Текст книги "Между этажами (ЛП)"
Автор книги: Вэнди Джинджелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
– Тогда почему бы не создать официальный отряд, или в данном случае отряды?
Золотой отхлебнул кофе:
– Хоть вы и далеки от политики За Пределами, но даже вы должны понимать, что жителям За не очень нравится идея защищать людей за счёт ресурсов За.
– Больше, чем кто-либо другой, – сказал Зеро, имея в виду, больше других фейри, – Я понимаю, что жители За не приемлют защиту людей за счёт ресурсов За.
– Засим я пришёл к вам, – ответил золотой фейри и наконец откусил пикантный снек.
Я досчитала до трёх, прежде чем он выплюнул кусок снека, и стал откашливаться, прикрывая рот рукой. Женщина фейри застыла, как статуя. По её каменному лицу можно было точно сказать, что она изо всех сил старается не рассмеяться.
– Ах, да, – сказала я отплёвывающемуся фейри, – Специально для Джин Ёна. Эти освежающие снеки не каждому подойдут.
Наконец он взял себя в руки. Лицо его побагровело, глаза слезились.
– Там свежая кровь!
– Так и сказала. Джин Ён предпочитает угощения с кровью. Нужно было брать бисквиты с другой стороны тарелки.
– Я больше не голоден! – огрызнулся фейри.
– Пэт, – тихо, но без угрозы, сказал Зеро, – Отнеси угощения на кухню. Напитки оставь. Оставайся на кухне.
– Да, босс, – с готовностью сказала я. Собрала печенья, снеки, и чашку недопитого кофе, которую золотой фейри поставил на поднос с выражением абсолютного отвращения, и удалилась.
Подслушивать можно и из кухни. К тому же, не придётся терпеть надменное личико золотого.
За спиной он своим гаденьким поставленным голосом спросил:
– Безопасно ли держать это так близко? Ведь оно многое может увидеть.
– Питомец мне полезен, – сухо ответил Зеро.
– Пожалуй, когда оно перестанет приносить пользу, всегда можно от него избавиться, – неодобрительно ответил фейри.
– Да от меня толку побольше, чем от тебя, – под нос пробормотала я, – Я хоть готовить умею. И в состоянии отличить приготовленную выпечку от сырой.
– А касаемо предложения…
Я затаила дыхание. Соглашайся, Зеро, ну же. Мы защитим людей от существ из За.
– Мы отказываемся.
Я тихонько вздохнула. Слишком многого хочу. Может, его удастся переубедить. Может, если напомнить о его человеческой стороне. Может…
– Возможно, вам нужно время на обдумывание, – сказал золотой фейри. Неприятный, но хоть в чём-то союзник.
– Я принял решение.
– Согласно инструкциям, я должен снова нанести вам визит через месяц.
– Это окончательное решение.
– Даже так, – с натянутой вежливостью ответил золотой фейри, – Спустя месяц я вернусь за вашим окончательным ответом.
Я ухмыльнулась ненастоящему виду из окна. Хоть ответ Зеро мне не понравился, меня порадовало, насколько он досадил золотому. И, думаю, когда он вернётся через месяц, выбраться ему будет гораздо труднее.
Из гостиной донеслось тихое шуршание, и по стенам пробежали тени. Интересно, знает ли Зеро, что тень отбрасывает подсвеченная уличными фонарями листва из настоящих окон, а не из тех, которых на самом деле не было. За окном вовсю шпарило ненастоящее солнце, и фейри вполне мог додуматься, что свет и тени не совсем на месте.
Пойти туда и разрядить обстановку?
«Плохая идея», предупредил внутренний голос, очень похожий на голос Зеро. Но не успела я и нескольких шагов сделать в сторону комнаты, как Зеро сопроводил обоих фейри к шкафу.
В мою сторону никто из них даже не глянул, что, по идее, и хорошо, ведь я должна была не отсвечивать. Хотя получилось не очень, но сегодня никто не попытался меня убить, так что можно считать, что всё прошло на ура.
Достала из морозилки немного фарша для ужина. Я была вполне довольна собой. Без сомнения, когда настанет время убеждать Зеро принять предложение силовиков, придётся побороться, но в целом жизнь казалась многообещающей.
