Текст книги "Черный обходчик (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Мила Бачурова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

А здесь, у видящих, в плане притягательности работает, судя по ощущениям, не родной город, а родное время. Приятно встретить человека, которому не надо разжевывать суть популярных мемчиков и напоминать, что для оплаты товаров и услуг можно использовать карты.

Есть мнение – мы и с Евой тянемся друг к другу в том числе поэтому. Денис, например, или Ким, или вот эта Таня, которая терпеливо ждёт в фургоне – классные ребята, отличные друзья, но с Евой мне общаться легче.

А теперь еще и земляк-пожиратель у меня образовался. Только его не хватало.

– В общем, давай я наберу десять бусин, – закончил я. – И тогда попробуем.

Пожиратель не стал спорить.

– Давай. Когда ты их наберёшь?

Глава 9

Сказать хотелось многое. Но невероятным усилием воли я сдержался.

– Как только наберу, сразу тебе сообщу.

– Я буду ждать на прежнем месте.

Пожиратель развернулся и уплыл прочь.

Я выдохнул. Как с цепи сорвались, честное слово!

Изольда со своими загонами; дед сбежал на кой-то хрен, сам не знает, какой, полдня за ним гоняюсь; в отеле Дима дожидается – которому, по словам Мстиславы, тоже возноситься давно пора. И Тимур – один на всех. Хоть порвись, а план выполняй. Интересно вот, кстати, мне отпуск положен? И если да, то с какого времени? Чтобы уже можно было начать дни считать…

Я сел в машину.

– К вам едем? – спросила Таня.

– А так можно? У тебя ж дежурство.

– У меня клиент в машине. Это самое важное.

– Отлично. Мне нравятся ваши правила.

Таня улыбнулась. Смотреть на неё было приятно.

Отвлеченно думая одновременно об этом и о том, что квартира Изольды, если верить Денису, находится где-то плюс-минус здесь, я вдруг понял, что приятный пейзаж за окном меня настораживает. А в следующую секунду рявкнул Тане:

– Стой!

Мы ехали мимо парка. Точнее, мимо пруда, на берегу которого расположились купальщики. Лето в разгаре, погода хорошая – было бы странно, если бы их здесь не было. Идиллию нарушало то, что подставляемые солнечным лучам тела не лежали, как водится, разрозненно, каждое в своей кучке, а толпились в одном месте.

Что там, в центре толпы, я не видел. Зато увидел призрака. И пожирателей, несущихся к нему с другой стороны улицы.

Тане надо отдать должное – она сначала надавила на тормоз и остановилась, с пробуксовкой и визжанием покрышек. И только потом резко спросила:

– Что?

– Там!

Тратить время на такую ерунду, как открывание дверей, я не стал. Выскочил из машины в призрачном мире и бросился на выручку призраку. Заслонил его собой на секунду раньше, чем подлетели пожиратели.

– Прочь, видящий! Ты уже отобрал у нас добычу! Этот – наш!

Спасало меня и призрака то, что кидаться на видящего эти твари не решались. Пока.

Я запоздало сообразил, что если мне на помощь бросится Таня, ей придётся оставить одного Михаила Ивановича. В то время, как пожиратели теряться не будут, хрен знает, сколько их тут ещё трётся неподалеку. Побежим спасать одного клиента – упустим другого.

Вот же чёрт! Пожиратели – не самые умные ребята, но рано или поздно сообразят, что я против них стою с голыми руками. Скорее рано, чем поздно.

Ну же, блин! Я едва не взвыл от досады. Достучаться удалось лишь до двух пустышек. Личное оружие у меня, конечно, интересное и, как показала практика, мощное. Но проблема в том, что оно не всегда под рукой.

– Чёрт тебя дёрнул на солнце лезть в такую жару! – крикнул я на призрака, маячащего у меня за спиной. – Сидел бы в тенёчке, всё нормально было бы!

– Уйди, видящий! – снова зашелестели пожиратели.

Но дожидаться, пока уйду, не стали. Бросились на меня.

Пустышки – их количество увеличилось до четырех – были на подлете, но пока ещё слишком далеко. Ждать, пока меня разорвут на части, я не стал. Врезал одному из пожирателей локтем туда, где у людей находится челюсть. И с удивлением понял, что могу драться с пожирателями.

Когда пробовал это делать в последний раз, мягко говорил, потерпел фиаско. Не наносил врагам никакого урона, зато самому больно было так, словно меня режут заживо. А сейчас мне удалось отбросить противника. Ненадолго, но всё же.

