Текст книги "Игра в людей"

Автор книги: Василий Кнежин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10

Утро среды я вспоминал, как собирался на свое первое в жизни свидание. Та ночь казалась длиннее Транссибирской магистрали. Мысли дрожали от планов и просмотра различных вариантов событий. Я грезил, как девушка бросится ко мне на шею. Как случится мой первый поцелуй, долгий и как в кино. Я в мыслях хватал ее за попу, за шею, за грудь, и мы целовались и кусали друг друга до крови на губах.

Настал тот редкий день, когда я заправил кровать сразу как встал. Глотнул сока, до одиннадцати бегал по квартире и убирался, приглаживал неровности. Долго жужжал с пылесосом по полу, изображая Карлсона. Только после того, как накормил порхающих в животе бабочек, остановился. Зачем я все это делаю? Приезжает не иностранная делегация. Аста здесь была и будет снова. Можно с ней вместе сделать перестановку, небольшой ремонт, чтобы отметить конец определенного жизненного этапа и встретить новый.

Телефон пискнул, я думал, это Аста, но звонит Станислав. Он был рад слышать мой бодрый голос, дико извинялся за то, что ни разу не приехал – дел много. Я успокоил его, сказал что в жизни не чувствовал себя лучше. Хирург успокоился, но пообещал приехать на выходных, якобы попить чайку. Я сказал, что не надо. Приедет с чемоданом инструментов и разве что в задницу мне не заглянет. Потом позвонил Гош. Он просил напомнить ему компоненты волшебного зелья из трагедии, мистики и силы для того, чтобы рассказать своему коллеге по работе. Там, судя по его словам, он стал иметь успех и среди программерского коллектива, и среди девушек из бухгалтерии и эйчара. Я напомнил про трагедию и силу, пообещал про мистику рассказать при встрече. За этим аудиенция кончилась. Третий звонок показался громче пушечного боя. Я вскочил со стула, тот обидчиво откатился к стене. Звонит Аста:

– Буду через полчаса.

Я улыбнулся в трубку, как будто Аста рядом и я улыбаюсь ей.

– Жду.

Едва она переступила порог, как мы впились губами друг в друга. Я втащил ее в коридор, куда-то полетела ее сумочка, хлопнула спешно одернутая дверь. Аста слегка отстранилась от меня, глаза огромные и блестящие, брови удивленно подняты. Я вспомнил про вчерашний разговор и сказал громко:

– Черт возьми! Вино забыл купить.

Я пристально оглядел Асту: розовая маечка с прошитыми оранжевыми нитками наплечниками, из-под которых кокетливо выглядывают белые бретельки лифчика. На шею подвязана тоненькая золотая цепочка с сердечком, посередине которого желтый камушек. Джинсы упираются в нежно желтые слипоны с белой каемкой.

– Зато я взяла. – Аста чмокнула меня в щеку, нашла сумку и извлекла оттуда бутылку сливового вина. – Твое любимое?

Я едва не задохнулся от прилива чувств. Секс отошел на второй план, насладиться друг другом всегда успеем. Мне надо столько ей сказать. Например, о галлюцинационных видениях на ее счет. Я посмотрел на зажатую в ладони бутылку. Сказал:

– Иди в гостиную, я сейчас.

Аста кивнула и принялась стягивать обувь. Я пошел на кухню, взял наугад две кружки, а из комода достал штопор. Стальной наконечник штопора впился в нежную плоть пробки, я ввинтил его глубже и потянул на себя. Пробка с характерным скрипом вылезла, я разлил вино по полкружки, не надо больше, бутылку убрал в холодильник и заткнул пробкой до лучших времен.

– Есть разговор.

– Только давай быть честными друг с другом.

– Хорошо.

– Тогда скажи… нет, вначале скажу я. Я знаю, чем ты занимаешься, и это ужасно.

– Постой-постой. – По выражению ее лица понятно, куда катится разговор. Если думает, что поймала меня с поличным, то пусть порадуется. – Я понимаю, о чем ты говоришь. Да, я веду тренинги для мужчин по соблазнению. Наша страна уменьшается количественно и качественно. Можешь считать, что это мой вклад в здоровье нации. Последняя моя миссия.

