Текст книги "Игра в людей"

Автор книги: Василий Кнежин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Я с ужасом понял, что в деловых кругах о пари никто не узнает. Арнольд Николаевич любит наслаждаться победой единолично. Каждую выигранную сделку он записывает на личный счет "Арнольд: Мир" и пока счет идет с хорошим отрывом в его пользу. О новом выигрыше все смогут только догадаться по его довольному оскалу и новому приобретению, которое он купит себе в качестве приза. Обычно это дорогие безделушки, которые босс обожает, но денег на которые тратить жалко. Дома у Арнольда есть комнатка, забитая как консервная банка хрустальными птичками, золочеными буддами, статуэтками народов всего света и миниатюрными машинками, обязательно хромированными и с драгоценными камнями вместо фар.

Я спросил с надеждой:

– А если я проиграю, но вернусь в Москву?

Он прислонил два пальца к моему виску и прорычал:

– Не советую.

– А вдруг я случайно поступлю на работу… или открою свое дело?

– Ларион ты этого не сделаешь. Или это будет твоя последняя работа.

Я сглотнул, слюна оказалось вязкой и едкой. Я представил, как к моим ногам привязывается камень, и я пускаюсь в глубоководное исследование.

Что он за человек! Босс мог просто вышвырнуть за то, что я нагрубил ему на совещании при всех и трахнул его жену. Нет, ему нужен азарт, чувство полного разгрома соперника. Противники Арнольда сами себя вбивают в землю, а потом он с брезгливым отвращением избавляется от них.

– Хорошо. – Сказал я. – Если справлюсь, то мою систему введут в действие. И я останусь на фирме.

– Договорились? – Сказал босс без лишних прений.

Я посмотрел на протянутую ладонь босса. Широкая и тертая, даром, что в офисе сидит. Мало кто знает, что он когда-то был и на лесозаготовках, и в охранном предприятии, но друг помог начать дело, а дальше звериная хватка и природная напористость Арнольда Николаевича взяли верх. Есть у него на уме такое, отчего у меня по спине пробежали. Я вспомнил его племянника. Затюханный тип, такого не то что с женщиной, его с собакой будет сложно познакомить. Три недели! Даже если мы будем каждый день заниматься, за три недели никак не сделать из Гоша мужчину… к которому будут липнуть женщины, как пчелы на мед.

Я сказал неожиданно сиплым голосом:

– Принято.

Мне показалось, что мою руку сжали металлические тиски. К моему горлу подкатил ком. Если проиграю, он и жену, и все вспомнит…. У меня возникло навязчивое чувство, что она здесь оказалась совсем не случайно!

Глава 3

День разгорелся зноем и запахом преющих листьев. Мне нравится утомляющая жара, от которой по телу бегают расслабляющие волны, но сегодня по дороге домой было не до улыбки. Люди шарахаются от меня в стороны. Вокруг меня образовался круг отчуждения. Я заметил еще двух таких же людей: головы понурые, рядом с ними даже в переполненном метро никто не сидел.

Дома, как нормальный человек, я прошел в обуви до компа и пнул беднягу ногой. Удовлетворившись тихим шуршанием внутри системника, я вернулся в коридор. Разделся.

По телу бегает мелкая дрожь, левую сторону шеи сводит судорога. Давно я не испытывал подобного напряжения. Все проблемы решались на ходу. Я даже не глядел в их сторону. А сейчас пальцы трясутся, как у алкоголика со стажем.

– Возьми себя в руки, Ларион. – Сказал я себе. – Ну, уволят, ну уедешь в пригород. И там люди есть, и там можно брать энергию жизни.

Люблю поговорить с собой. Чаще всего это бессмысленные рулады с размахиванием руками на театральный лад, но сегодня я едва не дошел до зеркала. Когда мать довела отца до смерти, я прислонился лбом к зеркалу и смотрел внутрь своего зрачка. Зеркало покрылось испариной от моего дыхания. Я смотрел до тех пор, пока пар не собрался в крупные капли и не потек обильными слезами моего отражения.

Я сел за интернет чтобы расслабиться. После непродолжительного серфинга по новостной ленте, мое внимание привлек мигающий значок почты. У меня защемило под ложечкой. Письмо от босса.

"Здравствуй, Ларион. Это письмо неофициальное, показывать его никому не следует, договорились? Вначале даю номер Гоша. Ты наверно не взял его по своей природной скромности, а зря.

