Текст книги "Викинг-незнакомец"

Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 3

Во время обеда Эрик мужественно воздерживался от открытых комментариев по поводу молодых лыжников, но от Джил не скрылся блеск его глаз. Когда был подан ирландский кофе, смешанный с виски и сдобренный сливками, он спросил:

– Может, нам пересесть после обеда? Этот темно-волосый мальчик скоро свернет шею – он так тянет ее через проход, чтобы беседовать с вами.

– Если Линда хочет пересесть, я не против, – заявила Джил, слизывая сливки с верхней губы и игнорируя насмешливый взгляд Норлунда.

– Я думаю, ты должна сделать это, детка. – Миссис Мэнит говорила довольно резко.

– Это же всего на час или чуть больше, мам, – попросила Линда. – У нас с Джил есть спальные места, а Киф и Рой будут спать здесь, им надо разложить сиденья. Если я или мы с Джил сядем за ними, то, когда уйдем, у них будут дополнительные места.

Эрик изучающе посмотрел на свою племянницу, оторвавшись от чашки.

– Так его зовут Киф, да? А откуда он, милая?

– Он из Сакраменто-Вэлли, у его родственников там винодельческий завод. Он наполовину француз, дядя Эрик, его фамилия Лоней. Он… он очень хороший, да, Джил?

– Они оба хорошие. – Джил говорила с нажимом, словно бросая вызов миссис Мэнит, раздраженной флиртом, в который якобы вступила девушка.

– Ну а второй Ромео откуда же родом? – насмешливо осведомился Эрик. – Он тоже принадлежит к одной из ветвей французского генеалогического древа?

– Его дом в Окланде, но он должен начать работать в Лос-Анджелесе и будет жить там. – Джил старалась говорить как можно суше и делала вид, что не замечает циничной ухмылки нового босса. Он, казалось, полностью переключил свое внимание на прикуривание очередной сигареты от зажигалки в чехле из буйволиной кожи, но характерная ямочка на левой щеке ясно говорила Джил, что он от души забавляется происходящим.

– Чему ты усмехаешься, Эрик? – Тон его сестры не оставлял ни тени сомнения в том, что она крайне раздражена тем, что Эрик поощряет Линду в ее желании завязать дружбу с этим полукровкой французом из Сакраменто-Вэлли.

– Я просто размышляю о человеческих инстинктах, они совершенно очаровательны, ты не находишь? – Он щелчком закрыл зажигалку и с явным удовольствием выпустил большой клуб дыма. – Когда мужчина чего-то хочет, он обязательно давит на материнский инстинкт женщины, ты заметила? Что-то вроде тяги собаки к любимой миске или кошки к любимой подушке.

– Это потому, что мальчики хотят сесть за нами и убедить нас согласиться, сказав, что они потом используют наши места, – ты это имеешь в виду, дядя Эрик? – Линда положила подбородок на ладони и смотрела ему прямо в лицо. Он лениво кивнул, развалившись в кресле, и скрестил длинные ноги. Джил уже успела заметить, что он был человеком, на котором вещи словно нарочито не совсем соответствовали друг другу. Эрик всегда надевал традиционные темные шелковые галстуки, но, кажется, любил необычные запонки, вот сейчас его манжеты скрепляли миниатюрные символы масонской ложи, сделанные из хрусталя. Но девушка вдруг осознала, что в такой манере одеваться есть что-то неуловимо привлекательное – и вообще, в этом большом сильном задиристом человеке чувствовалось нечто выдававшее в нем озорного мальчишку.

Примерно через час Джил и Линда улеглись отдыхать, и миссис Мэнит подошла пожелать дочери спокойной ночи. Джил слышала, как они шептались о чем-то, но, как ни старалась отвлечься от их тихого разговора, все-таки разобрала несколько фраз:

– Ты не можешь этого знать после всего нескольких часов общения, детка… и вообще, не надо про инстинкты. У твоего дяди полно подобных теорий, ведь он постоянно общается с множеством людей.

– Но я не ошиблась в Джил, мама, – запротестовала Линда.

