Текст книги "Маглор. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Вера Чиркова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 58 страниц)

Проверим тебя на искренность, дружок, и от этой проверки будет зависеть твоя дальнейшая судьба.

– Сначала лучше бы покормить, – тяжело вздохнул он. – А пока идем к месту охоты, ты успеешь сказать свои желания.

– Тогда еще два коротких вопроса. Первый: вы птиц едите? Второй: где вы обычно охотитесь? – спросил я его.

– Сейчас хорошая охота далеко, но утром к реке приходят козы, – честно ответил он, – иногда удается одну догнать. Потому вожак и решил ловить одиноких путников. Сказал, лошадей съедим, а людей обратим. Ну, птиц… – его взгляд осветился надеждой и невольно скользнул в сторону костра, – птиц иногда ловим. Но стаю ими не накормишь.

Пока он все это объяснял, я отчетливо сообразил, что летят в пропасть все мои планы, и если я срочно ничего не предприму, то перевал нам сегодня не пройти.

– Мэлин, – сурово спросил я ведьмочку, снимая с нее заклинание немоты, – мясо готово?

– Да, – сверкнула она злыми глазами. Немного помолчала и, переступая через обиду, сердито буркнула: – Еще сырое осталось и индюк есть.

– Тогда корми людей, отдай готовое и индюка и ставь жарить для нас остальное. А я пока покормлю волков.

Разумеется, я мог бы прямо с места набить сколько угодно сидевших на вершинах дубов горлинок, грачей и ворон, но, представив волчий пир, поспешил уйти за сотню шагов. Припомнив вчерашний опыт, запустил сразу несколько пучковых молний, и некоторое время любовался на ошеломленные волчьи морды, когда на них обрушился град из птичьих тушек.

Тихий заливистый смех заставил меня повернуть голову от ринувшейся подбирать дичь стаи. Немолодой оборотень смеялся по-детски искренне и восхищенно.

– Парамон отчего-то решил, что ты очень слабый маглор, – отсмеявшись, пояснил он причину своего веселья. – Он ведь был ведьмак, наверное, ты и сам уже понял.

– Понял, – вздохнул я, – жаль, что поздно. Нужно было его еще той ночью убить, да не могу я так. Всегда надеюсь, а вдруг это хороший человек, просто обстоятельства сложились против него.

– Что ты с нами делать будешь?

– А вот ты об этом и думай. Мне своих забот хватает. Но одно могу сказать: грабить на дорогах и вообще нападать на людей категорически запрещаю. В самом крайнем случае можете увести овечку из большого стада, но лучше найдите себе богатое дичью место и живите спокойно. Люди могут нанять магов, а маги, сам понимаешь, придут ко мне.

– Почему я?!

– Назначаю правой рукой. Или лапой? В общем, правь.

– А денег тебе сколько приносить?

– А где вы их берете? – Вот этот вопрос заинтересовал меня очень живо.

– Мало ли где могут найти деньги оборотни, – лукаво ухмыльнулся он, – клады, разбойничьи ухоронки, потерянные кошели, выкуп с обозников. Иногда крестьяне обращаются – сбежавших невест найти, заблудившихся детей, загулявшую корову или подсказать, где лучше урожай орехов и малины.

– Вот выкуп с обозников мне не нравится, – сразу предупредил я. – А куда вы деваете эти деньги?

– Вожаку отдаем. Он делит. – Оборотень помрачнел. – Себе восемь частей, нам две. Мы же одеваться должны, вещи и утварь покупать.

– И где лежат его деньги? – Я начинал подозревать, что не так уж и неправ был вчера, когда шутил, что разбогател.

– В банке, он представлялся ростовщиком, – пояснил оборотень, и в ответ на мой разочарованный взгляд усмехнулся понимающе: – Но банк гномий, они знают наши законы. Покажешь этот кинжал, и тебе все отдадут.

– Понятно, – настроение начало улучшаться. – Как тебя зовут?

– Кахорис, но можешь звать просто Ках.

– А я маглор Иридос, и не люблю, когда меня зовут просто. Только по важному делу. Значит так, Ках, а сколько берут со стаи самые справедливые вожаки?