Гош программист и приговоренный девственник. Срок у тебя три недели, и позволь дать совет: чем скорее начнешь, тем быстрее разочаруешься. Не стоило тебе переходить мне дорогу. У нас так хорошо начиналось. Такие мастера, как ты, всегда приносят хорошие деньги. Но вы считаете себя незаменимыми. Это не так.

Мы в бизнесе, Ларион, а я бизнесмен. Все, кто меня подвел, должны устраниться. Я хорошо к тебе отношусь и помогаю устраниться, сохранив лицо. Это прощальный подарок. Рекомендую воспользоваться данным временем, чтобы подыскать нормальное жилье, объясниться с друзьями… если они у тебя есть.

И уходи.

Тихо, без шума. Устроишься на мебельную фабрику разнорабочим, через год с твоими навыками убеждения сможешь стать заместителем директора. Ты хороший парень, хоть и пришибленный. Выпей я больше бурбона, написал бы еще, но зовут дела".

Письмо оборвалось резко, подчеркнуто пренебрежительно. Я почувствовал себя мерзко и неуютно. Словно вошел в дом, а над дверью было подвешено ведро с отходами. На двери надпись "Не входить!", но я с усмешкой толкнул ее, а теперь стою и благоухаю.

Я достал телефон, переписал номер Гоша. Возникла мысль позвонить Владу, вдруг он отменит задуманное. Было бы здорово, появится время отдохнуть от событий и настроиться на рабочий лад.

– Алло, Влад?

Из трубки донесся жизнерадостный смех.

– Да, Ларион! С приятным аппетитом меня!

Я спросил:

– Мы сегодня идем, или все отменилось?

– Разумеется, идем, столько готовились!

– Тогда…хорошо. Увидимся в три на выходе из Коньково.

Я положил трубку. Откуда у меня неуверенность, это глупое, нехорошее чувство! Я не хочу его вспоминать. Мысленно я стиснул себя в кулак. Надо принять волевое решение и…

У меня зазвонил телефон, я вздрогнул и едва не выронил его из пальцев. Гош!

– Д-добрый день. Это племянник вашего начальника, мы сегодня познакомились. Вы можете говорить?

Я сосредоточился. Нагнал на себя значительный вид, хмыкнул про себя и вальяжно сказал:

– Да, могу. Сегодня в восемь вечера у меня дома, записывай адрес. Первая Дубровская, дом два, квартира десять. Попросишь у жильцов, чтобы кто-нибудь открыл дверь, поднимешься на пятый этаж. Рядом с квартирой в стену вделан счетчик электричества. Откроешь его дверку, с внутренней стороны на шурупе висят ключи. У меня важное дело, я могу припоздниться, но ты жди. В холодильнике есть еда и пиво, на компе интернет – наслаждайся.

– Войти в квартиру без хозяина почти это хуже, чем взломать файлы друга!

– Ты хочешь быть с девушками на короткой ноге?

Гош спешно ответил:

– Хочу.

– Тогда меняйся. – Я оборвал звонок.

Пусть жестко, но он слабый, а слабых нельзя жалеть. Сильных жалеть опасно, а то расслабятся. Слабых жалость вовсе в могилу загонит. Когда с меня сошла маска напыщенной самоуверенности, в голове тикнул тревожный звоночек. Как предчувствие, что началось не самое лучшее время в жизни.

Влад пришел сурово и вовремя. Я даже часы проверил – ровно три. Мы поздоровались и хором заговорили, что надо видеться чаще, хотя оба понимаем, что это только слова.

– Где они? – Спросил серьезно Влад.

– Остынь, не драться идем. Так, поговорить.

Его торс обтянут черной футболкой, скроенной на плечах так, что визуально их расширяет. Куда ж тебе укрупняться, подумал я с легкой завистью. И так плечи широченные, а руки как два полена, коряжистые и переплетены тугими жилами. Штаны у Влада черные, но так же свободны, как и мои бежевые шорты. На ногах мягкая тряпичная обувь. В такой одежде, объяснял Влад, можно неслышно подкрасться даже к кошке.

– Повязки на голове не хватает. – Сказал я. – Станешь вылитый ниндзя.

Лицо друга смягчилось, желваки на скулах расслабились. В коричневых глазах мелькнуло удивление от моего сарказма.

– Ты говорил прийти в доброжелательной одежде, но уже на выходе я подумал: вдруг они силой попытаются нас оставить? Запрут в казематах и будут промывать мозги дни напролет.

