Текст книги "Викинг-незнакомец"

Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6

До двери их проводили какой-то веселой репликой на датском, Эрик что-то ответил на том же языке. Джил улыбнулась и произнесла:

– Год нат.

Но, выйдя за дверь в ночной воздух, оставив за спиной дымный полутемный дружелюбный зал ресторана, она почувствовала, что ее улыбка постепенно тает. Из ближайшей таверны вышли несколько подвыпивших рыбаков, и, когда один из них, пошатываясь, направился к Джил, Эрик взял ее за руку. Повинуясь слепому инстинкту, с которым она не смогла справиться, девушка попыталась освободиться от крепких пальцев, но они лишь сильнее, но не до боли сжали ее кисть.

– Отчего вы помрачнели? – поинтересовался он.

– Как будто вы сами не знаете! – Ее голос дрогнул. – Мне не нравится, что меня опекают, словно ребенка. Я не желаю, чтобы меня без конца предупреждали и указывали, что мне делать и с кем общаться.

– То есть я веду себя как заботливый родитель, – невозмутимо констатировал Эрик. – Особенно сейчас, когда Кора в Палм-Спрингс. Жаль, что туда же не отправился Френэ.

Джил вздрогнула: эти постоянные упоминания о Роже укрепили ее подозрения в том, что Эрик пригласил ее на ужин, руководствуясь желанием уберечь еще одну неопытную маленькую девочку от притязаний опасного и коварного фотографа. Значит, заботливый родитель?

– Ваши шпионы работают прекрасно, да? – запальчиво произнесла она.

Эрик гортанно рассмеялся:

– Мне посчастливилось узнать, дитя, что Френэ частенько катается на серфе по утрам, а вы любите перед работой прогуливаться по пляжу. Об этом мне рассказала Кора, пораженная вашей энергией: американцы везде предпочитают ездить на машине. Правда, Френэ на волнах выглядит просто великолепно?

– Если вы намекаете на то, что я хожу на работу через пляж, чтобы понаблюдать за тем, как мистер Френэ катается на серфе, это просто наглость с вашей стороны! – Голос Джил вибрировал от гнева, который усиливался сознанием того, что с этим человеком она всего несколько минут назад наслаждалась прекрасной датской едой и с удовольствием, расслабившись, слушала лирическое повествование о Дании.

– Обходительный красавец мужчина. – В резком голосе Норлунда звучала неприкрытая язвительная насмешка. – Я уверен, он просто сразил вас наповал своей внешностью и умением кататься на серфе. Он уже назначил вам свидание?

– А вас еще не уведомили об этом? – вспыхнула девушка. – Или вы не представляете, что мне может назначить свидание настоящий мужчина?

Джил услышала, как перехватило у него дыхание, а потом и сама чуть не задохнулась от страха, когда Эрик развернул и прижал ее к двери одного из портовых домов.

– Поссорившись со мной, вы наживете себе большие неприятности, юная леди, – недобро пообещал он. – Если вы сами не видите, что Френэ печально известный охотник за молодыми девушками, тогда позвольте открыть вам глаза.

– Я… я не сужу людей, основываясь на мнении других, а предпочитаю составлять собственное, – выпалила Джил, вжимаясь в злополучную дверь. – Да, так уж получилось, что Роже мне понравился, – это что, преступление? – запальчиво поинтересовалась она.

– Может быть, если вы серьезно увлечетесь им, – презрительно заявил Эрик. – Он из тех парней, которые меняют девушек так же часто, как рубашки, и он точно не тот тип, которому я доверил бы свою сестру, – а я отношусь к вам более или менее так.

– Как это благородно с вашей стороны, мистер Норлунд!

– Сарказм из уст юной особы звучит так же неуместно, как лепет из уст зрелого человека, – прошипел он. – Прекратите и станьте снова милым и обаятельным ребенком.

– Ну и кто тут говорит с сарказмом? – осведомилась Джил и, сжав кулаки, до боли уперлась ими в дверь, когда он угрожающе, с недобрым блеском глаз, почти вплотную подступил к ней. А потом вдруг схватил ее за плечи, и Джил в панике беспомощными кулачками замолотила по его широкой, крепкой груди. – Пустите меня! Уже поздно, и мне пора домой…

– А чего вы вдруг испугались?

