Текст книги "Викинг-незнакомец"

Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Я привела Кенди, чтобы вы познакомились, – улыбнулась Линда. – Ему заходить сюда не разрешается, но мама занята – отдает указания на кухне. Бедный малыш Кенди, он потерял свою маму, да, дорогуша?

Джил было рассмеялась, но тут же осеклась, потому что в комнату вошла миссис Мэнит.

– Лин, я же не позволяю приводить сюда собаку! – возмутилась она. – От него на ковре остается шерсть, к тому же я всегда боюсь, что он что-нибудь здесь сломает или разобьет. Забирай его отсюда и покажи Джил ее комнату.

Это была очень миленькая комнатка с прилегающей к ней ванной, но тем не менее что-то в манере миссис Мэнит заставляло Джил чувствовать себя в этом доме незваной гостьей, она знала, что завтра, когда Эрик Норлунд увезет ее отсюда и она обоснуется в каком-нибудь коттедже, обеим будет гораздо легче и свободнее.

Джил приняла душ и переоделась к ужину, и если выглядела несколько подавленной, то это можно было объяснить. Почти под влиянием момента она оставила свое, пусть маленькое, но стабильное место в магазинчике, для того чтобы отправиться работать в чужую страну… и теперь она уже знала, хотя и боялась себе признаться, какого рода безумие толкнуло ее на этот рискованный поступок.

Ужин был сервирован безукоризненно – цветы, столовое серебро, овощной суп, отбивные из барашка в остром желе, а на десерт – персиковый пирог со сливками под хрустящей корочкой, – все было просто превосходно, но, несмотря на это, Джил ела скорее из вежливости, чем из-за того, что была действительно голодна. Страх, щедро приправленный сомнениями, напрочь лишил ее аппетита, ей даже было нелегко поддерживать непринужденную беседу с Линдой. Джил была утомлена переживаниями, у подруги же, видимо, открылось, как говорится, второе дыхание: она оживленно болтала, строила планы на будущее, но при матери старалась воздерживаться от упоминаний о Кифе Лонее. Ей очень хотелось бы вместе с Джил съездить в Лос-Анджелес, чтобы посетить планетарий, а потом – «Диснейленд» и конечно же «Маринленд» – морской парк.

– Это так здорово, Джил, – восторженно щебетала она, – ты просто с ума сойдешь от дельфинов и китов. Трудно поверить, что они способны вытворять такие штуки. Они так похожи на людей, да, дядя Эрик?

– Не клевещи на них, милая, – усмехнулся он, – людям удается научить их разным трюкам и прыжкам через обручи, даже горящие, по одной только причине – у животных превосходный аппетит.

Племянница рассмеялась этому замечанию, поняв все дословно, а на лице Эрика ясно читалось привычное циничное ехидство, и Джил вздрогнула так, словно ее кожи коснулись холодными пальцами. Снова, как тогда, в самолете, она поразилась, насколько эгоистичен ее работодатель… человек, который ради собственной выгоды силой своего обаяния заставлял других людей прыгать через обручи.

Они пили кофе на веранде. Джил приступила к третьей чашке, когда Эрик, сидевший на диване, как обычно, с сигарой, вдруг обратился к девушке:

– Не пейте сразу слишком много нашего кофе. У вас может разболеться печень.

– Но я хочу пить, – сказала Джил и слегка покраснела, заметив, как миссис Мэнит посмотрела на своего брата и на нее так, словно обнаружила у него повышенный интерес к новой сотруднице. Джил совершенно не осознавала тот факт, что, несмотря на несколько усталый вид, она выглядела очень привлекательно: неправдоподобно длинные опущенные ресницы подсвечивались красным светом лампы, зеленое, лаврового оттенка, платье с тонкой каймой из белых цветов по вырезу, подолу и коротким прямым рукавам сидело на ее фигурке настолько хорошо, что выглядело гораздо дороже, чем стоило на самом деле. В Джил, которая не была такой хорошенькой, как Линда, тем не менее присутствовало что-то неуловимое, чего недоставало ее дорого одетой подруге. Обещание глубины чувства. Какой-то блуждающий огонек, который, казалось бы, так легко поймать, но который ускользает в самый последний момент.