Я спросил с опаской:

– Только не говори, что взял с собой нож.

– А точнее нож номер четыре. – Оскалился Влад. Я вспомнил, что второй его номер больше первого раза в три. Если дело пойдет по прогрессии…

– Меч что ли захватил? – Спросил я.

Оказалось, нет. Пока мы шли до места назначения, сверяясь с распечатанной картой, я много что услышал о ноже номер четыре, а также о том, чем он отличается от каждого из семнадцати ножей в коллекции Влада. Коллекцией это можно назвать с натяжкой: коллекционеры свои вещи берегут за стеклом, периодически доставая на свет божий и сдувая случайные пылинки. Влад своими ножами делает все, что можно делать куском заточенной стали, не вызывая при этом подозрение милиции. Он мне показывал, как надо бриться хорошо заточенным вакидзаси, что "намного лучше бритвы". А последний раз, когда я был у него в гостях, он заявил, что ножом можно есть суп. Я на слух не поверил, и Влад съел тарелку с супом дочиста.

– Еще раз о правилах. – Сказал я, когда мы проходили очередной ориентир в виде пятиэтажного желтого дома на краю перекрестка. – Находимся постоянно вместе. Как только увидим, что нас пытаются развести по отдельным залам, делаем крайне занятой вид и уходим. – Я дождался, пока Влад повторит мои слова и кивнет. – Ничего не есть и не пить у них. Ты перед выходом поел?

– Конечно! – На лице Влада появилась смесь гордости и смущения. – Извини, что оделся по-своему, но правила я помню. Это ж так интересно!

Я огрызнулся:

– Ты выглядишь так, словно приготовился сделать кувырок через голову, упасть на землю и открыть огонь по врагу.

Влад взмахнул своими огромными ручищами:

– Обидься еще.

Минут десять шли молча. Влад изображал чемпиона по броуновскому движению. Бегал с картой взад-вперед по улице, приставал к прохожим с целью уточнить, где свернуть. Энергии в нем как в электрической машинке с новыми батарейками, расходует почем зря. Он хочет быть самостоятельным и сильным, наставника все ищет, который бы смог его энергию в верное русло пустить. Хорошо, что мне удалось подбить его на общественно полезное дело, а то совсем бедняга киснет.

Мне бы его энергию. Так получилось, что силы у меня есть только тогда, когда разлитая повсюду энергия проникает в меня. Хождение по сектам – еще одно любимое дело, благодаря успешному выполнению которого жизнь наполняет мое быстро мерзнущее тело. Можно не проводить аналогий с фамилией, холод не физический. Просто где-то в груди есть огромная яма, связанная с окружающим миром каналом. Энергия жизни, или тепло, либо послупает в яму, либо вытекает из нее.

Мы свернули на перекрестке рядом с развалившейся церквушкой. Здание огорожено на десяток метров беззубым забором, затянуто зеленой сеткой и благочестиво забыто. Мы углубились совсем в глушь. Я не ожидал, что в Москве можно найти такую дремоту. Изогнутые больные деревья щекочут развалившиеся пятиэтажки. Под солнцем трещат валяющиеся то тут, то там доски и палки. Воздух затхлый, словно заблудился и медленно гниет. По изломанному временем и травой асфальту мы вышли к приземленному зданию, вытянутому вдоль тупиковой улицы. Кое-где сквозь красный кирпич лезет поросль, местам круглые запруды мха. Крыльцо скошено, рядом висит проржавевшая табличка "осторожно, сосульки!" Первые две гранитные ступени наполовину разломаны, будто взрывом. Я нырнул под козырек подъезда, подождал Влада, который пристально изучал выцветшие витражи на стеклах.

Я сказал:

– Если придется что-либо съесть или выпить, то идем в туалет и два пальца в рот.

Мое предложение Влад подхватил с энтузиазмом:

– Я сразу на них вызову. Будут знать.

Я поднес палец к звонку, но нажимать не стал. Спросил у Влада:

– Влад, скажи, зачем мы туда идем. Я что-то подзабыл.

– Ты и чтоб забыл? Это ты нихрена имена запомнить не можешь, меня то Васей, то Витей называл.

– Это было давно. Имя у тебя такое, созвучное.

