Текст книги "Драконье Солнце (СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Так меня Вия и нашла: забравшегося в кресло с ногами – каюсь, есть такая привычка! – с книгой на коленях.

Я почувствовал ее присутствие и вскинул голову... она, оказывается, стояла рядом. От нее пахло ромашкой и шалфеем, и на ней была одна из тех котт, которые я купил: одна половина ярко-зеленая, другая – белая. И ярко-желтая камиза. На плечи накинута расшитая мантилья, но голова не прикрыта.

Это была мантилья для замужней женщины: с плотной темной сеткой, которая хорошо маскировала лицо. Так можно без всякого риска даже на улицу выйти.

–Привет, – сказал я. – Выспалась?

–Да, – она кивнула. – Это ведь ты купил?.. Спасибо. Но что ты сделал с моим духом?

–Не за что, – я улыбнулся. – Что я сделал с твоим духом?.. Надеюсь, поднял!

–Я не о том, – сердито ответила шаманка. – Мой дух-покровитель! гехерте-геест! У многих шаманов есть дух-покровитель, который облегчает им путь в мир духов! Мне очень повезло, что у меня есть мой! Но он отказывается со мной говорить. Все, чего я могу добиться – это то, что он очень обижен. И причина – ты. Если только тут поблизости нет другого "читающего звезды".

–Клянусь, я его даже не видел никогда, – сказал я удивленно. – И вообще вот только что узнал о его существовании. А он не сказал тебе, чем я его разозлил?

–Сказал только, что ты – скользкий тип, – пожала плечами Вия. – По-моему, в доказательствах не нуждается.

–Спасибо за похвалу, – я изобразил поклон. – Вы мне льстите, это не я такой уж изворотливый, это вы со Старом – господа прямолинейные... Постой... – тут меня осенило. – А твой дух... вы давно вместе?

–Несколько лет, – она насторожилась.

–А что он вообще может?

–То есть?

–Ну, мелкие неприятности подстраивать может?.. В материальном мире действовать?.. Горшок опрокинуть, булыжник в мостовой расшевелить?..

–Нет, – сухо сказала Вия. – Он, скорее, повлияет на какого-то человека, чтобы тот неосознанно что-нибудь сделал. Это несложно. Особенно когда речь идет не о созидании, а о разрушении. Но...

–Это я к тому, – извиняющимся тоном перебил я, – что я сегодня днем в какие только неприятности не влип. И плутал, и нечистоты на меня выплескивали, и сверху всякая дрянь сыпалась... Такого количества мелких неприятностей за несколько часов просто быть не может у одного человека. Не то звезды с ума сошли, не то...

Вия побледнела.

–Ой... – сказала она. – И как же я теперь тебя защищу?..

–Он ревнует, да?.. – я постарался сделать улыбку как можно более понимающей. – Ничего страшного. Как уже стало ясно сегодня, от его гнева мне уворачиваться удается.

Вия сдвинула брови. Поверить она мне явно не поверила. А я, глядя на ее нахмуренное и пытающееся, подумал о ревнивом духе... представил его, методично подстраивающего мне неприятности – и непременно хохочущим при этом демоническим смехом! – что просто не смог удержаться, и рассмеялся сам. Вия смотрела на меня с таким видом, как будто здорово сомневалась в моих умственных способностях.

К счастью, мне довольно быстро удалось взять себя в руки.

–Хочешь погулять сегодня? – предложил я.

–Зачем? – она явно была удивлена внезапной сменой разговора, но к проблеме духа вернуться не предложила.

–Все-таки праздник.

–Я думала, ты не любишь храмовые праздники.

–За что мне их любить? А все-таки, люди веселятся. Это хорошо. Знаешь, я театр люблю. И кукольный, и всякий. Медина-дель-Соль – большой город, наверняка здесь где-то дают представления. Я попрошу Федерико: все равно, при свечах он вряд ли будет рисовать. Пусть он нам покажет обычные места. Ты когда-нибудь видела театр?

Она задумалась.

–В общей сложности – семнадцать раз, – и косо улыбнулась.

Если бы я ел что-нибудь, я точно поперхнулся бы. Пытается пошутить насчет своих личностей?.. Однако!