– Я уже начинаю беспокоиться. – Миссис Мэнит говорила задумчиво. Джил отвернулась к стене и сделала вид, что спит, но чувствовала на себе испытующий взгляд, и это сильно покоробило девушку. Она попыталась убедить себя, что это нормальная реакция матери, которая безумно любит своего ребенка, но так и не смогла отделаться от мысли, что одно дело – материнская любовь, а другое – неустанная навязчивая опека. Линде нужно расти и крепнуть морально, ей нужно становиться независимой, а Киф Лоней был именно тем человеком, который мог бы начать помогать ей в этом, Несмотря на то что ему всего двадцать два, французская кровь делала его возмужавшим и зрелым, в отличие от американца Роя. Хотя и он очень милый.

Джил спала крепко, но, когда лучи солнца пробились сквозь иллюминатор, она тут же проснулась и, бесшумно соскользнув с кровати, отправилась в туалетную комнату умыться. Небо за бортом было ясное, и приятное возбуждение от ожидания чудес снова охватило Джил. Когда она вернулась на свое место в салоне, ее тщательно расчесанные волосы волной покрывали плечи, маленький носик был напудрен, а хорошенькие губки слегка освежены розовой помадой.

Пассажиры стали потихоньку просыпаться, откинутые кресла возвращались в сидячее положение, а из служебного отсека доносились аппетитные ароматы кофе и бекона. Джил была так поглощена собственными ощущениями и размышлениями о прекрасном, что на полном ходу врезалась в кого-то в проходе. Мужчина (хорошо знакомая огромная фигура со светлой встрепанной шевелюрой) окинул ее быстрым, но цепким взглядом, не упустив ничего: ни рассыпавшихся по плечам волос, ни медового цвета облегающего фигуру костюма, ни маленьких вишневых туфелек на каблучке. Он улыбнулся:

– Гут морген. Как вы спали?

– Я думала, что от волнения вообще не засну. – Девушка одарила его чуть застенчивой улыбкой, но ее пальцы судорожно сжали сумочку. – Только посмотрите на солнце, мистер Норлунд! Я надеюсь, это хорошее знамение.

– А вы верите в знамения, юная Джил? – Он усмехнулся. – В магическую силу солнца и луны?

– Вы слишком много знаете о женщинах, чтобы не угадать ответ на этот вопрос.

– В самом деле? – Он изогнул бровь. – А вы говорите, видимо, исходя из ваших познаний о мужчинах, мисс Прайд?

Девушка покраснела, ее все еще мучила рана от замечания его сестры о том, что она слишком легко идет на флирт. А Норлунд не преминул насыпать ей соли, добавив:

– О, я вижу, молодой Скотт уже готов сказать вам «доброе утро». Я полагаю, он намеревается многое успеть за те несколько часов, что нам остались до прибытия во Фриско.

Когда они подлетели к Сан-Франциско и начали снижаться, то попали в небольшую облачность, а когда самолет вдруг вынырнул из туманной пелены, их глазам открылось прекрасное зрелище – словно золотые подвесные мосты, плавно скользящие от бухты по направлению к белоснежным зданиям международного аэропорта. Они приземлились. Солнечный, напитанный совсем не похожими на английские ароматами воздух, нежное тепло, голоса толкающихся, спешащих людей, таких похожих и в то же время не похожих на англичан, – увидев и почувствовав все это, Джил осознала, что она на калифорнийской земле.

Рой и Киф стояли в очереди перед ними. Они подождали девушек, чтобы попрощаться и попросить разрешения поддерживать с ними контакт.

– Не забудьте сообщить мне ваш адрес, Джил, – напомнил Рой. – Я буду на побережье пару недель и очень хотел бы увидеться с вами.

– Я не забуду, – пообещала Джил под пристальными взглядами Норлунда и его сестры.

Киф и Линда, казалось, на земле чувствовали себя друг с другом неловко, но, возможно, в этом была вина миссис Мэнит. В другом костюме – нежно-зеленом с вкраплениями голубого – она была такой элегантной и неприступной, что Киф на ее фоне выглядел просто жалким. Бедный малый догадывался, что она совершенно не желает, чтобы он писал или звонил Линде, но Джил заметила победный огонь в его глазах, когда молодые люди наконец удалились, взвалив на плечи лыжи.

