Текст книги "Викинг-незнакомец"

Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Вайолет Уинспир
Викинг-незнакомец

Глава 1

Было около половины третьего, когда дверь магазинчика при отеле открыла худенькая девушка в простом по покрою платье ярко-голубого, обращающего на себя внимание цвета. Джил Прайд, занятая оформлением витрины, в данный момент старавшаяся как можно привлекательнее расположить на ней очередную блузку, оглянулась и одарила посетительницу широкой улыбкой:

– Добрый день, мисс Мэнит. Надеюсь, вы чувствуете себя лучше?

– Ноги еще не совсем окрепли, но как же хорошо, что я наконец-то вышла из больницы! – Линда Мэнит улыбнулась Джил, но взгляд серо-голубых глаз был неуверенным. – Вы не могли бы мне помочь? Я хочу сделать небольшие подарки медсестрам… они были очень добры ко мне, но я американка и не знаю, что принято в таких случаях дарить у вас, в Англии.

– Может быть, духи? Я думаю, что это идеальный подарок. – Джил достала из-под стеклянного прилавка несколько очаровательных флакончиков. – Это мы получили буквально на днях, мисс Мэнит. Вот это «Молинэ», а это «Анволь» от Ланком. Давайте попробуем на вашем запястье – весенняя свежесть! Вы не находите?

Молодая американка понюхала запястье и поблагодарила Джил сияющей улыбкой.

По утверждению гостиничных сплетников, богатый папаша, занимавшийся производством текстиля, оставил Линде Мэнит кругленькую сумму, но, несмотря на свое огромное состояние, Джил казалось, что девушка несчастлива и одинока. «Бедная маленькая богатая девочка» – так про себя окрестила ее Джил, но в этом определении не было и капли цинизма, только искреннее сочувствие: Джил по натуре была человеком отзывчивым и незлобливым.

После получасового экскурса по закромам магазинчика (управляющая бутиком отправилась к своей педикюрше) Джил и ее посетительница наконец подобрали несколько разных флаконов духов и кое-какие милые вещицы: симпатичные бусы, изящные вышитые перчатки, невесомые шелковые платочки.

– Очень мило с вашей стороны, что вы помогли мне, – поблагодарила Линда, пока Джил упаковывала подарки. – Наверное, очень приятно работать в таком чудесном местечке, да?

Джил кивнула и улыбнулась:

– У нас теперь пахнет словно в гареме, надеюсь, что управляющий гостиницей сюда не нагрянет!

– Он что, будет недоволен вами? – В глазах Линды мелькнула тревога. – Мне бы не хотелось, чтобы у вас из-за меня возникли какие-нибудь неприятности, вы так милы со мной…

– Я только ученица, мисс Мэнит, – поспешила Джил успокоить девушку, слишком нервозную по натуре. – А месье Пагуин всегда не в духе.

– Мой дядя называет его не иначе как Пингвином. – Линда снова заулыбалась, на ее щеках появились очаровательные ямочки.

– Да уж, так и есть – вылитый пингвин, – развеселилась и Джил. Она все больше убеждалась, что девушка испытывает сильную привязанность к своему дяде, крупному красивому мужчине с серыми, проницательными глазами. – Я видела вашего дядю, когда пришла на работу, он собрался на верховую прогулку, – между прочим заметила она.

– Он любит быть в седле. Использует для этого любую возможность. – Голос Линды звучал тепло и нежно. – Он брат моей матери, но, знаете, они совсем разные. Мама все время старается свести его с какой-нибудь из своих подружек, но дядя Эрик слишком устает в магазине, и у него совсем нет времени на развлечения и тому подобную чепуху. Наверное, я должна пояснить вам – у него большой магазин «Норлундс» в Калифорнии, там он что-то вроде «Сакса» в Нью-Йорке или «Неймана Маркуса» в Техасе. Работа поглощает его целиком и полностью, но мы с ним очень близки, поэтому он сразу же прилетел в Англию, как только узнал, что я заболела. – Линда взглянула на изящные часики на запястье и ласково погладила браслет. – Он подарил их мне в честь выписки из больницы.