Против него ее руки были слабыми и бесполезными, словно крылышки мотылька, она почувствовала на своем лице жаркое от выпитого дыхание Эрика, когда он низко, гортанно рассмеялся.

– Вы боитесь, что я и в самом деле язычник? Мы здесь совершенно одни, и видят нас только луна и море. Луна и море – языческие божества, крошка, которых почитают скандинавы…

– Прекратите! – Джил заставила себя посмотреть Эрику прямо в глаза, сверкающие в лунном свете. – Вы не можете так презрительно отзываться о Роже и в то же время вести себя так распутно…

– С чего вы взяли, что у меня дурные мысли? – Его взгляд в который раз стеганул ее насмешкой. – Что вы там себе представили? Поцелуи?

– О! – Девушка была так шокирована, что у нее перехватило дыхание и на мгновение словно заложило уши, потом она услышала его веселый смех, эти насмешки стали совершенно невыносимы… Она звонко шлепнула его по щеке, на которой, как обычно, когда он веселился, появилась ямочка, и только после этого почувствовала облегчение. Смех мгновенно оборвался, а сама Джил на секунду задохнулась от резкой боли в пальцах и от кольнувшего в сердце мрачного предчувствия. Что она натворила?

– Такое иногда случается, да? – Его голос звучал низко и опасно ласково. А потом его левая рука обхватила ее шею, волосы Джил попали под пальцы, когда Эрик чуть закинул голову девушки и скользнул глазами по ее губам и шее. Этот взгляд заставил девушку задрожать как маленький кролик – она еще никогда в жизни не была так испугана и парализована чужой волей, как в этот момент. Словно в ночном кошмаре, она услышала голос: – Будь я проклят, если вы или кто-нибудь еще закатит мне такую пощечину хоть раз, юная леди! – Луна была прямо над ними, а потом вдруг исчезла, когда дрогнувшие губы Джил поддались под грубым натиском теплого рта Эрика…

Прошла целая вечность, прежде чем ей удалось освободиться из его плена и побежать… она бежала, не останавливаясь, пока не оказалась в ланаях и, с безумной скоростью преодолев лестницу, не подлетела к коттеджу Коры. Трясущейся рукой она выудила из кармана ключ, отперла дверь и судорожно захлопнула ее за собой, отгородившись от этой безумной ночи. Очутившись в уютной безопасности дома, Джил рухнула в кресло и разрыдалась. Она еще никогда не чувствовала себя такой жалкой и несчастной. Ей хотелось немедленно вернуться домой в Англию, и, будь у нее на руках билет, она, не задумываясь, так и сделала бы!

На следующее утро Джил с некоторым облегчением узнала, что Эрик улетел в Нью-Йорк на какую-то конференцию. Мисс Тревор сообщила, что он, возможно, пробудет там неделю или чуть больше, с сожалением отметив, что, когда мистер Норлунд уезжает, магазин становится каким-то другим.

Для Джил это сообщение пролилось словно бальзам на душу. Когда он вернется, скорее всего, будет слишком занят делами, чтобы вспоминать о происшествии на пляже. Джил залилась краской при мысли о том, что между ними произошло, но, стоило ей встать за прилавок, девушка успокоилась, хотя мисс Тревор заметила, что она выглядит несколько бледноватой.

– Вы выглядите так, словно плохо спали этой ночью, – заботливо заключила она.

– Я… нет, все в порядке, – Джил нервно облизала пересохшие губы. – Просто Кора уехала на показ, и коттедж без нее кажется каким-то пустым и чужим.

– О да! – Глаза мисс Тревор сверкнули в предвкушении свежих новостей, – Она в Палм-Спрингс, да? Интересно, полетит ли она потом в Нью-Йорк, чтобы поездить по клубам с мистером и вернуться вместе с ним? А может, они наконец обручатся, и она вернется с бриллиантовым кольцом на пальце – это так волнительно, если мистер Норлунд решит жениться! Удачи – немногим, стойкости духа – всем, – вздохнула мисс Тревор. – Он будет прекрасным мужем.

