Текст книги "Сицилия – верное лекарство от хандры (СИ)"

Автор книги: Валерия Лазовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Сицилия – верное лекарство от хандры

ЧАСТЬ 1

            Можно сказать, что все началось тогда, когда я решила позвонить подруге.

Дружба наша на тот момент носила фрагментарный, но очень интенсивный характер. Познакомились лет шесть назад на одном из семинаров для творческих людей. Группа желающих просветиться и получить новые знания уже вся была в сборе, оставалась еще пара свободных мест. Первый лектор, взглянув на часы, начал свое выступление. Минут через десять дверь в кабинет попытались открыть, но дверь стояла насмерть, не пуская опоздавших. Поначалу никто не обратил внимания на шебуршание за дверью, потом раздался вежливый стук, на что тоже никто не обратил внимания – опоздавших не любили. Стук немного усилился – народ в кабинете никак не прореагировал. За дверью, наконец, угомонились, народ погрузился в себя. Лектор предложил для лучшего настроя провести небольшую медитацию, все ушли в себя, заиграла легкая музыка, тишина расслабила присутствующих.

– Когда я скажу три, вы вернетесь в эту комнату, – тихо, но четко произнес лектор.

И тут в дверь забарабанили, судя по звуку, кувалдой, народ одновременно подскочил на стульях, особо чувствительные схватились за сердце.

– Да кому же там неймется? – досадливо поморщился ведущий и пошел открывать дверь.

Звуки ударов раздавались очень громкие и методичные. Ведущий подошел к двери, попытался ее открыть – безуспешно, поморщившись от натуги, удвоил усилия – результат тот же. Ему в помощь поднялся шкафообразный интеллектуал из собравшихся.

– Разрешите, – отодвинул он попытку номер раз, по сравнению с которой оказался на голову выше и в плечах раза в два шире.

Лектор поправил очки и вернулся на свое место. Парень отошел от двери метра на два, с места набрал скорость и плечом «вышиб» дверь. Дверь удержалась на петлях, но в коридоре раздался грохот.

– Упс, – слегка удивился парень и замялся на месте смущенный.

Особо любопытные были уже у входа. В коридоре, метрах в двух от двери, задом к народу, на четвереньках стояло нечто, судя по высоте платформы ее фиолетовых ботинок, – девушка – и потряхивала головой. Скорее всего, за минуту до этого она стояла спиной, облокотясь на дверь, и долбила по этой двери каблуком ботинка, а когда дверь со всей силы открылась, то по инерции отшвырнуло и долбильщицу. К ней осторожно приблизилась женщина в возрасте, аккуратно дотронулась до ее плеча.

– Вы как? – очень участливо спросила она. – Еще полежите? Или будете вставать?

Сзади вежливый народ сдерживался, чтобы не расхохотаться. Ситуация была с одной стороны травмоопасная – при таком ударе можно и голову стряхнуть, а при неудачном падении еще и что-нибудь себе поломать; с другой стороны… Девушка, тряхнула несколько раз головой, посмотрела снизу вверх на сердобольную тетеньку, выдернула наушники из ушей и, не меняя позы, поинтересовалась:

– Вы что-то хотели?

– Нет-нет, – испуганно развела руками тетенька.

Народ все же не выдержал и заржал в полный голос. Это привело девицу в тонус, она быстро поднялась, слегка отряхнула себя, расправила длинную юбку, поправила прическу, подобрала красную сумку необъятного размера с пола, убрала наушники в нее, расправила плечи, поправив на них ярко фиолетовый с красными разводами шарф, еще раз тряхнула головой и царственной походкой направилась в класс. Народ быстренько расселся по своим местам. Пострадавшая девица зашла последняя, оглядела всех ясными очами.

– Здравствуйте, – улыбнулась сразу всем и стрельнула глазками в поисках места.

