Текст книги "Замуж в туман (СИ)"
Автор книги: Варвара Ветрова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Глоссарий
* Лэя – дочь зажиточного, но не знатного крестьянина или ремесленника.
* Дэли – уважительное обращение к целительнице
* Лои – уважительное обращение к дочери дворянина.
* Желтый флаг – вывешивают на флагштоке замка и при подъездах к д’эррану как знак эпидемии чумы.
* Верр/верра – уважительное обращение к воспитателю/педагогу/учителю.
* Аллеор – редкий цветок, произрастающий на севере Террании.
* Саранья – растение, произрастающее на юге, семена которого обладают острым и одновременно пряным вкусом. Является одной из наиболее дорогих специй.
* Зоггр – крупное парнокопытное, находящееся на грани вымирания, чья шкура обладает экранирующим действием и защищает от большинства поисковых и защитных заклинаний.
* Агорка – крепкий алкогольный напиток, распространённый среди гномов. Крепость напитка достигает 60–70 градусов.
* Каррс – высший чин Королевского Советника.
* Лорр – уважительное обращение к дворянину.
* Айд – мифологический напиток, согласно поверьям, дающий славу выпившему его.
* Вирс – единица измерения, равная примерно 0,5 см.
* Нотта – книга для записей дат рождения, бракосочетаний, смерти.
* Ларс – единица измерения, равная примерно 2 км.
Глава 1. Праздник Великого Урожая
Рассвет застал меня уже на ногах. В Террании, где земледелие – одна из важных статей дохода, просто невозможно спать дольше. И даже если ты д’эрра – дочь правителя окрестных земель, – тебя это тоже касается. А уж если ты ещё и Её Магичество – и подавно.
Стоя у окна, я куталась в пушистый плед, пытаясь сбросить с себя остатки липкой паутины сна. Каждый год перед праздником осеннего равноденствия мне снился один и тот же сон. Впрочем, его и сном-то не назовёшь, – какая-то пустота, в которую ты проваливаешься, как в полынью. Тебе холодно и мерзко, а ты всё глубже и глубже увязаешь, и нет этому конца и края.
Красное солнце постепенно поднималось из-за горизонта, отгоняя ночь всё дальше. Тонкий ломтик месяца завис где-то слева над замком, будто решая, исчезать совсем или и так сойдёт. День постепенно вступал в свои права.
Раздался стук в дверь – моя Лори принесла кофе.
– Д’эрра Дара, доброе утро. С праздником Великого Урожая! – присела горничная.
– Доброе, Лори. Спасибо, и тебя, – я улыбнулась. У меня чудесная горничная, расторопная и весёлая. Собственно, нас уже давно объединяют хрупкие мостики взаимопонимания и даже какого-то подобия приятельства.
Лори поставила поднос с кофе на прикроватный столик и, вооружившись гребнем, подступилась ко мне. Праздничное утро началось.
День осеннего равноденствия, он же праздник Великого Урожая, – один из четырех главных праздников нашей страны. Для нашего д’эррана, – то есть владений моего отца, – самый главный, ведь земледелие – это наша жизнь. С самого утра в замке начинается суета: на кухне – жарят, варят, парят. Во внутреннем дворе сооружают алтарь с подношениями Богам: туда возлагают самые лучшие дары, которые принесла земля, и каждая семья д’эррана приносит на алтарь что-то от себя. Также выбирается Жрица Алтаря – девушка, которая в этот день не имеет права отказать никому.
Я усмехнулась – последствия возлежания с прошлогодней жрицей аукались мне ещё полгода. Почему мне? Потому что именно я, разъезжая по нашим небольшим хуторкам и деревенькам, лечила местных мужиков. И хоть я с радостью спихнула бы это на дэли* Алью, нашу целительницу, но пожалела женщину, – чай уже восемьдесят лет, негоже в таком возрасте по городам и весям ездить. То ли дело выпускница столичной Академии Практической Магии и Целительства – самое оно от “этих самых” болячек избавлять. Зато с гарантией.
В этом году отец обещал обойтись без Жрицы Алтаря, но я плохо представляла, как это будет выглядеть. А хотя, моему отцу всегда удавались нестандартные решения.