Джил подумала, что благоразумнее будет воздержаться от комментариев по этому поводу и приступить к своим обязанностям. Среда обычно была в магазине коротким днем, а около половины двенадцатого у дверей фирменного отдела возникла высокая темноволосая фигура. Роже! Он улыбнулся Джил, постучал по стеклянной крышке наручных часов и сделал жест, словно пьет что-то из стакана. Джил решила, что он приглашает ее на ленч, и, помедлив, отрицательно покачала головой, тот пожал плечами и отправился своей дорогой.

Но когда Джил после работы направлялась в «Си Берд», небольшой ресторанчик, где подавали морепродукты, она заметила блестящий светлый двухместный автомобиль с открытым кузовом и складным верхом, припаркованный около одного из стеклянных павильончиков. За рулем сидел Роже в спортивном пиджаке и беззаботно насвистывал.

Джил уже вошла в павильончик, когда он заметил ее. Он перекинул длинные ноги через низкий борт автомобиля и направился прямо к ней. Джил следила за ним с гулко бухающим сердцем, она не могла не ощутить, насколько привлекателен и очарователен этот мужчина.

– Какая приятная неожиданность! – поприветствовал ее Роже, не слишком убедительно делая вид, что совсем не надеялся встретить ее здесь. Его глаза окинули Джил оценивающим взглядом – эти глаза, как у истинного француза, горели восхищением женщинами вообще и Джил в частности – тоненькой фигуркой в облегающем костюме с короткими рукавами. – Вы выглядите просто очаровательно, – улыбнулся Роже. – Собирались пообедать в одиночестве?

– Совершенно верно, в одиночестве, месье. – Джил не смогла не улыбнуться в ответ этому мужчине, который всегда обаятелен и всегда готов сделать девушке комплимент, заявив, что она прекрасна, даже если она в домашнем халате, волосы у нее накручены на бигуди, а лицо перемазано, потому что она занимается уборкой по дому.

– О, но это просто преступление со стороны двоих людей, обедающих в одиночестве, тогда как они могут пообедать вместе. У меня заказан столик в «Шарисс», и для моего пищеварения было бы гораздо лучше, если бы вы составили мне компанию и мы мило поболтали за обедом.

Она стояла, медля с ответом, и Роже добавил:

– Поедемте, если вы пообедаете со мной, не пострадает мое самолюбие.

– Я не думаю, что ваше самолюбие так легко ранить, – усмехнулась Джил.

– Ну тогда для поддержания и укрепления дружественных отношений между Англией и Францией. – Он смотрел с надеждой, но в то же время выглядел так, словно забавлялся происходящим, и в душу Джил закрались небеспочвенные подозрения, что он не привык долго уговаривать особ женского пола и новизна ощущений доставляет ему теперь несказанное удовольствие. Он и в самом деле был просто очарователен: красный шарф, элегантно повязанный на шее, темные и немного взъерошенные волосы, блестящие глаза.

Бормоча какие-то возражения, Джил проследовала за ним к его машине. Когда она уселась на светлое кожаное сиденье, Роже с улыбкой пристально посмотрел на нее: ее абрикосового цвета костюм выгодно оттенял золотисто-коричневые локоны.

– Вас смущает то, что мне нравится, как вы выглядите? – осведомился он. – Но я не могу не сказать этого и притворяться, что вы… э-э… такой английский славный малый… или правильно сказать – товарищ?

– Ни то ни другое, – рассмеялась она. – Вы имеете в виду – приятельница.

– Ах да – приятельница. Холодный англичанин назвал бы вас именно так, а вы бы семенили за ним по пятам, как послушный хорошенький пудель?

– Не совсем. – Она взглянула на часы на приборной доске. – Пора ехать, мистер Френэ. Вы лишитесь заказанного столика, если будете так транжирить время.

– Вы не сделаете мне одно одолжение? – Он приподнял темную густую бровь. – Называйте меня Роже?

– Прекрасно – Роже. – Джил, улыбаясь, скопировала его акцент.