– Это очень мило с его стороны, – прокомментировала Джил. – Значит, он владелец большого магазина?

– Этот магазин открыл еще его дед, Свен Норлунд, он эмигрировал в Штаты из Дании, – объяснила Линда. – В конечном итоге он женился на американке и стал отцом двух сыновей. Но старший не слишком интересовался бизнесом и запустил магазин. А другой его сын, отец дяди Эрика, взял управление на свои плечи и создал целую корпорацию. В общем, он сумел вытащить магазин из ямы. Дядя Эрик управляет им уже три года, но начинал он в «Норлундс» с самого низа. – Линда задумчиво покачала ярким свертком, подцепив его за шпагат, и залилась румянцем от гордости и удовольствия. – Да, он такой. Он убежден, что все надо доводить до конца и делать это в совершенстве, и я думаю, именно поэтому он и стал таким… супербизнесменом. Универсальный магазин под его руководством стал по-настоящему популярным, но мама очень беспокоится, она считает, что брат слишком много работает. А он только смеется над ней. Говорит, что он тверд и крепок, как гикори [1]1
  Гикори – род североамериканского орешника. ( Здесь и далее примеч. перев.)


[Закрыть], но, мне кажется, хорошо было бы, если бы он все-таки отвлекся и завязал с кем-нибудь романтические отношения. Он ведь очень привлекателен, вы не находите?

Джил видела дядю Линды этим утром: весеннее солнце мягко играло на прекрасно ухоженных густых волосах, отличный твидовый пиджак подчеркивал широкие плечи. Он уже познакомился с Джил, когда накануне они нечаянно столкнулись в обед в вестибюле отеля, и теперь дружески пожелал ей доброго утра. Джил отметила прекрасно очерченный, хотя и жесткий, рот, упрямый подбородок, надменный профиль… да, он был очень привлекателен: сильный, мужественный, и респектабельный…

– Могу себе представить, какой успех он имеет даже у самых требовательных к мужчинам и искушенных женщин, – ответила молоденькая, невинная Джил, которая всего пять месяцев назад была единственной опорой и поддержкой для своей старенькой бабушки.

После этого Джил еще несколько раз видела Линду Мэнит; та заходила в бутик, когда там не было посетителей, а в пятницу девушка неожиданно поинтересовалась у Джил, нет ли у нее каких-нибудь особенных планов на вечер.

– Нет, – ответила Джил.

– О, великолепно! Знаете, мне бы очень хотелось, чтобы вы пошли на спектакль со мной и с дядей Эриком. Мама купила три билета на новый мюзикл Айвора Сент-Клера, но так совпало, что в этот вечер у нее встреча с другом, которого она очень давно не видела. Я предложила пригласить вас, и она полностью одобрила эту идею.

– А ваш дядя? – неуверенно спросила Джил. – Возможно, он будет возражать?

– Но, Джил, вы же моя подруга, – горячо возразила Линда. – Так что все в порядке! Ну не съест же он вас!

Джил вспомнила белозубую улыбку, ослепительную на фоне калифорнийского загара.

– Ну… если вы уверены… – Страстная мольба в глазах Линды делала отказ попросту невозможным. – Я никогда еще не бывала в Вест-Энде на большом мюзикле…

– Значит, решено! – Линда порывисто пожала Джил руку. – Нам надо позаботиться о том, чтобы выглядеть потрясающе! У меня есть белый батист, на вас, Джил, он будет смотреться просто великолепно! Я купила это платье специально для поездки сюда, но, пока лежала в больнице, так похудела, что он теперь совершенно мне не подходит. Ну, что скажете?

Что могла сказать малышка Джил? Это предложение было сделано так обезоруживающе непосредственно и с такой обаятельной улыбкой, что в нем нельзя было заподозрить ни намека на покровительство, которое заставило бы девушку отказаться. К тому же у Джил не было вечернего платья, а купить его – означало бы потратить все сбережения, которые копились на летние каникулы.

– Большое спасибо за приглашение, Линда… и платье – звучит просто заманчиво! – сердечно поблагодарила она.

Линда тотчас же предложила ей в обед зайти в номер к своей матери, чтобы посмотреть и примерить платье.

