Текст книги "Игра в людей"

Автор книги: Василий Кнежин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4

Мне снилась Аста. Она находится среди людей, весело с ними общается. Вдруг к чему-то прислушивается. Оглядывается. Ее спрашивают, в чем дело, Аста говорит, что все в порядке. Очень скоро, распрощавшись со всеми друзьями, несмотря на уговоры остаться, она собирается, садится в машину и едет куда-то по шоссе. На ее пути летняя ночь, дождь, размазанные огни по мокрому асфальту. Мне нравится смотреть на ее лицо, как она хмурится, смотрится в водительское зеркало, кусает губу. Она встревожена и мне хочется обнять Асту. Внутри меня появляется тепло жизни. На пейзаже за окнами машины я узнаю знакомые места, памятник, облицованные фиолетовыми стеклышками дома. Тепло все явственней наполняет меня. Я с трепетом узнаю очертания своего дома, он словно ежится под холодным дождем. Аста паркуется напротив моего подъезда и сон обрывается. Я просыпаюсь едва не в горячке, щупаю одеяло и место на кровати рядом с собой: оно пусто и эта пустота начинает душить меня.

Звонок в домофон был столь резок, что я замер. Крадущимся шагом я вышел из комнаты и подошел к входной двери, взял домофонную трубку, висящую от двери слева.

– Я за флешкой.

– Входи. – Я открыл дверь.

Я провел Асту через порог и заключил в кольцо рук. Она прижалась ко мне, сердце колотится, дышит как загнанная хищница. Я улыбнулся. Она сделала вид, что пришла за флешкой, но уже через полчаса мы были в постели. От Асты мне шла такая энергия… нет, не от нее, а из мира вовне от нашего телесного союза. Мое тело крепнет от вливающейся энергии с фантастической скоростью.

– Я думала о твоих словах. – Сказала она, выравнивая свое дыхание. – О том, какое у нас может быть совместное занятие. По образованию я физик. Ты что-нибудь слышал о Большом Взрыве?

– До сих пор в ушах звенит.

Она пропустила колкость мимо ушей и продолжила профессорским тоном:

– Одним из доказательств этой теории стало реликтовое излучение, появившееся в самый момент взрыва. Наша Вселенная пронизанна этим излучением из неизвестно каких времен в прошлом до неизвестно какого будущего. Все что мы знаем и видим, находится на волнах этого излучения. Это как ткань, на которую нашиты звезды и время. Изначально весь мир это бесконечная волновая вибрация, а твердая материя это вибрационные сгустки. Я слишком в теорию вдаваться не буду, ладно? Все что есть вокруг нас и мы сами по сути волны, локализованные в пространстве сильными колебаниями. Если измерить человека приборами, то можно увидеть, что он распространяет от себя во все стороны различные колебания: тепловые, химические, электрические.

– Вселенная как океан, а мы это маленькие волны на поверхности. Понятно.

– Я думаю, – сказала Аста, – что наши колебания совпали и срезонировали. Поэтому нас с тобой так тянет друг к другу. Жизнь для меня это просмотр кино, финал которого уже есть, но нам нужно дожить до него, чтобы увидеть. Наша с тобой цель, по сути, смотреть кино вместе.

– Что ж… – потянул я, умалчивая про то, что уже видел это будущее. – Это частично объясняет, откуда у меня так повышается энергия к жизни, когда наши тела вместе. И другие вещи…

Я предложил пойти смотреть кино прямо сейчас, и мы отправились в комнату для гостей. Я включил компьютер, она пока разобрала кровать. Когда финальные титры прошли и экран загорелся оранжевым светом медиа плеера, Аста удивленно провела пальчцем по моей щеке:

– Вздыхаешь? Да у тебя слезы!

Она сказала это в шутку, но у меня и вправду защипало в глазах. Я отстранился от нее и спросил, с трудом подбирая слова из-за скопившихся эмоций.

– Аста, как бы ты назвала ощущение, когда знаешь, что внутри тебя что-то происходит, но что именно – непонятно.

Она посерьезнела, но тут же склонила голову мне на плечо и рассмеялась.

– Я знаю, о чем ты, это называется непонимание. Вот у меня сейчас как раз такая ситуация, я не понимаю, о чем ты.

