила:

– И это говорит сам гений. – Я сделала ещё один глоток, пытаясь привыкнуть к вкусу. – Зачем ты пришёл?

Он приподнял бровь:

– Разве мы не решили, что теперь будем ладить?

– Полагаю, что так, но это не значит, что мы должны быть неразлучны.

– В этом нет ничего страшного, сатана. Так что успокойся.

Я возразила:

– Я не могу успокоиться, когда ты появляешься, когда я меньше всего этого ожидаю.

– О-о-о. Так ты нервничаешь?

– Взволнована, если быть точной. Так? Зачем ты пришел сюда?

– Ты действительно одержима контролем. Ты должна знать все.

– Конечно, особенно когда ты появляешься в моем доме так поздно и уходишь от ответа на такой простой вопрос, Эйнштейн. Почему? Ты. Здесь?

Он тяжело вздохнул и еще глубже откинулся на спинку мягкого сиденья, пока не растянулся почти плашмя, глядя в небо.

– Я должен был драться сегодня вечером, но бой отменили, и это было ужасно, потому что мне очень нужны были эти деньги. Очень сильно.

– Позволь мне уточнить, правильно ли я поняла. За последние несколько дней тебя дважды избивали, и ты все еще хочешь драться?

– Это не так уж серьезно. Я все еще дышу, не так ли?

Я нахмурилась, глядя на него. Синяки на его лице все еще не сошли, но он был готов пополнить свою коллекцию новыми. Он был почти таким же упрямым, как и я.

– Значит, кто-то должен причинить тебе такую боль, чтобы ты оказался на искусственной вентиляции легких? И это всё, что нужно, чтобы заставить тебя прекратить борьбу? Серьёзно?

Он нахмурился в ответ.

– Да, серьёзно.

– Ты просто идиот.

– И это говорит идиотка.

Я отмахнулась от него и отпила немного вина, прислонившись головой к спинке качелей.

– И почему бой отменили?

– Из-за всего этого дерьма с копами. Они напали на след Ти, так что он отменяет бои и гонки.

Я вздрогнула. Мейсену следовало бы бежать от всего этого, а не копать себе могилу.

– Неужели всё это действительно стоит таких денег? Опасность, травмы, постоянные драмы, возможность оказаться в тюрьме… Это безумие.

– Мы уже говорили об этом. Это не имеет значения, пока это помогает моей семье.

– Я знаю, но… – Я осушила свой бокал. – Ты когда-нибудь представлял, как покидаешь банду?

Он неторопливо покрутил вино в бокале, пристально разглядывая его.

– Когда-то давно, возможно, я и мог бы. Сейчас? У меня нет выбора. Я не силен во многих вещах. Я хорош в спорте и гонках, но вне банды не могу использовать эти навыки для быстрого заработка. Счета и забота об Элае не дадут мне ждать, пока я придумаю, как заработать на жизнь.

Мои губы приоткрылись от удивления, что он только что немного открылся мне. Потребовалось немало мужества, чтобы признаться в таком.

– А что говорит твой отец? Он знает о банде?

Он залпом выпил вино, и я снова наполнила наши бокалы.

– Он что-то подозревает, но не знает точно. Возможно, он думает, что я принадлежу к какой-то небольшой группе хулиганов, которые так или иначе зарабатывают деньги.

– И он ничего не говорит?

Он одним глотком выпил половину своего бокала, его кадык очаровательно задвигался вверх-вниз.

– Не совсем.

Я оторвала взгляд от его шеи и встретилась с ним взглядом.

– Но почему?

– Я думаю, он не придает этому большого значения, потому что чувствует себя виноватым.

– Виноватым? За что?

Он осушил бокал и налил себе еще вина.

– За то, что не смог полностью обеспечить нас с Эли.

– Значит, это никогда не закончится, да? Ты продолжишь общаться с этими преступниками ради своей семьи?

Гнев отразился на его лице.

– Сколько раз я должен это повторять? У меня нет выбора, сатана. Ты думаешь, я хочу быть привязанным к ним? Ты думаешь, мне нравится быть бедным? – Он фыркнул. – Я не могу подвести Элая или своего отца. Даже если это означает, что я зря потрачу свою жизнь в банде.

– А как же твоя мама? – Спросила я.

Он напрягся, и я поняла, что затронула щекотливую тему. Он осушил бокал в два глотка. Его движения были напряженными, когда он снова схватил бутылку и наполнил свой бокал до краев.

– Она не имеет отношения к делу. С тех пор… с того самого дня.

– После автомобильной аварии?

Он перевел взгляд на меня.

– Откуда ты об этом знаешь?