Джил и ее спутники должны были лететь дальше, но у них еще оставалось время до следующего самолета на Лос-Анджелес, и они, взяв такси, отправились в отель «Фонтейн» перекусить. Это было великолепное местечко, похожее на настоящий французский замок, что снаружи, что внутри.

Сан-Франциско, возможно, один из самых романтических городов в мире. Его подвесные мосты кажутся спускающимися прямо из облаков, на многочисленных холмах красуются старинные особняки, совершенно бесподобен старомодный шарм вагончиков канатной дороги и мелодичный звон колоколов. Джил была очарована этим городом, ее не покидало ощущение эйфории. За такой небольшой отрезок времени с ней произошло столько всего, что она с трудом успевала осознать это.

В обед Линда ела очень мало. Она выглядела слабой, бледной и вялой, когда они заняли свои места в самолете. Джил только пристегнула себя и подругу, когда Эрик наклонился через проход и настоятельно посоветовал племяннице взять себя в руки.

– Наше путешествие уже почти закончилось, осталось совсем немного, милая. С тобой все будет в порядке. Держись.

– Мне нехорошо, – простонала Линда. Она вцепилась обеими руками в подлокотники креслу, ее лоб покрылся испариной.

– Нам еще рано расслабляться, – грозно заметил ee дядя. – Ты сама нагоняешь на себя тошноту…

– В чем дело, Эрик? – встревожилась его сестра.

К ним направлялась стюардесса. Линду уже колотила дрожь, у нее начался приступ воздушной болезни, насколько могла судить Джил.

– Девочка сама себя доводит, Карен! – рявкнул Норлунд, которому, видимо, очень хотелось как следует собственноручно встряхнуть племянницу. – Она опять дает волю своим нервам.

– Ради всего святого, Эрик, не надо лекций. – Женщина встала и, протиснувшись мимо брата, торопливо подошла к дочери. Джил молниеносно отстегнула свой ремень и освободила миссис Мэнит кресло рядом с Линдой, а сама села на ее место рядом с Эриком. Стараясь сохранять невозмутимый вид, она повернулась и уставилась в окно.

– Удобно? – поинтересовался он.

Она молча кивнула, воздержавшись от правдивого ответа, молниеносно пронесшегося у нее в голове, что она чувствует себя куда более удобно, когда находится вне поля его зрения.

Тем временем самолет благополучно взлетел. Почти целый час мужчина, сидевший рядом с Джил, впервые на ее памяти надев очки в роговой оправе, был поглощен просмотром каких-то бумаг. Эти очки придавали ему вид такого большого строгого начальника, что девушка почувствовала, что ее сердце бьется тише, словно специально, чтобы не мешать ему. Она чересчур увлеклась изучением своего соседа, но, заметив мгновенный взгляд, брошенный на нее искоса, тут же уткнулась в свой любовный роман. Потом она услышала шуршание бумаг, потом щелкнули замки кейса, потом он завинтил колпачок ручки и убрал ее в нагрудный карман.

– Что вы читаете? – Джил обдало ароматом «Петит Нобель», когда он наклонился к ней, чтобы разглядеть название книги. – Вас так увлекает эта любовно-ненавистническая романтическая чепуха? Вас не коробит фальшь всех этих опусов?

– Нет, – ответила она. – Я считаю, что и в реальной жизни достаточно романтики, именно той, о которой пишут в этих, как вы говорите, опусах, пусть даже там все несколько приукрашено.

– Кроме того, что герой обязательно атлетически сложенный Адонис или героиня просто конфетка, абсолютно без соли и перца. – Эрик развалился в своем кресле и смотрел в окно, при этом стекла очков не позволяли разглядеть выражение его глаз. Джил это несколько сбило с толку, к тому же она прекрасно знала, насколько легко читаются у нее на лице ее собственные эмоции. – Какая жалость, что та парочка молодых людей не едет в Лос-Анджелес, – растягивая слова, произнес он. – Этот Лоней заставил Линду совершенно не думать о собственной персоне и помог ей не впадать в то ужасное состояние, в котором она теперь находится.