Помимо празднования, этот день – единственный, в который было разрешено сватовство.
В этот день во владения Д’эра, – правителя окрестных земель – съезжались женихи или их представители. С утра во дворе замка устанавливался большой кувшин, куда каждый жених мог забросить особый свиток с именем своей избранницы. А вечером, в разгар празднования, при всех кувшин разбивали и свитки зачитывали. Если девица согласна выйти замуж – так тому и быть, если нет – и суда нет. Всё честно… почти.
Дело в том, что свитки различались по рангу. У знати, например, был в ходу, кроме обычного, красный свиток. Девушка, чьё имя было записано на этом свитке, не имела права отказать своему жениху. Такая уж дань традиции, – как по мне, дикая и неоправданно жестокая. Радовало одно – красный свиток в кувшине был только один: его забрасывал Жрец Сарры – богини любви и семейного очага.
Восходящий солнечный диск поплыл перед глазами, и я с головой ухнула в ледяную пропасть воспоминаний…
Два года назад, когда мне было двадцать пять, праздник Великого Урожая ко мне приехала отмечать моя единственная подруга – Тиона. Мы были неразлучны с тех пор, как нам исполнилось по десять лет, – у нас даже дни рождения приходились на один день. И всё было хорошо до того момента, пока не был зачтён красный свиток. И в нём было имя Тионы – ей предстояло стать женой Д’Эрра Альса, правителя д’эррана ключей: д’эрран, ответственный за переходы между мирами, за защиту Террании. Тионе сулило отдаться в жёны человеку загадочному, – судя по рассказам, тяжёлому и жестокому. Человеку, который даже не соизволил приехать на празднование и посмотреть на свою невесту. Но самым страшным было то, что Тиона отдавалась в жены человеку, чьи предыдущие невесты погибли при странных обстоятельствах.
Я никогда не забуду этот взгляд. Испуганный, как у загнанного зверя. Она не сказала больше ни слова: обняв меня, через несколько минут она поднялась к себе в комнату и не вышла оттуда, несмотря на мои настойчивые уговоры у её двери.
А наутро она уехала. Уехала, не попрощавшись, взяв лошадь из конюшни моего отца – Ласточку, вороную кобылу, которая прискакала назад через два дня. Одна.
Поиски продолжались долго. Но ни я, ни присланные из столицы маги не смогли взять её след.
А через два месяца её тело нашли на дне ущелья Ад-ит-Тау – ущелья Тёмного Источника. Как мою подругу туда занесло – ума не приложу. А впрочем, на этот вопрос также не смог ответить никто.
Я не выходила из комнаты несколько месяцев. Лежала, плакала, когда получалось, и бездумно смотрела в потолок, когда слёз не оставалось. А потом, однажды утром, я проснулась и поняла – жизнь продолжается. Вот так просто. Помнится, Тиона говорила, что самые важные решения принимаются легко. Видимо, и со мной так случилось.
Я просто встала и пошла жить дальше. Вот только внутри у меня что-то перегорело, окончательно и бесповоротно.
– Д’эрра Дара! Д’эрра Дара!
Я встрепенулась. Лори за спиной выдохнула с облегчением – её до сих пор пугает моё умение ухнуть с головой в размышления и не реагировать на происходящее.
– Лори?..
Выбор платья не занял много времени. Я остановилась на зелёном – одном из любимых. Неглубокий вырез, длинный рукав, не очень пышные юбки, – в моём положении Её Магичества были свои особенности: езда верхом, труднодоступные места, куда приходилось протискиваться боком или ползком, и многое другое. Эти и прочие радости жизни не давали мне возможности разойтись с запросами. Хотя, если честно, не очень-то и хотелось.
Лори закончила шнуровать корсет, и я подошла к зеркалу. Из него на меня посмотрела достаточно миловидная девушка с волосами цвета тёмной меди. Платье облегало мою почти стройную фигуру, волосы убраны назад в сложную косу и сколоты гребнем. Янтарные серьги – только Одарённые имеют право носить янтарь – подчёркивали длинную шею. Я улыбнулась – девушка в зеркале тоже. Она разгладила юбки и убрала невидимую прядку волос за ухо.
– Ну что, – обернулась я к горничной, – начнём наш день?