– Элай рассказал мне.

Его пальцы крепче сжали бутылку.

– Что ещё он тебе сказал?

Я отхлебнула вина. Вкус стал гораздо более терпимым.

– Не так много, но я знаю, что твоей мамы нет в Энфилде. Он не стал вдаваться в подробности из-за тебя. – Я провела пальцем по краю своего бокала. – Я предположила, что ты получил свои шрамы в той аварии, и Элай подтвердил это.

Он прищурился, глядя на меня.

– Ты кому-нибудь рассказывала об аварии?

– Конечно! Я взяла рупор и прокричала это на всю школу. – Я закатила глаза.

Он молча наблюдал за мной, переводя взгляд с одного на другое. Наконец, напряжение немного спало с его тела, и он откинулся на спинку качелей, закинув ногу на ногу.

– Наша мать не обращала внимания на дорогу. Сигареты были для неё важнее всего. – Он добавил эту фразу с горечью.

– Элай сказал мне, что не был пристегнут ремнём безопасности, когда это произошло.

– Это так. – Он поморщился. – И теперь он в инвалидном кресле. Просто так. – Он сжал стакан так сильно, что я была уверена, что он раздавит его. Боль пронзила мою грудь.

– Несмотря на все последствия, ты должен быть рад, что он жив. Не всем так везёт. – Моё сердце сжалось при воспоминании о той ночи в ванной Стивена. По крайней мере, его брат был всё ещё жив.

– Это отстой. Если бы мне пришлось выбирать между смертью и превращением в овощ, я бы не выбрал ни то, ни другое.

Я с силой поставила стакан на стол.

– Вот и снова этот разговор. Элай – не овощ! Ты всегда смотришь на него так, будто его жизнь уже закончена. Как будто он – роза, которую нужно держать в стеклянном колпаке, чтобы она не завяла. Но это не «Красавица и чудовище». Парализован он или нет, у него столько возможностей и огромный потенциал, и однажды он будет править миром. Так что перестань смотреть на него так, будто он ничего не стоит.

– Я не считаю его человеком, не представляющим никакой ценности. На самом деле, он – человек, на которого я равняюсь больше всего, потому что он продолжает настаивать. Каждый день, когда кто-то другой мог бы сдаться, он продолжает идти вперёд. Но мне так больно видеть его с ограниченными возможностями. Я хочу, чтобы у него были все возможности.

– Что ж, что есть, то есть. Мы можем извлечь из этого максимум пользы или провести остаток жизни, оплакивая это. И позволь мне сказать тебе, что слезами ситуацию не исправишь.

Он глубоко вздохнул.

– Я просто хотел бы вернуть время и взять на себя его боль. Тогда у него был бы шанс на лучшую жизнь.

Я придвинулась к нему ближе и положила руку ему на колено. Его глаза опустились на мою руку и расширились, и только тогда я осознала, что сделала. Но я не убрала руку.

– У него всё ещё есть шанс на лучшую жизнь, – сказала я. – Да, он парализован, но он может извлечь из этого максимум пользы и жить гораздо более полноценной жизнью, чем все мы.

Он наблюдал за моими губами, прикрыв глаза, и в воздухе повисло новое напряжение. Он накрыл мою руку своей, посылая по мне волну жара. Я не могла даже сглотнуть.

– Это странно, – сказал он.

– Что?

– Твое поведение. – Я попыталась выдернуть руку, но он не позволил мне, крепко сжав пальцы на моей ладони. – Спасибо.

– За что?

– За то, что выслушала. Это помогает.

Я отдернула руку и скрестила её на груди.

– Даже когда я всё время проповедую?

Он слегка улыбнулся:

– Я уже привык к этому. Было бы странно, если бы это было иначе. И, полагаю, в некотором смысле это даже забавно.

– Леди и джентльмены, мы добились прогресса! Раньше я его раздражала, а теперь он находит меня забавной!

– Да, это так. Раньше ты сводила меня с ума, – он снова осушил свой стакан, и его глаза стали немного стеклянными. – Но теперь все изменилось. Теперь это скорее… – Он пристально посмотрел мне в глаза, и я сморщила нос, потому что могла только догадываться, что он собирается сказать.

– Только не говори «мило», – взмолилась я. – Ради всех мармеладных мишек, не произноси это слово.

Он нахально улыбнулся:

– Я хотел сказать «сексуально», но ладно.

Тепло разлилось у меня в животе, и я застонала:

– Сексуально? Ты не в своем уме.

Он рассмеялся.

– Ты совсем сошел с ума. Я не хочу больше слышать от тебя это дурацкое слово.