– И мы могли бы пообедать вместе, – добавила она. – Мама собирается на показ мод, а дядя Эрик будет занят: он хочет посетить несколько фирм, чьи товары собирается выставить у себя в магазине. Знаете, вещи британского производства пользуются в Штатах большой популярностью, особенно ваша замечательная тонкая шерсть и чудесный хлопок. В «Норлундс» есть шикарный отдел модной одежды для взрослых и детей, я уверена, вам, Джил, он бы очень понравился, вы бы смогли многое для себя выбрать.

Джил подумала, что, несомненно, она могла бы многое выбрать, но разрешить себе даже мысленно отправиться в солнечную Калифорнию – эта роскошь не для нее. Когда ты одна на свете, если не брать во внимание нескольких малознакомых родственников где-то на севере страны, нельзя предаваться мечтам о погоне за радугой – это уж точно до добра не доведет, а принесет только одни неприятности.

– Я приду, большое спасибо, – пообещала она Линде.

Апартаменты Мэнитов располагались на самом верхнем этаже отеля. Дверь открыла Линда, и Джил оказалась в просторной, прекрасно обставленной гостиной. Молодая хозяйка этого великолепия сообщила, что ни ее мать, ни дядя не вернулись еще из своих поездок, так что квартира в полном их распоряжении.

После такого заявления Джил немного успокоилась и пошла за Линдой на огромную лоджию, где был накрыт стол на двоих. Она оперлась руками и окинула взглядом лежавший внизу город. Линда стояла за ней. Высота пугала и нервировала девушку, она даже сказала, что совершенно не переносит авиаперелетов.

– Дядя Эрик называет меня клубком нервов, – усмехнулась Линда. – Я с ним не спорю. Никак не могу освободиться от своих страхов и расслабиться.

– У всех есть какие-нибудь фобии, – повернулась к собеседнице Джил и ободряюще улыбнулась. – Я, например, сельская девушка, но совершенно не переношу пауков. Однажды я увидела паука на складе магазина, кинулась прочь и чуть не разбила дорогую вазу.

– В самом деле? – Линда дотронулась до инкрустированного драгоценными камнями браслета часиков. Казалось, она не очень-то поверила в то, что Джил так сильно боится пауков. Вдруг девушка широко улыбнулась: – Вот мужчины, они сильные, их, кажется, ничем не напугаешь, правда? Наверное, поэтому их так забавляют женщины, что они насмехаются даже над нашей одеждой, разговорами и даже книгами, которые мы читаем.

Джил опустилась в гамак под балдахином и открыла какой-то журнал. Ей было очень легко представить себе самоуверенного Эрика Нурланда, смеющегося над женщинами, возможно, именно по этой причине он и притягивал их, как мед пчел. Странно, именно сила уверенного в себе мужчины может показать всю беспомощность…

Официант принес ленч, и девушки сели за стол. Линда ела вяло, видимо, все еще сказывались последствия болезни, Джил, напротив, улетала обед с аппетитом здоровой девятнадцатилетней девушки, которая с девяти утра на ногах. Она легко расправилась с цыпленком, картофелем со сливочным соусом и зеленым горошком, пока Линда рассеянно возила вилкой по тарелке и рассказывала о «Норлундс» и Санта-Фелиции, где они жили с матерью.

– Знаете, мама занимается дизайном шляп, – сообщила она. – А вы, Джил, хотели бы стать моделью?

– Для этого я не вышла ростом, и уверенности в себе мне не хватит, – засмеялась та. Свежесть уроженки загорода, ясный взгляд, прекрасное здоровье, кожа, которая была кремово-нежной, пока солнечные лучи не придавали ей золотистый цвет меда, делали Джил красавицей. У нее были большие чистые светло-карие глаза, густые волосы, на солнце переливавшиеся от светло-золотистого до темно-коричневого оттенка, маленький носик уже успели усеять милые веснушки. Джил пока еще не испытала в жизни настоящего увлечения, но уже обращала внимание на симпатичных молодых людей. Она была из тех девушек, которые, встретив мужчину своей мечты, любят его всем сердцем.

– А что ты думаешь о молодых людях? – поинтересовалась Линда.

