Текст книги "Черный обходчик (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Мила Бачурова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Олеся съёжилась, втянув голову в плечи, ещё где-то на середине моей речи. А когда я закончил, она всхлипнула.

– Дошло, – кивнул я. – Это хорошо. Будем считать, что первичный контакт установлен. Сегодня я уйду, вернусь завтра, и мы начнём всё с чистого листа.

Глава 7

Я встал и подошёл к двери. Уже положил руку на ручку, когда меня настиг голос Олеси:

– Вот и все ко мне так. Всю жизнь!

– А тебе мама в детстве не объяснила, что жизнь – это суровая штука, где никто ни с кем не цацкается? – спросил я, обернувшись.

– Нет! – с вызовом крикнула Олеся. – Потому что она меня любила! Она меня до седьмого класса в школу собирала и провожала, пока не… Пока не…

Тут Олеся уже категорически разрыдалась. Я вздохнул и, оставив дверь, вернулся к ней. Опустился на корточки.

– Извини, – сказал, коснувшись олесиной руки. – Против тебя лично я ничего не имею. И все, кто с тобой так себя вёл – тоже.

– Че… чего? – сквозь слёзы посмотрела на меня Олеся.

– Людям свойственно видеть внешнюю оболочку, а не душу. Никто тебе зла не хотел. Просто тебе было страшно, ты шипела и пряталась. А люди, видя это, считали тебя опасной, потому сторонились.

Она меня слушала. Как будто даже не собираясь обложить матом.

– Дерьмово всё сложилось, – продолжал я. – Но ведь были у тебя в жизни какие-то светлые моменты?

– Не было. Никогда…

– Да не верю. Люди даже в концлагерях умудрялись что-то светлое находить. Иначе человек просто не живёт.

– Да может, в концлагере мне и лучше было бы. Там хоть… со всеми вместе…

– Так ты скоро будешь со всеми вместе, – вдруг сказал я.

– Ч-чего?

– Там, – показал я наверх, – все. Их гораздо больше, чем здесь. И они тебя ждут. Зовут. И ты к ним рвёшься. Надо-то всего шаг сделать.

Олеся вдруг встала и сделала шаг. Я тоже поднялся, повернулся, и у меня язык к нёбу присох.

Подойдя к зеркалу, Олеся неуловимо изменилась. Я увидел девчонку лет пятнадцати. Симпатичную, с задумчивым взглядом и короткой мальчишеской стрижкой. А позади неё в зеркале появилась женщина, которой тут вообще быть не могло. Улыбаясь, она обнимала Олесю, прижимала к себе.

– Мам… – шёпотом, в котором не было ни хрипоты, ни грубости, сказала Олеся.

Она подняла руку, чтобы коснуться руки матери, которую видела в зеркале. Но просто положила себе на грудь ладонь. От места соприкосновения разлился свет. А потом истинный Свет ударил сверху, сквозь потолок.

Я посмотрел на чётки, на которых образовалась седьмая бусина.

– А всё почему? – спросил я у пустой комнаты. И сам себе ответил: – Потому что я, чёрт побери, профессионал! Лучший в своей теме. И не надо вставать у меня на пути!

* * *

С Евой мы встретились на остановке и пошли к дому Михаила Ивановича.

– Ты чего так сияешь? – спросила Ева.

– Душу вознёс.

– Круто. Я сегодня тоже с одной начала… Только пока нифига не получается.

– Получится. Главное не зацикливайся на одном, смотри шире. Когда именно получится, ты всё равно не угадаешь. У меня вот три клиента… было. Так я был уверен, что первый легко вознесётся, со вторым придётся немного поковыряться, а с третьей, может, вообще ничего не выйдет. По итогу дня третья уже вознеслась, а к первому я завтра опять пойду. Парень контактный, адекватный, но чего-то пока на взлёт не торопится… О. А вот это нам повезло.

Я остановился, Ева тоже замерла.

Во дворе нужного дома трое девчонок прыгали через скакалку по очереди, что-то выкрикивая. Одна из них была – наша клиентка.

– Вон она, – показал я Еве. – Которая сейчас прыгает.

– Угу. А как её зовут?

Я пожал плечами.