–А я – всего два, – ответил я. – Так что, если ты не против, хотел бы еще посмотреть. Вместе с тобой.

–Мне все равно, – Вия дернула плечом.

–Э, так не пойдет! – главное, чтобы тон возражения был столь же решительным, сколь и мягким.

–То есть? – взгляд ее был таким же спокойным, равнодушным, каким он бывал почти всегда, и от этого мне хотелось не то разозлиться до белого каления и выкинуть шаманку в окно, не то крепко обнять ее и не выпускать. Увы, ни того, ни другого я сделать не мог.

–Тебе никогда не приходило в голову, что гулять – приятно? – ответил я вопросом на вопрос. – Гулять с другом – приятно. Гулять с человеком, которого ты любишь – еще приятнее. Праздник – это весело. Знаешь, простые вещи. Уж конечно, ты должна это знать.

–Знаю, – она кивнула. – Ну и что?

–Ну... – я глубоко вздохнул. Все-таки тяжелы такие разговоры, ничего не попишешь. – То, что это к тебе тоже имеет отношение. Ты – человек среди людей. И не надо, не надо многозначительно хмыкать! – я вскочил с кресла, аккуратно положил книгу на сиденье и подошел к Вии. – Ты человек. Ты – прекрасная девушка. Честно. Может быть, ты попробуешь научиться радоваться жизни? Это лучшее, на что я могу надеяться.

В ее взгляде появилось удивление.

–А причем тут ты?

–Во имя белой дамы Розенберга! – я хлопнул себя по лбу. – Я люблю тебя! Мало я это говорил?!..

А вот появившееся на ее лице теперь выражение я истолковать не смог.

В общем, я помог ей закрепить как следует мантилью и мы в самом деле пошли гулять. Правда, сначала, завернули к Федерико, который сидел в студии, баюкал в руках кувшин вина наподобие младенца и отсутствующим взором сверлил свое незаконченное творение. Гипнотизировал, что ли?..

Я бросил на холст короткий взгляд... Какое-то батальное – и банальное – полотно. Наверняка по храмовому заказу: вон, троица богов в небесах. Кшатра-Варья побольше, Тор и Зевс поменьше, но все примерно одинаковые и необыкновенно грозные.

Когда-то, может быть, еще не так давно, рассказывала тетя Ванесса, рисовать богов в облике людей было запрещено. С тех пор не то кто-то додумался, как убедить богов, что им это полезно, не то тем стало все равно, но рисовали вовсю. Людям нравилось.

Оторвать Федерико от творческой созерцательности и вытащить на улицу оказалось не так уж трудно – кувшин в его руках был уже пуст, художник все вылакал в отсутствии творческого вдохновения. Правда, переодеваться он не пожелал: так и пошел в заляпанной краской рубахе. Ну и ладно. Я был более чем уверен, что Федерико давно знал весь город, и не просто знал, но был привычен к его причудам.

Прогулка, определенно, удалась. Мы действительно нашли театр под открытым небом и, хотя подошли уже ближе к середине пьесы, нам с Федерико все равно понравилось... Вия, разумеется, ни слова не сказала, а под этой чадрой даже не видно, смеялась она над комедией, или нет.

Потом уже стемнело, и мы смотрели устроенный властями над ратушей фейерверк. В одной из отцовских книг – с оторванной обложкой, так что я даже не знал, кто автор – было описано, как на основе пороха пытались создать могущественное оружие (идея-то, собственно, не новая), но боги это решительно запретили. И попытки создания такового отслеживали жестко. За это им стоит сказать спасибо – но только за это.

Потом мы наблюдали за праздничным шествием – шествие возглавляло символическое изображение Ахура-Мазды в виде огненного сокола, побеждающего змей... то-то думаю, драконы бы поскрежетали зубами!

Конечно, Вия не могла так быстро развеселиться, и одна прогулка явно мало что меняла. Но тем не менее... Иногда я брал ее за руку, обтянутую тонкой замшей черной перчатки. Один раз толстая дама с корзиной орхидей протолкалась мимо в толпе, обдав нас запахом лука, и крикнула: "Эй, благородный сеньор, не хотите букетик молодой жене?" Цветок, я, разумеется, не взял.