– Ну, некоторые мне нравятся, – ореховые глаза Джил заблестели, – но, на мой вкус, в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти они все еще просто подростки. Меня мог бы серьезно заинтересовать зрелый мужчина.

– О, я того же мнения, юноши – они какие-то слишком громкие! Еще кофе, Джил?

– Да, пожалуйста, Я и не предполагала, что Кора Беннет работала для «Норлундс». Я видела ее фото в «Таун энд эбаут». М-м-м! Что за платье!

– Возможно, это один из снимков Роже Френэ. Он настоящий профессионал и много работает для магазина.

– Похож на француза, – заметила Джил, отпив кофе.

– Да, на самого настоящего. Высокий, худощавый, с серебряными прядками в шевелюре и чрезвычайно темпераментный. – Линда вдруг подняла хорошенькую головку и через стол изучающе уставилась на Джил. – Держу пари, тебе понравилось бы в Санта-Фелиции. Это просто восхитительное место.

– Держу пари, что так и есть, – улыбнулась Джил. – Обед был превосходный, спасибо, Линда.

Она удовлетворенно вздохнула и откинулась на стуле. Солнце нежно ласкало ее руки и шею. Здесь наверху, над Лондоном, куда почти не долетал шум дневного города, оно царило безраздельно, и это успокаивало и покоряло девушку. А там внизу, на тротуаре, где трудно дышать от выхлопных газов, где почти ничего не слышно от бесконечного рева моторов, среди людей, спешащих на автобусную остановку, в метро, чтобы добраться до дому, к своим семьям, Джил иногда начинала ощущать безнадежное одиночество; у нее не было ничего общего с ними, потому что ее семья состояла только из одного человека, которого уже нет…

– О, половина второго, – прервала ее задумчивость Линда, взглянув на свои новые часики. – Пойдем посмотрим платье!

Джил последовала за Линдой в ее спальню. Хозяйка открыла зеркальную дверь шкафа, показав гостье довольно богатую коллекцию самых разнообразных по расцветке и покрою платьев, и выбрала одно – с серебряным корсажем и длинной летящей, воздушной юбкой. При виде этого великолепия у Джил заколотилось сердечко, она почувствовала себя Золушкой-замарашкой. А когда Линда уговорила ее примерить пару серебряных туфелек, сказка стала почти реальностью.

– Они мне в самый раз! – удивленно рассмеялась Джил.

– Если ты вдруг потеряешь туфельку, какой-нибудь очарованный красавец принц обязательно найдет ее! – прокомментировала Линда.

– Надеюсь, что так и будет. – Джил прошлась туда-сюда по комнате, любуясь собой в большое зеркало. – Кстати, о мужчинах-красавцах: они всегда поражают меня своим самодовольством.

– А какие мужчины тебе нравятся? – Линда застегивала меховую накидку и с интересом смотрела на Джил. Улыбка озаряла тонкое хорошенькое личико, обрамленное вьющимися темно-коричневыми локонами.

– Ну, они должны быть хорошо сложены, создавать впечатление надежности и силы, а еще у них должны быть хорошие глаза. – Говоря это, Джил удивлялась сама себе: до сих пор она никогда не задумывалась, каким именно должен быть мужчина ее мечты. Хорошие глаза, кто бы мог подумать? Да… ей нравятся именно те глаза…

– А что ты думаешь о моем дяде? – Белая бархатная накидка, подбитая серебристым шелком, мягко обняла плечи Джил в тот самый момент, когда этот коварный вопрос достиг ее сознания.

– Твой дядя? – Ее пальцы непроизвольно сжали мягкую ткань накидки. – Э-э… он выглядит очень энергичным человеком. Можно легко представить, как уверенно он распоряжается персоналом «Норлундс».

– Знаешь, они говорят про него, что он похож на ракету, а магазин – это его стартовая площадка. Мне бы очень хотелось, чтобы ты увидела его в работе, – попробуй надеть накидку на серебряную сторону, Джил. Да, так… У тебя изумительно горят глаза. Нравится?