– Нет. Слушай….

Я сел по-японски и начал рассказывать, то и дело отмахиваясь от Асты, что лезла целоваться. Скоро она угомонилась и села напротив меня. Прикрыла покрывалом голую грудь, чтобы не отвлекать.

– Лет восемь назад, мы с друзьями вышли вечером на берег озера поиграть в волейбол. Стоял конец августа, лето было удивительно теплое, и все хотели, чтобы оно не кончалось. По всем метеопрогнозам еще три дня тому должны были начаться повальные грозы, а в городе по соседству они уже начались. Мы же вышли играть в шортах и легких футболках, было жарко. С озера дул прохладный ветерок, очень хорошо освежал и не давал вспотеть. Мы играли в волейбол, встав в круг, и старались удержать мяч как можно дольше в воздухе. Не помню уже, какой рекорд мы поставили, но времени прошло много, на площадке стемнело, и мы пошли играть к фонарю. Мне запомнился цвет травы при электрическом свете, глубокий зеленый свет и столь же насыщенные тени под ней. Я стоял лицом к озеру и в один момент увидел, как на другом берегу сверкнуло небо. Вяло так, словно спичка, что пустила искру, но не зажглась. Как раз мяч попал мне в руки, я схватил его и попросил друзей развернуться и посмотреть туда. Они послушались, но повторной вспышки все не было. И когда даже я отчаялся увидеть электрошоу, погода изменилась. Ветер застыл. Мы все почувствовали это, повертели головами друг на друга и уставились в темную даль, где еле угадывался другой берег. Ветер задул, невероятно теплый. На том конце озера показались тучи, в них полыхнуло. Мне показалось, что темнота сгущается, я сказал это вслух. Друзья обратили на тот берег взгляды и закивали. Оттуда надвигались темные тучи. В теплом течение воздуха начали попадаться ледяные струи. И в этот момент меня охватило такое же ощущение, какое царит внутри сейчас. Но тогда было все так очевидно, так понятно и я сказал: "друзья, оглянитесь вокруг. Посмотрите на этот одинокий фонарь, пронзительно зеленую траву, глубокие чернильные тени, теплый ветер…это конец лета. Прямо здесь, на этом самом месте, находится конец лета! Уже на том берегу осень, а здесь еще лето и оно уходит".

Настала пауза. Аста замерла, но я не стал продолжать, и она задумчиво опустила голову. Я обнял ее, прижал к себе и поцеловал в макушку, постаравшись с поцелуем передать свое ощущение. Она подняла глаза и спросила:

– Что было дальше?

– Мы побежали.

– Куда?

Я пожал плечами.

– Мы бежали от грозы, вместе с теплым ветром туда, где еще лето. Спотыкались в темноте, падали, раздирали об асфальт коленки и ладони, смеялись. На нас смотрели, как на сумасшедших, а мы бежали дальше и дальше. Ледяные потоки ветра пулями проносились мимо. Мы забежали во двор, окруженный с трех сторон домами, и остановились. Понятно было, что дальше пути нет, возвращаться и огибать дома бессмысленно, да и устали. Полил резкий дождь, и пришла осень. Друзья разошлись по домам, а я повалился на песочницу, раскинул руки и лежал так до тех пор, пока не замерз. Скажи мне, Аста, сейчас что, тоже конец лета? Осень – пора собирать плоды своих трудов и отходить к зиме, то есть умирать. Великая Мать спрашивала, готов ли я вернуться к Ней. Сейчас, чувствуя тебя рядом, и то тепло, что я называю жизнью, я понимаю, что хочу жить.

Аста испуганно распахнула глаза. Все мои попытки вызнать, что в моих словах является причиной этого испуга, провалились. Меня тянула эта тайна, и можно было войти в комнату соблазнителя: уж он бы точно все у нее узнал. Но я решил не спешить: Аста со мной и надо теперь завершить и отбросить дела с сектами, наказыванием девушек и разобраться с Константином. После выиграть пари у босса…

От стольких планов у меня захватило дух. На все про все две недели и отсчет пошел. Начать я решил с Эльвиры. Простившись с Астой, я вызвонил красавицу и попросил приехать к полудню ко мне. Она упиралась, но я нажимал на то, что для нее будет нечто потрясающее. После двадцати минут разговора она согласилась. Заряженный энергией жизни под завязку, я написал для Эли письмо на бумаге. Потом осмотрел свое ранение: оно практически затянулось, оставив узкую красную полоску на боку. Странно, что Аста не поинтересовалась, откуда он. С ней вообще все странно.

