Текст книги "Потерянный король"

Автор книги: Веда Талагаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Много их, – заметил Танарион, приложив руку козырьком ко лбу.

– Много? – нервно вибрирующим голосом повторил Юн и задрожал всем телом, – Ох, что-то я замерз. Все потому, что у меня спина не прикрыта и шлем без бармицы.

Элиа и Кадо посмотрели на перепуганного Колдуна и не смогли сдержать смех. Его шлем не только не был снабжен бармицей, но был к тому же велик и постоянно съезжал Юну на нос. Вид у Великого Колдуна был комичный и жалкий.

– Вообще-то мы не имеем права подвергать опасности жизнь его светлости Великого Колдуна Востока, – ядовито ухмыльнувшись, проговорил Эзельгер, кланяясь принцессе Юрлин, – Не будет ли целесообразней, госпожа, если чародей будет прикрывать нас с тыла?

– Пусть Элиа и Кадо тоже останутся в резерве, – добавила Тарилор, которая все это время не без тревоги поглядывала на своих юных друзей.

– Но ведь их много, – возразил Элиа, – Не лучше ли нам быть здесь, с вами?

– Ты права, – Юрлин согласилась с Тарилор, – Элиа Рассказчик выполняет поручение царицы чародеев. От него зависит мир и спокойствие в Дивном Крае. Ему следует себя беречь. Он и его друг не могут биться.

– Я о них позабочусь, – заявил заметно приободрившийся Колдун и заграбастал обоих своих друзей в охапку.

– Гоблин тоже посол царицы, – заметил Нок, – Да и не хорошо это – драться со своими.

– В лесу Забвения ты так не говорил, – проворчал Ронф, угрюмо опустил голову и отошел в сторону, – Ладно. Когда тебя убьют, я займу твое место, гном.

– Надеюсь, меня не прогонят в сосенки, – заметил Эзельгер, жестом подозвав Евглена поближе к себе, – И воин тоже останется. Люди очень обидчивы, если их не приглашают поучаствовать в драке.

Поскольку Эзельгера эльфы принимали за своего, оспаривать его слова никто не стал. Элиа же вместе с Кадо, Юном и крайне недовольным Ронфом вынужден был покинуть место будущего сражения. Они заняли наблюдательный пункт неподалеку – на пригорке, среди сосен. Юн мгновенно отыскал удобный холмик, заросший орешником, с которого можно было видеть берег, оставаясь невидимыми. Сверху была видна и приграничная степь Нехоженой земли. Широкая, скованная заморозком равнина, казалась серой и угрюмой в пасмурном свете зимнего дня. По ней нестройным, но быстрым шагом приближалась шумная, ватага, состоявшая из людей и высоких мускулистых существ, отталкивающего вида. Все были пестро одеты и вооружены до зубов самым разнообразным оружием от кривых армаисских сабель, до боевых топоров. Они переругивались на ходу, грубо пинали и толкали друг друга и напоминали не отряд, а скорее стаю голодных и злых бродячих собак.

– Опять черные гоблины! – тихо, но свирепо рявкнул Ронф и потянулся к ножнам меча.

– Тихо, принц, не рвите сердце. Нам велено быть в резерве, – насмешливо успокоил его Кадо.

– Ну да, конечно, – презрительно скривился гоблин, – Великая эльфийская военачальница! Бойцов и так кот наплакал, а она половину народу услала в лес.

– Принцесса мудро поступает, сберегая самых достойных, – заметил Великий Колдун и бережно стряхнул снежинку с рукава своей мантии.

Элиа не принимал участия в этом тихом разговоре. Он не сводил глаз с реки. Внизу бойцы под предводительством Юрлин выстроились вдоль берега в две линии. Эльфийский дозор Танариона составлял задний ряд. С ними была и Тарилор. Эльфы сняли с плеча луки, готовясь стрелять по врагам. Впереди стрелков стояли с мечами наготове Варион, Эзельгер, Нок, Евглен и сама принцесса Юрлин. Напряженные взгляды всех были обращены к противоположному берегу. Толпа на той стороне реки приближалась, громко перебраниваясь и бряцая оружием. Элиа из своего лесного укрытия уже мог разглядеть врагов во всех подробностях. Он много слышал о нуртах, кочевниках Нехоженых земель. О них рассказывали, как о бездушных чудовищах, говорили, что они наполовину люди, а на другую половину степные волки. Нурты были одеты в пестрые черно-коричнево-серые лохмотья. Головы их были обмотаны подобиями тюрбанов, а лица наполовину закрыты шарфами. Элиа смотрел на них, и ему казалось, что между тюрбанами и намотанными на подбородок шарфами сверкают желтые волчьи глаза. Черные гоблины, неведомо как оказавшиеся в компании кочевников, были все как на подбор облачены в засаленные куртки из черной кожи, покрытые металлическими пластинками. Их грубые физиономии пестрели устрашающими татуировками и боевой раскраской из грязи.

