355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Варвара Еналь » Не все карты можно прочесть... (СИ) » Текст книги (страница 1)
Не все карты можно прочесть... (СИ)
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 02:38

Текст книги "Не все карты можно прочесть... (СИ)"


Автор книги: Варвара Еналь



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Annotation

Жизнь сироты тяжела, а если на тебя еще и ополчился Праведный Отец удела – то жизни вообще не будет. Чтобы спасти братьев и собственную жизнь, придется рискнуть. И придется дорого заплатить. Лиса готова платить, только что если этой платой будет жизнь любимого? Четвертая часть в работе, пишется *через неделю будет закончена, думаю*

Еналь Варя

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Еналь Варя

Птица. Каньон дождей (часть 3 Не все карты можно прочесть...)




Часть 3 Не все карты можно прочесть...

Глава 1

Дверь заскрипела, заворчала, открываясь наружу. На порог упали мелкие капли начинающегося дождя, запахло навозом, овечьей шерстью и – совсем чуть-чуть – грибами. Холодный воздух, насыщенный влагой, заставил съежиться и поплотнее запахнуть короткую куртку.

Обтрепанные рукава, закатанные несколько раз, здоровущий капюшон, съезжающий даже при слабом порыве ветра, широкие полы, болтающиеся над тонкими, обтянутыми серыми штанами, ногами. Лиса сунула руку в карман, нащупала старую дырку, вздохнула. Надо заштопать отцовскую куртку, да все никак не удается выкроить время.

– Фу, опять эта мерзкая погода... – пробормотал за спиной Дагур, стукнул лопаткой и толкнул Лису в спину. – Ну, же, пошли. Что застыла?

– Тихо ты, не шуми. Главное, чтобы нас никто не заметил.

Лиса оглянулась. Самые младшие братья – Лейн и Дайн – все еще спали, прижавшись к боку остывающей печи. Топить сегодня нечем – хворост закончился этой ночью. Надо успеть не только обокрасть хозяйское поле, но и сгонять в лес, набрать топлива. И все это – до утреннего звона, пока не начали собирать людей на стройку. Чтобы эта Белая башня треснула и рассыпалась, треклятая!

– Может, мы не пойдем через болота? – снова заворчал Дагур, ступая следом за Лисой на порог и натягивая на голову капюшон.

Лиса оглянулась. Дагуру сравнялось четырнадцать этим летом, и он почти перерос ее. Трудно командовать младшим братом, когда он на голову выше. Хотя и худющий, ворчливый и ленивый. Вот сейчас хмуро поглядывает из-под капюшона на размокшую от дождя и еле различимую в сумерках тропку, ведущую в сторону холмов и, небось, прикидывает, какой надо сделать крюк.

– Да, лучше мы попремся напрямки, по тракту, к самым воротам крепости и попросим Стубора – а не разрешит ли он нам поворовать малость на его поле. Всего пару мешочков картошки и охапку свеклы. И ничего более, – ехидно прошипела в ответ Лиса.

– А на болотах сама знаешь, кто... Заберет душу...

– Мозги твои заберет, вот что... Я уже ходила три раза и три раза тырила картоху. И никто мою душу не забрал. А если мне предложат побольше картохи за мою душу – то сразу соглашусь. И думать не буду...

Последние слова Лиса проговорила, доставая из-под ступенек небольшой мешок, завязывающийся у горловины. Протянула его Дагуру, после вытащила еще один такой же, уже для себя. Пояснила:

– Я одна много не унесу. Надоело лазить в потемках и копаться ради горсти картофелин, которые вы слопаете за один ужин. Натащим вместе на неделю и не будем рыпаться. Тем более, что поле уже начали убирать, и скоро вообще ничего там не найти будет.

– Опасное дело ты затеяла, Лиска. Нарвемся. Тебя, вон, опять высекут и подстригут. У тебя же после последней стрижки волосы еще не успели вырасти.

– Главное – не попасться. Я оделась как мальчик, морду вымазала. Кто меня узнает? Меня вся деревня только в платке и видела, я ведь женщина, исчадие греха. А без платка и с короткими волосами меня примут за мальчика. Пойди, узнай, что за мальчик? Главное – бежать быстро. А я еще ни разу не попадалась, мне везло.

