Текст книги "Дорогами мостов (СИ)"

Автор книги: Вася Неторопливый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Зашипел динамик. На круглой линзе экрана проступило изображение вихреоника. Он явно был не в духе.

– Три на двенадцать, юнга!

– Есть!

Ага, значит, точно солидно опаздывает "Аист". Двенадцать порций дорогущего третьего топлива означало максимальную скорость. Юнга не ошибся: "Аист" начал резко ускоряться. Не будь ремня, Сверчка бы здорово приложило о сетку.

На экране возник стамех и динамик рявкнул:

– Ровняй по двойке.

– Есть!

Сверчок с облегчением выдохнул. Ровнять – это хорошо! Ровнять по двойке – мерка средних брикетов через пятиминутный интервал. Скоро тут станет прохладней. Юнга крутанул ручку таймера и положил на полусферу ладонь. Теперь мерка пойдет в топку вовремя. Да, судя по времени, "Аист", наверное, в шлюзе уже. По корпусу прошла мелкая дрожь: компрессоры закачивали воздух в ресиверы пневмомоторов. Уже совсем скоро закроются люки и судно уйдет под воду.

Завибрировал под ладонью таймер. Сверчок загрузил мерку и снова развернул перегрузчик. Ожил шнек, добавляя в бункер брикеты и через несколько секунд замер. Можно послушать машину. Для любого механика хорош отлаженный механизм звучит как симфония. Особенно для судового механика.

Двигатель работал ровно; баюкал, успокаивал. Неожиданно вспомнилась Ксения. Девушка из мира, про который можно разве что прочитать в книгах. Страна фей, страна магии. В общем – высший свет. Там одни только ботинки джентльмену стоят столько, сколько и за год никакому простолюдину не заработать. Сверчок разок видел, как фуникулер поднимал на "Голиафа" пассажиров первого класса. Да, это точно другой мир. И Ксения – оттуда.

Сработал таймер. Сверчок загрузил очередную порцию брикетов. На экране возник стармех.

– Табань!

– Есть!

Вот и все. Сейчас будет работать только тот жар, который заготовили. Медные аккумуляторы достаточно раскалены, чтобы держаться часа три. Сверчок выбрался из клетки и тщательно задраил заслонки топок: теперь ни грамма воздуха не проникнет внутрь. Он проследил, как угли становятся тусклее – вроде бы все в норме.

После шума и грохота, тишина показалась чрезвычайно плотной, тяжелой. Пусть и абсолютная – что-то шуршало, скрипело, потрескивало – но непривычная. Молчание глубины. "Аист" неторопливо, по спирали шел ко дну шлюза. Сейчас спецы внимательно отслеживают каждый элемент. Ищут разрушения, трещинки. И если что не так – пойдут заделывать.

Сверчок вышел в машинное отделение. Сейчас весь сверкающий живой металл остановился. Светославу казалось, что машина сейчас дремлет в вполглаза: переводит дух, в ожидании команды.

Стармех и вихреоник сидели у пульта и осторожно манипулировали рычагами. Самописцы вычерчивали кривые, реагируя на звуки эхолокаторов. Экран светился: тоннельщик сообщал коррекции.

– Минус пять, три, восемь.

Поправки вводились моментально. При этом вихреоник поглядывал и на лентами, выползающими из приборов.

– Эй, юнга! Быстро сюда! Следи за самописцами. Вот тут и ту не должно выходить за пределы красной линии, понял?

– Да.

– Если не уследишь...

– Ноль, один, пять. – монотонно сообщил тоннельщик, и вихреоник сосредоточился на управлении. Когда закончил и проверил графики, продолжил инструктировать Сверчка.

– Так вот, салажонок. Если не уследишь мы навсегда тут останемся. Пик за красную линию – сообщаешь мне.

– Есть!

Юнга был горд оказанным ему доверием. Он сурово глядел на валики и возникающие линии. И это оказалось вовсе нелегким делом, как сперва показалось! Очень трудно было не клевать носом. Однообразие усиливали и монотонные цифры из динамика. Раза два Сверчок ловил себя на мысли, что засыпает и тут же вскидывал голову.

Прошло два часа обследования.

– Стоп!