***
Двор встретил суетой. Двое рабочих прокатили мимо пузатую бочку – ещё десять её товарок терпеливо дожидались в стороне. Прищурившись, посмотрела на небо – ни облачка. День обещал быть солнечным.
У ворот меня уже ждал Тир – младший помощник конюха. Паренёк оказался на редкость смышлёным и поэтому, кроме своих прямых обязанностей, с недавних пор был и посыльным. Он держал на поводу мою Белку – каурую кобылу, которую я очень любила, по возможности стараясь выезжать на ней. Забрав у Тира корзину со снадобьями (к коим, вероятно, также можно было отнести жирного гуся, чьи две большие лапы торчали из-под прикрывавшей корзину рогожки), пристроила на Белке и аккуратно вскочила в седло. И тронула лошадь.
– Доча!
– Тпр-р-р-р-ру! – я резко обернулась. Ко мне, улыбаясь, шел отец.
Д’эрр Дар Сольн, или просто д’эрр Сольн – для подчинённых, Его Высочество – для крестьян, любимый папа – для меня и моих четырёх сестёр. Мальчиков им с мамой Боги не послали, но их это никогда не расстраивало. Да и мы с сёстрами, взрослея, никогда не испытывали недостатка в родительской любви. И даже когда мамы не стало – эпидемия чумы, вспыхнувшая десять лет назад, выкосила полнаселения д’эррана, – отец все равно нашёл в себе силы не оставить нас даже на месяц. Он был с нами, а мы – с ним. И вместе мы пережили тяжелую утрату.
Отца в народе очень любили. Строгий, но справедливый – даже в полуголодные годы он старался не допускать голода. Судил всегда по совести. И очень любил свой народ. Крестьяне его прозвали “Агор”, что в переводе с кагорского означало “медведь”. Но отец не обижался – ему очень шло это прозвище: высокий, крепкий, сильный.
– Доброе утро, отец, – я улыбнулась и поцеловала его в щёку.
– Доброе утро, доча! С праздником!
– И тебя, отец!
Д’эрр Сольн посмотрел на корзину, лукаво прищурился.
– И долго ты будешь убегать с праздника?
Я смутилась. Знала, конечно, что рано или поздно он догадается, но не рассчитывала, что это произойдёт так скоро. После смерти Тионы в Праздник Урожая я старалась улизнуть как можно раньше, а приехать как можно позже, чтобы попасть только на конец празднования – не могла там быть, просто не могла.
Отец посмотрел на меня, перевёл взгляд на горизонт – там тонкой линией возвышались горные хребты.
– Вот что, Дара. Возвращайся засветло. Ты мне сегодня нужна.
Спорить я не посмела.
Белка неспешно везла меня по дороге. Несмотря на указания отца, спешить я не собиралась. Ещё чего, подумаешь, здесь меня могут задержать, могу ещё в деревеньку заехать по дороге и потом попытаться отговориться делами. Ругать, конечно, будут, но не сильно.
Да и к тому же… что мне делать там, на празднике? Всё равно замуж не возьмут.
И память опять услужливо подкинула книгу воспоминаний, раскрыв на нужной страничке.
Это случилось через полгода после смерти Тионы. Год тогда выдался – не приведи Боги. В д’эрран закралась болезнь. Вначале тихо постучала в окно. А затем с ноги распахнула дверь и вошла в натопленные избы.
Начиналось всё с кашля, а уже к вечеру человек метался в горячке. К утру остывшее тело выносили в сенник и накрывали рогожей. Вначале дети, затем взрослые.
Я не спала две недели. Перебивалась короткой дрёмой, пока мы ехали из одного селения в другое, и кружками пила бодрящие отвары. Нужна была сила, много силы. Отец отправил посыльного в столицу, но ответ пришёл уже слишком поздно.
В одну из ночей, когда я уже потеряла счёт времени и, закутавшись в тёплый тулуп, тряслась в кибитке по просёлочной дороге, нас резко остановили. Вознице тогда попало по голове, а меня вытащили из кибитки. Я до сих пор помнила их голоса…
– Девица?
– Да ещё знатная!
Чьи-то грязные руки схватили меня за плечо и с силой бросили на землю. Я ощутила, что кто-то пытается задрать мои юбки.