– Да, – согласилась Джил.

– И вы, конечно, полагаете, что я отнюдь не полон сочувствия, так? – Он стряхнул пепел со своей темной сигариллы. – Да, я не сочувствующая душа, признаю, но мало кто из нас совершенен.

– Подлинное совершенство обретается только на небесах, разве не так? – Джил не смогла бы сдержать улыбки, заметь она на лице этого сильного насмешливого мужчины хотя бы тень подлинного сочувствия или жалости.

– Если верить Бальзаку, то нам совсем не нравится ощущать вкус небес здесь, на земле, – да, за всю свою жизнь я успел прочитать несколько хороших книг, – сухо прокомментировал Норлунд. – В жизни бизнесмена не только деловые встречи и бухгалтерские книги, знаете ли.

– О, я в этом не сомневаюсь. – Ей было трудно представить, что этот человек согласен с Бальзаком, утверждавшим, что любовь – это поэзия возвышенных чувств, но у нее не было никаких сомнений, что ему понравилось бы отдохнуть от дел с женщиной, которая смогла бы подарить ему вечер, упражняясь вместе с ним в изощренных насмешках… и никаких ласковых рук – он отмахнется от них, когда вечеринка закончится, и никаких требований обещаний, никаких упреков, когда он вернется к делам, чтобы удовлетворить свою потребность в одиночестве.

– Вы сидите и делаете обо мне какие-то выводы, – протянул Эрик. – Но вот что удивило меня – это то, с какой готовностью вы ввязались во флирт с теми молодыми людьми. Так вы кокетка, мисс Джил Прайд из Липхука?

– Нет! Вовсе нет! – Джил сверкнула полными возмущения ореховыми глазами. – Я подумала, что их компания и беседа будут иметь терапевтический эффект для нервов Линды, – так оно и произошло.

– Да уж, без сомнения, – ухмыльнулся он, – со мной вы такая же колючая, как еж, да? К тому же, если верить долговязому мистеру Скотту, английские девушки привлекательны тем, что они гораздо более сдержанны, чем американки, ну, конечно, если воздействовать на лед огнем…

– Вы же не подслушивали?! – воскликнула Джил, заливаясь краской. Она прекрасно знала, как насмешливы сейчас серые глаза. – В любом случае я не думаю, что вы верите в это.

– Ну а почему моя оценка британских девушек должна быть другой? Если, конечно, вы не решите доказать мне обратное.

– Даже и не подумаю, – холодно отрезала Джил. – К счастью, я знаю, что вы предпочитаете более искушенных и острых на язык особ.

– А вы для себя уже, конечно, определили мой тип, да? – Он оценивающе взглянул на ее снова зардевшиеся щеки и золотистую волну волос, которые от энергичного отрицательного мотания головой почти закрыли лицо девушки. – В моем возрасте, юная леди, я бы должен смирно сидеть в своем кресле с рыженьким котенком на коленях, вы так считаете?

– Полагаю, да, – ответила девушка, а сама подумала, что вовсе не считает его старым, к тому же он совсем не тот тип мужчин, что сидят и гладят котят, – картина настолько нелепая, что Джил не знала, рассмеяться ли в открытую или сбежать в туалетную комнату, чтобы от души там повеселиться. Никогда, никогда еще ни один мужчина так не тревожил ее душу, никто никогда не заставлял ее так злиться!

Снова щелкнула зажигалка… Джил очень хотелось узнать, одинок он или нет… не заходит ли в его холостяцкий дом время от времени какая-нибудь женщина…

– О чем вы думаете, Джил Прайд, воплощение добродетели? – Эрик поднял льняную бровь. – О том, что я слишком много курю?

– Это опасная привычка, – назидательно прокомментировала та.

– В жизни все самое лучшее и приятное опасно. – Он глубоко, с наслаждением затянулся. – Невинность гораздо опаснее чувственности, но вы, вероятно, слишком молоды, чтобы понять это.

Тем не менее она могла это понять, но знала, что Норлунду совершенно не опасна ее невинность.