При этих словах Лиса достала из-под куртки висевший на груди знак Всех Знающих и поцеловала маленькое, сделанное из дерева колесо.

– Ты понял? Двигайся тихо и не зевай, вот что главное. И если надо бежать – так беги не оглядываясь, вот и весь секрет.

– А болотники? Если они погонятся?

– Духи-то? Я их ни разу не видела, храни нас Знающие...

– Тебя Знающие хранить не будут. Ты грешница, картошку с хозяйского поля воруешь, – хмыкнул Дагур, перебираясь вслед за Лисой через покосившейся плетень, огораживающий крохотный огородик рядом с их низкой хижиной.

– А я помолюсь им и принесу жертву. Все Знающие любят жертвы.

Лиса бодро зашагала по самому краю тропинки, стараясь не сильно пачкаться в грязи.

– Только не от таких стриженных, как ты...

– Все, не болтай...

Лиса осторожно дотронулась до руки Дагура, после приложила палец к губам.

Дальше брели через каменистый склон, поросший зеленой травой и мелкими желтыми цветочками. Сначала подняться вверх, после спуститься вниз, к пролеску, где осины и березки мешаются с чахлыми сосенками. Это в противоположную сторону от крепости Стубора, это приличный крюк, который приходится делать в предрассветных сумерках, когда полный Маниес все еще путается в облаках и еле освещает землю. Там чуть дальше, за пролеском пролегает болото, на котором сселяться птицы масса и кричат по ночам, предвещая беду. В деревне говорили, что на болоте водится нечисть, сводя с ума неосторожных путников и заманивая их в самую топь. Лиса эту нечисть не видела ни разу.

Да и некогда ей было приглядываться к кустам, что росли в тех местах, да сумерки под деревьями разглядывать. Она пробиралась по заброшенным звериным тропкам бегом, торопливо переводя дыхание и стараясь двигаться как можно тише. Сразу за болотом начинался лесок, а за ним – край хозяйского картофельного поля. Воины в том месте не появлялись в сумерках – болотников даже железные рыцари боялись.

А вот Лиса это поле знала очень хорошо, в детстве она не раз сажала в тех местах картошку с отцом и играла под сенью сосен, устраивая в низких развилках стволов домики для своих кукол. Отец у них был на хорошем счету у жрецов храмов Днагао, потому что всегда поставлял самый лучший картофель к храмовому столу. Тогда были другие времена, и поле это тогда принадлежало их семье.

Лисе было шесть лет, когда началась треклятая война с Верхними магами – чтоб зменграхи пожрали их потроха! Отец погиб на войне, хотя вовсе и не воевал. Просто маги прошли по этим самым местам, сжигая и убивая на своем пути. Им нужен был Моуг-Дган, Последний Знающий. После появились баймы – и все вообще смешалось.

Дагур все это не помнит, ему было тогда три года всего, и он все еще сосал грудь матери. А мама уже носила под сердцем двойню, двух младших братьев, Лейна и Дайна. Не суждено было младшим увидеть отца, они о нем только слышали из рассказов Лисы. Да и Дагур его почти не помнит.

После смерти отца матери пришлось тяжело. Она нанимала работников для поля, но храмов Днагао уже не было, а это значит, что не было удобных и постоянных покупателей, которые бы забирали почти весь урожай и хорошо за него платили. Мать первое время возила овощи и молоко на рынок Тханура. К власти пришли железные рыцари, началось строительство новых храмов, правда, тогда еще из дерева. От каждого, кто приезжал в Тахнур торговать, требовалось отказаться от старых богов и поклониться Всем Знающим.

А мать этого делать не стала. "Негоже забывать старую веру" – сказала она. Потому покупателей на овощи и молоко у нее сильно убавилось. Но, хоть не голодали дети, и то хорошо – вот что говорила тогда мать.

Но, видимо, духи отвернулись от этих земель, а Знающие не дали свою благосклонность матери. От непосильных трудов слегла она в лихорадке и сгорела буквально за пару дней. Вот это Дагур помнит уже хорошо. Должен помнить, он тогда убивался по матери чуть ли не месяц. Заболел, похудел.