– Ах, как мне нравятся эти вспышки веселья. – Он кивнул так, словно был полностью удовлетворен, и автомобиль рванул от обочины. – Вы расслабились со мной – это хороший знак.

– Я вообще-то и не напрягалась, – возразила Джил. Морской ветер трепал ее волосы, когда машина неслась вдоль длинной, окаймленной пальмами набережной. Джил слушала веселую болтовню и смех Роже и вспоминала многочисленные предупреждения на его счет… но мысли эти скоро выветрились из ее головы.

«Шарисс» оказался французским рестораном с обилием зеркал на стенах, столики были расставлены перед красными кожаными банкетками.

– Вам нравится французская кухня, Джил? – Роже на пару с официантом одарили Джил восхищенными взглядами, и девушка, заглянув в огромное, претенциозно оформленное меню, захлопнула его и со смехом заявила Роже, что она полностью в его руках – до тех пор, пока не завершится их ленч, конечно, – единственное о чем она просит, не заказывать для нее улиток.

– Я так и представляю, как они ползают по саду у нашего коттеджа, со своими домиками на спинах!

– Только британцы могут быть такими романтичными! – Смеющиеся глаза встретились с ее взглядом, потом Роже повернулся к официанту, и Джил, поудобнее устроившись на банкетке, прислушивалась к их оживленной беседе на французском. Ей было видно свое отражение в зеркале, на противоположной стене, – маленькая, большеглазая, безнадежно неопытная, – ей вдруг пришло в голову, что здесь, в Америке, она встречает людей со всего мира. Вчера вечером в «Фалькон-Хаус» – высокие массивные светловолосые датчане, сегодня – изысканно одетые европейцы, жители континента, французы.

Джил не собиралась никого сравнивать, но с французами чувствовала себя свободнее. Возможно, после вчерашнего столкновения с Эриком Норлундом ей требовалось сильное болеутоляющее, которым являлся Роже Френэ, полная противоположность потомку датчан.

Она попыталась переключиться с неприятных мыслей и с удовольствием убедилась в том, что Роже обладает изысканным вкусом не только в одежде, но и в выборе блюд. Для начала грейпфрут, розовый и чрезвычайно сочный, затем отбивные из лосося в заливном с сухим белым вином «Сан Патрисио», суфле из цыпленка с зеленью и сливочно-сырным соусом, грибы, жаренные в масле, и, конечно, розовое вино в широких бокалах.

– К этому вину необходима теплота и легкость общения. – Роже повернул свой бокал, держа его за тонкую ножку, и задумчиво посмотрел на Джил. – Влюбленная пара вместе давит виноград. Вы никогда не видели, как давят виноград, а, Джил?

Она покачала головой:

– Я слышала, что это очень захватывающий процесс. Из какой части Франции вы родом, месье?

– Роже, запомните! – Он покачал взлохмаченной головой. – Дом моих родителей в горах Баски, что, без сомнения, удивит вас. Я думаю, что вы уже навесили на меня ярлык искушенного парижанина, но нет, вы ошиблись. Мои родители простые крестьяне, люди земли, так что я рос с моими братьями и сестрами буквально на земле. У нас не было ванной, так что водный процедуры мы проводили в горном ручье, летом это было забавно и весело, а вот зимой, когда вода замерзала и, чтобы до нее добраться, приходилось разбивать лед, – не очень. Работа на земле никогда не привлекала меня, поэтому юный мечтатель, каковым я тогда являлся, решил стать художником и отправиться в Париж. Довольно скоро выяснилось, – Роже пожал плечами и стал крошить длинными пальцами в тарелку кусок хлеба, – что гораздо лучше мне удается справляться с фотокамерой, чем с кистью, и я занялся фотографией для шикарных журналов. Мне посчастливилось снимать очень красивую модель – Зели из «Хаус оф делюжн», это были мои лучшие снимки, которые и принесли мне желанную награду – предложения работы последовали из Нью-Йорка. Так, – он снова с циничной ухмылкой пожал плечами, – я и стал знаменитым фотографом. Быть бедным – путь и на небеса и в преисподнюю. Сейчас я богат, но у меня есть амбиции, понимаете, я хочу быть настоящим мастером, артистом.