Эрик докурил сигару, допил бренди и собрался уходить. Пока его сестра по телефону давала указание шоферу подогнать машину, он стоял у маленького столика и внимательно разглядывал белого деревянного голубка на нем, высокий и темный в красном свете лампы, впечатляющий, похожий на язычника даже в современном костюме. Внезапно он развернулся, словно почувствовав, что Джил разглядывает его, и посмотрел ей прямо в глаза… Эрик стоял широко расставив ноги на старинном ковре, и в каждой линии его фигуры читалась жестокость и беспощадность. Сила его взгляда была такой, что Джил почувствовала желание зарыться в диванные подушки и захныкать от бессилия. Викинги и их ладьи, мечи, дым костров и звуки битвы – все смешалось в ее голове. Она почувствовала себя так нелепо – словно ее поймали на крючок, вытащили из тихого, спокойного водоема и бросили в штормящее море.

– Я заеду за вами завтра утром, – напомнил Эрик. – Я знаю, что вы жаждете определиться со своим постоянным местом жительства.

– А мне можно поехать с вами? – попросилась Линда.

– Завтра мы поедем в Пасадину навестить твою бабушку, – безапелляционно заявила миссис Мэнит. – Не вздумай упрямиться, Лин. Бабушка ужасно беспокоится о тебе, я позвонила ей и сказала, что мы приедем.

– Но, мама…

– Твоя семья – на первом месте, Лин, и я не собираюсь вступать с тобой в дебаты по этому поводу. Ты знаешь, что я права, Эрик, так скажи это вслух!

– Твоя мама права, милая, – с готовностью повторил он. – Я уверен, что твоя бабушка хочет сама убедиться в том, что с тобой все в порядке.

– Ты преувеличиваешь, Эрик, Линда еще нуждается в отдыхе.

При этих словах его глаза сузились, но он сумел воздержаться от комментариев. Джил поняла, что от него ждали выпада, – левая рука, которой миссис Мэнит поправляла свои роскошные волосы, дрогнула. Третий палец на этой руке был опоясан золотым кольцом, инкрустированным бриллиантами, – став однажды символом ее замужества, теперь он означал (слабость многих вдов), что она защищает своего ребенка, что она связана с ним неразрывно. И связь эта тесная, чрезвычайно тесная, потому что она боится потерять то, что любит. Джил вздохнула – такое случается очень часто. Злоупотребление любовью…

Норлунд пожелал всем доброй ночи и отправился к себе домой, в квартиру, расположенную в здании магазина на самом верхнем этаже. «Возможно, он стоит сейчас у окна и любуется звездами», – думала Джил, готовя себе постель. Окно в ее комнате было открыто, и девушка вдыхала аромат шалфея и толокнянки, которыми заросли склоны Оушн-Блафф. Она слышала шум прибоя. Стоя у окна в пижаме, всем своим существом Джил впитывала новые ощущения, новые запахи и звуки. Звуки были очень важны: они помогали разбудить воспоминания и другие ощущения, запах зрелой кукурузы, растущей на полях Липхука, например, или запах дыма, когда осенью в садах жгут опавшие листья. Джил закрыла глаза и отдалась во власть музыки моря; она знала, что теперь, каждый раз слушая ночное море, сможет вспомнить любой, даже самый незначительный фрагмент прошедшего дня.

Джил улеглась в постель и уже потянулась было к лампе, чтобы погасить свет, когда дверь открылась и в нее заглянула Линда.

– Можно я войду и пожалуюсь тебе? – попросила она. – Я совсем не хочу спать, а ворочаться в темноте просто ненавижу.

Она примостилась на кресле рядом с кроватью. Джил улыбнулась и поудобнее устроилась на подушке.

– Ну, что у тебя на уме, выкладывай.

– Киф Лоней. – Линда покраснела и намотала на палец конец пояска своего халата. – По-моему, маме он не слишком понравился, как думаешь? Мне кажется, что для нее я все еще маленькая девочка, она никак не может избавиться от этой своей привычки.

– Это опасная привычка, – покачала головой Джил. – Тебе уже девятнадцать, ты уже взрослая. Твоя мама должна смириться с тем фактом, что ты хочешь и должна жить своей жизнью.

