Текст книги "Черный обходчик (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Мила Бачурова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Призрачный отель IV. Чёрный обходчик

Глава 1

Меня разбудил телефонный звонок.

– Да что опять за пожар, – простонал я.

Шёл второй день после гибели Маэстро. Пока что я не испытывал никаких эмоций по этому поводу, но, с другой стороны, не мог толком и проснуться. Время от времени вываливался из сна в реал, брал телефон, отмечал, что день такой-то, и засыпал обратно. Пару раз, кажется, спускался в кафетерий и что-то ел. Но это не точно.

Коллеги меня не трогали, всё прекрасно понимали. Да и самих минувшая ночь так или иначе потрепала. Даниила Петровича не могли не предупредить. Так какая бессмертная сволочь решила потревожить мой покой⁈

Разлепив глаза, я увидел неизвестный номер. Если бы существовал способ уничтожать спамеров на расстоянии, сейчас от этой братии только пепел бы остался. Хотя, справедливости ради, с тех пор, как стал видящим, спам-звонками меня почти не тревожили. Я от них как-то и отвык уже.

Рявкнул в трубку:

– Алло!

– Добрый день, Тимур Георгиевич. Это вас из ветеринарной клиники «Надежда» беспокоят. Когда сможете приехать, забрать вашу птичку?

– Чего? – обалдел я.

– Это вас из ветеринарной клиники «Надежда» беспокоят, – терпеливо повторил женский голос, теперь уже показавшийся смутно знакомым. – Вы привозили нам петушка, попросили обследовать. Мы понаблюдали, птичка совершенно здорова. Когда вы сможете её забрать?

– Гхм. А когда надо?

– Желательно сегодня, до конца дня. Мы можем птичку подержать и дольше, но это оплачивается дополнительно.

– Понял. Спасибо за информацию, перезвоню.

Я сбросил звонок, уронил телефон на кровать рядом с собой и долго высказывал потолку всё, что думаю о птичках, китайцах, аллергиях, ветеринарных клиниках и ритуалах по уничтожению заклинаний.

Потолок выслушал молча. Можно даже сказать, с уважением. Закончив, я закрыл глаза и попытался снова уснуть. Тщетно. Поворочался с полчаса, потом встал и пошёл умываться.

Спустился в кафетерий. Увидев, что в сборе все, кроме меня, не удивился – остальные всё-таки не так сильно ушатались.

Народу в нашей конторе прибавилось, теперь среди видящих сидела ещё и Ева. Время от времени, когда думала, что никто не видит, трогала бусины на шнурке и улыбалась.

Обычные люди, в реальном мире, в кафе тоже присутствовали, но на странную компанию за угловым столом никто не обращал внимания. Как обычно, в общем-то.

– Живой? – приветствовал меня Денис.

– Ну, так. Прямо скажем, поспал бы подольше – был бы живее.

Я, постаравшись отразить на лице всё негодование, которое испытывал, посмотрел на Вана.

– Что? – удивилась Мстислава.

Сам-то Ван, ясен пень, ни о чём не спросил. Невозмутимо взял со стола чашку и отпил чая.

– То! – Я продолжал смотреть с негодованием.

– Тебе не принесли из прачечной вещи? – попробовала угадать Изольда.

– Хуже!

– Плохо погладили? – подключился Денис.

– Блин, да при чём тут мои вещи! Меня разбудили звонком из клиники. Требуют забрать петуха.

– Какого петуха? – изумилась Изольда.

Денис заржал. Ева пожала плечами.

– Ну, правильно. Не могут же они его у себя держать. Кому им ещё звонить-то?

– Пусть Вану звонят, – буркнул я. – Это от его живодерства я спасал бедную птицу.

– Ну, стало быть, и дальше спасай, – рассудила Мстислава. – Не дал зарезать – теперь не обессудь. Разбирайся сам.

– Спасибо, Мстислава Мстиславовна. Вы офигительно мудрый руководитель. Даже как-то и не знаю, что бы я без вас делал.

Я плюхнулся в кресло. Мстислава милостиво кивнула.

– Кушать-то что будешь?

Выслушав заказ, скрылась за прилавком.

– Ну как ты? – спросил я у Евы.

– Хорошо.

– Приятно слышать, – промурлыкал мелодичный голос.