Но, оказалось, что даже не это самое страшное. Хотя, казалось бы, что может быть страшнее смерти родного человека? Оказалось, что голод страшнее. Когда нечем набить живот, когда только и думаешь – что о картошке и хлебе. О молоке и каше.

Поля и коров отобрали в тот же год, как умерла мать. Сказали, что во-первых, за какие-то там долги – это Стубор пояснил, когда пригрохотал со своими железными рыцарями в дом к Лисе. Во-вторых, все они мерзкие идолопоклонники и не достойны того, чтобы иметь поле рядом с Тхануром. Потому все переходит в руки Стубора, преданного истине рыцаря Ордена Всех Знающих.

Тогда Лиса и заработала первую в своей жизни стрижку и порку. Правда, пороли ее не на Площади Праведников – много, мол, чести для соплячки. А на конюшнях Стубора. Вспыпали так, что долго помнила. Лиса тогда обозвала всех рыцарей паршивыми падальщиками и пожелала, чтобы их потроха достались зменграхам. И еще призвала проклятия духов на их семьи.

Подстриженные волосы было не жаль, это дело всегда отрастает, сколько не стриги. Наоборот, по утрам меньше возни с расчесыванием и плетением. Тряхнула головой, пригладила пятерней, завязала ужасный платок над глазами и почесала на бывшее собственным поле – окучивать и пропалывать. И все задаром, за работу эту рыцари и не думали платить. Это считалось праведным делом, за которое в другой жизни Создатель поселит в рай. Если только будешь всю жизнь носить платок, смотреть себе под ноги и каждый день раз пять хотя бы целовать деревянный круг, что должен висеть у всех на шее.

Поле и коров было очень жалко. Увели ведь все небольшое стадо, всех восемь штук. И даже Чернушку, ласковую молодую коровку, которая только первый год стала давать молоко, и которую Лиса кормила с рук хлебцем.

Всех увели, ни шерстинки во дворе не оставили. От такого горя Лиса месяц говорить не могла. Чем кормить мальчишек? Что есть самой? И заступиться некому было. Родня по линии матери – старшие братья, которые жили тут неподалеку, только головами качали. После смерти отца они хотели, чтобы мама уступила им поле за бесценок. Мол, некому теперь его обрабатывать и некому хозяйство вести. Но тогда мать считала, что не вправе лишать мальчиков отцовского наследства. А теперь поздно жалеть. Теперь братья только языками цокали и отворачивались.

Вот и вышло так, что Лисе пришлось тайком бегать и воровать картошку, которая и без того должна была принадлежать им. На еду теперь зарабатывали на стройке Белой башни. Дом продали за копейки – в деревне их называли идольщиками и избегали. Потому вместо просторного дома с несколькими горницами у них теперь низкая темная хижина, убогая и обветшалая. С раннего утра Лиса и Дагур топали в город и подносили песок в ведрах для того, чтобы рабочие могли сделать взвесь для укладки камней в стене башни. Работа такая, что после нее не оставалось никаких сил. Получали вечером немного муки, картошек и сала за работу и шагали домой. А дома сидели два голодных брата.

Небольшой огородик выручал, конечно. Но много ли толку с пары грядок картошки, капусты и гороха? Все съедалось еще до наступления зимы, а после младшие ходили в город побираться. На стройке еду давали только на двоих работников, а младшим, вроде как, есть вовсе не полагалось. Можно было, конечно, пристроить Лейна и Дайна на стройку, хоть какая-то копейка была бы, да не брал их начальник артели. Сказал, что таких сопляков у него полным-полно, и мальчишки будут только мешаться под ногами.

Зато собственные дети начальника постоянно ошивались около Белой башни, таскали какие-то камешки и деревяшки и делали вид, что работали. Лиса их видела. И, небось, получали наравне со взрослыми. Временами у Лисы руки чесались призвать какое-нибудь проклятие на головы и начальника и Стубора и вообще всех рыцарей. Она знала кое-какие старые заклинания, мать успела научить. Но мать также говорила, что за помощь духов Днагао надо обязательно платить, что даром они возиться не будут. "Это тебе не ручные духи, которые только и мечтают, чтобы найти себе хозяина. Если они станут помогать, то хозяевами будут они. Их надо бояться" – вот что говорила мать.