Ближе к полудню я оделся во все белое, вплоть до носков и туфель. Во дворе меня встретили тучи, пыльный ветер и воспоминание о вчерашних девочках. Я огляделся в поисках врагов, но все тихо.

Эля подкатила на машине, опоздав на десять минут. Я галантно подошел к водительской двери. Эля улыбается и призывно выгибает шею. Я открыл ее дверь, не успели мы поздороваться, как я зацеловал ее. Я забрался к Эле в машину, без лишних разговоров разложил ей и себе кресло. Она сделала круглые глаза и стала сопротивляться: "что это ты делаешь!" Но я вошел в раж, мне стало фиолетово на ее сопротивление и то, что шатающаяся машина привлекает внимание.

– Ты… невероятен. – Она прикусила край губы и опустила голову. – Я даже сейчас боюсь того, что ты можешь делать со мной все захочешь, а я буду от этого получать удовольствие. Ты страшный человек.

Мы поехали кататься, ради дела я пересилил свой страх переднего сиденья. Я сказал ехать в Тропаревский парк. По приезду я выпроводил ее из машины первой, а сам быстро достал из кармана письмо и положил на водительское сиденье. Мы оставили машину неподалеку, и пошли узкими дорогами к природному амфитеатру. На полпути она спохватилась:

– У меня в машине фотоаппарат есть, надо за ним вернуться.

Я обомлел. Если она увидит записку раньше, чем надо, все накроется.

– Мы вернемся сюда еще раз, обещаю.

Она топнула каблуком и надула губы.

– Я хочу сейчас. – С этими словами Эля взяла меня под руку и потащила назад.

– Нет. Я не терплю фотографий на мыльницу. Если уж делать фото, то на хороший объектив.

– Да…у тебя хороший объектив… – Она взяла меня за промежность свободной от сумочки рукой. Я не заметил, как ее язычок оказался у меня во рту. Расцеловав, я как танк двинулся к амфитеатру. По сути, это огромная яма в центре парка. Рядом такая же яма, но при наличии воды гордо именуется прудом. Амфитеатр в свое время решено было осушить, пустить по склонам ряды скамеек, а в центре построить сцену с полусферическим куполом.

Мы спустились к асфальтированной площадке перед сценой. Людей по скамейкам немного, но и этой публики хватит. Я повел Элю за сцену. Здесь укромное место, видное только со стороны парка. Но в той стороне нет тропинок, поэтому никто туда не ходит. Я поставил Элю перед собой и спросил:

– Ты хочешь меня?

Она полезла целоваться, но я оттолкнул ее. Она сказала:

– Да… мне нравится, когда меня берут сильные мужчины!

– Ты мне тоже нравишься. У тебя хорошее тело. Не надо мне его показывать, скоро у тебя будет для этого возможность. – Я врал напропалую, а потом завел шарманку, элементы которой часто слышал из размышлений за жизнь от Влада. – Проблема в том, что я могу общаться только с сильными людьми. Слабых я не терплю, в решающий момент они оставят твою спину открытой. В тебе есть намек на то, что ты сильная личность, но я не уверен до конца. Если ты окажешься слабой, я тебя брошу. Прямо сейчас. Ты будешь страдать по мне, стучаться в мой дом, но я не открою.

– Ты серьезен… и что я должна сделать, чтобы доказать тебе свою силу?

– Я уверен, что тебе легко дастся то, что я задумал. Видишь ли, мне нравятся те, кто не боится себя показать. Показать свою силу, а это самое страшное в нашем мире. Потому что, едва завидев сильного человека, на него начинают кидаться. Если станешь действительно сильной, на тебя сразу же кинется всякая мразота. И сила будет нужна, чтобы ответить по достоинству.