Одно из свободных оказалось по соседству со мной, сюда она и направилась. По ходу ее движения народ реагировал на девицу по-разному: сердобольная тетенька сочувственно осмотрела ее с ног до головы, видимо надеясь, что хоть что-то должно было сломаться-порваться-выйти из строя после такого падения. Парень, открывавший дверь, постарался вжаться по максиму в стул, слиться со стеной и выдавить приветливую улыбку, но глаза смотрели виновато. Кто-то с любопытством разглядывал вновь прибывшую, кто-то с раздражением, кто-то со снисходительностью. Девица была достаточно высокой, а еще и высота каблука – видимо, все это вместе взятое (манера вести себя, одеваться, внешность, отношение к жизни) произвело на общественность почти сногсшибательный эффект в прямом смысле. Усевшись рядом, она спросила меня:

– Я ничего интересного не пропустила?

– Вы в самом интересном поучаствовали, – успокоила ее.

– Да? – не поверила, немного обиженно глядя на меня.

– Я вас во время перерыва посвящу в подробности.

За обедом мы разговорились.

– А ты чем в жизни увлекаешься? – спросила я свою соседку, приступая к трапезе.

– Книги пишу, – немного неуверенно заявила она.

– Книииииги? – удивилась я.

В ответ она удивленно пожала плечами, кивнула утвердительно головой и начала активно пережевывать салатик.

– И как? Получается?

– Вроде ничего, есть пара негативных моментов, которые сейчас пытаюсь решить, а в основном все нравится.

– А звать тебя как, Великий и Могучий?

Девица немного помедлила с ответом.

– Ва-си-ли-на, – по слогам представилась.

Наверное, у меня вытянулось лицо или еще что-то с ним произошло, потому что Ва-си-ли-на тут же добавила.

– Это же лучше, чем Маша или Даша!

– Однозначно, – подтвердила я. – Это твой псевдоним или родители назвали?

– Мама, – вздохнула она.

– А как тебя друзья-подруги называют? – допытывалась я.

– Васькой, – по-простому ответила Ва-си-ли-на.

Видимо, мое лицо по-прежнему отражало мое отношение к редким именам, поэтому Васька решила приоткрыть тайну своего имени.

– У меня родители творческие люди, мама мне пророчила великое будущее, потому и имя подбирала, чтобы, когда стану великой не брать псевдонима, в общем позаботилась, как могла.

– Да уж...

– Но согласись, это лучше, чем Дульсинея. И звали бы меня тогда не Васькой, а Дулькой.

Я поперхнулась соком, который всасывала через трубочку.

– А что, был и такой вариант?

– Папин.

– А папа тоже человек творческий?

– Ну а как иначе? – удивилась она, разведя в разные стороны нож и вилку.

– А папу как зовут?

– Елисей. Василина Елисеевна я.

– Звучит, – согласилась я.

– А тебя как зовут?

Я закусила губу, сдерживая рвущийся наружу смех.

– Василиса Яниславовна, – и очень серьезно посмотрела на Василину Елисеевну.

У той отвисла челюсть и стали в кучку собираться глаза, потом она отложила столовые приборы и звонко рассмеялась на весь зал ресторана.

– Здорово! Разыграла? А я попалась как первоклашка.

Я с легкой улыбкой смотрела на нее.

– Нет? – осторожно спросила меня.

– Василиса Яниславовна, – кивала утвердительно в ответ.

– А тебя-то так за что? – сочувственно выдохнула она одним словом и посочувствовала искренне.

– А у меня бабушка Годислава Драгорадовна.

– Понятно! – ошарашилась Васька, и даже глаза у нее съехались к переносице. – Вопрос снимается. И дома тоже Васькой кличут?

– Нет. ЛисОй.

Да-да, именно она, рыжая с хвостом.

– Да ты что? Как это получилось перечить такой бабушке?

– Бабушка Василисой Яниславовной с самого рождения зовет. Свидетельство папа ходил получать, потому вписал то, на чем настаивала его мама, собственную мать ослушаться в этом вопросе тогда он не мог. Мама понервничала с полгодика, а потом успокоилась. Сначала в протест, на вред и бабушке и папе стала звать ЛисОй, а потом уже все смирились. Папа же до сих пор пытается соблюдать нейтралитет, поэтому я у него ЛисА Яниславовна.