– Я молода только по годам, – возразила девушка, – но чувствую себя гораздо старше Линды, хотя мы ровесницы.

– Ваша бабушка подарила вам независимость – лучшего подарка для вас она сделать не могла.

Он смеялся над ней, но Джил знала, что если бы она заглянула в его глаза, то увидела бы в них доброту… мысленно она буквально попятилась назад от этого проявления чувства, «Не будь со мной таким милым, ты, викинг, – подумала она, – я одна начинаю новую жизнь и не хочу осложнять ее увлечением тобой или кем-либо еще!»

Джил взглянула в окно на пушистые облака, через которые прокладывал себе путь их самолет. От мыслей, пронесшихся в ее голове, она недовольно нахмурилась.

– Мы уже недалеко. – Ее собеседник наклонился – будоражаще большой и близкий, – чтобы обратить ее внимание на синюю блестящую гладь внизу – Тихий океан.

Девушка вытянула шею, страстно желая увидеть побольше, ее тело напряглось, она словно вся устремилась вперед. Сердце Джил забилось быстрее, когда она вдруг почувствовала, что рука Норлунда обвила ее талию.

– Старые мосты рухнули, Джил, – раздался в ее левом ухе резкий голос, девушка почувствовала на шее его теплое дыхание, – ты на пороге нового. Тебя тревожит такая перспектива?

Да, она чувствовала тревогу, но ее ощущения тоже стали новыми. В юности часто вызывающе реагируешь на то, что тебя пугает, – и Джил попыталась скрыть волнение под маской легкомыслия.

– Всегда есть возможность того, что трансплантация не приведет к желаемому успеху, – сказала она. – Что вы станете делать со мной тогда, мистер Норлунд?

– Я не позволяю происходить таким вещам, – усмехнулся он, его пальцы на ее талии напряглись, он заставил девушку повернуться к себе лицом. – Когда я вкладываю свои деньги во что-то, я предполагаю позже вернуть их сторицей.

– Не ваши деньги, – резко возразила Джил. – Вы сказали, что мою поездку оплачивает фирма.

– Я и есть фирма. – В его голосе неожиданно прозвучали жестокие нотки, а лицо стало высокомерным – лицо человека, который знает, что именно принадлежит ему, и никому больше, и не допускает, чтобы другие сомневались в этом. Он и «Норлундс» – единое целое. Гордость этим фактом и тем, что он единоправный владелец, напугала Джил, она вдруг поняла, что ее жизнь теперь в руках властолюбивого эгоиста, который целиком и полностью распоряжается ее будущим. У нее перехватило дыхание. Норлунд снял очки и засунул их в карман, и теперь девушка увидела в его глазах знакомый блеск, означавший, что он прочитал все ее мысли так же легко, как если бы они были отпечатаны огромными буквами у нее на лбу.

– Не надо обижаться по этому поводу, – проскрежетал он. – В магазине к вам не станут относиться с повышенным вниманием только потому, что так случилось, что вы подруга моей племянницы. Это не мои методы. Вы всего-навсего одна из служащих. Возможно, вам станет легче, если вы узнаете, что я не часто нахожусь поблизости от того отдела, где вы будете работать, и не живу в доме моей сестры. Ну, теперь вам лучше?

– Гораздо лучше, – ответила Джил. Их взгляды на мгновение встретились, и девушка вдруг испугалась: а не совершила ли она самую большую ошибку в своей жизни, отправившись в это путешествие, чтобы работать на этого человека? Как бы то ни было, теперь у нее уже не было возможности что-либо менять – самолет, выйдя из облаков, начал снижаться, ориентируясь на сигнальные огни посадочной полосы. Они пролетали над Западным побережьем, гигантской рукой обнимавшим сверкающую синеву Тихого океана. Джил стала пристегивать ремень, ее руки заметно дрожали, и она вдруг почувствовала, как от изменения давления у нее заложило уши. В первый раз с тех пор, как она покинула Англию, ей захотелось заплакать; как и предупреждала Молли, девушка почувствовала себя так далеко от дома, от старой доброй Англии, здесь она была совершенно чужой и одинокой.