– Всё, что могу сказать – не Верочка. Хотя дедушка думает, что так, но совершенно точно нет. Мы с Изольдой, когда выясняли, кто помогает Маэстро, в квартиру к ним вломились через призрачный мир. В дверь звонили – тишина. Решили, естественно, что нет никого, и вошли. А девчонка дома, ей просто не велели дверь чужим открывать. Увидела нас, и как завопит! Соседка прибежала, начала девочку звать из-за двери. И вот имя я не помню, блин! Но не Вера, точно. У меня бабушку Верой зовут, я бы запомнил.

– Угу, – повторила Ева. – Ну вы с Изольдой красавцы, конечно. И что ж вы делали?

– Да что обычно. Тут же обратно в призрачный мир рванули, девчонка нас видела-то – от силы секунду. Потом её мать и соседка совместными усилиями убедили, что показалось. Что никаких чужих людей в квартире не было и быть не могло.

– Ясно. И так, получается, всегда и надо действовать?

– Нет.

– А как надо?

– Надо не попадаться! То, что случилось – форс-мажор, до которого лучше не доводить. Чем меньше людей видят, как ты шастаешь в призрачный мир и обратно, тем лучше.

Ева фыркнула.

– Что?

– Да я на паблик подписана, про мистический Смоленск. Знаешь, кто такой Призрачный Рэпер?

– Понятия не имею.

– Окей, даю подсказку. У этого парня дреды.

Я внимательно посмотрел на Еву. Не. Не похоже, что прикалывается.

– Да ладно⁈

– Ну, тебе ссылку на паблик прислать?

– Рэпер, – убито повторил я.

Ева расхохоталась.

– Напиши там: «Всё вы врёти, я ни такой!» Фурор произведёшь.

– Фурор мне Николай произведёт. Есть мнение, что даже без прелюдий, сразу в лоб.

– А кто такой Николай?

Я вкратце рассказал. Коль уж Ева – одна из нас, должна знать, что среди обычных людей есть такие, кто знает о нашем существовании. И помогает, по мере сил.

Ева внимательно слушала и кивала. Вывод сделала неожиданный.

– С дредами ты знатно палишься, конечно.

– Почему?

– Потому что девчонка тебя узнала.

Я обернулся. Внучка Михаила Ивановича прекратила прыгать и смотрела на меня.

– Ч-чёрт…

– Спокойно! Без паники. – Ева хлопнула меня по колену. – Пока не позову, не дёргайся.

С этими словами встала со скамейки и решительно направилась к девчонкам.

Некоторое время оживлённо разговаривала со всеми тремя. Что-то показывала в телефоне. Потом помахала мне рукой.

– Тимур! Иди сюда, я договорилась.

Я, стараясь выглядеть так, будто знаю, о чём речь, подошёл.

Ева включила в телефоне какую-то мелодию, сунула телефон мне в руки.

– Сейчас мы чуть-чуть порепетируем, а видео снимать будешь, когда я скажу. Встань пока вот сюда и сделай просто несколько кадров, нужно ракурс прикинуть… Девочки, вы всё поняли?

Троица вразнобой закивала. На Еву они смотрели, как на богиню.

– Спасибо! Ролик получится – огнище!

По команде Евы девочки начали вертеть скакалку. Ева, выйдя вперёд, принялась двигаться и подпевать мелодии.

Я фотографировал – с удивлением отметив, что выглядит это всё, как ни странно, не такой уж дичью. Минут через двадцать, когда «съёмки ролика» закончились, Ева и девочки были уже лучшими подружками.

Двух девчонок Ева поблагодарила и, стребовав с меня нал, отправила за мороженым. Третья, внучка Михаила Ивановича, осталась с нами. Глаза у неё горели.

– Так прикольно! Я никогда раньше для тик-тока не снималась!

Ева подмигнула.

– Ничего, всё впереди. В этом деле главное – начать. Ты хоть развеселилась. А то мне показалось, что какая-то грустная.

Девочка при этих словах снова погрустнела. Звали её, как выяснилось в процессе съёмок, Полиной. То есть, про Веру я не ошибся.

– Да не, я не грустная. Просто скоро уже домой идти, а я не хочу.

– Почему?

– У нас дедушка умер. Раньше он всегда дома был. Улыбался мне, когда со школы приходила. Даже немножко рукой махал. В четыре часа я ему давала пюре, морсик. Потом таблетки. Мы как будто бы разговаривали… Он очень хороший был! А теперь я одна. Уже месяц прошёл, а я не привыкну никак, что в той комнате никого нет. Теперь мне и поговорить не с кем. Даже как будто бы.

– А почему как будто бы? – спросил я.

