Текст книги "Несознательный (СИ)"

Автор книги: Василий Каталкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Ты…, ты это брось, – попятился Борис Александрович, и холодный страх окатил его от макушки до самых пяток, – убери оружие, я говорю.

Но вместо того, чтобы выполнить приказ, охранник сделал шаг назад, и поднял наган на уровень глаз.

– Сейчас выстрелит, – подумал майор и, качнувшись в сторону, выхватил свой пистолет. Грохнул выстрел. Охранник перестал отдавать честь и схватился за грудь, однако попытку выстрелить не прекращал.

– Брось! – Снова крикнул Малышев и выстрелил в охранника еще два раза.

Мысли заметались в голове, как могли допустить, чтобы на него устроили покушение прямо у здания НКВД? Предательство? И почему не отреагировал сопровождающий, он с ними заодно?

Борис затравленно обернулся, точно, заодно, тот стоял сзади и тоже целился в него из нагана, но он снова успел первым, еще два выстрела разорвали темноту улицы. А потом, двери распахнулись и оттуда выскочили еще двое с оружием.

– Вот почему, никто не спешил на помощь, – мелькнула мысль, – здание захватили враги.

Тут Малышеву стало не до рассуждений, он кинулся в сторону от входа и снова произвел два выстрела, больше не смог, закончились патроны, он протянул руку к кобуре, где была запасная обойма, но не успел, ответный выстрел оказался точным.

* * *

– Мы стояли на посту, когда услышали на улице сначала один выстрел, потом еще два. – Отчитывался сержант начальнику четвертого отдела Бучинскому. – Мы привели оружие в боевое положение и поспешили на помощь.

– Кому на помощь? – Прорычал Михаил.

– Так у нас же еще один пост, внешний. – Побледнел сержант.

– По инструкции вы должны были занять оборону, а не помогать кому-то снаружи.

– Подожди, Миша, – вмешался Копов, – пусть говорит.

– Ну, так и говорю, – продолжил заикаться сержант, – пока до двери добежали, на улице еще два выстрела. Мы на крыльцо выскочили, а по нам сразу стрелять начали, в Жилкина попали…, я стал стрелять в ответ…, темно было, ничего не видно…, по вспышкам стрелял.

– По вспышкам он стрелял, – принялся ворчать Бучинский, – по начальнику управления НКВД ты стрелял, и попал. Сколько всего было выстрелов на улице?

– Пока мы были внутри – пять, а когда из здания выбежали еще два.

– Понятно. – Кивнул Копов. – Все? Увести арестованного.

– Как это, «увести»? – Вскинулся Бучинский, – да его прямо сейчас расстрелять надо.

– Подожди, поморщился его сослуживец, – и, дождавшись, когда за конвойным закрылась дверь, продолжил, – не торопись расстреливать. На улице перед зданием стрелял только Малышев, в его пистолете пустая обойма, при этом убито трое, я не очень удивлюсь, если выяснится, что все трое убиты из одного пистолета.

– Ты думаешь он с ума сошел?

– Этого я не знаю, – скривился Копов, – но никого больше там не было. Наши товарищи шли на службу, улица была под контролем, да и небольшой снежок ночью выпал, других следов не нашли.

Пули из убитых извлекли, и сравнили, сомнений не осталось, стрелял именно Малышев, а выстрел из нагана был только один, но очень точный.

* * *

Удивительно, но после «несчастного случая» с Начальником управления НКВД, в поселке арестов не проводили, а там и Хрунов из командировки подоспел. Ему не составило труда узнать, откуда взялись списки ареста работников завода. Завелись у нас два отпетых подонка, помнится один даже мне пытался угрожать, обещал разобраться, когда стану совершеннолетним. Не получилось, вскоре у этого «человека» обнаружили психическое расстройство, увезли болезного в психушку, где он и остался. Второй тоже недолго гулял на свободе, оказалось, что сей «товарищ» был нам совсем не товарищ, поймали его на хищении социалистической собственности, а вор должен сидеть в тюрьме. Я даже не стал интересоваться, правда это, или чья-то подстава.

Все это дало право Хрунову обратиться с просьбой в областное НКВД по поводу арестованных, где он взял на себя обязательства разобраться с состоятельностью обвинений. И случилось чудо, всех арестованных в поселке передали для дальнейшего разбирательства местным чекистам. Должен сказать, что разбирательство велось долго, я так понял, директор дал указание не спешить со следствием, потянуть кота за хвост, а сами работники продолжали в это время трудиться на заводе. На будущее скажу, что закончилась вся эта эпопея только в январе 1939 года, оправдали не всех, кое у кого язык действительно оказался как помело, и срок от пяти до десяти они заработали честно. Но благодаря поручительству коллектива осужденных оставили при заводе, где они и продолжали трудиться как расконвоированные, так что можно считать обошлось без большой крови.

* * *

Я сижу на заседании завкома и вслушиваюсь в бравурную речь директора:

– Заместителем народного комиссара оборонной промышленности Хруничевым перед нашим заводом поставлена важная задача, необходимо начать производство авиационного двигателя спроектированного нашим комсомольским КБ. Потребность оборонной промышленности СССР в этих моторах очень велика, достаточно сказать, что в следующем году мы должны выйти на плановые показатели в четыре тысяч изделий в год. Это очень много. Мало какие заводы имеют возможности для производства такого количества моторов. Понимая, что для этого наших производственных мощностей недостаточно в наркомате принято решение о расширении нашего завода. Для этого сюда будут направлены строительные отряды и затребованное нами оборудование. Но надеяться только на строителей мы не будем, иначе просто упустим время и потерям темп, поэтому надо самим изыскивать резервы….

Ага, как по старому анекдоту:

– Пулеметчик, почему не стреляешь, белые наступают!?

– Патроны кончились!

– Ты же коммунист!

И вновь застрочил пулемет.

Ох уж это пресловутое изыскание резервов. Это сродни фокусу: видите, нет резервов, накрываем это все тряпочкой, произносим слово «абракадабра», убираем тряпочку, и о чудо, резервы есть.

А так вообще происходит что-то непонятное, двигатель еще не прошел госприемку, а наркомат уже строит планы на его выпуск. С чего бы это, на чьи мозоли мы наступили? Здесь получается два варианта, либо в наркомате действительно край и там ухватились за новый двигатель как утопающий за соломинку, либо нас элементарно захотели подставить, надеясь, что план окажется для нас неподъемным.

Но беда в том, что мы даже при существующих производственных мощностях план в тысячу двигателей реален, а если нам действительно окажут помощь оборудованием и строительством, то по силам будет производить и до шести тысяч.

(Отступление)

Заседание наркомата оборонной промышленности 15-го февраля 1938 года.

Каганович М. М. – Михаил Васильевич (Хруничев), объясните, что у нас происходит с моторостроителями? Заявленные планы по выпуску моторов повышенной мощности не выполняются, качество изготовления существующих ухудшается, я уже устал слушать обещания.

Хруничев М. В. – Михаил Моисеевич, планы по выпуску авиационных моторов постоянно повышаются, а мы приняли решение отказаться от лицензионных конструкций в пользу собственных разработок. Так например на заводе 19 план 1937 года по выпуску новых двигателей был увеличен на восемьдесят процентов, плюс к этому освоение выпуска нового мотора М-103, на этот год, план опять увеличили на семьдесят процентов доведя общий выпуск двигателей до четырех тысяч трехсот единиц. Волне ожидаемо, что в таких условиях на качество двигателей обращают меньше внимания. Или возьмем завод 29, в тридцать шестом году они начали выпуск М-85, было собрано 130 двигателей, в тридцать седьмом 330 и параллельно освоили М-86 в количестве 516 штук. Но оказалось, что качество изготовления они сильно снизили.

Каганович М. М. – Надеюсь, что соответствующие выводы сделаны?

Хруничев М. В. – С этим возникли некоторые сложности, многие директора и главные инженеры заводов, занятые в изготовлении авиационных двигателей арестованы за связь с троцкистским подпольем. Мы пытаемся оперативно подбирать кадры для таких производств, но все равно, людям требуется время, что бы освоиться на новом месте. То же самое происходит с инженерными кадрами, те, кто со стажем по большей части арестованы, а заменить их некем. Вот, только что пришло сообщение из Иркутска, опять арестован директор авиационного завода, вряд ли кто-нибудь теперь согласится занять его место.

Каганович М. М. – Я понимаю, трудности есть, но это ничего не меняет, не хотят сами, назначайте. Но вернемся к моторостроителям, пока нужного нам двигателя нет, а обещаниям верить уже не получается. Надо найти способ воздействия на КБ.

Хруничев М. В. – Вчера я встречался с Поликарповым, он сообщил мне, что в инициативном порядке на АНТ-40 были установлены экспериментальные двигатели иркутского моторостроительного завода. Двигатели бесшатунные, инициативная разработка комсомольского КБ, мощность 1300 сил, Николай Николаевич в восторге от них и просит, чтобы наш наркомат сделал заказ в Иркутск.

Каганович М. М. – Заказывать моторы не прошедшие госприемку? Это попахивает авантюризмом.

Хруничев М. В. – Госприемку они действительно не проходили, но тут я бы рискнул, видимо конструкция их оказалась настолько удачна, что на недавно запущенном производстве смогли сделать шесть экспериментальных двигателей. И они не потребовали доработок.

Каганович М. М. – Если так, тогда действительно имеет смысл подтолкнуть иркутян. Будет чем им помочь?

Хруничев М. В. – Два года назад, на перепрофилирование иркутского завода уже отправляли оборудование из САШС. Возражений не последовало.

Каганович М. М. – А почему оно должно было последовать? Заводы за ним в очередь стоят.

Хруничев М. В. – Станки имеют дюймовую систему измерений. Часть передали в Иркутск, а остальное отправили на станкостроительный завод для переделки на метрическую систему. Но сделать это оказалось сложно, до сих пор это оборудование так и стоит на складах, не востребовано.

Каганович М. М. – Раз так, то вызывай в наркомат директора и главного инженера завода, будем решать, какая помощь им от нас потребуется.

* * *

О! Должен признать, что наркомат взялся за нас серьезно. В конце апреля в поселок прибыли строительные бригады, но это ГУЛаг так зашифровали, и сразу к нам их не кинули, рано еще стройкой заниматься, земля не оттаяла. Поэтому они занимались собственным обустройством, возводили еще четыре барака у себя в дополнение к трем уже существующим, а наши строители в срочном порядке огораживали колючей проволокой зону будущего строительства.

Кочегарку же решили не подвергать модернизации, будут сразу строить приличных размеров ТЭС, это означает, что в поселке наконец-то появится электричество не только для контор. Живем. Но самое главное, это то, что наконец-то закончился алюминиевый голод и мы могли заняться производством новых двигателей. Все понимали, что выпуск моторов нельзя наращивать привычными методами, то есть все делать на универсальном оборудовании. Нам срочно нужно было заняться полуавтоматами, где деталь делалась бы по большей части без участия человека, на что мы и нацелились, а вычислитель нам в помощь, без него ничего бы не получилось, знаю я всех этих проектировщиков, ошибка на ошибке и ошибкой погоняет. Двигатели тоже собирали, но делали это пока без фанатизма, насколько позволяли производственные ресурсы, главное, что мы обеспечивали ими иркутский авиазавод и КБ Поликарпова, остальные подождут.

Ну а с середины мая в поселке начался дурдом. Все дело в большом строительстве, как мне рассказывали старожилы, даже во время всесоюзной стройки авиационного завода не было столько строителей, строили как на территории завода, так и в самом поселке. Этим летом нужно было ликвидировать два барака и построить еще тридцать многоквартирных деревянных домов. Ведь завод стремительно расширялся, будут новые рабочие места, а где жить рабочим? Конечно, тридцати домов недостаточно, чтобы решить вопросы жилья, но это уже кое-что, до войны у нас будет еще тридцать девятый и сороковой год, так что успеем хотя бы частично решить жилищный вопрос. Но тут вырисовывается одна неприятная проблема – дерево очень хорошо горит, поэтому продолжать наращивать строительство из него никак невозможно, нужны каменные здания, а значит нужно более активно проталкивать эту идею.

Кстати насчет кирпича, я уже говорил, что он в поселке перестал быть дефицитом, зато цемент им остался, пришлось снова запрашивать у вычислителя «совета» и тот не подвел, смесь на основе извести и порошка из некондиционного кирпича часть проблем решила. Так как с кирпичом и цементом худо-бедно разрешилось, осталось только дождаться арматуры, без нее четырехэтажные дома не построишь. Но зато потом сразу можно будет начинать строить три даже не четырех, а пятиэтажные дома, а на следующий год можно будет заложить и цементную печь, тогда Иркутск-II сразу станет независим по наиболее дефицитным позициям стройматериалов.

Этим летом решил жилы не рвать, положение Горшкова упрочено, для ареста в ближайшее время оснований нет. Теперь надо задуматься над своим будущим. Еще зимой, когда спало напряжение на заводе, я попытался пролезть в Иркутский авиационный техникум, который организовался при авиационном заводе двумя годами раньше. Кто бы, что бы ни говорил, а документ об образовании нужен, иначе дальше у меня возникнут трудности. Но не срослось, мне заявили, что, во-первых: я очень молод для этого; а во-вторых: не являюсь работником авиазавода. Первая причина следующей зимой будет устранена, мне исполнится восемнадцать лет, а вот со второй я решил разобраться с помощью нового директора, неужели откажет гению двигателестроения. Ну а чтобы у него не было формальных оснований для отказа, записался в аэроклуб при заводе. Так-то ничего хорошего я от этого аэроклуба не ждал, какие занятия могут быть один день в неделю зимой. Но потом понял, что руководство клуба не само по себе, а в тесной связке с заводом, готовили будущие кадры не только для всех, но и для себя любимых, поэтому сильно на клубе не экономили. Конечно, самолеты клубу доставались не самые лучшие, можно сказать полностью убитые, но какие проблемы? Руки есть, голова на плечах тоже, место в цеху выделили, а перебрать двигатель и заменить пару растяжек не так уж и трудно, тем более, когда желающих поучаствовать в этом благородном деле хватает.

Летать зимой мне не понравилось. Так-то интересно, особенно когда сам управляешь, но вот ледяной ветер в лицо это полный трындец, а зимняя маска побывавшая до тебя на лицах двух десятков человек настроение не улучшает. И собственную не закажешь, просто не поймут, в индивидуалисты запишут. Зато с приходом весны члены клуба отводили душу, учебный биплан практически не простаивал, и заводские летчики тоже с удовольствием выполняли обязанности инструкторов, им летные часы в карточку писали. Сразу скажу, в техникум на вечернее отделение я поступил, но вот просиживать штаны каждый вечер мне не нравилось, поэтому пришлось договариваться с преподавателями и фактически переходить на заочную форму обучения. Кстати, это не вызвало трудностей, некоторые партийные товарищи, занимающие немалые должности, пользовались своим положением и тоже использовали такую форму обучения. Но в отличие от них, экзамены я сдавал честно вместе со всеми, нет там ничего сложного, даже вычислитель не был нужен.

* * *

В середине июля скатался на Байкал, не автотранспортом, конечно. Плотины еще нет, поэтому порт Байкал вполне доступен по железной дороге, а там, на парусный баркас и здравствуй Баргузин. Лучше было бы Малое море, вода там теплее, но в это время баркасы туда редко ходят, они с рыбы живут, некогда им ерундой заниматься. Ничего, в Чивыркуйском заливе водичка в июле тоже хороша, да и в Баргузинском не хуже, даже лучше, водоросли не мешают. Провел неделю под ярким байкальским солнцем и назад мимо Святого Носа.

– Загорел то как, – встретила меня тетя, – хорошо, что быстро вернулся, а то я уж извелась совсем.

Ага, я ей напел, что к другу в Слюдянку еду, а она переживала почем зря, как бы она изводилась, если бы знала, куда я на самом деле катался. А вообще рисковал, тут надо честно признать, медведей в это время там хватает, часто видел следы косолапых. Зато отдохнул здорово, как в свое время вернулся, вы даже представить себе не можете, как мне с этого отдыха похорошело.

В конце лета пришла радостная весть, наш двигатель прошел государственные испытания и рекомендован к производству. И вроде как запорожцы проявили к нему интерес. Очень не хотелось бы иметь с ними дело, и вовсе не из-за того, что это Украина, культура производства у них пока не та. А это очень плохо, мотор себя еще не зарекомендовал, а если появится его клон, сделанный спустя рукава, отношение к нему станет резко отрицательным. Сколько хороших перспективных идей было загублено плохим исполнением? И есть еще одна причина, не любят там вторых ролей, обязательно начнут улучшать характеристики мотора, мол, мы и сами не лаптем щи хлебаем, а в результате только испохабят все, а потом еще и разработчиков обвинят. Кстати говоря, это не только их беда, в СССР многие так работали.

Сентябрь – строительная гонка обрела второе дыхание, если в середине лета все шло по плану, то ближе к концу стало появляться беспокойство, выявлялось много недоработок, которые следовало исправлять и сроки окончания работ оказались под угрозой срыва. Естественно лагерному начальству это не понравилось, и дабы исправить ситуацию они установили прожектора и теперь работы не прекращались даже ночью. Тут должен сказать сделали действительно много, поднять три больших заводских корпуса за пять месяцев очень сложная задача. Но справились, когда начало прибывать оборудование, его было куда ставить, проблема не решилась только с ТЭЦ, но она и не должна была решиться, запуск ее запланирован только на апрель следующего года. Ну а у меня появилась новая задача, надо было расшивать узкие участки, использовать при крупносерийном производстве универсальное оборудование глупость, полуавтоматы резко удешевят производство моторов, и качество поднимется на требуемую высоту.

Что касается жилищного строительства, то тут все относительно хорошо. Недоделок, конечно, хватает, не могут у нас без них, но все же огромный прогресс, я вам скажу, новые дома кардинально изменили вид поселка, теперь бы еще на дороги положить асфальт и будет вообще нечто. Надо узнать, где и в каких количествах производят битум, в первую очередь он нужен для завода, а потом можно и поселком заняться.

В октябре в Москву от нашего молодежного КБ отправился Николай. Он едет на опытный завод 156, там сейчас в пожарном порядке делается новый поликарповский истребитель И-180, именно на нем в ноябре 1938 года разбился Чкалов. Есть много версий того как именно это произошло, но одно несомненно, во время полета истребителя от переохлаждения заглох двигатель. С нашим двигателем такого случиться не может, ведь он не воздушного охлаждения, а водяного. Но помня о слухах, сопровождающих гибель народного любимца, я очень тщательно инструктировал Николая. Он был должен осматривать двигатели перед самым вылетом самолета, все болты на карбюраторе и магнето требовалось помечать специальной краской. В случае если будет замечено нарушение лакокрасочного покрытия, составлять протокол. Ну и были приняты еще кое-какие меры, дополнительно был защищен центральный провод трамблера и установлено многоискровое зажигание для облегченного запуска двигателя. Заменили и карбюратор, сделали его с раздельными поплавками, если вдруг забьется один канал подачи топлива, другой возьмет на себя всю работу. Научились ткать мелкую сетку из нержавейки, и соответственно поставили ее в активные фильтры забора топлива из баков, а чтобы не произошло аварии, из-за их засорения, придумали дно хитрое устройство, которое с частотой три герца создает обратную волну. Эта волна откидывает от сетки прилипшие частички грязи и не дает им возможность полностью забить фильтры.

На вопрос комсомольца, зачем это все нужно, ответил:

– В Москве много различных КБ, между ними идет непримиримая борьба за место под солнцем, поэтому, будут гадить конкуренту по мелочи. Но всякая мелочь может привести к большой аварии и даст повод подозревать наши двигатели в ненадежности.

Очень надеюсь, что Николай проявит принципиальность в этих вопросах. Что касается Чкалова, то тут можно сказать только одно: от судьбы не уйдешь. Слишком часто он рискует, когда-нибудь это все равно скажется, и вопрос вовсе не в гибели летчика, а в том, что он может попасть в опалу.

Наконец-то заводчане прислали нам два двигателя, которые первыми были установлены на АНТ-40. Мы их разобрали и тщательно обследовали. Что ж, можно сказать наши моторы побили все рекорды, по документам они отработали по четыреста часов. Другие моторы уже давно бы рассыпались, а эти были все еще в рабочем состоянии. Заменили на них горшки (цилиндры), поршневую группу, изношенные подшипники, и двигатель снова готов отработать триста часов. А какие еще детали могут сильно изнашиваться в моторе?

* * *

Вот черт, смотрю на двух молоденьких работниц, толкающих тяжеленую тележку с заготовками. А слона-то я и не приметил, увлекся моторами, а о малой механизации не подумал. А ведь это на самом деле проблема. Об электрокарах в эти времена лучше промолчать, а вот на мотокары никто ополчиться не должен. Пока завод небольшой, дотолкать тележку до нужного места не так сложно, но площади растут, и тут придется что-то придумывать. Впрочем, придумывать ничего не надо, все давно придумано до нас, остается только выбрать приемлемый вариант. Мощность двигателя мотокара, не должна быть больше пяти сил, а то начнут по цехам гонять лихачи. Работать этот двигатель должен на спирту, использование бензина в цехах недопустимо, в будущем он станет этилированным, а пары свинца в цехах это, поверьте, очень плохо. Ну и управление тележкой должно быть просто до безобразия. Педаль газа, педаль тормоза, и руль. Никаких сцеплений и переключений скоростей, обойдемся гидромуфтой. Про безопасность тоже не надо забывать, нужен защитный бампер, который будет выдвигаться на пол метра вперед и заставлять срабатывать тормоза, если он уперся в препятствие.

С этим и приперся в наше КБ. Видимо комсомольцам эта работа понравилась, надоело им проектированием полуавтоматов заниматься, так что полмесяца работы над чертежами и все ринулись в мастерскую реализовывать свои мысли в металле. Двигатель сделали легко, один цилиндр, непосредственный впрыск топлива, с помощью плунжера и воздушное охлаждение, Проблема получилась только в том, что алюминий не использовался, на ребра охлаждения цилиндра пошла латунь, вроде за нее не должны голову оторвать, картер же состоял из двух штамповок. Дальнейшая его обработка была минимальной. То есть двигатель получился очень технологичным, на него же прикрепили гидромуфту и получили законченный силовой агрегат. С тележкой тоже не парились, взяли американку, у нее был поворотный поводок, поэтому мудрить самим рулевым устройством не пришлось, а вот на задние колеса мост не ставили, схалтурили, приспособили цепной привод только на одно колесо. Нам же важно было проверить принцип, а если понравится, будем уже думать предметно, что ставить, задний мост как на автомобиле, или использовать две гидромуфты.

По цеху тележка гоняла без проблем, на улице уже похуже, дорожки между цехами не везде выровнены, и ведущее колесо частенько пробуксовывало, а вот попытки покататься где-нибудь еще приводили к печальным последствиям. Ну, так и не предназначены тележки для дальних поездок.

Иван Михайлович (директор) снисходительно смотрел на наши художества, а потом махнул рукой, мол, баловство это все. Но тележка эта в цехе так и осталась, хотели привести ее в первоначальное состояние, но работники цеха уговорили не делать этого. Однако работа не оказалась бесполезной, опять же в инициативном порядке мы на основе этого двигателя сделали отдельное тяговое устройство с одним колесом, и снабдили его рогами как на мотокультиваторе. Подсовывай устройство под передок телеги, чтобы нагрузка была на колесо и катись куда хочешь. Осенью тридцать восьмого года наша поделка оказалась на какой-то выставке военного снаряжения и там кому-то в голову пришла мысль взгромоздить передок пушки сорокопятки на наше тяговое устройство. У посетителей подобная конструкция вызывала улыбку, слишком уж необычно выглядел артиллерист, лихо разъезжающий верхом на противотанковой пушке. Смех смехом, но у кого-то это отложилось в памяти, конечно, именно так делать не стали, но наркомат вдруг проявил интерес именно к нашему двигателю, заказ на них оказался приличным, в тридцать девятом году потребовали изготовить две тысячи таких двигателей. Хрунов сначала схватился за голову, но когда мы ему продемонстрировали весь техпроцесс, с которым должна была справиться одна мастерская, успокоился.

– Ладно, это мы как-нибудь переживем, – проворчал он, – но чтобы в следующий раз с такой инициативой никуда не лезли.

* * *

 
Новый год настает!
С Новым годом, с новым счастьем!
Время мчит нас вперед!
Старый год – уже не властен!
 

Это я к чему? А вот ни разу не догадаетесь. Думаете это я о празднике нового года? Ну, в принципе да, а вообще нет. Все дело в том, что в конце сентября 1938 года во главе Главного управления государственной безопасности встал Берия Лаврентий Павлович или будет правильней Лавренти Павлес дзе Бериа.

Многие покрутят пальцем у виска и скажут, нашел чему радоваться, сталинскому палачу? И я с ними не соглашусь, радоваться есть чему, это время окончания большого террора. Уже в октябре в Иркутск приехал десант из Москвы и всех наших «оборотней в малиновых околышах» запихали в те же самые подвалы, в которые они загоняли простой народ. Тут нужно признать, что Берия тоже не был агнцем божьим, и зубки у НКВД остались прежними, но расстрелы без суда и следствия прекратились и теперь просто так тебя под белы рученьки, в подвалы не тащили. Да, к нему тоже было немало претензий, потому как для наполнения шарашек спецам могли шить дела без зазрения совести, если не находили реальных причин, но все же согласитесь, то, что было до тридцать восьмого года и стало после, большая разница.

А новый год…, что новый год, праздновали конечно, в клубе авиазавода. Так-то я не любитель подобных праздников, но тут Дмитрий Степанович пошел на принцип, мол, парню почти восемнадцать лет, а он как волчонок от всех прячется, нельзя в наше время быть вне коллектива. Подозрительно выглядит, понимаешь. Вот кто бы говорил, на себя бы посмотрел. Но в чем-то он прав, скоро мне понадобятся характеристики, и хорошая характеристика от комсомольской организации не помешает.

Пришлось присоединяться к своим комсомольцам и тащиться в клуб авиационного завода, который достроили в прошлом году. Нормально попраздновали, буфет организовали замечательный, а оркестр, извините, в новогодний праздник я не признаю, да еще любительский. И это…, за нарушение постановления правительства надо бы наказать секретаря партийной организации завода, ведь что говорилось в постановлении? При праздновании нового года доклады не читать. А он читал, коротенько так, минут на сорок. Но тут надо признать, что читал интересно, все-таки в газетах многого не писали, но Огурцова из Карнавальной ночи он мне чем-то напомнил.

Все-таки циник я конченный, девушки мной заинтересовались, глазками сверкают, а мне скучно до безобразия, ну не хочется мне этих вздохов-ахов разводить, поэтому все больше постарше нравятся, но тут облом, из тех, кто постарше, на меня внимания не обращают. С большим удовольствием посмотрел выступление художественной самодеятельности. И загрустил. Соскучился я по концертам двадцать первого века, а здесь ни микрофонов, ни спец. эффектов, все как то голо и двумерно. Хм, что-то я туплю, в Иркутске театр никуда же не делся? Хотя нет, музыкальный театр, где будут ставить оперетты, появится только в сороковом году, а в драматический лучше не ходить, смотреть пьесы Горького «На дне», то еще удовольствие. Или на фильм сходить? Вроде как видел там афишу комедии Волга-Волга, видимо повтор в прокате, наши комсомольцы еще весной от него были в восторге, до сих пор песни напевают. Давненько я его не смотрел, все решено, завтра схожу вечерком. Но одному идти на фильм как-то не совсем хорошо, надо будет соседку пригласить. Вроде бы девушка серьезная, мою мелкобуржуазную сущность на дух не переносит, но решительная как молоток, гвоздь может и не забьет, но по пальцам попадет сто процентов. За это ее и уважаю, она не опустится до всяких глупостей, вроде любовь-морковь, у нее к мужчинам всего два обращения: гражданин и товарищ…. Я у нее где-то посередине между этими обращениями, вроде как уже не «гражданин», но еще не «товарищ».