Им не повезло, что я всегда носила с собой кинжал, подаренный отцом на двадцатилетие.
А ещё им не повезло, что я не приучена кричать.
Двое остались лежать прямо там, в грязи. Третий убежал и был пойман только утром. Его повесили в тот же день, на деревенской площади, без всякого суда. Я продолжала ездить по весям в попытке остановить эпидемию. И в начале третьей недели я поняла, что мне это удалось.
Я плохо помню, как приехала домой – грязная, голодная – и отогревалась у очага в комнате у прислуги. Плохо помню, как после этого неделю провалялась в кровати, – у меня был жар, и Лори выходила меня, сутками не отходя от моей кровати. Когда я очнулась, она почти сравнялась цветом со стеной – такая же бледная, осунувшаяся.
Но я никогда не забуду, как, спустившись в зал, я наткнулась на тяжёлый взгляд отца.
Он рассказал мне, что поползли слухи. Что опровергнуть их будет практически невозможно. И что мне нужно готовиться к тому, что я до конца своих дней проживу в отцовском замке.
На удивление, я восприняла это достаточно спокойно и в какой-то мере оптимистично. На следующий день написала письмо в Академию, попросила рекомендацию и направление в собственный д’эрран. И через месяц вступила в должность “Её Магичества” д’эрра Сольна, получая за это неплохое жалованье. Магов поддерживал лично Король, и все выплаты мне полагались из королевской казны.
А по поводу слухов… я не расстраивалась. Как-то не могла представить себя супругой какого-то Д’Эрра. Вот только праздники с тех пор не любила – от осуждающих шепотков было не укрыться, они настигали в самых неожиданных местах. Отец знал, что мне неприятны праздники, но никогда не просил присутствовать. Странно, что я понадобилась ему сегодня.
Белка остановилась. Я вынырнула из мыслей – уже второй раз за день – и огляделась. Моя первая остановка, мои первые пациенты. Тряхнула головой, отгоняя мрачные воспоминания. Ну ничего, всего один вечер – продержимся же!
***
Когда я закончила с последним пациентом, начало смеркаться. Пригнувшись, я вышла из покосившейся хибарки, принадлежавшей нашей травнице. Несмотря на все уговоры, дэли Алья ни в какую не хотела покидать насиженное местечко и перебираться в замок.
“Нет, спасибо, Дар, – говорила она моему отцу, – сюда я переехала к моему мужу, здесь я родила и вырастила четырёх детей. Здесь же я похоронила своего мужа. И здесь – вся моя жизнь. Зачем ехать туда, где нет моих воспоминаний?”
В какой-то мере я её понимала, хоть и не представляла свою жизнь в небольшой, всего в одну комнату, хижине, но понимала. И очень уважала её, эту маленькую сухонькую старушку, за верность себе.
Дэли Алья держала в своём домике две лишних кровати, и сейчас одна из них была занята больной. Ири – младшая дочь нашего кузнеца – на прошлой неделе сломала ногу. Перелом оказался неприятным, открытым. И последний час мы с дэли были заняты тем, что обрабатывали рану и уговаривали юную лэю* не вертеться, чтобы, не дай Боги, не заставлять её лежать дольше, чем того требовало лечение.
Я потянулась. Долгий рабочий день давал о себе знать тянущей болью в пояснице. Я ведь уже не девочка – по хуторам-то ездить, да ещё верхом. Но что поделать, работа есть работа.
Замок стоял на возвышенности, и даже отсюда я могла разглядеть яркие блики на стенах – народ разжигал ритуальные костры. Сегодня надлежало сжечь всё старое, лишнее, чтобы войти в зиму чистым и спокойным. О-о-о, здесь крестьяне старались – в ход шло всё, начиная от старых тряпок и заканчивая сломанными стульями и разбитыми горшками. Всё это крестьяне повадились делать у стен замка – подальше от своих хибар и поближе к праздничным столам. Обычно на следующий день, выезжая за ворота, я оказывалась на неком подобии огромной свалки. Несколько лет назад чаша отцовского терпения переполнилась и уже на следующий день был издан указ об обязательной уборке на следующий день после главных Праздников. С тех пор костров на Празднике Великого Урожая стало значительно меньше, но окончательно они не исчезли.