Судно чуть заметно вздрогнуло и зависло. По лбу вихреоника тек пот; удерживать огромную махину в одном положении было совсем непростым делом. На самописце линия едва колебалась около красной черты. "Аист" висел в считанных метрах от какой-то площадки.

– Фиксация. – скомандовал тоннельщик.

– Есть фиксация! – просипел вихреоник и осторожно начал крутить колесико, добавляя воду в балластные цистерны.

– Тридцать минут? – голос из динамика звучал вопросительно.

– До шестидесяти. – отрапортовал стармех.

Судно опять дрогнуло, скрежетнул металл. Сверчок сообразил, что "Аист" улегся на поперечный борт туннеля. Что-то там привлекло внимание специалистов и сейчас команда пойдет исследовать место.

Вихреоник откинулся на спинку кресла, стармех встал и потянулся.

– Юнга, сооруди-ка нам кофе! И побыстрее!

Готовить кофе – первое чему научили вчерашнего курсанта. Да и сам Сверчок был не против. Было что-то притягательное в варке напитка под водой.

В небольшом помещении кладовки за изолированной дверкой находилась часть медного аккумулятора. Намеренно или нет сделали выступ – история умалчивает, но на каждом "Аисте" в кладовке готовили еду. На судах такого класса не полагался штатный кок, зато всегда был неофициальный камбуз. Каждый капитан считал своим долгом использовать каморку для подобных целей. И обязательно один из членов команды готовил для остальных, перекладывая часть своих обязанностей на товарищей. Об этом знали все, в том числе и в порту, но каждый раз при заходе в порт каморка становилась кладовкой со швабрами, а матрос занимался теми делами, которыми обязан был заниматься по штатному расписанию.

Сверчок насыпал в турку молотый кофе и снова спрятал банку под бочку, служившую столом. Воду он принес собой. Затем поставил емкость на потемневшую медь и принялся наблюдать. Появился ободок, поднимавшийся по стенкам, в центре все еще оставалось неподвижное темное плато. Когда площадь стала стремительно уменьшаться, Сверчок снял турку с аккумулятора и разлил напиток по стоявшим на подносе кружкам. Затем тщательно прикрыл дверку и спустился с подносом в машину.

Вихреоник со стармехом о чем-то оживленно спорили, не замечая юнги. Тот поставил на стол кружки и пошел отмывать турку, пока есть время. Минут через двадцать надо будет занять место в перегрузчике. Старина Юп наверняка проторчит в каюте до конца нынешней инспекции. Нет, если необходимо он, конечно, придет на выручку, но пока можно справиться и без него.

Сверчок вдруг подумал, что пока его не вписали в регистр "Аиста", то кеп наверняка старался обходиться без авралов. Кочегарить – не самое лучшее, чем можно занять какого-нибудь свободного от вахты специалиста. А как только появилась замена, то и работу можно ускорить. Впрочем, премиальные светили неплохие.

– Юнга, чего там с температурой?

– Сейчас посмотрю!

– Мухой! Должен знать всегда!

Ага! Кофе им приготовь и за температурой последи... Сверчок вбежал в кочегарку. Стрелка ушла левее, но пока оставалась в зеленом секторе. Все было в норме! Парень вернулся в машинное.

– Температура в норме.

– Черт бы тебя, юнга! Сколько точно градусов?

– А у меня в кочегарке приборов...

– Ты не кочегар, парень! Уже забыл, где в машине термометры?

Сверчок сбегал списал показания температур с панели. Подумал и добавил к записи значения манометров. Затем все отнес стармеху. Тот посмотрел, пожевал губами, кивнул и отвернулся. А спустя минуту, словно вспомнив про юнгу, бросил через плечо:

– Иди к топкам.

– Есть!

Сверчок побежал в кочегарку и заглянул в окошки: брикеты тлели. Парень разблокировал топки и внутрь сразу просочился воздух. На выходе наддув сразу заставит брикеты пылать и энергии станет достаточно для трешки. Для ходового режима – самое то! Теперь пароразбор и...

Внезапно что-то загромыхало, судно резко накренилось. Сверчка швырнуло на станину и он лбом приложился о поворотный привод. Перед глазами все поплыло...