В аэропорту их встретил человек в яркой униформе, который повез их по шоссе Импала в дом Мэнитов в Оушн-Блафф. Как и у большинства людей, которые любят смотреть фильмы об Америке, у Джил сложились свои представления об этой стране, а особенно о Лос-Анджелесе – легендарном доме кинозвезд и финансово-промышленных магнатов. Она ожидала увидеть места необыкновенной красоты, но, как выяснилось, Импала проходит по окраинам города, где в основном располагаются предприятия и принадлежащие им офисы, магазины, рестораны и многоквартирные дома для служащих. Но когда машина свернула к холмам, скрывавшим океан, ее сердце вздрогнуло: лучи жаркого, ослепляющего послеполуденного солнца играли на синей воде, покрытой рябью от ласкового теплого ветра. Вдали возвышались лиловые пики гор Калифорнии. Вскоре Джил увидела очаровательные виллы, усыпавшие их склоны, домики словно наслаждались солнцем, пристани, у которых покачивались самые разнообразные варианты лодок и морских катеров.

Линда теперь выглядела гораздо бодрее, и Джил очень обрадовалась, когда подруга начала болтать и показывать ей местные достопримечательности. Они были уже совсем недалеко от Оушн-Блафф, который являлся высшей точкой Санта-Фелиции, когда Джил заметила знак, предупреждающий водителей о том, что на дороге могут встретиться павлины. А пару минут спустя они в самом деле вспугнули несколько величественных птиц, и Линда со смехом воскликнула, что они выглядят гораздо лучше, чем раньше.

– Они слишком красивые, чтобы быть агрессивными. – Джил обернулась, чтобы еще раз взглянуть на павлинов через заднее стекло. От восхитительного вида прекрасных птиц и высоких пальм на фоне голубого неба, окрашенных солнцем в оранжевое и золотое, у девушки перехватило дыхание… что это было – благодушное «добро пожаловать в Санта-Фелицию»?

Это был типично южный город, лежавший на горных террасах, словно восходящий из океана, с неоновыми огнями, белыми стенами, пальмами, кипарисами и бугенвиллеей, увивающей решетки. По мнению мечтательницы Джил, городок был самим совершенством, но и для человека искушенного, который не раз ходил на яхтах, ездил в шикарном автомобиле обедать в местные ресторанчики, в полуночный час предавался азарту в расцвеченных неоновыми огнями казино, он был не менее привлекателен и очарователен.

– Сейчас мы совсем недалеко от магазина, Джил.

Эрик дал знак шоферу, и тот снизил скорость, чтобы Джил смогла как следует разглядеть «Норлундс» – здание из бетона, металла и стекла возвышалось словно нос гигантского корабля, идущего по опасным водам коммерции. Огромные застекленные витрины демонстрировали широкий ассортимент товаров: спортивные и пляжные костюмы, высокая мода, детская и мужская одежда, свадебные наряды, самые разнообразные вещи для путешествий, садовые инструменты, мебель, спортивные товары. Витрины были оформлены в авангардном стиле, что абсолютно соответствовало стилю человека, стоявшему здесь у штурвала. Все было продумано до мелочей и невольно приковывало взгляд, это было больше, чем просто витрины, демонстрирующие ассортимент магазина, – здесь чувствовался характер, умение и знание людей, которые точно воплощали все замыслы своего босса.

– Ну как, впечатляет? – Норлунд через плечо насмешливо посмотрел на девушку.

– Вы капитан огромного корабля, мистер Норлунд, – выдохнула Джил. – Я просто поражена.

– И что же, перспектива работать здесь приводит вас в трепет?

– Я чувствую, как ты дрожишь, Джил. – Линда с беспокойством посмотрела на подругу. – Не волнуйся так. Дядя Эрик присмотрит за тобой.

– Я не жду да и не хочу никакого особенного отношения к себе. – Джил в самом деле дрожала, но ей было совсем не по душе то, что Эрик узнает об этом.

– Я уже сказал, что этого не будет, так что нет необходимости возмущаться, – неприязненно отрезал тот.