– Было давно, но длилось целый год! – Влад вскинул брови, снова и снова удивляясь. Я шикнул на него. Он вздохнул, скосился в сторону и громко заговорил заученный текст. – Мы идем в секту ради тренировки навыков социального взаимодействия и внесения разлада в их структуру. Наши цели: изгой группы и скрытный лидер. Изгоя надо приободрить и сказать ему, что над ним здесь все смеются. Он и сам это знает, но уйти не может, сил не хватает. Когда мы ему это скажем, то в его голове что-то перемкнет… Ларион, я забыл, что именно перемкнет, не сердись.

С тайным лидером сложнее. Это человек, который хоть и подчинился влиянию главы, но в силах создать что-то свое. Надо ему также об этом намекнуть. Еще нам запрещено посягаться на самого лидера, потому что вызовем гнев всей организации. В итоге визита мы должны выбить из секты изгоя и тайного лидера.

– Какое будет препятствие на пути к цели?

Влад нахмурился, почесал затылок. Я сказал:

– Хочешь анекдот расскажу?

Понимая, что сейчас будет язвительное замечание, Влад зажмурился и замахал на меня руками:

– Погоди. Сейчас я вспомню…препятствие, которое мы должны преодолеть…

– Встретились, Влад, два мужика. Пошли в бар, выпили, и один спрашивает: "ты знаешь, чем дурак от умного отличается?" "Чем", – спросил тот. "Умный, когда думает, чешет лоб, а дурак – затылок".

– И второй тут же почесал затылок? – Мрачно осведомился Влад.

– Задницу он почесал! Влад, в любой группе есть хранитель традиций. Тот, кто знает о группе все мелочи: какая погода была на первом собрание, что ели и кто нажрался до зеленых чертей. Это препятствие не преодолевать это надо, а соглашаться и строить удивленное лицо. Хранитель традиций всю подноготную нам про группу выскажет, сильные и слабые места. Его надо разговорить, он – наша опора, именно от него получим поддержку. При условии, что будем правильно его слушать.

– Чего ты так завелся?

– Иди ты… в думательное место. – Прошипел я шепотом, словно нас могут подслушать. – И последнее, наиглавнейшее правило: в любую секту только один раз.

– В одну секту только раз. – Повторил Влад. – Честно говоря, я бы и одного раза заходить не стал, если б не тренировка. Как мы в тот раз кришнаитов отделали!

– Не только тренировка. С нами должны уйти как минимум два человека.

– А с хранителем что делать? Привяжется ведь.

– Его не спасти. Натура у него такая – привязываться и подчиняться…

Я потянулся к звонку, но рука замерла на полпути. Дверь открылась, в лицо пахнула прохлада кирпичного помещения.

– Я знала, что вы уже пришли. – Поприветствовала нас женщина. Морщины на лице говорят о своих пятидесяти, длинную юбку подпоясывал черный тряпичный ремень с белыми знаками. Рисовали от руки, знаки как один кривые и с заплывами краски.

Это та, от кого мы узнали о секте. Дала нам в метро "литература почитать". Как же ее зовут…

– Проходите, мы все вас ждем.

– Спасибо. Это Влад, а меня зовут Ларион.

Влад неслышно очутился рядом со мной и поздоровался со всем радушием, на которое способен. Женщина оглядела его взглядом, в котором можно прочесть "ой, батюшки!". С трудом оторвав взгляд от мускулистого торса Влада, она сделала приглашающий жест и велела идти следом. Я затрусил вперед, рассматривая низкие потолки с рыхлой штукатуркой и обшарпанные стены.

– Меня зовут Марфа. – Донеслось спереди. – В миру, как вы помните, я Ольга Сергеевна, но здесь… – мы остановились вслед за ней, а она мечтательно развела руками, пытаясь охватить коридор, выходящий в небольшой холл. – В этом удивительном и духовном месте я тоже другая.

– Здесь вы Марфа. – Поддакнул Влад. Хорошо, что она не видит, как он скалится и давится беззвучным смехом.

Внезапно Марфа повернулась, глаза вот такие, и сказала:

– Вы абсолютно правы, молодой человек. После беседы с Геннадием любой преобразится. Пока я не попала сюда, я была скучной одинокой женщиной, страдающей от недостатка внимания. Он помог всем нам разобраться в себе и сплотить нас в большую семью! Великий человек…

Марфа сложила ладони на груди и мечтательно покрутила головой. Получив от меня тычок под ребро, Влад отвернулся и кашлянул. Когда повернулся, стал красный, словно обварился, а губы плотно стиснуты.