– Забавно, – задумчиво произнесла Линда, – но я никогда не чувствовала желания бунтовать против того, что она меня опекает. Я люблю маму, она вдова – мы с ней крепко связаны…

– Может быть, это прозвучит несколько жестоко, Линда, но в наши дни для девушки очень важно умение быть самостоятельной. – Джил необходимо было высказаться; согласно ее философии любить – значит отдавать, а ей казалось, что Карен Мэнит постепенно словно крала личность своей дочери, чтобы та всегда действовала по ее правилам… Капля за каплей мать забирала у Линды взрослую самостоятельную личность, которая хотела любить и быть любимой.

Линда поигрывала пояском и выглядела самой настоящей маленькой девочкой. Она была очень привязчивой натурой и легко подвергалась влиянию, чем и пользовалась ее мать, чтобы оградить дочь от того, что не нравилось ей самой, – так считала Джил.

– Ты думаешь, дядя Эрик серьезно говорил о моей работе в магазине? – задумчиво поинтересовалась Линда.

– Думаю, что да, – уверенно ответила Джил. – Ты – частичка династии и дела Норлундов, мне кажется, занятно работать просто ради забавы, но когда знаешь, что зависишь от зарплаты и от прибыли дела, тогда относишься ко всему более заинтересованно и ответственно.

– По твоим словам выходит, что работать для меня было бы хорошо. – Линда вздохнула. – Но мы обе знаем, что это не стало бы настоящей работой. Персонал всегда относился бы ко мне как к племяннице босса, и все думали бы, что я еле уговорила маму позволить мне…

– Смешаться с народом? – быстро перебила ее Джил.

Линда невесело рассмеялась:

– Мэниты известны в Штатах как эмигрировавшие аристократы. У мамы, наверное, случился бы приступ, если бы я послушалась дядю и попросила его взять меня на работу.

– А кем ты сама себя чувствуешь? Эмигрировавшей аристократкой? – спросила Джил. – Ты сама, Линда, самостоятельный, отдельный от твоей мамы человек? Как личность со своими собственными мыслями и наклонностями?

– Я? Я просто слабая ива, которая клонится под порывами сильного ветра. – Линда встала и, подойдя к туалетному столику, взяла с него семейное фото в рамке, которое Джил уже успела заметить. – Я бы хотела быть такой, как ты, Джил. Чтобы никто не запрещал мне видеться с Кифом или вообще с кем бы то ни было, но я дочь Мариуса Мэнита, и я никогда не смогу быть уверенной в том, что мне не повезло, что его не стало.

– Линда, что ты такое говоришь?! – воскликнула шокированная таким заявлением Джил. – Выброси из головы эти ужасные мысли!

Линда повернулась к подруге лицом, прижав к груди фотографию.

– Посмотри на меня. Что может дать мне кто-нибудь такой же привлекательный, как Киф, с моей-то четвертью миллиона долларов?

– Ты быстро набираешься цинизма от своего дяди, – сердито заметила Джил. – Ты нравишься Кифу и без них, кроме того, из слов Роя я поняла, что виноградники Лонеев дают им неплохой доход.

– Ты в самом деле думаешь, что я нравлюсь Кифу? – Большие дымчатые глаза Линды испытующе вперились в Джил. – Мне он ужасно нравится. Ты заметила, какой у него небольшой милый акцент? А какие у него белые зубы? А улыбка? Знаешь, он сказал, что французы верят в то, что любовь может поразить словно молния. Довольно часто это… просто как нахлынувшая волна, но иногда – словно пожирающее пламя.

– Пламя сердца, – прошептала Джил, ее живое воображение мгновенно воссоздало какие-то смутно знакомые образы.

– А ты, Джил, веришь в любовь с первого взгляда? – Линда водила пальчиком по фотографии, на которой были запечатлены смуглый мужчина, явно еврейского происхождения, лицо которого резко контрастировало с личиком светловолосой датчанки – младшей сестры Эрика Норлунда, и трое ребятишек. – У тети Виви возникли большие проблемы с семьей, когда она решила выйти замуж за Дэвида Бергера. Знаешь, они сбежали с помощью дяди Эрика, и эта история закончилась совершенно изумительным браком. У дяди Эрика нет никаких социальных и расовых предубеждений, в отличие от его отца, и, я полагаю, мама одна подражает моему дедушке – у дяди Эрика и Виви одинаковые взгляды на жизнь, как ты видишь по фотографии.