– Как ты можешь так разговаривать, дядя Эрик! – воскликнула Линда. – Я просто счастлива, что не работаю у тебя!

– Для тебя всегда найдется место, если вдруг появится горячее желание поработать, котенок, – усмехнулся он. – Тебе было бы полезно присоединиться к нашей деятельности, но, держу пари, не очень-то хочется?

– Не говори ерунды, Эрик, – перебила его сестра, – Линда совершенно не подходит для того, чтобы часами простаивать за прилавком, угождая покупателям, которые могут быть и грубыми и надоедливыми!

– Джил собирается заниматься именно этим и ничуть не смущается, – несколько вызывающе бросила Линда.

– Джил должна работать, чтобы нормально жить, а это совсем не твой случай. – Карен Мэнит была совершенно не расположена выпускать своего изнеженного цыпленка из-под крыла, но Джил, почувствовав, как тоненькие пальчики подруги вцепились в ее руку, догадывалась, что постепенно девушку можно осторожно уговорить постараться расправить собственные крылышки и добиться независимости. Но все это позже, а сейчас их автомобиль набрал скорость, и они направились к особнякам в Оушн-Блафф.

Среди широких зеленых лужаек, полускрытых гортензиями и камелиями, располагались прекрасные дома в испанском, колониальном и тюдоровском стилях, окруженные фруктовыми садами, где на деревьях висели, словно покрытые воском, крошечные лимоны и огромные персики. В сумерках здесь заводили свои песни кузнечики и зеленые лягушки, а дикий шалфей, заросли которого покрывали холмы, наполнял воздух пряным ароматом.

Выйдя из машины, Джил вздохнула полной грудью. Первая ночь в Санта-Фелиции навсегда запомнилась девушке запахом шалфея и тихим шорохом волн под обрывом, на котором располагался дом Мэнитов. Правильнее было бы назвать его виллой в латинском стиле со слегка наклонным пандусом, ведущим через кружевные кованые двери на просторную веранду. Джил ожидала, что дом Мэнитов будет очень изысканным, и не разочаровалась. Ее привели в комнату, где был камин, облицованный синими изразцами, перед ним напротив друг друга стояли два кресла в тон, драпировки, доходящие до самого пола, закрывали огромные окна, кленовая мебель с приглушенной серой полировкой прекрасно сочеталась с синим китайским ковром, по стенам были развешаны несколько пейзажей в тех же тонах, со всем этим спокойствием контрастировали рубиново-красные шелковые абажуры на светильниках. На двух столиках стояли изящные пепельницы и коробки для сигарет из китайского фарфора, рядом приглашали отдохнуть кресла, обитые синим с золотом жаккардом, по комнате были расставлены несколько фарфоровых ваз кремовых оттенков. Но, несмотря на всю продуманность и изысканность обстановки, эта комната была одной из тех, в которых никогда не чувствуешь себя как дома.

Джил почувствовала, что ее ступни буквально утонули в мягком ковре. Миссис Мэнит уже отдала распоряжение слуге в белой униформе принести чемоданы мисс Прайд в гостевую комнату.

– Останешься на ужин, Эрик? – обратилась она к брату, погрузившемуся в просмотр вечерней газеты.

Он ответил, что остался бы с удовольствием, и добавил:

– Но потом я сразу уеду. Меня ждут несколько документов, с которыми надо поработать. Кстати, Джил… – Он повернулся к девушке, робко присевшей на краешек кресла. Свет красной лампы, падавший на нее, оттенил бледность ее лица, и, конечно, это не ускользнуло от острого глаза Норлунда. – С вами все в порядке?

– Да, спасибо, не беспокойтесь, – пробормотала она. А что еще Джил могла ответить? Ведь он не мог знать, что теперь, когда перелет успешно завершился, она почувствовала, что от волнения и страха ее знобит. Девушка оказалась лицом к лицу с пугающей перспективой работать в незнакомом огромном магазине. Раньше, когда она разговаривала об этом с Молли, ей казалось, что все будет просто и, если что-то пойдет не так, она вернется в Англию. Тогда Джил чувствовала себя абсолютно уверенно, но сейчас ее с головой накрыла волна меланхолии – даже Линда бросила ее, стремительно обогнав их на лестнице и скрывшись в доме.