– Был один, брал половину, но его давно подчинил более сильный. – В голосе оборотня проскользнула горечь.

– Отлично, я тоже буду брать половину, – обрадовался я, хотя и стоило бы вообще отказаться от денег, но нельзя выглядеть в глазах стаи самым добрым.

Не поймут, примут за слабость. Но про себя усмехнулся – пусть кто-нибудь попробует подчинить меня. Я, конечно, далеко не самый сильный из маглоров, но ведьмаков, становящихся оборотнями, точно сильнее.

– Тебе сейчас нужны деньги? – напрямую спросил Ках, когда мы шли к костру.

– А где ты возьмешь?

– Последняя добыча лежит в пещере. – Он несколько секунд помолчал и нехотя признался: – Вождь уже поделил.

– Сколько там?

– Много. Богатые люди ехали, спешили очень. Мы им просто дорогу перекрыли, вот они и откупились.

– Раздели по-новому и принеси мою половину, – мгновенно принял я решение. – Это долго? Если мы тронемся в путь, сумеете догнать?

– А куда вы направляетесь отсюда?

– В Черуну. Хотели до ночи через перевал перебраться.

– Поезжайте до третьей развилки, там место приметное, каменный столб стоит, к обеду доберетесь. А мы догоним и проведем своими тропами, – деловито сообщил Ках и вдруг остановился: – А можно личный вопрос?

– Насчет девчонки? – холодно глянул я и решил прояснить, чтобы не было недоразумений. – Это моя воспитанница по контракту, везу к жениху. Мальчик мой слуга. Всё?

– Нет. Я хотел спросить про кожу.

– Так получилось. В тот день мне пришлось много потратить сил, и я действительно был слабее обычного, – тоже остановился я. – Но на мне была мантия… с особыми качествами, еще пояс, кинжал и много разных, зачарованных на защиту вещей. Еще я выставил щиты. Когда он бросил проклятие оборота, оно должно было просто сгореть. Но щиты получились слабоваты, и когда доехал до безопасного места, просто упал от слабости. И проспал три дня, а ведьмочка поила меня своими зельями. Потому я теперь не могу понять, как оно все смешалось – моя мантия, одежда, амулеты, щиты и проклятие. Но все вросло в мою кожу, я могу поднять сквозь этот слой амулет ковена, и только.

– Можешь показать? Клянусь, я не использую это во вред.

– А ты можешь? – усмехнулся я и расстегнул мантию и рубаху.

Дал ему полюбоваться бронзово-красноватой кожей, сжал кулак, чтобы проявились ячейки, и нарочито медленно поднял на поверхность кожи круг медальона.

– Нужно пораскинуть мозгами, – задумчиво объявил Ках и направился к костру, где мрачная Мэлин уже кормила мясом сонного и растрепанного Ганика.

Что парнишка проснулся, я заметил, едва выйдя из-за кустов, и в тот же миг бросил на себя иллюзию, с тоской припоминая то время, когда мне не приходилось думать о том, как я выгляжу.

– Доброе утро, маглор Иридос, – так явно обрадовался рыжий, разглядев человеческие черты, что мне стало совестно за невольный обман.

Похоже, с парнем придется расстаться, решил я, вытаскивая из котелка кусок мяса, иначе он меня все равно разоблачит. Вот приеду в ближайший город, и подсуну его кому-нибудь из молодых маглоров с обещанием приплачивать. Под иллюзией, конечно, представлюсь дядюшкой или уезжающим в Сайреду богачом. Тут я представил, как уезжаю, а Ганик стоит и смотрит мне вслед… Удрученно вздохнул и заставил себя приняться за еду, всячески кляня в душе собственную сентиментальность. И когда только я успел так привыкнуть к этому шалопаю?

Глава 14

Мешок с камнем мы обнаружили в самый последний момент, привязывая к седлам багаж, и возник вопрос, где его оставить. Тролленка, конечно, а не мешок.