Лиса ее наставления помнила, потому предпочитала не обращаться за помощью ни к духам ни к Знающим. Справлялась сама, как умела. Да, приходилось воровать картофель, но как по ней – так это и не воровство вовсе, а справедливость. Это поле из покон веков принадлежало ее семье, ее обрабатывал еще дед с бабкой. Так что, картошка эта – как есть заслужена и положена им. Надо только уметь ее украсть.

А Знающие простят, им Лиса принесет на алтарь копейку. Ну, может несколько медяков. Конечно, это не то, что приносят богатые, им-то уж Знающие точно благоволят гораздо больше. А ее семье милости всегда перепадает на пару грошей – ровно столько, сколько Лиса приносит в храм.

– Как тут темно и страшно... – пробормотал Дагур, шагая следом.

Ступал он неосторожно, спотыкался и то и дело поминал зменграхов.

– Да замолчи ты, – бросила ему Лиса, – и под ноги смотри.

– Смотри, что там, в темноте... ты видишь? Это же чьи-то глаза за нами смотрят... Лиса, пошли отсюда! – последнюю фразу Дагур крикнул срывающимся голосом и бросился, было, назад, но Лиса быстро догнала его и отвесила пару оплеух по шее.

Дагур стукнул ее в ответ, толкнул и обозвал паршивой девкой.

– Сама ищи тут картошку, пока тебя не сожрали болотники, – бросил он и собрался уходить.

– Иди-иди. Без меня заблудишься на болотах, вот они тебя и сожрут. Ты хоть помнишь, как выходить отсюда? – ехидно спросила его Лиса.

Дагур нахмурился и запустил пятерню в лохматый затылок. После заворчал более тихо:

– Лиска, ну пошли отсюда, а?

– Наберем картошки и пойдем. Вон, уже виден лесок, за которым наше поле. Я, когда возвращаюсь, всегда кидаю несколько картошек в болото и приговариваю старое заклинания. Вот меня и не трогает никто. А тебя здешние болотники не знают и утянут в трясину – и пикнуть не успеешь. Так что молчи и иди за мной.

– Зменграхам твои потроха, дура, – ругнулся Дагур, но все же подтянул штаны и зашагал следом.

Снова захрустели ветки под его ногами. Лиса поморщилась, покачала головой. А до поля действительно было совсем близко. Вот уже из утренних сумерек проступили знакомые очертания сосны с низкой развилкой у самой земли. Тут Лиса всегда играла, когда была девочкой. Добрая сосна тихонько коснулась иглами плеча, будто здоровалась, и Лиса улыбнулась. Совсем чуть-чуть, еле заметно. Сосна была старой знакомой, которая помнила хорошие, добрые времена, и от которой веяло теплом и лаской. Временами Лисе казалось, что где-то рядом обитает и дух отца, и он охраняет ее на этом поле и помогает скрыться. Лиса всегда оставляла под сосной несколько картофелин и лелеяла в душе надежду, что это будет для отца. Или для духов сосны, которые наверняка связаны с отцом.

Едва вышли из пролеска и мягкая, как пух, земля, запружинила под ногами, как Дагур тут же воскликнул:

– Ого, сколько картошки!

– Замолчи, дурак! – Поморщилась Лиса. – Не тяни с одной грядки много и закапывай после себя. Надо тырить так, чтобы не было заметно.

Надо было доставать картошечку так, чтобы картофельные кусты вверху не заваливались, оставались на месте. То есть не все выгребать под одним кустом, а постоянно переходить с места на место и закапывать ямки после себя.

Чуть влажные, тяжелые картофелины справно полетели в мешок, и Лиса, наконец, почувствовала тихую радость. Притащат, вечером отварят. Порежут на кусочки сальцо, что дадут на стройке – вот и будет у них пир горой. А завтра с утра можно уже не лазить на это поле, можно будет спокойно поспать, радуясь тому, что справно потрудились, когда было для этого время.