– Вы выглядите осунувшейся, но это, без сомнения, просто реакция на довольно утомительное путешествие. Может быть, вам нужно чего-нибудь выпить, чтобы прийти в норму.

Норлунд подошел к передвижному бару. Миссис Мэнит покинула комнату, оставив Джил наедине с братом, и теперь девушка почувствовала себя смущенной. Она разглядывала резкий профиль, пока Эрик разливал напитки: ей – розовый джин, а себе в стакан плеснул «Джонни Уокер» и бросил несколько кусочков льда.

– Я собирался сказать, что заеду за вами завтра днем, чтобы вы успели здесь обустроиться. – Он подал ей стакан и уселся на табурет перед фортепиано. – До магазина здесь всего десять минут. Может быть, позже, когда ваше положение стабилизируется, вы приобретете себе маленькую машинку и будете ездить на работу на ней. Мы, калифорнийцы, пешие прогулки признаем только по полю для гольфа.

– Так странно, что мне теперь не придется ходить на работу через Гайд-парк. – Джил вымучила жалкую улыбку. – А вы играете в гольф, мистер Норлунд?

– Для меня гольф – это деловая необходимость, для поддержания хорошей формы мне больше нравится сквош. – Эрик постучал себя по широкой груди и велел девушке выпить джин. – Это поможет успокоить ваши явно расшалившиеся нервы.

Джил послушно осторожно глотала напиток, пока он говорил о том, что ей надо уладить вопрос с карточкой социального обеспечения и что она должна вступить в профсоюз.

– Надеюсь, у вас нет возражений на этот счет? – добавил Эрик.

– По-моему, теперь возражать уже несколько поздновато, – ответила Джил.

– Тоже верно, – кивнул он. – Знакомство с новыми людьми и вхождение в новый рабочий ритм кажутся трудными только сначала, но я уверен, что вы прекрасно справитесь со всем этим. Персонал в «Норлундс» подбирается очень тщательно, так что коллектив и обстановка у нас самые располагающие. Кроме того, – в его глазах сверкнул озорной огонек, – пару недель на побережье проведет юный Скотт, так что я не сомневаюсь, что вы с ним увидитесь.

– Почему бы и нет? – Щеки Джил в очередной раз вспыхнули. – Он очень хороший мальчик, и с ним приятно поговорить. К тому же, когда ты устраиваешься на новом месте, очень здорово помогают дружеские руки.

– Дружеские? – Норлунд погремел кусочками льда в стакане, вид у него при этом был не слишком довольный. – Значит, моя племянница и я – мы на втором месте после Скотта?

– О, конечно нет, к Линде это отношения не имеет. – Джил почувствовала, что щекам стало совсем горячо. – А вы мой работодатель, мистер Норлунд, поэтому вы не относитесь к той же категории, что Линда и Рой.

– Вы имеете в виду, что нам надо соблюдать субординацию, так? – Его губы скривились в притворной улыбке. – Но это будет распространяться только на место работы. Видите ли, в моем жилище, на верхнем этаже магазина, отсутствует плавательный бассейн, так что я часто приезжаю к сестре, чтобы поплавать у нее, не слишком ли стеснит вас такая возможность, что по уик-эндам вы будете плавать вместе со своим боссом?

«Хорошо ему шутить, – подумала Джил, – а для меня будет довольно затруднительно вести двойную жизнь: в рабочие дни быть учеником продавца в магазине, а в уик-энд – подругой племянницы босса». И тут же перед ее мысленным взором, как кадры из фильма, встала картина – ее босс в самом спортивном и бодром настроении шагает к бассейну, а она выскакивает оттуда, словно испуганная самка оленя. Норлунд, вероятно, как всегда, угадал, о чем она думает, поэтому, издав какой-то раздраженный смешок, вернулся к своей газете. Джил прикусила губу и, когда услышала лай собаки за дверью, почувствовала настоящее облегчение. Она оторвала взгляд от синего ковра и увидела, что в комнату входит Линда в сопровождении кофейного цвета пуделя.