– Оцени этот момент. – Шепнул я Владу. – Она была одинока и ей дали подобие семьи. Один из главных способов манипуляции над человеком – дать ему видимость того, что ты ему родной.

Влад посерьезнел и сухо кивнул. Чтобы избавиться от смешливости, он ладонями растер лицо. Шаг его стал твердым и ускорился.

Марфа привела нас в хорошо освещенную приемную. Свет проникает через широкие окна с решетками. Марфа и подоспевший ей на помощь мужчина наперебой пояснили, что здание старое, решетки вынимать пробовали, но стала рушиться стена. На пожертвования в здании сменили проводку, со дня на день готовится к старту косметический ремонт.

Вокруг нас возникла суета, находясь в центре которой я невольно ощутил свою сверхзначимость. Мужчина в серой рубашке и простеньких коричневых штанах подсунул Владу книгу. На черной обложке улыбчивым полукругом расположены те же значки, что у сектантов на поясах. Влад повертел в руках книгу, рассматривая символы под всякими углами. Я уже хотел сказать, чтоб он прекратил, но с присущим упорством Влад спросил:

– Скажите, пожалуйста, как называется книга? Тут названия нет ни на обложке, ни внутри…

Назвавшись Иваном, мужчина с жаром заговорил:

– Название зашифровано в символах. – Он поочередно и с почтением коснулся каждого символа. – Это Алт, символ свободы. В стенах этого заведения мы абсолютно свободны, в то время как мир вокруг есть рабство навязанных мыслей, убеждений, рекламы. С детства нам промывают мозги, о том, что хорошо, а что плохо. В юношестве намеренно играют на слабостях нашего неокрепшего организма и учат курить, выпивать. Как выстоять перед соблазном, когда круглые сутки реклама пива и сигарет? А едва употребишь, они начинают играть на вашей совести: ты нехорошо поступаешь, подводишь родителей! Чтобы избавить от навязанного комплекса вины, они предлагают выход в виде беспрекословного подчинения и отсутствия собственных идей. И это самый легкий и очевидный случай навязанного невольничества… Напугал я вас? Хорошо, если нет. Вы пьете-курите?

Влад расправил плечи и сказал с вызовом:

– Нет. А вы?

– Я перестал, как только познал Алт. И стал в его пределах абсолютно свободен! Влад задрал брови до потолка.

– Разве у свободного человека могут быть пределы?

Мужчина пояснил ему, как старший брат – младшему:

– Пределы существуют, например, наши тела… Я рекомендую задать этот вопрос Геннадию Степановичу. Я буду рад проводить вас в конференц-зал.

Друг выглядит озадаченным. Наверное, он думал, что сектанты все как Марфа – забытые сыновьями и друзьями тетки. Или глупые подростки. Иван выглядит крепким здравомыслящим человеком.

Мы проследовали за Иваном по коридору с арочным потолком, свернули налево и уперлись в высокие двери с табличкой "конференц-зал". Иван распахнул поочередно створки дверей. Суетится, словно мы пришельцы из другого мира, и нам нужно показать все в самом лучшем свете.

Просторный зал человек на пятьдесят, на окнах современные жалюзи. Потолок отделан плиткой. Внутри шумно и кипит работа. Марфа укладывает на стулья-парты листы с пятью символами сектантов. Листы черные, а знаки белые. Возле окна с кипой бумаг суетится женщина, одетая так же, как Марфа: юбка до колен и светлая блуза. Мужчины настраивают проектор в конце зала, еще один, постарше растягивает на противоположной проектору стене экран. Слева от экрана стоит бордовое замшевое кресло.

Иван указал на него.

– Геннадий Степанович провел двадцать лет в Карпатах, питаясь водой и травами, впитывая солнечный свет. По возвращении в Россию, он сел в это кресло на три недели. Обдумывал и осмысливал те образы, что являлись к нему в горах. Картина мира выстроилась целиком, Геннадию были явлены пять символов: Алт, Ирхат, Соман, Флавур и Белем. Прошу прощения, что так сразу загрузил вас, но когда я вспоминаю рассказы о его странствиях, то мысли путаются, хочется рассказать сразу очень многое… Друзья! – Иван воздел руки ко всем присутствующим. – Рад вам представить Влада и Лариона.