– Ну и хари, – с отвращением промолвил Кадо.

– Очень правильно, что нас послали в лес, – совершенно невпопад, но с большим облегчением заметил Восточный Колдун.

Ронф ничего не сказал, но запыхтел почти также грозно как Нок. Сам гном на берегу нетерпеливо мялся с ноги на ногу, горя желанием вступить в бой. Эзельгеру пришлось даже придержать его за шиворот. Сам мнимый эльф выглядел спокойным. Обе его армаисские сабли все еще висели за спиной на ремнях. Отряд кочевников и гоблинов подошел к реке и вышел на берег у мелководья, собираясь перейти реку вброд. Они увидели поджидающий их на стороне Дальноземья эльфийский отряд и все, как один, замерли, точно вкопанные. Тяжелая тишина опустилась на реку. Слышно было, как заскрипели тетивы на луках дозорных Танариона, как журчит вода, разделяющая два отряда. Нурты и гоблины-таноанцы превышали отряд принцессы Юрлин по численности как минимум вдвое. Какое-то время они молча взирали на замерших на том берегу воинов Дальноземья, потом опомнились. Нежданное препятствие, возникшее на пути, привело разбойников в ярость. Из их глоток вырвался хриплый злобный рык, и они все, потрясая оружием и толкаясь, кинулись в воду. Воины Юрлин в первом ряду крепче сжали в руках оружие и стали локтем к локтю.

– Пошло дело, – проговорил Варион, стоявший подле Эзельгера, и облизнул губы от волнения.

– Сейчас я им устрою купание! – прорычал Нок, сквозь стиснутые зубы, – Эх, жаль нет моего боевого топорика.

Река в этом месте была словно специально предназначена для пешей переправы. Она была широка, но глубина воды была совсем маленькой. Вода доходила разбойникам лишь до колен. Поднимая холодные брызги, нурты и таноанцы бежали к дальноземскому берегу, будто стадо диких коней.

– Целиться точнее, – приказал за спинами первого ряда Танарион, беря из колчана первую стрелу.

– Куртки у гоблинов плохо зашнурованы. Живот – уязвимое место, – добавила Тарилор.

Задний ряд дальноземского отряда ощетинился наконечниками стрел. Лучники спустили тетивы, и в воздухе зашелестели серо-белые перья. Евглен замер от восторга, видя, что не только Тарилор, но все до единого воины Танариона попали в цель. Застигнутые меткими выстрелами эльфов на середине реки, разбойники было заметались из стороны в сторону. Почти треть из них попадала в воду под ноги своим соратникам, издавая хриплые предсмертные вопли. Остальные же обозлились еще больше и с удвоенной прытью ринулись вперед.

– Все-таки придется драться, – пожав плечами, промолвил Варион.

– Чего ж так медленно бегут-то! – с досадой сказал Нок, нетерпеливо вертя в руке меч.

Юрлин окинула взглядом своих бойцов.

– Мы не можем пропустить их на нашу землю, – сказала она, – Даже если Агалад с подкреплением запоздает. Тарилор, ты лучшая лучница в Дивном Крае. Прикрой нас с фланга. Остальные к оружию.

– Достать мечи, – приказал своим эльфам Танарион.

Гоблины и нурты приближались. Весь отряд сделал шаг к воде и застыл в ожидании. Опять повисла тишина, нарушаемая лишь злобным воем гоблинов, бегущих по воде. Солнце совсем исчезло с неба, скрывшись за тяжелыми облаками, низко стелившимися к земле. Внезапно прозвучал раскат грома, и из сизых туч посыпался мелкий и колючий дождь. Студеные капли застучали по поверхности доспехов, точно по донышкам пустых кастрюль. Эзельгер вытер лицо ладонью в перчатке и усмехнулся.