– Почему нет? – Он поставил свой пустой бокал на стол и, не сводя с меня горящего взгляда, придвинулся ближе. – Разве тебе не нравится, когда люди говорят тебе правду?

Я хотела отстраниться, слишком остро ощущая его близость и силу этого восхитительного тела. Но если бы я это сделала, он бы понял, как легко может повлиять на меня.

– Ты пьян, – сказала я, упершись рукой в его грудь в попытке оттолкнуть его, но это было бесполезно. Он накрыл мою руку своей и задержал на ней свой пристальный взгляд.

– Всего лишь от нескольких бокалов вина? На самом деле нет. Но ты знаешь, как говорится: пьяный разум говорит с трезвым сердцем, или как-то так.

Я поморщилась, снова пытаясь оттолкнуть его.

– Фу. Просто прекрати. Меня сейчас вырвет.

Он рассмеялся.

– Но это правда. – Он наклонился к моему уху. – Ты сексуальная, – прошептал он горячо.

Внизу живота у меня возникло знакомое покалывание. Я закрыла глаза, и мне захотелось наклониться и почувствовать его поцелуи, но я боялась неизвестности, когда речь заходила о нём. Я осторожно высвободила свою руку из его ладони и убрала её с его груди.

– Вот и всё. Меня тошнит, – произнесла я, допивая остатки вина и беря почти пустую бутылку, чтобы наполнить свой бокал.

– Это не тошнота, – сказал он с лёгкой улыбкой.

– О, да? Но это единственный способ добраться туда, – возразила я.

Я отказалась от идеи наполнить стакан и сделала глоток прямо из бутылки. Он наблюдал за мной с особым вниманием, его взгляд остановился на моих губах, которые нежно обхватили горлышко. Он взял у меня бутылку и сделал глоток.

Теперь пришла моя очередь заворожённо наблюдать за ним. Он допил остатки и вернул мне бутылку. Хм. Это было предусмотрительно.

Он кивнул на то, что нас окружало.

– Твоя мама перестаралась с этим домом, – произнёс он.

Я фыркнула.

– Расскажи мне об этом.

– Это место очаровательно, но оно слишком большое. Мне было бы ужасно скучно в таком огромном пространстве.

– Я уверена, что ты бы так не сказал, если бы вокруг тебя была армия красивых девушек.

– О, да! Мы бы устраивали оргии целыми днями!

– Фу, нет! Ты не мог этого сказать! Теперь я не могу избавиться от этого ужасного образа в голове.

Он рассмеялся.

– Ты сама начала этот разговор, так что теперь всё зависит от тебя. И что, по-твоему, я буду делать со всеми этими девушками? Изучать географию?

– В каком-то смысле ты бы так и сделал, – пробормотала я себе под нос. – Ты бы изучил географию их тел.

– О чём ты там бормочешь?

– Ни о чем.

Он ухмыльнулся.

– Ты обижена? Ты ревнуешь?

– Да, я завидую заднице Рианны.

Он усмехнулся.

– У тебя задница лучше, чем у неё.

Мои глаза расширились, а сердце пропустило удар.

– Почему ты говоришь так, будто разглядывал мою задницу по меньшей мере сотню раз?

Он улыбнулся и положил голову мне на плечо, и я резко вдохнула. Тепло разлилось по моим венам, окутывая меня, словно его пьянящий аромат.

– Эй, подвинься! – Я попыталась оттолкнуть его плечом, но он не сдвинулся с места.

– Всего лишь ненадолго. Я не собираюсь тебя есть, – усмехнулся он. – Хотя, если ты понимаешь, о чём я говорю…

Моё дыхание участилось, а сердце забилось быстрее. Мне казалось, что кто-то засунул мне в рот вату, и я не могла дышать, не в силах выбросить из головы этот ужасный образ.

– А ты можешь? – Процедила я сквозь зубы.

Его единственным ответом был смех. Извращенец!

Я старалась выровнять дыхание, вглядываясь в темноту, окружающую сад.

– Ладно, давай поговорим серьёзно на секунду. Ты любил кого-нибудь из этих девушек? Или они были просто временными увлечениями?

– Нет. Они ничего не значили. – Он ещё крепче прижал голову к моему плечу. – Я никогда не влюблялся.

Я повернула голову, чтобы увидеть его выражение лица, но он уткнулся лицом мне в плечо, и я не могла его разглядеть.

– Почему нет?

Он не сразу ответил, и я засомневалась, собирается ли он вообще что-то говорить. Наконец, он глубоко вздохнул.