Линда протянула снимок Джил и пояснила, что девочку зовут Тови, а мальчиков – Крис и Симон. Симон похож на отца, а другие малыши – явные племянники Эрика Норлунда. Джил улыбнулась, подумав, что они совершенно точно маленькие плутишки и озорники.

– Дэвид – архитектор, – просветила подругу Линда, – у них прекрасный дом в Палм-Спрингс. Держу пари, эта пара тебе понравилась бы, они – люди твоего склада.

– Какого моего склада? – не сдержала вопроса Джил.

– Люди, которые живут друг для друга и для своих детей, – без колебаний ответила Линда. – Большинство американцев ужасно энергичные и предприимчивые люди. Их кредо – добиться как можно большего успеха, поэтому они кажутся довольно агрессивными. Взять хоть дядю Эрика! Он работает как сумасшедший, у него даже квартира в здании магазина.

– Его башня из слоновой кости, – пробормотала Джил. – И конечно, главная комната с огромными окнами?

– Да! – воскликнула Линда. – Он из тех людей, у которых есть своя «лестница в небо», взобравшись по которой они стремятся достать до звезд.

Сердце Джил болезненно сжалось, когда она представила Норлунда одного среди звезд. Это был его выбор, девушка это прекрасно понимала, но неужели в смехе детей Виви ему никогда не чудился смех собственного ребенка? Он весь погружен в свою, и только в свою жизнь, неужели ему совершенно не хочется разделить ее с единственной и неповторимой для него женщиной? А как же сын, который должен пойти по его стопам? Ведь именно в этом чувствуют потребность большинство сильных мужчин, сидящих в креслах власти. Тогда, возможно, настанет день, когда он найдет себе жену. Хладнокровную, конечно, красивую, искушенную в жизни, которая даст ему сына в обмен на его деньги, драгоценности, положение в обществе, престиж… Вряд ли в их брачном контракте будет предусмотрена любовь.

– Джил, а что такое, по-твоему, любовь? – Линда словно почувствовала, о чем думает подруга.

– Это хороший вопрос, – задумчиво кивнула та, ее взгляд застыл на стене, оклеенной обоями в пастельных тонах. – Возможно, это полное доверие и взаимопонимание между мужчиной и женщиной, своего рода взаимопроникновение, пересечение их душ, конечно, при этом должна сохраняться их индивидуальность: их предпочтения в музыке, еде, книгах, ну и тому подобных вещах. Я не считаю, что женщина должна полностью погрузиться в жизнь мужа, тупо следуя за ним по пятам, а мужчина, конечно, не должен быть тряпкой.

– Интересно, если ты встретишь кого-нибудь здесь, ты выйдешь за него замуж? – Линда испытующе смотрела на подругу. – Нет, я не имею в виду Роя Скотта, он слишком молод, я права?

– Он совсем мальчик, – согласилась Джил и зевнула. – А теперь будь умницей и позволь мне хоть немного поспать. Норлунду вряд ли понравится, если завтра я буду словно сонная муха. Он-то сам всегда переполнен энергией, она у него бьет аж через край.

Линда рассмеялась и поставила фото Виви и ее семьи обратно на туалетный столик.

– Спи крепко, Джил. А я пойду мечтать о Кифе.

– О нем не надо просто мечтать, – серьезно возразила Джил. – Он мог бы стать реальностью – все зависит от тебя.

– Ладно, увидимся, – так тоскливо произнесла Линда, что Джил захотелось обнять ее. – Спокойной ночи, шери.

Как только дверь за подругой закрылась, Джил щелкнула выключателем лампы и без сил повалилась на розовую подушку, мягкую и очень уютную. В общежитии она обычно засыпала под шум проезжающих ночных автобусов, здесь же, в Санта-Фелиции, девушка погрузилась в сон под успокаивающий шорох прибоя, навевающий волшебные грезы.