– Ну вот. Хоть с погодой повезло, – невозмутимо промолвил он, потянул за рукоятки своих сабель и вынул их из ножен.

В тот же миг разбойники выскочили из воды на берег, и началась сеча. Нурты пронзительно завизжали, бросившись вперед. Строй эльфов рассыпался. Они смешались с нападающими. Зазвенели клинки. Некоторые кочевники пытались также вести обстрел из луков, но Тарилор, отступившая на небольшой бугорок слева от места сражения, сняла меткими выстрелами всех вражеских лучников. Нурты бросились к эльфийке, размахивая мечами. Выпустив целую тучу стрел, Тарилор поразила всех степняков до единого, даже не сойдя при этом с места. Гоблины, жутко завывая, врезались в ряды защитников Дальноземья. Холодный дождь окутал реку пеленой. Он в миг промочил песок на берегу, превратив его в грязь. Под ногами разбойников грязь в мгновение ока сделалась месивом. Вскоре сражающимся пришлось почти барахтаться в этой серой холодной жиже. Варион и Евглен бок о бок кинулись в самую гущу сражения. Элиа едва мог разглядеть их среди мелькания черных курток и оскаленных клыкастых морд. Зато он хорошо видел Эзельгера. Тот вертелся юлой, отбивая атаки четырех гоблинов сразу. Две его острые сабли сверкали молниями. Нок, не желая отстать от друга, яростно рявкнул и прыгнул прямо на самого высокого из таноанцев. Он сбил гоблина с ног, они оба упали в реку и скрылись в холодной воде с головой. Кадо рядом с Элиа тихо вскрикнул. Юн скрывавшийся за спинами товарищей, так поспешно кинулся посмотреть на падение гнома, что сам едва не упал и не опрокинул Элиа и Кадо на землю.

– Нок! – с тревогой обернувшись к реке, крикнула Юрлин.

На нее со всех сторон наседали нурты. Крыло Лебедя, меч принцессы, поразил нескольких врагов, остальных подстрелила Тарилор. Она замерла на пригорке, в испуге глядя на реку. Эзельгер принялся рубить гоблинов налево и направо, пытаясь пробиться к воде, чтобы помочь гному. Внезапно холодная серая вода забурлила, по ней пошли круги, и на поверхность всплыл таноанский гоблин. Он раскинулся на воде лицом вверх, из его широкой груди торчал меч. Потом раздался яростный всплеск, и рядом с гоблином, рыча и отплевываясь, вынырнул Нок.

– Меч-то отдай, громила! – сердито рявкнул он и выдернул из тела гоблина свое оружие.

Его друзьям оставалось только вздохнуть с облегчением. Юн даже обрадовано рассмеялся.

– Ай да толстый! – покачав головой, молвил Ронф, даже не пытаясь скрыть своего восхищения храбростью гнома.

Опомнившись от испуга, вызванного падением Нока, Тарилор потянулась к колчану со стрелами. От ее метких выстрелов число разбойников таяло на глазах. Видя, что врагов становится все меньше, Танарион и его эльфы с новыми силами кинулись в бой. Неся потери, разбойники, наконец, дрогнули. Нурты были уже перебиты, а таноанцы стали отступать к воде.

– Гоните их обратно в реку! – крикнула Юрлин, и тут в воздухе засвистели стрелы. Длинные эльфийские стрелы летели с холма, скрывавшего деревню. Элиа, Кадо и Юн с Ронфом обернулись. На вершине холма среди сосен отчетливо виднелись силуэты множества длинноволосых всадников в серебристых кольчугах и зеленых плащах. Они целились из луков в черных гоблинов. Во главе всадников был Агалад, восседавший на своей сильной белой лошади. Среди бойцов Юрлин пронесся радостный крик. Их мечи взметнулись вверх и с двойной яростью обрушились на головы врагов. Увидев, что прибыло подкрепление, разбойники сразу растеряли свою былую свирепость. Последние остатки храбрости покинули гоблинов, и они кинулись в воду, стремясь достичь другого берега. Таноанцы бежали прочь, не заботясь о телах своих погибших и о брошенном оружии. Вскоре жалкая кучка уцелевших уже мчалась по другой стороне реки, отряхиваясь от воды, точно стайка побитых собак. Не прошло и нескольких мгновений, как разбойники скрылись из вида.