– Но это самая настоящая ложь! Внутренне человек какой был, таким и остается. Ты даешь на пользование маску. Ты делаешь на своих занятиях фальшивки.

Ни слова не говоря я сходил в свою комнату за гитарой. Демонстративно извлек Игорька перед Астой, сказал:

– Знакомьтесь. Игорь, великолепный инструмент, черный властелин музыки, настоящий мужик. Аста, привлекательная девушка, фотографических дел мастерица и правдоруб на всю голову. – Аста согнулась от смеха, похлопывает себя по коленям. Звонкие смешки загудели внутри гитары обильным звуком. – Игорь, ты знаешь меня очень хорошо, особенно после той ночи на моей кровати вместе. Не обращай внимания на ее смех, пусть себе забавляется. Скажи-ка Игорь, мы бы с тобой дружили так хорошо, как сейчас, если бы я не умел играть с тобой музыку? – Я поставил гитару декой на кровать и обнял как друга. – Что? Да, мы бы пересекались раз от разу, наслаждались сливовым винцом, но поиграть да спеть – отнюдь. Я с детства не умел ни на чем играть, но приспичило, и я научился. Посмотри на эту женщину, после этого она называет меня фальшивкой. Я, видите ли, одел маску по игре на гитаре! Я отложил гитару в сторону и сел к Асте. Она прижалась ко мне боком. Ее взгляд потух, а плечи опустились. От задора не осталось и следа, знать бы, что у нее там творится. Но в голову не влезть, я обнял Асту и прижал к себе. Я сказал:

– Одно время у меня было стойкое ощущение, что ты меня изучаешь, как будто знаешь меня наперед, и подтверждаешь свои предположения наблюдением. Есть особые приемы для влюбления, но когда я их использовал, у тебя возникало хихикающее выражение лица, мол, попался подлец.

– Мне эти приемчики нравились. Только не подозревала, что ты видишь это. Откуда ты так хорошо знаешь женщин? У тебя много сестер, и ты все детство за ними наблюдал?

– Люблю наблюдать. Вся жизнь это уже виденное кино. Не тобой, так кем-нибудь другим. Нам остается лишь наблюдать. Представь, что ты видела будущее и у тебя есть возможность изменить его. Попыталась бы ты что-либо изменить?

– Было бы именно то, что происходит сейчас.

– Ты не поняла. Вот тебе два фильма. – Я встал и стянул с полки диски. – Один фильм ты смотрела, и он тебе понравился, а другой – черт знает что там. И тебе говорят: ты можешь либо пересмотреть первый фильм, который порядком позабылся, либо взять новый. Что сделаешь?

– Нет смысла брать старый. Я слишком люблю эту жизнь, чтобы пересматривать. Прости меня.

– За что?

– Мне скучно видеть то, что уже было. Что ты скажешь о любви?

Что-то в последнее время все меня об этой любви спрашивают. Неспроста, сказал бы Винни-Пух. Ох, неспроста. Я сказал:

– Я не философ, много говорить не буду. Вот нравится человек, с ним хорошо, и ты говоришь ему "я тебя люблю". Но если только говорить, любовь выгорит, она требует действий. Влюбленные узнают привычки и симпатии друг друга, если их совместно удовлетворять, любовь будет оставаться.

– Если девушке нравятся бабочки, то для сохранения любви нужно всего лишь ходить на выставки?

– Ты будешь смеяться, но именно из-за этого пары и распадаются: он не понимает, что нужно ходить на выставки и бегать с сачком по полям за разноцветными мухами, а она ни разу не выпьет с ним пива за победу любимой команды. Аста, я с полной уверенностью говорю, что люблю тебя. Вот так, прозаично.