С нами поздоровались, словно только что заметили. Сзади подошли еще четверо: две женщины, мужчина и совсем молодой парень. Все одеты по местной моде, как один. Они поздоровались и сели за парты, предложили сесть нам. В левом конце полукруга осталось одно место, Иван указал мне туда, но Влад запротестовал. Иван не стал настаивать.

Прошло десять минут, в зал загрузились еще трое, затем сразу семеро. Иван окинул помещение хозяйственный взглядом и попросил сидящего рядом принести еще стульев. Только тот поднялся, как в дверном проеме показался мужчина. Он поднял руку вверх, сжал в кулак и сказал:

– Добрый день, друзья.

Сказал он тихо, но я уверен, что его услышали даже муравьи на улице. Таким бы голосищем на телефоне доверия работать, вмиг болезни снимать, а он секту ведет. Не смог пробиться во властную структуру, так создал свою.

Выглядит он не так хорошо, как говорит. Рыжий, но не золотого цвета, а воровато-рыжий. Такое ощущение, что на его волосы вылили химическую смесь, после чего остался такой цвет и лысина на самой макушке. Лоб широкий, внушает у дураков доверие, мол, большая голова, значит и мозгов много. У гидроцефала тоже тыковка – во, а круглый день только и делает, что сопли жует. Геннадий Степанович, если это его настоящее имя, сухощек, но взамен пузат, что вкупе с небольшим ростом дает бочкообразность в теле. Верхние веки наползают на глаза. Верхней губы совсем нет, зато нижняя как у самого губастого негра.

Когда Геннадий глянул на меня, я невольно съежился и поискал взглядом выход. Он зашел в притихшую аудиторию, поприветствовал еще раз и сделал такой выкрутас пальцами и левой кистью, что неподготовленный человек свихнет себе пальцы. Сектанты поприветствовали своего главаря ответным знаком.

Геннадий воцарился на кресло, длинные руки раскинулись по подлокотникам. Началось. Я шепотом дал Владу команду отслеживать изгоя с тайным лидером. Хранитель традиций, скорее всего Иван.

Геннадий заговорил мощно. За магические обещания о развитии, пути к свободе и силе, сектанты отдали свой разум. Голос Геннадия сновал по воздуху жгучими волнами, от которых в глазах сектантов разгорался маниакальный блеск. Несколько раз сектанты прерывались, делали свое странное приветствие руками и прочие, только им понятные выкрутасы.

Влад завязал контакт с тайным лидером – светловолосым парнем лет двадцати. Влад подсел к нему и словно невзначай выяснил, что тому нравится фехтование. Это был подарок судьбы. Я сконцентрировал свое внимание на женщине в возрасте, которую все понукали и следили за каждой ее оплошностью. То она не так сделает их фирменный жест руками, то сядет мимо стула, то споткнется.

Женщина даже не понимает, что ее ошибки лишь следствие навязанной ей роли неудачницы, вряд ли она так же плоха дома или на работе. Я подсел к ней и вежливо указал ей на подобное несоответствие. Глаза ее прояснились. Она с легким отвращением стала глядеть на соратников и с большим авторитетом на меня, который поддерживает каждую ее реплику.

Геннадий перешел с общих тем на конкретику применения его мифологемы и голосом стал обращаться к Владу, показывая всем на его примере, с чего начинается путь Воина в этом нелегком мире. Он мощно и убедительно сказал, что таких, как Влад, единицы, и именно для них писалось Откровение о Пяти Символах.

Я заметил, что Влада зацепила идея об избранности, он перестал говорить сам, только слушает. Я похолодел. Он задумался над его словами, дурак, дурак!

Только я собрался бить тревогу, вскакивать и уходить, как могучий голос Геннадия взялся за меня. Я почувствовал себя песчинкой океанского берега, на которую идет волна. Разум поплыл, голоса сектантов бросаются на меня со всех сторон: осуждая, поощряя, благоволя, и все это на фоне постоянного и мощного воздействия Геннадия. Вокруг нас с Владом сгрудилась половина группы, что-то объясняя, показывая…

Из последних сил я сделал вид, что мне пришла смска, достал телефон и написал сообщение Лене, чтобы она мне срочно позвонила.

– У вас неотложное дело? – Вежливо спросил Геннадий Степанович.

– Нет. – Против собственной воли сказал я. – Нет никаких дел…

У меня на спине выступил холодный пот. Футболка прилипла к позвонкам, руки похолодели. Лена, звони, звони. Только ты сможешь вытащить меня отсюда.