– Хорошо бегут, – довольно крякнул Нок, – Не то что в первый раз.

Он зачерпнул ладонью воду из реки и выплеснул на запачканное грязью лицо.

– А я уже почти испугался, – усмехнулся Варион.

Его одежда и доспехи были заляпаны грязью, пышные длинные волосы висели, точно спутанная пакля. Эльф посмотрел на свое отражение в реке и с досадой хлопнул ладонью по воде.

– Как же я замерз, – сказал Евглен, ежась от холода.

– А я ранен, – с досадой промолвил Эзельгер, глядя на свою правую ладонь, на которой кровоточила царапина.

Тарилор сделала было шаг к нему, но Юрлин опередила ее.

– Давай перевяжу, – сказала она, потянувшись к кожаной сумочке на поясе, в которой лежали скляночки с мазями и бинт для перевязки.

Тарилор тут же отступила назад и занялась осмотром своего лука, в то время, как Юрлин перебинтовывала Эзельгеру порез на руке.

Воины Агалада, помощь которых была уже не нужна, остались в сосновом леске на холме. Сам принц спешился и спустился вниз на берег. Он заботливо осмотрел одежду и доспехи Юрлин, проверяя, не ранена ли сестра, и накинул ей на плечи свой плащ, сухой и теплый.

– Вижу, вы обошлись и без нашей помощи, – заметил Агалад, и, окинув взглядом победителей, с уважением поклонился всем сразу.

На холме затрещали кусты орешника, и сверху почти скатился Ронф. За ним также быстро с холма сбежали Элиа и Кадо. Восточный Колдун приковылял последним, придерживая полы своей мантии и брезгливо разглядывая грязь под ногами.

– Вы бы справились гораздо быстрее, если бы с вами был я! – громко объявил Ронф, – Таноанцы – тупые верзилы. То ли дело пангорцы!

– Ну и страху же я натерпелся! – честно признался Кадо.

– Я и тоже, – улыбнулся Элиа.

– А я з-замерз, – сообщил Колдун.

– Дождь все усиливается, – сказал Танарион, – пора ехать.

Юрлин приказала привести лошадей, и все приготовились уезжать. Дождь лил, становясь все холоднее. Тучи быстро бежали по небу с севера на юг.

– Сейчас бы горячую ванну, – мечтательно проговорил грязный и мокрый Варион, кутаясь в плащ.

– И кружку эля, – добавил Нок, замерзшими руками воюя с уздечкой своего пони.

– Почему же только кружку? Целую бочку! – рассмеялся Варион и хлопнул Нока по плечу.

– Кажись, эльфы его полюбили, – хмыкнул Ронф, обращаясь к Евглену, – А он-то все переживал! Ой, да ты ранен?

Из плеча молодого человека торчало древко стрелы. Только сейчас заметив его, Евглен что есть силы дернул и вынул стрелу.

– Она застряла в наплечнике, – сказал молодой воин, – Сам я не задет, – он повертел стрелу в руке и удивленно оглянулся на Эзельгера, – Смотри-ка, господин эльф! Знакомая стрела, верно?

Евглен передал стрелу вестнику гроссмейстера, и Эзельгер внимательно рассмотрел древко и оперение. Они были точно такими же, как у тех стрел, которыми пользовались эльфы-разбойники в Западных землях.

– Откуда она здесь? – с недоумением проговорил Эзельгер.

Колдун и Нок тоже с недоумевающе переглянулись.

– Может, в тепле все ваши непонятки обкумекаем? – предложил Ронф, зубы которого выстукивали дробь.

– Едем, – согласилась Юрлин, вскакивая в седло, – В Рагелере, друзья, вас ждет самый почетный прием.

Заметно оживившись от ее слов, все поспешно стали усаживаться на лошадей. Эзельгер уже хотел убрать стрелу за пазуху, но Элиа вдруг подошел к нему, протянул руку и дотронулся до древка. Движения Элиа были такими, словно его вела непреодолимая сила. Эзельгер посмотрел на юношу и увидел, что его глаза темнеют, словно гаснущее вечернее небо.