Перед финальным аккордом я поцеловал Элю в губы. Она растаяла в моем объятии как маленькая девочка в сильных руках отца. Я отстранил ее от себя, положил ладони на ее худенькие плечи. Я посмотрел ей в глаза и сказал:

– Ты сейчас разденешься, оставишь свою одежду здесь и выйдешь на край. Там ты произнесешь речь о вреде курения. Я буду ждать тебя здесь и смотреть.

Она испуганно отшатнулась.

– Что? Зачем мне это делать?

– Я буду видеть, что ты не боишься себя показать. И не боишься признать свою привычку неправильной. – Сказал я, посуровев лицом. Мой голос стал жестким. – Покажешь себя куче балдеющего народа. Не бойся, никто из сидящих не посмеет даже подойти к тебе. Они все скромняги.

Эля задумалась. Кожа на лбу сложилась в морщинки. Большие глаза потускнели, отчего стали еще милей. Мои руки задрожали, хотят обнять это растерянное создание, провести пальцами по длинным волосам. Чтобы не искуситься, я спрятал руки за спину.

Она сказала:

– Хорошо. Я сделаю это.

– Раздевайся тут, и выходи туда, голая. Произнесешь речь на пять минут и возвращайся.

Она прижалась ко мне и сказала тихонько:

– Я тебе верю…

В моих руках оказались по очереди ее платье со стразами, лифчик, кружевные шортики и колготки. Я посоветовал одеть туфли, чтобы не поцарапать такие чудесные ножки о доски. Она при моей помощи одела, поцеловала меня в губы, прижавшись всем телом, и вышла на сцену.

Я подождал, пока Эля дойдет до середины сцены и, не теряя ни секунды, дернул к лесу, держа одежду в руке. Оставил только сумку и ключи от машины.

Плутая по бурелому, я пересек весь парк и вышел к Теплому Стану. Мобильник предусмотрительно выключил. Нижнее белье закатал в платье и так и понес свертком.

Глава 5

К пяти вечера от Эли поступило столько неотвеченных звонков и сообщений, которые я даже не читал, что я всерьез подумал, а не заблокировать ли этого абонента. К шести часам звонки прекратились. Теперь надо связаться с Ярославом. Но это потом, а пока – тренировка Гоша. Он приехал ко мне к восьми вечера, раздосадованный. Я наскоро сделал кофе ему и себе, поискал в холодильнике сосиски. Надо быстро поесть и идти тренироваться, времени в обрез. Гош зашел в ванну помыть руки и умыться. Он завалил меня вопросами, упуская из внимания тот факт, что я ем.

– Все было хорошо, пока не настал момент близости…

– Я же тебе дал запрет на это.

– Но я думал, что уже готов. – Он повинно опустил голову. – Мы поехали к ней, потому как у меня дома мать. И, сидя на краю кровати, я стал приставать к ней. Она сказала "нет", и я стух, меня выбросило из комнаты соблазнителя; в итоге и я, и она расстроились. Твою игру с убеждениями себя я понял, в тот страшным момент, когда мы с девушкой сидели на кровати, я убеждал себя, что она чудовищно меня хочет. Но напоровшись на отказ…

– Остановить. – Сказал я ему, понимая, что он так может кругами наворачивать историю. – Сейчас мы пойдем тренироваться и конечной целью будет соитие.

– Каким образом мне сблизиться с девушкой…телом? – Спросил он отчаянно.

– Сближает только контакт. Постоянно касайся нужного тебе человека, трогай. При этом развлекайся, как будто ты ребенок. Будь с ней мальчишкой, которому интересно устройство ее тела, а в решающий момент покажи, что ты уже взрослый мужчина и возьми ее.

У нас одновременно зазвонили мобильники. Судя по страдальческому лицу Гоша, звонит приехавшая мама. Я сказал:

– Сейчас вернусь, а ты возьми в холодильнике погрызть. Мы пойдем сейчас в клуб, наешься.

Я вышел в комнату для гостей, прошел вглубь, до самого окна.

– Привет, Ярослав. Я так понимаю, тебе звонила Эльвира?

– Да. – Ответил друг бодрым тоном. – Она просила прощения и хочет вернуть мне машину. Что ты с ней сделал?!

– Сейчас не могу говорить. Ты когда будешь свободен? Что насчет завтра?