– Ну ты и попала…

– На самом деле нормально, к Василисе народ быстро привыкает, а Лисой только близки и родные зовут.

– Анекдот, – развела руками Васька, – кто бы мне рассказал, что не только у меня такой друдом твориться – не поверила бы.

– А у тебя дурдом? – уточнила я, потому как у себя подобного не наблюдала. У мамы с бабушкой шла с самого начала холодная война, но она им обеим приносила удовольствие и позволяла находиться в постоянном тонусе. А когда бабушка решила неожиданно серьезно заболеть, так мама первая поехала к ней и просидела у постели недомогающей две недели, пока дела не пошли на поправку. Правда, это дало повод разгореться новым баталиям между горячо любимыми родственницами. Бабушка со своей стороны тоже всегда выделяла старшую невестку среди остальных родственников, ни одно семейное решение не обходилось без согласия мамы. И, как правило, по стратегически важным вопросам эти две женщины всегда сходились в едином мнении. Отец слабаком не был, но ему было проще промолчать в споре с матерью или женой и сделать по-своему.

– Ну, – немного замялась Василина, – творческие люди – это особые люди, для них главное творчество, натуральность, непосредственность, все остальное – второстепенно.

– А мои родители – люди науки, для них характерны точность, ответственность.

– Мы нашли друг друга, – Васька театрально простерла руки ко мне. – Ну наконец-то!!! – дурачилась она.

– Не радуйся сильно, надо все просчитать, – охладила я ее энтузиазм.

– Ну ладно, этим ты займешься, раз у тебя в крови точность и ответственность, – отмахнулась она. – А ты, кстати, где, кем работаешь?

– Я как-то слегка выбилась из колеи академических семейных традиций – на мне природа решила отдохнуть.

– В смысле?

– С точными науками не дружу, ушла в творчество.

– И как оно?

– С удовольствием и регулярно, – заверила новую приятельницу.

– А чем именно занимаешься?

Меня всегда стопорит при подобном вопросе, не умею я объяснить одним словом и даже двумя словами, не получается сформулировать, чем занимаюсь. Живу тем, что на данный момент интересно, и это приносит доход. Когда есть вдохновение и Муз меня любит, тогда очень неплохой доход, когда мы с ним в конфронтации, тогда либо беру паузу, либо нащупываю что-то новое, интересное для себя. Паузы со временем стали все меньше появляться, все же гены технарей во мне присутствуют, поэтому порядок и самодисциплина мне не чужды. Рисовала, лепила я всегда, а лет с пятнадцати мои увлечения начали приносить первые деньги, и за это время были и эскизы моделей женской одежды, и архитектурные проекты (получала образование по этому профилю), и ландшафтный дизайн, и дизайн витражей, и художественно-декоративная мозаика, и муранское стекло, и художественное оформление витрин. В какой-то период могу заниматься только одной узкой темой, а в какой-то взяться за любую уже освоенную, а иногда (именно в этот момент Муз берет отпуск) начинается поиск чего-то нового. Под заказ работаю только если есть сложно-интересный проект у клиента. Сейчас у меня есть постоянные клиенты, у которых просьба была только одна: «Как только сделаешь что-то новое, звони первым делом мне, я это у тебя куплю».

– Сейчас увлеклась рисованием, – решила не посвящать во все сразу. – Но… ограниченным сектором. Люблю детскую, подростковую литературу и с удовольствием иллюстрирую её.

Василина трижды поменялась в лице: сначала глаза и без того большие увеличились еще в размере, потом появилась блаженная улыбка, а сейчас ее мордашка выражала крайнюю степень благодарности, только было непонятно к кому и за что.

– Господи, благодарю, – прошептала она.

Ну, теперь ясно, сейчас, наверное, выясниться еще за что.