3.

Сверчок очнулся, и услышал шипение. Может быть, от него он и пришел в себя. Тьма вокруг была кромешная и вдобавок удушливая, влажная, словно в курсантскую баню попал. В ребра что-то упиралось, во рту какая-то пыль. Парень пошарил вокруг себя и тут же рука наткнулась на брикет. И брикетов вокруг много. Судя по размеру топлива– второй бункер. Как угораздило туда попасть ? Но не спешила возвращаться. Лоб саднило, вероятно, что-то ударило... Да Это ж он ударился об перегрузчик! Юнга пощупал руками лоб: на нем красовалась огромная шишка. Лицо саднило, но память упорно отказывалась выдавать подробности того, что происходило.

Механик на ощупь выбрался из бункера и нашарил стрелу перегрузчика. По ней он дошел до клетки и забрался внутрь. Похоже, энергии нет, но тут для подобных ситуаций предусмотрено аварийное освещение. Сверчок столько раз занимался обслуживанием механизма, что на ощупь мог найти каждую гаечку. Нашелся и выключатель. Вспыхнула махонькая лампочка. Сверчок даже зажмурился сперва – после кромешной тьмы свет казался ослепительным, но затем открыл глаза и огляделся. Из топок лениво валил пар. Мелькнула мысль, что хорошо хоть заслонки открыты, иначе бы все взорвалось к чертям.

Судно покачивалось. Значит, они на поверхности. Светослав подошел к топкам и осмотрел приборы. Все по нулям. С этим-то ясно, а вот почему красная стрелочка указателя блокировки слива в положении "закрыто"? Это ее только для промывки в порту закрывают. А потом открывают и еще и пломбируют вдобавок! Сверчок вместе со стармехом наблюдали за процедурой, как и положено по инструкции. Это очень важный момент. Если слив заблокирован, то при выходе судна в надводное положение просочившаяся вода хлынет в топки. Будет такой взрыв, что мало не покажется. Сверчок принялся крутить колесо механизма. Оно шло легко, словно стопора не было вовсе. Вода перестала литься в топку почти сразу, но парень закрутил до упора. Как положено. Шипение стихло, хотя дышать было все равно трудно. Вентиляция не работала.

Сверчок забрался в клетку, чтобы включить корабельную связь и выяснить, что происходит, но затем передумал. По идее, внутренняя связь должна работать: раз ожило аварийное освещение, то аккумуляторная батарея жива. Но вдруг там, на мостике те, кому требовалось уничтожить судно? Случайно никто не сдернет пломбу, никому из экипажа и в голову не придет убрать блокировку. Скорее, люди будут защищать узел от тех, кто попытается до него добраться. Каждый знает, к чему приведет попадание воды в котел. Потому-то некто должен был расправиться сперва с экипажем и только потом заняться своим черным делом. И таким, уж точно, ничего не стоит справиться с желторотым механиком.

Вытащив нож, Сверчок подошел к двери в машинное отделение и осторожно ее приоткрыл. И тут же мысленно обозвал себя дураком. Полосу света наверняка заметил бы любой, стоящий в темном машинном по ту сторону двери. Но похоже, в помещении никого не было. Правда, спокойнее от этого не стало, а наоборот, добавило жути.

Сверчок нашарил на стене грибок аварийного освещения и хлопнул по нему ладонью. Да, тут тоже пусто. Если раньше машина казалась живой, только ждущей распоряжений человека, то теперь она выглядела мертвой, бессмысленной... От этого по помещению тянуло чем-то потусторонним.

Юнга словно вернулся лет на десять назад. В те ночи, когда старшие рассказывали страшные истории о призраках, таящихся во тьме. Сверчок даже шмыгнул носом, будто поддавшись этому экскурсу в детство. Пусть он и судовой механик, но живое воображение вчерашнего мальчишки заставляло видеть в каждой тени опасных призраков. Даже собственные шаги по грохочущему настилу будили какое-то истеричное, реверберирующее эхо. Тогда Сверчок замирал, давая осязаемому теперь, почти ощутимому страху стать более эфемерным.