Скормив Белке огрызок яблока – того самого, которым я поужинала, – я вскочила на мою красавицу и потрусила к замку. Несмотря на мою усталость, мне надлежало оставить часть энергии на буйство феерии, которое я так не любила и на котором так не хотела присутствовать.
***
Я мрачно глодала куриную ножку – третью по счёту – и пыталась слиться с высокой спинкой стула, на котором сидела. Кири – наша младшая сестра – уже давно была отослана спать. Роса и Мири танцевали где-то в толпе, а я уже давно не пыталась разобрать что-либо в цветастой мельтешащей толпе.
– Ты чего, Дара? – отец склонился ко мне и подмигнул. – Что, сильно надоело?
– Не то слово, – выдохнула и потянулась за огурцом. Он уже давно привлёк мое внимание – большой, пупырчатый, малосольный, – наша кухарка солила огурцы сама, никого не подпуская к процессу.
– Ну посиди ещё немного, – отец отпил из пузатой кружки.
– Зачем я вообще нужна?
– Не знаю. Жрец Сарры попросил.
Я недоверчиво хмыкнула. По идее, Жрец Сарры должен был видеть меня в гробу в белой рогожке и с венком из васильков на бледном челе. Нет, ну а что? Двадцать семь лет – старая для брака. Репутация у меня хуже некуда. Да и характером не вышла – не покладистая; такая мужа слушать не будет, такая руки в бока упрёт и под каблук засунет.
Я усмехнулась. Последнюю фразу я услышала дословно год назад, когда ничтоже сумняшеся попытался предложить мне прекрасную, по его словам, кандидатуру – семидесятивосьмилетнего колдуна из какого-то д’эррана. Всё сделал честь по чести – приехал в парадном облачении, привёз дары, сделал предложение от имени жениха.
Дары я смотреть не стала. Просто подожгла крышу сарая и укатила на Белке в закат. Последние слова Жрец кричал уже в мою удаляющуюся спину и удаляющийся же зад моей боевой подруги.
Над Жрецом тогда неделю потешались все. Колдун тоже пытался оскорбиться, даже письмо какое-то отцу прислал. Но после разговора, – наверное, сурового, – по Зеркалу Перехода сразу же снял свои требования на мою скромную персону и залёг на дно – видимо, помирать.
А вот Жрец не забыл. Сарра хоть и светлая Богиня, но вот с подчинённым ей не повезло. Говорили, раньше он был разбойником – грабил на тракте проходящие подводы, – но затем, будучи пойманным, получил великую милость – был призван Богиней на службу. Проверить эту версию не представляется возможным, так как Боги закрывают прошлое избранным, лишают их имени и поддержки Рода. И до конца жизни Жрецы живут безымянными, служа своим Хозяевам.
Я захрустела огурцом. Предчувствия были самые что ни на есть мрачные – точно, гад, что-то задумал. Недаром предыдущий месяц так на меня злорадно смотрел. А этот не поступится ни перед чем – лишь бы поставить на место зарвавшуюся девчонку, пусть даже и дочку Д’эрра.
Танцы постепенно стихали, люди рассаживались по своим местам. В толпе нарастало напряжение – наступал момент, ради которого все здесь и собрались. Девушки тихо вздыхали, самые пугливые уже робко вытирали глаза. Парни выглядели ещё более испуганными и от этого забавными. Я нашла в толпе Виру, старшую сестру малышки Ири, и с облегчением выдохнула – девушка всё-таки пришла.
Целый месяц понадобился мне, чтобы достучаться до её сердечка. О её чувствах к Елару – сыну одного из наших самых зажиточных земледельцев – не знали только дети. Нет, вы не подумайте ничего, всё в рамках приличий. Елар тоже неровно вздыхал по Вире, и это также видели все. Кроме самого Елара.
Но в конце концов их ждёт счастливый финал, и сегодня они наконец-то станут парой. Правда, вчера отец вызвал к себе Жреца Сарры, и они проговорили полдня. Жрец вышел из кабинета Д’Эрра, маслянисто поблескивая нетрезвыми глазами и распространяя вокруг себя аромат лучшего вина из наших погребов. Зато потом отец сказал, что выторговал у Жреца красный свиток на эту парочку – как он выразился, во избежание.