Дверь в платяной шкаф захлопнулась, игра света и теней пропала. Глянула в ближайшее окно: меня поприветствовал привычный вид. Было почти совсем темно, фонари подсвечивали деревья и кусты. Похолодало тоже. Но скорее всего это из-за тени, упавшей на меня со стороны гостиной.
В дверях стоял Зеро.
Я с надеждой улыбнулась ему, и на его лбу появились морщины, будто ему физически больно. Он открыл рот, но ничего не сказал.
И с видом покорившегося судьбе человека он вышел.
Я бы пошла за ним, но его сменил Джин Ён. Он грациозно опёрся о кухонный островок.
Я подозрительно глянула на него:
– Что?
Он сощурился и проговорил:
– Noh mwohya?
– Что? – повторила я.
Он недовольно отвернулся, и тут заметил тарелку с оставшимися снеками. Он тут же просиял и потянулся к недоеденному золотым фейри снеку.
– На твоём месте, я бы не стала.
Он подозрительно спросил что-то вроде: угощение с кровью, да?
– Не, этот со святой водой.
Он бросил его обратно на тарелку, глянул на меня и снова потянулся за снеком.
– Anin ko.
А я так не думаю.
Я ухмыльнулась:
– Спорим?
Рука замерла на полпути, он зыркнул на меня. Он почти на сто процентов уверен, что в угощении нет ничего ядовитого. Но моя ухмылка всё портила, и он ни за что бы не подарил мне возможность поржать над тем, как он выплёвывает лакомство.
Я невинно заморгала.
– Aish! – выпалил Джин Ён, развернулся и ушёл обратно в гостиную.
– Точно не хочешь? – вслед ему крикнула я, – Сегодня сделала!
Ради мести он занял весь наш привычный диван и уставился в потолок, будто именно его созерцанию и хотел посвятить всё время. Я прибрала кусок, который он собирался съесть на потом. Разумеется, никакой святой воды там не было. Жить мне всё-таки хотелось больше, чем насолить ему.
Я тоже ушла в гостиную, ведь дом снова стал прежним. И не придётся больше беспокоиться о тенях там, где их быть не должно, и бояться провалиться сквозь ковёр.
– Теперь будете за людьми приглядывать? – спросила я. Конечно он скажет нет, но вдруг, если бы я смогла…
– Нет, – ответил Зеро, – Мы не станем отрядом, который будет защищать людей.
Всё ещё надеясь я спросила:
– Не официально?
– Никак.
– Оу, – грустно сказала я.
– Пэт…
– Да знаю, знаю. Ты важный-преважный фейри, и времени на заботу о том, чтобы каких-то там людишек не использовали, у тебя просто нет.
– Ne, – сказал Джин Ён.
– Защищать людей – бесполезная затея, – резко сказал Зеро, – Спасёшь одного, но десять умрут. Несутся очертя голову в опасность, невзирая на здравый смысл, и мрут как мухи. Как ни старайся, толку не будет.
– Но я ещё жива, – напомнила я.
С секунду Зеро молча смотрел на меня, а потом сказал:
– Я говорил оставаться незамеченной.
– Не я весь ковёр оплевала, – сказала я, – Это тот олень. А я тихо себя вела.
– Jal haesso, Petteu, – сказал Джин Ён, погладил меня по голове и ушёл в ванную.
– А этот куда? – спросила я, – Зачем?
– Кое-что ищет для меня. Не меняй тему. Оскорблять фейри силовиков и кормить их кровью – это не оставаться незаметной. Тебе повезло, что он счёл тебя идиоткой.
– Вот те на, – пробормотала я. Надо же, только подумайте, фейри считают меня дурой.
Зеро не ответил, и, может быть поэтому я осмелела. Было ощущение, что хоть он меня и отчитывает, но не слишком злился из-за золотого фейри.
– А что с детективом Туату? – спросила я, – Помощь ему пригодится. Его пытаются подставить, и, думаю, они не остановятся только потому, что сразу это не получилось.
– Пэт, – сказал Зеро, – Ты бродяга. Не тащи домой подобных себе.
– Я не бродяга, – с достоинством ответила я, – Это мой дом.
– Ещё нет, – напомнил он, – И, если проблем от тебя будет больше, чем пользы, сотру твою память, и ты будешь скитаться до тех пор, пока кто-нибудь другой не подберёт тебя.
– Детектив Туату тоже не бродяга, – сказала я, потому что не могла сказать то, что на самом деле хотела. Иначе я бы точно вылетела из своего же дома.