Поселить в этом ущелье, как приказала погорянка, или найти другое место? И почему она так настаивала на том, чтоб оставить его именно тут, где все время сумрачно и он будет медленно расти? Хотя тролли и так растут сотни лет и редко кто дорастает до зрелого возраста. То какой-нибудь правитель прикажет полить зельем и утащит во дворец, чтобы хвастаться диковинкой, то ведьмак приспособит в своей башне под хозяйственные нужды.

Зато тут он всегда найдет еду. В отличие от сложившегося в народе представления, тролли не ловят людей и животных, для этого они слишком медленные и давно вымерли бы от голода. Нет, они едят побеги и упавшие ветви деревьев, листья, траву, мелких насекомых. И еще песок, им он нужен, чтобы наращивать верхнюю, каменистую скорлупу. Но здесь нет песка…

– Оставим чуть дальше, у реки, – постановил я, решительно влезая на коня и отбирая мешок у Мэлин, – там и кусты растут, и песок есть. Тут он лет пятьсот не вырастет.

– А зачем нужно, чтоб он рос? – Ганик явно не поверил моей лекции о том, чем питаются тролли.

Сказки матушки про съеденные обозы были понятнее и леденили душу подробностями.

– Ничего нет в мире лишнего, – пожал плечами я, выезжая из-под ветвей. Читать ему еще и лекцию о пользе на первый взгляд неприятных существ не хотелось категорически.

Мне вообще нужно было собраться с духом, прежде чем объявить парнишке о своем решении, а познавательные беседы этому вовсе не способствовали. А еще я готовил очень хитроумное заклинание, которым собирался воспользоваться в ближайшие полчаса.

– Вот здесь? – спросила Мэлин, останавливаясь возле пологого склона к речке, усыпанного обломками скал, между которыми росли кусты и карликовые горные ивы.

– Проверим. – Я поискал внутренним зрением сородичей нашего тролля, мечтая, чтобы они не нашлись.

Они страшные индивидуалисты, и первое, что делает троллиха, едва на малыше затвердеет каменистая шкурка – уносит его подальше. Иначе потом с обжитого места придется уйти ей самой.

Вроде ни одного, вот и замечательно. Я, не слезая с лошади, развязал на мешке заклинание, подхватил камень воздушной петлей и опустил под кустик боярышника. Прощай, малыш.

А потом той же петлей мягко спеленал Мэлин, подвел под спину и голову воздушную подушку, оставив свободными только руки. А напоследок крепко привязал девчонку к седлу и на всякий случай даже к лошади.

– Усыпить, или сама уснешь? – Я ждал в ответ взрыва ругани, возмущенного шипения или обиженного молчания, возможно, даже слез.

– Сама усну, – тихо буркнула Мэлин и набросила на лицо капюшон мантии.

– А она не упадет? – через некоторое время забеспокоился Ганик, наблюдая за странно обвисшей в воздухе бастардой, поматывающей в такт лошадиным шагам головой.

– Нет, я крепкое ложе сделал, – поправляя под головой девчонки невидимую подушку, сообщил я, – она всю ночь не спала.

– Так обманула же, – едва не заплакал парнишка, сразу забыв, что только минуту назад о ней заботился, – обещала разбудить после полуночи. А сама чего-то в чай подлила, я, как лег, сразу уснул.

Вот это хорошо, что он мне напомнил, больше я из рук Мэлин ничего без проверки пить не буду. Я, конечно, понимаю, что это последствия воспитания бабушкой-ведьмой. Всем известно – настоящие ведьмы потому и живут одиноко и на отшибе, что очень самостоятельные и решительные. Но не для того учился двадцать три года, чтобы ведьмочка решала за меня, когда мне нужно спать.

– Маглор Иридос, – вывел меня из задумчивости настойчивый голос Ганика, – а кто были эти люди… которые утром наше мясо ели?

– Ну, ты же помнишь, что я вчера вечером победил вожака оборотней? – Врать мне не хотелось, тем более что еще предстоит с ними встреча, но и всей правды говорить не стоит.

– Ага! – с воодушевлением поддакнул парнишка. – Ужасть как интересно было.

– Ну а что бывает на вашей улице, если кто-то побьет главаря компании?

– Снова бьются или идут мстить, – уверенно пояснил он, заставив меня заподозрить, что данные у наблюдателей, которые они выдают выпускникам для изучения, не совсем точные.