– Именно ты мне и нужна. Все неслучайно. Мы нашли друг друга, – безапелляционно заявила она.

            – Рада за нас обеих.

            Как ни странно, но я тоже чувствовала, что чем-то мне Васька близка, почувствовала сразу, как только увидела ее зад в коридоре, нет, наверное, чуть позже, когда Васька вплыла в класс для занятий.

            – Я написала две книги и думаю, что издательство без иллюстраций их не возьмет, – разъясняла новая приятельтница.

            – Издательство возьмет на себя иллюстрирование. Ты с каким издательством договариваешься?

            – Нууу, – потупила глазки Василина.

            – Дульсинея, – строгим голосом, немного шутливо, призвала ее к порядку.

            Как ни странно она вмиг собралась и перестала юлить.

            – Пока не отправляла. Мне просто кажется, что лучше будет…, намного лучше, когда издатели увидят сразу, что называется готовый вариант: вот вам текст, и посмотрите, как он замечательно ложится на эти картинки. Это же Шедевр два в одном!

            – Ага, – я была настроена довольно скептически, но расстраивать сразу романтичную натуру сидящей напротив девушки не хотелось.

            – Давай попробуем, – искрилась она энтузиазмом.

            – Ты хоть раз что-нибудь продала из своих рукописей?

            Гений зарделась маковым цветом.

            – Я в журналы местные, газеты постоянно тексты продаю.

            – Я про рукописи.

            Васька по-прежнему мялась.

            – Я не знаю как их продавать, – тихо выдавила она, еще немного помялась, разгребая вилкой остатки салата в тарелке, – ну это как-то стыдно, я же не ради денег их пишу, а просто нравится, хочу, чтобы люди их читали и получали удовольствие.

            – Ага, – я уставилась на нее, как Генри Форд на блаженного, – а кушаешь ты на что?

            – Так я же работаю штатным копирайтером, дополнительно продаю тексты.

            – Прости, за щекотливый вопрос… и сколько ты на них зарабатываешь?

            Васька назвала скромную, весьма скромную, на мой взгляд, цифру.

            – За неделю? – уточнила у нее.

            – За месяц, – почему-то возмутилась она.

            Я немного подвисла. Мы вроде одинакового социального уровня, но потребности у нас явно разнятся.

            – Солнце Свет Василина Елисеевна, а как ты планируешь со мной рассчитываться за мою работу?

            – Э-м-м…. – и очень естественно почесала затылок, подняла на меня растерянные глаза.

            – Давай так… Я прочитаю твою нетленку, если она мне понравиться, я возьмусь ее иллюстрировать.

            Сейчас ситуация на рынке издательского дела складывалась таким образом, что хороший иллюстратор иногда стоил дороже автора. А свой труд я привыкла оценивать высоко.

            … Васька писала хорошо, попадала в возрастной критерий от 7 до 12 лет, а этому возрасту все еще интересны картинки, поэтому мне было где развернуться. С издателями пришлось договариваться мне, ее бы они обули в два счета, если вообще у Васьки получилось бы пропихнуть книгу чуть выше секретаря. Гонорар поделили пополам, у автора загорелись глаза и потихоньку начали увеличиваться аппетиты, правда, стабильностью ее Муз не радовал, поэтому стимулировать ее приходилось тоже мне. Общаться у нас получалось регулярно, но не постоянно. Как Васька напишет очередную нетленку, мы с ней пересекаемся на пару месяцев, наобщаемся друг с дружкой до одури, потом опять расходимся в разные стороны: она на свою работу, я к своим увлечениям.

Виделись-слышались мы с ней последний раз больше полугода. У меня за это время произошел полный раздрай в жизни. Я, то выкарабкивалась из него, то снова слетала вниз, и сейчас как раз была темно-серая полоса. В душе с неделю как поселилось безразличие к окружающему миру и к себе в частности, в квартире гнетущая мрачность, за окном серый январский выходной – еще чуть-чуть и мое безразличие верно перейдет в махровую депрессию. Нужно было дать себе пинок, но сил не было. С людьми из настоящей жизни общаться не хотелось в принципе. Рука сама собой набрала номер давней приятельницы.