Аста отвернулась, а когда посмотрела на меня снова, я невольно выпустил ее из объятий. Те, кто не любят лгать, сами притворяться умеют. Аста предстала передо мной с нового ракурса, в ее взгляде появилась жестокость игрока в покер, который знал что у меня на руках фуллхаус против его каре, знал, и раз за разом повышал ставку. Аста сказала:

– Я тебя выслушала, спасибо. Ты правильно делаешь, что во взаимоотношениях полагаешься на себя. Только любовь возникает не у кого-то конкретно. Она возникает между мужчиной и женщиной и не принадлежит ни тому, ни другому. Это чувство, одалживаемое у природы на время. Ты думаешь, что любовь исходит от тебя, что ты это ключевое звено в отношениях. Но вот тебе подтверждение обратного: в момент нашего молчаливого знакомства не ты один видел будущее. Для меня время так же замерло и подробно развернулось с ускорением в будущее. Но в отличие от тебя я видела все намного тщательней. Тебя наверно удивляло, откуда я так хорошо тебя знаю, почему не спрашиваю о твоих ранениях. Я все это видела! Мне было предложено выйти из вагона и познакомиться с тобой, или пройти мимо навстречу другому будущему. Я сделала второй выбор, но ты догнал меня.

Меня пробрал холод. Я не сдержал свой дрожащий голос:

– Почему ты мне сразу это не сказала?

– Я пыталась, но ты был так занят обольщением меня, что каждый раз переводил тему. Мне было приятно то, что мы делали: наше маленькое путешествие, секс до зари, твой приход ко мне на выставку. Я засомневалась в правоте своего выбора и была рада, что ты догнал меня и образумил.

У меня отлегло, я понемногу собрался с мыслями. Хорошо Аста, ты мне сделала выговор, давай теперь поговорим по-нормальному. Я спросил на всякий случай:

– В чем проблема?

– Я не люблю тебя.

– Брось…моей огромной любви хватит на нас двоих с головой!

– Ты опять за свое. Любовь возникает между людьми, как и наше видение. Неужели ты до сих пор считаешь, что это зависит только от тебя?

– От кого же еще?!

– Любовь возникает не у тебя или у меня… Она возникает между людьми. Между мной и тобой.

– А что же тогда безответная?

– Любовь даже тогда есть, но один из любящих либо не понимает, либо отрицает ее. Но тот, кто ее чувствует… Не зависит любовь от людей! Наоборот.

– Но тебе приятно общение со мной, тебе нравится секс, у нас есть где жить и заниматься любимыми делами вместе. В чем дело? Я буду тренировать своих студентов, ты заниматься фотографией, мы вместе будем играть на гитаре и петь песни.

– Я тоже так подумала, что от судьбы путей не ищут. – Она заговорила медленно, эти слова не были заготовлены в ее сегодняшней речи. – Мне безумно нравится с тобой, ты восхитителен в общении, в кровати, но это все похоже на привыкание. Мы просто привыкаем друг к другу. И сейчас я хочу сойти с этой дорожки. Нам дан уникальный шанс, мы вместе прожили одну жизнь, и будем наслаждаться второй.

Внутри меня все колышется и ломается. Ломит каждый сустав, раны на моем теле взвыли, словно на них брызнули кислотным раствором. Когда перед глазами спала темная пленка, я спросил Асту, хотя уже знал ответ на свой вопрос:

– Это и есть тот шаг, о котором ты рассказывала?

– Да. Прости меня. – Она приподнялась и достала из заднего кармана квадратный предмет. – Возьми эту флешку, на ней фото с тобой и печатный файл, на котором я подробно записала все, что с нами случилось бы, останься мы вместе. Ларион, это не значит, что ты не сумел меня удержать или что-нибудь в этом роде. За влюбление в себя красотки действительно отвечаешь только ты, но за любовь ответственны оба! – Аста почти кричала, из ее глаз брызнули слезы, настоящие, живые. Аста вытерла лицо, зачем-то заглянула в кружку с вином, будто там могут быть так нужные мне слова и чувства. – Ты мне очень приятен и я буду рада остаться с тобой в хороших чувствах. Я знаю, чего я хочу и чего не сможет нам дать самая благоприятная жизнь вместе. Прости меня, Ларион, мне действительно надо было сказать тебе это раньше, но так было приятно с тобой, что я отодвигала конец до предела. Хочешь, займемся сексом?

Лучше бы она этого не говорила. Просто заткнулась бы и молчала. Так сильно меня еще никто не бил. Вот он, удар по оголенной душе. Я попытался улыбнуться, но губы дрожат и отказываются складываться в приятный взгляду полуовал. Я сказал:

– Хочу кофе со сгущенкой и корицей.

– Тебе сделать?

– Да. Я неожиданно для себя рассмеялся и сам испугался прерывистого, разноладового смеха. – Приготовь кофе и уходи, а я с Игорем поиграю.

Она чмокнула меня в щеку и пошла варить кофе. С кухни послышались звуки открываемых дверок, шкафчиков, щелканье пьезоэлемента плиты. Я схватил гитару, прислонил подушку к стене и рухнул на нее. Оставленные на кровати кружки с вином дружно повалились на бок, окрасив содержимым покрывало. Две большие кляксы расплылись в гаснущем сознании, мое тело заныло уже забытыми ранами, слабеющей рукой я как можно громче ударил по струнам. Раздался жесткий металлический звук. Гитара заорала порванными струнами моей души. Я бил по струнам до тех пор, пока пальцы левой ладони не взвыли от боли. Блуждающими в потемках яркого света глазами я посмотрел на подушечки пальцев, из мелких ранок сочится натуральное человеческое вино. Но самая большая рана там, внутри. И нет такого глаза, чтобы увидеть сочащиеся из моей груди капли.

Через час или два я отложил гитару. Асты на кухне уже не было, как не было ее и в квартире, а единственным местом, где продолжает жить ее облик остается моя память. Я с бесполезной аккуратностью убрал гитару в чехол, провел по горбатой молнии пальцем, убеждаясь, что чехол застегнут наглухо. Мне стали сверхважны незаметные ранее мелочи. Я пронесся по квартире, расставляя книги с дисками в безупречно ровный ряд, на столах выстроил все предметы по красивой симметрии. Столовые приборы я разложил по специальным контейнерам, ложки к ложкам, вилки к вилкам, а ножи воткнул в футляры. Одну вещь я не посмел тронуть, это кружка с кофе, приготовленный Астой. Сверху черная жидкость припорошена взбитыми сливками и тертым шоколадом в виде сердечка. Струи пара прорезали в сливках тоненькие проталины, шоколадное сердце обмякло и оказалось насаженным на невидимые иглы. Шоколад от жара вскипел и застыл темными пятнами.

Несколько минут я смотрел на кофе. Влажная салфетка, которой собрался протереть обеденный стол, вывалилась из пальцев. Я поднял ее, скомкал резкими движениями и кинул в мусорку. Я полез в холодильник за оставшимся вином. Отлетевшая пробка шлепнулась и закатилась под холодильник. Я втянул как можно больше вина в рот и проглотил одним глотком. Потом я упал на колени и пошарил под холодильником. Достал пробку и воткнул в горлышко. Находиться в доме стало в тягость, я выбежал на улицу. В руке бутылка вина, на лице безразличие к птичьим трелям, сочащемуся через листья свету и обволакивающему ветерку. Я втянул полной грудью потный московский воздух.

– Пахнешь ты, Москва, как хомяк в бане.

Я огляделся по сторонам, но никого не увидел. Люди ходят вокруг, каждый думает о себе и прячется у всех на виду даже тогда, когда стоит с бутылкой пива в шумной компании. Мне срочно захотелось вырваться на чистый воздух и безлюдье. Я вернулся домой. В небольшой рюкзак кинул бутылку с вином, пару яблок. Взгляд зацепился за флешку, оставленную Астой. Я еле удержался, чтобы прочитать, что там написано. Пришла идея получше. Я вынул из компьютерного стола нож Кедра, положил его в полиэтиленовый пакет, туда же упаковал флешку, пакет скрутил трубой и добавил эту компанию к яблокам и вину.

Тренер напал в момент, когда я вздохнул и собрался уже выходить из дома. Я почувствовал, как мое естество содрогнулось. Я понял, чего он ждал и ужаснулся этому: энергия от выигранного пари так переполнила меня, что и ему достался гигантский заряд энергии.

Объятый ужасом, я погрузился во внутреннее пространство и увидел дверь с надписью "тренер". В центре она была надломлена, замок вывернулся, но еще держится. Я поспешил к двери, но он нанес второй удар. Дверь слетела с петель. Он предстал передо мной темным силуэтом в огненном вихре энергии.

– Теперь тебе томиться в заточении. Навсегда!

Силой мне его не одолеть, это я понял сразу. Тогда как? Он шагнул ко мне, я физически ощутил жар его тела. Без проблем он взял меня за плечи, поднял над полом. Сейчас швырнет в комнату и захлопнет дверь.

– Я не знаю, кто я, зато знаю, кто ты. – Сказал я ему. Есть ничтожный шанс справиться с ним так же, как я справился с соблазнителем. – Ты порождение моих амбиций. Для нас обоих уже готова бездна.

В памяти я вызвал отрывок из своего давнего сна. Я стою на ослепительной вершине, вижу расходящихся людей и черную ледяную пасть внизу. Он это тоже увидел, и мгновенно понял, что я хочу сделать. Он попытался бросить меня туда, но я впился в него своими руками и мы вместе полетели вниз. Уходящие люди повернулись и увидели летящий огненный метеорит из наших тел, ревущий и несущийся в никуда. Я очнулся от внутреннего видения, как от кошмара: в поту и ознобе. Но это была реальность. Частью сознания я видел, как несусь навстречу гибели, и мое сердце превращается в лед.

В кармане завибрировал сотовый, следом по нарастанию раздалась веселая до тошноты мелодия. Удержавшись от броска телефона в стену, я поднял трубку. Звонил Арнольд Николаевич, деловито-бодрым голосом загудел про мой новый тренинг и фонтанные перспективы работы. Я время от времени кидал в трубку какие-то слова, мысли мои темны и далеки от дел насущных, а рана в груди болит с каждой секундой все сильнее. Босс передал трубку Гошу, но и его добрый голос не принес облегчения. Гош оказался не таким деревянным на эмоции, как Арнольд Николаевич и осторожно поинтересовался, почему я отвечаю как зомби под валерьянкой. Не найдя что ответить, я сбросил вызов, а телефон спрятал в карман. В уголках глаз защипало, к горлу тут же подкатил огромный валун, и я не стал дожидаться, пока его прорвет. Руки сунул в лямки рюкзака, ноги в кроссовки. Я хлопнул дверью, щелкнул ключем и через несколько ступенек погнал вниз по лестнице. На улице при народе разрыдаться будет сложнее, а если такое и случится, можно сделать вид, будто попала в глаза едкая столичная пыль.

Глава 11

Я шел куда-то вдоль трассы с плотным потоком машин, толкался со встречными людьми, они огрызались и кляли меня: еще день, а он уже напился, нет, чтобы как нормальный мужик подождать вечера и хлопнуть пару пива с друзьями. Позвонил Гош и заявил, подводя итог всему своему обучению:

– Ларион, спасибо. Благодаря тебе я выполнил большое для себя дело. Я привел Аню к себе домой в присутствии мамы. Совместный вечер прошел на иголках, после ухода Ани был эпический скандал, мать называла ее блядью. Сказала, что я совсем матерью, не дорожу…. Я выстоял это и не завелся. А потом стихло. Мама как-то сгорбилась и даже перестала названивать.

Все-таки ты выиграл, подумал я. Как нормальному тренеру следовало бы порадоваться за успех Гоша, но слова были в тягость и я повесил трубку. Уже можно, я проиграл и больше не тренер.

С каждым шагом я несусь по отвесному краю бездны. Меня лижут холодные языки встречного ветра. С моего противника уже давно слетел огонь и черный силуэт тренера с истошным криком растворился во мраке. Если Кедр прав, и я родился чтобы играть с людьми, то пора признаться себе, что игрок из меня ни к черту. Я стал ту роковую встречу с Астой в метро, из-за которой я проехал мимо Влада. Моя память наткнулась на рассказ о конце лета, и вдруг резкий порыв холодного ветра едва не сшиб меня с ног. Я поднял воротник рубашки, но тепла это не прибавило, а новый ветер обдал не только холодом, но и пылью. Это был холод, предвещающий конец. Благодаря ветру я хоть немного стал замечать внешние явления, например то, что у меня звонит телефон. Я вяло поднял трубку и без привычных слов прислонил телефон к уху.

– Где ты? – Едва не криком сказал Ярослав. – Не смей возвращаться домой!

– Что случилось? – Спросил я ради приличия. Мне глубоко плевать, что там у него произошло.

– Там милиция. Где ты сейчас?

Я остановил первого попавшегося гражданина, он ответил, что я нахожусь на Волгоградском проспекте напротив суши-бара. Я сказал это Ярославу. Он приказал выйти к дороге и ждать его у обочины. Двадцать минут пролетели для меня как один миг. Я лениво испугался, когда возле меня притормозила танкообразная машина с агрессивной мордой бампера. Ярослав потянулся через пассажирское сиденье и открыл мне дверь.

– Влезай, быстро.

Через открытую дверь я снял блок с двери заднего сиденья и по привычке влез туда. Хорошее сиденье, махровое и приятное. Сил сидеть нет, я снял рюкзак, развалился на половину салона, а рюкзак положил на себя и прижал посильнее. Ярослав дал по газам так, словно разыскивают не меня, а его. Мы проехали в молчании несколько минут. Когда он успокоился, а может, мы вырулили на просторную трассу и он смог освободить руки, Ярослав протянул мне свиток.

– Твой фоторобот уже оформили. Если есть связи, это делается быстро. – Он дождался, пока я разверну бумагу и посмотрю на свое изображение, написанное художником-программой. – Тебя ищут по дорогам как подозреваемого в наркоторговле, а на квартиру выехала группа с подкидным кокаином.

– И куда мы едем? Я не хочу прятаться.

Мой голос прозвучал тускло, а конец фразы вовсе утонул в тишине. Мне наскучило все это. Ярослав посмотрел на меня через водительское стекло с таким выражением, что я должен сам догадаться, за что меня ищут. Он сказал:

– Без проблем, я тоже не понимаю, зачем мы едем. Давай остановимся и пойдем жрать твои любимые гамбургеры. И как ты будешь выкручиваться от обвинения в попытке убийства?

Я замолчал, уставившись на свой фоторобот. Под ним написана какая-то чушь про наркотики и то, что я могу попытаться уехать из города на черной машине, короче, дано описание машины Ярослава, но без указания номеров. Таким образом, если друг попытается меня вывезти, его тоже поймают. Не могу поверить, что меня сдал Костя.

Мне перестало лежаться, я сел, а рюкзак поставил рядом. Слава пытался поймать мой взгляд в зеркале, но я смотрел в сторону, где с высокой скоростью мелькали серые шелушащиеся дома, понурые прохожие и пыльные рекламные щиты с красивыми картинками внутри. Ярослав делал поворот за поворотом, без устали смотрит на дорогу. Далеко впереди он что-то увидел и резко сбросил скорость, перестроился в правый ряд и сказал мне:

– Впереди милиция, спрячься за моим сиденьем. – Его взгляд прошелся по салону автомобиля, в котором кроме меня нет ничего. Ярослав нервничает, а когда нервничает он, у других уже паника. – Попробуй накрыться своим рюкзаком. Если меня остановят, будет очень нехорошо.

Я послушно свернулся калачиком за его сиденьем, сверху положил рюкзак. Со стороны это должно смотреться как большой рюкзак на полу машины. Ярослав обернулся, прикрыл краями рюкзака мои пальцы. Ради чего старается, вяло подумал я, это не меня он везет в своей машине, а пустую болванку моего тела. Отдаленным куском сознания я услышал, как чертыхнулся друг. Скорость машины совсем упала, и стало слышно, как колеса перебирают песок обочины. Слава наклонился надо мной, сверху зашелестела бумага. Зачем он взял мой фоторобот?

Ярослав опустил стекло, я ожидал привычного в таких ситуациях разговора, но друг меня удивил. Он заговорил первым, тоном начальника над подчиненными:

– Эй, служивый. Палочку свою убери и подходи сюда.

Я не расслышал, как подошел гаишник, наверно шел на носочках. Он елейным тоном поинтересовался, особо не рассчитывая на ответ:

– Ваши документы.

– Когда я приеду показывать свои документы, ты будешь стоять с личным составом по стойке смирно. Держи. – Ярослав протянул ему фоторобот. – Проверьте свою связь, почему не отвечаете на распоряжения? Вам просто повезло, что я проезжал мимо. Есть вероятность, что этот человек проедет именно по вашему участку. Фоторобот размножить и раздать всему личному составу, об операции докладывать руководителю операции лично.

Не дожидаясь ответа, Ярослав нажал кнопку. С легким шумом стекло поднялось, отделив салон от перепуганного гаишника. Машина взревела и рванула с места. Мы приехали на пустырь. То, что я и хотел: холмики, поросшие высокой травой, вокруг полоса леса, испещренная белыми столбиками березок, дальний шум дороги, едва напоминающий о людях, а еще снующие по небу самолеты. Ярослав остановил машину, внутри мотора что-то пару раз провернулось и оцепенело до следующего поворота ключа.

Друг открыл мне дверь:

– Выходи, надо продышаться. Через два часа у тебя самолет в Штаты, в аэропорту нас ждет человек с твоими документами и билетом. Лицо его не запоминай, вопросов не задавай. – Я сел на траву, он остался возвышаться надо мной. – А теперь говори, что произошло, я должен знать, что ты не виноват.

– Может, и виноват.

– Почему Константин в больнице и обвиняет тебя? – Спросил он грозно.

– Не хочу об этом.

Ярослав зарычал, а я расстегнул рюкзак и вытащил бутылку с вином, щелчком откупорил. Глотнул. Предложил другу, он минуту подумал, потом взял. Сел рядом, развязал и кинул рядом галстук, рубашку распахнул на полгруди. Он посмотрел на мой карман и сказал нервно. – У тебя телефон звонит.

– Знаю. – Отозвался я. Мне было просто все равно, что со мной делают. Зачем надо куда-то лететь?

– Так подыми.

– Не хочу.

С этим Ярослав смириться не смог. Он предложил:

– Давай я отвечу.

– Не хочу ничего. – Я достал телефон, размахнулся и швырнул. Он просвистел по воздуху, ударился об землю, крышка аккумулятора отлетела. Я думал все, помер бедняга как и я, но через несколько мгновений телефон зазвонил. Ярослав поднялся. Он подошел и поднял телефон, внимательно пригляделся к экрану.

– Лена звонит. – Он показал мне на телефон, а я жестами ответил, что мне все равно. Ярослав прислонил трубку к уху. – Здравствуй, Лена. Ларион сейчас занят. Что-то срочное? – Он постоял с минуту, как-то странно посмотрел на меня и сказал в трубку с теплотой в голосе: – Случилась неприятность, Лариону надо покинуть страну. Не переживай, я все улажу, но нужно время. Не знаю, сколько понадобится времени мне, но у тебя чуть меньше часа.

Он сказал Лене как до нас добраться и кинул телефон мне. Я не стал даже ловить, а вяло уклонился от летящей в меня пластмасски с микросхемами. Вино притупляет физические ощущения, но эмоциональную боль почти не глушит. Ярослав достал из машины два пакета: один себе, другой мне. Я отказался, тогда он сложил пакеты вместе и сел на них. Я чувствую рядом тепло его плеча, но оно совсем не греет.

– Она срочно хочет тебя увидеть. – Ярослав сорвал травинку, поднес ее к лицу, переломил ее пополам и бросил куски в стороны. Он сорвал еще одну травинку и проделал то же самое с другой, третьей… – Почему я беспокоюсь за тебя, а ты нет? Куда великому Лариону до обычных жизненных проблем, он выше их! Пусть другие беспокоятся за его жизнь, а он будет сидеть и молчать. Дай сюда. – Ярослав вырвал у меня вино из рук, повертел бутылку в поисках производителя, удовлетворенно хмыкнул и отпил. Он не знает, как продолжить разговор, а мне продолжать не хочется. Мне нечего сказать другу, который через час проводит меня в бездну и напьется в баре аэропорта. Я улечу, сойду с трапа и поселюсь в квартире без мебели. Я зашторю окно и сяду на пол, теребя в руках флешку Асты, буду сидеть до тех пор, пока тело не высохнет, тогда я встану, подпрыгну и расколюсь об пол на множество осколков. Когда хозяин квартиры придет посмотреть что с квартиросъемщиком, то обнаружит горсть пыли на полу и ни души. Молодые дурочки любят хвататься за голову после очередного разрыва и стонать, что у них депрессия, что им все осточертело, а мужики козлы. Дуры они. Когда все видишь в темных красках, на улице встречаются только уроды, солнце не жарит а холодит, это не депрессия, а бодун. При депрессии Земля останавливается, и тебя просят выйти. Депрессия это когда не хочется жить.

Ярослав вытянул шею по направлению к приближающемуся авто. Он привстал. Яркий автомобиль вырос, портя красоту зелено – голубого пейзажа. Лена припарковалась, а вернее будет сказать, бросила свою машину около машины Ярослава. Она выскочила ко мне, но увидела друга и остановилась, начав с ним игру в переглядки. Мне почудился их мысленный диалог в виде обмена паролями и фразами "пост сдал – пост принял".

Она сказала Ярославу:

– Ты можешь нас оставить на минутку?

– У вас есть двадцать минут, после этого в аэропорт. Пожалуйста, приведи его в чувство.

Ярослав сунул мне между коленей наполовину выпитое вино и поднялся. Меня стала раздражать происходящая реальность. С детства ненавижу, когда со мной возятся как с больным. Я не больной, слышите?! Мне просто надо собраться с чувством и прыгнуть навстречу неизбежному. Рано или поздно все умрем, так какой смысл задерживать? Аста держала до предела.

Проходя мимо Ярослава, Лена склонила голову и постаралась быть незаметной. Мне это напомнило один фильм, где любовница, которую не одобряет отец, приходит навестить больного в палату. Она так же разглядывала ноги отца и прижимала руки к груди. Лена села на оставленные Ярославом пакеты. Тот посмотрел на нас и влез внутрь своей машины. Лена приятельски толкнула меня плечом.

– Привет.

– Да.

Мне говорить не хотелось, все сущее потеряло ценность. Лена дважды пыталась заговорить, но слова у нее застревали в тисках непривычных ощущений. Я сделал пару мощных глотков, но вино не дало вкуса, просто растворилось в горле, как пресная вода. Я сказал:

– У меня просто не хватило сил.

– Что? – Лена выпала из задумчивости и с надеждой уцепилась за возможное начало диалога.

– Ничего. Так, мысли вслух.

– Ты улетаешь… не знаю, что случилось, но Слава говорит, что сможет уладить. Нужно время, и ты сможешь вернуться. Можно я буду ждать тебя?

– Лена, женщины не умеют ждать. Вы кошачье племя, которое ищет теплую кухню и миску молока. Ждут только псы. Ты не пес, а я не вернусь.

– Но ты мне нужен.

Она сказала это так чувственно, что мне стало стыдно за свое безразличие. Чтобы Лена хоть на миг успокоилась, я соврал:

– Я потерялся, мне надо улететь, вначале найду себя, потом тебя.

– Неправда! – Она развернулась ко мне, откинула волосы с лица. Ее глаза так близко, но я смотрю на них поверхностно, мне страшно увидеть там что-то кроме дружеской заботы. – Ты погибнешь, если отправишься туда один. Послушай, у тебя было ощущение, что ты спишь и никак не можешь проснуться? Что-то внутри тебя говорит, очнись, дурак, очнись! Сколько можно смотреть и не видеть, слушать и оставаться глухим! И за миг до пробуждения изнутри доносится вопрос: "хочешь ли ты правды?" Ведь если ты узнаешь ее, не будет дороги назад! Хочешь? Наверно стоит плотно закрыть глаза и оставаться под теплым одеялом обмана. – Лена тронула меня за плечо, но комментария не дождалась. Ее пальцы скользнули вниз по моей руке, и упали в траву. – Я долго не решалась, но после нашего последнего разговора мне стало настолько себя жаль, что я взяла себя в руки и сказала, что хочу. И мне открыли глаза на все, что происходит.

Ларион, мы настроили между собой защиты, призванные обезопасить каждого из нас, но зачем мы это сделали? Все силы ушли на возведение этих защит, для другого сил не осталось! Чего мы на самом деле боялись – потерять друг друга? Нет. – Лена рассмеялась настолько пронзительно и чувственно, что во мне что-то колыхнулось. – Мы боялись любить друг друга, Ларион. Я говорю в прошедшем времени, потому что я больше ничего не боюсь. Я люблю тебя. Когда я поняла это, для меня открылся новый мир, я вдохнула его воздух. Пусть наша любовь невозможна, но я останусь в нем, потому что только так чувствуешь настоящий вкус сахара вместо приторной сладости имитанта.