– Зло, – глухо проговорил Элиа и покачнулся, потом повернулся и побрел к своей лошади, будто забыв о том, что произошло.

МЕЧ В КАМНЕ

Солнце исчезло за горами. Сиреневые зимние сумерки стекали ручейками с пологих склонов и скапливались в чаше долины. Лед на озере почти окреп, превратившись в полупрозрачную сероватую корку. По берегам стелился туман. Он подбирался к острову, бежал по саду между деревьями и заглядывал в дом через окна. Чтобы осветить Зеленую гостиную, Ворчун зажег все свечи в бронзовых светильниках на полу и в канделябрах на каминной полке. Теплое желтое сияние разлилось по комнате. Три чародейки, сидевшие у стола, отвлеклись от чтения. Весь день они провели над изучением колдовских книг и свитков. Их глаза за последние полчаса успели привыкнуть к сумеркам, и свет, зажженный медведем, показался слишком ярким.

– Спина совсем затекла, – недовольно морщась, сказала Арника и проводила вышедшего Ворчуна неприязненным взглядом, – Весь день листаем книги, не переставая. Как в Аструме перед экзаменами! А ведь сегодня праздник.

– Да, сегодня большой день для Великого Колдовства, – согласилась Адиари и отложила толстый том под названием "Трактат об охранном волшебстве и магической защите", – Жаль, что мы не смогли провести обряд именно в День Зимнего Солнца. Это придало бы особенную силу новым защитным чарам.

– А мне бы придал силу ужин, – капризно заметила Арника вполголоса.

– Ты права, – улыбнулась Адиари, – Хватит на сегодня. Пойдемте в трапезную. Древуны сегодня расстарались на славу. В честь праздника нас ждут особые кушанья.

– Какая прелесть! – саркастически усмехнулась Западная Колдунья, брезгливо скривившись при упоминании о древунах.

Чародейки встали из-за стола и направились в трапезную. Итэри прихватила с собой увесистый труд в потертой бархатной обложке.

– Я еще полистаю перед сном, – с улыбкой объяснила она.

– Трудолюбивая ты наша, – промычала Арника себе под нос.

Северная Колдунья не расслышала ее слов. Она быстрыми шагами вошла в трапезную и устремилась к накрытому столу. Стараниями древунов все уже было готово к ужину. На белоснежной скатерти были красиво расставлены серебряные блюда с яствами, блестели столовые приборы, мерцали длинные витые свечи из желтого воска. Посреди стола в бело-голубой фарфоровой вазе благоухал букет из множества бледно-розовых и белых роз. Именно к нему так поспешно подошла Итэри и восхищенно замерла рядом.

– Какие прекрасные цветы! – выдохнула она, не сводя глаз с букета, – Они тоже из зимних садов наместника Энадо?

– Увы, – Южная Колдунья покачала головой и улыбнулась, – Это лишь иллюзия. Цветы источают аромат, радуют глаз и не колются шипами.

Она провела рукой по головкам роз, и цветы расплывчато закачались под ее пальцами, словно сгустки облачного тумана.

– Обожаю розы. Поэтому зимой всегда наколдовываю букет-другой почти в каждой комнате, – добавила Адиари.

– Цветочки она наколдовывает! Лучше бы приструнила своих слуг!

Вернувшись в свою комнату, Западная Колдунья обнаружила, что камин снова не горит. Древуны, недолюбливавшие огонь, словно чувствовали плохое отношение к ним Арники и не слишком старались поддерживать пламя у нее в покоях. Поворошив кочергой почти потухшие угли, молодая чародейка в сердцах отбросила ее и щелкнула пальцами.

– Un"a, daia, troia – orinoio! Раз, два, три – гори!

С ее ладони посыпались искры, и в камине вспыхнул огонь. Раздраженно вздохнув, Арника отряхнула руки и быстро прошагала через комнату к кровати. Резким движением отдернув кисейные занавески, она с сердитым видом уселась на пышное покрывало.

– В следующий раз буду топить камин этими чурками березовыми! – прорычала Западная Колдунья сквозь зубы, – То-то Южная Колдунья обрадуется!