– Держись, Тимур! – Рядом со мной свистнул кнут. Башка пожирателя покатилась по песку. – Я разберусь! Береги клиентов!

Михаила Ивановича Таня не бросила. Он отсвечивал здесь же, и один из пожирателей, встрепенувшись, нацелился на него. Но и пустышки уже были рядом. Пожирателя, ринувшегося к Михаилу Ивановичу, я встретил ударом кулака.

Скомандовал пустышкам:

– Взять!

Через пару минут всё было кончено.

Пожиратели растворились, пустышки, после сокрушительной победы оказавшиеся не у дел, маячили в отдалении. А мы с Таней тяжело дышали после схватки в компании Михаила Ивановича и угрюмого мужчины лет пятидесяти.

Мужчина был одет в плавки и сланцы. В реальном мире успела приехать скорая. Толпу разогнали, тело накрыли простыней, женщина-врач куда-то звонила.

– С победой, коллега, – отдышавшись, сказала мне Таня.

– Угу. И тебя. Слушай, я понимаю, что здесь наш район. Но если мы примем еще одного клиента – нас порвёт, как того хомячка. Если я тебя попрошу новенького в Заднепровье отвезти, это будет серьёзным нарушением протокола?

– Это будет фигня какая-то, – честно призналась Таня. – Но если в отеле завал – не проблема. Вы же не единственный на нашем берегу пункт вознесения.

Таня несколько секунд посмотрела на выражение моего лица и тихо засмеялась.

– О Господи… Ты про другие вообще не знал?

– Ну, я слы-ы-ышал…

– Ну, как минимум, Троицкий монастырь и Камерный театр, это если крупных игроков брать. Завал, конечно, у всех, но тебя я услышала.

– А как вы распределяете клиентов?

– Обычно просто: куда ближе – туда и везём. Ну, иногда по клиенту видно, куда ему лучше. Что-то мне подсказывает, что этот гражданинчик в монастырь не очень хочет. Уважаемый! – Таня тронула за плечо мужчину, который с отстранённо задумчивым видом созерцал своё безжизненное тело. – Вы никогда не мечтали играть в театре?

– В театре? – Мужчина вдруг встрепенулся. – А что, я мог бы. Мне, знаете, пьесы Шварца всегда очень нравились.

– Поехали, – улыбнулась Таня. – Есть как раз подходящее место.

– Вы простите, я в таком виде…

– Ничего страшного. Не одежда красит человека, а человек одежду.

Настроение у Тани отчего-то поднялось, она насвистывала. Я вдруг задумался о том, какие плюшки получают обходчики от своей деятельности. Чёток я вроде ни у кого не видел. Так прямо и спросил, пока ехали к отелю.

– Мы получаем глубокое моральное удовлетворение от хорошо выполненной работы, – отчиталась Таня и рассмеялась.

– Не, ну это понятно. А помимо?

Таня помолчала. Потом, уже без прежней улыбки, сказала:

– Дни, Тимур.

– В каком смысле – дни?

– Дни жизни. Вот так вот. За каждую доставленную душу.

– Я не понял… А вы разве не бессмертные, как мы?

– Не совсем. Вы – высшая каста, скажем так. Нос, конечно, особо никто не задирает, но всем понятно, что главные – проводники. Мы, скажем так, вспомогательная должность. Мы – те, кто не смог бы работать с душами полноценно. Однако у нас проснулся дар, и мы хотели помочь… И нас поощрили.

– И как это выглядит?..

– Ну, сегодня я заработала два дня. Может быть, заработаю и ещё. Самой себе мне одного хватит, допустим. Другой могу использовать завтра. Чтобы оставаться всегда такой же. Мы контролируем свой возраст сами. Если использую два дня сегодня – стану моложе на день.

– Ни… нифига себе, – выдал я. – А как эти дни вообще выглядят? Как ощущаются? Или…

– Открой бардачок.

Я открыл. Там, на кипе обязательных в любой машине бумаг, лежала круглая золотая коробочка, типа шкатулки.

– Можно?

– Да, загляни.

Я заглянул. Внутри лежали неприглядного вида сероватые и неровные пилюли. Их было пять.

– Вот так и выглядят. По одной в день – и подтяжка лица не понадобится никогда. Дальше сообразишь?

– Что соображу?