– Но я думаю, что вы уже им стали, – с теплотой возразила Джил, – многие фотографы стараются достичь каких-то невероятных эффектов, но вы добиваетесь успеха другим – естественностью, вы не делаете своих моделей похожими на разряженных в пух и прах верховых лошадей.

Он рассмеялся и положил длинные смуглые пальцы на запястье Джил.

– Вы очень обаятельны, непосредственны и симпатичны, малышка. Я думаю, что вы такая всегда и со всеми, это ваше естественное состояние. Ну, вы рады, что согласились пообедать со мной?

– Еда здесь очень изысканная, – уклончиво ответила Джил, глядя на его смуглые пальцы на своей светлой коже и чувствуя их тепло.

– А компания? – Он явно напрашивался на комплимент.

– Не слишком изысканная, – на ее щеках появились очаровательные ямочки, – но очень милая и забавная.

– А вы сочетаете в себе и то и другое, – довершил Роже обмен любезностями и рассмеялся, добавив: – Это вино цвета роз бросает отблеск на ваши щеки или вы покраснели? Вам очень идет этот смущенный румянец, на набережной я подумал, что вы выглядите бледной. Вас что-то расстроило, да?

– О нет, ничего страшного, Роже. – Она торопливо выдернула свою руку: официант принес им десерт – меренгу с мороженым под шоколадным соусом. Пока кусочки сладкого таяли на ее языке, Джил размышляла о том, что шарм и обаяние Роже помогли ей немного развеселиться и утешиться. Все утро она была на грани того, чтобы расплакаться, один или два раза слезы упрямо наворачивались ей на глаза, и ей стоило неимоверных усилий, чтобы сдержаться.

Ленч с Роже подошел к концу, и он сказал, что хотел бы попросить Джил провести с ним вечер, если, конечно, не назначено на сегодня слишком срочной работы.

– Мы могли бы отправиться на Претти-Берд-Лейк поплавать. Как вам мое предложение?

– Я все еще не почистила ковер в спальне, – помотала та головой, – Вы же не хотите, чтобы я пренебрегала домашними обязанностями?

– А вы очень хозяйственная, Джил? – Его улыбка была насмешливой, но в то же время очень мягкой. – Хозяйственность в женщине сейчас большая редкость, чем восторг француза.

– Это относится даже к вам, Роже?

– Даже ко мне, к тому же ведь у меня ужасная репутация. – Он нетерпеливо взмахнул рукой. – Почему считается, что единственное стремление француза – соблазнять женщин?

– А это не так, месье? – Джил невинно улыбнулась, оторвавшись от своей чашки кофе.

Роже поймал ее взгляд, и его улыбка вдруг стала вульгарной.

– Я думаю, что сегодня вечером у меня все-таки будет праздник, – не то утвердительно, не то вопросительно сказал он, – а ваш ковер в спальне подождет своей чистки еще немного. Мы поедем на озеро и вместе поплаваем. В глубине соснового бора есть маленький открытый ресторанчик, где мы поужинаем, а потом под луной отправимся домой…

– А вы не слишком поспешили с моим согласием, которого я вам не давала? – бросила Джил.

– А вы все еще боитесь меня? – усмехнулся он. – Неужели вы верите в то, что вам наговорили о мужчинах? Разве вы не можете судить сами?

– Конечно могу, просто…

– Это было бы слишком легкомысленно – поехать на озеро с мужчиной! – Роже явно начинал злиться, недоумевая, в чем причина ее несговорчивости. – Я, конечно, не забываю о том, что вы англичанка, но вам не скучно всегда разыгрывать холодность и неприступность? – Он схватил ее пальцы и сжал. – У вас никогда не было парня?

– А разве не заметно? – Джил вдруг почувствовала, что ужасно устала – устала от него и вообще от всех мужчин, и все, чего ей сейчас хотелось, – остаться одной. – Вы сказали, что у вас назначена какая-то работа, так вот я в самом деле думаю, что вам надо пойти и сделать ее.