Еще мы пили вино в на пороге какой-то лавки. Рука Вии дрожала, когда она поднимала под вуаль крохотный медный стаканчик. Я спросил: "Тебе плохо?" Она ответила: "Нет". Не знаю, может быть, это уже достижение, что ей не плохо.

Мы двигались то вместе с толпой, то – редко и без особого успеха – поперек течения. Федерико все время пытался завести со мной какой-то спор, но довольно быстро терял нить беседы. Время от времени к нам подходили его друзья – такие же молодые забулдыги. Федерико, похоже, знал если и не весь город, то большую его часть. Он представлял нас: "Мой хороший друг, Райн... ээээ... Гаев.... Он, знаете, ли этот... Магистр Драконьего Солнца. Тот самый, знаменитый. Даже великий, можно сказать. Позвольте отрекомендовать... Отлично говорит по-нашенски, так что чур не.... это... а, вот, не высмеивать, а то знаю я вас! А это его.... эээ... прекрасная подруга, она из Империи". Друзья вежливо смеялись и не верили в мое величие. Я тоже вежливо улыбался и закатывал глаза, пихая Федерико локтем – мол, не принимайте всерьез. Таким образом, взаимопонимание мы находили.

А потом нас вынесло на маленькую площадь, зажатую между каменными домами с одинаковыми ажурными башенками. Указующий перст Ратуши вздымался где-то по левую руку, напротив нее сиял верхним кольцом Огня Негасимого храм Ахура-Мазды. Здесь, на самой площади, на наспех сколоченном деревянном помосте, играло несколько вдрыбадан пьяных музыкантов. Ребята, похоже, впервые встретились сегодня, а инструменты увидели не далее, чем неделю назад – и все же мелодия, разухабистая, радостная и почти издевательски веселая взахлеб хохотала над площадью. И так же радостно танцевали люди – парами, группами, в хороводах... Время от времени кто-нибудь выкрикивал что-то типа "Слава солнцу!" или "Огонь небесный!" или "Амеша-Спента милостивые!", но все это тонуло в общем гуле толпы.

Я снова взял Вию за руку.

–Не хотите потанцевать, сеньора?

Мне показалось, что она усмехнулась... по крайней мере, что-то вроде смешка я услышал.

–А вот и хочу, благородный сеньор.

Музыка звала и звенела, время от времени прорывая общую смешанность и скованность ритма неожиданным всплеском гармонии, на несколько секунд начиная звучать почти красиво. Каждый раз на такой всплеск я сбивался и обязательно путал шаги... Впрочем, танцевать по всем правилам здесь было бы сложно: на площади все разбились на группы и танцевали свое, группы смешивались, хороводы разбивались... Было много смеха, много бурдюков с вином, передававшихся по кругу, много потерянных мантилий... Эй, праздник, значит, положено! Какая-то растрепанная женщина, возникшая неизвестно откуда, вдруг обняла меня и поцеловала горячими губами, а потом исчезла.

Танцевать не выходило.

А потом посреди ночи вдруг запахло розами. Я обнаружил, что нас оттерло от Федерико, но вот Вию я каким-то образом до сих пор не потерял.

–Это розы? – спросила она, на миг прижавшись ко мне: в толпе иначе было нельзя.

–Наверное, – ответил я. – Пойдем, посмотрим.

Мы свернули в узенький-узенький тупичок между домами. Через несколько шагов свернули еще раз. Там был, наверное, личный садик какого-то богача: крошечный кусочек земли, отгороженный витой чугунной изгородью, очень частой – мальчишки не пролезут. За изгородью мы увидели несколько розовых кустов – сейчас, в темноте, сложно было разобрать, какого цвета – и фонтан в виде львиной головы на стене. Из львиного рта вытекала тонкая струя воды и с тихим шелестом падала в бассейн. Здесь не было никаких огней, даже фонарных – фонари остались на людных улицах. Только звезды светили.

–Хорошо... – сказала Вия незнакомым мне мечтательным тоном.

Я удивленно посмотрел на нее.

–Правда, хорошо, – она откинула черную вуаль, посмотрела на меня прямо. – Иногда все-таки бывает, ты был прав.

–Не иногда, – ответил я. – Всегда. Даже когда плохо... Понимаешь, даже когда совсем-совсем плохо, надо понимать, что может быть и хорошо.

–Звучит глупо.