– М-м-м… я не узнаю себя, когда надену все это. – Джил приняла картинную позу и прижала к щеке нежный бархат, подражая клиенткам бутика, которые примеряют понравившуюся вещь. Маленькая инсценировка получилась удачной, девушки рассмеялись, и тут из гостиной раздался веселый голос:

– Детка, где ты?

– Это мама! – Линда схватила Джил за руку. – Я хочу, чтобы вы познакомились!

Джил надеялась, что миссис Мэнит вернется позже и не застанет ее, но овладевшие ею сильное смущение и робость усилились еще больше, когда она увидела стоящего у коктейль-бара и выбирающего из коробки сигару высокого мужчину. Он зажал в зубах толстый цилиндр и, чиркая спичкой и прикуривая, не спускал глаз с Джил. На его лице не было ни намека на улыбку, он тщательно оглядел девушку с ног до головы и затем выпустил облако дыма. Джил нашла его манеру довольно-таки неприятной. На нем был свободный, явно сшитый на заказ, серый костюм, белая рубашка и шелковый галстук, но в облике этого человека было что-то дикарское, грубоватое, как у его далеких предков викингов. Джил решила, что в гневе он, наверное, крушит все вокруг себя.

Мужчина стряхнул пепел в стеклянную пепельницу на барной стойке и вопросительно изогнул льняную бровь, на что его племянница сообщила:

– Это Джил Прайд, моя подруга, она работает в магазине при отеле.

– Я рада познакомиться, моя дорогая. – Карен Мэнит в буквальном смысле излучала элегантность; у нее были мягкие волосы такого же цвета, как у красавиц Тициана, зеленовато-голубые глаза, родинка на высокой скуле, благородный бежевый цвет стильного костюма выгодно оттенялся мягким коричневым тоном норки. – Так замечательно, что вы пойдете в театр вместе с Линдой, – улыбнулась она. – Бедная девочка, ее каникулы в Англии не удались, осталось совсем немного – на следующей неделе мы уезжаем. Мой брат, – взгляд необыкновенных голубых глаз обратился к мужчине, – вбил себе в голову, что «Норлундс» придет в упадок, если он как можно быстрее не вернется к своим обязанностям, и к тому же настаивает, чтобы мы летели домой вместе с ним.

Эрик Норлунд приблизился, и, так как теперь формально Джил была представлена ему, маленькая ручка девушки просто исчезла в его широкой ладони. Внезапно, на какое-то мгновение, Джил почувствовала, что сквозь нее словно прошел электрический заряд. Волна необъяснимого жара окатила ее до самого горла, и она поспешно отдернула руку, как только мужчина выпустил ее, желая в этот момент только одного – очутиться где-нибудь за пределами апартаментов Мэнитов, например в надежной безопасности подсобки своего магазинчика.

– Вы часто ходите на работу пешком, мисс Прайд? – поинтересовался Норлунд звучным, несколько резковатым голосом, который Джил уже слышала.

– Только когда хорошая погода, мистер Норлунд. – Ее ресницы задрожали и опустились, когда девушка встретила взгляд пронизывающих, неумолимых, словно дуло пистолета, серых глаз. – Я живу в общежитии за парком, так что пешком получается быстрее, чем ждать автобус.

– Должно быть, это ужасно – жить в общежитии? – пожелала непременно узнать Линда.

– Нет, это не так плохо, как может показаться. – Джил с облегчением повернулась к подруге. – Мы должны возвращаться к одиннадцати вечера, но на это ворчат в основном девушки, у которых есть приятели.

– А вы, конечно, к этой категории не относитесь, да? – прозвучал вопрос из-за клубов дыма сигары.

Джил отрицательно покачала головой и, бросив быстрый взгляд на настенные часы, заметила циничную усмешку Эрика Норлунда. Девушка воскликнула:

– О, Линда, мне пора возвращаться на работу!

– Я провожу тебя до лифта.

В тот момент, когда Линда взяла Джил под руку, та успела увидеть, как, иронично изогнув бровь, Эрик Норлунд многозначительно посмотрел на сестру. Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения девушки, она внутренне взорвалась: «Он думает, что я общаюсь с Линдой только потому, что она богата?!» От возмущения ее бросило сначала в жар, потом в холод. «Никогда не проси и никогда не жди, но с улыбкой принимай все, что тебе дают», – таково было правило ее бабушки, и девушка старалась следовать ему.

