Текст книги "Сицилия – верное лекарство от хандры (СИ)"
Автор книги: Валерия Лазовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– Старшими, – встряла я.
– Я могу и младшей, мне даже лучше, если младшей…
– У меня все нормально с личной жизнью, – немного резко прервал ее Марк.
Это он зря, Васька, когда выпимши, такая душевная, она луну с неба может достать за свои деньги, ее даже просить об этом не надо.
– Да-а-а-а? – удивилась она, – ну хоть у кого-то с ней все нормально, – вздохнула и, увидев, что уже знакомый ей итальянец направляется к нашему столику, поплыла, сияющая, ему на встречу.
Я, наконец, поняла в чем фишка этого ресторана, почему тут всегда нет мест, и столики заказывают заранее. Это не только великолепная кухня, потрясающий вид, живая музыка, но еще и парные классические танцы. Сегодня возраст присутствующих был от 30 до 60, исключение составлял только наш столик и четыре девушки, которые глазели периодически на Марка. Все присутствующие получали искреннее удовольствие от происходящего. Я пару раз еще потанцевала с разными мужчинами, выслушала свою порцию комплиментов и, пожелав спокойной ночи Марку, ушла баиньки, по ходу продвижения предупредив Ваську, что ушла в номер.
Номер у нас поистине королевский: все продумано до мелочей, все сделано со вкусом и заботой о постояльцах. Утром проснулась с первыми лучами солнца, которые пробились сквозь ветки кипариса и упали мне на подушку. Окно я оставила немного приоткрытым в надежде услышать шум моря. Моря не было, но утренний щебет птиц пробудил в радостном настроении. Соскочила с кровати, Васька сладко посапывала, вышла в гостиную, закрыла дверь в спальню, обернулась к террасе и замерла: море и огромный солнечный шар, поднимающийся над ним. Здорово!
Я, недолго собираясь, принялась за йогу, решив сделать полный комплекс – надо же как-то догонять Ваську по физическому состоянию, а то она до утра на балах отплясывает, а меня в сон тянет, как даму преклонного возраста. Не успела сделать разминку, сонная Василина отворила дверь и с мычанием, которое я расценила как «доброе утро», прошла в ванну. Закончили мы одновременно: я с йогой, она с водными процедурами.
Подруга вышла из ванны в халате, уже с укладкой и подкрашенная. Вот что мужское внимание и ночные балы делают с девушкой. Время – нет еще девяти утра, а она уже во всеоружии. Прошла на террасу.
– А-а-а-а-а-а, – раздалось неожиданно то ли восторженное, то ли потрясенное, – Лиса, – заорала громко Васька и метнулась обратно в комнату, – ты это видела? Ты видела?
– Что? – испугалась я.
– Ну это… – подруга была потрясена, а не напугана, потрясена настолько, что не сразу нашла слова, чтобы описать, только разводила руками.
– Что? – обошла я ее, вышла на террасу.
– Все это! – подошла она сзади, разведя руки в стороны, пытаясь охватить мир вокруг себя.
Понятно, Васька впечатлилась, как и я ранее. Замок был построен на склоне, со стороны центрального входа было три этажа и, скорее всего, еще какие-то помещения находились под крышей, а со стороны моря наш этаж получался вторым, благодаря этому, деревья доставали до нашего этажа и создавали тень. Терраса была площадью метров двадцать. На ней стоял справа круглый стол с гортензией посередине, три плетеных уютных кресла с подушками. Почему три, если номер на двоих? Слева пару плетеных шезлонгов с подушками и маленький столик с одним стулом. Очень продуманно все обставлено, несколько больших горшком с цветами добавляли уюта.
– Лиса, давай на недельку тут останемся, пока нас не выгонят, я тебя очень-очень прошу, – взмолилась она.
– Да ради Бога, я не против, отсюда и поездим по близлежащим городам. Ты пока осматривайся, а я в ванну.
Вы бы видели нашу ванну, в смысле емкость для отмачивания телес, даже если вы и не любитель подобной процедуры, то увидев эту купель, вы бы непременно полюбили процесс принятия ванны. Она вся из себя белоснежная, на гнутых бронзовых лапах, с мягким валиком для головы, стоит раскрасавица посреди ванной комнаты, а в окно заглядывает яркая мимоза, на подоконнике горшок с цикламеном. Я, не торопясь, понежилась в пенной воде, сделала все надлежащие для приличной девушки процедуры, подкрасила глаза и вышла досыхать на террасу.
Та-а-а-ак, в нашем полку прибыло.
– Доброе утро, – улыбнулся Марк.
– Доброе-доброе. Как вы тут хорошо устроились.
– Да. Я взял на себя смелость заказать завтрак в ваш номер. Присоединишься?
– Да уж непременно.
Парочка, судя по запаху кофе, витавшему на террасе и остаткам еды на тарелках, уже позавтракала. Я налила себе сок из красных апельсинов, по виду как томатный сок, но абсолютно ни с чем не сравнимым вкусом: в меру сладкий, в меру кислый, в меру апельсиновый, с тонкими нотками солнца и освежающей сочностью. На мой взгляд, он очень ярко характеризует итальянскую кухню, где все должно быть в меру, естественно, тогда чувствуется вкус самого блюда, а не специй.
Можно я продолжу оду этому цитрусу? Оказывается, он не просто сам по себе взял да и вырос на сицилийских просторах, а расстарался для этого монах-миссионер Джиован Баттиста Феррари, привезя в 1850 году из Китая красные апельсины. Итальянцы, уже в то время избалованные хорошей едой, сразу оценили красные плоды, а особо предприимчивые начали экспериментировать с их селекцией, со временем укрепив тенденцию выращивания уже не китайских, а сицилийских красных апельсинов: после многочисленных прививок удалось убрать горькую ноту в мякоти апельсинов. И именно на Сицилии, в частности в зонах Катании, Энны и Сиракузы, красные апельсины нашли для себя идеальный климат. Со временем выяснилась деликатная особенность: во-первых, не всегда выращенные в других регионах плоды окрашиваются в красный цвет, и, во-вторых, в большинстве случаев теряются лечебные свойства и экзотичные оттенки вкуса. В общем, если будете у нас на Сицилии либо на юге Италии, пейте апельсиновый сок только ROSA.
– И за что нам такие почести? – улыбнулась я Марку, – ты нас избалуешь.
Он опять одарил меня долгим молчаливым взглядом, лицо было спокойным, губы чуть улыбались равнодушно. Что-то все-таки с ними не так.
– У меня сегодня свободный день, поехали куда-нибудь? – предложил он.
– Поехали, – обрадовалась Васька.
Зазвонил ее мобильник, подруга посмотрела на определившийся номер, немного скривилась, судя по ее мимике – муж или начальник, с последним тоже у Васьки напряженные отношения.
– Я отойду ненадолго, – извинительным тоном произнесла она, вышла в гостиную, прикрыв за собой дверь.
Я проводила ее сочувственным взглядом, вернулась к своему соку, допила. Налила чай, разбавила молоком. Открыла крышку на сервировочной тарелке. Омлет с беконом. Это хорошо, без мяса я через час буду голодная и, скорее всего, злая. Наложила в тарелку, взяла кусочек хлеба и, не выдержав взгляда Марка, подняла на него глаза. А он сидел в позе воспитанного, довольного кота и взирал на меня спокойно, с легким интересом и небольшим удивлением. Так смотрит ученый на подопытную мышь, предварительно накормив ее мышьяком. Я ответила ему вопросительным взглядом, он слегка усмехнулся, румянец покрыл его щеки. Терпеть не могу пить остывший чай, да и омлет холодный с беконом не вызывает особого восторга, поэтому вернулась к еде. Хочется ему, ну пусть умничает глазами.
Быстро расправилась с омлетом, налила вторую чашку чая, откинулась на спинку стула. Марк все это время, молча, наблюдал за мной. Я перевела взгляд от синего моря на него. Щеки по-прежнему у него краснели, а взгляд немного погрустнел или поскучнел, черт его разберет: сидит и молча смотрит, а что варится у него в голове не понятно. Ну-ну, пусть потешится, в молчанку я научилась играть очень хорошо, когда выслушивала сначала оправдания от своего несостоявшегося мужа, потом обвинения. Кто кого перемолчит – для меня это не вопрос. Только тогда нафига он за нами увязался, если всю дорогу будем молчать. Я изогнула вопросительно дуги бровей.
– Я тебе чем-то не нравлюсь? – после секундного раздумья спросил он. Это у него, кстати, очень ценное качество – сначала подумать, а уж потом говорить.
Тут задумалась я. Что-то меня в нем явно напрягало, но что именно? Его манера вести себя? Ведет он себя очень корректно. Манера разговаривать? Говорит правильно, умеет заинтересовать. Стиль в одежде? Тут тоже не к чему придраться. Что-то было на уровне подсознания, что заставляло держать с ним дистанцию.
– Вроде нет, – пожала я плечами.
– Тогда зачем это холодное игнорирование?
Удивил! Да не игнорирую я его! Хотя…, может и игнорирую… Нет. Не так, я просто не подпускаю его близко к своим интересам. Да и с какой стати его подпускать? Ну не сошлись мы с ним – разные люди. Бывает…
– Может это мое обычное обращение с людьми, – предложила ему вариант ответа.
– Нет, – неторопливо ответил, – я видел, как ты общаешься.
Мне показалось или он смутился. Как мило. Я, наконец, поняла, что меня не устраивает в нем – я не могу понять, что стоит за его действиями. Точно, потому и держу дистанцию. Васька, та добрая душа, впускает сразу в свое пространство, правда, потом и выставить из этого пространства долго не может. У меня же процесс допуска более длительный, зато лишаю мандата гораздо быстрее, чем Василина. Но было еще недоверие, а вот его я объяснить себе не могла.
– Ты для какой цели общаешься с нами? – спросила в лоб.
Марк слегка растерялся.
– Не совсем тебя понимаю, – дипломатично взял паузу.
Я добавила во взгляде укоризны.
– Симпатичный, с устроенной личной жизнью молодой человек проявляет регулярный интерес к двум туристкам, не претендуя на половую связь и на их финансы. Зачем?
Марк широко улыбнулся.
– Да, я помню, ты говорила про трансплантацию органов.
– Предложи свою версию, чтобы она выглядела правдоподобно в моем понимании.
Он поколебался немного. Это же Марк, он не может сразу импульсивно ответить. А может он шпион? И ему нужно передать через границу секретные материалы в стельках наших мокасин?
– Я просто соскучился по нормальному русскому общению. Мне с вами интересно: интересно наблюдать, как вы между собой общаетесь, интересно разговаривать с вами, интересно показать вам красивые места.
– Зачем?
– Вы мне интересны.
– А ты учишься, случайно, не на психолога?
– С чего ты так решила?
– Ты все больше наблюдаешь, делаешь какие-то выводы… Словно пишешь диссертацию, а мы как наглядное пособие по твоей теме.
– Василиса, это тебе надо было книжки писать! С твоим-то воображением…
– Потому я и прошу четкости от тебя, чтобы самой не напридумывать всяких ужасов.
– Да нравитесь вы просто мне, – в первый раз ответил сразу, без раздумий, туманного взгляда, и я поверила. – Тут другой менталитет, другая культура, итальянцы они…. забавные, но у нас разные ступеньки душевности. Василина мне вчера половину своей жизни рассказала, призналась в любви, симпатии, вечной дружбе…
«Понятно, расслабилась подруга. Скорее всего, Марк ничего не стал рассказывать о себе, потому Васька жилеткой выступать для чужих переживаний не стала, но воспользовалась чужой».
– Итальянцы – они другие. Они милые, забавные, душевные, но нет в них искренности, ни один итальянец не станет первому встречному рассказывать, что он чувствует, что он действительно думает.
«Черт, надо было ее вчера с собой забрать».
– Может попробуем побыть друзьями? – попросил он.
– А что в твоем понимании друзья? – нужна мне четкость во всем.
– Это когда не напрягает присутствие друга, когда есть общий интерес.
– Тогда попробуем для начала побыть приятелями, – предложила я, – только у меня просьба, если что-то непонятно, то лучше спрашивать, а не взирать на меня с немым укором святого. Я мысли читать пока не научилась.
– А ты…
Что именно «я…» узнать не получилось, дверь с шумом отворилась и к нам вышла Василина с немного покрасневшими глазами и таким же носом – это, в последнее время, ее обычная реакция на мужа, по симптоматике смахивает на аллергию, но в боевом духе.
– Поехали?
Ну мы и поехали, ехали на нашей машине, Васька с радостью отдала руль Марку, устроившись на соседнем сидении. Он развлекал нас разными байками из жизни итальянцев. Проезжая мимо апельсиновых плантаций, рассказал такую историю и клялся, что ни слова не выдумал.
Не так давно, в 2004 году, на Сицилии образовалась ассоциация «Апельсиновый мир» и сразу же кинула кличь по всему миру: «Усыновите апельсиновое дерево!» Народ, проникшись новизной идеи, сразу же кинулся усыновлять, сначала откликнулись школьники на самом острове, потом акция получила хороший отзвук в прессе, и уже через четыре года «усыновленные апельсины» разлетались по всему миру. Не выходя из дома, с собственного компьютера появилась возможность отслеживать за сезонным ростом «усыновленного» дерева и получать с него урожай, который доставят на вашу кухню. А апельсинов со взрослого дерева набиралось до 100 кг.
Создатели «Апельсинового мира» решили, что «усыновление» одного апельсинового дерева – это простой и дешевый способ пробудить интерес всех жителей мира к самому знаменитому фрукту Сицилии, продукту высочайшего качества, который здесь выращивается с традиционной страстью, как и много лет назад. А кроме того – деревце плюс деревце, плюс деревце – хоть и не лес, но на фоне массовой вырубки лесов – маленький островок надежды для природы.
Я поначалу пыталась принимать участие в разговоре, но потом совсем отвлеклась на свои мысли, поглядывала по сторонам, обдумывая сюжеты следующих картин. В гостинице есть несколько красивых мест: на нашей террасе можно посадить Ваську за большой стол, накрыв его на две персоны, в задумчивом одиноком виде, с фужером вина. Во дворе беседка под старым деревом, а по горизонту полоска синего моря переходит в голубое небо. Туда бы какого-нибудь старичка в одежде прошлого века или наоборот с иголочки одетого, а можно влюбленную пару. С Васькой проблем не возникнет, она попозирует, а вот где найти старичка, его можно сфотографировать на этом фоне, сам фон, не торопясь, прописать с натуры, а дедка с фотки. Есть еще одно интересное место, но там нужна влюбленная пара или хотя бы имитация влюбленной пары, а ее, опять же, нет в наличии. Несколько раз прогуляться по гостиничному парку, наверняка еще есть красивые места. У меня начинался творческий зуд, надо использовать его, пока есть возможность. Можно порисовать и архитектуру, она, бесспорно, красивая, но мне больше нравится рисовать картинки из жизни, чтобы глядя на рисунок или картину, придумывалось несколько сюжетов.
К примеру, старичок, читающий газету в желтом осеннем парке на лавочке, задумавшись о чем-то своем, устремил взгляд вдаль. Что ему сейчас вспомнилось? Как он первый раз ездил с родителями на море? Последний разговор с другом, которого нет в живых уже 20 лет? А может свою первую любовь, о которой вспоминается в последнее время все чаще и чаще?
Или вот еще. Вчера в Сиракузах сфотографировала красивую женщину лет 35-40 за столиком в уличном кафе, затерявшемся на стареньких улочках. Она вся в предвкушении чего-то, но немного волнуется. Длинные волнистые волосы, узкая юбка до колена, под столешницей длинные красивые ноги в открытых туфлях на высоком каблуке. У нее встреча с новым мужчиной или примирение со старым мужем?
Парочка на итальянской улочке. Обоим за семьдесят, оба с тросточками, походка уже давно неуверенная, но они уверенны друг в друге – мужчина бережно поддерживает супругу под локоток. Он в добротных начищенных ботинках и со старым пятном от брызг на пиджаке. Она с прической, маникюром, подкрашенная (уже неуверенной рукой), в облегающем теплом трикотажном платье с красивой брошкой на груди и большой стрелкой от спущенной петли на недорогих колготках. Видно, что они близки друг другу. Всегда ли они были в таких отношениях или были вынуждены жить с другими супругами, вспоминая друг друга, а после их смерти все-таки решили, что на них тоже хватит счастья, и съехались в маленькую квартирку.
Или вчера на Пальмовом воскресенье. Встреча двух давнишних подружек, уже очень в возрасте, ближе в восьмидесяти, но назвать их бабульками никому в голову не придет. Одна в брючках, полупальто яркого фиолетового цвета, косынке на шее, туфлях на невысоком каблуке, с дамским саквояжем в руке. Другая в длинной юбке, теплом пиджаке в тон к юбке и ярком шарфике, тоже на невысоком каблучке. Они так всегда одеваются или только на праздники? Подружки расцеловались и принялись щебетать о своем, о девичьем. Они давно не виделись? А может общаются каждый день и так бурно реагируют на встречу друг с другом в силу сицилийского менталитета. Они давно дружат? Или не дружат вовсе, но Пальмовое воскресенье примеряет их на один день в году?
Надо выбрать фотографии, распечатать и очень хочется порисовать эту неторопливую сицилийскую жизнь с сумасшедшими страстями и верностью себе.
У итальянцев поразительное чувство вкуса и вкус к жизни. Вот скажите, вы часто встречаете на наших улицах женщин за семьдесят ярко и со вкусом одетых? У нас, женщин в этом возрасте уже нет, у нас есть бабульки, которые одеты во что-то не очень маркое и неприметное: серое, коричневое, неопознанного цвета. Итальянцы в любом возрасте умеют радоваться. Даже если это черное строгое платье, оно украшено изящной брошью или ярким шарфиком. И жизнь у них тоже нелегкая, но почему-то они чаще улыбаются, чаще смотрят в глаза, чаще устраивают себе праздники.
– Василиса, ты с нами? – окликнул меня Марк.
– Это вы со мной, – потянулась я, вылезая из машины.
Доехали быстро, еще десяти не было, проголодаться я не успела, Васька, судя по тому, что не запросила кофе, тоже, поэтому пошли сразу гулять. Программа на сегодня была насыщенная: Рагуза, Модика, Ното. Галопом можно успеть осмотреть все, но мы же никуда не торопимся, поэтому неторопливо будем получать удовольствие, опять же любим покушать вкусно, вино тут замечательное, а послеобеденные чай-кофе надо обязательно закусить сладеньким, поэтому, как пойдет…
Так, что мы имеем? А имеем мы Рагузу. История города протекала согласно общей истории острова: город так же завоевывали, отстраивали, грабили, так же трясло в 1693 году, бомбили во время Второй мировой, единственное, Этна подальше. Греки, римляне, византийцы практически не оставили каких-либо значительных следов, а вот арабы начали эпоху экономического процветания, которое сохранилось и при норманнах.
Пожалуй, отличительным штрихом от других провинций является то, что продолжительное время управление графством было полностью автономным и независимым от Палермо. Предпосылками послужил династический брак в 1296 году между графом Рагузы Манфреди I Кьярамонте и Изабеллой Моска, дочерью графа Модики. В 1366 году графство достигло максимального рассвета, распространив свою территорию на Мальтийский архипелаг.
Я и Васька стояли экипированные (сумка, фотоаппарат, вода и прочее) в небольшом скверике и смотрели в ожидании на Марка.
– Что? – поежился он, не понимая, чего мы от него хотим.
– Веди, – озвучила я наши мысли.
– Я тут сам впервые, – немного смутился он, – давайте просто осмотрим достопримечательности и поедем дальше.
– Та-а-а-а-к, – смерила я его взглядом строгой учительницы, взирающей на двоечника, – а чего ж ты не сказал?
Я, по-моему, даже путеводитель выложила, – и полезла в сумку, а вдруг не выложила. Обычно сумка к вечеру становилась неподъемной, добавлялись еще теплые вещи, которые я по ходу повышения уличной температуры снимала с себя и складировала в сумку, поэтому каждый день ее перетрясала на случай чего лишнего, что может сегодня не понадобиться. Марк же стоял налегке: руки пустые, плечи не нагруженные. Это дело мы быстро поправили через часик, сгрузив на него и мою, и Васькину сумку, а сами вышагивали только с фотоаппаратами. И знаете, так бродить по городу гораздо приятнее.
– А как вы обычно путешествуете?
– Обычно мы немного подготавливаемся, чтобы не впустую съездить, а тут понадеялись на тебя, – попеняла я ему.
Марк совсем смутился. Как мило… он умеет выразительно краснеть. А мне опять смешинка попала, но сдержалась.
– Да ладно, не горюй, – утешила я, доставая путеводитель. Вась, в навигатор забей отправную точку, а то машину будем полдня искать.
– Машину я найду, – успокоил нас он.
Марк, надо отдать ему должное, управление нашей троицей взял все же на себя. Мы с Васькой расслабились и ходили просто глазели по сторонам, что-то я вспоминала из прочитанного, чем-то делился Марк, Васька блистала школьными познаниями.
Рагуза оказался забавным городком. По сути это два города, объединенные в один, у каждой половины города свое лицо, свои особенности, даже Святые у каждого города свои. Нижняя Рагуза – Ибла – расположена довольно высоко – 520 метров над уровнем моря – и это более старая часть города, по сути, тут и находилась до землетрясения 1693 года Ибла, так окрестили ее арабы. После землетрясения часть жителей не захотела восстанавливать город, решив, что строить заново легче, чем оживлять руины, и поднялись выше, построив там верхнюю Рагузу (680 м). С тех пор дружбе конец, местные жители до сих пор с подозрением относятся к соседям.
Особое очарование этому месту придают четыре моста, перекинутые через речную долину, соединяющие оба города. Самый древний называют Капуцинским мостом или Мостом отца Скопетты, или Понте-Векьо. Ух…, до дна метров сорок, длина же моста 114 метров. Конструкция представляет собой два яруса полуциркульных аркад. В нижней аркаде моста четыре арки, в верхней десять. Построен в 1843 году по заказу капуцинского монаха падре Джанбаттисты Оккипини Скопетты, он к тому времени, когда построили мост, уже помер как семь лет. Ну вот откуда такие деньжищи у монаха, пусть даже падре? А монахи в Италии были люди ой какие непростые, но об этом как-нибудь потом. Сейчас мост открыт только для пешеходов и велосипедов.
Посмотрели Кафедральный Собор в верхней Рагузе, посвящённый Св. Иоанну. Меня заинтересовало, как итальянцы гармонично вписали такую махину – висящую террасу одноименной площади.
Спустились по длинной лестнице в Иблу, очутились в очень миленькой церкви Санта Мария делле Скале, основанной цистерцианцами в XIVвеке.
А потом Марк каким-то шестым чувством вывел нас прямо в сад Иблео – это городской парк Ибла. Небольшое отступление… На Сицилии дома строили с узкими улицами, отчасти для того, чтобы сохранить прохладу, вы не увидите здесь деревьев вдоль улиц – это удовольствие было доступно только богачам, которые имели дворцы, поэтому обычный народ максимум что может себе позволить и в прошлые века и сейчас тоже – украсить стены, подоконники, балконы домов горшками с цветами. Я к чему веду… Очень приятно очутиться в парке после каменного раскаленного мешка городских узеньких улиц.
Втроем дружно уселись на лавочке и вытянули ноги, наслаждаясь покоем, легким ветерком. Можно подольше побродить по аллеям, зайти в пару церквей, расположенных на территории парка, но, дзинь-дзинь, это сиеста приближается, а значит надо успеть где-то перекусить. Обедать повел Марк узкими улочками, в нашем понимании это проходной двор, в итальянском – проулок. Пока мы идем по виду очень опасными и, простите за подробность, описанными проулками с капающим на нас бельем, развешенным из окон одного дома до стены другого, немного поумничаю: в Италии не существует проходных дворов. Двор – это внутреннее дело каждого, от посторонних его надо закрывать стеной или, как минимум, оградой. Дома строились квадратом, во внутреннюю небольшую часть дома выходят, как правило, кухни, коридоры, иногда по всему периметру идет общий балкон. Раньше попадали в общий двор через арку и уже потом в свой подъезд, но сейчас открытую арку увидеть уже не получится. В лучшем случае, для любопытного туриста это ворота с калиткой без замка, в худшем – общая дворовая дверь, оборудованная домофоном.
Я, жаждущая местного колорита, еще в Катании пыталась прорваться на частную территорию несколько раз. Иногда мне это удавалось. Внутреннее пространство такого дворика полностью зависит от его хозяек, каждая норовит обставить цветами в оригинальной подаче не только свой участок балкона или окна, но и общее пространство. Солнцу туда пробиваться не всегда получается, поэтому высаживают тенелюбивые деревья и, конечно, цветы в горшках, и уж тут есть где развернуться фантазии и усердию. Может стоять пара лавочек, может быть отведено небольшое место под парковку велосипедов, мопедов, мотоциклов. В богатых домах возможен фонтанчик, в домах победнее маленький поильник. В старых домах очень часто посреди такого дворика есть прикрытый колодец, оставшийся от прежних времен.
Кстати о стирке, сушке, белье, раз уж на нас тут им покапало немного… Еще в Катании мы с Васькой с открытыми ртами от восторга смотрели на живописные картинки местной жизни, когда между домами в полный размер сушится постельное белье, трепыхаясь всеми возможными цветами на радость туристам с фотоаппаратами. Еще более непривычно для нашего взгляда, когда на тех же улицах сушатся не только рубашки, джинсы, но и исподнее. У меня есть пара фотографий, где на трехметровой веревке висят только трусы (мужские и женские) и бюстгальтеры. А прям напротив нашего балкона в Катании, ну тот, который как бы «с видом на море», дедок, напевая мелодичную песенку, развешивал после стирки, я насчитала, шестнадцать женских панталонов. Через пару дней к этому быстро привыкаешь, и обшарпанные узкие проулочки с капающим бельем уже не вызывают желание запечатлеть эту аутентичность. По большому счету, если нет машины-сушки, то сушить белье негде: в квартире или в доме оно не сохнет, проверено на собственном опыте: наше белье не желало высыхать двое суток в комнате, после чего мы осторожненько, словно совершая что-то неприлично-незаконное, выставили стул максимально на балкон, и там оно высохло за полчаса. В домах или квартирах, как правило, каменные стены и каменные полы, отделанные плиткой. Это даже «не свежо», а неуютно. Мои конечности, привыкшие дома босолапить по теплому паркету, поначалу в шоке от подобного обращения примерзали к полу. Потом я их с заботой обула в теплые тапочки, и уже не обращала внимание на это.
Марк вывел нас на приличную улицу, не центральную, но тут хотя бы без туалетных запахов и даже вон, небольшой фонтанчик и пара лавочек под деревом на маленьком зеленом кусочке. Зелень составляли фикус в горшке – две штуки, еще какое-то дерево в кадке – одна штука, герань в горшке – штук пять. Это было гармонично вписано в маленький пятачок пять на пять метров. Горшечные, судя по их домашнему виду, вынесли местные жители либо для украшательства, либо, чтобы цветы подышали уличным воздухом. Они их не забросили, видно, что заботятся: все в цвету, если бы фикус Бенджамина умел это делать, то зацвел бы и он.
«Сусанин» подвел нас к стеклянной двери без вывески, с неизменными белыми с вышивкой занавесками, и позвонил в звонок. Мы с Васькой переглянулись, став по обе стороны от него.
– Марик, мы же обедать? – напомнила о насущном подруга через несколько секунд после звонка.
Тот только загадочно усмехнулся. Та-а-а-а-к! Это что еще за…
– Ты еще спроси, какое он отношение к мафии имеет, – попыталась я прощупать почву.
Марк, скосил на меня хитрые глаза, губы слегка расползлись в улыбке.
– Ну все, тут закрыто, – струхнула вдруг Васька, – пойдем в другое место.
Молчаливый спутник, а до этого он три часа вещал соловьем о местных достопримечательностях, не обратил внимания на наши слова. Куда мы денемся? Сумки-то все на нем висят.
– А ты еще сомневалась про трансплантолога, – подлила я маслица.
– Ты же знаешь, меня главное разозлить, потом я кому угодно, что угодно без анестезии выну, – поддержала наш диалог подруга, – к тому же моя печень без вина уже не может, так что Марику придется подождать, пока она у меня сядет на сухой паек.
А этот пижон хранил загадочное молчание. Дверь, наконец, отворилась, мы с Васькой онемели – перед нами стоял Мастрояни, тот который Марчелло, только без грима и помоложе, и стрижка другая, и может вовсе не Мастрони, но точно Марчелло. В общем, итальянец божественной сицилийской красоты: с темными, как ночь, глазами, вьющимися блестящими волосами до плеч, атлетического сложения и белоснежной улыбкой на смуглом лице. Мы с Васькой синхронно едва не упали в обморок от такого видения. Василина загадочно начала косить голубыми глазами и поправлять прическу, одновременно пытаясь обворожительно улыбнуться и втянуть живот. Мне же захотелось потрогать эту картинку – все ли так натурально или просто обман голодного рассудка?
Марк тем временем что-то говорил белоснежной улыбке по-итальянски. Парень на секунду задумался и решил-таки нас пропустить внутрь. Мы, как зомби, шагнули, повинуясь его жесту. И попали в большую прихожую, нет, подождите, как это называется у нас? Нет у нас такого аналога – тут была именно прихожая-гостиная: большая, с несколькими диванами, небольшими столиками, баром с барменом, дорогими коврами, большой хрустальной люстрой. За панелью скрывался непосредственно сам гардероб, где на плечиках висела верхняя одежда посетителей без номерков, а на нижней полке стояли сумки этих же посетителей: была пара хозяйственных, несколько больших пакетов с покупками, дипломаты офисных работников. Это куда же мы попали? Марк сгрузил туда и наш багаж, мы даже пискнуть не посмели, находясь под впечатлением от доверчивости хозяев сумок и одежды.
Нас провели через коридор во внутренний двор дома. Мы, не сговариваясь с Василиной, одновременно, встали, как вкопанные. Васька – дитя тонкой душевной организации – и у нее все сейчас можно было прочитать по лицу: неверие в увиденное, медленное осознание, что такое тоже бывает, и детский восторг, что она причастна к этому.
Я была тоже ошарашена – большой внутренний двор: здание, через которое мы вошли, было четырехэтажным, по бокам внутреннего дворика дома по два этажа, что позволяло солнцу заглядывать сюда на большую часть дня. На свободном пространстве дворика на высоте трех метров приделаны деревянные брусья, удерживавшие шикарные гроздья глицинии, которая картинным пологом накрывала большую часть столиков, полуденное солнце пробивалось через сиреневые, белые цветы, раскрашивая внутренний интерьер в теплые тона. В одном из помещений на первом этаже открыты двери, почти вплотную стоит рояль, дополняя общую картину не только своим шикарным видом, но и тихой музыкой. Столиков около десяти, и все они заняты очень интересной публикой. Мои ручонки невольно потянулись к фотоаппарату. Перевела взгляд на Марка, тот стоял в метре от нас и с удовольствием наблюдал за нашей реакцией – вот же ж, шкет!