            – Привет, – постаралась быть бодрой и веселой.

            – Привет, – обрадовалась мне.

            – Как ты? – я старалась удержать планку веселой и беззаботной.

            – Нормально, – пропела та в трубку.

            – Что с работой? – мое веселье все еще цеплялось за трубку в руке.

            – Да вот думаю, что делать…, – беззаботно ответила она, – А как у тебя, как семейная жизнь? – бодро поинтересовалась приятельница.

            Последняя наша встреча состоялась как раз недели за две до моей свадьбы, у Васьки на тот момент тоже были серьезные отношения – активно обсуждался вопрос зачатия ребенка. На моей свадьбе она присутствовать не могла, уезжала с мужем к его родителям.

            Я набрала побольше воздуха:

            – Свадьбы не было…

            – Как так? – с приятельницы вмиг слетела вся беззаботная веселость.

            – Случайно увидела его в отделе детских колясок с его беременной подружкой, – решила без эмоций выдать только причину.

            Васька на том конце провода опешила.

            – Это как? – смогла она, наконец, выдавить из себя.

            – Это у них, оказывается, запросто. Встречаться сразу с несколькими – это норма.

            – Козлы все, – зло подвела итог, и неожиданно захлюпала носом.

            – Эй, Васька, ты чего? – удивилась я.

            – Я своего тоже…. примерно в это же время… застала с другой, – сквозь всхлипы выдавила из себя приятельница.

            – Козлы все, – согласилась с ней, и, неожиданно для себя, тоже всплакнула…

            Мы немного порыдали в трубку друг другу, успокоились.

            – А он раньше не мог тебе сказать, что рожать думает с другой? – уже более спокойно поинтересовалась Васька.

            – А ему зачем себя этим напрягать?

            – Подожди, – обалдела Василина, – насколько помню, он же сам настаивал на свадьбе.

            – А он и не отказывался от нее.

            – Это как? – тонкая душевная организация подруги была близка к обмороку.

            – Сказал, что ему разницы нет жениться или не жениться. Может жить со мной, а может с другой. Может копать, может не копать.

            – А будущая мать его ребенка о тебе знала?

            – Я думаю, что да.

            – И ты ей не выцарапала глаза! – возмутилась приятельница.

            – А смысл. Дело не в ней, а в нем. Может он каждую неделю ходит за коляской с разными матерями своих детей.

            – Ты права. Но с другой стороны… он же настаивал на знакомстве со своими родителями, с твоим родителями, с друзьями с обеих сторон. Нафига?!

            – Нууу, вот…. Если бы он сам знал. Меня со всеми познакомил, а с некоторыми я даже и подружиться успела. Ее он пока ни с кем не знакомил, друзья теряются в догадках. Ему не до того, видимо… не до представлений родным и друзьям… все-таки маленький ребенок и прочее…

            – Пипец…

            – Да, – согласилась, – подписываюсь под каждой буквой.

            – Какой же он подонок.

            – Нет, – поправила ее, – просто трус. На подонка он не тянет.

            – А он после того, когда вы в колясочном мире столкнулись, сам ушел?

            – Ты что? Он же трус.

            – Э?!

            – Да, – подтвердила я. – Причем, когда я в этот же день собрала ему вещи, очень удивился, но гордо перетаскал их в машину, напевая веселый мотивчик.

            – А сейчас как у вас?

            – Никак. Не общаемся. Общие «добрые» друзья рассказали последнюю байку, – развеселилась я, – полез на табуретку, чтобы прибить часы…. с кукушкой…. в ванне…

            Васька начала подхихикивать.

            – Нафига ему в туалете часы с кукушкой?