Дагур возился слишком медленно, вытирал грязные руки об штаны и постоянно ругался. Он так всегда работал, Лиса уже привыкла. Она лишь время от времени поторапливала его тихим шепотом. К середине поля они старались не забираться, это было слишком далеко от спасительной кромки леса. Двигались вдоль редких кустов ежевики, рядом с которыми бежали длинные грядки, и Лиса то и дело отдирала от краев куртки и рукавов цеплючие ветки с остатками жухлых листьев. Ягод уже давно не было – поклевали птицы. Лиса, правда, и за ягодами сюда тоже приходила росными летними утрецами, собирала в плетеный туесок драгоценное и дармовое лакомство, а после младшие братья сушили на заднем дворе дома. Из ежевики выходил отличный отвар, да и просто так поесть сушеных ягод зимой будет в охотку.

Все теперь приходится добывать с трудом, еда стала главной заботой. А когда-то все было по-другому...

Дагур вдруг выпрямился, уставился куда-то вперед и проговорил:

– Кто-то идет сюда, на поле! Попались мы теперь!

Лиса, придерживая одной рукой мешок с картошкой, выпрямилась, бросила быстрый взгляд туда, где грядки примыкали вдалеке к каменному низенькому забору, еле различимому в темноте раннего утра и тут же снова пригнулась.

– Садись, дурак! – яростно прошипела брату.

Тот стоял довольно далеко, выпрямившись во весь рост и беспокойно вглядывался вперед, словно пытаясь понять – действительно ли там кто-то идет, или это ему только пригрезилось. Вдруг он странно дернулся, и, сдавленно крикнув: "железные рыцари", кинулся куда-то вбок, к ежевичным кустам. Побежал так, что только пятки засверкали, и Лиса не могла понять – то ли он действительно увидел рыцарей, то ли ему пригрезилось.

Какие тут рыцари, когда поле сторожат работники из бедноты? А те кольчуги не носят, у них кожаные жилеты и маленькие кожаные шапочки на голове – отличительные знаки простого ратника, не из благородных. Будут рыцари шляться утром по картофельным полям своего хозяина...

А Дагур улепетывал со всех ног, топал как слон и громко ругался, продираясь через кусты. Мешок с картошкой он оставил на поле, и Лиса, подобравшись к нему на корточках, затаилась. Действительно по полю шел один из сторожей, но от него так легко было скрыться. Сюда, поближе к сосновому пролеску у болота он вряд ли бы подошел, и вполне можно было пересидеть, спрятавшись в высоких картофельных кустах. Но Дагур шумел так, что совсем скоро Лиса услышала длинный свист, крики и шум погони. Сторож и его пара помощников, видимо, кинулись на перерез брату.

Его поймали быстро – просто обошли ежевичные кусты с той стороны, где более удобная тропа. Лиса слышала, как ругался Дагур, как жаловался на то, что это сестра все затеяла, как просил отпустить его, потому что он ничего не сделал плохого и ничего не украл. Это, мол, у сестры весь ворованный картофель. Лиса поморщилась, прихватила свой мешочек с картошкой и бесшумно, на карачках стала пробираться к леску. Хорошего теперь ничего не будет, но лучше все-таки припрятать картоху тут, на болоте и предупредить об этом младших. Лейн такой же трус, как и Дагур, но Дайн – парень бедовый, он голодным не останется, сбегает за картошечкой поздно вечером, даже если и Лиса не сможет.

А она точно не сможет. Выпорют опять, и опять подстригут. Как пить дать. И все из-за этого труса Дагура... хотелось добавить еще о потрохах его, которые достались бы зменграхам, но не сейчас поминать злобных тварей. Сейчас надо сматывать удочки, пока не поздно. Вот и спасительные сосны.

Лиса выкатилась из грядок и вовремя. За спиной уже слышались крики и приказы остановиться. Ну, да, как же. Сейчас прямо и остановится, пускай ждут. Они в этот лес за ней не сунуться, это точно. Кишка у них тонка, и мозгов не хватает. Пусть стоят и целуют деревянный круг на своей шее и просят Знающих защитить их от нечисти. А Лиса в это время будет уже далеко.