Обернулись все. В смысле, вообще все, кто был в кафе. К столику плыла по воздуху богиня. То есть, она, конечно, ступала по полу, но ощущение, которое создавалось – плывёт. Когда хотела, Амалия Леонидовна умела производить впечатление. А хотела она этого всегда.

Платье из тончайшей светло-голубой ткани струилось по фигуре так, что какому-то особенно впечатлительному персонажу сидящая рядом жена вернула на место голову. В буквальном смысле: взялась за неё двумя руками и крутанула, чтобы смотрел не на богиню, а на законную супругу.

От внимания Амалии Леонидовны этот момент, безусловно, не ускользнул, но она и виду не подала. Остановилась возле нашего столика.

– Здравствуйте, мои дорогие.

Мы вразнобой поздоровались. Денис придвинул Амалии кресло.

– Явилась, лиса, – прокомментировала выглянувшая из-за прилавка Мстислава. – Вадик прислал?

Амалия улыбнулась.

– Это наше совместное решение.

– И почему, когда женщины так говорят, я начинаю ещё больше радоваться своей холостяцкой доле? – пробормотал под нос Денис.

– Очень просто, мой дорогой. Потому что ты пока не встретил достойную женщину.

Ева фыркнула. Амалия ласково посмотрела на неё.

– Кто-нибудь возьмёт на себя труд познакомить нас?

– Амалия Леонидовна, это Ева, – сказала Изольда. – Она недавно стала видящей. Буквально сегодня ночью. Ева, это Амалия Леонидовна. Видящая из Заднепровского района.

Амалия привстала и протянула Еве руку.

– Мне очень приятно с тобой познакомиться. Ты так юна, но у тебя хватило духу присоединиться к видящим?

– Угу. – Ева неловко коснулась руки Амалии. Порозовела и потупилась.

– Боже, какая изумительная отвага!

Амалия восхищённо уставилась на Еву. Подошедшая Мстислава покачала головой.

Я взял с принесённого подноса тарелку с омлетом и корзинку с булочками, Денис – кофейник. Налил Амалии кофе, та благодарно улыбнулась. Взяла чашку.

– Как Вадим? – спросила Мстислава.

– Честно говоря, не очень. Предательство Зои его серьёзно выбило из колеи. Они ведь долгие годы были вместе. А теперь Вадиму ещё и предстоит… – Амалия сокрушённо покачала головой. – Даже вообразить не могу, как он это переживёт.

– Вадим – смотрящий, – сухо сказала Мстислава. – Переживёт, никуда не денется.

– Что переживёт? – спросил я. Уже догадываясь, что ответ мне не понравится. – И что там, кстати, с Зоей?

Всё, что знал – Зою забрали обходчики. Для каких целей, понятия не имел.

– Пока жива, – сказала Мстислава.

– Пока?

– Зойку будут судить и приговорят. Вина, считай, доказана, рассусоливать не о чем.

– Кто будет судить? Как это вообще происходит?

– Вообще – это не происходит, – зло сказала Мстислава. – На моей памяти первый такой случай, чтобы видящая своих предала. Предательство самой нашей природе противно. Зойка – выродок, иначе не скажешь.

Мстислава посмотрела на Вана. Тот отрицательно покачал головой. Значит, и на его памяти ничего подобного не случалось. Ну, статистика радует, конечно. Однако факт остается фактом.

– Но что с ней будет, вы знаете?

– В общих чертах, – буркнул Денис. – Зою будет судить Ангел. Хотя, как уже сказала Мстислава Мстиславовна, в судействе необходимости нет, вина доказана. Зою лишат способностей видящей. А скорее всего, ещё и памяти.

– Памяти? – прошептала Изольда.

– Да. Она не будет помнить ничего из того, что случилось с ней после того, как проснулась.

– То есть… Когда она очнётся после этой процедуры, будет считать, что вокруг по-прежнему гражданская война? – уточнила Амалия. – Что она работает сестрой-хозяйкой в общежитии губчека?

– По-видимому, так.

– Но это бесчеловечно. – Изольда уронила руки. – Подумайте только – прошло сто лет! Мы, находящиеся всё это время в здравом уме и памяти, не всегда можем принять происходящее! А ей каково будет? Заснуть при лучине, а проснуться при высокоскоростном интернете? Она же ни в магазин сходить не сможет, ни еду себе приготовить. Этого никакая психика не выдержит! Двух дней не пройдёт, как Зоя окажется в скорбном доме.