Стараясь думать о деле, юнга пересек зал и оказался у пульта. Здесь парню стало совсем не по себе. Два человека, повелевавшие машиной, вдруг испарились. Пустые кресла были, казалось, только покинуты.

И снова легенды из курсантских ночных страшилок всплыли в памяти. Например, об исчезнувшем экипаже, что насмехался над морским божеством. Говорят, людям назначено в наказание тысячу лет работ шахтерами. Только не добывать уголь, а делать его из душ нерадивых моряков. Мол, если уголь пойдет на брикеты третьего диапазона, то душа уйдет в небо на божественном вихре.

Да, сказка и осталась бы сказкой, которой можно пугать в темноте малолетних олухов, если бы не ржавый "Жаворонок". Его притащили когда-то в порт на буксире через пять лет после отплытия, когда уже списали, как пропавшего без вести. Судно оставалось в режиме погружения – герметично закрытое, шлюзы задраены изнутри, но цистерны продуты. Иначе бы оно не всплыло на поверхность.

Говаривали, что и по сю пору ведется расследование. Уже сотня версий есть, куда исчез экипаж, но ни одна не выглядит правдоподобно. Так и стоит этот памятник на приколе в старой части порта, вызывая мистический страх своими ржавыми бортами.

Легенд-то, конечно, много. Говорят, что туманными ночами ворота хордового шлюза сами собой отворяются и оттуда появляется "Геракл" – пароход, что однажды исчез и больше нигде не появлялся. Даже буй не выбросило. И идет этот призрак полным ходом со светящимися иллюминаторами, но не слышно его пропеллеров. А на берег сходят мертвецы, чтобы забрать тепло живых, оказавшихся поблизости. Оттого-то в районе порта изредка находят тела умерших, без признаков насильственной смерти.

Как ни странно, а последняя легенда вдруг отбросила подступающую панику куда-то далеко. На занятиях по первичной медподготовке Сверчок хорошо запомнил, что человек может умереть и от переохлаждения. И даже в довольно теплую погоду. А болтавшиеся по порту бичи бывали трезвыми только в редкие дни. И то до обеда. Да мало ли! Сердце отказало или еще что... В общем, вторая байка вернула парнишку к жизни не хуже ковша ледяной воды. Надо выяснить, что происходит здесь и сейчас, а не искать зерно истины в досужих вымыслах портовых забулдыг.

У самого порога обнаружилось темное пятно и несколько капель вокруг, словно кто пролил густое трансмиссионное масло. Сверчок присел на корточки, ткнул пальцем в лужицу и поднес к свету. Липкая, красная жидкость больше всего походила на кровь. По телу прошла дрожь, забегали по спине мурашки. И опять воображение услужливо нарисовало чуть не орду вурдалаков, устроивших пиршество в машинном отделении. Нервы парня не выдержали: он забежал в кочегарку и прислонился лбом к металлическому листу. И тут же зашипел от боли, потому как забыл о шишке. Полегчало. Что удивительно, мысли стали быстрыми и четкими. Тут же испарились вампиры, а возникли вполне нормальные бандиты, которые захватили судно и похитили, или перебили, экипаж. Но зачем кому-то "Аист"? На ремонтниках нечем поживиться. Снаряжение, разве что, но оно бандитам ни к чему.

Качка стала заметно сильнее. Сверчок открыл дверь, осторожно ступил на трап и остановился, держась за поручень. Он вслушивался в звуки, доносившиеся до него снаружи, но ни голосов, ни шагов по палубе не расслышал. Обычные скрипы, потрескивания, и только что-то тяжело бухало время от времени.

Парень поднялся на пару ступеней и вновь остановился. Сердце вдруг забухало, а на лбу выступили бисеринки пота. Вдруг там, наверху ждут вооруженные одноглазые пираты и начнут резать вчерашнего курсанта ножами? Сверчок вытащил нож: он дорого продаст свою жизнь! И тут холодненький ветерок рассудка подсказал, что ждать кого-то бандитам нет смысла. Ведь не стали же они искать парня. По всему выходит, что они знали состав экипажа "Аиста" и устраивать засаду просто нет смысла. Бандитам по какой-то причине было неизвестно о существовании Сверчка. Скорее всего, они уверены, что и судна уже не существует, раз в топки хлынула вода.