– Ну а если они уверены, что не смогут отомстить или победить новичка?

– Да разбегутся… по другим компаниям. Или наймут вышибал, чтобы поймали и надавали.

М-да… Похоже, нужно отправить его к наблюдателям и попросить рассказать все о нравах столичных окраин.

– А вот у оборотней по-другому, – нарочито строго поведал я. – Они меня теперь уважают и будут помогать… по мере возможности.

– Ну да, – подумав, согласился Ганик, – вы же насквозь видите, если они врут.

Что ж, молодец. Почти точно повторил мои же слова, сказанные ему в один из первых дней службы. Думаю, у него потом было довольно случаев убедиться, что я не лгал.

– А куда мы теперь едем? – вдруг вспомнил Ганик часа через два, когда солнце начало припекать и я принялся оглядываться, где бы устроить привал.

– В одно место, где нас ждут стражники и гувернантка, – буркнул я, припоминая, что он уже интересовался этим вопросом.

– А если они уехали?

– Ганик, не волнуйся, никуда они не денутся, – не понимая, чего он добивается, отрезал я и решил, что сейчас подходящий момент для того, чтобы начать подготавливать его к известию о принятом мной решении. – А вот я уже пожалел, что взял тебя в это путешествие.

– Потому что я много ем? – насторожился он.

– Ну при чем тут еда, если я все равно охочусь? Нет, я просто не думал, что поездка будет такой тяжелой. Твоя матушка меня бы лично прибила, если бы узнала, каким опасностям я тебя подвергаю.

– Она не справится, – уверенно фыркнул паршивец.

– Но я вовсе не желаю, чтоб у нее даже намерение такое появилось. Поэтому я тебя оставлю в Черуне у хороших людей, а потом заберу, когда сдам контракт.

И не желая, чтобы мальчишка начал спорить или уговаривать меня, свернул к кустам, которые выбрал для привала.

После привала Мэлин спать не пожелала, и мы двинулись в путь уже устоявшимся порядком: впереди я, на несколько шагов позади они. Несмотря на то что меня занимали собственные мысли и тренировка навыка управления амулетом, которой я занимался с большим усердием, понимая, что вчера именно амулет помог мне избежать большой неприятности, не подслушать, о чем переговариваются подопечные, просто не мог.

И был несколько озадачен. Когда Ганик попытался пожаловаться бастарде на мою несправедливость, девчонка равнодушно буркнула что-то далеко не сочувственное. Мне даже жалко немного стало мальчишку, он за время совместных тренировок привык считать ее кем-то вроде товарища по несчастью. Да и три дня, проведенные подростками в той избушке, где мой организм обрастал новой шкурой, их заметно сплотили.

Но вмешиваться я не стал, здраво рассудив, что если Ганик привыкнет к мысли о неизбежности расставания с нами, ему будет легче привыкать к жизни на новом месте.

Каменный столб я увидел издали, а едва подъехал поближе, рассмотрел двоих оборотней, сидящих на камне. Эта встреча меня обрадовала, видимо, и вправду тайные тропы короче. Солнце к этому моменту уже перевалило за полдень, и нам следовало спешить.

– Пообедаем немного дальше, – сообщил Ках, не давая нам остановиться, – сюда направляются путники.

– Сядете на коней? – спросил я с признательностью за эту новость, встречаться с кем бы то ни было не входило в мои планы.

Если чужие маги станут нас искать, а искать они обязательно будут, то опросят всех, кто встретится по дороге. И вполне возможно, даже с помощью магии, так что люди будут вынуждены все рассказать.

– Тут близко, – быстро пошел он впереди, сворачивая на незаметную звериную тропу, – там и вода, и трава для лошадей.

Место, расположенное в тысяче шагов от развилки и впрямь напоминало затерянную в складках гор жемчужинку. В неожиданно раздавшемся за поворотом ущелье речка, остановленная естественной преградой из когда-то рухнувшей скалы, разливалась в озерцо. По его берегам росло несколько деревьев и кустов, а из щелей между камней пробивалась ярко-зеленая трава.