Я развернулась, ушла на кухню и занялась уборкой. Глаза жгли накатившие слёзы.
Потерпи ещё несколько месяцев, сказала самой себе я. Или год-другой. Пусть Зеро холодный и жестокий. Главное, в конце я получу дом. Какая вообще разница, что думают фейри? Зато у меня будет дом, свобода и моё любимое спокойствие.
Интересно, думал ли так старый чокнутый. Каким он был до того, как фейри свели его с ума? Скорее всего, как и я, пытался остаться на плаву в слишком глубоком, опасном и непонятном море. Наверное, поэтому и сошёл с ума.
Я дождалась, когда душ включился во второй раз, и вернулась в гостиную. Пока ещё была на кухне, ощутила натяжение дома. Джин Ён ушёл, так что я заняла весь диван, и глядя в потолок думала о всяком.
Например, о том, что мой слух улучшился, либо я просто научилась правильно слушать. И о том, что теперь придётся быть куда более изобретательной, чтобы узнать о самочувствии детектива Туату.
Я глянула на телефон, который до сих пор валялся на журнальном столике, и подумала, осмелюсь ли ему позвонить. Но, скорее всего нет, по крайней мере пока Зеро его не проверит. Да и сегодня уже поздно в любом случае.
Зеро вышел из душа. Можно было бы попросить его посмотреть телефон, но я прикинулась, что сплю. И да, это по-детски, но послевкусие от нашего разговора всё ещё жгло горло, и душа немного болела. Ни с кем не хотела разговаривать.
Зеро не заметил. По крайней мере мне так показалось. Промелькнула тень, а когда я чуть приоткрыла глаза, его уже нигде не было. Наверное, прилёг на несколько часов, как он это обычно делает.
Надо было последовать его примеру, но я опять уснула на диване. И это не потому, что я ждала Атиласа. Ничего подобного. Просто пока Зеро мылся, я заварила новый чайник, и, если он скоро не придёт, нужно ведь будет вылить заварку, пока листья не прилипли к чайнику.
Может утро было холодным, потому что мне приснились белые холодные коридоры. Как в больнице, только эти были прямо белоснежные, и антисептиками не пахли.
Что за нафиг? Как меня сюда занесло?
Я огляделась. Ни указателей, ни надписей, ни даже дверей. Только коридор. Белоснежный коридор.
Я же сплю, да? Поди так.
Но пол был твёрдым, прям как в жизни. И когда я шаркнула ногой, подошва, как и положено, повела себя, будто пол бетонный.
– Офигительно, – кисло сказала я, – Только этого не хватало.
Если сон, то слишком уж чертовски правдоподобный. А в таких снах я частенько умирала. Проблема в том, что и смерть в слишком похожем на жизнь сне ощущается тоже очень живо.
Пару раз я покрутилась туда-сюда, чтобы понять, куда идти. Коридор. Вот в прямом смысле: пол, потолок, уходящие в бесконечность стены. Только коридор, и всё.
Это ведь странный сон? Но Между тоже странное место, а За ещё хуже. И если бы в мире… мирах, со всеми их слоями, и было место, в котором есть только коридор, это было бы либо Между, либо За.
Я пошла вперёд. Всё равно особо делать нечего. Если я сплю, то как проснуться не знаю, а если это взаправду, то нужно как-то отсюда будет выбираться. Но ощущения, что я в Между, тоже не было. А в Между чувствуешь, что за каждым углом, под каждой поверхностью, бурлит и ползает невидимая жизнь. И тебя не покидает ощущение, что стоит отвернуться, как нечто снова начинает ползти. И вот ты постоянно поводишь плечами или непроизвольно почёсываешь подбородок.
Может сумасшествие так и начинается.
Я прищурилась. На стене в дальнем конце коридора висел здоровенный прямоугольный плакат. Наверное, план здания. На плакате был прилеплен стикер с надписью «Вы здесь», которую я с трудом разобрала. У плаката был ещё заголовок, но его прочесть не получилось.
Ну да. Мне туда – в конец коридора. Может получится понять, где я, если это сон. Хотя, если я сплю, то не важно, где я. А если нет… стоп, слишком сложно. Чем бы это ни было, точно нужно понять, где я.
И я пошла.
Шла я долго. Может час или два. Но плакат нисколько не приблизился, да и от дальнего конца коридора я, похоже, не ушла. Сдалась бы раньше, но деваться некуда. И если придётся выбирать между скучным сном и кошмаром, я с радостью выберу первый. Если это сон. Но пол под ногами казался всё таким же настоящим, а прохладный воздух был очень сухой.
В конце концов я остановилась, сползла на пол и опёрлась о стену спиной. Вполне себе настоящая, твёрдая и очень холодная. Напротив такая же белоснежная, ровная и холодная – стена и стена.
Погодите, а это точно стена?
Я с сомнением глянула на неё.
Стена. Но то, что в человеческом мире выглядело привычным, в Между было совсем другим, в зависимости от того, чем я его вижу. И вот я подобралась к тому, что уже не понятно, стена передо мной, или забор, или чем там она была в Между и За, и тому, что я не могу увидеть её правильно.
Если дело только в твоём восприятии, то что вообще правда?
Какое-то время я размышляла над этим, уставившись в стену, а потом поняла, что не важно, найду ли ответ на этот вопрос или нет, толку от этого не будет, и вернулась к основам. Я сосредоточилась на стене, пытаясь увидеть её иначе, не как стену. И на мгновение она моргнула, как изображение на старой, засмотренной до дыр, видеокассете.
– Не стена, значит, – сказала я. Потратила пару часов на бесполезное хождение. Если это по-настоящему, Зеро должен уже заметить, что меня нет. А если сон, то просто провела пару занудных часов. Однако не припомню таких долгих снов: иначе бы уж точно не забыла бы тупой двухчасовой занудной прогулки.
Я склонила голову на бок и вперилась в стену, которая на самом деле не стена. И вот показалось, что она не такая уж и блестящая, и твёрдая. Или, может, в её другой форме, в которой она существует в Между, она вообще не состоит из плотного вещества.
– Похожа на туман, – сказала самой себе я. Решила на время отбросить и вопрос о том, существуют ли Между и За пределами во снах. Никогда они мне раньше не снились, но мои сны и образцом нормальности не назовёшь. Я протянула руку. Пальцы коснулись прохладной, слегка влажной поверхности.
Поначалу это была пружинящая прохладная влажность, но после того, как я убеждающе сказала: «Знаешь, ты на самом-то деле туман», рука свободно прошла сквозь уже настоящую стену тумана.
Быстро, пока она не передумала, и не размышляя о том, что мне может пригодиться по другую сторону, я прошла сквозь завесу. К счастью, ничего опасного там не оказалось: только пустая белая комната, с какой-то инсталляцией в центре. Ни окон, ни дверей.
Супер. Сначала бесконечный коридор, а теперь комната, из которой не выйдешь.
Кто-то вздохнул. Очень знакомый вздох. И пока я крутила головой, голос Атиласа сказал:
– А, ты уже вернулась.
В центре комнаты была никакая не инсталляция, а Атилас.
Под центром я подразумеваю именно середину комнаты, а не только пола. Будто бы какой-то волшебник подвесил его в воздухе, спиной к полу, лицом к потолку. Несмотря на речь, он казался без сознания: голова слегка опущена вниз, и даже ноги свисали чуть ниже туловища.
Я шагнула к нему и проглотила ком. Как же он висит, ведь его ничто не держит? Но когда я подошла ближе, разглядела, что воздух под ним слегка посверкивает. Под ним в воздухе поблёскивали тоненькие нити.
Нет, не под, а сквозь него. Снизу-вверх тянулось множество тончайших, будто бы стеклянных нитей, похожих на паутину. Они пронизывали его тело в миллионах точек, держа его на весу.
Во блин.
Надеюсь, это сон.
– Что, – я снова сглотнула, чтобы не блевануть, – Что с тобой случилось, Атилас?
Голова Атиласа повернулась, он взглянул на меня сквозь прозрачные нити. Его глаза были беспощадны и затуманены.
– Почему ты опять здесь?
– В смысле, опять? Это первый раз. На самом деле мне кажется меня тут вообще нет, и я сплю.
Атилас вымученно усмехнулся и сказал:
– Жаль я не убил тебя, когда была возможность.
Будто кто-то ударил меня и вышиб весь воздух. Он на самом деле жалел об этом.
– Ну офигеть, блин! – раздосадовано сказала я, – А я тебе чай заваривала, и вообще!
Атилас снова рассмеялся. Ох, лучше бы он этого не делал – ему явно больно.
– В этот раз они сделали тебя более правдоподобной, – сказал он.
Он смотрел прямо на меня, и это было ужасно. Не моргая, прищуренными, настолько бездонными, бледно-карими глазами, которых у человека быть не может. Пару раз видела, как он так смотрел на других жителей За, но на меня такой взгляд был направлен впервые.
– И не надо так на меня смотреть, – твёрдым голосом сказала я. Это точно сон. Уверена в этом процентов на шестьдесят, – Это не я с тобой сделала.
Он отрывисто вдохнул. Я испугалась.
– А, явно потрудились, – сказал он, – Интересно, убить ли тебя?
Он точно говорил сам с собой, и мне не хотелось подходить ближе, пока он так погружён в себя. Казалось, он и так на взводе, так что, если я нечаянно его напугаю, он точно что-нибудь со мной сделает. Поэтому я сказала:
– Попробую тебя оттуда снять.
Атилас тихонько рассмеялся и глянул на меня через щелочки глаз.
– Убью тебя, – сказал он.
– Да что с тобой не так? – крикнула я, – За что меня убивать? Я же помочь пытаюсь!
– Правда?
– А что я по-твоему делаю? – хотелось обозвать его, но решила, что тогда он точно попробует меня прикончить. А вообще, думаю, человеческими ругательствами жителя За не обидишь. Может спрошу у Джин Ёна, как друг друга оскорбляют в За пределами – он точно знает пару-тройку словечек.
– Как знать, – ответил Атилас и опять рассмеялся.
Судя по слегка булькающему звуку его смеха, прозрачные нити пронзали его внутренние органы. Очень плохо.
– А я помочь пытаюсь, – проговорила я и обошла его кругом, стараясь не задевать нитей. Кто знает, какую боль они ему причинят, если я буду не осторожна, – Что это за штуки вообще?
– Классический подход к сбору информации, – сказал Атилас и снова уставился в потолок, – Как жаль. Буквально только что твои методы начали казаться более интересными. Если думаешь обезоружить меня вопросами, на которые и так знаешь ответы, спешу заметить, тебя ждёт разочарование.
– Ладно, – сказала я, – И не помогай. А вообще, вляпался тут ты. Если что, оставлю тебя здесь.
Он так резко повернул голову, что я подпрыгнула.
– Лунный свет, – сказал он и снова рассмеялся, – Они заточили меня в лунный свет, и ад закрыл дорогу.
– Вообще не помог, – сказала я и буркнула под нос, – И чего фейри никогда не говорят прямо?
– Жизнь так скучна, когда все называют вещи своими именами.
– Да? И каково тебе сейчас живётся?
Атилас снова уставился в потолок, а мне стало стыдно. Таких ужасных вещей говорить даже во сне нельзя.
– Прости, – хмуро сказала я, – Не надо было это говорить.
– Следить за языком так трудно, Пэт, не правда ли?
– Раз на раз не приходится, – ответила я и ещё раз обошла вокруг него. Нити и впрямь походили на лунный свет, но как они работают, и уж тем более, как его снять, совсем не понятно. На ум пришёл погребальный костёр Брюнхильды, – Когда тебя освободим, на нас же не станут кричать Валькирии, а?
– Какая невежественность, – вздохнул Атилас, – Неужели я не говорил, что это лунный свет? Валькирии в ту же секунду разорвали бы меня на куски. Это орудие пытки, не убийства.
– Знаю, – ответила я и шмыгнула носом.
– Батюшки! Ты что, плачешь? Уверен, она бы не стала слёзы лить.
– Нет, – сказала я и откашлялась. Видимо придётся прикоснуться к этим штукам: проверить, насколько они крепкие, и как связаны с Атиласом.
И снова его карие глаза неумолимо впились в меня.
– Совсем на тебя не похоже.
Я вытерла глаза, чтобы чётче видеть нити. Не хотелось нечаянно слишком сильно зацепить их.
– Ты уверен, что я не Пэт, так ведь?
Если не Пэт, то кем он меня тогда считает?
А, блин. Одним из мучителей. Тогда понятно. Неудивительно, что он пообещал меня прикончить!
– Неужто я не говорил, что это орудие пытки?
– Кто я тогда, чёрт возьми? – спросила я и стёрла опять выступившие слёзы, – Если я не я, я должна знать. Обычно сны я вижу от первого лица.
Я протянула мокрую от слёз руку к поблёскивающим лунным светом нитям. Стоило легонько коснуться одной, как Атилас тут же тяжко охнул.
Я отдёрнула руку.
– Ну да, – сказала я, и по щекам опять полились слёзы, – Быстро не получится.
– Не торопись, Пэт, – выдохнул он и рассмеялся, – Ради твоего удобства я готов подождать.
– Прекрати смеяться, – выдавила я и попыталась прогнать слёзы, – Это жутко и странно.
– Тогда тебе стоит поработать над методами допроса, – сказал Атилас, – В первый раз было куда лучше. Тогда я даже поверил, что ты – та самая Пэт. Но всё встало на свои места, когда я тебя убил.
– В смысле, убил?
Атилас холодно улыбнулся:
– Разумеется, ты помнишь не хуже меня. Ты умерла быстро, но уверен, смерть была не безболезненна.
– Но ты же говорил, что хотел бы меня убить, а не то, что уже сделал это!
– Воистину.
Бессмыслица какая-то. Но я всё равно не удержалась и резко спросила:
– Зачем ты меня убил? Что я тебе плохого сделала?
– А почему бы и нет?
– Если поверил, что это я, зачем убил? – спросила я. мне стало горько и грустно.
– Вероятно, ты во власти ложного умозаключения о том, что я питаю привязанность к питомцу. Разумеется, можешь и дальше продолжать допрос в выбранном ключе. В конце концов, не участвовать в данном мероприятии, я не могу.
Странно, но от его слов я улыбнулась. Даже в плену Атилас умудрялся читать нотации своим тюремщикам. Воистину, фейри считают себя превыше остальных:
– Говоришь, разговор со мной не лучше пытки?
Атилас закрыл глаза.
– Полагаю, в каком-то смысле да. Но замечу, что не считаю эту пытку эффективной.
– Нити действительно лунный свет?
– Каждому палачу, вне зависимости от пола, следует в совершенстве знать свои инструменты, – не открывая глаз, проговорил Атилас, – Нет ничего страшнее профессионала, который знает, что делает.
– Если я попытаюсь их убрать, будет ли тебе так же больно?
– О, не более! Нет ничего хуже, чем, когда лунный свет протыкает тело в тех местах, которые протыкать не стоит. Спроси у своего дружка перевёртыша.
– Вроде ты умеешь исцелять, – сказала я, – Разве ты не можешь вылечить самого себя?
На его лице появилось подобие улыбки.
– А ты ловка. Умеешь с самым невинным видом тыкнуть в больное место! Интересно, откуда они об этом узнали?
Внезапно меня посетила ужасная мысль.
– Хочешь сказать, что ты постоянно исцеляешься, а эти штуки… эти штуки, они…
– Стоит ранам затянуться, как они открываются вновь. Воистину чудесный способ пытки: настолько, что в определённых обстоятельствах я бы и сам им воспользовался. Не говорил ли я о том, что палачу следует знать свои инструменты? Ты неубедительно невежественна.
Показалось, что меня вот-вот стошнит. Я присела на корточки, упёрлась рукой в пол и постаралась сосредоточиться на дыхании.
Когда я подняла глаза, Атилас всё так же смотрел на меня, повернув голову – наверное очень неудобное положение. На его губах играла почти та самая, знакомая, пытливая улыбка.
– Да, это бы действовало питомцу на нервы. Хочешь, расскажу, что ещё бы не давало ей покоя? Тогда сыграем в угадайку. Постарайся отличить правду ото лжи. Если при помощи этого украденного лица сможешь убедить меня в том, что ты питомец, возможно, узнаешь что-то полезное.
– Вот погоди, только верну тебя домой, – сказала я, – Налью тебе в чай кровь для Джин Ёна или придумаю ещё какую-нибудь гадость. И вообще, перестану покупать твой любимый чай и стану заваривать ту ерунду из супермаркета! Неужели так трудно не превращать все ответы в головоломку?
– Ты… она…, – он остановился, озадаченный, – Батюшки, похоже я запутался. Кажется, наконец, я понимаю, каково Зеро.
Не уверена, что хотела знать, но всё равно спросила:
– О чём ты?
– Откуда ты так много знаешь о ней? – он снова впился в меня карими глазами, только теперь его взгляд стал ледяным, – Неужто вы схватили её? Клянусь, против моего господина у вас нет шансов. Наверное, вы умудрились выкрасть её тайком.
– Никто меня не хватал! – сказала я, – Я прямо перед тобой! Ты. Же. Меня. Видишь.
– Да, – сказал Атилас и отвернулся, – Уходи, пока можешь.
– Только сначала вытащу тебя.
Ни за что не оставлю его висеть в этом лунном свете, лучи которого снова протыкают его, стоит ранам затянуться. Я собралась и взглянула на блестящие нити в надежде увидеть их иначе, или убедить стать чем-то другим.
– Я бы не стал, – сказал Атилас, – Всё равно я тебя убью.
Я не стала смотреть в его глаза: боялась увидеть в них что-то ужасное. Изо всех сил я старалась увидеть нити лунного света по-другому, или почувствовать их чем-то иным. В конце концов, это изобретение Между, так что должен быть способ увидеть их под другим углом и заставить измениться.
Ведь когда я его спасу, Атилас поймёт, что я это я, а не кто-то другой? Почему-то я точно знала, что мои действия в этом сне, если это сон, могут повлиять и на реальность: прямо как то, что ты делаешь в Между влияет на За и на мир людей. А если так, то спасение Атиласа во сне может помочь спасти его и в жизни.
Постараюсь сделать всё, что смогу, несмотря на колкости и издёвки Атиласа. Мои трое психов умели использовать слова либо для простейшей передачи информации, либо для изощрённых шуток, но мы связаны до тех пор, пока они не закончат дела, и я не получу дом. Не позволю, чтобы даже один из них умер. Они мои психи.
И, несмотря на прерывистый вздох Атиласа, я прикоснулась к нитям лунного света. Они оказались твёрдыми и упругими.
Лунный свет, ага, конечно. Слишком уж прочные.
– Вы же лунный свет, – сказала я, – Почему же вы не ведёте себя как положено?
Стоп. Стоп.
Лунный свет – это же отражение солнечных лучей. А солнечные лучи могут быть волнами или частицами.
– Незачем так торопиться, – сказала я плотным нитям лунного света, – Зачем так напрягаться? Не обязательно быть одновременно и волной, и частицами. Может попробуете стать только частицами?
Лунный свет моргнул, и показалось, что нити стали более рыхлыми. Я провела пальцем по одной из них, и она осыпалась дождиком сверкающих искорок на белоснежный пол. Окровавленное плечо Атиласа, которое только что было проткнуто той нитью опустилось вниз и набухло голубой кровью.
Атилас, наконец, открыл глаза.
– Интересно. Неужели это действительно спасательная операция?
– А ты что думал? – чуть не сказала: «а ты что думал, неблагодарный, изворотливый ты фейри», но вовремя остановилась. И так уже наговорила лишнего.
– Неважно, – он окинул меня стальным взглядом и опять закрыл глаза, – Чуть не забыл. Ты же сообщишь, как закончишь?
Если бы не видела, каким бледным было его лицо, и какими глубокими стали морщинки возле глаз, ляпнула бы что-нибудь в ответ. Что бы он там не говорил, какие колкие бы замечания не отпускал, Атиласу неимоверно больно. Уж если мы, питомцы, огрызаемся от боли, то жители За способны на большее.
Видимо основной вес тела несли нижние части нитей, потому что стоило мне расщепить последнюю ниточку, как торс Атиласа медленно пополз вниз. Я подставила плечи, и осторожно опустила его на пол. А сверху всё сыпались и сыпались сверкающие частицы лунного света.
Кровь вытекала из его тела, и собиралась в лужу вокруг него. На секунду я замешкалась. А ведь он обещал меня убить. Раза три, четыре.
Но оставлять его так нельзя. К тому же, он и сесть-то сам не может, не то, что меня убить. Он лежал в липкой луже тёмно-голубой крови, и только чуть приоткрытые глаза говорили о том, что он едва в сознании.
Я подтащила его к стене. Кровоточащее тело Атиласа было очень тяжёлым. На мгновение его взгляд замер на мне: стальные карие глаза были ясными и совсем чужими.
А затем рука с длинными пальцами сомкнулась на моём горле и с нечеловеческой силой прижала меня к стене.
Вот блин.
Он исцелялся быстрее, чем я думала.
– Атилас, – с трудом выдавила я, – Пожалуйста, не убивай.
– Слишком поздно, – прошептал он.
Давление на шею. Давление, стало нечем дышать. И на удивление быстро я погрузилась в темноту.
Глава 4
Я проснулась, хватая ртом воздух. Слава богу, снова дышу. Как ни странно, но первым, что, а точнее кого, я увидела, был примостившийся на журнальном столике Джин Ён.
Я запустила в него подушкой.
– Какого чёрта!
Джин Ён нагнулся, подушка только слегка взъерошила его волосы.
– Ya, Petteu!
– Не кидайся в Джин Ёна, – сказал Зеро.
Божечки, как я умудрилась не заметить Зеро, который сидел рядом с ним? Наверное, из-за того, что всё моё внимание было направлено на до сих пор пялящегося на меня вампира, и его гадко поблёскивающие глаза.
– Чего? Почему вы оба смотрите, как я сплю?.
– Что тебе снилось? – спросил Зеро, – Прекрати махать руками, Пэт.
– Да я сесть пытаюсь! Ничего понять не могу.
– Это знак того, что воздействие слюны вампира заканчивается. Это пройдёт. Ты будешь жить. Что тебе снилось?
– Атилас, если тебе уж так интересно.
Зеро нахмурился:
– Что именно?
– Он меня убил, – коротко ответила я и обняла колени. Меня до сих пор потряхивало. Конечно, всегда знала, что он может не моргнув глазом прикончить меня, но не думала, что однажды он это действительно сделает, – Что было крайне мерзко с его стороны, ведь я пыталась его спасти.
– И поэтому ты плакала?
– Не плакала я, – машинально ответила я, хотя по щеке катилась одинокая слезинка, а веки ощущались распухшими.
Джин Ён смахнул слезинку пальцем.
– Эй!
И подсунул её мне чуть ли не под нос.
– Igon mwohya?
– Вот же повадился ты в последнее время в чужое личное пространство лезть, – кисло сказала я, и поскорее стёрла слёзы с другой щеки, чтобы ему они не достались.
Он что-то коротко и зло сказал, типа: «накося выкуси», хотя самих слов я не поняла.
Я повернулась к Зеро и ошалело спросила:
– Мне показалось, или вампир только что сказал «выкуси:»
Джин Ён ухмыльнулся.
– Не кусай вампира.
Я зыркнула на Джин Ёна.
– Ну уж фиг. Ещё какую-нибудь дрянь подхвачу.
Ухмылка исчезла.
Зеро выглядел, будто лимон укусил. Очень чётко произнося каждое слово, он спросил:
– Что именно тебе приснилось, Пэт?
– Погодь, как я его вообще поняла? – спросила я. Не хотела говорить об Атиласе. О его смехе и шутках, которые резали почище ножа, о нитях лунного света, и о том, как он задушил меня, – Я даже этих корейских слов не знаю. Но почему-то поняла.
И только после того как Зеро сказал:
– Атилас не здесь, – я поняла, что жду, чтобы он всё объяснил. Мои губы задрожали.
Он же меня убил. Почему я до сих пор пытаюсь услышать его голос?
– Да, – сказала я, – знаю.
Несколько секунд все молчали, а потом Джин Ён глумливо расхохотался.
И Зеро сказал:
– Я задал тебе вопрос, Пэт.
– Да, но почему я поняла вампира, когда…
Джин Ён снова рассмеялся, на этот раз раздражённо, и сказал:
– Vampire bureuji ma. Oppalago burreo.
– Да какой ты Oppa? – огрызнулась я, – Ты пердун старый! Поэтому я должна называть тебя Ahjussi!
Офигевший Джин Ён всё ещё открывал и закрывал рот, когда Зеро ледяным голосом сказал:
– Пэт, если ты не можешь обсуждать один и тот же предмет больше десяти секунд, я оставлю вас с Джин Ёном наедине, чтобы не мешать вашей перепалке. Отвечай на вопрос.
Я отчаянно хотела пожаловаться, что Джин Ён первый начал, но взгляд Зеро стал настолько ледяным, что я не посмела. Я не посмела опять спросить про Джин Ёна, или и дальше откладывать разговор об Атиласе.