– Завтра мы с нашим финансовым директором едем в Королев на переговоры. Там до поздней ночи.

– Что вы будете ночью делать? – Изумился я. – Залезете под одеяло с фонариками и будете переговариваться?

– Нет. – Усмехнулся лруг. – Пойдем в баню праздновать с новыми партнерами удачную сделку. Водка, девочки. Это особый ритуал, без него, к сожалению, нельзя.

– Ладно. Тогда созвонимся после приезда.

Я вернулся к Гошу. Он заметил, что я радостный; я сказал, что жизнь если не идет в гору, то определенно перестала катиться вниз. А если еще один баран поймет то, что ему говорят другие, то будет полный кайф.

Гош на барана обиделся, хотя я имел в виду себя и то, что значат люди в моей жизни. Он успел сварганить бутерброд с колбасой и салатом, уткнулся в него. Я сказал:

– Зря обижаешься. Баран удивительное существо, отличается малой сообразительностью, но серьезными намерениями и сильным напором. Считай, что я тебе комплимент сделал.

Он взмахнул руками, по кухне полетели крошки с его ладоней.

– Вот бы мне научиться так же переворачивать слова, как делаешь ты. Даже зла на тебя не осталось.

– Со временем придет. Собирайся, а пока скажу второй второй компонент ведьминского зелья любви. Трагедия. Каждой девушке в обязательном порядке говори, что ваш союз невозможен. Девушкам нужна драма. Когда все просто, им не интересно. Говори им: "мы не может быть вместе" и дальше любую чушь. Мы не можем быть вместе, потому что твоя мама алкоголичка, мы не можем быть вместе, потому что я парень, а ты девушка, потому что у меня есть голова, а на ней волосы. Сказав это, ты дашь им охотничий азарт. Теперь дай я возьму зеркало, и выходим.

– Зачем зеркало?

– Пригодится.

Пойти я решил в небольшой клуб. После беготни с Элей хочется чего-то уютного и тихого, где можно расслабиться. Клуб "Пальмира" удачно всплыл в моей памяти. На входе с нас срезали по две сотни, сказав, что выступает какая-то группа. Гош занервничал, стал расспрашивать: почему сюда, почему не в большой, где выбор девушек побольше, а сами они наверняка развязней. Я молчал, не желая выдавать контору. Но Гош из-за чего-то все нервничает и сегодня достал вопросами.

Я сгрубил:

– Много будешь думать, либо голова треснет, либо яйца отвалятся.

Он надул губы. На фэйс-контроле я стал переживать, что его с такой кислой рожей не пустят, но охранник был точно такой же надутый и со скрещенными бровями. Я сказал это Гошу, тот усмехнулся. И все же когда мы сели за столик, он заговорил с недовольством:

– Почему сюда?

– Убивать тебя надо, приставучего. – Сказал я. – Не отстанешь, демон?

– Я же баран. – Он нахмурился еще сильнее. Мне даже почудилось, что он сейчас достанет кожаный ремень и будет делать мне ата-та.

Я обвел руками помещение.

– Стол опрятный, кресла мягкие, подлокотники удобные. Потолок невысокий, свет глухой… классические колонны возле танцпола. Барменша вон как глазками сверкает, так и хочется ее за щечки потискать. Да и сели мы в самом удачном месте: виден и весь зал, и танцпол, и барменский стол.

– Ладно, уговорил. – Гош наконец-то смирился с данностью. Когда в нем возникла эта сопротивляемость? Раньше и не пикнул бы. Как-то странно его эго стало работать.

Я заказал мохито для себя и пиво с солеными орешками для Гоша. Наверно, у него это был вечер тупых расспросов, потому что Гош спросил:

– Почему мне пиво?

– Чтоб ты наконец расслабился. Сейчас с бокалом в руках, а потом в уборной с… телескопом в руках. Пей, говорю.

Сидели полчаса, мерно перевозя взгляды со дна стканов на приходящих людей и обратно. Девушек прибавляется ударными темпами, видимо концерт уже скоро. А вот пива и мохито убавилось. Я повторил заказ, Гош уже не сопротивлялся, а его ладонь сама приняла запотевший бокал. Я усмехнулся, но смолчал.