– Что ж, увидимся завтра вечером, мисс Прайд. – Норлунд сделал ударение на ее фамилию так, словно ему доставляло удовольствие задеть девушку.

– Джил зайдет к нам пораньше, чтобы переодеться, – радостно проинформировала его Линда, даже не подозревая, что подруга, стоя за ней, внутренне взъерошилась, словно котенок перед огромным настырным псом.

– Правда, милая? – Эрик дотронулся до локонов Линды, и жесткие губы вдруг сложились в теплую улыбку, но, когда он взглянул на Джил, его глаза были полны сарказма, и она знала, она спиной чувствовала, что, пока они шли к лифту, он стоял в дверном проеме. Если бы Джил не испытывала искренней привязанности и симпатии к Линде, она, естественно, отказалась бы от поездки в театр. В лифте она все еще чувствовала себя смущенной, ее лицо пылало, в горле застрял какой-то гадкий комок. Никогда еще в жизни Джил не испытывала такой злости, какую заставил ее испытать Эрик Норлунд, – он решил, что она лицемерка, и попытался прощупать ее, вывести на чистую воду… уличить в том, что она польстилась на деньги!

«Нахал! – про себя возмущалась Джил. – Только не терять способности улыбаться, как учила бабушка!»

Ее гнев потихоньку угасал, но слева в груди как будто засела тупая боль, девушке совершенно не хотелось еще раз встретиться с этим человеком.

– Как жаль, что он тоже идет! – бормотала она сквозь зубы, стоя на коленях на кровати и накручивая пряди только что вымытых волос на зеленые бигуди. Сейчас она была похожа на раздраженную зеленоволосую нимфу. Побрызгав лаком голову, она принялась наводить красоту на ногти. У Джил были очень хорошенькие ручки: пальцы тонкие, красивой формы, ловкие и подвижные. На правой руке она всегда носила кольцо с гранатом, память о маме.

Свою мать Джил не помнила, та умерла при родах, кое-что о ней девушка знала из сбивчивых воспоминаний отца-моряка. Во время очередного плавания, когда Джил было четыре года, он тяжело заболел и, когда его корабль достиг Мальты, уже был слишком слаб для того, чтобы перенести необходимую операцию. Там, на острове Мальта, его и похоронили. Джил очень надеялась, что настанет день, когда она сможет приехать на его могилу.

Девушка тяжело вздохнула и решила спуститься в кухню съесть сырный сандвич и выпить чашку какао. Администрация общежития обеспечивала девушек завтраком и ужином, а днем они обходились кафе или закусочными. Джил встала перед старым, покрытым пятнами зеркалом, висевшим над туалетным столиком, стала снимать бигуди, и вдруг на ее губах заиграла лукавая улыбка. «Где это видано, чтобы у Золушки были прямые волосы?» – усмехнулась она сама себе.

Стрелки магазинных часов медленно приближались к пяти тридцати, так что последнее, что оставалось сделать управляющей бутиком, – это запереть дверь и пожелать Джил хорошо провести вечер.

– Хорошенько смотри вокруг, вдруг увидишь кого-нибудь из знаменитостей, – наставительно добавила она. – Многие из них появляются на громких премьерах.

– О господи, там будут сплошные диадемы и фраки! – Джил прижала дрожащую руку к животу.

– Не надо так волноваться и впадать в панику, – засмеялась миссис Нэйлор. – Я бы нисколько не беспокоилась, если бы мне предстояло провести вечер с могущественным Эриком Норлундом.

– Вы так говорите, как будто это он пригласил меня! – запротестовала Джил. – Это его племянница была так мила, что…

– О, что за чушь!

Миссис Нэйлор всегда говорила своей юной ассистентке, что ей пора обзавестись приятелем. Поднимаясь на лифте на верхний этаж, Джил думала о том, как ей вести себя на этом выходе в свет. Конечно, «могущественный Эрик Норлунд» совершенно не ее тип мужчины, а она абсолютно не его тип женщины!