Если на первый взгляд Полине моя внешность и показалась знакомой, то общение с Евой и процесс съёмки ролика узнавание затоптали напрочь. Теперь Полина воспринимала меня как приложение к Еве, не более. Когда задал вопрос, удивилась.

– Ну… Дедушка ведь не мог разговаривать.

Мы с Евой переглянулись. Полина это заметила. Попыталась оправдать дедушку:

– Он был старенький и очень больной! И я говорила за нас двоих. А дедушка улыбался, за руку меня брал иногда. Он всё-всё понимал, честное слово! Просто не разговаривал.

Я кивнул.

– Так бывает, да. Иногда чтобы знать, что тебя понимают, слышать ответы не обязательно.

– Ага. Вот у нас с дедушкой так и было.

– А он никогда не разговаривал? – вклинилась Ева.

Полина помотала головой.

– Никогда. Ну, то есть, раньше разговаривал, но я этого не помню. Это было, когда меня ещё не было. Дедушка – учёный. Он очень много говорил, читал лекции в университете. Его и в другие города приглашали, и за границу. А потом у него заболело горло, и сделали операцию. И он перестал говорить. Это было, ещё когда моя мама была такая, как я. Дедушка – очень-очень старенький. Он мне, на самом деле, даже не дедушка, а прадедушка. Это я его так зову просто. То есть, звала… – Она снова пригорюнилась.

– Дедушка – там, где ему хорошо, – сказал я.

– Вот и мама с папой так говорят. – Полина шмыгнула носом и посмотрела на меня. – Это правда?

– Конечно. Твой дедушка был очень хорошим человеком. Такие люди после смерти попадают туда, где им хорошо. Когда будешь его вспоминать, думай не о том, как тебе без него грустно, а о том, какой он был хороший. И тогда станет не так грустно.

Полина помолчала. И серьёзно пообещала:

– Я попробую.

Подбежали её подружки с мороженым. Разговор прекратился сам собой, мы с Евой отошли в сторону.

– Ты что-нибудь понимаешь? – прошептала Ева.

– Пока только то, что пообещать Полине что-либо дедушка не мог физически. Разговаривать он перестал ещё до её рождения.

– А как же тогда?

– Ну, получается, что если он что-то такое и обещал про свадьбу, то не Полине. Просто путает её с кем-то. Потому, наверное, и говорит «Верочка». В призрачном мире Михаил Иванович кажется абсолютно вменяемым. А в реальном у него была деменция. И в какой-то момент время для него остановилось. Кому он там что обещал… – Я развёл руками.

Ева в задумчивости потёрла переносицу.

– Подожди-ка. – Повернулась к девчонкам. – Полина! А как твою маму зовут?

– Вера Анатольевна, – отозвалась с набитым ртом Полина, которая только что откусила мороженое. – А что?

– Да не, ничего. Просто запишу контакты на всякий случай, вдруг для того, чтобы ролик выложить, разрешение от ваших родителей понадобится.

Ева торжествующе посмотрела на меня.

– Вера! Ты понял?

– Пытаюсь, – пробормотал я. – Получается, что Михаил Иванович путает внучку с правнучкой? В его картине мира внучка, которой обещал погулять на её свадьбе – всё ещё маленькая девочка. Хотя на самом деле внучка давно выросла и, судя по тому, что Полина растёт в полной семье, счастлива в браке.

– А дедушку на свадьбу она не приглашала, что ли? Или они просто свадьбу не устраивали?

– Думаю, что и устраивали, и приглашала. Семья у Полины, насколько я понимаю, образцово-патриархальная.

– Так, а почему тогда? Если на свадьбе твой Михаил Иванович был – значит, обещание выполнил!

– Формально – да. Но он-то не помнит никакой свадьбы! Для него внучка и правнучка слились в одну маленькую девочку – которая каждый день, до самой смерти, была у него перед глазами. Он не помнит, что Вера Анатольевна давно взрослая и замужем. И считает, что обещание не сдержал.

– Хотя на самом деле сдержал?

– Угу.

– Ну, пипе-ец, – подумав, протянула Ева. – А что, так можно было?

Я пожал плечами.

– Я бы иначе выразился, но по сути согласен. А можно – ещё и не так. Это цветочки, привыкай. Бывает всё гораздо заковыристее.

– И каждый раз голову ломать⁈

– А ты думала, видящей быть легко? Ну, ладно, – сжалился я. – Так не каждый раз, конечно. Но иногда бывает. И далеко не всегда решение приходит быстро, иной раз целыми днями мозгами скрипишь. А если уж совсем честно, то и про сегодня судить пока рано. Всё, что у нас есть – предположение. Возможно, неправильное.