Все-таки зря она взяла Дагура сегодня с собой. Больше никогда не позовет брата на дело, пусть уж лучше он остается без еды, раз такой бестолковый.

Глава 2

Пахло сосновой смолой и прелой хвоей. Земля неприятно пружинила, уходила вниз, к самому болоту и то и дело норовила выскользнуть из-под ног. Лиса торопилась, потому неслась быстро, перепрыгивая по знакомым камешкам и срезая путь через болотце.

В этих местах она знала все слишком хорошо, не раз лазила сюда за съедобными корешками, чтобы сварить хоть какой-то суп голодным братьям. Теперь у нее за спиной был мешок с хорошей, крупной картошкой, гладенькой и овальной, и от мысли о сытном ужине у нее текли слюньки. Хорошо бы, чтобы все поскорее оказалось позади. Дагуру, конечно, теперь порки не избежать. Это будет первая его порка. Был бы мужчиной – так взял бы все на себя. Но он же труслив, как девочка. Дагуру и следовало родиться девочкой, больше было бы толку.

А ей бы быть мальчишкой. Тогда она смогла бы больше сделать для своей семьи, и, может, не отобрали бы у них поле и коров. Может, тогда бы все было по-другому. Но на деле Дагур был ленивым и бестолковыми мальчишкой, а она – хрупкой, тоненькой, кареглазой девочкой с подстриженными по самую шею волосами.

И ничего тут уже не поделать...

Безопасная тропа через болото зеленела в сумерках, и багульник по ее краям приветливо покачивался. Чуть дальше, за соснами Лиса собиралась спрятать свою добычу. Вернется после, когда все уляжется, и заберет.

Схватившись рукой за шершавый ствол сосны, Лиса опустила глаза и посмотрела в свободное оконце воды совсем рядом с тропой. На мгновение ей почудилось серое лицо нечисти с темными провалами глаз, и она вздрогнула. Но взор не отвела, наоборот, приблизилась и всмотрелась в воду. Собственное отражение в сумерках было не разглядеть, лишь смутные очертания головы с растрепанными прядями волос. Даже если тут кто и есть, бояться его не стоит. Людей надо бояться, вот что! Их не задобришь парочкой картошки и древней считалочкой.

Лес далекий, холм, пригорки,

Ветер с юга, дождь и вьюга.

Расходитесь, разбегайтесь

Зла в дорогу не пускайте...

Лиса скороговоркой принялась произносить старую песенку-оберег и кидать картошечку в окошко. Несколько картофелин ушли в воду даже не хлюпнув – это хороший знак, значит, болотники приняли ее приношение, значит, можно идти домой.

Лиса на всякий случай повторила песенку, после поднялась. Мешок с картошкой повесила на низкой сосновой ветке, убедилась, что с ним будет все в порядке и припустила по узкой тропе. Надо быстрее, а то придут и наделают шуму, испугают младших братьев. Хотя те ребята не промах, их так просто не испугаешь.

Хижина встретила Лису тишиной, холодом и настежь распахнутой дверью. Едва увидев зияющий проем, Лиса почувствовала холодок в груди, забирающий весь воздух. Судорожно вздохнула, рванулась на порог и оглядела единственную горницу хижины. Пусто. Никого нет. Страшная догадка тут же зашевелилась в душе, заставляя сердце стучать громко и часто.

Нет, братья просто ушли в огород. За что их забирать-то? Их не за что забирать. Да и Дагур должен вскорости вернуться, долго держать его не станут. Ну, подумаешь, натаскал с хозяйского поля несколько картошек, так он мальчишка еще. Это взрослых за такие дела могли посадить в тюрьму, а от пацана какой толк?

Лейна и Дайна не было ни в огороде, ни на тропке, ведущей в лес. Лиса даже не звала их, не кричала и не плакала. Знакомая ярость поднялась внутри, и на смену отчаянью пришла злость. Пусть только попробуют тронуть младших братьев! Пусть только попробуют!