Эрик Норлунд заехал за ней почти сразу после обеда, Линда с матерью уже отправились к мадам Мэнит в Пасадину, и Джил сидела в одиночестве на веранде, задумчиво вглядываясь в зеленовато-голубую глубину бассейна. Джил ужасно нервничала, а уж когда услышала приближающиеся шаги, ей и вовсе стало страшно. Она вцепилась в журнал, лежавший на коленях, и, оторвавшись от созерцания пузырьков в бассейне, резко подняла глаза на массивную мужскую фигуру, возникшую около ее кресла. Солнце играло на его светлых волосах, а глаза блестели словно кристаллы. Девушка вскочила, от ее резкого движения одна из лимонного цвета подушек свалилась с кресла, Эрик стремительно нагнулся, чтобы поднять ее. В этот момент нервы Джил окончательно сдали, и она в ужасе отпрянула назад, Норлунд едва успел поймать ее за запястье.

– Через секунду вы бы бултыхались в бассейне, – насмешливо заметил он. – Это я вас так напугал?

– Нет! – без колебаний возразила Джил, ощущая силу теплых пальцев, сжимающих ее руку, и еле сдерживая порыв вырваться из этой крепкой хватки. Если бы она сделала это, Эрик сразу же понял бы, что она на грани нервного срыва. Джил разозлилась сама на себя: ведь он был всего-навсего одним из многих мужчин… но легкое прикосновение любого другого мужчины не отзывалось трепетом в ее сердце, любой другой мужчина не выглядел так, словно только что вышел из моря – таким чистым и безукоризненным, в брюках с четко заглаженными стрелками и синей спортивной рубашке с короткими рукавами. Она заметила, как блестят льняные волосы, и тут же опустила глаза на его плетеные сандалии. Эрик, в который раз, показался ей самым настоящим викингом – сильным, жизнелюбивым и прекрасным… но тем не менее это был Эрик Норлунд, ее босс. Холодный, бессердечный гигант. Ей необходимо было немедленно взять себя в руки и держаться непринужденно и хладнокровно.

– Мой чемодан в холле, – заявила она. – Мы уже идем?

– Несомненно. – Девушка поймала насмешливый взгляд серых глаз, Эрик тут же отступил в сторону, пропуская ее вперед.

Ее чемоданчик на «молнии» и жакет лежали на столе, Эрик взял и то и другое.

– Думаю, жакет вам вряд ли понадобится. Сегодня жарко – вы любите жару?

– Это просто великолепно. Мне очень хочется как следует погреться на солнце, – ответила она. Они бок о бок шагали по подъездной аллее между лужайками, которые поливались с шипением вращающимися разбрызгивателями. При дневном свете Джил увидела, что крыша виллы красиво выложена черепицей, а все окна от яркого солнечного света защищены стильными жалюзи. Бугенвиллея увивала гараж, а лужайки обрамляли ухоженные кусты азалии, в жарком воздухе порхали желтые бабочки, перелетая с одной клумбы на другую, на верандах буйно цвела герань. Девушка зачарованно стояла, любуясь виллой и садом, пока Эрик укладывал на заднее сиденье черного «меркьюри», на котором приехал, ее вещи.

– Ну разве это не чудесный дом? – Джил скользнула на сиденье рядом с водителем, поправила юбку и улыбнулась, встретившись с Эриком взглядом. Его глаза – серые и самые загадочные и проницательные в мире – мгновенно пробежали по медовому шелку ее блузки, оттенявшему кремовые шею и руки.

– Хотел бы я знать, правильно ли я сделал, вырвав вас из вашей привычной жизни? – Его голос прозвучал глубоко и проникновенно. – Вы так молоды и в вашей головке полно звездных иллюзий, ведь так? Ежик, который выпускает иголки – только дотронься…

– Я приехала в Санта-Фелицию по собственной воле, а не потому, что вы заставили или каким-то образом воздействовали на меня, – запальчиво произнесла Джил, слегка покраснев. – Да, прошлым вечером и ночью я немного нервничала, но сегодня я уже пришла в себя, со мной все в порядке – взгляните.

Она вытянула худенькую руку с абсолютно спокойными пальцами, на одном сверкало кольцо – подарок матери, но тут же убрала ее долой с глаз своего работодателя.

– Если вас что-то или кто-то будет беспокоить, приходите ко мне – мы во всем разберемся. – Уголки его губ приподнялись в усмешке. – Я знаю, в мыслях вы уже окрестили меня как-нибудь вроде Эрик Кровавый Топор, но, поверьте, вы убедитесь в том, что со мной довольно легко ладить.

– А кто это такой? – Джил рассмеялась.

– Древнескандинавский воин, который, примерно в десятом веке, занимался грабежом на побережьях Британии и, без сомнения, покорял британских девушек своим обаянием и обходительностью.

Его улыбка стала шире, немедленно воображение Джил услужливо нарисовало ей картину – Эрик в плаще и шлеме огромными глотками осушает рог, полный вина.

– Все в порядке. – Даже в тени салона автомобиля было заметно, что его глаза беспощадно насмешливы, словно он прочитал все мысли девушки на ее возмущенном личике. – Я, конечно, увез вас далеко от вашего родного магазина, но не собираюсь применять свое природное обаяние с целью посягнуть на ваше целомудрие. Как вы совершенно справедливо заметили, я предпочитаю особ более искушенных и любящих поязвить.

Дверца автомобиля с ее стороны захлопнулась, Норлунд уселся за руль, в жарком воздухе гулко разнесся еще один хлопок, нарушивший беспрерывное стрекотание кузнечиков в зарослях травы и цветов на горных склонах, и мерный шум волн океана. Машина неторопливо тронулась в сторону дороги, ведущей в центр города. Джил взглянула на водную гладь, и та ослепила ее нестерпимым блеском. Девушка почувствовала предательскую влагу в уголках глаз и не смогла удержать тех несвоевременных слез, которые в молодости вдруг начинают течь по самым разным, как правило, глупым причинам. В данный момент это произошло потому, что на какое-то мгновение мужчина, сидящий рядом с ней, вдруг стал неожиданно добрым, так что она даже забыла, насколько он может быть беспощадным. А это было очень опасно – забывать! Это делало ее уязвимой, вот как сейчас, а Джил была твердо намерена не позволять больше Эрику Норлунду ранить себя.

– Одна девушка, которая демонстрирует модели и позирует для рекламы магазина, – Кора Беннет… – начал он, – я говорил с ней сегодня утром, и она согласилась делить с вами свой коттедж. Она немного постарше вас и не такая эгоцентричная, какими обычно бывают модели. Я думаю, она вам понравится.

Кора Беннет! Стройная красавица, которой буквально пару недель назад восхищалась Джил, увидевшая ее фото на обложке журнала. Она тут же вспомнила полные, красивые, яркие губы, блестящие распущенные волосы и платье цвета золотистого шампанского, облегающее великолепную фигуру. Модели на обложках журналов всегда выглядят какими-то нереальными, но теперь одна из них стала достаточно материальной для того, чтобы Эрик Норлунд попросил ее взять под опеку свою английскую протеже.

– Я подумал, что для вас будет лучше, если вы будете делить коттедж с кем-нибудь из персонала магазина, – продолжал он. – Я не забавляюсь тем, что бросаю на съедение калифорнийским волкам беззащитных овечек вроде вас без защиты заботливой няньки, которая будет пасти вас первое время.

– Я видела снимки Коры Беннет. Она совсем не похожа на подходящую для меня няньку, – возразила Джил, которую бросило в жар от его слов насчет «калифорнийских волков».

– Внешность бывает обманчива, – отрезал Эрик. Теперь они ехали вдоль пристани, проследовали мимо огромных витрин «Норлундс» и несколько минут спустя выехали на дорогу, которая шла между пальмами, тянущимися к солнцу, и мотелями, так похожими на испанские гасиенды. На обочинах изобиловали плакаты, предупреждавшие о наказании за нарушение правил движения, казалось ничуть не беспокоившие темнокожих юношей и девушек, которые с безумной скоростью проносились мимо них по направлению к пляжу. По обе стороны дороги широко развернулась торговля прохладительными напитками и разными деликатесами, и Эрик, остановившись, купил два вкуснейших мороженых. Кругом росли грейпфрутовые и апельсиновые деревья, их благоухание одурманивало Джил, ее тревожило ощущение новизны и прикосновение экзотики, смешение невинности и искушенности. Сюда съезжались искатели приключений и из глухих провинций запада и юга, и уставшие от суеты жители больших городов.

Санта-Фелиция купалась в солнечном свете, который делал тени под деревьями глубокими, словно омуты… такими глубокими, что маленькой песчинке вроде Джил Прайд ничего не стоило утонуть в них.