Она втянула ноги на кровать и уперлась подбородком в колени, угрюмо глядя на покрывало. Уже почти стемнело, и комната освещалась только огнем, плясавшим в камине. Он разгорался все сильнее, волны приятного тепла уже прокатывались по спальне Западной Колдуньи, и она вначале не заметила, как с одной такой волной мимо нее пронесся неясный шепоток:

– Арника! Арника!

Еле слышный зов стих, но потом повторился снова и снова, становясь все более манящим и настойчивым.

– Арника! Арника!

Услышав этот таинственный чарующий голос, Западная Колдунья подняла голову и обвела комнату взглядом, как бы ища того, кто называл ее по имени. Взгляд ее остановился на шкатулке, оправленной в серебряную филигрань. Она стояла рядом с кроватью на туалетном столике, и ее крышка была заманчиво приоткрыта.

– Ух, ты! Что же на этот раз? – Арника обрадовано вскочила и подбежала к шкатулке.

В темноте под крышкой ее пальцы нащупали хрупкий предмет, холодный и гладкий, но мягкий, словно шелк. Арника потянула его на себя и извлекла на свет цветок. Вздох восхищения замер у нее на губах. То была роза винно-красного цвета, прекрасней которой чародейка раньше не видела. Была она свежей и пышной, точно расцвела солнечной весной и вся светилась, озаренная огнем камина, будто пламя было у нее внутри. Лепестки розы распространяли вокруг сладкий обволакивающий аромат, а стебель ее был усыпан острыми шипами.

Дорога до замка Рагелер показалась озябшим и промокшим победителям необыкновенно длинной. Погода портилась с каждой милей пути. Поднялся сильный ветер, нещадно трепавший верхушки деревьев и выжимавший слезы из глаз. Но стоило Юрлин, ее эльфийскому отряду и путникам с севера выехать из леса, как ветер стих, а впереди на вершине высокого обрывистого холма показался замок. Он четко вырисовывался на фоне серого зимнего неба и казался нездешним и чуждым, так непохож он был на обычные для эльфов строения. Словно сложенные руками великанов, вставали могучие стены из серых камней, изъеденных временем и покрытых седым мхом. К самым облакам поднимались огромные прямоугольные башни с окнами-бойницами. Замок по своему виду гораздо больше подходил для обитания людей, привыкших вести войны, чем для жизни миролюбивых, погруженных в свой внутренний мир эльфов. Все, кто впервые видел эту серую громаду, придержали коней и замерли, потрясенные. Принцесса эльфов и ее сородичи взирали на Рагелер с обычным для эльфов невозмутимым спокойствием.

– Этим стенам не одна тысяча лет, – объяснил гостям Дальноземья Варион, – По легенде замок построил сам Аэль-Гинваед – прародитель эльфов, до того, как его корабль отбыл на восток и растворился в свете восходящего солнца.

– Ну, конечно, – проворчал Ронф, лязгая зубами от холода, – Я тут околеваю, а у эльфов, как всегда, наготове слащавая сказочка.

– Не кисни, ваше высочество, – усмехнулся Кадо, – В замке нам дадут отогреться.

– Главное, чтобы поесть дали, – тут же вставил Восточный Колдун.

Вблизи размеры королевского замка также потрясали, как и издали. В ворота Рагелера могла бы свободно въехать небольшая армия, так широк был проем и огромны створки. Чтобы попасть во внутренний двор, нужно было миновать первую линию укреплений, переехать по изогнутому каменному мосту внутренний ров, защищавший вторую стену. Кованая решетка внутренних ворот была поднята для приема Юрлин и ее спутников, и, следуя за принцессой, остальные въехали под полукруглую арку в каменной кладке.

Прощальные лучи солнца, проглянувшего между тучами, лежали на стенах замка, окружавших квадрат двора. По углам этого квадрата возвышались башни с островерхими крышами, проемы между окнами покрывала потрескавшаяся от времени каменная резьба. Статуи грифонов, поддерживали узкую лестницу. Она круто уходила вверх на галерею, опоясывавшую второй этаж.

– Отпущу эльфов, – сказал Агалад сестре, повернул коня и скрылся в проеме другой полукруглой арки, которая вела во внутренние переходы Рагелера.