– Неужели в вашей жизни и вправду не было ни одного романа?

– Я уже ответила на этот вопрос.

– О, вы разозлились на меня, петит! – Его пальцы сильнее сжали ее руку. – Я не собирался сердить вас, но это же вопиющая небрежность со стороны английских мужчин, что никто из них не сказал вам, что в вас есть очарование долин и маленьких горных лужаек, а еще вы обладательница пары прекраснейших в мире глаз.

– Пожалуйста, месье…

– Что ж, ладно, моя маленькая простушка, я отвезу вас домой мыть ковер в спальне, а сам, как прилежный работник, вернусь в свою студию. Мой бог, вы что думаете, я такой же эксплуататор, как ваш обожаемый босс?

Джил рассмеялась, действительно, трудно было представить этого любвеобильного легкомысленного француза работающим столь же усердно и самозабвенно, как «обожаемый босс». Жизненная философия Роже предполагала практически непрерывное наслаждение, в то время как Эрик Норлунд всегда был внутренне сосредоточен и далек от легких удовольствий. Его удовольствия были кардинально противоположны тем, которые предпочитал Роже. Ему нравилось ночное море, старомодные подвальные ресторанчики, скованные льдом озера, по которым на санях с песнями катаются парни и девушки…

– Ну вот, я услышал ваш смех, и мы теперь снова друзья, да? – Роже улыбнулся, а потом, не придавая значения тому, что вокруг них полно народу, взял ее руку и легко поцеловал в запястье. Когда они уже выходили из «Шарисс», Джил заметила женщину в дорогом элегантном костюме и в шляпке-колоколе, отделанной крошечными перышками. Карен Мэнит… ее глаза сверкали, словно сине-зеленые драгоценные камни, когда она взглянула прямо в лицо Джил.

– Здравствуйте, Джил! – От ледяного голоса стало холодно, но, когда она повернулась к спутнику молодой англичанки, ее улыбка значительно потеплела: – Как поживаете, мистер Френэ? Вам понравился Корфу?

Несколько минут они поболтали, потом попрощались. Садясь в его машину, Джил чувствовала себя не в своей тарелке, по пути домой она обеспокоенно прикусила кончик пальца: без сомнения, Карен Мэнит видела, как Роже целовал ей руку, – небольшая сценка, которую она, конечно, красочно опишет своему брату, как только он вернется из Нью-Йорка! И конечно, не упустит случая заметить, что этот эпизод лишь подтверждает ее предположение о том, что Джил – неподходящая компания для ее «маленькой девочки». А тот подумает, что она бросает ему вызов, позволяя Роже целовать ее – да еще посреди известного ресторана!

Как бы то ни было, это был хотя бы цивилизованный поцелуй. Роже не прижимал ее к двери какого-то портового дома и не лишал возможности сопротивляться, схватив ручищей за шею и пользуясь тем, что он гораздо сильнее!

– Карен Мэнит – очень привлекательная женщина, – убежденно заметил Роже. – Мне кажется, что она и ее брат не очень-то ладят друг с другом.

– Линда однажды сказала мне, что младшая сестра, Виви, больше импонирует мистеру Норлунду своим поведением и взглядами на жизнь, – поделилась с ним Джил. – Но вы, должно быть, видели ее в магазине, время от времени она появляется там.

– Ах да! Слишком высокая, слишком крепкая и очень скандинавская. Что касается меня, я не люблю в женщинах ничего большого, кроме глаз и сердца. Я предпочитаю миниатюрных, – Джил почувствовала, как он скользнул по ней взглядом, – с запястьями и лодыжками, которые можно обхватить пальцами.

– Это жестоко, Роже!

– А разве вы не знаете, что мужчины, которые никогда не встречали отпора, отличаются такой мальчишеской жестокостью? – хмыкнул Роже. – Для нас, случается, женщина то же самое, что маленький котенок для мальчишки, и мы чувствуем побуждение дотронуться до нее, но так, чтобы обидеть ее. Это, понимаете, в некотором роде жестокая ласка или, если исходить из рассуждений Фрейда, демонстрация факта, что любовь может быть жестокой, так же как и доброта. Джил, – задумчиво продолжал он, – вы когда-нибудь думали о влюбленности или замужестве?