– Мы тут иногда ночуем, – тихо сообщил Ках, идя следом за мной по берегу, – у нас есть пещера. Хочешь посмотреть?

– Не хочу, – отказался я и сел на камень. – Я тут думал о вас, и у меня возник вопрос.

– Задавай.

– Почему вы не заводите семьи?

– Заводим… иногда. Но насильно обращать женщин у нас не принято, хотя есть на юге пара стай, где так делают. А нормальные нас боятся – думают, съедим. Ну еще ведьмы… Но с ними трудно, чуть слово поперек – и пошел вон.

– Ках, я кое-что придумал насчет того, как вам помочь. Только чуть позже, у меня контракт. Ты должен знать, как это важно для маглора. Но я хочу, чтоб ты знал – до осени я намерен вернуться. Подыщу хутор или маленькое поместье, на что хватит денег, и вы там поселитесь. Может, и я, оформим контрактом. Заведете овец, коров. Не нравится мне, что вы зимой в пещерах живете. Вы же люди. А пока поживите где-нибудь тихо, я уже говорил – найди сытное местечко. И дай мне свой волосок, я настрою на тебя магического вестника. Как только освобожусь, дам знать. Без тебя покупать дом не буду, вам виднее, где удобно.

– Другим стаям это не понравится, – искоса взглянув на меня, тихо пробормотал Ках.

– Да неужели? – Едкая ухмылка сама выползла мне на губы. – Не нужно думать, что я никогда не видел волков. У нас на плато живут, и в голодные зимы мы их даже подкармливаем. И они никогда не нападают ни на людей, ни на скотину. А не понравиться такой поступок может не волкам, и даже не оборотням, а тем жадным вожакам, что наживаются на ваших шкурах. Ну так я тебе скажу: всех, кто захочет перейти к нам, будем принимать, а тех, кто решит помешать или нападет, отныне я буду убивать без предупреждения. А теперь пора подумать про обед.

Три толстые рыбины, которых за время разговора я выбрал из плавающего в озерце косяка, неторопливо подплыли к берегу, подхваченные не дающим свернуть потоком, и забились в траве, молниеносно выхваченные воздушной петлей.

– Жарить будем или сварим? – заинтересовался пришедший с моим заместителем молодой оборотень, мигом подскочивший к рыбинам.

– Отнеси к Мэлин, с ней и договоришься, – скомандовал я.

После того как бастарда выспалась, она перестала дуться на меня за наказание, и я очень надеялся, что не придется ничего ей объяснять по этому поводу.

– Я немного поразмыслил над твоим коконом, – внезапно сказал Ках, и я насторожился. – Думаю, все дело в той защите, что была на мантии. Чем ты ее усиливал?

– Ках, это была не моя мантия, – пришлось признаться, – и я не знаю, чем она была набита. Мантия досталась мне вместе с контрактом. А откуда ты вообще знаешь про такие детали?

– Когда-то я был молодым ведьмаком, и меня учил такой же молодой маглор, как ты. Но потом меня позвала дорога… а на ней встретился оборотень.

– Почему ты не вернулся к маглору?

– Дурак был… этого достаточно? – В голосе оборотня снова проскользнула глухая, застарелая боль, и он молчал несколько минут, пока от костра не поплыл запах жареной рыбы. – Дай еще раз посмотреть на твою руку.

– Пожалуйста. – Я выпустил когти и полюбовался на ячеистый узор.

Пожалуй, даже красиво, чем-то напоминает рыбу.

– Дракон, – вдруг сказал Ках, и хлопнул себя по лбу. – Как я сразу не понял! Ну, маглор, ты действительно попал. Но выход есть… вернее, может быть.

– Кахорис, если бы я не знал, что оборотни не пьют, решил бы, что ты напился. Какие еще драконы, их нет в нашем мире! – рассердился я.

– Есть, – серьезно сообщил он, – и ты их тоже знаешь. Я говорю про песчаных дракончиков, которых ловят ради чешуек.

Я потрясенно замер, глядя в сочувствующие глаза оборотня. Потом снял с руки иллюзию и, выпустив когти, пристально вгляделся в рисунок, уже понимая, что он прав.

Проклятая пентаграмма!

Вот это подарочек от параноика! И как он только додумался вплавить в свою мантию чешую песчаного дракона! Редчайшего существа, трудно добываемого именно из-за неимоверно крепкой чешуи, которую не берут даже мечи из гномьей стали!

– Не расстраивайся ты так, – в голосе оборотня послышалось живое сочувствие, – попробуй посмотреть на дело с другой стороны. Это же намного удобнее, чем носить мантию и амулеты на теле! Даже если ты купаешься – все равно защищен. И потом, ты не дослушал, я же сказал – возможно, есть выход. Пока ты помнишь свой прежний вид, вернее, вид снаружи своей старой кожи, ты можешь его поставить над коконом, вернее, над защитной шкурой, в какую он преобразовался, столкнувшись с вплавленными чешуйками. Ты же знаешь, уже использованное заклинание всегда можно пополнить, если оно еще действует. Но раз твоя кожа может меняться в случае угрозы, значит, ты можешь вызвать на поверхность и прошлый облик, ну хотя бы цвет кожи. Не думаю, что это получится с первого раза, но пробовать нужно. Начни прямо сейчас, и мне кажется, лучше это делать в воде. Ты же можешь ее согреть?

– Вареной рыбы захотелось? – Очень сомневаясь в его словах, я все же начал раздеваться. На миг задумался, снимать ли пояс, потом все же расстегнул и положил на камень.

– Не боишься, что я возьму? – как-то напряженно осведомился оборотень.

– А тебе он нужен? Вернее, ты сможешь выстоять против следующего претендента на это место? Тогда я сам отдам, но с условием: ко мне вы больше не имеете никакого отношения.

– Извини. Я пошутил.

– Как хочешь. – Дернув плечом, я пошел в воду. Лично мне было бы намного проще, если бы оборотни разбирались со своими проблемами сами.

Вот только я совершенно не уверен, что они выстоят против жадных ведьмаков, а до чего довел их Парамон, видел своими глазами. И застарелые болячки, и выпирающие ребра худых волчат, с рычанием рвущих птичек, и порванные явно не врагами уши. Слава пентаграмме, среди малышей не оказалось ни одного истинного оборотненыша, этого я бы уже не вынес. У меня и так от вида замученных волчат руки чесались немедленно найти еще пару стай и прибить их вожаков.

– Ну, получается?

– Пока нет. – Я смотрел на свои руки и представлял, как чешуйки уходят вглубь, пропуская на поверхность тонкий слой моей прежней кожи. И видел, как они чуть бледнеют… но и только.

– У моего друга было зелье убеждения, – негромко сообщил с берега оборотень, – он, правда, говорил, что оно редкое, но у вас же есть свои алхимики.

Да мы сами каждый себе алхимик, хихикнул я про себя, недаром с двух лет начинаем изучать самые простые составы, проверять на несъедобность травы, а чуть позже смотреть внутренним зрением заклинания и проверять свой резерв. А потом еще больше двадцати лет упорно учимся, сначала дома, потом у учителя, пока не пройдем все испытания на звание маглора. Кто-то раньше, кто-то позже, но в основном большинство укладывается к двадцати пяти годам. Я ушел с плато на полгода раньше и праздновал первое совершеннолетие в столице, в маленькой комнатушке на чердаке постоялого двора. Тогда у меня еще не было денег, чтобы снять башню.

Но про зелье Ках мне вовремя напомнил, хотя я таким не пользуюсь. У меня есть нечто получше – заклинание убеждения. Вот почему я его очень редко применяю, это отдельная история, но как раз сейчас можно попытаться.

Оно создано для особых случаев, это заклинание, когда человеку не хватает своей силы воли или собственной убежденности в очевидности фактов, чтобы совершить какой-то поступок. Его кастуют, когда идут по узкой тропе, где нельзя заколебаться даже на миг, или когда нужно пойти признаться учителю, что случайно разбил его шар.