Шум совсем затих, воцарилась практически мёртвая тишина. В центр двора, вальяжно выступая, вышел Жрец Сарры с ритуальным кувшином. Облачённый в парадную мантию, он выглядел забавным в бело-золотом складчатом одеянии. Если добавить к этому его невысокий рост – Жрец был на полголовы ниже меня, – то впечатление складывалось эпичное. Впрочем, никто и не думал смеяться – сейчас будут решаться судьбы.
– О, дети Сарры, да покроет ваши головы её великое благословение! Сегодня я несу вам благую весть, да возрадуется Сарра за детей своих! Сегодня…
Так, это можно пропустить. Я украдкой зевнула в ладошку, глаза слипались. Попыталась сосредоточиться на Жреце. Получилось довольно вовремя.
– Виралис из дома Карвена отдаётся замуж за Елара из дома Амера. Поднимись, девица, скажи, согласна ли ты сочетать себя судьбами с тем, кого Богиня послала тебе в спутники?
Вира покраснела. Встала.
– Да, Жрец.
– Елар из дома Амера, поднимись. Согласен ли ты сочетаться судьбами с Виралис из дома Карвена?
– Да, – почти прошептал юноша, сияющими глазами глядя на Виру.
Я выдохнула. С этой парочкой всё ясно. Через месяц-другой будет свадьба, а поскольку семьи значимые, гулять станут в замке. Из погребов выкатят несколько бочек вина, – как подарок Д’эрра, пригласят музыкантов, с утра и до вечера на заднем дворе на вертелах будут готовиться разные животные – от кагорских крупных кур и упитанных индеек до баранов особой виррской породы, отличавшихся, как говорили гурманы, изысканным вкусом. А поздно ночью молодых с шутками-прибаутками отправят на расписанной цветами и некоторыми похабными словечками телеге в новый дом. И будут они там жить-поживать и добра наживать.
Я настолько погрузилась в мысли о грядущей свадьбе, что, почувствовав увесистый толчок в бок, не сразу пришла в себя. Подняла глаза. Звенящая тишина ударила по ушам. Все взгляды были устремлены на меня – испуганные, вопиющие… главенствующие. Жрец смотрел с усмешкой.
Понимая, что произошло что-то непоправимое, я посмотрела на отца. Он глядел странно – в его глазах нельзя было прочесть, что он думает.
– Чт… что? – я не узнала свой голос, таким хриплым он был.
– Встань, Даралея из рода Дара, наречённая Д’эрра Сольн, – жрец смотрел мне в глаза. Это был взгляд победителя – человека, который знает, что он делает и не сомневается в своей правоте, – встань и услышь судьбу свою, Саррой предначертанную. Сим красным свитком отдаёшься ты в невесты Анталю из рода Сотраша, наречённому Д’эрром Альсом.
Глаза Жреца торжествующе полыхнули.
Ч-ч-что?.. Куда? Кому? Зачем?..
– Кому?! – слова сорвались с моих губ раньше, чем я смогла их заглушить. Хоть как-то.
Д’эрру Ключей?
Человеку, о котором никто ничего не знает, кроме Короля?
Тому, кого прозвали Чёрным Д’эрром?
Нет.
Меня отдают в жёны жениху Тионы.
Бывшему жениху… моей подруги. Моей мёртвой подруги.
– Да благословит Сарра ваш союз и да подарит она вам…
На большее меня не хватило. Воцарилась кристальная тишина. И где-то в этой тишине я скорее почувствовала, чем услышала, звук, с которым ударилась, упав на пол, моя собственная челюсть…
Глава 2. О некоторых особенностях ночных разговоров
Это была длинная ночь. Наверное, самая длинная в моей жизни. И сейчас я сидела на кровати и, поджав ноги и закутавшись в тёплую накидку, просто смотрела в стену.
Слов не осталось, эмоций – тоже. За спиной суетилась Лори, укладывая нехитрые вещи, которые я решила взять с собой.
Позади остался тяжелый разговор с отцом, который пришёл ко мне в комнату поздней ночью, когда я заканчивала громить остаточные запасы кагорского фарфора, хрупкого, с тончайшей кружевной паутиной.