            – Я не уточняла, ну так вот. Залез на табуретку, у табуретки подломилась ножка, упал, сломал ногу, кафель в ванной комнате скользкий, прыгать было опасно, вдруг опять упадешь, поэтому пока дополз по-пластунски до телефона, пока вызвонил кого-то из друзей с машиной, была середина субботы – все отдыхают, короче, ходит в гипсе, кукушка кукукает на полу, рядом с унитазом.

            Васька уже откровенно ржала в трубку.

            – У вас всегда были оригинально-юморные отношения, – подвела свой итог она.

            – Да уж, обхохочешься, – усмехнулась я, боль от предательства постепенно отступала, но иногда пробивала очень сильно, затягивая в стрессовое состояние. Разговор с Василиной, как и ожидала, выдернул меня из него, пусть и ненадолго, но какое-то время продержусь. А со временем станет полегче.

– А ты-то так встряла? – спросила я.

            – Да примерно так же, только обошлось без колясок, беременностей. Как в банальном анекдоте: зашла нежданно-негаданно пообедать домой, а там любимый муж с любимой любовницей в нашей постели.

            – Ну, знаешь ли…. Это еще непонятно, у кого интереснее ситуация сложилась.

            Зная чуткую душевность Василины, даже спрашивать не стала, что с нею было тогда.

            – Я первый месяц вообще ходила замороженная и все никак не могла отмыться.

            – Вот ты мне скажи, зачем было любовницу в ваш дом тащить? Нельзя было номер снять или у нее перепихнуться? – не выдержала я, распереживавшись за подругу.

            – Ты что?! – с горечью ответила Васька, – там же деньги надо платить, а тут сплошная экономия, и даже шампанское было куплено на мои деньги.

            – Ты их не поубивала? – тихо спросила я, надо сказать, что опасения были вовсе не напрасны, Васька в гневе очень страшна.

Я как-то раз наблюдала это, у меня ощущение было, что она увеличилась раза в два телесно, а силы в ней прибавилось раза в четыре. Тогда двух здоровых мужиков, которые вызвали ее гнев, оттаскивали официанты, а еще два мальчика в передниках держали Ваську, пытаясь ее успокоить.

            – Сама не знаю, как сдержалась, когда взгляд упал на полупустую бутылку из-под шампанского…

            – Ой, – я словно воочию это видела.

            – Передо мной промелькнули картинки, как я эту бутылку сначала о него разобью, потом любовницей закончу…

– Ой, – сглотнула я. Васька не зря писала книжки, воображение у нее ого-го – иногда такого нафантазирует на ровном месте, что только диву даешься.

– А потом суд и тюрьма. Оттащила себя силком от этой бутылки. Не стоят они того, чтобы меня посадили.

– Уффф, – с облегчение выдохнула. – И даже не покалечила? – уточнила.

– После этого, когда муж приходил мириться, пару раз руку приложила, но ему это только понравилось.

            – Слушай, может, рванем куда-нибудь? – просто к слову предложила я, чтобы отвлечь наш невеселый разговор от грустных дум.

            – А, давай, – легко поддержала Васька из этих же соображений.

            В этот момент обе понимали, что никуда никто из нас не поедет, потому как: первое – финансовый напряг у обеих, второе – не то настроение, чтобы куда-то ездить, третье – Васька вообще никуда дальше необъятного областного края не выезжала. Она до поры до времени являлась домашней девочкой, блюдя поначалу интересы родителей, потом мужней примерной жены, растворяясь в его прихотях и часто забывая про себя.

            Этим разговором мы подняли себе настроение, и все бы так и осталось, если бы я от безнадеги не начала копаться на сайтах авиаперевозок. Недельки через три снова позвонила Ваське просто поболтать и мимоходом сообщила, что есть три направления, которые меня интересуют: 1. Испания; 2. Какой-нибудь остров со старинными городками; 3. Рассмотрю варианты, которые предложит Василина.