– И что ты предлагаешь? – Мстислава, склонив голову набок, смотрела на Изольду.

– Я ничего не предлагаю. Как я могу предлагать? Я лишь хочу сказать, что, по моему мнению, убить Зою было бы милосерднее.

– Она – предательница!

– Неважно. Такой участи, какая уготована ей, не заслуживает никто!

– Зоя? – недоуменно спросила Ева. – А кто это?

– Ах, дорогая, теперь уже неважно. – Амалия улыбнулась Еве. – Суть та, что наш смотрящий, Вадим Игоревич, работать в полную силу пока не может. Вчера он помог вознестись своей давней пациентке и с тех пор лежит пластом.

– К восходу подымайте, – буркнула Мстислава. – В силах или без, а к Ангелу идти ему. Зойка – его работница, ему и ответ держать.

– Да, я понимаю. А ещё кто-то с ним пойдёт?

– Я пойду. И Тимур. – Мстислава перевела взгляд на меня.

– Я? – изумился я. – Зачем?

– Порядок такой. Ты Зойку изобличил, ты всё и расскажешь. Да к тому же, ты смотрящий, с тобой нас будет трое. А меньше трёх на суде быть не должно, не полагается.

– Ясно, – сказал я.

– Поздравляю, Мстислава Мстиславовна, – медовым голосом пропела Амалия. – Такое великолепное расширение штата! Новый сильный видящий оказался ещё и смотрящим! А мы вот теперь втроём остались. – Она горестно вздохнула. – По сути, вдвоём, я и Зиновий Израилевич. Когда оправится Вадим, неизвестно, а работы меньше не становится.

– Пой, пой, – махнула рукой Мстислава. – Ева к вам всё равно не пойдёт.

– Почему же? – Амалия вскинула красивые брови. Повернулась к Еве. – Скажи, прелестное дитя. Что тебе кажется более справедливым: присоединиться к команде, где и так уже работают пять человек, трое из которых – молоды, полны сил и отваги, а двое других – самые опытные видящие нашего города? Или же ты предпочтёшь поддержать несчастную одинокую женщину, больного старика и их главу, сломленного предательством любимой?

Мстислава не дала Еве ответить.

– Это Зяма-то больной? – возмутилась она.

– Это вы-то, Амалия Леонидовна – одинокая женщина? – встрял Денис.

– Конечно, – невозмутимо кивнула Амалия. – Вот уже почти месяц я совершенно одинока. А у Зиновия Израилевича подагра.

– А у меня, значит, по-твоему, подагры нет? – взвилась Мстислава. – Да если я сейчас свои болячки считать начну! Или Ван начнёт!

Ван солидарно кивнул – подтверждая то ли тот факт, что болячек у него – вот-вот карта треснет, то ли тот, что в принципе умеет считать.

Амалия покачала головой.

– Вы, безусловно, вправе считать что угодно. А моя арифметика предельно проста. Вас пятеро. Нас трое. Вот и всё. – Она снова посмотрела на Еву. – Ты учишься?

– Ага.

– А где?

– На курсах визажистов. Я вообще-то в театральный поступала, но не приняли. На следующий год опять попробую. А пока решила специальность получить, чтоб у родителей на шее не сидеть.

– Очень правильный поступок! И прекрасный выбор профессии, визажисты сейчас весьма востребованы. А я работаю в салоне красоты.

– В призрачном мире есть салоны красоты? – удивилась Ева.

– В призрачном мире есть всё! И мой салон там выглядит в точности так же, как реальный.

– У вас свой салон? – Глаза Евы загорелись.

Амалия, бросив на Мстиславу торжествующий взгляд, принялась отвечать на её вопросы.

Денис толкнул меня в плечо.

– Не волнуйся. Зяме – за семьдесят. С Евой у него ничего не получится, даже если очень захочет. Хотя… – Он сделал вид, что задумался.

– Не понимаю, с какого перепугу я должен об этом волноваться, – буркнул я.

Но на самом деле поцарапало, конечно. Не из-за невиданного ни разу Зямы – ещё я восемнадцатилетних пигалиц к пенсионерам не ревновал, – а из-за того, что Ева свой выбор явно уже сделала, и он не в нашу пользу. За державу обидно, можно сказать.

Хотя, справедливости ради – в Заднепровье новая видящая нужнее, чем нам. Мы тут худо-бедно со своими обязанностями справляемся, а там у них, судя по рассказу Амалии, и было-то не очень. А сейчас, с потерей Зои, совсем грустно станет.