– Дара, ты спишь? – он осторожно вошёл в комнату и закрыл за собой дверь.
– Нет, – я закончила с последней чашкой и, обведя взглядом фарфоровое поле боя, ногой расчистила себе место от “трупов” и уселась прямо на пол.
– Ты понимаешь, что я ничего не могу сделать? – отец, однако, не последовал моему примеру и уселся в кресло у камина.
– Понимаю, – буркнула, будто пытаясь поскорее закончить с неизбежной констатацией факта.
Но отец будто бы меня не слышал.
– Красный свиток – он не даёт права отказа. Если бы обычный был, то можно было бы что-то сделать. Что-то! – он резко вскочил и забегал по комнате, запустив руки в свои косматые, как шерсть какого-то животного, волосы. – Как будто я не Д’Эрр!
– А Жрец небось рад.
– А я ему нос разбил, – буднично, как будто сообщая, что ужинать будет в кабинете, сообщил отец.
– Па-а-ап! – я недоумённо посмотрела на него. Отец никогда не был вспыльчивым, в любой ситуации предпочитал решать вопрос посредством слов, а уж затем – действий.
– Да ладно тебе. Я нечаянно, – вдруг улыбнулся и подмигнул мне Д’эрр Сольн.
Я невольно улыбнулась. Очень редко я видела его таким – внезапно беззаботным, легкомысленным. Мальчишкой. Последний раз он улыбался так, когда мама была ещё жива. Тогда мы всей семьёй выбрались на пикник к речке. Бегали, веселились. Жарили мясо и хлеб на прутиках, разведя костёр. И даже дождь не смутил нас – так и бежали к замку, смеясь. Вместе.
А наутро мама слегла в горячке. Вначале мы думали, что просто простудилась.
А через два дня на флагштоке замка развевался желтый флаг*.
Смерть мамы изменила отца. Нет, он не замкнулся, не постарел. Просто у него сгорбилась спина, будто он взвалил себе на спину тяжелый камень, который ему придётся нести, несмотря на его неподъёмность.
И сейчас, глядя на отца, я почувствовала, что мой камень, – поменьше, конечно, чем у папы, – падает с плеч и разбивается на мелкие кусочки, которые распадаются на песчинки. В пыль, которую уносит ветром.
– Расскажи мне о Д’эрре Альсе, – попросила тихо.
Отец вздохнул.
– Дочь, я не знаю его. Но неожиданно для себя я почему-то спокойно тебя отпускаю.
Да-да, разбив Жрецу нос.
– О нём мало что известно. Он держит связь только с Королём и Кругом Двенадцати.
Я озадачилась. Кругом Двенадцати у нас называли двенадцать придворных Магов – шесть мужчин и шесть женщин, – на которых держится мир и порядок Террании.
– Д’эрр Альс и его д’эрран отвечают за портальные переходы между нашими странами… и мирами.
– Что?! – я опешила.
– Да, ты всё верно услышала. Все порталы, все Зеркала, все переходы – всё это находится во власти Д’Эрра Ключей. Территория д’эррана большая, но жизни там – мало. Каменистая почва, скалы и Кагорское море.
Ну, это я знала и так – мой учитель географии был на диво дотошен, когда дело касалось его предмета. Кроме моря и пустошей на территории д’эррана ключей не было почти ничего, только королевские каменоломни, где добывали уголь, железо и карр – металл, который широко использовался в оружейной промышленности и не только. Из карра получались прекрасные Зеркала Перехода – они не искажали звук при разговоре и не искажали же точку прихода, если их использовали в качестве портала. Но при этом, шутка ли природы или что-то ещё, но Зеркала абсолютно никак не передавали изображение.
А ещё на каменоломнях работала добрая половина осужденных за тяжкие и не очень преступления.
Наверное, у меня было написано всё на лице, потому что отец посуровел.
– Дара! Забудь свои глупости, слышишь? Каменоломни – на другом конце д’эррана! Ты будешь в безопасности!
– Ты так уверен? – я чувствовала, как внутри нарастает напряжение. Ой-ой, ещё немного – и срочно нужен будет ещё один сервиз! – Почему ты так думаешь? Почему ты меня так просто отпускаешь? Почему ты меня не отвоевал, не заступился?! Почему?! – последние слова я почти выкрикнула в лицо отцу.