– Ну, – девушка принужденно засмеялась, – если любовь может быть такой жестокой, как вы говорите, тогда я предпочту остаться в одиночестве и в безопасности.

– Должно быть, это очень волнующе, – пробормотал он.

– А вы много влюблялись? – беззаботно поинтересовалась она. И когда Роже припарковался у обочины перед яркой цветочной лужайкой у ланаев и повернулся к ней лицом, положив локоть на руль, Джил окончательно убедилась в том, что его кривая французская улыбочка означает, что очень многие женщины падали перед ним, словно осенние листья с деревьев. Но он был из мужчин иного сорта, чем тот, кто ранил сердце Коры, оставив ее разочаровавшейся в жизни и практически во всех без исключения представителях сильного пола. Еще мальчиком Роже узнал бедность, но и у бедных людей, как у всех остальных, есть пороки, которые частенько проявляются у них в крайней форме. Пороком Роже был тривиальный эгоизм.

– Вы смотрите на морщины на моем лице и на седую прядь в шевелюре и думаете, что я веду себя как мальчишка, да? – Он пожал плечами, – Я боюсь, что мужчина есть мужчина, но как сказал один поэт: «Даже если я всегда буду получать любую красавицу, которую пожелаю, я все равно буду мечтать о тебе».

– Роже… – Цитата зажгла тревожный огонек в душе Джил, но, прежде чем она успела что-нибудь возразить, он прижал палец к ее губам.

– Храните безмятежность, – улыбнулся он. – Я понимаю, что вам нужно время, чтобы узнать меня, но вы очень привлекательны, Джил. В вас есть ранимость юности, какая-то трогательная беззащитность, отсутствие которой у многих уверенных в себе женщин делает их непривлекательными для мужчины. Но вы согласны считать меня своим старшим братом на время? Я постараюсь быть для вас как старший брат.

– Вы очень добры, Роже, – искренне поблагодарила его Джил.

– Каждый был бы добр к вам, – возразил он, – но я заметил холодность в глазах Карен Мэнит, когда она говорила с вами. Разве вы не подруга ее дочери?

Джил кивнула:

– Да, мы с Линдой подруги, но миссис Мэнит слишком опекает ее и ревнует, Когда у дочери появляется привязанность к другим.

– Довольно непросто не питать собственнических чувств к тому, кого любишь, – согласился Роже, – но любовь сродни ненависти, и, когда мы погружаемся в это чувство, мы уже не принадлежим себе целиком и полностью. Что ж, ясно, что прекрасная Карен – женщина чувственная, но вот ее брат, этот большой северянин, он из другого теста. Этот человек способен наслаждаться борьбой, но любовью? – Он пожал элегантно обтянутыми тканью пиджака плечами. – Она занимает далеко не первое место в жизни человека, который всецело погружен в работу. Может ли какая-нибудь женщина составить достойную конкуренцию его работе? Нет! И он знает это, поэтому и женится на той, которая не сможет отвлекать его внимание от блестящей гранд-дамы – от магазина.

Аргументы Роже можно было свести к одному, чему пришла и сама Джил: ни один влюбленный по уши мужчина не станет ждать, пока его избранница забудет о первом неудачном любовном опыте. Эрик Норлунд ждал, и, когда Кора все-таки выйдет за него, она узнает, что у нее есть практически необоримая соперница – магазин. Ситуация, которая грозит сердечными ранами несколько другого рода, чем уже получила Кора, – ни одна влюбленная женщина не будет полностью удовлетворена до тех пор, пока не добьется беспредельной преданности и привязанности любимого мужчины.

– Вы согласны со мной, что Норлунд одержим властью, а не страстью? – полюбопытствовал Роже.