Эльфы ускакали вслед за Агаладом. Гости с севера спешились во дворе. Подоспевшие конюхи увели лошадей.

– Я бы хотела отвести в конюшню Орландо и проследить, чтобы его разместили с удобствами, – погладив по шее единорога, сказала Тарилор.

– Ступай туда, сверни налево и не заблудишься, – Юрлин указала на арку в стене, через которую удалился Агалад.

Из покоев замка на галерею второго этажа выходило множество стеклянных дверей с яркими красно-синими витражами. Витражами были украшены и узкие окна на третьем этаже.

– С вашего позволения, принцесса, я пойду проведаю прабабушку, – глядя на одно из таких окон, сказал Варион.

– Она, наверное, опять спит, – улыбнулась Юрлин, – Лучше умойся сначала.

– Верно, – вздохнул Варион, оглядев свою покрытую грязью мокрую одежду; к вечеру заметно похолодало, и эльф зябко повел плечами, – Солнце на лето, зима на мороз.

Стоило Вариону так сказать, как вдруг пошел снег. Первые белые звездочки несмело опускались на землю, медленно кружась в чистом вечернем воздухе.

– Да, вот и зима, – радостно улыбнулась Юрлин, подняв лицо к небу, и объяснила гостям, – В Дальноземье всегда так – ждать зимы приходится долго, но стоит выпасть снегу, и он уже не растает до весны, – она сделала рукой приглашающий жест, – Прошу всех наверх по лестнице. Варион, раз уж ты собрался к прабабушке, найди заодно сенешаля. Пусть он позаботится о горячей бане для гостей. И пусть приготовят покои, чтобы было где обогреться и переодеться в чистое платье.

Рыжая эльфийка увела своего единорога, а остальные гости, обрадовавшись мысли о тепле и ужине, стали гурьбой подниматься по лестнице на галерею. Только Орн задержался внизу. Некий странный предмет во дворе привлек его внимание. Недалеко от ворот, почти скрытый тенью стены, возвышался большой прямоугольный камень. Из его твердой поверхности торчал меч. Острие его клинка скрывалось в камне на целую треть, словно меч рос оттуда подобно древесному побегу. Удивленный этим зрелищем Орн подошел ближе и остановился возле камня. Меч был старинной гномовской работы. Рукоять покрывали руны, сулящие победу в бою. Лезвие было выковано из особого гибкого сплава зеленоватого цвета, секрет которого знали лишь гномы-оружейники былых столетий. На поверхности клинка были выбиты черненые узоры из листьев несуществующих растений. В них искусным образом вплетались буквы надписи на языке Старых Волшебников.

– Это имя меча. Maroin – Принадлежащий воину, – когда Юрлин увидела, что привлекло внимание гостя, ее лицо омрачилось печалью; она спустилась с лестницы и вернулась во двор, – То был меч короля. Однажды мой отец Эринард, король Дальноземья, уехал прогуляться по лесу и исчез. Его искали весь день и всю ночь и нашли под утро в самой чаще. На поляне у ручья он лежал без памяти, почти как мертвый. Но не мертв он был, а заколдован, и ничто не могло снять с него чары. В ту же ночь во дворе замка появился камень, в который врос Мароин, меч короля. И как не могли мы добудиться моего отца, так никто не смог достать его меч из камня. Лишь когда меч освободится, исчезнет колдовство, и эльфы Дальноземья обретут потерянного короля.

Принцесса замолчала и из-за плеча Орна грустно смотрела на камень. Посмотрел на него и демон. Выщербленная серая поверхность носила следы многочисленных попыток освободить меч с помощью молота и других подручных средств. Здесь и там виднелись неглубокие сколы и трещины, но в целом мощная глыба осталась неповрежденной. Верхнюю грань камня опоясывала надпись, так же сделанная Старыми рунами. Водя по ней пальцем, Орн прочел вслух:

– Когда ляжет не тающий снег, когда прольется нечистая кровь, когда взойдет Черное Солнце, когда развеются вековые чары...

Надпись была вырезана очень давно. Текст наполовину стерся под воздействием жары, холода, ветра и обрывался в конце. Он показался Орну знакомым.

– Что это? – спросил демон, почувствовав неприятный холодок внутри.