Он мрачно улыбнулся.
– Потому что я только что с ним говорил.
Меня как ушатом холодной воды окатили.
– С… кем?
– С Д’эрром Альсом.
– О чём?
– Дара, послушай! Я сделал всё, что мог! И Анталь предложил мне…
– Ах, он уже Анталь? Быстро же вы спелись!
– Дара, послушай меня. Дара! – отец редко повышал голос, но сейчас был тот самый случай. Услышав, что я послушалась, отец продолжил обычным тоном: – Месяц. Ты едешь на месяц. Если через месяц ты не захочешь там остаться, у тебя есть право вернуться.
– Ну конечно! За месяц вообще много чего можно успеть! – я продолжала злиться: – Например, пожениться! В конце концов, можно… – я услышала отцовский смех. Папа смотрел на меня и откровенно веселился!
– Что такое? – я вскочила.
– Ты сейчас так похожа на свою мать, такая же боевая, – отец продолжал смеяться, но потом улыбка будто смылась с его лица. Вздохнув, он продолжил: – Нет, Дара, я не мальчик. Я взял с него Печать мага, – точнее, он сам мне её дал.
Я чуть не присвистнула, вовремя, правда, устыдившись, – свистеть у нас умеют в основном пастухи, и мне, как Д’Эрре, негоже демонстрировать такой успешно освоенный навык. Печать мага – нерушимая клятва, даваемая Магом или Колдуном другому человеку. Она связывает человека, давшего её, невидимыми путами, и при малейшем нарушении клятвы человек начинает очень сильно… страдать, в общем. Обратного действия у Печати нет, есть только срок её действия – время, на которое распространяется срок действия клятвы.
– И на какой же срок вы заключили… – я замешкалась и почти выплюнула это слово: – СДЕЛКУ?
– Два месяца, – отец подкинул пару поленьев в камин, – ровно два месяца. Месяц, который ты проведёшь там, и ещё один – на случай, если мне придётся приехать в д’эрран ключей и свернуть Анталю голову.
Я хмыкнула.
– А как же моя репутация? Его не смущает?
– Он сам тебя выбрал, дочь.
Я промолчала – крыть было откровенно нечем.
– Он пообещал, Дара, что не будет тебя ни к чему принуждать. Всё, что будешь делать ты, ты будешь делать по собственному желанию. Он дал слово – я его принял.
Я посмотрела на отца – тот неотрывно смотрел на пляшущий в камине огонь. Рыжие всполохи плясали у него на лице, одежде. И в этот самый момент я вдруг заметила, как он постарел. Нет, не вообще – за сегодняшнюю ночь, за эти несколько часов. Тёмные тени залегли под глазами, опустились уголки губ. И мне вдруг стало так стыдно! Мой отец делает всё, чтобы у его дочери был выбор! И печать Мага взял, и договорился, а я, как неблагодарная, сижу и качаю права… зачем? Ведь всё уже решено. Вопрос в том, чтобы обойтись малой кровью, и мой папа, мой д’эрр, сделал всё для этого.
Я улыбнулась. Поднялась с пола и подошла к отцу. Нагнулась и дотронулась губами до его усталой щеки.
– Прости меня, пап, – прошептала я, – я поеду.
И вот первый луч, солнце ползёт по выбеленной стене моей спальни. Моё последнее утро в родительском доме. И уже через каких-нибудь несколько часов меня ждёт чужой д’эрран, чужие устои, традиции. И чужой человек, который, возможно, когда-нибудь станет моим мужем.
Боюсь ли я этого? Волнуюсь? Наверное, нет. Эмоциональный всплеск угас, уступив место безразличию и… любопытству?
Нет, ну ты погляди – ключевой поворот в жизни, а мне интересно. Мысли устремляются вперёд, и уже какой-то частью мозга я задаюсь вопросом: а как там, в д’эрране ключей? Встретят ли меня приветливо или придётся пробивать лёд чужого безразличия? Как там живут люди, какие они? И где-то совсем далеко, на самой границе сознания, главный вопрос: какой он, этот Анталь д’эрр Альс?