– А если серьёзно – хороша девчонка, – не сводя глаз с Евы, так же негромко обронил Денис. – Через полчаса после первой бусины вторую получить – на это, знаешь ли, не каждый способен. Да и в целом молодец, отлично держалась. Не растерялась, не паниковала, ничьей помощи не дожидалась, а действовала сама сообразно обстоятельствам. И оружие у неё активировалось сразу. Получается, даже быстрее, чем у тебя.

– Оружие? – удивился я.

– Угу. Мы же там, в подземелье, с пожирателями дрались. И у неё шокер в руках появился. Слабенький, конечно, ну да по первости у всех оружие слабое. Я, когда в призрачном мире впервые саблю в руке ощутил, чувствовал себя сопливым пацаном, который крапиву палкой рубит. Оружие видящего крепнет вместе с видящим. С его опытом.

– Постучи, – буркнул я. – Надеюсь, что в обозримом будущем укреплять оружие Еве не придётся. Как и всем нам, впрочем.

Денис постучал по краю стола.

Ева между тем повернулась к Мстиславе.

– Мстислава Мстиславовна. Я ведь могу работать не здесь, а с Амалией Леонидовной?

Мстислава вздохнула.

– Да можешь, конечно, неволить не стану. Сама решай, где тебе лучше.

– Родителям-то что будешь врать? – спросил Денис. – Где тебя носит целыми днями?

Амалия поморщилась.

– Фи, Денис Васильевич! Ложь – это вульгарно. Ева скажет родителям чистую правду: что устроилась на работу в салон красоты. Где же ещё практиковаться в ремесле визажиста?

Ева победно посмотрела на Дениса. Потом перевела взгляд на меня и немного померкла.

– Ты ведь не обижаешься?

– На что? – постарался удивиться я.

– Ну, вообще…

– Не обижаюсь. Ни вообще, ни в частности. Это твой выбор, и кто я такой, чтобы вмешиваться? У меня к тебе только одна просьба будет.

– М? – Ева вопросительно наклонила голову.

– Петуха забрать надо. Можешь ещё раз переноску одолжить?

* * *

За петухом Ева отправилась вместе со мной.

– Давай только, побыстрее, – напутствовала меня Мстислава, раскурившая трубку. – Одна нога здесь, другая обратно здесь! А то, понимаешь, полный отель клиентов, а они моду взяли – за петухами гонять.

– Эх, Мстислава Мстиславовна! Гринписа на вас нет. Вы вот представьте себя на месте этого петуха! Похитили из родного курятника. Можно сказать, оторвали от корней. От любимой курицы. Подло скрутили, чуть не зарезали, а потом ещё и кровь выкачали.

– Ужас, – поддержала меня Ева. – Курица там, наверное, с ума сходит.

– Чтобы с ума сходить, ум надобен, – проворчала Мстислава. – А курям он зачем? Петух топчет всех одинаково. Безмозглых, может, даже и получше. – Она задумчиво посмотрела на Еву.

– Это вы на что намекаете? – возмутилась та.

Мстислава ухмыльнулась.

– Ни на что. Тимурке говорю, чтоб оборачивался побыстрее, только и всего.

Мы с Евой вышли из отеля. Амалия уже убыла в Заднепровье, проворковав напоследок Еве, что очень её ждёт.

– А куда ты денешь петуха? – шагая рядом со мной, спросила Ева.

– Отвезу туда, где Ван его взял. Это ведь их имущество.

– А где Ван его взял?

– На птицефабрике.

Ева сначала кивнула, потом охнула.

– На птицефабрике? Но ведь его там убьют!

– Ну… Не хочу тебя расстраивать, но именно для этого его и вывели из яйца. Вероятнее всего, на той же самой фабрике.

– Нет! Так нельзя! – Ева остановилась. – Нам с тобой этот петух практически родной, а ты хочешь отправить его на смерть?

– А что я, по-твоему, должен делать? В отеле его держать? Или квартиру в городе снять, специально для петуха?

– Сейчас. Подожди. – Ева копалась в телефоне. Найдя какой-то номер, набрала. – Алло! Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, вам не нужен петух? Он очень красивый, большой и чёрный!.. Ой, я даже не знаю, откуда взялся. Мы на даче были, он приблудился. Соседи говорят, что тоже не знают. А мы, понимаете, совершенно не умеем обращаться с петухами. Не уверены, что правильно ухаживаем… Да-да, здоров! Мы специально проверили. У нас и справка есть. Что?.. Нет, документов нет. А… Вот уроды!