– Заклятье, – грустно покачала головой Юрлин, – Колдовство падет, когда все перечисленные в нем условия будут соблюдены. Но что означают эти странные слова, и когда они исполнятся...

Юрлин не договорила и только горше поникла головой. Эльфы стараются не проявлять свои чувства слишком явно, особенно в присутствии посторонних. Поэтому принцесса быстро взяла себя в руки, ее лицо прояснилось и снова стало спокойным.

– У тебя ранка на руке открылась, господин Эзельгер, – заметила она, проследив взглядом за ладонью демона, все еще ощупывавшего выпуклости от букв на камне, – Надо заново перевязать.

Орн перевернул руку ладонью вверх. На повязке расплылось темно-красное пятнышко крови. Такое же осталось и на камне рядом с надписью. Орн поморщился.

– Вот досада. Щиплет!

В тот же самый миг последний луч солнца прорвался сквозь снеговые тучи и заглянул в окно на третьем этаже замка. Дремавшая в мягком кресле эльфийка в синем бархатном одеянии, открыла глаза и сощурилась от яркого света. Окинув взглядом комнату, она вздрогнула. Неподвижно лежавший в постели под балдахином король Эринард на ее глазах пошевелил правой рукой. Сиделка вскочила на ноги и, подчиняясь непонятному внутреннему порыву, подбежала к окну. Во дворе неспешно падал редкий снег. Внизу, возле меча, застывшего в камне, эльфийка увидела принцессу Юрлин и незнакомого белокурого эльфа, волосы которого были заплетены в многочисленные косички. Эльф разглядывал свою кровоточащую ладонь и капельку крови, упавшую на камень. Сиделка снова обернулась к помосту, на котором стояла кровать. Король Эринард опять был недвижим и бледен, как прежде. Как всегда.

Зима в Дальноземье, начавшаяся так неожиданно, сразу же вступила в свои права. Снегопад продолжался весь вечер, ночью усилился и перерос в метель. Тучи сплошной пеленой закрыли небо, пряча звезды, и землю покрыл непроглядный мрак. Ветер завывал в каминных трубах, заставлял вздрагивать стекла в витражных дверях и окнах, забранных узорчатыми решетками. Путники с севера не заметили ночного ненастья. После бурных событий Дня Зимнего солнца они крепко спали в самых лучших покоях замка, предназначенных для дорогих гостей. То был сладкий сон без сновидений у всех без исключения. Элиа поначалу тоже мирно спал в своей кровати в комнате, которую делил с Ронфом и Кадо. Сон окружал его, как колышущийся туман, скрывающий речную воду. Но постепенно туман стал рассеиваться, и из его пелены выступили очертания высокой башни. Ее основание бросало огромную тень на землю, а верхушка скрывалась в облаках. Элиа стоял у самого подножия башни, подняв голову. Вверх убегала витая лестница с бесчисленным множеством ступенек. Они так и звали подняться по ним. То был недобрый, тревожащий зов, но противостоять ему не было сил, и Элиа шагнул на лестницу. Зеленый колдовской камень в груди у Элиа болезненно дрогнул. Все вокруг снова заволокло туманом. Элиа все продолжал подниматься, с каждым шагом ощущая леденящий холод. На последней ступеньке туман развеялся. Наверху показалась круглая смотровая площадка, а на ней фигура в длинном черном одеянии, отороченном волчьим мехом, стоявшая к Элиа спиной. Стоило юноше сделать шаг вперед, фигура медленно обернулась и взорвалась ему в лицо непроглядной чернотой.

Элиа проснулся от собственного крика, отдавшегося эхом от сводчатого потолка. Он открыл глаза и увидел в темноте лица Кадо и Ронфа, подбежавших к его кровати.

– Опять накатило? – прошипел гоблин, протирая заспанные глаза.

– Ты увидел что-то страшное? – обеспокоено спросил Кадо, склоняясь над Элиа.

Элиа было тяжело дышать, его била дрожь. Но вспомнить сон он не мог, как ни силился.

– Я не знаю, – растерянно признался он.

– Что тут у вас среди ночи?

Входная дверь заскрипела, и из соседней комнаты появился сердитый и сонный Восточный Колдун со свечой в руке, в длинной ночнушке и бархатном серебристо-сером халате.