            Василине было все-равно куда ехать, она нигде не была, поэтому любое направление – лишь бы уехать подальше и надолго. Опять же обе понимали, что это только мечты, но зерно очень сильного желания было посажено, и дальше все покатилось, как снежный ком. Издательство продлило с Васькой контракт и даже авансировало ее еще ненаписанную книгу, естественно, с привлечением меня (Васька из финансовой безопасности все разговоры, касающиеся оплаты за свою работу, спихнула на меня). У меня продались картины (в последнее время начала увлекаться крупномасштабной живописью), и поступил заказ еще на несколько определенной тематики. Творческого настроя не было у обеих, а деньги появились, потому решили гульнуть что называется на все, сильно надеясь, что Муз, в смысле Муза, появится.

            – Васька, едем на три месяца, – обрадовала я ее.

            – Как? – испугалась она.

            – На самолете, беру билеты с 15 марта по 15 июня. Нормально?

            А в ответ ти-ши-на.

            – Алло? – проверила я связь.

            Тишина.

            – Алло!

            – Тут я, – прохрипела она в трубку.

            – Ты как?

            – На три месяца? – мне послышалась в голосе подруги паника.

            – Да, – осторожно подтвердила я, – Что-то не так?

            – ТРИ месяца??? – паника нарастала.

            – А в чем проблема?

            – Я… я…, – растерялась Васька.

            – Что ты?

            – Я не могу ехать на три месяца?

            – Почему?

            – Я никуда никогда больше, чем на десять дней не выезжала, – это была претензия, правда непонятно к кому.

            – И? – все еще не понимала я. – Что тебе мешает это сделать сейчас?

            – А ты знаешь, давай! – в подруге проснулся бунтарский дух, на это я и рассчитывала.

            – Ок, едем на Сицилию.

            – Куда? – опять панические нотки, но Васька быстро с собой справилась, – а поехали, – закусила удила. – К тому же у меня там живет мой самый активный почитатель.

            – А чего именно он у тебя почитает? – на всякий случай уточнила я.

            – И меня, и мой талант, – поинтересничала Васька и отключилась.

            Дней через пять подруга набрала меня сама.

            – Мы правда едем на три месяца на Сицилию? – без предисловия начала она.

            – Да-а-а-а, – насторожилась я. – А что?

            – Не-не, все нормально, просто до сих пор не могу поверить.

            – У тебя еще месяц, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

            – Так-то да, – успокоилась.

            – Билеты я взяла, апартаменты на прибытие и отбытие забронировала. С водительским у тебя все нормально?

            – А водительское зачем, – снова испугалась Васька.

            – Дульсинея, – рыкнула я, – прекратить панику. Ты что будешь делать на острове три месяца? Возьмем машину и будем раскатывать.

            – Да? – затрепетала она может от ужаса, а может и от предвкушения.

            – Попрактикуйся, пожалуйста, втискиваться на машине в узкие щели и параллельно парковаться.

 – Хорошо, – прошелестела и положила трубку, из чего я заключила, что Ваське до предвкушения пока еще далеко.

Дня через два приятельница опять позвонила.

– Привет, – грустно раздалось в трубке.

– Привет, – опять насторожилась я.

– Меня родители не отпускают.

– ЧЕГО?!!!

– Родители в позу встали… не поедешь так надолго и так далеко.

Блиииин, как же я это упустила, ее нужно было подготовить эмоционально к разговору с родителями. Надо сказать, что Васька, несмотря на свой боевой дух, до той поездки была примерной девочкой, родителям она перечила только изредка и только по ключевым вопросам принципиально важным для нее. Но уж если Василина говорила «нет», то упиралась рогом уже из какого-то своего внутреннего принципа, и родители просто поднимали лапки кверху, а в основном использовали дочь, что называется, в личных целях себе в удовольствие. С другой стороны, они ее искренне любили, оберегали, заботились и желали самого лучшего – это без передергивания и действительно с искренними намерениями. Беда была в том, что отпустить от себя они Ваську не могли, она так и жила с ними в одной квартире, удалось ненадолго съехать в съемную квартиру с мужем, но…. Недолго пришлось оплакивать родителям отъезд дочери.