– Я… я думаю, что внутри он все-таки страстный мужчина, – несмело возразила Джил, вспомнив лишившие ее воли сильные руки и губы, такие теплые, поцелуй которых не дал бы замерзнуть чувствам любой женщины, – но тем не менее магазин для него важнее, чем что-либо еще. Он воздвиг его как прочную скалу в нашем переменчивом мире, и правильно это или нет, но для него важнее прочих деловые ценности; он считает, что жизнь в наши дни настолько материалистична, что ему нет нужды волноваться по поводу присутствия или отсутствия любви к нему у его будущей супруги.

– Но так потерять веру в чувства мог человек только очень ранимый! – удивленно воскликнул Роже.

– Мистер Норлунд именно такой, – с непоколебимой уверенностью заявила Джил. – Он забаррикадировался в своей крепости, в своем магазине, и опустил решетки, чтобы отгородиться от нападений на свое сердце.

– Ну тогда ему следует жениться на настойчивой, любящей его женщине, которая поможет ему выбраться из его собственного плена, – заключил Роже и запечатлел на каждой руке Джил по легкому поцелую. – А теперь, по вашему настоянию, моя маленькая фея, я отправляюсь на работу и оставляю вас наедине с вашими домашними обязанностями. Кто научил вас быть столь благоразумной и хозяйственной?

– Одна маленькая старая леди, которая, я думаю, была чем-то сродни крестьянам гор Баски, – улыбнулась Джил. – Моя бабушка.

– Благослови Господи вашу бабушку! – провозгласил Роже и с несколько развязной улыбкой добавил: – Баскские щеголи позаимствовали это высказывание у испанских коллег и говорят так всякий раз, когда мимо проходит хорошенькая девушка. Но вы ведь не пройдете мимо, а? Мы встретимся в пятницу вечером?

Она кивнула, высвободила свои руки, вышла из машины и улыбнулась, посмотрев в глаза Роже, очень напоминавшие раскосые глаза красивого породистого кота.

– Адью, до пятницы, – помахала Джил вслед маленькому автомобильчику, который быстро удалялся, ловко лавируя между другими машинами. Девушка улыбнулась сама себе, она поняла, что дружба с Роже не ранит сердца никого из них. Все-таки он был слишком практичным романтиком, слишком мирским, чтобы безрассудно броситься в негостеприимные волны безответной страсти, гораздо больше удовольствия ему доставит остаться ей просто другом. Общаясь с такими мужчинами, умные девушки могут получить полезный опыт.

Джил направилась по дорожке, ведущей к коттеджу, и услышала молодой веселый смех, доносящийся от бассейна, прежде чем дошла до него.

– Переодевайся в бикини и иди к нам! – позвали ее. Но она, смеясь, отрицательно покачала головой. Ей хотелось спокойно вымыть голову, ну и, конечно, сначала ковер в спальне, а потом высушить и то и другое на ласковом солнце.

Джил отперла коттедж и, шагнув внутрь, заметила маленький желтый конверт на полу у двери. Быстро подняла его, распечатала и с дрогнувшим сердцем обнаружила, что в нем телеграмма от Коры. «До понедельника не вернусь. Улетаю в Нью-Йорк. Следи за каждым своим шагом с Ланселотом, крошка!»

Джил уставилась на жалюзи, сквозь которые пробивалось солнце, расписывая золотыми полосами любимые ковры Коры; она слышала шорох прибоя, смех и чувствовала себя странно отделенной от буйного веселья молодости, от невинного кокетства и быстрых, легких романов, которые начинались и заканчивались каждую неделю. Джил никогда не была такой молодой – ее молодость обозначалась лишь возрастом. У нее не было вспышки предчувствия, какие часто возникают у женщин, необъяснимые и странные, которые порой оправдываются, – она просто знала, что в Нью-Йорке Кора и Эрик решат пожениться и ее подруга вернется в Санта-Фелицию со сверкающим бриллиантами обручальным кольцом на пальце.

И тогда Джил решила, что по такому знаменательному поводу ей следует навести в коттедже полный порядок и сверкающую чистоту. Выпив чашку кофе, она поставила на проигрыватель новую пластинку и с головой погрузилась в уборку, совершенно не подозревая о том, что женщины всего мира лучшим средством от душевных страданий, праведного гнева и любых бед и напастей считают именно работу по дому.