– Что будем делать? – Спросил Гош. В глазах заблестело пивное беззаботство и жажда приключений. Я сказал:

– Будешь делать ты. Все столики облеплены молодежью, причем парней раз-два и обчелся. Значит, будет выступать группа со слащавым на вид солистом. Девушки будут выпивать и в прямом смысле желать этого солиста. И тут появляешься ты. Девушка готова, уже хочет певца и истекает соками, мозг нетрезв. Но солист на сцене, его не достать. И я повторюсь, в этот момент появляешься ты. Налаживаей тесный контакт и веди девушку тут же в места гигиены.

– О чем мне с ними говорить, чтобы соблазнить за столь короткий срок?

– Говори о сексе. Пусть она представляет его и в конечном итоге всю работу по соблазнению сделает она сама. А пока давай выпьем…за твое сегодняшнее и вообще по жизни веселье.

На небольшой круглой сцене воздвиглись пузатые барабаны, появились гитарные усилки. Один бородатый тип приволок синтезатор. Молодежь собралась на танцполе, в ожидании поглядывая на сцену, маленькую и аккуратную, как и весь клуб. Друг с другом не переглядываются, стоят так, чтобы случайно не коснуться друг друга. Пиво с коктейлями еще не впиталось в кровь, подходить рано. Но уже скоро у девушек пойдет искра по жилам.

– Ты пока входи в комнату соблазнителя. После алкоголя это очень хорошо идет, по голове ударит особенно сильно. Тебе после нескольких подходов так понесет крышу, что на девушек как озабоченный бабуин кидаться будешь. Не пугайся, именно так и надо, им это нравится. Девчонки во снах мечтают о небритых варварах, что приходят к ним в дом и насильничают до утра, забивая на всякие "я устала, давай просто потрогаем друг друга", "мне щекотно" и подобную смехоту. Но помни о том, что каждая из них особенно красива. Найди эту красоту. Груди, ягодицы, это понятно, мужчин это притягивает по дефолту. А особый поворот головы, пожимание плечиками, взгляд бешеной сучки – у каждой что-то свое. Изгиб сахарной лодыжки… Они мечтают о тех физически напористых мужчинах, которые шепчут им при этом на ушко, какая у нее сладкая ямочка в центре животика.

Концерт начался лихо: гремит и пускает мощные басы все, что может, а что не может, то пронзительно пищит. Солист действительно оказался лапочкой. Был бы здесь Кедр, живо приучил бы солиста к "нормальной мужской одежде" без девчачьих бляшек, зауженных джинс и сапожков по самую развилку. А модную кепочку с декоративно измятым козырьком, Кедр бы солиста жрать заставил. Я один раз свои оранжево-зеленые носки жевал, как вспомню, хохот пробирает. Хорошо, носки были свежие.

Очень часто мое хорошее настроение омрачал мечущийся в комнате соблазнителя персонаж. Иногда на несколько минут я замирал, погружался во внутренний мир и прилагал все усилия, чтобы дверь оставалась запертой. Хорошо, хоть трое узников не сговорились и не ударили по засовам разом. Вряд ли я бы справился. От этой мысли мне стало страшно. Оставалось надеяться, что разделаться с моими проекциями, желающими собой заменить истинного меня, все же можно. По моим прикидкам, для этого надо перестать относиться к бывшим любимым делам как к любимым.

Гош пока познакомился с одной за дальним столиком, взял телефон у другой. Подбежал к третьей, о что-то быстро поговорил и вернулся с губной помадой на щеке. В его глазах полыхает шаловливый огонек, губы до ушей растянуты. Почти готов, подумал я. Почти.

Я сказал:

– Видишь пять девушек вокруг столика в уголке? Подойди к ним и спроси, какой у них у каждой размер груди. И проследи, чтобы говорили правду. Проверь, ясно?

– Понял. Скажу, что провожу исследование на тему…на тему грудей!

Все, подумал я, он целиком в комнате соблазнителя. Пока Гош ходил проверять, не врут ли девушки по поводу своих размеров, я отправился изучать предстоящее место действия. Не секрет, что большинство венерических заболеваний передается именно в таких местах. И не потому, что туалеты грязные. В этом клубе они просторные, стены в желтом и синем кафеле, сушилки и бумажные полотенца даже на потолке. Но спешка, с которой все делается, не идет на пользу. И спешка не только со стороны парней. Девчонки тоже торопятся. Быстрей закончить и подружкам рассказать, чтобы те позавидовали.