– Ну же, Тимур. Сообрази, почему некоторые могут не хотеть уходить из обходчиков в проводники.

Я думал несколько секунд. Потом неуверенно предположил:

– Их можно… передавать?

– Бинго, как говорят в фильмах, не знаю, почему. Болтать про это не любят, но ты парень умный, думаю, сам сможешь в уме нарисовать немудрёные драмы, надежды, истории, которые заставляют большинство из нас кататься по улицам города, высматривая души. Да, конечно, мы все понимаем, что делаем благое дело, и гордимся этим. Мы не будущие пожиратели, если тебя это беспокоит. Но впереди у нас пара пряников, а над нами всегда занесён кнут. У всех есть кто-то, кому не досталось дара видящего, но его очень не хочется отпускать… А ему не хочется уходить.

Я закрыл шкатулку, вернул её в бардачок.

– Рассказать легенду о чёрном обходчике? – предложила Таня, сменив тон с грустного на заговорщический.

– Дай угадаю. Он убивал людей, чтобы потом увозить души к проводникам?

– Говорят, до сих пор убивает, – хриплым шёпотом поведала Таня. – Если увидишь в призрачном мире катафалк или карету, запряжённую лошадьми – не вздумай садиться!

– Про карету мне Мстислава что-то говорила, да…

– Да уж, понимает, что ситуация серьёзная, конечно, надо новичка предупредить.

Я содрогнулся. Блин. Что, поверил, что ли? Бре-е-ед! Бред же? Я посмотрел на Таню. Она вела фургон с непроницаемо серьёзным выражением лица.

– А как он души привозит? – нашёл я слабое место в этой страшилке. – Левого человека на раз узнают же на приёмке.

– Говорят, – всё тем же голосом, будто сидела ночью у костра, сказала Таня, – что он может принимать облик любого из обходчиков. Любого. Не отличить. Но пуще всего ненавидит других видящих. Поэтому тех, кто к нему в машину садится, он увозит неизвестно куда, и назад они уже не возвращаются. Вот, например, сел ты в фургон к как будто бы знакомой обходчице Тане, заманил в её машину сразу две души… А посмотрел ли ты хотя бы, куда она тебя везёт?

Я вскинул голову, огляделся. Таня сворачивала к парковке возле отеля.

– Ты б себя видел! – расхохоталась она, дружелюбно врезав мне в плечо кулаком. – Надо всем рассказать, что лишила тебя невинности. Ух, как меня возненавидят!

– За что?

– Ну, знаешь, у нас не так часто появляются новички. Каждому хочется подколоть, а байка про чёрного обходчика работает лучше всего. Но я успела первой. Йу-ху! Давайте, выметайтесь из тачки, джентльмены.

Я вылез из фургона, открыл дверь Михаилу Ивановичу.

– Спасибо, что помогла, – сказал, подойдя к пассажирскому окну.

– Всегда пожалуйста, – отдала честь Таня.

– Это игра такая.

– А?

– Бинго. Игра, типа лото. А может, лото и есть. Там когда кто-то достигает счастья – орёт: «Бинго!». Оттуда и пошло.

– Хм. Не знала. Спасибо.

Я хлопнул по борту ладонью, и Таня отчалила. Проводил фургон взглядом.

Подумал о Камерном театре. Где души, надо полагать, играют в спектаклях и через это возносятся. Видимо, через что-то типа катарсиса. Там ведь тоже кипит своя жизнь, происходят какие-то невероятные истории… Может, зайти как-нибудь на чашку чая? Чисто дружественный визит, из интереса. Обмен опытом.

Как-нибудь, когда загрузки такой не будет, как сейчас. Лето жаркое. Я бы даже сказал, чертовски жаркое. Оттого, небось, и смертность повысилась.

– Идёмте, – вздохнул я и повёл Михаила Ивановича обратно в номер.

* * *

Сидя на кровати, Михаил Иванович перевернул последнюю заполненную страницу фотоальбома и уставился на белые пустые кармашки для снимков.

– Вот как, – пробормотал он. – А я и забыл… Всё забыл.

– Вы не виноваты, – сказал я. – Так случается.

Старик вздохнул.

– Знаешь, Тимур, я думал, что воспоминания – самое дорогое, что у нас есть. Что там, после смерти, будет… что-то вроде фотоальбома. А теперь вот смотрю и понимаю: нет. Фотоальбом закончился. А что дальше?

