Текст книги "Несознательный (СИ)"

Автор книги: Василий Каталкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Вычислитель все разложил по полочкам, составил план работы основных и вспомогательных цехов, заложил запас прочности, то есть сделал поправку на разгильдяйство и русскую смекалку, и даже учел недостаток квалификации работников. Причем квалификация учитывалась только на начальном этапе, в период запуска изделия, потом она уже в расчетах не появлялась, считалось, что на конвейер можно и обезьяну посадить. А что такого? Вот представьте себе, каким образом объяснить пареньку, который вчера приехал из села, как он должен выполнять свою работу? Думаете, кто-то будет объяснять ему, что это называется так-то, а это так и надо соединить это в соответствии со сборочным чертежом. Нет, там будет другой разговор:

– Берешь вот эту большую хрень, поворачиваешь ее к себе той стороной, где торчат вот эти рога, берешь вот эту хреновину поменьше, у нее тоже рожки есть, приставляешь эти рожки к тем рогам, вставляешь в эти дырочки вот этот стерженек. На кончик его надеваешь вот эту шайбочку и сверху вставляешь вот эту проволочку….

И так далее, в том же духе. Считаете, он будет работать хуже работника с высокой квалификацией, как бы ни так, его сборка будет лучше, он не станет умничать, если что не получается, сразу вызовет мастера, а значит ошибок «умника» не допустит.

Составленный «железякой» план я подсунул Дмитрию Степановичу, мол, вот результат моих многодневных (многоночных) усилий. Думал после этого он возьмет меня в оборот, даже подготовил отмазки, но у него мозг в данный момент был занят другими проблемами, и он, не вникая в суть, передал его в плановый отдел. Уж не знаю, какими комментариями он сопроводил свое действие, но там взяли этот план как основу и уже все остальное привязали к нему. Вот и хорошо, а то знаю я, как там планировали, никогда ничего не сходилось, всегда получалась штурмовщина.

Первую форму точного литья алюминия под давлением сумели изготовить в феврале, до этого в брак улетело одиннадцать!!! форм (реальный факт на производстве). Люди просто не понимали, что размеры в чертежах указаны не от балды, поэтому ошибки делали на всех этапах, от проектировщика до станочника, а потом еще и технологи свою лепту внесли. Пришлось поднимать скандал на келейном совещании у директора, наверное, это смешно смотрелось, когда человечек, от горшка два вершка, зачитывал выводы, от которых плохо становилось не только главному инженеру. Когда закончил технологами, которые неправильно расписали технологические карты, директор повернулся к Дмитрию Степановичу и мрачно заметил:

– На других заводах за такое сразу в саботаже обвинят. – А потом, немного помолчав, уставился на меня. – Ну а конкретные предложения есть, как все исправить.

– Есть, – киваю в ответ, и смотрю на Дмитрия Степановича, который сидит красный как рак, – пора устанавливать поэтапный надзор с персональной ответственностью, любое изделие должно сопровождаться карточкой качества, чтобы всегда можно было найти нерадивого работника. У нас нет времени на всепрощение, настала пора серьезно браться за производственную дисциплину. Если человек в чем-то не разбирается, то должен в этом признаться, поможем и научим, а если не хочет, то какого хрена он здесь сидит? Пусть он хоть трижды заслуженный, простота хуже воровства.

– Это ты сейчас на Воронкова намекаешь? – Уточнил Иван Михайлович.

– И на него тоже, – бурчу я, подтверждая его подозрения, – ладно меня сходу посылает в дальние края, все посылают, но ведь он и на других плюет, когда ему на ошибки указывают. Доходит до того, что конструкторские чертежи в цехе приходится править, под бракованные детали. Я понимаю, что он член партии с восемнадцатого года, но …

– Мал ты еще такие далеко идущие выводы делать, – прерывает меня директор, – твое дело технические проблемы, а все остальное нам оставь.

– Можно и оставить, – приходится согласиться мне, – но если все оставить как есть, задание заводу мы провалим.

– Допустим, с заданием мы справимся, – не согласился Иван Михайлович, – но жесткие меры принимать действительно пора. Ну а что ты можешь предложить именно сейчас?

– Сейчас могу предложить создать группу контроля, куда включим Семенова, – выдаю идею, – все-таки его форма сотрудника НКВД в какой-то степени дисциплинирует людей. Ну а я возьмусь контролировать всю цепочку, от подготовки, до изготовления.

– Ишь ты, – хмыкнул директор, – а знаний-то хватит.

– Ива-а-ан Михайлович, – тяну я и укоризненно смотрю на него.

– Ты смотри, какой у тебя родственничек, – поворачивается Хрунов к Дмитрию Михайловичу, – все знает, все умеет. А ты чего молчишь?

– А что мне остается, – чуть ли не скрипнул зубами Горшков, – прав он, за что не возьмись везде проблемы с производственной дисциплиной, сил не хватает каждого убеждать. Сознательности никакой.

– А ты, значит, только на убеждение надеешься, – нахмурился директор, – а наказывать не пробовал.

– Почему не пробовал, – махнул рукой главный инженер, – пробовал, но толку от этих наказаний, больше бумаг испишешь, а результата никакого. А если серьезней взяться, так там уже статья, следователей привлекать придется.

– Угу, пожалей их, пожалей. А тебя кто будет жалеть? В общем, так, – подвел итог Иван Михайлович, – группу контроля создаем, сегодня же подпишу приказ, с Воронковым я сам разберусь, а производственной дисциплиной все-таки должен заниматься главный инженер. Каждое такое нарушение будет разбираться на техническом совете, и прощать никого не будем.

Вот с этого момента все и завертелось, если первое время приходилось чуть ли не по каждому случаю брака проводить долгое расследование и выявлять всю цепочку виновных, то через некоторое время стало работать значительно легче. Все поняли, что ни одно «доброе дело» не окажется безнаказанным.

С Воронковым разобраться директорской власти хватило, перевели его на другую работу, где его таланты еще могли пригодиться. С остальными пришлось повозиться, но после того как одного особо непонятливого уволили по статье, а троих понизили в должности, и рабком поддержал это решение, многие осознали, отношение к работе надо менять. Вот и пусть меняют, они еще не знают, что это только начало, дальше послаблений не будет, наоборот «гайки» будут только закручиваться «иначе нам удачи не видать».

Так что после первого успеха через месяц у нас рабочих форм было уже двенадцать, то есть закрыли всю номенклатуру по литью, параллельно изготавливались штампы, здесь работы было не в пример больше, пришлось разворачивать лабораторию иначе термообработка штампов «на глазок» нас быстро бы доконала. И наконец, настроили линию производства жиклеров и подшипников трения из бронзы. Тоже проблема немалая, ведь для производства специализированного инструмента требовалось подтянуть инструментальный цех. И все же к маю освоили изготовление последних деталей карбюратора и собрали первые двадцать изделий, которые удалось вогнать в приемлемые параметры на стенде. То есть задание в принципе можно считать выполненным досрочно. По нашим прикидкам, мы могли на нашей линии изготавливать до десяти тысяч карбюраторов в год. Можно было бы и больше, но сомневаюсь, что они будут востребованы в таком количестве.

Вся зима для меня прошла в какой-то непрерывной череде проблем, которые всегда требовалось разрешить еще вчера, иногда по двое суток не покидал завод, а спать мне приходилось в «личной» комнатке на верхнем ярусе механического цеха, которую устроил рядом с конторкой мастера участка. И вот, наконец, я смог вздохнуть свободно – первая часть плана по упрочению положения моего благодетеля выполнена, он справился с государственным заданием и оказался в министерстве на хорошем счету, теперь его перевели из списка простых исполнителей в список номенклатуры, которая неподвластна местным чекистским кадрам. Так-то защита слабенькая, иногда даже заступничество центра не спасает, но повторяю, для этого должен быть сильный враг, на уровне секретаря обкома или горкома. Однако нынешний секретарь обкома Попок, вообще ничего не знал про Горшкова, а горком отнесся к нему индифферентно, значит, есть надежда пережить большую чистку. Для этого есть и еще кое-какие основания, Ленинский район Иркутска обзавелся собственным отделом НКВД по политическим делам, чего в прежней истории не было, это уже Хрунов постарался. Иван Михайлович, устал отбиваться о городских разнарядок по поиску троцкистских заговорщиков на производстве и отправил письмо своим друзьям в Москву, они и постарались прикрыть своего соратника, мотивируя это тем, что производства в поселке секретные и нечего туда совать нос городским следакам.

Вы думаете, у районного НКВД стало мало работы? Как раз нет, бывшая Иннокентьевка вовсе не была спокойным местом, люди в ней зарабатывали в основном извозом и всякой работой, которая появлялась от случая к случаю. А раз так, то и уголовные элементы в ней тоже прижились, целые династии появились, которые не хотели жить честным трудом. И никуда вся эта шушера после революции не делась и свои принципы менять не стала. Так что грабежей и воровства хватало, иногда даже налеты на склады устраивали. Вроде бы работы много, но ловить настоящий уголовный элемент сложно и муторно, да и бегают они хорошо, гораздо проще бороться с врагами народа, те никуда не убегают, пришел к нему домой, и вот он сидит. А главное, доказывать ничего не надо, прилепил ему клеймо, шпион например, и больше никаких тебе забот. Вот эту практику Хрунов и поломал, сейчас местные занимались действительно полезным делом, а не его имитацией.

Глава 5
Двигатель для комсомола

Май начался с неприятностей, я уже привык, что на производстве меня никто не трогает, постоянной работы нет, вроде бы и лезу везде, но никто прогонять не спешит, знают, что не по своей воле везде нос сую, а по заданию руководства. Такое положение меня устраивало, но это меня, а вот других нет. Ведь есть же такие люди, которым ровно не сидится, докопались. Пришлось мне договариваться с секретарем комсомольской организации и уходить дополнительно под их защиту. Защита, скажем так, хилая, но хоть такая. Взамен «продал душу» записали в актив, а это надо сказать та еще засада, не зря под всякими предлогами молодежь отбояривается от этого хлопотного дела.

Что такое актив в комсомольской организации? Это круг ужаленных в заднее место молодых людей, которым до всего есть дело. Ну, право, скажите, кому какое дело, кто с кем и каким образом? Вот и сегодня разбираем одно такое дело. Добро бы это были комсомольцы, хоть как-то можно было обосновать интерес, но разбирать бытовое блядство, это уже извините за гранью. А дело простое, как мычание коровы – адюльтер. Когда мужчина ходит налево, то на это редко обращают внимание, а когда жена, то это уже измена. Ситуацию, которую нам предстояло разобрать, можно описать одним анекдотом. Приходит как-то женщина на прием к врачу и просит помощи:

– Доктор, помогите, мне мужа мало.

– Так заведите любовника, – недолго думая, предлагает тот.

– У меня есть любовник, но мне и его мало.

– А кто вам мешает завести второго?

– У меня их пятеро, и мне все равно мало.

– Тогда, вы удивительная женщина, – разводит руками врач.

– Вот и дайте мне справку, что я «удивительная женщина», а то муж меня бл@дью называет.

Вся беда в том, что в момент знакомства парня со своей супругой, ничего такого «особенного» за девушкой не замечалось. Но время шло, у женщины после родов вдруг проснулось повышенное сексуально влечение, и ее интерес к противоположному полу стал непреодолим. Короче говоря, женщина проявляла такую активность, что стало просто неприлично, она использовала малейшую возможность, чтобы залезть любому мужику в штаны. Битье смертным боем не помогало, как только она начинала более или менее нормально ходить, опять принималось за старое.

Самое интересное, что все принимали это за банальную распущенность, а то, что это может быть началом серьезной болезни никто даже не мог подумать. Ведь она не просто так проявляла бешенную сексуальность, это или серьезные психические отклонения или опухоль мозга, в любом случае требуется врачебная помощь. Впрочем, из-за низкого уровня медицины ей вряд ли кто сможет помочь, тут впору опечалиться, а все веселятся.

Естественно никакого решения по этому поводу не приняли, все осталось как есть, да и что можно было предпринять? А вот при обсуждении следующего пункта повестки так и хочется крикнуть: «Хьюстон, у нас проблемы». Да, проблемы, как раз те проблемы, о которых я в свое время предупреждал – низкая квалификация работников, не рабочих, с теми и так все понятно, в масштабах страны то общая беда, а работников вообще. Отсутствие ИТР тормозит развитие завода, не дает расширяться производству. Есть ли возможность хоть как-то решить проблему? Есть, все тот же ГУЛаг, не тот который под боком, оттуда всех кого можно было уже авиазавод себе забрал, а вообще.

Надо отдать должное директору, этой проблемой он озаботился еще зимой, но…, есть непреодолимое к тому препятствие – жилье, а точнее его отсутствие, поселок уже давно перенаселен, запускать третью волну уплотнения не получится, остается только хозяев из своих домов повыгонять. Надо срочно приступать к реализации планов строительства и начинать думать о будущем, когда можно будет начать возводить многоэтажные дома из кирпича, по примеру авиазавода, они в 1937 году должны достроить шесть жилых многоэтажных домов с полным комплектом удобств и водяным отоплением. И тут проснулась наша комсомольская организация, они вдруг прониклись проблемой и решили взять под опеку кирпичный завод, продукция которого находилась в дефиците.

Так-то я знаю, что в Ленинском поселке находится сразу два кирпичных завода, один расположен на берегу реки Ангары, и находится под управлением авиазавода, другой на отшибе в южной части поселка, его продукция поступает в ведение моторостроительного завода. По степени оснащенности завод на Ангаре выгодно отличался от своего собрата, все дело в том, что до НЭП он находился в частном владении, но его хозяин быстро разобрался в политике властей и решил, что избавляться от собственности надо вовремя, а не тогда, когда за тобой придут. Другой кирпичный завод был построен в спешке и больше походил на кустарную мастерскую по производству кирпича, ибо почти все работы на нем выполнялись вручную (от добычи глины в карьере, до выгрузки кирпича из печей). Естественно производительность на этом заводе была очень небольшой, едва хватало на нужды моторостроительного завода, о строительстве домов речи вообще не велось. И вот спохватились, теперь я вынужден сидеть на очередном комсомольском собрании и делать вид, что мне все это интересно.

Ага, интересно…, я мужественно боролся с желанием уснуть, а зевки подавлял с большим трудом, иногда приходилось активно вертеть головой, чтобы глаза не закрывались.

– Будут у кого-то еще предложения по данному вопросу? – Разродился, наконец, председательствующий.

Очень смешно, «еще предложения», за все это время ни одного предложения высказано не было, текущее положение в мире и стране осветили, пособников мирового капитализма заклеймили, лозунгов накидали, за раз не унести, а с предложениями право беда.

– Может нам Шибалин еще что-нибудь дельное посоветует? – Не унимается президиум.

Еще один юморист на мою голову, тут, оказывается, столько дельных советов прозвучало, а я как не напрягался, ни одного не расслышал, надо к врачу сходить, что-то у меня странная глухота появилась. Так, оставить сарказм и надо обсудить проблему серьезно. Понятно, что моя фамилия прозвучала на комсомольском собрании не просто так, очень кому-то хотелось, чтобы я взбрыкнул, и это обязательно отметили бы в протоколе. Это и есть классовая борьба на данном этапе? Нет уж, не доставлю я им такой радости, и надо отбить желание в будущем делать такие провокации в отношении меня. В отличие от наших комсомольских вожаков я на кирпичном заводе был и хорошо изучил процесс изготовления кирпича, а если учесть, что в прошлой жизни мне довелось проходить практику на подобном предприятии, то дилетантом в этом вопросе я не был. Даже к помощи вычислителя мне обращаться не надо. Должен сказать, что никакие лозунги помочь в решении модернизации заводика не могли, так что нужны практические дела, а вот с этим в комсомоле были проблемы, но зато воодушевить на ратное дело они могли, и это стоило использовать.

Так что откликаюсь с «удовольствием», и коротенько так, на сорок минут, выдаю информацию по существующим достижениям в области производства кирпича. Так, вижу, многие забеспокоились, за окном ночь, а утром надо на работу, но для закрепления достигнутого эффекта надо продолжить. Так что сходу обрисовываю возможности по совершенствованию процесса получения керамических изделий в наших условиях, это еще на тридцать минут. И главное – требую определиться на какой объем финансирования можно рассчитывать, так как требуется механизация, а нужное оборудование на свалках не валяется.

Ага, зависли, не могут сразу переварить столько информации, да и откровенно спать хотят. Вот и хорошо, в следующий раз двадцать раз подумают, прежде чем меня цеплять. Покидал комсомольское собрание в хорошем настроении. А что? И по делу выступил и секретаря комсомольской организации на место поставил. И вообще, некогда мне этой ерундой заниматься, на моторостроительном еще проблем выше крыши, скоро поступит госзаказ, работы будет невпроворот. А комсомольцев хлебом не корми, дай только на собраниях потусоваться.

Как оказалось, радовался я зря, не учел амбиции руководства комсомольской организации. Понятно, что взялись они за кирпич, не разобравшись в сути проблемы, но после моего выступления пришло осознание, что просто криком ее не решишь, нужно заниматься этим серьезно. А как, если специалистов вокруг не наблюдается? Да очень просто, надо нагрузить того, кто эти проблему обозначил. Даже не инициативу проявил, а просто показал какие трудности стоят на пути увеличения мощностей производства керамических изделий.

– Так я-то чем могу помочь? – Удивляюсь настырности комсомольского лидера. – Проектов кирпичных заводов в стране гигантское количество, сделайте запрос в наркомат и вам пришлют их с десяток под наши условия. А делать собственный проект, это связываться с его защитой, потеря времени и не факт, что утвердят.

– Уже говорили с наркоматом, – хмыкнул комсомолец, – то, что они предлагают нам не подходит, таких денег нам не выделят, и фонды на мазут не дадут, только уголь.

– Понятно, – тут же кривлюсь я, под уголь туннельные печи не построишь, только разборные, а с ними какая производительность? Хотя почему нет? – Есть одна возможность, но там технику безопасности строго соблюдать надо.

– Не пугай.

– Не буду. Называется это пылеугольные установки, их можно применить вместо мазутных горелок, – начинаю озвучивать идею, – тогда можно и туннельные печи ставить, производительность под миллион кирпичей в год.

– А может лучше кольцевую печь построить? – Сомневается лидер комсомольской организации, успел уже к разговору подготовиться.

– Кольцевая печь хороша, если надо сэкономить пространство, запихнуть все это под крышу, – объясняю проблему, – а в нашем случае угольная пыль взрывоопасна, на открытом пространстве ее воспламенение пережить можно, а в помещении рванет так, что все разнесет. Загрузку сырца можно и прикрыть, чтобы в холодное и дождливое время комфортно было работать, а вот остальное пусть лучше снаружи находится.

– Номенклатуру оборудования дашь?

– Дам, и проект со сметой тоже будет, – киваю в ответ, – только один я это сделать не могу, нужны инженеры-строители, и машинисток тоже надо задействовать, рукописный проект никто рассматривать не будет.

– За этим дело не станет, – заверил меня комсомольский вожак.

Что хочу сказать? Сам он во всех тонкостях не разбирался, да и не подпускал его никто к проекту, но в качестве тарана этот человек был незаменим. Договориться, протолкнуть, организовать, вдохновить…, это его стихия. Справедливости ради надо отметить, что многие вопросы он решал не потому, что мог грамотно аргументировать, просто он настолько заё… э… надоедал людям, что те были рады подписать ему что угодно, лишь бы отстал. Удивительная настырность, и ведь не отмахнешься, так и во враги могут записать.

Ну а мне снова пришлось обращаться к вычислителю, так как про пылеугольные установки я знал только то, что они существуют, а вот конкретные параметры и прочие нюансы могла поведать только железяка. И она не подвела, все просчитала в лучшем виде и опять как всегда заложила тройной запас прочности по всем параметрам, в том числе и по безопасности. Кстати, к последнему отнесся очень внимательно, времена такие, что если рванет, то сначала расстреляют, а разбираться будут потом.

Согласование проект прошел на «Ура», во-первых: оно проводилось на техническом совете завода, а там специалистов по керамическому производству не было; а во-вторых: все поверили, что это все передрано с уже успешно реализованного проекта. Нет пророка в своем отечестве. Кстати надо взять на заметку, ведь это так удобно прикрывать собственные разработки ссылками на чужие успешные проекты.

Печь построили к середине июля, и она действительно стала выдавать под миллион кирпичей в год, то есть закрыла всю потребность в этом строительном материале. Правда, кое-кто опять оказался недоволен, для работы пылеугольных установок требовался качественный уголек, а он тоже оказался всем нужен. Начали раздаваться голоса, что надо опять что-нибудь придумать, чтобы в работу пошел менее качественный уголь. Тут уж пришлось пойти на принцип, специально во всех наставлениях прописал, что использование некачественного угля, во-первых: приведет к преждевременному износу оборудование, а во-вторых: создаст условия для катастрофического самовоспламенения пылеугольной смеси. Тут все очень просто, если уголь будет неоднороден, то горение его не будет непрерывным, а значит, в какой-то момент в печь поступить большое количество несгоревшей смеси и она резко воспламенится. Какой будет при этом «хлопок» даже представить страшно.

Теперь комсомольцы взялись за автоматизацию подготовительных процессов, согласитесь, это не дело вручную разрабатывать глиняный карьер и загружать сырье в формовочную машину. Пусть экскаваторы в СССР огромный дефицит, можно считать, что их нет, но поставить транспортерную ленту никто не мешает. Кстати, в результате реализации этого проекта главный комсомолец «пошел» на повышение, оценили его таланты. Есть у меня подозрение, что там его таланты всех доставать очень даже пригодятся. Ну и пусть, такие люди в хозяйстве тоже нужны, без них расшевелить болото иногда неимоверно трудно, и в этом я вскоре имел возможность убедиться.

* * *

Как только появилось немного свободного времени, я занялся рыбалкой. Все-таки люблю я соленый хариус с картошкой, хоть и не умею его ловить, но все же в эти времена рыбы в Ангаре много, неужели мне не достанется? Естественно ничего из рыбацкой снасти в магазинах в тридцатых годах не найти, не производят, ибо считают это баловством, но кое что на толкучке приобрести можно, не в поселке, конечно, а в самом Иркутске в районе железнодорожного вокзала.

– Да чего ж дорого-то? – Возмущался мужик, активно торгуясь со мной, – это же леска из германии, десяти фунтовая.

Десяти фунтовая, это значит, что должна выдержать вес десять фунтов.

– Ты вот что скажи, – смеюсь в ответ, – в Германии метрическая система, у них не фунты и дюймы, а килограммы и метры, как они могли усилие на разрыв в фунтах указывать?

На самом деле понятия не имею, в каких единицах измерения должен указываться вес, но обращаться за справкой к вычислителю лень. Здесь главное не то, как на самом деле, а излучать уверенность в своей правоте.

– Так ведь на вывоз делают, – мгновенно ориентируется торговец, – другим килограммы непонятны. Зато смотри, чистый шелк.

– Шелк? А ты ничего не путаешь? Это же вискоза, производится в Мытищах или в Могилеве, – возмущаюсь я в ответ на развод.

В природе леска из шелка существует, но цена ее гораздо выше. И отличить ее просто, она чисто скользит по ткани, а вискоза цепляется. А ведь где-то через года два компания Дюпон в на американском континенте начнет выпуск нейлоновых лесок, вот бы их достать. А с вискозными нитками, кои ушлые торговцы выдают за немецкие лески одно мучение, если запутается, туши свет.

Конечно же, вискозу купил, просто альтернативы не нашел, но совсем не за ту цену, которую мне озвучили изначально. Купил деревянную катушку, и разборное удилище, с латунным втулками на местах соединения секций. Что касается крючков и мушек, то это я уже приобретал у местных рыбаков, толкучка для этого не подходит.

Ловил рыбу с лодки, и можно сказать удачно ловил, за пару часиков, пока ангарский ветер не успевал изгнать из меня остатки тепла, в лодке оказывалось с десяток хвостов. Для этого времени не улов, конечно, а для двадцать первого века очень хороший результат. И вот в один из таких моментов я принялся размышлять о том, в каком направлении двигаться дальше? В целом понятно, с наркомата спустят новое задание, например изготовление шестерен для звездообразных двигателей, потом выделка шатунов, колен валов…, а когда-нибудь дело дойдет и до изготовления самих двигателей от начала и до конца. Но это уже не то, мы перейдем из разряда новичков в разряд отлаженных производств, будем тупо собирать двигатели Швецова.

Кстати не самый плохой выбор. НО. Это все равно статус заштатного завода, вечная борьба за выживание. А если запустить в работу свой двигатель, который окажется наголову лучше и технологичней? Ведь в чем беда звездообразных моторов в это время? Во-первых: они имеют большие размеры, диаметр их не меньше метра; во-вторых: у них удивительно маленький ресурс работы; а в третьих: очень сложно обеспечить их охлаждением на больших высотах. Можно добавить еще и в-четвертых: форсировать эти двигатели за счет оборотов не получится, поэтому мощность этого типа двигателя растет пропорционально с их весом.

Ну ладно, недостатков перечислено достаточно, а что можно предложить взамен? А взамен можно предложить бесшатунные двигатели, все дело в том, что там поршни жестко связаны штоком, что дает возможность организовать смазку цилиндр-поршень дозировано, то есть двигатель будет с «сухим картером». Более того, возможность циркуляции масла через поршень позволит обеспечить интенсивное его охлаждение, а значит, позволит дольше держать предельные обороты, не опасаясь перегрева. Надо срочно заказать сборник «Новые конструкции автомобилей и их отдельных механизмов», составленный Коростелиным в 1931 году, там должно быть описание схемы нужного нам двигателя, разработанного автомобильным институтом в Англии. Это и станет отправной точкой в работе. На Баландина ссылаться ни в коем случае нельзя, его работы будут засекречены, шпионаж могут пришить.

Теперь надо подумать, как оправдать работы над двигателем? Просто так его делать нельзя, за нецелевое использование производственных ресурсов голову оторвут на раз. Ехать в Москву и пробивать финансирование экспериментальных работ? Лучше сразу пулю в висок, меньше мучиться придется. Использовать энтузиазм? Не получится, дураков нет, никто не рискнет подставлять свою голову…. А впрочем, почему нет? У нас же есть такая мощная организация как комсомол, ведь удалось им пробить организацию аэроклуба при авиационном заводе, почему здесь не получится организовать молодежное КБ? К тому же уже есть реализованный проект, правда не по профилю, но все равно, комсомольская организация уже успела доказать, что ей по плечу решение производственных вопросов.

Все-таки нехороший я человек, детишек вместо себя подставляю, но не думаю, что этим «детишкам» будет от этого худо, наоборот, они будут только рады тому, что занимаются полезным для страны делом. Идея настолько захватила меня, что рыбалку я сразу прекратили и чуть ли не бегом припустил к дому.

– Складно говоришь, – кивнул новый лидер комсомольской организации, с трудом сдерживая зевок, – но сам-то ты не комсомолец.

– Не комсомолец, – соглашаюсь с ним, – но сочувствующий.

– Это неправильно, – по мне скользит безразличный взгляд, – ты сын главного инженера завода.

Так, понятно, вот откуда пошли комсомольские вожди, сейчас начнется агитация за советскую власть, а потом и попытка снова перевесить на меня все свои обязанности. Нет, ребята демократы, теперь со мной такой номер не пройдет. Быстро же все забыли о недавнем успехе, решили, что настала пора почивать на лаврах.

– К сыновьям Дмитрия Степановича я отношения не имею, – резко возражаю я, – не знаю, откуда такие слухи пошли, он даже не отчим мне. Есть какие-то претензии?

– Нет, – пожимает он плечами и отворачивается, вроде того, что на этом аудиенцию можно и закончить.

Вот и поговорили. Вы думаете, на этом скучающем индивиде все и закончилось? Как бы ни так, уже на следующий день я поделился своими идеями с парторгом и посетовал, что комсомольцы, в лице нового лидера организации стали какие-то инфантильные, ничего им не надо, ничего не интересно. Мужик сразу сообразил, откуда ветер дует и пообещал поприсутствовать на комсомольском собрании, посмотреть какие свежие идеи витают в головах молодых людей.

Как потом удалось узнать, к этому комсомольцу уже были претензии по поводу плохой работы в качестве секретаря, а так как в это время относились к этому делу серьезно, сняли болезного с должности в один клик, дружно проголосовали за другую кандидатуру. Нажил ли я себе врага? Безусловно. Но переживать по этому поводу не стоит, он уже показал, как относится ко мне, записав сынком человека на высокой должности, у нас таких называли «мажор», так что враг он мне при любом раскладе, тут лучше сразу обозначить отношения. Сумеет ли он мне отомстить? Сомневаюсь, после судьбоносного для него собрания на его мнение никто внимания обращать не будет, а мне не до военных действий – дело делать надо и все что мешает должно быть устранено.

С очередным секретарем удалось договориться удивительно быстро, он не только дал добро на организацию комсомольско-молодежного коллектива, но и сам взялся за поиск подходящих кандидатур, уж не знаю, действительно ли он так заразился перспективами или с дальним прицелом, но планы сдвинулись с мертвой точки. Тут еще и рекордный полет Чкалова в Америку через северный полюс, такой энтузиазм у молодежи появился, только держись.