Дверь открыла Линда и сообщила, что у них есть час на то, чтобы полностью собраться.

– Спектакль начинается в восемь, – добавила она, – но дядя Эрик ведет нас куда-то поужинать. Ты волнуешься, Джил?

– Еще бы! – ответила та, надеясь, что ее губы не трясутся так же, как колени.

– Мам! – позвала Линда. – Джил пришла!

– Здравствуйте, моя дорогая, – выплыла из своей спальни миссис Мэнит. – Не теряйте времени на болтовню, Лин, ты же знаешь, что за торопыга и педант твой дядя. Он не сомневается, что вы обе будете готовы вовремя.

Линда подмигнула Джил.

– Ты бы лучше поторопилась сама, мамочка, обычно больше всех он сердится именно на тебя.

– О, да ты сегодня в настроении, детка! – засмеялась миссис Мэнит и добавила: – Только не перенапрягайся, ладно, дорогая?

– Я прекрасно себя чувствую, мамочка. – Линда улыбнулась и взяла Джил под руку; действительно, с того дня, когда она впервые зашла в бутик, глубокие тени под ее глазами почти совсем исчезли. – Дядя Эрик «торопыга и педант», – бормотала она. – Забавно, наверное, быть одним из его секретарей.

– Ради бога, сколько же их у него?! – удивилась Джил.

– Трое – он не смог бы справиться со всей работой, что он делает, без по крайней мере трех секретарей. Он не из тех начальников, которые всю работу сваливают на плечи сотрудников, но без них ему пришлось бы туго. Он работает и преуспевает, поэтому и живет в шикарных домах.

– Король торговли в своем дворце, – заключила Джил и, подняв подбородок, проследовала за Линдой в ванную комнату, полную всякой милой всячины, о которой только может мечтать девушка.

– Здесь все, что нужно, Джил. – Линда протянула подруге свою шапочку для душа. – Тут полотенца, а на этой полке тальк и туалетная вода. Хорошо?

– Еще бы, – заверила ее Джил. – Если бы ты только знала, что творится в общежитии! Здесь я могла бы провести весь вечер!

– Боюсь, что на все про все у тебя минут десять, – сочувственно улыбнулась Линда. – Мой дядя чемпион мира по педантизму и вдобавок не очень-то настроен потакать женским слабостям.

– Закоренелый женоненавистник, так, да? – Тон Джил был совершенно холодным.

– Ну, скажем, несколько более приятный тип. Увидимся, Джил.

По спине Джил пробежали мурашки, когда она, ощущая приятную свежесть, вылезла из-под душа на мягкий коврик и вытерлась большим полотенцем, теплым оттого, что оно висело на батарее. Она напудрилась бледно-золотистой пудрой, пахнущей цветами, надела новое белье, специально купленное для этого случая, и, выйдя из ванной комнаты в спальню, застала Линду за туалетным столиком – она подкрашивала лицо.

– Тебе нужно немножко подрумяниться. – Она посмотрела на бледные щеки Джил и, щелкнув замочком, открыла шкатулку, переполненную разнообразными изящными коробочками, тюбиками и кисточками для макияжа. – Садись сюда, сейчас я наведу тебе красоту.

– Если ты серьезно, мы проведем за этим занятием всю ночь, – ехидно заметила Джил, но тем не менее послушно уселась на табурет перед столиком.

– Всем этим милым премудростям мы научились еще до того, как закончили школу, – заявила Линда, растушевывая тени орехового цвета на веках подруги. – Так, тушь тебе не нужна, у тебя и так замечательные, густые ресницы и, знаешь, очень изящная линия бровей.

Джил, широко раскрыв глаза, уставилась на свое отражение – густые загнутые ресницы, чуть оттененные веки, губы, на которые Линда наложила немного полупрозрачной красной помады.

– Я… я думала использовать свою обычную розовую помаду, – промямлила она.

– Нет, все должно остаться так, как есть сейчас, – отрезала Линда и вытащила из гардероба бело-серебристый наряд. – Ну, теперь одевайся.

Через минуту Линда застыла, восхищенно любуясь на свое творение, пока Джил разглядывала собственное отражение в зеркале и говорила себе, что хорошая одежда и косметика совершенно преобразили провинциальную серую мышку, работающую в магазине.