Ева посмотрела на загудевшую трубку.

– Им нужны документы на петуха, представляешь?

– Представляю, конечно. В наше время без документов даже петуху шагу не шагнуть. А куда ты звонила-то?

– В Зоологический центр. У них там кого только нет! Неужели трудно одного петуха взять? Тем более, что бесплатно отдают.

– Ну, что поделать. Если бы нам в магазин щуку припёрли, Никита тоже вряд ли бы обрадовался.

– Щука – хищная!

– А петух – ну прям трепетная лань, ага.

Ева надулась. Судя по лицу, придумывала достойный ответ, но произнести не успела. Ойкнула и вцепилась двумя руками в мою руку.

А я едва не взвыл.

– Вот, блин, ещё только тебя не хватало!.. Ева, ну ты чего? Ты же его уже видела.

– Не знаю, как ты их различаешь, – пробормотала Ева. – По-моему, все одинаковые. У меня аж коленки затряслись. Наверное, с ночи ещё не отошла.

– Я не хотел тебя напугать, – сказал пожиратель.

Глава 2

– Врёшь, – сказал пожирателю я. – Пугать для вас – как для извращенца член показывать. Вы от этого удовольствие получаете.

– Я не получаю удовольствия. И не хотел пугать твою подругу. Просто не подумал об этом.

Ну, чёрт его знает. Может, и не врёт.

– Прямо сейчас я тебя вознести не могу. У меня рабочий день в разгаре, Мстислава отпустила всего на час, за петухом сбегать. Даже если бы знал, что делать, вряд ли успел бы.

– А когда мне прийти?

– Ну, честно говоря, ответ, который мне нравится больше всего: «никогда». Но тебя ведь он не устроит. Так и будешь за мной ходить.

– Так и буду.

– Кто бы сомневался. Вашу бы настырность да в мирных целях Ладно, давай так. Сегодня мне точно не до тебя. А вот завтра я постараюсь хотя бы узнать, что можно сделать. Элементарно спросить, были ли вообще такие случаи в мировой практике – чтобы видящие возносили пожирателей.

– Где мне тебя ждать?

Пожиратель сделал правильные выводы. Я вздохнул.

– Давай за парковкой. Там же, где я встречался с Маэстро.

– Я буду там завтра. – Пожиратель развернулся и поплыл прочь.

Ева фыркнула.

– Свято место пусто не бывает?

– Ну а где мне с ним встречаться, блин? В кафетерий к Мстиславе вести? Так даже если бы захотел, не сумел бы. На территорию отеля этим тварям вход заказан.

– Слава богу, – серьёзно сказала Ева.

Воспоминания о встрече с пожирателями были, видимо, ещё свежи.

* * *

При виде нас с Евой петух заорал так, как будто увидел родную мать. Забил крыльями и попытался взлететь к потолку.

– У вас очень активная птица, – вежливо сказала знакомая медсестра, помогая упихивать петуха в переноску.

– Юля! – В помещение заглянула молодая женщина. – Ты мне на перевязке нужна.

– Справитесь? – Медсестра посмотрела на нас. – А то сейчас лето, отпуска, персонала не хватает.

– Везде персонала не хватает, – проворчала Ева, когда мы с петухом в переноске вышли на улицу. – Мстиславе, Амалии, этим вот тоже.

– Да не говори… Даже в аквариумных магазинах недобор. А ещё на безработицу жалуются.

– А чего мы стоим? – спохватилась Ева.

– Такси ждём.

Ева поникла. Потом решительно вскинула голову.

– Нет! Не отдам я его на птицефабрику! Домой заберу.

– Угу. Вот тебе родители спасибо-то скажут.

– Значит, на работу! Амалия Леонидовна сказала, что я могу считать, что уже принята. Петух станет фишкой её салона. Ему можно привязать на шею бантик, и посетительницы будут восхищаться.

– Непременно. Особенно когда петух будет кучи наваливать.

– Ну, блин! – Ева топнула ногой. – Почему тебе обязательно надо всё испортить?

– Да я-то при чём? Это ты собралась тащить в салон красоты неприученного к лотку петуха.

Рядом с нами остановилось такси. Глаза Евы стали совсем печальными.