Юнга поднялся к двери и осторожно покрутил кремальеру. Сквозь щель тут же протиснулось солнце, разгоняя страхи. Готовый тут же нырнуть обратно, Сверчок открыл дверь пошире и переступил через комингс. На палубе пусто, открыты шлюп-боксы. Оба. Откинутые крышки, точнее – рамки крышек. Площадки со шлюпками отработали на спуск.

Вот теперь стало совсем ясно, что кроме младшего механика на судне никого нет. Сверчок огляделся. Вокруг ни земли на горизонте, ни судов в поле зрения. Механик подошел к ограждению и посмотрел вниз: свисающая на тросах спасательная площадка в воде. Вот и разгадка стука – площадки бьют по кожухам генераторов. Надо бы убрать, иначе так и будут долбить. Непорядок. Да и если идти на вихрях – все по-обрывает, а то и камеры деформирует.

Но тут вышла загвоздка. Во время учебной тревоги Сверчок видел, как работает механизм. Крышка с прикрепленной к ней за днище шлюпкой откидывается, а потом нужно забраться внутрь и сдернуть тросы блокировок. Площадка летит вниз вместе с суденышком и людьми, а у самой воды сбрасывает скорость, наклоняется. Шлюпка соскальзывает в море. Система спасательная: обратно все подняться-возни больше. Сперва зацепить блокировки, установить лебедку на шлюпке, подтопить "Аиста"... В общем, целое развлечение. Но, по большому счету, эти шлюпки и не рассчитаны на другое использование, кроме как для спасения экипажа. Сейчас механизмы отработали как надо и ожидают своей участи вместе с покинутым судном.

Что ж, о подтоплении и речи не идет. Наверняка резервуары пусты. При погашенных топках и без сжатого воздуха мало что можно сделать. Ну, разве только утопить судно и самому вместе с ним идти на дно. Но такой вариант никак не устраивал Сверчка. Пусть нет шлюпок и вряд ли получиться дать на "Аисте" полный вперед – просто так сдаваться нельзя.

Сверчок махнул рукой на платформы и отправился к надстройке. Он опасливо, хотя и непонятно почему, потянул ручку двери и прошел внутрь. Находится тут казалось неудобным, даже неприличным. Механику нечего делать в рубке, его дело – машина. Рубка для рулевых, капитана, помощника... Вихреоника, наконец. Но точно не для механика или кочегара. Потому, Сверчок сюда пару раз-то всего и поднимался и сейчас чувствовал себя не своей тарелке. Да еще и качка тут сильнее ощущалась.

И в рубке, и на мостике было пусто, но обнаружились следы борьбы: стрелянные гильзы и пятна крови на досках пола, брызги на штурвале. Сверчок осторожно обогнул пятна и подошел к иллюминаторам. Понятно, отсюда земли тоже не видать, но очень хотелось чуда. Немного подумав, юнга включил капитанский экран и принялся поднимать рычажки вызова. Кочегарка и машинное пустые, это и так ясно, палубные тоже можно не включать.

В большинстве помещений царил мрак. Светло оказалось в радиорубке да в штурманской. И никого. До Сверчка вдруг дошло: радио!

Он забежал к радисту и резко остановился. Тут тоже была кровь. На стекле круга настройки, на медных панелях, на столе... Но хуже, что пуля угодила в панель с радиолампами. Руки опустились, надежда угасла так же быстро, как и вспыхнула. Конечно, в училище курсантам давали кое-какие основы связи, но плотно радиодело не преподавали. Даже если найти запасные лампы – не поможет. Нужны знания, а с этим была проблема.

Волна отчаяния захлестнула юношу и поволокла к панике. Он представил, как его выбеленный скелет в комбинезоне находят на палубе. И по браслету определяют, кому принадлежат кости. И как черви объедают труп, и вонь, и смерть... Почему-то все в обратной последовательности представлялось, но от этого становилось только страшнее. Все новые и новые образы ужасного будущего наваливались, не давали двигаться. И тут парень вспомнил Наставника, преподававшего технику выживания. Тогда, в классе, многое казалось бессмысленным, но приходилось учить, чтобы сдать экзамен. Перед завалившими море закрывалось. Как бы там ни было, но теперь выученное стало неожиданно проявляться.