Геннадий заговорил с Владом. Я не слышал о чем, только сконцентрировал свои мысли на Лене: бери телефон и звони! Пожалуйста…

В кармане завибрировало, и донеслась легкая музыка. Шатаясь и натыкаясь на сектантов, я подошел к Владу и вцепился в его руку. Я показал на телефон, сказал, что нас срочно вызывают и надо бежать.

– Хорошо. Вы идите, а Влад может остаться. Судя по всему, ему нравится лекция, зачем лишать друга полезных знаний.

Сектанты посмотрели на меня как на врага народа, который хочет лишить не только Влада, но и их всех наиприятнейшего времени.

Я сказал извиняющимся тоном:

– Мы вместе работаем, напартачили с оборудованием, а босс рвет и мечет, если мы придем и все не исправим, нас уволят.

Выскользнуть удалось. Влад плетется по коридору за мной, оглядываясь и что-то бормоча под нос. Несколькими хорошими пощечинами я привел его в чувство. Его взгляд прояснился, но очень скоро опять погрузился в глубины внутреннего общения. На выходе из здания секты я приложил телефон к уху, оттуда донесся сердитый голос Лены:

– Третий раз звоню!

– Я не могу в точности описать, что происходит, но ради бога, обругай меня матом!

– Ларион? Ты пьяный? Накурился?

В моей голове эхом носятся чарующие слова Геннадия, пытаясь вернуть меня в конференц-зал и побыть с дружной семьей.

– Лена, я знаю, как сильно ты на меня злишься из-за той девицы. Гнев нужно выпустить. Я не хочу между нами недомолвок.

– Я не собираюсь ругаться.

Она произнесла это так сухо, что мне подурнело. Я взмолился:

– Пожалуйста! Меня надо привести в чувство, наори на меня.

– Я сделаю то, что ты просишь. А взамен ты расскажешь мне, зачем ты так поступаешь с девушками.

– Я не могу этого сказать тебе.

– Вешаю трубку.

– Согласен…

На меня из трубки полился такая матершина, что грузчик обнялся с моряком и зарыдали. Такого отборного моряцкого мата мое ухо не слышало со школьных пор. Она ругалась долго, мощно и красиво. Черт возьми, она даже ругается красиво! Настоящая женщина.

Наконец я почувствовал, что голос сектанта оказался за пределами моего сознания. Перекричав Лену, я быстро договорился с ней о встрече и бросил трубку. Обещанное придется рассказать, это плохо. Не стоит Лене знать этого, пусть и безумно интересно.

У ворот здания я нашел Влада. Стоит на крыльце и разглядывает витражи стекол. Я схватил его под руку и рванул из этого места. Район вокруг кажется незнакомым, лишь солнце все так же печет.

Я мысленно порол себя за самоуверенность. Опять она меня бросила в пекло, где с меня содрали шкуру. Из-за того, что все пошло наперекосяк, я истек жизненной силой и замерз. Это состояние упадка мне порядком надоело за сегодняшний день. Первый, легкий приступ был, когда я поругался из-за Ольги с Леной. Второй раз я окунулся в холод энтропии душевных сил из-за сделки с боссом. Но сейчас я просто окоченел и разбит. Многие годы я не ощущал подобного. Меня выкинуло из комнаты манипулятора во внутреннее личное пространство. Вспомнились крики и ругань матери, и то, как она за провинность гнала меня спать. Меня потянуло в сон. Чтобы сбросить морок я заговорил с Владом. Он реагировал слабо. Я завел его в забегаловку – место, куда бы он ни пошел, ни при каких других обстоятельствах. Я купил Владу кофе и сладкий пирожок, от хот-догов и радиоактивных беляшей он презрительно отказался.

– Надо отомстить. – Болезненно прорычал Влад.

– За то, что полез на чужую территорию и получил по ушам?

Мы завели разговор о смысле мести. Друг вернулся в привычную колею, достал нож и стал им играться, чем вызвал опасливые взгляды окружающих. Моя тревога за Влада ослабла.

Из забегаловки вышли уже с шутками. Мы с другом обнялисьи аоехали по домам. Вот и старайся ради людей. Я обиженно плюнул под ноги. Не ходите, дети, в Африку гулять. Даже если полны сил и всерьез думаете, что голыми руками одолеете льва. Когда-нибудь хищник прочитает те же книги по охоте, что учили вы. И кто уже жертва?