– Ладно, – сжалился я. – Сейчас попробуем провернуть одну штуку. Я, конечно, ни в чём не уверен, но вдруг сработает.

В Зоологическом центре я был около года назад. Встречался тогда с девушкой, на шею которой мать повесила младшую сестру. Разница в возрасте у них была лет двадцать. Сестра, соответственно – совсем мелкая. Долго мы не встречались, разошлись через пару месяцев. Сестра тут была ни при чём, зоопарк тоже, просто так получилось. Неважно, в общем. Суть та, что устройство зоопарка я себе более-менее представлял. И помнил, что часть помещения называется «Сказочный уголок».

На одном вольере было написано «Курочка Ряба», и внутри ходили куры, на другом «Три поросёнка» и хрюкали поросята, ну и так далее.

В помещение мы прошли в призрачном мире. Без проблем купили бы билеты, но охранник на входе заставлял открывать сумки. Переноской с петухом однозначно заинтересовался бы.

Вернувшись в реальный мир, я немедленно устремился в гости к сказке. И убедился, что «Курочка Ряба» никуда не делась.

За проволочной сеткой по соломе важно бродили куры, из угла на них посматривал крупный белый петух. Детей и родителей рядом с вольером не наблюдалось. Куры, видимо, не самые интересные создания. И оттого, что ты напишешь на вольере «Курочка Ряба», нести золотые яйца в прыжке не начнут.

– Присматривай тут, – понизив голос, сказал я Еве.

Перешел в призрачный мир и с переноской подмышкой шагнул сквозь проволочную сетку. Чтобы вытащить петуха, пришлось естественно, возвращаться в реальность. Я поставил переноску на солому и присел на корточки рядом. Чуть не выругался вслух – задвижку на переноске заело. Ну, понятное дело, когда ж ещё заедать, если не в самый ответственный момент!

– А что дядя делает? – услышал я детский голос.

Обернулся. На меня круглыми глазами смотрела девочка лет четырех. Она дергала за юбку мать. Женщина тоже обернулась. Неуверенно сказала:

– Дядя кормит курочек. Им же надо кушать.

– Дядя прошёл не через дверь! – объявила девочка. – Он сначала был тут, а потом уже там.

– Ну что ты такое говоришь? Как он может быть сначала тут, потом там?

В этот момент я наконец-то выпустил петуха. Птица нервным движением выскочила на свободу, отряхнулась и, гордо расправив гребень, двинул по направлению к курам. Из-за угла выскочил с выпученными от возмущения глазами белый петух.

Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лёд и пламень…

– Мам, смотри, курочки играют! – радостно завопила девочка, указывая на начавшуюся битву света и тьмы в отдельно взятом курятнике.

Воспользовавшись тем, что мнение публики всецело переключилось на устроенный мною спектакль, я вновь переместился в призрачный мир и подошёл к Еве.

– А что они вообще скажут, когда поймут, что у них левый петух? – спросила Ева.

– Что-нибудь непечатное.

– Как они это объяснят вообще?

– Знаешь, Ева, вот тебе один из важнейших уроков взрослой жизни, в которую ты сейчас вступаешь, оставив позади школу. С тех пор, как ты спихнул проблему на других людей, это уже их проблема. Прекращай о ней думать, освободи голову для чего-нибудь прекрасного.

– Угу. Это тебя в отеле так научили?

– Куда им. Это в аквариумном магазине.

Тут я задумался об аквариумном магазине. О грустном Никите, который лишился Изольды и теперь вынужден регулярно выплачивать мне зарплату. О радостном Олеге, который теперь обслуживает всех моих секретных и не очень клиентов. И почувствовал какой-то укол сомнительной ностальгии.

Впервые с тех пор, как я сделал свой окончательный и бесповоротный выбор в пользу видящих, меня коснулась тень сомнения. Синдром самозванца запустил щупальца в голову, и по этим щупальцам потекло: «Кем ты себя возомнил? Да тебя выпнут через неделю, потому что у тебя на лбу написано: „Обычный, бесперспективный“, договор с Даниилом Петровичем расторгнут, и ты вернёшься к Никите, будешь начинать с самого начала, будешь ползать на коленях, вымаливая хоть каких-нибудь клиентов».