Уж она найдет способ отомстить Стубору, вспомнит все древние заклинания, призовет на помощь древних духов, издавна живущих в этих местах. Стубор еще ни раз пожалеет о том, что связался с их семьей, и никакие Знающие ему не помогут. А если надо будет, Лиса найдет, чем и Знающих задобрить.

Она кинулась к воротам и принялась рассматривать землю. Копыта лошадей да следы сапог – воины Стубора, сомнений тут не было. И она, не медля ни минуты, зашагала по дороге, ведущей к небольшой крепости железного рыцаря.

Стубор был железным рыцарем, служил верно и храбро, и за это Орден пожаловал ему земли, отнятые у таких, как Лиса. Хотя какая это храбрая служба? Что он, воевал против Верхних Магов или оборонял земли от баймов? Нет, он не был на войне, он трус, слабак и жадина, это каждый в деревне знает.

Стубор просто выслужился перед Праведным Отцом, и тот наделил его землями, отнятыми у таких, как мать Лисы. Чужими землями, между прочим. И если говорить правильно, то это и называется воровством, а не таскание картошек с поля. Вот Стубора и надо пороть на Площади Праведников. Каждый день ему по сотне плетей.

А ведь Стубор обожает смотреть, как хлещут на его конюшне девчонок. Каждый раз приходит, зараза поганая, никогда не пропустит. Забава у него такая, любимое зрелище. Потому и к каждой молоденькой девочке придирается. Проедет, бывало, с ратниками своими по деревне и что-нибудь да найдет греховное. То юбка слишком короткая и яркая, то волосы плохо убраны, то улыбнулась слишком красиво и соблазнительно – это тоже грех, улыбаться воинам.

Зачем же он забрал младших братьев? Долго размышлять по этому поводу некогда, Лиса быстро зашагала по дороге, широко махая руками. Навстречу ей попался пастух, дед Загой, и его три лохматые собаки. Дед оглянулся на Лису, схватился за священный кружочек на шее и страстно его поцеловал. Чего это он?

Лиса даже не остановилась. Наоборот, зашагала еще быстрее. Через холмы, по петляющей дороге, полной лошадиных и человеческих следов, до самой крепостной стены, невысокой и неровной. Эту стену Стубор строил целых три года, увеличил повинность для праведных дел и сказал, что это на благо истинной веры, чтобы защищаться от идолопоклонников. Если, мол, нападут на деревни, то все смогут укрыться за этими стенами.

Так Лиса и поверила, что Стубор впустил бы в случае войны в свою крепость крестьян. Он оставил бы только своих воинов в железных кольчугах, а остальные пусть сами о себе заботятся. Вот Лиса и заботилась сама о себе и о братьях, как могла. И еду добывала как могла. И Знающие это должны знать, они же знающие. Если бы не эта картошка, натыренная с поля, да не ягоды и грибы, да не парочка куриц, что удалось Лисе поймать около хозяйской крепости – как бы они выживали? Да младшие ноги бы давно протянули от голода.

А так – мальчишки живы и здоровы, ей удалось позаботиться и сохранить их. Мальчики – это надежда для их рода. Дагур, конечно, бестолковый лопух, но с младших, видимо, будет толк. Тяжело растить мальчиков без отца, без мужчины, который учил бы их всему. Но что поделать? Теперь Лиса для всех мальчиков и за мать и за отца. И видит Создатель, что она старалась, как могла, и вот, все равно не уберегла, получается?

Дагуру пусть бы всыпали, ему по делом. Но младшие тут ни при чем, их жаль, Стуборг их замучает просто.

Если бы Знающие помогли, если бы пришли на помощь... Или лучше просить самого Создателя? Стубор и его рыцари учили, что молиться надо только Знающим, потому что они все знают и правят всем. Только где эти Знающие? Разве они все не умерли, не исчезли в мире невидимых? А Создатель не умирает никогда, он же Бог. Потому лучше всего просить у Него, чем тратить время на тех, кого давно нет в живых.

Сбегая по скользкому склону холма, Лиса принялась повторять заученную еще с детства простенькую молитву и просить о помощи. Сначала Создателя, после духов Днагао – кто-нибудь да поможет ей, кто-нибудь да услышит молитву. А если все услышат и помогут – будет еще лучше.