– Дульсинея, – рыкнула я. – Тебе сколько лет?! Ты самостоятельная взрослая девушка! Уже даже не девушка, а женщина!

– Я девушка, – попыталась пискнуть Васька.

– Так и веди себя как взрослая самостоятельная девушка. В твоем возрасте и твоем финансовом положении спрашивать у родителей разрешения на что бы то ни было не нужно.

– Как? – обалдела она. – Они же мои родители и мы живем вместе.

– Надо просто поставить их в известность, что ты будешь делать то-то и то-то. А согласятся они или нет с твоим выбором, это уже пусть они переживают, если не согласны. А по-хорошему, должны просто порадоваться.

– Я примерно так и сказала, – начала жаловаться Васька, но тут приперся муж и начал подзуживать, что тоже против, и что никуда не отпустит, и что нос мне сломает, если я посмею хоть на кого-то посмотреть.

– А…а…а…, – я на мгновение потеряла дар речи, – А он-то каким боком тут?

– Ну типа зашел поздравить папу с днем летчика, а заодно и usb-кабель забрать.

– Кабель можно купить в любом магазине.

– Это ж деньги надо платить.

– И к летчикам ни он, ни твой отец никакого отношения не имеют, они если и летали, то только в пассажирском кресле.

– Билииин, Лиса, чего мне делать? Они же меня просто не пустят. А тебе пообещали ноги выдергать, чтобы никуда не хотелось ехать.

– Кто? – потенциальных обидчиков нужно знать поименно.

– Муж, – захлюпала она в трубку.

– Так, – я, если честно, разозлилась не на шутку. – Варианта всего два: либо мы едем вместе, либо я еду одна. Расшифровываю: либо ты едешь на Сицилию на три месяца без привязки к датам, обязательствам. Отдыхаешь там в свое удовольствие: кушаешь, пьешь, что хочешь, купаешься, сколько хочешь, общаешься с кем и сколько хочешь, ложишься спать во сколько захочешь, а можешь и вовсе не ложиться. Переезжаешь из одного города в другой когда и сколько захочешь. Засыпаешь и просыпаешься под шум прибоя, вдыхаешь аромат цветущих апельсиновых рощ, получаешь комплименты от горячих итальянских мужчин, балуешь себя по полной программе. В общем, делаешь все, что тебе захочется.

Я чувствовала, как Васька на том конце провода, закрыв глаза, представляет себе все это, у нее даже дыхание замедлилось, выровнялось.

– Здорово? – уточнила у нее.

– Дааа, – улыбнулась она в ответ.

– Либо просто остаешься дома со всеми вытекающими отсюда последствиями, как-то: грязная слякотная весна без определенного срока, муж, требующий свою долю внимания и ласки, родители с постоянным контролем, работа, от которой тошнит, выяснение отношений с издательствами и с Музом до кучи…

– Все, – взревела она диким лосем в трубку, – Не могу больше я тут. Не хочу!!! Еще две недели, да?

– Десять дней, – уточнила я.

– Где бы прикопаться, чтобы никого не убить случайно.

– Успокойся и собирай спокойно чемодан, подумай что взять, только самое необходимое – остальное там купим.

– У меня чемодана нет, – испугалась Васька.

– В смысле? – не поняла я.

– Ну, совсем нет, я же никуда не ездила.

– О, Господи, – взмолилась, – Я это образно выразилась, бери рюкзак.

– Ладно, – уже по-боевому, настроившись, ответила подруга.

Дел перед отъездом, как обычно накопилось много – надо было все успеть отдать заказчикам, передвинула сроки с издательством – не знала, получится ли поработать в поездке, привести себя в более-менее приличный вид, договориться с приятельницей, чтобы взяла к себе кошку, с другой о поливке цветов, брату напомнить, чтобы завозил продукты родителям и еще много всяких мелочей… У Васьки оказался примерно такой же сценарий, только усложненный тем, что приходилось держать оборону от окружающих, и к тому же первая поездка всегда более затратная по усилиям. Дня за три я позвонила Василине.