– Авария превращается в катастрофу чаще всего в тот момент, когда начинается паника.

Были на занятиях и примеры. Про людей, что выжили в чудовищных передрягах, благодаря свое стойкости. И как морячок захлебнулся, когда купаясь запутался под водой в проволоке.

Сверчок несколько раз глубоко вдохнул и сильно потер лоб. Прямо по шишке. Стало больно, но зато угомонилось воображение. Осталось убедить себя, это, как утверждалось в курсе выживания, легче получалось, если четко проговорить все вслух.

– Так! – сказал механик громко. – У меня есть судно. У меня есть топливо. Осталось развести пары.

Что ж, отлично! Сверчок спустился в котельную и убедился, что воды в котле по нижнюю метку и в баках достаточно резерва. Затем открыл заслонки и вздохнул: надо чистить. Колосники, зольники, все забито черным мокрым месивом.

С этим пришлось повозиться. Эта грязь, да еще промокшее топливо весили немало. Полную бадью парнишке физически не дотащить до шлакосброса. Вот Юпитер смог бы, наверное. Сверчок от души набегался, чтобы выгрести всю кашу.

За чисткой наступила очередь растопки. Сверчок притащил несколько брикетов. Первых, конечно. Они большие и разгорались отлично. Сейчас таких нужно немного: только чтобы запалить огонь в одной топке. К ней топливо можно таскать вручную, пока не поднимется давление и не заработает перегрузчик. Тогда можно и вторую топку раскочегаривать.

Еще раз критически проверив, что все пароразборы закрыты, Сверчок подошел к шкафчику, достал из него бутылку с горючей жидкость и щедро полил брикеты. Затем осторожно убрал емкость на место, достал герметичный пенал с длинными фосфорными спичками, вынул одну и осторожно потер о дрова. Спичка вспыхнула, и тут же пламя быстро разбежалось по брикетам. Сверчок прикрыл заслонку. Огонь занялся хорошо; первые брикеты частично состояли из дерева.

Сверчок прошелся по кочегарке, рассматривая приборы. Все манометры стояли на нуле. Воздушный ресивер тоже пуст. Оно и понятно, после всплытия никто не накачивал воздух. А перегрузчик мог бы заработать... Но что толку сокрушаться о том, чего все равно нет?

Температура росла медленно, давление пока даже и не думало подниматься. С одной топкой всегда долго.

Сверчок мотался к бункерам и обратно, притаскивая в бадье брикеты. Уже на четвертую ходку он набрал брикеты второго диапазона. Вне ходового режима этого делать было нельзя. Не потому, что можно повредить механизм, вовсе нет. Просто-напросто, вторые и третьи жечь на разогреве – дорого. А сейчас механик не раздумывая засыпал бы и третьи, только для них температура пока маловата. Толку не будет.

Изрядно умаявшись, парень выбрался в машинное и напился воды. Руки и ноги отнимались после выматывающей работы. Дико хотелось есть. Сверчок вспомнил, что у стармеха тут был загашник с хлебом и сухой колбасой. Хитро установленный под изоляционной обшивкой ящик, плотно прилегающий к борту. Чтобы добраться до него, требовалось снять защитную панель под центробежным регулятором. Внутри ящика всегда было прохладно.

Еда оказалась на месте. Сверчку еда показалась необыкновенно вкусной. На дне ящика, под картонкой обнаружилась какая-то фляга. Парень попробовал и выплюнул: в емкости бултыхалась откровенная гадость. Казалось, будто он глотнул жидкого огня. Даже дыхание перехватило, а на глазах навернулись слезы. Сверчок закашлялся, убрал флягу на место и набрал в кружку воды.

И опять кочегарка. Бадьи с брикетами второго диапазона. В топке уже вовсю бушевал ад, но стрелка манометра едва оторвалась от нулевой отметки.

Руки отнимались, но зато в топке теперь полно топлива. Пока прогорали брикеты из последней партии, Сверчок решил немного отдохнуть. Он забрался в клетку кабины перегрузчика, завел таймер на полчаса и отключился, положив руку на полусферу. Вряд ли все прогорит так быстро, а вот руки и ноги точно не смогут двигаться, если им не дать отдыха.