– Что-то мне эта ваша взрослая жизнь, в которую я вступаю, вообще не нравится, – заявила Ева, вторя моим мыслям. – Пока в школе училась, не знала, как от неё отделаться. А теперь… То петухов подкидываю, то в подземельях кровью стены мажу. И вообще, связалась с какими-то городскими сумасшедшими…

Наши с Евой взгляды встретились, и я вдруг с пугающей ясностью понял, что наши отношения сегодня совершат стремительный скачок. Мы перейдём ту грань, за которой ещё можно оставаться просто коллегами.

Мы вместе нажрёмся.

– Лихо, молодой человек, лихо, – послышался тихий, но какой-то надсадный голос.

Старики нередко так говорят. С возрастом, видимо, что-то делается с голосовыми связками.

Я повернул голову и увидел такого божьего одуванчика. Дедушке было явно хорошо за восемьдесят, он был начисто седой и едва заметно горбился, но трость не носил. Это меня порадовало. О трости у меня остались неприятные воспоминания. От одного только вот такого воспоминания сразу голова заболела…

– Много чего я на этой работе видел, – продолжал старичок, – но чтоб средь бела дня петухов подкидывали – это в первый раз. Чайку, может?

– Спасибо, но мы торопимся, – ответила Ева.

– Ну тогда я вас охране заложу.

Вот это уже был серьёзный аргумент.

– Вы нас шантажировать будете? – спросил я.

– Ой, ну придумал! – Старичок засмеялся. – Шантажировать… Скучно мне, деду! Составили бы компанию, что ли.

– Ладно, чего там, – посмотрел я на Еву. – Пошли, чайку дёрнем.

– Мстислава ругаться будет, – надулась та.

– Ну, поругается, ей не привыкать.

– Тоже верно, – кивнула Ева.

И старичок повёл нас к себе.

«К себе» – это оказалась крохотная подсобка. После того как мы туда втроём втиснулись, она, по сути, закончилась. Но Бориса Наумовича – так представился старичок – это не смущало ни в малейшей степени. Он вскипятил жёлтый от старости пластиковый чайничек, который под конец начал трястись, как припадочный, и брызгать кипятком из носика; он выставил на крохотный стол три кружки, по двум из которых змеились трещины; сполоснул кружки кипятком, выплеснул его за маленькое окошко. Затем бросил в каждую по чайному пакетику.

Действия его обладали гипнотическим каким-то действием. И я сам, и Ева смотрели, как завороженные. Возможно, этому способствовал и голос старичка, который монотонно, будто бы зачитывал заклинание, вещал:

– Я ж тут с восемьдесят девятого, с самого начала, вот так вот, молодые люди. Вас тогда, небось, ещё и в планах не существовало, а меня, вот, пригласили на почётную должность. Тогда это ещё был Центр экологического воспитания молодёжи Смоленского Обкома ВЛКСМ! Вот как. А там, глазом моргнуть не успели, и какое уже ВЛКСМ… Я вот помню, внук мой, гуляя по бульвару 60 лет ВЛКСМ, смеялся и спрашивал, что за глупое название такое. Ох, и злился я тогда на сына… А потом подумал – ну, а чего уж. Это в наше время Ленина с молоком матери впитывали, а теперь и вовсе знать не надо, кто такой этот Ленин, кому какая разница-то… Ну а я тут остался. Все девяностые тут… И за зверюшками убирал, и молодых учил, и сторожил, и топил зимой… Чего только ни делал. Вы пейте-пейте чаёк-то, молодые люди, вот печенье.

Вазочка с печеньем на столе появилась как-то вдруг. Ева посмотрела на него с тоской, но взяла штучку. Дешёвенькое песочное курабье. Ну а чего ты, собственно, ожидала увидеть у пенсионера? Эклеры или макаруны? Да плюсом – латте на миндальном молоке.

– Времечко-то тяжёлое было, – продолжал старик вещать, отхлебнув из своей чашки. – Чего вокруг творится – не понять. Вот у зверей – у тех всё просто. На них только посмотришь, и сразу легче становится. Им что социализм, что капитализм, что Ленин, что Ельцин… Ты корми, главное, заботься. Так вот невзначай и позавидуешь… Это ж до чего довести страну надо было, чтобы люди зверям завидовали, а? Ну, да вы того не понимаете даже…

Время шло. В словах старика не появлялось ничего существенного. Допив чай, я сделал вывод, что ему просто было грустно и одиноко, хотелось поболтать. Какую бы сомнительную должность он ни занимал на текущий момент, вряд ли вокруг было много людей, которые его слушали.