Он поскрёб пальцами белую страницу.

– Другое, – просто сказал я.

– То-то и оно, что другое. Тот, кого звали Маэстро, людей хорошо понимал. Не хотим мы другого. Боимся. Мы хотим того же самого. Фотоальбом мы хотим, вот.

Я молчал, не зная, что тут сказать. Но Михаил Иванович прекрасно обходился без моих реплик.

– Да только вот теперь вижу. Любой фотоальбом заканчивается. А если бы не заканчивался? Если бы вечность только его и листать, не поднимая головы? Снова и снова, одно и то же… Счастье для маразматика. Каждый день новости, а душа спит, аж похрапывает…

Михаил Иванович потянулся и положил альбом на стол. Сжал на коленях кулаки.

– Нет, – твёрдо сказал он. – Не так нас воспитывали, чтобы мы после жизни в собственной блевоте засыпали.

Прозвучало грубо, я чуть не поморщился. Однако Михаилу Ивановичу, похоже, именно такого толчка, идущего изнутри, и не хватало. Он начал светиться.

– Знать не знаю, что там будет, – сказал он, легко поднявшись на ноги и устремив взгляд вверх, – но что ж я, хуже других, что ли? У них, значит, силы есть, а мне тут плюхаться, пока не исчезну? Я человеком жил – человеком уйду!

Крик породил неведомо откуда взявшееся многократное эхо. Я прикрыл глаза, но даже сквозь призрачные свои веки увидел яркий свет, призвавший ещё одну душу. Ощутил тепло, наполнившее сердце и всё моё существо.

Подождав, открыл глаза и поднял руку перед собой.

Восьмая бусина. Ещё парочка – и придётся заниматься пожирателем. В принципе, у меня уже складывался план работы… Если это можно назвать планом, конечно. Начну так же, как с любым другим клиентом – попрошу рассказать о себе. А потом буду разбираться, что его держит. Попотеть, конечно, придётся, но справлюсь.

А с чего это я такой бодрый и самоуверенный? Ах да, душа вознеслась только что. Эндорфины бушуют, или как их там. Ну, хорошо, дело полезное. Самое время теперь сходить к Мстиславе пообедать, отчитаться о проделанной работе. А потом и к Диме можно. Если ещё и его сегодня вознесу, это вообще джекпот. Может быть, даже рекорд отеля.

Мстиславы в кафетерии не обнаружилось. Зато за столиком сидели Денис и Ван. Оба выглядели усталыми. Особенно это было заметно по Денису. Ван – существо загадочное, внешних проявлений внутренней жизни у него небогато.

Я махнул ребятам рукой, подошёл к стойке и набрал на поднос всякого. Девушка за кассой, посмотрев на меня внимательно, кивнула и отвернулась. Я, подождав несколько секунд, пожал плечами и прошёл за столик.

– Пока я спал, коммунизм, наконец, достроили?

– Нормально, – буркнул Денис. – Мы тут пашем, как лошади, а он – спит.

– Да это я фигурально. Почему денег не берут?

– Запомнили, что ты – сотрудник отеля. Сотрудники бесплатно питаются.

Хорошие новости, что тут ещё скажешь. Я принялся за салат.

– Как дела-то идут? – спросил с набитым ртом.

– Идут, – был краток Денис. – Глядишь, раскидаемся за недельку… А там, говорят, и жара спадёт. Легче будет.

Значит, не только мне мысли о жаре в голову пришли.

– Я тут с Таней говорил, с обходчицей…

– Вано, давай его побьём? – переглянувшись с Ваном, перебил Денис. – Когда он всё успевает? Ты вот сегодня хоть зубы успел почистить?

– Да, – был краток Ван.

– Так вот, – продолжал я. – Она мне про их трудодни рассказала.

– А. Ну-ну, – притух Денис. – И что, позарился? Кого обессмертить хочешь?

– Да не в том дело. Просто у меня возник закономерный вопрос: а наши бусины какое-то практическое применение имеют? Не, ну я понимаю, что это уже как бы часть каждого из нас. Воспоминания о вознесённых душах, на бусины приятно смотреть, всё такое. Ну а помимо этого?

– Помимо – тоже да, – кивнул Денис. – Чем больше у тебя бусин, тем больше вероятность, что следующая душа будет чем-то подобна предшествующим. И если ты понимаешь, что не справляешься, то можешь использовать соответствующую бусину. Она начинает мерцать. Грубо говоря, используешь её – и лучше понимаешь, как работать с душой. А бусина, соответственно, исчезает. Хотя после вознесения ты, конечно, получаешь новую. Как правило…

– Ага-а-а… – впитал я информацию.

– Всё говоли, – вставил Ван.

– Ещё что-то? – посмотрел я на Дениса.

– Ну… – усмехнулся тот. – Есть нюансы. Когда душа, с который работаешь, не возносится, несмотря на все твои усилия растворяется – тогда ты бусину теряешь.

– Справедливо, так-то.

– Потеряешь все бусины – лишишься и дара, и бессмертия, – спокойно закончил Денис.

Глава 10

– Оп-па… – Я едва не подавился. – Фигасе, приписка мелким шрифтом…

– Ну, вот такие дела. Раньше тебе не говорили, потому что у тебя очень уж хорошо всё получалось. Оно, знаешь, такое… Когда уже тёртый, опытный – лучше противника переоценить. А молодым – наоборот. Лучше недооценивать. А то руки опустятся. Но, коль уж разговор зашёл…

– А если что, в последний момент в обходчики можно перекинуться?

– Можно, – усмехнулся Денис. – Только оно тебе надо – доводить до этого последнего момента? Ты отличный работник, Тимур. Продолжай в том же духе, и всё будет хорошо. У всех.

Он встряхнул запястьем. Я увидел чётки, обвивающие руку почти вдвое. Поморщился.

– Да понял я. Можно и без фокусов обойтись.

– Сам ты фокусник, – огрызнулся Денис. – В цирке я только вольтижёром работал.

Ван посмотрел на него в упор.

– Ну, ещё в боях участвовал, – исправился Денис. – Подумаешь, всего один сезон! И нечего так смотреть. Я был молод, мне нужны были деньги. А фокусы – не моё.

– Да я образно, вообще-то. Понятия не имел, что ты в цирке выступал. Вольтижёр, кстати – это что?

– Не что, а кто. Наездник, исполняющий трюки. Лошадь скачет по кругу, а ты, например, в седле на руках стоишь. Или с лошади на лошадь перепрыгиваешь на ходу.

– Ясно. Не, это я бы даже пробовать не стал. Как по мне, существуют гораздо более приятные способы остаться без головы. Я говорю о том, что чётки прятать не умею.

Денис усмехнулся.

– А ты пробовал? Чай, не вольтижировка, без головы не останешься.

Хм-м. Я посмотрел на свои чётки.

– Просто скажи им, что надо исчезнуть, – подсказал Денис. – Передай своё желание. Да не впивайся взглядом, как в пожирателя! Сам ведь уже понял, чётки – часть тебя. И сил у тебя должно быть достаточно. Чётки слушаются проводника так же, как слушаются ру́́ки и но́ги. Просто убери их, и всё.

Я повёл запястьем. Чётки исчезли.

Повёл снова. Появились. Напрягаться для этого и правда не пришлось.

– Ну, вот! – Денис хлопнул меня по плечу. – А говоришь, «не умею».

Довольный, он откинулся на спинку кресла. Салютнул мне стаканом с компотом.

Ван прихлебывал из крошечной чашки бледно-жёлтый чай. Если бы я не видел, уже не раз, что наливает он его из небольшого приплюснутого чайника, решил бы, что пьёт пустой кипяток.

Я доел салат и отодвинул тарелку. Поставил перед собой другую, с супом.

– А вот скажите мне, дорогие коллеги. Я и дальше буду получать информацию по крупинкам, случайно, и только тогда, когда сам додумаюсь, что надо спросить? Или всё-таки могу рассчитывать на то, что мне прочитают расширенный курс молодого бойца?

Денис пожал плечами.

– Молодого бойца – тебе прочитали сразу, как только пришёл. А личный опыт на то и личный, чтобы обзаводиться им самостоятельно. Спрашиваешь – отвечаем. Не спрашиваешь – значит, не надо тебе пока.

– Интересная логика. А вдруг я однажды погибну из-за того, что вы меня о чём-то не предупредили?

Денис задумался. И изрёк:

– Не, это вряд ли. Ты, конечно, иной раз бывает, что дурака валяешь. Однако не настолько дурак, чтобы погибнуть.

– Спасибо. Тебе говорили, что у тебя очень своеобразная манера делать комплименты?

– Говорили. Только мужчинам я комплименты не делаю, воспитание не позволяет. Я тебе правду сказал. Мир сейчас идёт к тому, чтобы всех и каждого оберегать от всего. Не влезай – убьёт, не ходи – упадёшь, не ешь – растолстеешь, не пей – козленочком станешь. Вот скажи мне, человек в здравом уме будет железную дорогу перебегать перед несущимся поездом?

– Не будет.

– Вот и я так думаю. А на кой же ляд тогда вешать предупреждения: «Не перебегайте дорогу»? «Не подходите к краю обрыва»? «Не курите»? «Идёт дождь – не превышайте скорость!»? Ты, чёрт бы тебя побрал, сам не видишь, что дождь идёт? Ты не знаешь, что бывает, если сильно разогнаться на мокрой дороге? Или не догадываешься, во что превратится твой организм, если выкуривать по три пачки в день? Ты вырос в пустыне среди верблюдов, слеп, глух и неграмотен?

Денис посмотрел на меня. Я развёл руками.

– Людей стараются обезопасить.

– Зачем?

– В смысле – зачем?

– Да в прямом смысле! На кой-чёрт и кому нужны идиоты, хватающие руками оголенные провода, падающие с крыш, играющие с огнём вблизи горючих материалов и не имеющие терпения на то, чтобы ехать по мокрому асфальту медленнее, чем по сухому?

– Ты это сейчас серьёзно спрашиваешь?

– Абсолютно.

Я посмотрел на Дениса и понял, что он в кои веки и впрямь серьёзен. И Ван, судя по молчаливому сосредоточенному киванию, является приверженцем той же философии.

Я покачал головой.

– Ну, блин, вы даёте. Не все же люди умные! И что, дураков – убивать теперь?

Денис пожал плечами.

– Зачем убивать? К чему это варварство; мы – просвещенные люди. Можно просто не мешать им убиваться. Ты когда-нибудь носил корсет?

– Чего? – обалдел я.

– Ох, да я не про дамский. Когда рёбра ломаешь, надевают такое, – Денис поводил руками у боков, – из гипса. Не доводилось?

– Бог миловал.

– А мне вот как-то пришлось. Скажу тебе, не самая удобная штука, никому не посоветую, ну да бог с этим. Суть та, что пока ты её носишь, мышцы, которые держат твоё тело, расслаблены. Им не надо работать, всю работу за них выполняет корсет. Поддерживает тебя. И когда ты его снимаешь, заново включаться мышцам ой как неохота. Они буквально ноют: верни корсет, хозяин! Нам было так хорошо, зачем ты всё испортил? И в последние годы у меня ощущение, что такой корсет пытается напялить на себя само человечество. Людей чем далее, тем всё больше стремятся оградить от каких-то мыслимых и немыслимых опасностей. Причем не только детей, но и взрослых… Ты видел эту идиотию в ленте – замазывать буквы в словах «смерть», «кровь», «секс»?

– Видел.

– Значит, понимаешь, о чём говорю. – Денис отхлебнул компота, поставил стакан на стол. – Ты ещё успел вырасти в неогороженном мире. А тем поколениям, которые идут за тобой, не позволяют уже и шагу шагнуть без оглядки. На каждом углу, в каждом помещении – камеры, для каждого приседания – свой коврик и защитные щитки, каждое слово и каждый кадр, которые позволено впитывать, проходят проверку в специальных инстанциях. – Он вздохнул. – Чёрт его знает. Прогресс, конечно, на то и прогресс, чтобы ретроградам вроде меня казаться диковиной. Может, оно и правильно. Было бы неправильно – жили бы по-другому. Жизнь – штука суровая, от того, что ей не нужно, избавляется сама. Лишнее отвалится, хоть ты как упирайся. Но. – Денис наклонился ко мне. – Но у нас, видящих, свои порядки. Нам не нужны те, кого надо водить за ручку, подтирать сопли и предупреждать о том, что курение вредит здоровью.

– Поэтому никто из вас не курит, угу, – буркнул я.

– Трубка – выбор Мстиславы. И, если бы эта привычка мешала ей жить, за столько веков уж как-нибудь избавилась бы, время было. А о нас, видящих, я тебе больше скажу: те, кого надо водить за ручку, в наших рядах не оказываются. Ты начал с того, что спас клиентку от пожирателей. Сопливая девчонка, которую привёл, вытащила из пещеры Маэстро четверых и вознесла пятого. Задач, которые были бы нам не по плечу, у нас нет, Тимур. И чтобы погибнуть из-за чего-то, о чём тебя не предупредили, нужно очень сильно постараться. Если ты чего-то не знаешь – значит, тебе пока не нужно это знать. Будет нужно – спросишь. Вот и всё.

Денис замолчал. Возразить ему было как будто нечего. Да и не хотелось возражать. Такая вот у видящих политика, сложившаяся за века.

Нужна будет помощь – тебе помогут. Но это совершенно не означает, что будут делать что-то за тебя. Рассчитывать ты должен на свои силы, решения принимать самостоятельно и информацию добывать сам – по мере необходимости. Ну, хоть со скалы в море не сталкивают, как в древней Спарте, и то хлеб.

Под разглагольствования Дениса я успел доесть суп и принялся за второе. Ван налил себе ещё одну чашку бледно-желтого кипятка. И вдруг сказал:

– Таня.

– Что – Таня? – удивился я.

– Класивая.

– Н-ну… – С этим утверждением сложно было спорить. – Ничего такая, да.

Денис ухмыльнулся. Ван продолжал неотрывно смотреть на меня.

– А, – дошло до меня. – Тебе она нравится, что ли?

Ван перестал буравить взглядом моё лицо. Отхлебнул чая.

Я кивнул:

– Ну, так бы сразу и сказал. Понял, принял. Встревать не буду.

Денис хохотнул.

– Гляди-ка. Скоро и Вано без переводчика начнёшь понимать. А поначалу – вспомни, как бесился.

– Было такое, угу… Слушай, Ван. А на Таню, когда у вас до дела дойдёт, ты тоже просто смотреть будешь? Или всё-таки скажешь что-нибудь – для разнообразия?

Ван надменно промолчал.

– Зависть – плохое чувство, Тимур, – назидательно сказал Денис. – Это нам с тобой, чтобы от барышень расположения добиться, языки трепать приходится. А настоящим героям-любовникам слова не нужны. Верно, Вано?

Ван промолчал ещё надменнее. Денис расхохотался.

* * *

После обеда мужики разошлись по своим делам, я вышел на улицу. Хотелось подышать воздухом и мысли в порядок привести. Сейчас, буквально полчаса передохну – и пойду к Диме. Чувствую, что вознесение там уже очень близко. Хотя, блин, я и вчера это чувствовал. И позавчера…

За парковкой маячила знакомая тень. Приблизиться ко мне на территории отеля пожиратель не мог. Я думал, что, как только выйду на улицу – он тут же увяжется следом. Но почему-то не увязался. Меня заметил, долго глядел вслед, но остался стоять на месте.

Я дошёл до перекрестка с Николаева и повернул обратно. Подойдя к отелю, увидел, что пожиратель по-прежнему преданно смотрит вдаль. Ждёт, когда вернусь.

Я подошёл к нему.

– Привет. Думал, что ты за мной увяжешься.

– Ты сказал, что сам скажешь мне, когда будешь готов, – прошелестел пожиратель. – Я решил не беспокоить тебя, чтобы не мешать готовиться.

– Молодец. – Я поднял руку с чётками. – Видишь?

– Восемь, – пробормотал пожиратель.

– Угу. И я действительно становлюсь сильнее. Сегодня нескольких твоих собратьев по рылу отоварил – хотя раньше не мог. И чётки теперь прятать могу.

Я шевельнул рукой. Чётки исчезли.

Пожиратель это никак не прокомментировал. Просто сказал:

– Я жду.

– Ага. Я помню.

Я развернулся и пошёл обратно в отель. Поднимаясь в лифте, думал, что что-то меня сейчас царапнуло. Пока шёл по коридору, сообразил, что.

Пожиратель решил меня не беспокоить.

Пожиратель. Тварь, по определению способная только жрать и хватать всё, до чего дотянется, задумалась о том, чтобы не причинить кому-то беспокойство. Не абы кому, конечно, а человеку, от которого зависит её, этой твари, будущее. Но тем не менее.

То есть, получается, пожиратель прогрессирует? Движется к свету независимо от меня? Интересная мысль, надо будет её обдумать. Только не сейчас. Сейчас – Дима.

Я постучал в дверь номера.

Ответа не было. Выждав приличествующее случаю время, я воспользовался универсальной ключ-картой и вошёл в комнату.

Дима лежал на кровати поверх покрывала и спал. Я остановился в задумчивости. Подождать, пока проснётся? Как-то это так себе: сидеть в номере парня и смотреть, как он спит. Я бы после такого на контакт не пошёл. Уйти и зайти попозже? Сам вырублюсь, а Мстислава потом шкуру снимет…

И тут у меня в голове щёлкнуло: стоп! Зачем призракам спать⁈

– Рота, подъём! – рявкнул я во всю мочь своих призрачных лёгких.

Дима встрепенулся, но как-то вяло. Посмотрел на меня сонными глазами.

– А, это ты… Чего орёшь?

– А ты чего спишь? Солнце ещё высоко, между прочим.

– Да я как-то по ночам привык. – Дима завозился, сел и зевнул.

– Чего привык? – Я занял кресло у стола по уже сложившейся профессиональной привычке.

– Ну, всё. Жить. Работать.

Я вспомнил об увлечениях Димы и тихонько хмыкнул. Да, наверное, изучать всякую оккультную премудрость атмосфернее по ночам. При свечах. Главное клавиатуру парафином не заляпать.

Однако нам надо было работать сейчас. Потому что ночи у Димы могло не быть. Он-то может найти объяснения своему дневному сну хоть в чём – в привычках, в усталости, в избытке мелатонина. Я же знал одно: если призрак становится сонным и вялым, значит, душа постепенно заворачивает ласты.

Самое фиговое в нашей работе то, что нет смысла спрашивать напрямую: «Что тебя держит на земле?» Ответ какой-то, разумеется, будет, но поведёт по ложному пути. Отвечать-то будет разум, а не душа. Поэтому и приходится извращаться и пробовать разные подходы вокруг да около.

Беда моя заключалась в том, что я этим практически не занимался. Я всегда шёл как-то интуитивно, действовал по обстоятельствам, и у меня в итоге получалось. Однако сейчас, после беседы с Денисом, вдруг осознал, по какому минному полю блуждал, избегая подрывов.

Растворится Дима, исчезнет одна из моих бусин… Ладно, фиг с ней, с бусиной. Это лишь свидетельство, что я облажался, материальное напоминание. Димку жалко…

И интересно, кстати, которая бусина исчезнет? Если я всё правильно понял, то это будет бусина, оставшаяся после кого-то, кто наиболее на Диму похож.

Я посмотрел на свои чётки и заметил, что одна из бусин чуть заметно мерцает. Напрягаться не пришлось. Мне было достаточно раз взглянуть на бусину, чтобы вспомнить душу, вознесение которой принесло мне её. Мерцала Лиза. Мой первенец.

Сейчас я могу её использовать, и у меня появится понимание, куда вести Диму. Попробовать?.. Но тогда бусина Лизы исчезнет. Мне, честно сказать, жалко терять такое воспоминание. Да и светится она самую чуточку – значит, наверное, подобие весьма отдалённое

– Ты чего залип-то? – спросил Дима, потихоньку приходящий в себя. – Это у тебя что такое?

– Послужной список, – сказал я и, тряхнув запястьем, спрятал чётки. – Как чувствуешь себя?

– Сонно, – зевнул в ответ Дима. – Как-то так, знаешь, ничего не хочется.

Знаю, блин. То-то и оно, что знаю Думай, Тимур. Думай!

Лиза. Что у Димы общего с Лизой? Представления не имею. Я даже не знаю, почему вознеслась Лиза. Чего ей не хватало для вознесения?

Простого разговора по душам? Ну, с Димой мы сколько уже говорили. Приключений с пожирателями? У Димы было даже круче. Бутылки пива? Ну, это даже не смешно.

– Пивка, может? – всё-таки предложил я.

Дима поморщился.

– Да ну, неохота. Слушай, а может, я ещё покемарю, а? А утром поговорим. Чё-то я какой-то вообще варёный.

Утра у тебя может и вовсе не быть, вот в чём загогулина. А если будет, то лучше ты себя не почувствуешь. Но сказать об этом – значит, посеять панику. Паника же никогда не помогает.

– Скажи, ты жалеешь о чём-нибудь? – спросил я.

– В смысле? А, типа, по жизни, что ли?

– Ну.

– Да вроде нет… А ты?

– Не знаю, – честно сказал я. – Ну, может, если бы начал жить заново, то в некоторых случаях поступил бы иначе… Но скорее всего просто бы подох с тоски.

– Вот да, такая же лабуда. Снова в школу – прикинь?