Ровно через полчаса сфера завибрировала. Сверчок с трудом разлепил глаза и не сразу сообразил, где находится. Он попытался встать и тут же рухнул обратно. Болело все! Пришлось повторить попытку.

– Ы-ы-ых... Лучше бы не спал!

Но надо было приниматься за работу: брикеты почти прогорели. Снова он курсировал от бункеров к топке, швыряя и швыряя топливо в ненасытную огненную пасть. Еще полтора часа работы и полчаса сна.

Второй раз встать было труднее, чем в первый. Но хоть результаты трудов уже можно было увидеть: стрелка находилась пока синей зоне, но уже гораздо ближе к зеленой, чем к нулю.

Давление перевалило в рабочий диапазон во время пятого получасового сна. Или шестого... Сверчок сбился со счета. Ему даже во сне казалось, что он тащит проклятую бадью. Но зато теперь мог работать перегрузчик. Механик открыл пароразбор, запрыгнул на сиденье и забросил два ковша брикетов в топку.

Теперь – генератор. Для освещения нужна энергия. Сверчок нажал кнопку на пульте. Громко щелкнула муфта трансмиссии. Сперва генератор басовито загудел, затем звук стал выше и зажглась зеленая лампа рабочего режима. Спустя секунду в машинном отделении вспыхнул обычный свет.

Судно потихоньку оживало. Зажглась подсветка приборов, задрожал настил. Это взялась за дело компрессорная станция, нагоняя воздух в ресиверы. Сверчок теперь осознал, как важен запас сжатого воздуха. Случись что с котлом и опять придется кочегарить вручную.

В машинном отделении снова чувствовалось ожидание, а не висела саваном мертвая тишина. Казалось, огромные шатуны дрожат от нетерпения. Сверчок даже похлопал один по шершавому металлу.

– Скоро, потерпите чуть-чуть!

Компрессоры исправно бухтели, давление росло. Можно было бы и отправляться в путь, но была одна загвоздка, механиков не учили управляться с судами в одиночку. Ни в вихревом режиме, ни в подводном, ни в портовом. Оживить машину выпускник училища сможет, и даже в картах разберется, только бестолку все это. Единственное, чем получится легко воспользоваться без посторонней помощи – навигационные инструменты. Да, возможно и имеет смысл узнать, где теперь оказался "Аист", но что-то подсказывало – ответ расстроит. Наверняка, до берега достаточно далеко, чтобы отправится туда вплавь, придется хорошо подумать и потратить немало времени.

Добавив брикетов, Сверчок выбрался наружу. И не сразу сообразил, что, пока он возился с машиной, наступила ночь. Он увидел качающиеся над головой звезды. Можно сориентироваться по ним, по красивым огонькам, мигающим в небе и качающимся в море.

Волшебное зрелище завораживало. Сверчок наблюдал с палубы за тем, как среди отражений звезд появляются светлые пятнышки – фосфоресцирующие существа. Ночь любила зажигать свой свет.

Свет! Парень вдруг спохватился. Он вспомнил, что на судне должны гореть огни, чтобы никто не налетел на "Аиста". В рубке обнаружилась панель с рубильниками, под которыми значилось: "Правый", "Левый", "Кормовой" и так далее. Судя по пиктограмме, это и был свет. Какой и когда включать – парень не знал, а потому врубил все. Пусть лучше судно светится, как новогодняя елка – точно никто не наткнется.

Все мышцы ломило, но спать почему-то не хотелось. Наоборот, какая-то азартная дрожь возникла внутри и не собиралась успокаиваться. Правда, при этом мысли тяжело ворочались, а настроение летало от слезливой обреченности, до лучезарного оптимизма. Симптом известный – переутомление. В таком режиме организм может долго бодрствовать, но потом сожрет сам себя. Сверчок уже испытывал подобное состояние. Курсантов двое суток без передыха гоняли, чтобы они навсегда запомнили свое самочувствие. В строю звучали плоские шутки, монотонная ругань и даже какая-то совершенно дурацкая песня. Все это смешивалось в голове и слегка колыхало туман. Запомнился только Наставник. Он не ругал никого, а спокойно пояснял.