– Спасибо, – сказал я, поставив на стол кружку. – Было очень вкусно, но нам действительно пора.

– Да-да, конечно, – вяло засуетился старик. – Вы уж заходите иногда. Чаю попить, поболтать. А то я тут сижу, сижу… Наружу, признаться, нос высунуть страшно. Что делается? Все умные, нос дерут, а объяснить никто ничегошеньки не может…

Мы лживо наобещали старику, что обязательно придём, и вышли.

– Фух! – сказала Ева, лишь только мы вышли из здания наружу. – Капец, душно.

– Чё ты начинаешь, – обиделся я за Бориса Наумовича. – Одиноко мужику. Чего ему было, плясать перед тобой, что ли…

– Да я не о том. В подсобке у него духота.

– А, ну, это да.

– Идём уже, а то Мстислава нас сожрёт.

Мы пошли, но я, сделав несколько шагов, задержался. Окинул задумчивым взглядом стенд с доской почёта.

– Ты чего залип? – повернулась Ева. – Чего там?

– Борис Наумович Пешехонов, – прочитал я и постучал пальцем по фотографии, с которой на меня смотрел заслуженный, почётный и всякий прочий старик. Смотрел с испугом, как будто впервые в жизни увидел фотоаппарат.

– Ну и чё? – Ева, подойдя, окинула стенд скептическим взглядом. – Хочешь автограф у него взять?

Я покосился на Еву и вновь постучал пальцем по стенду. На этот раз под фотографией.

– Тысяча девятьсот двадцать седьмой, две… – Ева запнулась и дочитала уже совсем другим голосом: – Две тысячи семнадцатый…

Мы вновь посмотрели друг на друга. Это у нас сегодня было частое явление.

– Не поняла… – пробормотала Ева.

– Да всё ты поняла.

– В смысле… А что мы пили-то?

– По классике. Самих себя. Пили и ели. Чувствуешь небольшую усталость, как будто пару мешков картошки на второй этаж подняла?

– У… угу. Но это как вообще⁈ Слушай, а ведь мы ж реально из призрачного мира не выходили. Блин, Тимур, это чё за крипота такая, а⁈

* * *

Мстислава предсказуемо не оказалась в восторге от новостей. Выслушав доклад о петушином приключении за столиком в кафетерии, она обрушила на меня громы и молнии.

– Ты хоть за хлебом можешь сходить так, чтобы во что-нибудь не вляпаться⁈ Кой-пёс тебя понёс в этот зоопарк?

– Мы петуха воровали наоборот, – заступилась за меня Ева.

– Нао… Чего-о-о⁈ – опешила Мстислава.

– Ну, подбрасывали. Понимаете, петух стал представлять собой такое явление, как отрицательная стоимость. Это актив, который приносит лишь убытки, нам в школе на экономике рассказывали. При этом, в силу определённых причин, его легальная продажа или передача в дар крайне затруднена. Поэтому нам пришлось пойти на хитрость.

Мстислава обмякла, раздавленная аргументами. Вытащила трубочку, набила её табаком из кисета.

– Два сапога пара, – буркнула она. – Ещё и налопались… Предупреждала ведь, обоих, что в призрачном мире лучше ничего не есть и не пить! Ну или, по крайней мере, только в проверенных местах.

– Да мы не знали, что в призрачном мире, – поморщился я. – Честно говоря, вообще странно. Он как будто загипнотизировал…

– Во-во, и у меня так же, – подхватила Ева. – Прям будто выпала вообще.

– Мстислава Мстиславовна, а это вообще кто? Он вообще как? Он же там, получается, уж скоро призрачный юбилей справлять будет, такое возможно вообще?

Сделав несколько злобных пыхов трубочкой, Мстислава заговорила:

– Возможно. Очень редко, но бывает. По сути дела, это пожиратель.

– По… Да ну! – не поверила Ева. – Совсем не похож.

– Похож, не похож… Маэстро, вон, тоже был не похож. Толку? Преставился человек. К Свету – боится. Что делать – не знает. К месту привык. Вот и держится клещом за то, что худо-бедно знакомо. Ну не прям пожиратель, конечно. Пожиратели – это те, кто при жизни нажраться не могли никак, всё мало было. А этот не такой, мирный старичок, судя по всему. Но держится в призрачном мире так же, как пожиратели или как пустышки. Энергию тянет.