Я сосредоточился, представил знакомую зеленую вязь заклинания, мысленно сдвинул на затылок шапочку и положил на темя это плетение. Все, теперь нужно немного подождать. Как там говорит Ках? Хотя бы цвет кожи? Нет, черты лица я тоже хотел бы вернуть, хотя бы приблизительно, а вот прежняя длина волос мне не нужна, зато родной цвет как-то приятнее. Мне теперь понятно, почему они стали темными и жесткими. У самцов бронзовых песчаных дракончиков проходит по затылку почти черная полоска, но не волос, а острых шипов. А мои волосы скорее всего защитила шапочка или тот простой факт, что шипы вставляют в наконечники стрел, но никак не в мантии.

Кстати, нужно вернуть и нормальный вид ногтям, постоянно тратить магию на иллюзию не самый лучший вариант.

– Уже хорошо, – похвалил с берега голос оборотня, и я в недоумении оглянулся – это он о чем говорит?

Поймал одобрительную улыбку, приподнял в недоумении бровь и перевел взгляд на руки. А затем и на собственное тело.

Святая пентаграмма, неужели получилось? Я внимательно изучал собственную кожу. Никаких ячеек! Правда, цвет стал немного смуглее моего прежнего, но это такая мелочь. К тому же летом я всегда загорал еще сильнее. Дома, на плато магов, где не нужно все время ходить в мантии, а на тренировки учитель обычно выводил нас, меня и младшего ученика, в одних коротких бриджах. Я уныло вздохнул, вспомнив то золотое время, и сквозь светлую кожу мигом проступил драконий рисунок. Э! Ну вот этого не нужно! Боевая ипостась должна проявляться лишь в особых ситуациях, и только по разрешению. Значит, нужно тренироваться и закреплять достигнутый эффект.

И я тренировался до тех пор, пока к берегу не притопал мрачный Ганик.

– Там Мэлин спрашивает, долго еще вы будете тут отмокать, – дерзко буркнул парнишка, решивший, что раз я его отдаю, то он может разговаривать со мной как вздумается.

– Уже выхожу, – сообщил я весело, сейчас ничто не могло омрачить мою радость.

Но едва шагнув на берег, захватил наглеца воздушной петлей и отправил на свое место.

– Твоя очередь купаться!

– А вещи? У меня же нету… – Он едва не заплакал от обиды.

– Ганик, – серьезно сообщил я парнишке, одеваясь, – я же сказал, что поделюсь с тобой своими. Сейчас выдам.

Посмотрел на несчастного слугу, сообразил, что у него размокли в карманах какие-то сухари, и тайком усмехнулся – а я предупреждал!

Но свой мешок распотрошил немедля, едва подошел к костру. Выбрал вещи по погоде, которые больше подходили для путешествия, и выдал сверток молодому оборотню, лежавшему неподалеку от костра с самым блаженным видом.

– Отнеси Ганику и скажи, что сапоги я высушу.

Бастарда проводила парня хмурым взглядом и поставила перед нами полную миску жареной рыбы. Не знаю, откуда она ее взяла, у нас такой посуды не было точно, но рыба была очень вкусной. Я вспомнил бульон, жареное мясо, ловкость, с которой принцесса управлялась с костром, и нахмурился. Мне давно понятно, что ее прежняя жизнь проходила вовсе не в зажиточном доме. Непонятно другое – почему она так упорно изводила воспитателей и гувернантку? Ведь может же быть вполне нормальным в общении человеком!

– Ганик сказал, ты хочешь его оставить в Черуне? – тоном прокурора спросил этот самый нормальный человек, и я едва не подавился от неожиданности и возмущения.

Вот зачем она лезет в самое больное место сапогом?

– Ты сама знаешь, что нас кто-то преследует, – как ни хотел я говорить этих слов, а пришлось, – а я обещал его матери, что буду за ним следить.

И почти не солгал. Я действительно обещал матери паршивца следить за ним и прибить собственными руками, если разобьет что-нибудь ценное.

– Я не об этом… – внезапно она отвернулась. – У меня есть в Черуне знакомая, она бы взяла на время.

– Я буду за него платить, – подтвердил я, успокаиваясь. Возможно, и правда у ведьмы Ганику будет лучше.

А кем еще может оказаться знакомая Мэлин?