– Правильное, – отрезала Ева. – Только что теперь с этим предположением делать-то?

– Думать.

– О чём?

– Как заставить Михаила Ивановича поверить в то, что обещание он выполнил.

Ева пожала плечами.

– Да просто фотки со свадьбы показать. Или, думаешь, он решит, что фотошоп?

* * *

– А этот твой Николай от ментов отмазать может, если что? – прошептала Ева.

Мы с ней стояли в прихожей квартиры, где когда-то жил Михаил Иванович. Полина осталась с девчонками во дворе. Там появились ещё две подружки, которым бурно рассказывали о съёмках ролика. Ева уверенно объявила, что раньше, чем через час, Полина домой не придёт. Теперь мы с ней стояли в прихожей, а на нас дурниной орала кошка.

– Ты могла бы со мной не ходить, – огрызнулся я. – Дальше я и один бы справился. И отмазывать тебя не пришлось бы. Если что.

– Ага, – фыркнула Ева. – Самое интересное – один! Нет уж.

Она решительно направилась в ближайшую комнату. И торжествующе ткнула пальцем.

– Вот! Что бы ты без меня делал?

В этой комнате, видимо, жили родители Полины. Красивая мебель, удобный диван, горшки с цветами на подоконнике и этажерке. Среди цветов на этажерке расположились фотографии в рамках. В одну из них ткнула пальцем Ева.

Красивые и до невозможности счастливые парень и девушка в свадебных нарядах держались за руки, глядя друг на друга. Посмотрев на девушку, я подумал, что теперь знаю, как будет выглядеть Полина, когда вырастет.

– Хватаем и бежим? – азартно спросила Ева. – А потом вернём. Мы ненадолго, они и не заметят ничего.

– И что скажем Михаилу Ивановичу? Вот это – ваша выросшая внучка? Та, которую вы помните маленькой девочкой? На самом деле она уже взрослая и замужем – вот, смотрите?

– Ну да. А как ещё?

– Ну, представь: притащили бы тебе фотку незнакомой девицы. Ты бы поверила?

– Как это незнакомой? Ведь мама Полины тоже жила здесь, в этой квартире!

– Жила. Но с того момента, как вышла замуж, наверняка изменилась. Михаил Иванович вряд ли её представляет такой. – Я кивнул на фотографию.

– И что делать?

– Давай попробуем свадебный альбом поискать. Гостей ведь обычно тоже фотографируют. Любимый дедушка на фотках наверняка должен быть.

Альбом и вправду нашёлся, причём, быстро. На книжной полке. Выделялся слишком уж «книжным» корешком, как будто из декораций к какому-то историческому фильму. При ближайшем рассмотрении и вправду оказался переплетённым в кожу. Ну или в кожзам, фиг его знает.

Вряд ли альбом часто открывали. Страницы слиплись и при попытке их разлепить издавали душераздирающий звук полиэтиленовой агонии. И фотографий, в масштабах такого альбома, было, прямо скажем, хрен да маленько. Ну объективно: сколько контента можно выжать со свадьбы?

Торжественная тётенька читает речь. Обмен кольцами. Поцелуй. Танец. Покатушки на машинке. Голуби. Застолье. Опять поцелуй. Танец. Папа зажимает в углу тётю Наташу. Муж тёти Наташи выходит с папой на улицу «покурить». Пьяный мужик заснул в салате, кстати, кто это. Вот, в принципе, и всё – едва ли на треть альбома.

– Замах на рубль, удар на копейку, – подытожил я, быстро просмотрев контент.

– Чего?

– Ничего. Забираем.

Уже стоя на остановке, Ева сказала:

– Всё-таки я не понимаю. Деменция – она ведь в голове. Почему душа-то продолжает загоняться?

– Ну тут видишь, какое дело… Разум душе всю жизнь какие-то границы ставит. Иначе нельзя, иначе жизни не получится. Ну, это как в спортзал прийти и просто руками помахать, без гантелей, без тренажёров – смысла нет. Эту жизнь человек зачем-то должен прожить так, чтобы душа себя проявила. А когда человек умирает, разум остаётся и продолжает свою работу, в которой уже нет смысла. Наша задача, как у сапёров: осторожно отключить правильного цвета проводки в нужной последовательности. У Михаила Ивановича разум под конец засбоил, там барьеров – мама не горюй. Если получится отключить – всё будет ок.

– А если не получится?

– Будет не ок, – вздохнул я.

Ева в ответ промолчала. Покосившись, я обнаружил у неё на лице признаки глубокой задумчивости.

– Ты чего? – толкнул я её локтем.

– Да ничего. Думаю, чем меня разум будет держать.

– Можешь даже не думать. Самолечением у нас заниматься не принято. А со стороны коллегам всё равно понятнее будет. И, к слову, это всё будет ещё ой как нескоро! Мы с тобой ещё на летающих скейтбордах погоняем. В космос слетаем.

– Угу. На скейтбордах, – фыркнула Ева. – Не. Знаешь, чего поняла? Я клиенткой быть не хочу. Вообще. Не хочу, чтоб со мной возились. Так что я подумаю.

– Думай, – разрешил я. – Дело полезное.

В ответ получил аналогичный тычок локтем. И тут подъехала маршрутка.

Глава 8

Мстислава вздрогнула, когда на стол перед ней упал тяжеленный фотоальбом, поперхнулась дымом и закашлялась.

– Господи-прости, ты чего творишь, малахольный⁈

– Я чего творю⁈ – У меня от возмущения аж голос сел. – Это вы чего творите⁈ Сидите тут. Чаи гоняете. Курите, между прочим, что я решительно осуждаю, ибо вас могут увидеть несовершеннолетние!

Мстислава опасливо огляделась, но никаких несовершеннолетних в призрачном мире не обнаружила.

– Почему на ресепшене никого⁈ – довёл я свою обличительную речь до конца.

– Изольда…

– Я знаю, что Изольда в отпуске! Почему там нет Дениса, Вана, Кондратия, Харона, Аида, Персефоны, да кого угодно, блин⁈

– Ты чего разоряешься-то? Объясни путём!

Выдохнув, я упал в кресло напротив Мстиславы и объяснил:

– У меня клиент пропал.

– Что-о-о⁈ – немедленно расправила плечи моя начальница. – Как пропал?

– Так и пропал. В номере нет, на крыше смотрел, по коридорам визуально тоже не светится, я по всем этажам проехал.

Орал я на Мстиславу, конечно, зря. Даже в лучшие времена здесь было за всем не уследить. Персонала не хватало. И злость (пусть и напускная) Мстиславы на Еву, выбравшую Заднепровье, была понятна. Помнится, в самом начале всей этой истории Изольда, будучи на ресепшене в реале, не заметила меня, выходящего в призрачном мире.

Как мне потом объяснили, гостям отеля вообще-то не свойственно уходить. Не то чтобы запрещено, просто у них такой потребности не возникает. Вот и не присматривают особо. А если кто войдёт, об этом так или иначе узнают быстро.

– Как ты умудрился потерять клиента⁈ – Трубка исчезла, Мстислава вцепилась руками в столешницу, а взглядом – в меня.

– Вот не надо на меня переваливать! Меня вообще в отеле не было, когда…

– Почему тебя, кстати, в отеле не было⁈

– Потому что по работе! Клиента держало обещание, которое он дал внучке, и я… Короче, не суть. Нужен был вот этот альбом – я его привёз. А клиента нет!

– Что он говорил?

– Да всякое. Ничего полезного. У него деменция.

– И ты мне об этом только сейчас говоришь⁈

Вот тут у меня возникло смутное ощущение, что я где-то накосячил.

– А надо было раньше?

– Тимур, ты вчера на свет родился⁈ Мы здесь оковы разума с душ сбрасываем, а ты мне о повреждённом разуме не доложил⁈ Конечно, у тебя клиент сбежал! У него разум, к тому же безумный, душу начисто перекрывает!

– Ох и лихо же вы, Мстислава Мстиславовна, с больной головы на здоровую перевалили…

– Это у кого ещё голова больная! Из моей, по крайности, нормальные волосы растут, пусть и седые, а не хрен пойми что!

– А вот это, между прочим, уже низко! Вы же понимаете, что я слишком хорошо воспитан, чтобы ответить вам так, как вы того заслуживаете. Делать-то чего? Обходчикам звонить?

– Тебе лишь бы звонить… Толку? Души так и так либо к видящим, либо к центральным улицам тянутся.

– Но этот-то от нас ушёл!

– И ты хочешь, чтобы видящие, наплевав на остальные души, кинулись твоего деда искать? Причём, непонятно где.

– Блин! Ну вот как у вас так получается, что когда кажется, что точно надо позвонить, вы выкруживаете так, что звонить не надо, и это абсолютно логично⁈

– Поживи с моё – ещё и не такое выкруживать научишься. Сам ищи. Думай. Действуй. У нас как в дурдоме: кто пациента выпустил – тот его и ищи.

Наградив Мстиславу мрачнейшим взглядом, я пошёл к выходу из кафетерия.

– Стоять!

Я остановился, посмотрел через плечо.

– С остальными клиентами у тебя что?

– Парень стабилен, работаю. Женщина вознеслась.

– Этот твой парень, который стабилен, через день-два растает. Учитывай, сколько он у Маэстро в застенке проторчал. По нему результат нужен ещё вчера. С алкашкой мог и не торопиться. Посидела бы, подумала – на пользу бы пошло.

– Прикажете разорваться?

– Старика ищи! – рявкнула Мстислава. – А вечером – к парню возвращайся.

Да уж, здравствуйте, рабочие будни, во всей своей красе.

* * *

Выйдя на улицу, я добрался до остановки, сел и достал смартфон. Произвёл небольшой ресёрч. Так-с. На улице Трошева обнаружилась всего одна школа, а именно лицей. Это – хорошо. А вот то, что этот лицей открылся без году неделю назад – это плохо. Водить туда внучку старик не мог ни коим образом.

– Не помогаете вы мне, Михаил Иванович, вот совсем не помогаете, – пробормотал я.

Открыл фотоальбом, вдумчиво его полистал. Никто из гостей, включая самого Михаила Ивановича, почему-то не держал перед объективом паспорт, открытый на странице с адресом регистрации. Упущение, конечно. Надо бы закон принять, чтобы все фотографировались только с паспортом. А то безобразие же творится…

Так. Ну, по логике, если дед упомянул Трошева, значит, там что-то да происходило. Пусть школа была не на Трошева, но жить он там вполне себе мог, ведь так? Район этот, Соловьиную рощу, я себе хорошо представлял, частенько туда наведывался по работе. Куча красивых новостроек. Там, например, вполне бы могли жить дети Михаила Ивановича, да и он вместе с ними. А потом что-то переигралось, и парализованного дедушку слили внучке…

Эти дедушки вечно представляют собой сплошные проблемы. Лежат, гундят, наследство не отдают – как чемодан без ручки: и нести неудобно, и выкинуть жалко. Вот и футболят их друг к другу. А как до крайности дойдёт, так тут же нарисуются с фальшивыми улыбками…

Ладно, не буду плохого додумывать. Мало ли, какие у людей обстоятельства, в самом деле.

Поскольку других зацепок не было, я встал, перешёл на другую сторону дороги и поехал в Соловьиную рощу.

Начал с помянутого Трошева. Прогулялся вдоль дороги, пристально мониторя призрачный мир. Видел и лицей. Красивое. Не то что та типовая школа, где учился я. Тут, может, детей и правда уму учат. Может, даже есть какой-то специальный предмет, типа «Как после универа не зависнуть в аквариумном магазине». Дай бог им всем здоровьюшка…

– Тимур! – вдруг услышал я.

Повернул голову. Перегнувшись через пассажирское сиденье знакомого фургона, мне отчаянно махала рукой женщина в рабочем комбинезоне. Я, обрадовавшись, тоже махнул рукой и подошёл к ней.

Её я видел пару раз – во время штурма «чайника» и потом, у «Дома с лавкой».

– Привет, – сказала она. – Ты по работе тут или как?

– По работе.

– Падай, подвезу, куда надо.

– Да мне не то чтобы куда-то, я душу ищу…

– Ну так тем более падай. Я, не поверишь, тем же самым занимаюсь.

Я открыл дверь, забрался на сиденье.

– Меня Таня зовут.

– Приятно. Меня ты знаешь, как я понял.

– Да уж, кто тебя не знает!

– В смысле? – Я напрягся, подумав о призрачном рэпере.

– В смысле «в смысле»⁈ Ты – тот, кто прикончил Маэстро. Наш местный Гарри Поттер. Если б знал, как проще жить стало! Пожиратели забились по щелям, на рожон не лезут. Всё как полагается. Каждый день на работу – как на праздник. А до того, думала, сдохну уж… И ведь так незаметно всё изменилось.

Таня отъехала от тротуара.

– Куда тебя? Где ищем?

– Точно не отвлекаю?

– Даже не думай об этом. На сегодня я – твоя.

Я покосился на Таню, гадая, есть ли за этой оговорочкой что-то по Фрейду.

Вполне себе такая Таня. Симпатичная, чуть постарше меня. Ровесница Дениса, или около того. На вид, ясный день. Так-то запросто может помнить хоть Горбачева, хоть крещение Руси. Но, что характерно, меня это соображение уже совершенно не шокирует, за месяц среди долгожителей пообтесался. Глядя на Таню, всё, о чём думаю: идея, конечно, заманчивая, да только думать сейчас надо не об этом.

– Ну давай вперёд, на Соколовского.

– Приняла. Если не возражаешь, в призрачный перекинусь. Я это кольцо ненавижу там. Вообще кольца не люблю. Никто по ним ездить не умеет, про помеху справа забывают сразу, как выезжают. Уроды.

В призрачном мире сделалось тихо и спокойно. Только пустышки кочевали по своим пустышечьим делам.

– Слышала, Зойка в ветеринарку устроилась.

– Ну, дай ей бог… Я до сих пор не понял, что с ней сделал Ангел.

– А может, нам оно и не надо? Понимать?

– Да блин… Гложет оно меня, если честно. Мстислава ещё тумана напустила. Говорит, мол, ты – разберёшься. И молчок.

– Ну, Мстислава женщина пожилая, мудрая. Если чего говорит – то не зря.

– Оно понятно. Но я-то не пожилой и не мудрый. Мне по-простому надо, желательно с картинкой.

Упомянутое кольцо Таня, не мудрствуя лукаво, проехала напрямик. Ну и правда, чего зря руль крутить. Дороги для слабаков, направления – выбор мастеров.

– Слушай, а чуйка тебя не подвела, – встрепенулась Таня.

– В смысле?

– Звенит, уже отчётливо! Сейчас что-то бу… Мать моя!

Таня резко оттормозилась. Несколько секунд вглядывалась сквозь лобовое стекло в открывшуюся сцену и решительно заявила:

– Такого я ещё ни разу не видела.

Я такого тоже не видел. Но с моей стороны подобный вывод звучал бы смешно. Я в видящих в принципе месяц и видел вообще не так уж много. Хотя мне повезло не только посмотреть нечто вроде призрачной войны, но и послужить причиной её окончания.

Однако здесь картина и вправду была – из ряда вон.

Возле загадочного бетонного сооружения, на котором красовалась надпись «Светик! Я тебя люблю!», стоял Михаил Иванович. Он растерянно озирался, как Джон Траволта на известной гифке. На него пытались напасть двое пожирателей. Но у них получалось плохо, потому что третий пожиратель Михаила Ивановича защищал.

Стоит ли говорить, что третьего я узнал. Видимо, он так и ошивался вблизи отеля. А увидев, как оттуда вышла душа и куда-то попёрлась, решил проследить, цинично желая принести какую-нибудь потенциальную пользу.

– Айда подерёмся, – сказала Таня, отстегнув призрачный ремень безопасности.

– Го, – согласился я. – Только вон того чур не трогать. Он за хороших играет.

Таня широко распахнула глаза.

– Пожиратель? За хороших?

– Угу. Редкий случай, понимаю. Сам долго поверить не мог. Но тем не менее В общем, не трогай его.

– Поняла.

Из фургона мы выскочили одновременно.

– А ну, пошли вон! – рявкнула Таня.

В руке у неё появился кнут. Обвил шею одного из пожирателей. Посыпались искры, уродливая башка отделилась от тела и покатилась по асфальту под ноги Михаилу Ивановичу. Тот изумленно на неё уставился.

Второй пожиратель, увидев, что нас двое, быстро прикинул расклад и бросился наутёк. Обезглавленный втянулся в асфальт, оставив после себя тонкий слой инея.

– Всё в порядке, – сказала Таня Михаилу Ивановичу. – Вы в безопасности.

– Благодарю вас.

Михаил Иванович выглядел смущенным. Услышав от Мстиславы о сломанном разуме, я был готов к чему угодно – вплоть до того, что старик меня попросту не узнает. Но, судя по всему, узнал.

– Здравствуй, Тимур.

– И вам не хворать. Зачем вы ушли из отеля?

– А разве это запрещено? Меня никто не предупреждал.

– Н-ну…

Формально это действительно не запрещалось. Просто подразумевалось само собой, что наши клиенты – себе не враги, и ломиться из безопасности отеля на улицы, заполненные пожирателями, не станут. Но предупреждать об этом – лично я никого из клиентов не предупреждал. И Изольда, видимо, тоже.

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – буркнул я. – В отеле вы находитесь под нашей защитой. За пределами отеля – не факт, что мы сейчас успели бы прийти вам на помощь.

– Да, – пробормотал Михаил Иванович. – Об этом я не подумал, каюсь. Решил отчего-то, что после того, как вы уничтожили предводителя этих… гхм, существ, их активность сошла на нет.

– И именно поэтому мы доставили вас в отель, ага. Могу узнать, что вам тут понадобилось?

– Неловко сознаваться, – Михаил Иванович опустил голову, – но я даже не понимаю, где «тут». Представления не имею, где нахожусь.

– Ну, куда-то же вы направлялись?

Старик развёл руками.

– Просто шёл, куда глаза глядят. Всегда любил ходить пешком.

– Ясно, – буркнул я.

– При жизни – он лежачий был? – негромко спросила Таня.

– Да. Откуда знаешь?

– У стариков такое нередко. После инсультов паралич разбивает, других болячек полно. Да и просто от старости, сил на то, чтобы двигаться, уже нет. И если прежде человек был активный, то бывает иногда, что перекрывает. Особенно если у вас не получается быстро вознести. Я за такими уже бегала. Хорошо, что всё хорошо закончилось… Здесь не безопасно, – повернувшись к Михаилу Ивановичу, мягко сказала она. – Сами видите, что творится. В отеле вам лучше будет.

– Да-да, я понял. Приношу извинения за беспокойство.

– Пойдёмте в машину.

Таня взяла Михаила Ивановича под руку. Они пошли к фургону. А мне заступил дорогу пожиратель.

– Ну, чего тебе? – вздохнул я. – Выручил. Спасибо. Без тебя старика наверняка бы уже сожрали.

– Я так и подумал, – кивнул он. – Потому и следовал за ним – когда увидел, что он вышел из отеля.

– А просто сказать ему, чтобы вернулся – не судьба?

– А ты думаешь, он стал бы со мной разговаривать?

Ну да. Логично.

Я вздохнул.

– Слушай, ну врать не буду. Твоя помощь нам здорово помогла, но, боюсь, к вознесению тебя это не приблизило ни на шаг. Я по-прежнему не уверен, что могу тебе помочь. Для этого мне нужно гораздо больше сил, чем у меня есть сейчас.

– Двое, – сказал пожиратель.

– Что – двое?

– Я сожрал сегодня двоих. Потому что мне нужно питаться.

– Ты жрёшь пустышек. Они и так со временем исчезают.

– Да. Но я не уверен, что не тронул бы старика. В нём энергии – как в сотне пустышек. Изначально – да, я преследовал его, потому что хотел угодить тебе. Доложить, что знаю, где он. Но когда мы начали драться – понял, что сражаюсь за собственную добычу. Чем дальше, тем больше я хотел его сожрать. Соблазн был слишком силён А я не хочу этого! – фигура в балахоне подалась ко мне. – Я не хочу этого хотеть! Вознеси меня, прошу. Пока не случилось то, после чего тебе придётся меня уничтожить.

Фигура в балахоне замерла, покачиваясь, напротив меня.

– Давай так. – Я поднял руку со шнурком, унизанном бусинами. – Сейчас их семь, видишь?

– Вижу.

– Вот когда станет десять – я попробую что-нибудь сделать. После десяти, если правильно понял, у видящего не только силы прибавляются, но и функционал способностей становится шире. Начинаешь мочь такое, чего раньше не мог. Понятно объясняю?

– Понятно. Как в игре. Другой уровень.

– О. Так ты тут не с татаро-монгольского ига пустышек подъедаешь?

– Нет. Я твой современник.

При этих словах я вдруг понял, что испытываю чувство, схожее с тем, когда, например, в игре или в интернет-сообществе встречаешь земляка.

Вот, казалось бы, что такого? Ну, родился человек в том же городе, что и ты. Это совершенно не делает его ни близким тебе по духу, ни хорошим человеком в принципе. Ты его знать не знаешь, запросто может оказаться тем ещё дерьмом. В конце концов, если так уж охота – выйди на улицу в родном городе! И примерно каждого первого из тех, кто тебя окружает, можешь записывать в земляки. Но почему-то эмоции работают именно так. Земляков встречать приятно, и всё тут, ничего с этим не поделаешь.