Оглядев, в порядке ли место для действия, я вернулся. Гош оказался уже на месте. Под ним от ерзанья начал дымится стул, на подлокотниках влажные следы от ладоней. Я посмотрел в сторону девочек, к которым он подходил и в душе поаппладировал Гошу. Сидят, красавицы, раскрасневшиеся, поправляют одежду, лица в предвкушении. Мои пальцы поймали в нагрудном кармане зеркальце. Я педантично передал его Гошу со словами:

– Внимательно посмотри на свое лицо. И ответь на вопрос, какой смертный грех ты здесь видишь.

Гош радостно стал всматриваться. В условиях приглушенного света и легкого опьянения это настоящее геройство. Быстро щенячья радость сошла с его лица, брови поднялись к волосам. Он так и сяк вертел зеркальце, пока не выдал с сомнением:

– Жажду? Пить хочется…

– Похоть. Единственный бог, которому в жертву приносили не девственниц, а зрелых проституток с развитыми телесами. Внимательно приглядись к своему блеску в глазах. Присмотрись к взгляду исподлобья, к чуть дергающимся губам, подрагивающим пальцам, словно они кого-то хватают. Глотаешь слюну ты как слон на водопое.

Гош заговорил, проглатывая слова от возбуждения и смеха:

– Я глядел на свое лицо, на лица клубчан… у меня с ними идентичное выражение! Я сейчас так заведен, в эмоциональном смысле, что готов хоть в оргию. И это творится со всеми! Кроме тех двух дядей в углу барной стойки. Шепчутся о чем-то, наверно из звукозаписи, группу оценивают. Хорошая группа. И лица у дядей довольные.

Я сказал:

– В таком случае, бери любую и веди в туалет. Там чисто и просторно. Обязательно предохраняйся. Я не Минздрав, предупреждать не буду, – я подмигнул Гошу, – приду и проверю.

Гош потер ладонями друг о дружку как хитрый жук. Глаза стали оценивающими, высматривает молодой волчара аппетитную антилопу. Такую, чтоб мяса в нужных местах побольше.

Внутри меня начался настоящий ад. Я вынужден был покинуть Гоша, чтобы ментально держать замки защелкнутыми, а двери закрытыми. Соблазнитель сговорился с тренером и они стали крушить преграды. Мои собственные голоса, но чужие и безобразные, сулили силу, здоровье, счастье, лишь бы я на минуту вошел в одну из комнат. Видимо, они прозябали. От усилий меня бросило в пот, я схватился за голову руками. Не знаю, сколько я был внутри. Когда снова взглянул на танцпол, то с удивлением обнаружил там Гоша с белокурой девицей. Она на шпильках от колена, грудь маленькая, зато есть изящно приподняты ягодицы. Все это в серебристом облегающем платье. Несмотря на то, что играет танцевальная ритмичная музыка, справляемая жутким текстом, Гош повел девушку в медленный танец. Обвил ее руками. Она схватила его плечо и затылок, их губы столкнулись в ненасытной жажде. Минуты не прошло, как они исчезли с танцпола к великому огорчению стоящих рядом и на что-то надеющихся девушек.

Ждать молодца пришлось недолго. Гош вернулся красный, дыхание тяжелое, средняя пуговица на рубашке вырвана с мясом. Он плюхнулся в кресло, расслабленно раскинул руки.

– Я сошел с ума. Нет, я действительно тронулся. Мы это сделали прямо в туалете! С той, с которой познакомился здесь же.

В физиологические подробности он вдаваться не стал. Понимающая официантка мелькнула и предложила заказать что-нибудь еще, намекая на охладительное. Я заказал сок.

– Сок не кислый? – Спросил я Гоша. Он впился в стакан зубами и мрачнеет с каждым глотком.

– Кислый. – После паузы сказал он. – Такую эйфорию ты мне этой кислотой согнал.

– Представлялось все иначе, верно?

Гош уронил голову на локти. Он сказал медленно:

– У них на всех маски похоти. Так легко: я пришел и просто протянул руки. Когда я сказал, что мы не можем быть вместе, потому что мне скоро уходить… Даже утилизировать ее отказы не пришлось. Спасибо, Ларион.

– Благодарить будешь, когда сможешь доставить наслаждение любой встречной особе без алкоголя в крови. Тебе надо выспаться, завтра будем ковать железо, пока горячо. Сегодняшний урок окончен.

На следующий день я приехал на двадцать минут раньше встречи, чтобы насладиться еще одной моей страстью. Мостовая. Обожаю мосты и мостовые. Мои ноги получают состояние близкое к экстазу, когда в мягких кедах ходят по неровным обтесанным столбикам мостовой.

Гош, зараза, пришел в это же время, уже взведенный, как волчок. Я сделал вид, что не заметил его и поспешил в сторону, чтобы двадцать минут побродить по мостовой. Но он увидел, радостно вскинул руки и заспешил ко мне. Делать нечего, я обошел группу косоглазых туристов с зонтиками от солнца и веерами от жары, направился к студенту.

Мы прошли на Манежной площади и приземлились там в тени березы, на газоне. Неподалеку от нас на газон опустились две худенькие девушки. Я показал Гошу, радуясь, что так быстро нашлось то, что на сегодня нужно:

– Посмотри на них!

Гош мельком поглядел в сторону девушек, которые разложили свои сумочки в пяти шагах от нас. На вид лет по двадцать, но краситься пытаются на шестнадцать. Гош заметил:

– Я не вижу на их интерфейсах похоти.

– Зато она есть в коротких юбочках, в жестах… посмотри, как она губы красит, как при этом выгибает шею. Спрашивается, она что, не накрасила их перед выходом?

Он искоса поглядел на них. Судя по его довольной улыбке, он оценил их внешность как привлекательную. Гош наклонился ко мне и спросил горячо:

– И чего они хотят?

– По их мнению, мы должны познакомиться с ними и повести в кафе, где будем гулять их. Они сочтут нас за это хорошими. Потом я позвоню одной девушке, ты другой, и они, может быть, соизволят с каждым из нас встретиться.

– Ты меня своим серьезным тоном в тупик ставишь. – Нахмурился Гош. – Что делать будем?

Я улыбнулся во весь рот. Сказал ему:

– Познакомимся. Но никогда не делай того, что хочет женщина. Делай то, чего она боится, этого она на самом деле хочет. Эти две цыпы боятся, что мы сейчас уйдем.

– И мы уйдем?!

Я попросил его говорить тише. Девушки уже начали незатейливо поглядывать в нашу сторону, мол, когда же. Минут десять уже здесь сидим, где у вас глаза!

– Задание будет такое: увести прямо сейчас этих двоих ко мне домой и напоить чаем.

Гош улыбнулся и кивнул. Глаза его на миг потухли, как у Терминатора в первой части. Но потом в них снова появился блеск, втрое сильней, чем надо в обычной жизни.

Его шея вытянулась по направлению к девушкам:

– Привет, девчата! Будьте добры, уйдите с нашей полянки!

Одна из подружек ответила нагло:

– Вообще-то мы здесь первые сели!

Мы встали, подошли к ним. Девушки сразу начали поправлять одежду и прическу, стрелять глазками. Через пять минут веселых наездов на их стройные ножки они поплыли в воображаемые заоблачные дали. Но нам с Гошем туда не надо, у нас более приземленные сейчас цели. Все силы я вложил в то, чтобы пропиарить Гоша. Заключалось это в том, что я подкалывал девушек, а Гоша незаметно хвалил. Будь мы в безлюдном месте, следовало бы действовать менее напористо, иначе они бы убежали. Но вокруг млеет под солнышком, прохлаждается у фонтанов столько красивых девиц, что здоровая конкуренция не позволила Маше и Алене уйти. В момент, близкий к пику накала, я отвел Гоша в сторонку под благовидным предлогом. Я незаметно вынул ключи от квартиры и передал ему.

– Веди девушек ко мне. На сегодня твоя задача снести голову двум сразу. Они почти готовы, через полчаса легкого подбадривания их либидо взорвется, они тебя просто изнасилуют.