– На третий день ваши шансы умереть резко возрастут. Не от переутомления, вовсе нет. От недостатка внимательности, от невозможности предвидеть последствия, от заторможенной реакции. Ваша бодрость – самообман. Отдых необходим.

Затем, уже в казарме, Наставник заставлял не спавших собирать на время детские пирамидки по листочку с цветовой схемой и записывал на доске результаты, составлял графики зависимости внимания от времени бодрствования. Это казалось изощренным издевательством тогда.

Надо было заставить себя спать. Обязательно! Только сперва брикеты. Сверчок спустился в кочегарку и зачерпнул несколько ковшей. Два раза он цеплял ковшом рамку топки. После этого парень поднялся в каюту. Разделся, лег и закрыл глаза. Он честно пытался заснуть, но образы скакали блохами, а мышцы произвольно сокращались заставляя ежеминутно просыпаться. Парнишка так и не понял, как ему удалось. Сон уволок Сверчка. Незаметно, тихонечко...

Утро толкнуло вбок курсантской привычкой вставать рано. И первое, что подарило утро – ноющие мышцы. Казалось, что болело все. Сверчок, морщась, сделал несколько гимнастических упражнений и отправился в кочегарку.

Брикеты в топке едва тлели, давление в системе сильно упало. Хорошо, что накануне Сверчок догнал давление воздуха в ресиверах до максимального уровня. Для перегрузчика вполне достаточно.

После загрузки топок, голова окончательно включилась. Механик вспомнил, что оставалась еще одна штуковина, способная выручить: аварийный буй. Если что-то происходило с судном на глубине и оно не могло всплыть, то экипаж выпускал буй – оранжевый конус. Или "неваляшку", как в просторечии звали его моряки. А если происходило что-то серьезное с людьми, то буй выстреливал часовой механизм, включавшийся при отключении энергии и наличии давления воды. Внутри "неваляшки" находились аккумуляторы и мощный передатчик, а на вершине – мощный фонарь. Еще по шлангу-кабелю буя можно было подавать воздух и энергию в затонувшее судно. Сейчас требовалось только включить аварийный передатчик.

Сверчок выбрался на палубу и подошел к месту, где помещался буй. В порту юнга видел, как "неваляшку" готовили: меняли аккумулятор, проверяли работу каждого узла и снова пломбировали люк. Вот только сейчас пломба была почему-то сорвана.

Парень откинул створку и обомлел. Вокруг буя лежали связки тонких длинных брусков, примотанных к транспортировочному кольцу. Красные, с черной маркировкой, похожие на взрывчатку...

Сверчок не сразу сообразил, что у него перед носом самый настоящий динамит! Ему не могло прийти в голову, что кто-то хотел погубить "Аиста". По всему выходит, судно хотели уничтожить. Кто-то отлично все продумал. Если происходит затопление, произошло затопление, то механизм выстрелил бы буй, и произошел бы подводный взрыв. И найди там потом водолазы закрытыми заслонки... В общем, все сошло бы за катастрофу. Только буй не сработал. Скорее всего, что-то напортачили с закладкой бомбы.

До передатчика добраться можно было только через боковой лючок, но для этого надо вытянуть "неваляшку" на палубу. А возится сейчас с буем категорически не стоило, его в любой момент могло выбросить из люка. И взрывчатка все тут разнесет.

Тихое тиканье привлекло внимание Сверчка. Он притащил фонарь и подсветил темный бункер: в углу лежал подводный часовой взрыватель в медном корпусе. Такие использовали для подводных взрывов. И самое страшное, что стрелка подбиралась к красной черте. Тонкая проволочка, привязанная к кольцу запуска часового механизма, свернулась кольцами рядом с медным корпусом устройства. Значит, кто-то из устанавливавших прикрутил ее к крышке люка. Дополнительная предосторожность, если по какой-то причине не сработает механизм отстрела буя. А Сверчок, открыв люк, запустил механизм. Раздумывать было некогда, оставалось от силы минута. Последнее средство спасения – передатчик буя. Надо его спасать.