–Может быть, – покладисто согласился я. – Очень даже может быть.

Кто-то громко, надсадно захрипел совсем рядом, попробовал затянуть песню – и смолк.

А я наклонился к Вии и поцеловал ее снова. На сей раз получилось лучше, чем тогда, в доме Федерико... определенно, лучше. Она мне даже отвечала. Замедленно, а может, неохотно – но отвечала. Сердце мое сжалось... ни за что на свете не хотелось останавливаться, гори оно все огнем! Черт, почему я стою так неудобно – у нее за плечом?.. Ей приходится выворачивать шею... Я развернул шаманку... кажется, даже немного приподнял ее в воздух – она была совсем легонькая. Крепко обнял. Так вышло, что мне никогда не приходилось держать в объятьях девушку, которая бы мне нравилась и уж тем более, которую бы я любил – Рая не в счет. И я понятия не имел, до чего это... эх, не знаю. Как рассказать?.. Ощущение, будто ты под два метра ростом, и глаза у тебя в темноте светятся, и хоть что сейчас произойди – хоть землетрясение – сразишься со всем миром, с любой стихией один на один, лишь бы с твоей любимой все было в порядке.

Она легонько стукнула меня кончиками пальцев по подбородку, отстранилась. Шепнула:

–Мне воздуха не хватает.

–Дыши носом, – посоветовал я.

Вия усмехнулась. Потом расхохоталась. Через секунду мы с ней смеялись вместе.

–О духи всемогущие... – отсмеявшись, она вытирала глаза. – Ты хоть понимаешь, что первый раз... первый раз за все мои жизни мне кто-то в такой ситуации что-то похожее заявил!

–Какой-то у твоих альтер-эго был односторонний опыт, я тебе скажу. Мало ли. Со всяким бывает.

–Ну, большая часть моих альтер-эго была мужчинами. Так что, если по совести, я вообще сейчас занимаюсь жутким безобразием.

Я приподнял брови.

–Мне много раз говорили, что для определенного сорта взрослых мужчин я был бы очень даже привлекателен.

Вия рассмеялась снова, на сей раз мелко хихикая и вжимаясь лицом в котту у меня на груди. В какой-то момент хихиканье перешло во всхлипы.

Ну что сделал бы любой нормальный человек в подобной ситуации?.. Я приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал снова, очень мягко, осторожно, спрашивая разрешения. Разрешение последовало.

Ох, сестра Анна, спасибо вам большое! Даже представить не можете, насколько я вам сейчас благодарен!

Внезапно наш поцелуй прервало сдавленное покашливание. Я поднял голову, наполовину ожидая увидеть слегка смущенного Федерико... или, например, наконец-то вернувшегося блудного Стара, но... нет. Неподалеку от нас, почему-то не способный затеряться в густой тени, плотным плащом накрывшей переулок, стоял высокий старик в сером плаще с капюшоном и длинным посохом. Перстни на его руке, сжимавшей посох, светились собственным светом.

–Фьелле, крошка, – ласково сказал я, накидывая на лицо Вии вуаль. – Иди дальше развлекайся. Мне очень неловко, но, может быть, ты разыщешь своего мужа? Кажется, у меня важные дела на остаток вечера.

Вия отступила на шаг. Лица я ее теперь не видел: во-первых, вуаль, а даже если бы не вуаль – темно. Она подняла руку, размахнулась, и залепила мне пощечину. Н-да, рука у нее почти такая же тяжелая, как у тети Ванессы, кто бы мог подумать...

–К-комедиант! – прошипела Вия самым что ни на есть аристократическим шепотом. – Лицедей! Подлец! Да как ты смеешь так со мной поступать?! – развернулась на каблуках и с очень натуральным всхлипом кинулась прочь, в темноту.

С ума сойти... если бы я не любил ее до сих пор, полюбил бы именно в этот момент. У какой еще девушки найдется столько самообладания в подобной ситуации?..

Я обернулся к богу.

–Господин мудрец, – поклонился, прижав руку к сердцу. – Прошу прощения за эту досадную помеху.

Больше всего я боялся, что Воху-Мана сейчас гадко этак усмехнется и скажет что-то типа: "Думаешь, я не вижу, как ты пытаешься отмазать свою маленькую шаманку? Ничего не выйдет!"

Он гаденько усмехнулся и сказал:

–Ну что ты, мальчик, я все понимаю. Молодость не дается дважды, а людей есть определенные... ммм... потребности, – он захихикал. – Милая маленькая самочка.

А мне пришлось подавлять неприятное холодное чувство, поднимавшееся откуда-то из живота. Умей я убивать богов или знай бы хотя бы приблизительно, как это делается – воспользовался бы непременно, и плевать на все грядущее или на то, что поймают и отомстят. Ох, что-то порывистым я становлюсь... с кем поведешься?

–Ты выполнил заказ?

–Как вы приказывали, господин, – я снова поклонился. Ничего, не сломаюсь! Эх, как страшно-то... в прошлый раз в половину так страшно не было. Что изменилось?

–Он у тебя с собой?

–Разумеется.

–Тогда пойдем. Надо поговорить. В месте поспокойнее, – Воху-Мана брезгливо отшатнулся глубже в тень: между нами, пошатываясь, прошел пьяница, чей вопль мы с Вией так недавно слышали.

–Пойдем, – бог зашагал прочь, уверенный, что я последую за ним. Я и последовал. Шагов его на мостовой не было слышно.

Записки Аристократа

Кому как, а мне больше всего нравится засыпать рядом с женщиной. В комнате было очень жарко, и мы почти сразу раскатились по разные стороны широкой кровати, только за руки держались. Она вообще была высокого роста, и рука ее в моей казалась не такой уж маленькой. Необычное ощущение.

С ней вообще было необычно. Сложно сказать, почему, но – лучше чем с другими. Мне казалось, что порой я читал ее мысли, а она – читала мои. Может быть, просто казалось, но совсем отделаться от этого ощущения не удавалось.

–Ты никуда не торопишься? – спросил я сонным голосом. – Нам не придется в спешке вскакивать, нашаривая одежду?

–Нет, – ответила она, ее дыхание было чуточку сбито. – Можешь спать, если хочешь. Я тоже устала. Подготовка к обряду шла последние три дня...

–Мы еще затемно вышли, – сказал я. – Вот только в город пришли. Последние несколько дней не высыпался.

–Что так? – спросила она участливо.

–Да всякое... в общем, я сейчас засну. Ладно?.. Только ты не уходи.

–Спи, – тихо ответила она. – А я буду с тобой.

И крепко сжала мою руку.

А я действительно заснул.

Когда проснулся, в комнате было прохладнее, а рыжая жрица каким-то образом оказалась у меня под боком. Вообще-то, насколько свидетельствует мой опыт, спать в обнимку хорошо только зимой, иначе – жарко. Но с ней это почему-то не имело значения. С ней вообще ничего не имело значения. Какое-то... да, головокружение. Ничего не видишь, ничего не помнишь, ничего не знаешь, идешь к ней, как мотылек на огонь летит. На рыжий такой огонь волнистых волос...

Я осторожно поцеловал ее макушку... волосы пахли какими-то незнакомыми цветами. Она потянулась, потерлась головой о мою шею.

–Уже вечер, наверное, – тихо сказал я. – Мне надо пойти хотя бы показаться на глаза моим спутникам. Я на их месте точно решил бы, что меня в переулке из-за кошелька прирезали, а тело в сточную канаву бросили.

–Друзья... или жена? – спросила она шепотом. – А может, невеста?

–Я похож на женатого? – я погладил ее по голове. – Нет, я не женат. У меня нет ни невесты, ни родителей, которые могли бы мне ее навязать. Правда, здорово? Так что люблю, кого хочу. Только я не думал, что это для тебя значение имеет. Ты ведь тоже жрица. У тебя своих ограничений до... до Аримана, прости за богохульство.

–Я тоже не думала, – она потянулась и села на кровати, глядела на меня теперь сверху вниз, щуря светло-карие, в тон волосам, глаза. Богохульство, кажется, вообще мимо ушей пропустила. – А вот лезет. Как жрица, я должна блюсти духовную чистоту. В идеале. А не в идеале – бог за нами не смотрит. Давно уже. Тем более, я тебя старше... сколько?.. Лет на восемь?

–Старше?.. – я тоже сел и потянулся, чтобы поцеловать ее. – Не говори ерунды. Ты же огонь. Какой возраст у огня.

–Мальчик, – она чуть отстранилась, с какой-то грустной улыбкой. – Вот не думала никогда... Ты же ребенок совсем.

–Ага, – согласился я. – Жеребенок.

Уже ближе к вечеру я спросил:

–Тебе никуда не надо сегодня идти?

–Нет, – ответила она, улыбнувшись. – Я провела всю подготовку к ритуалу, значит, проводить сам ритуал – очередь другой жрицы. Если бы мы делали по-другому, многие из нас к концу праздника валились бы от усталости. А кто постарше, может, и замертво.

–Это работа для крепких мужчин. И желательно, безмозглых.

–Почему безмозглых? – в ее глазах вдруг появился испуг.

–Потому что безумные ближе к богам! – рассмеялся я.

Она ответила на улыбку краешком рта.

–Безмозглые и безумные – разные вещи. Когда-то Ахура-Мазде служили только мужчины. Тогда еще мертвых не хоронили, а оставляли на вершинах башен на съедение хищным птицам... тогда обычный человек не мог прожить день, не прочитав, по крайней мере десяти молитв... тогда священное одеяние носили не только жрецы, – она с тоской посмотрела на седрех и кушти, которые, сброшенные, валялись на полу. – Да и храмы тогда святились как положено: мочой белого быка, и никак иначе. А сейчас даже белые быки живут не везде.

Я тоже посмотрел на длинную рубашку с карманом на груди и широкий пояс. Одежда как одежда, никогда не мог понять, что в ней такого священного. А ведь жрецы дальше идут: утверждают, что она – инструмент веры. Покажите мне бога, который хочет, чтобы в него верили! Боги хотят, чтобы им молились и жертвы приносили, вот и все.

Тоже, кстати, само по себе богохульство – бросить священную одежду на пол.

Я сидел, удивленный. Так она, нарушительница веры в большом и малом, неверная жрица, болеет за нее?.. Она жалуется, что мир прогнил?.. Для нее это действительно важно?.. Воистину, не устаешь поражаться, сколько всего может сочетаться в одном человеке.

–Когда это было, милая? – ласково спросил я. – Что-то я не вижу в городах Отвоеванного Королевства, или любого другого, заброшенных башен с площадками на вершине! Да и все-таки... священные одеяния – это, конечно, здорово, но даже здесь их носить круглый год было бы прохладно. Ну а в Радужных Княжествах, особенно когда зима приходит?.. А еще севернее? Где в Эмиратах – я бы еще понял, и дальше на юг, но там Семерка никогда не правила...

Фильхе вздохнула.

–Ладно, – сказала она. – Забудь. Где было – там было, а у нас не было.

–Нет-нет, ты уж говори. Говори, раз начала.

Я вспомнил разговор с Райном. Он же тоже что-то такое говорил: мол, боги не там правят и вообще, по сути, не правят, только запрещают. Почему-то про фейерверк подумалось – бог настоящий знает, почему. Вот, кстати, Настоящий Бог... настоящий бог не требует жертв. Он даже поклонения не очень-то требует, по крайней мере, миледи Аннабель объясняет это так. Он даже веры не требует. Он просто учит, что вера в него помогает людям жить.

Фильхе поглядела на меня с юмором.

–Храмовые тайны тебе выдай? Вот так запросто?

–А как, по-твоему, храмовые тайны выдаются?

Нет, что смешного было в этой реплике? Ну вот что?!

Отсмеявшись, жрица сказала:

–Извини, у меня как-то в этом опыта не было.

И, потянувшись, села на кровати. Я смотрел на нее. Одно удовольствие – глядеть, как двигается красивая женщина. Особенно, если это твоя женщина. А я почему-то не сомневался, что Фильхе – моя. Хотя, казалось бы, что она мне? Встретились внезапно, расстанемся вдруг... Она – старше, она – жрица, у нее обязательства... У меня – долг.

Долг! Драконье Солнце! Райн! Ох, черт!

Я кубарем скатился с кровати, подскочил к окну, распахнул ставни... Хорошо, в последний момент хватило ума держаться сбоку, чтобы в проем только выглядывать – одеться-то я так и не удосужился. Фильхе взвизгнула и скатилась с кровати по другую сторону: окно было как раз напротив.

–Прости, – быстро сказал я.

Звуки улицы слышны были плохо – это окно выходило вовсе не на площадь, и даже не на улицу, а в переулок. И еще Фильхе как-то устроила – а может быть, это устроилось без нее – что с задней стороны дома был садик. Маленький, но самый настоящий садик, с тремя розовыми кустами и даже настенным фонтаном в виде львиной головы. Пахло розами.

Заорал какой-то пьяница, его поддержала пара приятелей... До меня долетел смутный обрывок фразы, что-то типа: "Вечер только начинается" и "Встретимся у сеньоры Бенедикты". Ффух, слава богу настоящему, еще не позднее полуночи. Райн с Вией, конечно, с просьбой о помощи в поисках пропажи в любом случае не будут обращаться в ратушу, но кто его знает, этого астролога – еще решит уйти с утра пораньше. И Вию с собой прихватит. Вполне в его духе. А мне после этого, что – опять их разыскивать по всему Быку? Или к Хендриксону не солоно хлебавши возвращаться?

–Ну? – спросила Фильхе холодно у меня из-за спины. – Успокоился?

–Вполне... – ответил я.

И вдруг голос Райна в ночной темноте отчетливо – и довольно громко – произнес:

–Фьелле, крошка... Иди дальше развлекайся. Мне очень неловко, но, может быть, ты разыщешь своего мужа? Кажется, у меня важные дела на остаток вечера.

Я так и застыл с открытым ртом. Это с кем же Райн развлекается в Медине? Уже кого-то нашел? Быстро он! С другой стороны, я ведь тоже... Но я – другое дело. Если бы не та синеглазая девица...

Кстати, а куда делась синеглазая девица?

И какого черта я вообще потратил с рыжей целый день, когда у меня дел полон рот? Я теперь, сказать по совести, даже не знаю, где моих спутников разыскивать. А если вдруг в храме узнают об этой интрижке и не захотят по какой-то причине посмотреть сквозь пальцы, как обычно – или у них действует правило "не пойман – не вор?" – Фильхе не поздоровится, и мне, очень возможно, придется из города пробиваться с боем.

Не иначе, наваждение случилось. А от холодного воздуха в голове становится ясно.

Я услышал звук пощечины – правильно, Райн дождался! Кто же с женщиной так прощается?.. Им ни в коем случае нельзя говорить, что у тебя какие-то важные дела помимо них есть! Одно слово, книжник... Потом я услышал быстрый топот – бежала девушка, совсем юная, должно быть, в сапожках на каблуках. Мне показалось, что я даже увидел, как мелькнул за чугунной оградой смазанный силуэт. Совсем маленького роста малышка, одной рукой придерживает на груди мантилью, чтобы не соскользнула с головы... Ну да, Райну, наверное, нравятся маленькие.

А потом мне стало тошно, пальцы сами собой соскользнули с деревянной створки ставни, и я почему-то подумал: "Бог вышел из тени..."

Дурнота была не сильная, я отогнал ее почти сразу... И тут же услышал голоса: за оградой садика Фильхе говорили двое, один из них Райн, другой – кто-то мне незнакомый. Говорили, особенно не таясь, но негромко, поэтому я ни слова разобрать не мог.

Потом, наверное, Райн и его собеседник пошли прочь – в сторону, противоположную той, куда убежала женщина. Не к людям, а прочь от них.

Так! Райн говорил, что идет в Медину, чтобы отдать гороскоп Воху-Мане... А вдруг это как раз за гороскопом пришли?.. Нет, не сам Воху-Мана – едва ли я тогда смог бы его увидеть – но кто-то из его посланников?..

–Прости, красавица, – сказал я, не оборачиваясь и не очень следя за тоном: он выдал напряжение и, может быть, некоторый затаенный страх. – Уже поздно... Так вышло, что мне нужно идти. У меня этим вечером завелись дела.

Я сразу мысленно проклял себя: ну вот, сделал ту же самую ошибку! Фильхе, конечно, женщина взрослая, пощечину не залепит, но...

Тут я инстинктивно обернулся и даже пригнулся. Очень вовремя, как выяснилось. Потому что Фильхе была уже готова всадить кинжал мне в спину, а глаза у нее были безумные.

Нет, ну да, виноват... Но так-то зачем?!

Записки Астролога

Мы шли на кладбище. Это стало ясно почти сразу. Во-первых, какое еще спокойное место посреди города можно придумать?.. Во-вторых, раз уж этот город принадлежал Семерке, покойных тут наверняка сжигали, и закапывали в землю, осветив соответствующими знаками. А раз так, значит, Воху-Ману, наверное, так и тянет к земле, где святого больше всего... Хотя вообще с него сталось бы меня в главный храм вызвать и работу там потребовать. Не потребовал. Не хочет людей лишних впутывать?.. С чего бы? Когда это боги от людей таились?

Или... не доверяет?

Воху-Мана не доверяет собственным жрецам?

Нет, глупости, хватит на пустом месте рассуждать, этак меня самая легкая несообразность к чему хочешь приведет. Мало ли почему он сделал так, как сделал. Прихоть, например. В храме все, по случаю праздника, перепились до полной невосприимчивости: им сейчас что Воху-Мана, что дождь зеленых ежиков с неба...

Просто не додумался, в конце концов.

Далеко в глубь кладбища мы идти не стали. Просто зашли за ограду. Мирно тут было. Ряды каменных обелисков, украшенных соколиными перьями или бычьими рогами. Рога в лунном свете – луна уже взошла, пока мы с Вией торчали около фонтана – блестят, перьев вообще не видно. По ночному времени на кладбище никого не было, даже пьяниц. Днем – одно дело, можно спокойно и гулять между могил, и жонглеров слушать – но ночью, когда могущественное Солнце, видимое тело Ахура-Мазды, скрывается с небосклона, может случиться все, что угодно. Медина-дель-Соль в этом плане от других городов не отличается.

–Ну вот, – сказал Воху-Мана, едва ли руки не потирая. – Так-то лучше, молодой человек. Давай-ка мне... эту штуку.

Я послушно полез за пазуху, и достал оттуда переплетеную тетрадь. Ту самую, в которую я переписал начисто гороскоп Стара. Специально прихватил с собой – в расчете примерно на такой случай.

Гороскоп был составлен правильно – от первого до последнего слова. И истолкован верно. Но был он для Семерки совершенно бесполезен: зря, что ли, я так долго отводил Стара от его судьбы?

Тетрадь легла в протянутую руку Воху-Маны, и я едва удержал выдох облегчения. Теперь... теперь, по крайней мере, это кончено. Только от него можно ожидать любого подвоха.

Воху-Мана раскрыл тетрадь, брезгливо держа пергаментные листы длинными пальцами за уголки. Пробежал глазами строчки – горжусь я, горжусь своим ровным почерком, и совершенно за дело! Редко кто из астрологов сойдет за каллиграфа, но их попросту не колотила по пальцам тетушка Ванесса.

–Кажется, это оно и есть, – сказал Воху-Мана. – Надеюсь, ты душу вложил в этот гороскоп?

–Обижаете, господин мудрец, – ответил я сдержанно. – Делать иначе работу – любую работу, но особенно по вашей просьбе – просто ниже моего достоинства.

–Да?.. Вот как? – он рассеянно вздохнул, перевернул страничку. – А где... ах да, вот оно. И это тоже... – постучал пальцам левой руки по пергаменту, помычал что-то. – Ну что ж... – это он бормотал под нос, как будто сам для себя... на его лицо по-прежнему падала тень от глубокого капюшона, не приходилось хотя бы на эти жутковатые ускользающие черты смотреть, как тогда, в таверне. – С душой, значит, работал... Ладно, если что, с душой мы тоже можем побеседовать. Это запросто.

И, не отрывая взгляда от тетрадки, сделал быстрый жест правой рукой.

Отвратительная, ужасная боль пронзила мою грудь... Сам не знаю, почему я не заорал. Рот моментально наполнился кровью... вот гадость. Немного на свете есть вкусов, противнее собственной крови, особенно когда ее так много. Даже застонать не получилось.

Еще у меня сразу подогнулись ноги и голова пошла кругом. Я упал – сперва на колени , сжимая обеими руками торчащий у меня из груди посох. На ощупь посох почти обжигал – это явно не дерево. Металл.