– Ты выглядишь словно картинка! А теперь я займусь собой, пока мой дорогой дядюшка не постучал в дверь!

Как только Линда упомянула о своем дяде, Джил почувствовала, что ее нервы напряглись до предела, – ведь стоит Эрику бросить на нее один взгляд, и он мгновенно узнает платье племянницы. Трясущимися пальцами она дотронулась до сверкающего корсажа, осознавая, что за все время работы в магазине она еще ни разу не встречала человека, подобного Эрику Норлунду. Казалось, он надевал свою внешность как броню, которую нельзя пробить, сквозь которую невозможно проникнуть. Девушка решила, что он довольно неудобный в общении человек, несмотря на то что женщины, наверно, падают, как кегли, от одного тяжелого взгляда этого северного варвара, которому доставляет удовольствие только бешеная верховая езда…

Джил помотала головой, чтобы выкинуть из нее всю ерунду, и была рада, что для нее нашлось занятие – застегнуть длинную «молнию» на спине шелкового, цвета цикламена платья Линды.

– Мама на днях заказала его для меня, – сказала девушка и добавила имя известного кутюрье, услышав которое Джил обескураженно заморгала: этот шелк вкупе с вдохновением стоят по крайней мере несколько сотен фунтов. Наконец девушки вышли в гостиную.

Дядя Линды у коктейль-бара смешивал в стеклянном бокале напиток. На звук шагов он обернулся, и Джил почувствовала, что ее позвоночник словно окаменел от его ощупывающего взгляда, который абсолютно бесцеремонно путешествовал по всем деталям ее туалета от серебряных туфелек до серебряной накидки, драпировавшей тонкие руки девушки. Джил была совершенно уверена, что он сейчас что-нибудь скажет, но не ожидала, что Эрик процитирует Байрона.

Изогнув льняную бровь, держа бокал, он спокойно читал стихи великого мастера романтической иронии:

 
…То несомненно, что прекрасна мисс,
Но сразу вижу страх и робость,
Тревожит, что в смятении она…
 

Эрик Норлунд встревожен? Джил прекрасно понимала, что он опять дразнит ее, чтобы увидеть, как этот несмышленыш примет его притворство за чистую монету. Вздернув подбородок, сверкая глазами, она вернула ему его колкость, тоже цитатой – Джил прекрасно знала поэзию Байрона:

 
А в детской все еще лепечет кто-то,
К тому же пахнет там всегда лишь хлебом…
 

– В самом деле? – Линда возмущенно перевела взгляд с Джил на дядю. – Пахните так сами, если вам нравится. – Она сунула ему под нос запястье, на котором поблескивали часики.

– Хлеб и «Фий д'Эв», – протянул Эрик, – в переводе с французского – «Дочь Евы».

– Это безнравственно – слишком много знать о девушках и о том, чем они пользуются. – Линда смерила его полным упрека взглядом и повернулась к Джил: – Тебе бы не следовало потворствовать дядиному цинизму, он и без того ужасен.

– Мне кажется, что в цинизме относительно женщин он ни в каком потворстве не нуждается, – с притворным простодушием заявила Джил.

Усмехнувшись своим мыслям, Эрик протянул девушкам стаканы с коктейлем вишневого цвета. Джил приняла запотевший стакан, отметив про себя безукоризненный вид Эрика Норлунда: смокинг цвета полуночного неба, ониксовые запонки, тонкий темный галстук, контрастировавший с накрахмаленной сорочкой с гофрированной грудью. Он не был необыкновенно красивым, но выглядел каким-то чрезвычайно чистым, свежим, словно только что вышел из моря.

– Вам нравится работать в магазинчике при отеле, мисс Прайд? – Он поддернул брюки и присел на подлокотник кресла. Эрик изучал ее с такой тщательностью, что она едва сумела не опустить глаза под его стальным, острым взглядом, который, казалось, мог просветить ее насквозь и при этом оставался безразличным.

– Я общаюсь со многими интересными людьми, – ответила она, крепче сжимая стакан с коктейлем, – и с моей начальницей легко ладить.