– С тех пор как наша мать разрушила нашу жизнь и бросила нас, я не мог доверять ни одной девушке. Я пытался, но всё, что я видел, это как она отвернулась от нас. Отвернулась от Эли, который нуждался в ней больше, чем когда-либо. Она разбила сердце моего отца и оставила его одного заботиться о нас. Что за мать так поступает?

Я сжала руки на коленях в кулаки. Вот стерва.

– Значит, это она устроила аварию и просто сбежала? В этом мире нет проклятия, достаточно сильного для таких, как она.

– Это ещё не всё. Она уехала только после того, как другой водитель подал на неё в суд, и мы обанкротились, выплатив компенсацию.

– Погоди, что? Другой водитель подал в суд на твою мать?

– Да. Это она была виновата в том, что произошёл несчастный случай, и он хотел нажиться на этом.

– Какой негодяй.

– Не больше, чем моя собственная мать, которая бросила нас в беде, которую сама же и создала. Она развелась с моим отцом и нашла новую семью. Больше мы о ней ничего не слышали.

Я сжала кулаки, чувствуя, как во мне закипает гнев.

– И она даже ни разу не позвонила, чтобы хотя бы проведать Элая?

– Нет.

Она не была матерью. Она была просто эгоистичной сучкой, которая сбежала, когда её семья нуждалась в ней больше всего, после того, как они заплатили за её ошибки.

– И так будет лучше, – добавил он. – Я не хочу иметь с ней ничего общего. Насколько я понимаю, её не существует.

– И тебя это устраивает?

– Да, – сказал он, и в его голосе не было ни капли раскаяния или желания увидеть мать.

Я осознавала, что он пережил это, и это вызывало восхищение. Но в то же время было грустно видеть, что он не может рассчитывать на поддержку собственной матери. Я взглянула на него, ощущая непреодолимую потребность быть рядом с ним и попытаться сделать его прошлое более счастливым.

Он всегда производил впечатление человека, который обладает всем, словно восседая на троне на вершине мира. Однако на самом деле его шрамы были слишком глубокими, как и мои. Он жил за маской, которую использовал как щит от мира. Я была более чем знакома с этой тактикой.

Мы были так похожи. Такие разные, но в то же время такие похожие, что я не могла не почувствовать себя ближе к нему. Я глубоко вздохнула и закрыла глаза, снова балансируя на грани, которая определяла мою уязвимость. Один неверный шаг, и я могла бы упасть в бездну.

– Теперь ты понимаешь, почему я не могу доверять девушкам? Если моя собственная мать могла так поступить со своими детьми и мужем, то что может сделать какая-то случайная незнакомка? Я не могу открыться никому.

Я не могу доверять. Не могу никому открыться. Я словно слышала себя.

Он был мной. Я была им. У нас обоих были свои шрамы.

– Но сейчас ты открываешься мне, – тихо сказала я.

– Я думаю… я думаю, что да, – ответил он с удивлением в голосе.

Он начал рисовать ленивые круги на моём бедре, и от этого прикосновения по всему телу пробежали мурашки. Я затаила дыхание, размышляя, стоит ли мне позволить ему продолжать, но затем он удивил меня ещё больше, спросив:

– Ты не против?

Он нарисовал ещё один круг, на этот раз чуть выше, и, черт возьми, это было слишком приятно. Я прикусила губу.

– Нет, – прошептала я, не в силах сдержать свои эмоции. Мне хотелось, чтобы он прикоснулся ко мне чуть ближе, совсем чуть-чуть. Я была настолько поглощена своими чувствами, что не могла поверить в свою реакцию.

Он словно прочитал мои мысли и, учтя мои желания, переместил руку на дюйм выше, где она задержалась на несколько мгновений, прежде чем снова опуститься и остановиться на моем колене. Разочарованная, я прикусила губу.

Я посмотрела на звездное небо и задала вопрос, который мучил меня:

– Раз уж мы начали откровенничать, ответь мне на один вопрос, который волнует меня больше всего – почему ты ведёшь себя так неподобающе?

Он долго молчал, прежде чем ответить. Его дыхание стало тяжелым, и он произнес:

– Это сочетание слишком многих факторов.

– Например?

– Я чувствую себя потерянным, тревога охватывает меня. Я злюсь на весь мир за то, что он такой несправедливый. Мне пришлось повзрослеть и взять на себя ответственность за всё очень быстро, и я не могу просто расслабиться и найти себя. Думаю, мне просто нужен был способ выразить всё это.

– То есть, по сути, ты наказываешь других людей, потому что твоя жизнь кажется тебе несправедливой? – Спросила я более резко, чем собиралась.

Он отстранился и посмотрел на меня.

– Ты снова собираешься нападать на меня из-за этого? Я знаю, что был неправ.