Отряд воинов, что забрал ее братьев, двигался верхом. Видимо, кинули мальчишек связанными поперек седла, да так и везли. Догнать его Лиса не смогла, лишь у самых ворот крепости остановилась, переводя дыхание, и приметила всадников во дворе, все еще остающихся верхом.

Дорогу ей перегородили воины в шлемах, кольчугах и плащах.

– Ты кто такой и что тебе нужно здесь, пострел? – спросил один из них.

Добродушно и ласково так спросил, будто вовсе не здешние воины забрали у нее брата. Ну, конечно, она же забыла повязать платок и прибежала с вымазанными щеками, лохматая и в штанах! Вот ее и принимают за мальчика. Потому и пастух не узнал ее, когда встретил. Хорошо она вырядилась, что ни говори...

– Мне надо увидеть начальника отряда, или господина. Мне срочно надо увидеть.

– Ого, какой ты прыткий... – Ухмыльнулся воин, – а по шее тебе не надо? Работы нет в замке, только праведные повинности. Даром можешь, вон, сапоги мои почистить и навоз в конюшне выгрести. Может, кусок хлеба и перепадет. А нет – в раю тебе Знающие зачтут добрую волю.

– Сам ты прыткий, – буркнула под нос Лиса, развернулась, делая вид, что уходит, медленно зашагала по дороге.

Но тут же резко рванулась и зайцем проскочила мимо стражников. Те, конечно, тут же схватились за копья и заорали басом: "Стой, куда полез"...

Но это было уже и не важно, Лиса юркнула под телегу, стоявшую неподалеку, вылезла с другого конца, скатилась с деревянной лестницы куда-то вниз, к каменным подвалам небольшого квадратного здания, что считалось крепостью Стубора, и присела на корточки за рядком пузатых бочек. Ее тут же кинулись искать. Найдут – ладно, путь ведут к хозяину. Хотя придется объяснять, что она не мальчик, а девушка. Ну, что же, как говориться – семь бед да один ответ. Вот сейчас и доведется ответить за все свои подвиги, и за картошку и за штаны.

– Куда-то сюда он сбежал, крапивы бы ему в штаны... И чего ему тут надо-то?

– Да, небось к отцу прибежал. Отец велел дома сидеть да матери помогать, а он башмаки топчет да глупостью мается...

– Дык, большой он уже, дома-то сидеть. В его возрасте щит надо за отцом носить, коли отец служит тут у нас.

Послышался скрип прогибаемых под ногами деревянных ступеней, и Лиса поняла, что воины спустились в ее укрытие. Затаила дыхание. Почему-то только сейчас стало страшно до тоски и слез. Ну почему ей так не везет? Ну что она делает неправильно?

Бородатое, угрюмое лицо появилось над краем бочки, и грубый голос прогрохотал над самым ухом:

– Здесь он, паршивец.

Рука в кожаной перчатке схватила за шиворот, тряхнула.

– Худющий и хлипкий. Вот, пусть отец его с ним и разбирается, – проворчал другой, и они потянули Лису на двор. Толкнули в спину, отвесили приличную оплеуху.

– Шагай, давай, пацан.

– Это не пацан, – послышалось где-то наверху, – это девочка, постоянно нарушающая законы. Утро правит, Лиса Гойя.

Голос Стубора, Лиса его слишком хорошо помнила. Потому дернула плечом, подняла голову и зло крикнула:

– Куда ты девал моих братьев? Отдавай обратно!

Стубор стоял на верхней галерее, огибающей весь второй этаж. Длинный край плаща свисал с его правой руки, большие, на выкате, темные глаза презрительно щурились, а узкие губы растягивались в неприятной улыбочке. Рядом с ним возвышался дородный, круглоголовый мужчина, тоже лысый, как и все Рыцари Ордена.

– О, слышишь, какие девушки у меня есть, – обратился Стубор к своему гостю.

– Значит, это девушка. – Медленно произнес его собеседник, – поклонись Праведному Отцу, девочка. Где твое покрывало на голове? Почему ты ходишь вырядившись, как мужчина? Гнев Создателя поразит тебя, дитя.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю