Текст книги "Сицилия – верное лекарство от хандры (СИ)"
Автор книги: Валерия Лазовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Спустя несколько дней наблюдали такую картину: идем по городу с фотоаппаратами наперевес, спортивные сумки на нас висят, рассматриваем архитектурные памятники, сзади по дороге на медленной скорости нас обгоняет старенький, очень старенький мерседес, за рулем отец семейства лет 30-35, в машине четверо детей от 6 до 12 лет. И все пять человек, включая отца семейства, заворотили головы, с одинаковым выражением лица оценивая нас. Мы, наблюдая эту картину, хохотали до слез. У нас не было ни вызывающе голых ног, ни соблазнительно открытых плеч – спортивные брюки, удобная обувь, легкие куртки и даже не блондинки. Как еще подобный феномен объяснить, кроме генетической предрасположенности замечать женский пол везде?
Наконец, уселись за столиком в самом центральном месте Катании, недалеко от Театра Беллини. Организм требовал срочного восстановления сил посредством сна и еды, без второго, если честно, можно было и обойтись (разница во времени с родным городом составляла 7 часов, в Иркутске была глубокая ночь, тело пока не перестроилось), но свежайшие омары, кальмары, королевские креветки, осьминоги очень аппетитно взывали к нашему рассудку. Ну как мы могли им отказать? А без вина тоже никак не обойтись, потому как на ночь кушать вредно, а с вином все гораздо быстрее перевариться, опять же – это настоящее вино, а мы на отдыхе. Ой, язык заплетается, ну ничего – прогуляемся до дома, и все лишнее растрясется, выветриться, пойдет во благо.
К нашему дому я еле дошла, оказалось, что я намного слабее Васьки: физическая нагрузка была у нас одинаковой, я выпила сто грамм вина, Васька уговорила остальное содержимое в графине. Алкоголь, попав в мой организм, моментально сдружился с усталостью и, сговорившись с мозгом, начал откровенно саботировать моё желание – насладиться ночной Катанией – пытался отключиться, я просто засыпала на ходу. Васька взяла уже мои пакеты, потом меня под руку, потому как я нет-нет да и норовила где-нибудь прислониться к стене дома и пару мгновений всхрапнуть. Васька же была не только бодра, успев протрезветь, но еще и весела. Она дотащила меня по крутым ступенькам узкой лестницы до четвертого этажа нашей квартиры, сил у меня хватило на то, чтобы только снять макияж, почистить зубы, раздеться и упасть в кровать. А Васька, напевая веселый мотивчик, неторопливо приняла душ, потом перемерила обновки и, довольно мурлыча, улеглась, наконец. Сильна у меня подруга, что и говорить, а все немощью прикидывалась. Мда..., пора, однако, мне заняться вплотную своей физической формой.
Чем утром и повергла Ваську в легкое недоумение. Проснулась я рано, за окном еще только намечался рассвет. Кинула одеяло-покрывало на холодный пол и как была, в пижамном виде, начала поклоняться солнцу. Уф, с восходом солнца я и закончила – руки, ноги отвыкли за пару месяцев от йоги, появилась легкая усталость, которую смыла бодрящим душем. Навела у себя на голове натуральные кудряшки при помощи приобретенного вчера лосьона. Как оказалось, не прогадала, кудряшки у меня радостно завились в непривычную для меня форму, держались очень стойко, выглядели при этом натурально. По отъезду я прикупила еще пару бутыльков с этим лосьоном. Средство оказалось фирменным, сицилийского производства, и почему-то нигде больше, даже в Италии, я его не видела.
Пока Васька плескалась в душе, я с пока еще мокрыми кудряшками сбегала вниз, в пекарню, купила теплой выпечки. Это же что-то невообразимое для нашей обычной сибирской жизни: утром спуститься в булочную и купить теплых булочек или круассанов. Быстренько на общей кухне сервировала наш поднос чаем для себя и кофе для Васьки, поставила розетку с джемом, положила пару творожных сырков рядом с выпечкой и поднялась с ним к нам в комнату.
Василина за то время, что меня не было, преобразилась разительно, превратившись в роскошную сицилийскую женщину. О чем я ей не преминула тут же сообщить, это добавило еще больше блеска в ее глазах. Балкон в нашей комнате был условно балконом – шириной около тридцати сантиметров, не балкон, а приступочек, туда даже выйти не получалось, поэтому мы придвинули столик вплотную к открытым дверям балкона и представили, что мы завтракаем на сицилийском побережье с видом на море, а не на соседний дом. Пока трапезничали, позвонили мои родители уточнить жива ли, здорова ли, не беспокоит ли мафия. Чуть позже Васькины. Я распрощалась и вернулась к прерванному завтраку. Васька в это время хвасталась: «Тут так тепло, а вчера зашла в магазин, купила себе красивых вещей, совершенно потрясающих. Но я же их долго буду носить, думаю, что года на два-три мне хватит, можно будет уже ничего не покупать. Сегодня? Еще не решили, сейчас позавтракаем и решим, куда пойдем или поедем». Чувство вины у Васьки все еще осталось от покупок.
Сегодня по плану была наша первая вылазка на машине – Энна-Пьяцца Арменина-Вилла Козале. Васька пытались выехать на трассу из города, в мою задачу входило обнаружить по ходу движения бакалейную лавку, чтобы купить чего-нибудь вкусненького. С выездом мы немного припозднились и попали в пробки, поэтому Васька осторожно пробиралась по городским улицам, я вертела по сторонам головой. У подруги зазвонил телефон, она чертыхнулась – очень уж не вовремя. Габариты машины она еще не очень хорошо чувствовала, каждую минуту кто-то норовил втиснуться перед нами, кто-то выворачивал с парковки, тычась опять же в нас железным носом.
– Да, – не глядя на определитель, сняла она трубку, – Привет, – придерживая плечом трубу, глядя в боковые зеркала, выворачивая руль подальше от нахального Форда и одновременно нажимая на тормоза – впереди колом встала машина.
– Все хорошо у нас, отдыхаем, – увернулась от очередного наглеца.
По голосу – муж, а судя по его высоким нотам в голосе – в отвратительном настроении.
– Ты все деньги не спускай на что попало, лучше привези обратно, – наставлял он неразумную жену, – тебе там еще жить три месяца. Ты чем будешь все это время заниматься?! – начал раздражаться муж.
– Я много не потратила, купила только самое необходимое, – отчитывалась Васька, не отвлекаясь от дороги.
– У тебя все есть, зачем было тратить на лишние вещи деньги!
Тут я увидела бакалейную лавку рядом с кондитерской и обратила ее внимание, что место для парковки имеется, надо только успевать его занять, как раз за пару машин перед нами его освободили. Подруга кивнула в знак согласия, но ее мозг рвался на части: плотное движение, нужно параллельно припарковаться, а она этого не делала вообще никогда, а еще разговор с мужем.
– Дорогой, я сейчас не могу разговаривать, я на дороге. Давай попозже, – отключилась.
При всем нашем желании Васька бы не припарковалась в ту щель, что осталась между двумя машинами. Нет, наш конь туда входил замечательно, и даже еще могло остаться место и спереди, и сзади сантиметров по 20-30, ведь только что вырулила оттуда машина примерно наших габаритов, но… как это сделать технически – мы не знали. Затолкали нос, зад остался на проезжей части, попытались впихнуть все тело, тогда боковина сильно выпирает – снесут ее нафиг. Давай по новой. Сицилийцы уже начали нервничать – дальние машины бибикают, те, которые поближе к нам, с опаской объезжают наши кульбиты. Телефон опять зазвонил.
– Миш, я тебе перезвоню, – спокойно ответила Васька мужу и положила трубку.
Так. Давай еще раз. Зад затолкали, теперь вывернуть руль, сдать немного назад… Тут на наше счастье из кафе после утреннего кофе с булочкой вышел владелец задней машины, он резво подскочил к нам, замахал руками, прыгнул в свою машину и за две секунды вырулил на дорогу… подальше от нас. Уффф, вот теперь есть где развернуться, и мы спокойненько припарковались. Муж все это время названивал. Васька крепилась. Перед кондитерской опять затренькал ее телефон.
– Иди, – вздохнула она, – я тут поговорю.
Я зашла в маленькое помещение, и глаза разбежались. «Ой», – растерялась я – хотелось сразу всего. Умеют же итальянцы соблазнять… вкусностями… Остановись. Много нам не надо, просто перекусить через часик, без чая много в меня не войдет, Васька сладкое не очень, а без кофе она его вообще никак. Ладно, хочу марципаны обычные с миндалем, пару канноле классических и еще вот эти с вишенкой и одну булочку хлеба, пару бутылок с водой. Вышла довольная на улицу.
– Миша, я тебе еще раз говорю, мы искали где припарковаться, на дороге пробка, – Васька начала белеть, это верный признак, что ее довели до белого каления. – Тут невозможно припарковаться там, где хочется, – тихо зарычала в трубку. – Спасибо, что с утра поднял мне настроение, – положила трубку, губы у нее тряслись, глаза наполнились влагой. Я протянула бутылку с водой, руки тоже ходили мелкой дрожью. За руль ей сейчас нельзя. Меня не было всего пять минут, а подруга за это время дошла до истерики, которую пыталась сейчас в себе погасить.
– Пойдем на лавочку в тенек, – предложила ей.
– Пойдем, – отхлебнула воды, пытаясь заглушить слезы.
Прошли пару метров до лавочки в тени здания.
– Смотри, какую вкусняшку я купила, – попыталась отвлечь от жалости к себе.
Она без особого интереса заглянула в пакет, равнодушно взяла одну марципанку, откусила, пожевала, запила водой, все еще переваривая недавний разговор с мужем. Отвлекать, наверное, сейчас не самый лучший вариант. Попробую по-другому привести ее в чувство.
– Чего хотел-то?
– Да идиот. «Как ты со мной разговариваешь? Почему трубки не берешь? Почему швыряешь телефон, когда я с тобой разговариваю? Будешь так говорить со своими мальчиками», – Васька начала злиться по новой, но жалость к себе прошла.
– А хотел-то чего?
– А х.з., просто с утра испортить настроение. Он заехал помочь моей маме прибить полочку, та покормила его обедом и рассказала, что я накупила себе вещей. Видимо его это взбесило: «Ты не бери все подряд, сначала обойди магазины, наверняка есть дешевле, поторгуйся».
А-а-а-а-а, все Васька пришла в тонус, сейчас еще пару минут и можно ехать.
Лезть с комментариями в чужую семейную жизнь – дело неблагодарное, знаю по себе. Василина, если захочет поговорить, выплеснуть, просто помыть косточки, сама начнет разговор.
– Ладно, поехали, – направилась она к машине.
Упс, нашу машину подперли с двух сторон. «Подперли» это в нашем понимании, в Италии так паркуются, называется это безобразие – контактная парковка по звуку. Итальянцы в этом специалисты, но что делать нам? Памятуя о том, как мы пытались втиснуться несколькими минутами раньше… не-а, сами мы не вылезем отсюда.
– Чего делать будем? – спросила подругу.
– М-да, – она скривила губы.
– Я могу с белым полотенцем выйти на дорогу, – робко промолвила я.
– Это не поможет. Ладно, садимся в машину, будем пытаться, – приняла она боевую стойку.
– Васён, может подождем, пока кто-нибудь сам отъедет спереди или сзади, – нейтрально предложила я, чтобы ни в коем случае не нанести ущерб самооценке подруги.
– Не трусь, прорвемся.
Мы уселись в машину, и Васька начала маневрировать: тык – назад, вывернула руль, мык – вперед, вывернула руль, тык – назад, вывернула руль, мык – вперед, вывернула руль, тык – назад, мык – вперед. И что мы имеем? Машина осталась в том же положении.
– Так, – сосредоточилась она, замерла, глядя перед собой, видимо математически просчитывая дальнейший маневр.
Но сицилийские боги к нам сегодня благоволили. В стоящую спереди машину вернулся владелец в ярко-зеленом шарфе на шее и в цвет к нему на ногах такого же цвета мокасины, улыбнулся нам итальянской зазывающей улыбкой и за пару секунд вывернул своего мустанга на проезжую часть. Мы не стали медлить, последовали его примеру.
Ваську эта ситуация взбодрила и привела в обычное состояния благодушия. Она включила радио и, подпевая, вырулила на автостраду. По автобану ехать быстро, но скучно, поэтому минут через тридцать, увидев указатель поворота на Энну, мы свернули на второстепенную дорогу. Снизили скорость и покатили, не торопясь, любуясь пейзажами за окном. Ваське это тоже понравилось гораздо больше, так как на автостраде она следила только за дорогой и ничего кроме нее не видела, а тут могла лицезреть красоты сицилийской земли во всей красе.
Весна на Сицилии – это… цветущие цитрусовые сады (плантациями их язык не поворачивается назвать). Одновременно дерево усыпано и зрелыми лимонами или апельсинами и белыми цветами с нежнейшим ароматом. Буйство красок луговых цветов: красные поля маков с желтыми и голубыми вкраплениями незнакомых нам представителей флоры. На дорогу свешиваются ветки ярко-желтой мимозы с гигантскими шариками, а иногда нежно сиреневым пятном радует красавица глициния. Мы открыли окна и, тихо шурша шинами, неторопливо ехали, вдыхая аромат сицилийской весны, несколько раз останавливались, выходили из машины, заходили в сады, чтобы подышать этим великолепием. Глубину запахов усиливала утренняя прохлада и тишина вокруг, иногда вдалеке раздавался колокольный звон. Может быть, мы просто устали от долгой сибирской зимы, неурядиц в лично-семейной жизни, депрессивным состоянием последнего времени, но так остро я весну не чувствовала давно, с детства. А может быть, весна у нас другая – долго собирается, готовится, а потом за неделю-две все распускается и настает лето. Сицилийская весна мне очень нравилась, хотелось все это забрать с собой: утреннюю прохладу, нежный летящий запах цветущих лугов, вибрацию, затихающую в прозрачном воздухе от колокольного звона одной их многочисленных церквушек. Старалась успеть вдохнуть, насладиться, запомнить, сфотографировать все это.
– Стой, – скомандовала я в очередной раз Ваське, увидев нежную глицинию рядом с яркой мимозой у дороги, внизу охапка маков, а за забором цветущий апельсиновый сад.
Подруга посмотрела на меня пьяными от эйфории глазами. Слов, чтобы описать свои эмоции, не было у обеих. Подошли ближе, рассмотрели, вдохнули, улыбнулись еще шире, присели на низкий каменно-глиняный забор, что отделял дорогу от сада, прикрыли глаза, наслаждаясь, улетая в весеннюю сказку.
– Василис, – позвала подруга.
– М-м-м-м, – откликнулась я.
– Может здесь и позавтракаем?
Медленно, с неохотой открыла глаза – возвращаться не хотелось.
– Тащи, я пока не в состоянии двигаться, – снова ушла в медитацию.
Васька, видимо, оголодав после выплеснутых с мужем эмоций, обернулась быстро. Расставила тут же на заборе бутылки с водой, пирожные и пару бутербродов, прихваченных с завтрака.
– Готово, – вернула меня в действительность.
Мы с удовольствием перекусили молча, а потом взялись за фотоаппараты и даже попозировали друг другу – очень живописное место. Васька отломила небольшую веточку мимозы, мы направились к машине. А когда подошли к ней, солнце поднялось выше, температура повысилась, стало теплее, и волшебство момента в одну секунду пропало. Утро закончилось. Я еще раз осмотрела место, где мы только что фотографировались, странно – та же глициния, та же мимоза, маки у земли, забор коричневый, а уже не то. Осталась только красивая картинка.
До Энны добрались на удивление быстро, правда дорога немного напугала Ваську. Город находится на высоте 930 м над уровнем моря, дорога туда ведет очень живописная, но очень узкая и серпантинистая. Василина вышла из машины с мокрыми ладонями, трясущимися ногами и потребовала тут же законный кофе и чего-нибудь покрепче.
В XI веке в этом горном районе появились сикулы, при греках он стал называться Энна и был известен по всей Сицилии как центр культа богини плодородия и земледелия Деметры. Основание греческой колонии было отмечено Эсхилом в трагедии «Этнея». Почему мы ее не читали? Потому, что до нас она не дошла. История Энны схожа с историями других городов Сицилии: город перешел под власть Сиракуз (396 г. до н.э), потом были римляне. Именно в Энне, кстати говоря, был центр восстания рабов (134-132гг. до н.э.), кто читал «Спартака» имеет представление, что это такое. При Византии, как и, впоследствии, при мусульманах, город процветал, некоторое время была свободная республика. При испанцах и бурбонах город постепенно пришел в упадок.
Кстати, раз уж речь зашла о восстании, расскажу краткую версию. Около 400 сельских рабов, собрались за городом на сходку под предводительством раба-сирийца Евна. Надо сказать, что на Сицилии к тому времени сконцентрировалось очень большое количество рабов, почти все были сирийцами и содержались они в очень плохих условиях: работали на износ, кормились не регулярно. Хозяева все полномочия по их содержанию, включая еду и одежду, переложили на плечи самих же рабов.
На сходке, совершив, как полагается, жертвоприношение и принеся клятвы рабы ворвались в город, где к ним присоединились остальные. Восставшие истребили свободное население, оставив в живых только оружейных мастеров и нескольких рабовладельцев, отличавшихся мягким обращением с рабами.
На своем собрании рабы провозгласили Евна царем под именем Антиоха, а его жену – царицей.
Успех в Энне вдохновил всех рабов Сицилии. Второй крупный очаг восстания возник в Агригенте, где бывший киликийский пират Клеон собрал отряд в 5000 человек и подчинил себе Агригент с прилежащей областью. У рабовладельцев была надежда, что два лидера восстания перегрызутся друг с другом, но увы, Клеон становится первым полководцев Евна.
Против восставших выступил претор Луций Гипсей с восемью тысячами человек, но их разбили на голо. Это, естественно, добавило воодушевления восставшим. Вскоре численность восставших рабов превысила сто тысяч человек. Ими заняты были почти все крупные города центральной и восточной частей острова – Энна, Агригент, Тавромений, Катана, Мессануа.
В результате этих событий в Сицилии образовалось настоящее государство рабов, во главе которого стоял царь Евн-Антиох, выпускавший монеты с собственным именем и титулом. Восставшие не трогали мелких землевладельцев, сохраняя производственные возможности острова.
А что же Рим? А Рим не бездействовал, выслал на Сицилию целую армии консулов. Рабы упорно сопротивлялись, но в осажденных городах начался голод, и это подорвало силы обороняющихся. В результате измены одного слабого духом раба, римлянам удалось взять Тавромений. Во время вылазки под Энной погиб Клеон, вскоре после этого главный город восставших пал. Евн попал в руки римлян и умер в тюрьме.
Известия о крупном восстании на Сицилии широко распространились по Средиземноморью, став косвенной причиной заговоров и выступлений рабов. Силы на второе восстание копились почти тридцать лет.
– А другой дороги отсюда нет? – спросила Васька после выпитого кофе, сидя в баре на центральной улице.
– Дорогая, я не проводник, проводник у нас навигатор. Давай лимончеллы, – предложила я. В городе было довольно прохладно – сказывалась высота. Я немного продрогла.
– Ты знаешь, с радостью.
Лимончелла приятным теплом растеклась по организму, согревая изнутри. Посидев немного в теплом баре, мы вышли в город: его посмотреть, себя показать.
Долгая история способствовала появлению в городе многочисленных памятников. Мы направились в самый интересный, как обещал нам путеводитель – Ломбарский замок. Здесь в V в. до н.э. находилось святилище Деметры. Сицилия вообще очень тесно связана с греческим Олимпом, а Деметра так и вовсе тут почиталась на протяжении долгого времени. Храм Деметры разрушился, на его останках сначала разбили военный лагерь, а позже норманны превратили его в укрепленный замок. Из двадцати башен сохранились только шесть.
Во дворе замка под открытым небом летом выступает драматический театр, собирающий аж до пять тысяч зрителей. Чуть выше располагается парк и зубчатая Пизанская башня, арабы прозвали ее Орлиной – орлов мы не увидели, может у них не сезон, чтобы гнездиться на Пизанской башни, а может давно поменяли своё место дислокации.
Посмотрели еще на одну восьмиугольную башню, по виду оборонительного предназначения, построенную императоров Фридрихом II. Ну что сказать? Башня как башня, больше привлекла её предыстория. На месте башни раньше располагался греческий театр, а греки умели выбирать места – вид отсюда потрясающий, но… то ли скальные породы обвалились, то ли просто при очередном завоевании театр растащили по камешку новые хозяева города, в общем, от театра остался только вид на окружающую долину.
Я вывела закономерность между храмами и театрами в древнем мире. Главное и основополагающее – это место, где строились подобные сооружения, точнее вид, который открывался. Может стоит поискать забытые смотровые площадки и покопаться в земле, вот наверняка же что-нибудь да найдем: или храм, или театр.
Есть еще одно потрясающе красивое место природного характера в подтверждение моей гипотезы – Скала Цереры, где еще с античных времен было святилище богини. В римское время здесь стоял, по словам очевидцев, великолепный храм, восхитивший самого Цицерона. Храм либо рухнул сам, когда обвалился скальный карниз, либо арабы разобрали на строительство городской стены. Но вид завораживающий, я пожалела, что не взяла с собой краски.
Обед на Сицилии и последующая сиеста – это святое, мы решили последовать этой традиции, и зашли, недолго выбирая, в ближайшую тратторию.
Вместе с меню нам принесли хлеб с сыром, к нему мы сразу заказали домашнего молодого вина – без этого никак – это же Италия. И пока ждали нашего барашка с овощами на гриле, наслаждались хлебом домашней выпечки. В Энне он особенный, называется «Диттайно», обмакнуть его в подсоленное и сбрызнутое винным уксусом оливковое масло да с желтым сыром и запить все это вином… м-м-м-м, зря заказали мясо. Мы бы наелись и этим.
После обеда не стали нежиться и быстренько добрались до ворот Яннискуру, они единственные из семи городских ворот арабо-норманской крепости сохранились. Виды отсюда великолепные, впрочем, именно видами славиться Энна. Посмотрели, восхитились, сфотографировались.
Милый, приятный городок, но я рвалась дальше – в Пьяцца Армерина.
Пока мы ехали, я развлекала Василину байками древних богов. В нескольких километрах есть озеро Пергуза, с ним связана одна из греческих легенд.
Деметра, которую в Энне очень почитали в греческий период, была сестрой главного бога – Зевса (он же Юпитер). У них, богов, все ни как у людей, и Зевс себе в жены брал не только сторонних богинь, но и своих сестер. Одной из его жен была Деметра.
У Деметры родилась дочь – Персефона (она же Прозерпина). Дочь богов просто обязана быть прекрасной, поэтому в нее влюблялись практически все смертные и боги, в том числе совсем не последние боги, такие как Аполлон, Посейдон. Но мать решила: пусть дочка подрастет, ума наберется, и отправила ее за этим на Сицилию. Дни Персефона стала проводить с подружками в веселых играх, купании в чистых водах этого самого озера Пергуза, что где-то тут рядом, собирании цветов и плетении венков. В общем, делала все, что положено молодой невинной девушке, оправдывая доверие своей матери. Эх, юность беззаботная.
И тут ее увидел владыка подземного царства Аид (он же Плутон), ну, разумеется, как и многие до него, обречен был влюбиться в нее... Но почему-то решил не ухаживать за девушкой (может быть она и сама не прочь была влюбилась, тогда не надо было бы придумывать такой сложный план), а просто похитить, утащив ее в свое мрачное подземное царство.
Но тут палка о двух концах. И хочется – любит ее, мочи нет, и колется – ведь ее папа (и дядя по совместительству) является самым старшим из богов на Олимпе. Жених помучился немного в раздумьях и пошел-таки за советом к Зевсу, который до кучи приходился ему еще и братом. Но он же еще был и отцом невесты. Бедный Зевс, как же ему тяжело: брат с просьбой отдать дочь в жены, дочь – опять же родная кровь, которая об этом ни сном ни духом. Да и Деметра бы ему небо в овчинку после этого устроила. В общем, Зевс, как главный бог, решил соблюсти нейтралитет: «помогать не буду, но и мешать не намерен. Типа, моя хата с краю». И не надо говорить, что нынче мужчины измельчали и уже не те. Вы на Зевса посмотрите: мнение ребенка ему неважно, жены испугался, но мужская солидарность победила.
Аид обрадовался, но опять же странно повел себя. Договорился с богиней земли Геей, чтобы та вырастила умопомрачительный цветок – что это оказался за цветок, сказать трудно, Гомер утверждает, что роза, Овидий – гиацинт. Ничего не подозревающая будущая невеста сорвала его. И в тот же миг, разверзлась земля, и из черной бездны появилась золотая колесница, запряженная в четверку черных коней. О! Это он, оказывается, на невесту впечатление производил. Позер! Из колесницы выскочил счастливый жених, схватил девушку и умчался в свое мрачное царство. Только и успела бедная Персефона с перепугу что-то крикнуть.
Этот крик и услышала мать девушки, тут же бросилась ее искать. Ночью зажигала огромные факелы из вырванных сосен со склонов Этны. Но нигде следов Персефоны не было. Тогда она взмолилась и просила хоть кого-нибудь сказать, где ее дочь. Откликнулся бог Солнца – Гелиос. Именно он и сдал Аида.
Деметра предъявила мужу Зевсу ультиматум: или ей вернут дочь, или она впадет в депрессию. Что такое депрессия у богини плодородия и земледелия знали все на Олимпе – это голод. Зевс вынужден был послать Гермеса (Меркурия) с приказом вернуть девушку в мир людей. Тому ничего не оставалось, как подчиниться. Но, блин, любит же ее Аид, любит сильно. К тому же нет никакой гарантии, что ему удастся еще кого-то заполучить к себе в жены в подземное царство. Помучился он немного и решил схитрить: обрадовал девицу, что она отправляется к маме, папе, солнышку, цветочкам и прочим земным радостям, но вот сначала, любимая, откушай-ка гранатика. Счастливая, ничего не подозревающая девушка на радостях съела, наверное, с полведра и отправилась к родителям.
А зернышки граната для греков считались символом супружеской верности. И съев эти зернышки, Персефона связала себя на веки вечные со своим мужем Аидом и подземным царством. Вот и мечется она до сих пор: то на Олимп – и тогда на земле все расцветает – весна, то заскучает по мужу и айда в подземное царство – и жизнь на земле утихает – это очередь осени и зимы.
И на Сицилии, особенно в Энне, народ точно знает, что эти события происходили на их земле, Персефона купалась в их озере – Боги тут были, и точка!
Тем временем подъехали к Пьяцца Армерина – самому известному городу провинции Энна, находящемуся в сердце Сицилии среди эвкалиптовых лесов, далеко от трех морей, омывающих остров. Однако недостатка в плодородных землях здесь нет: растет орешник, оливки, кукуруза – река Гела щедро поит эту землю.
Пейзаж и панорамные виды на остров – это особая гордость Пьяцца Армерины, которая находится на высоте от 700 до 880 м над уровнем моря.
Достоверная история города известна только с 1163 года, когда король Вильгельм II начал реконструкцию города. Достопримечательностей тут немного, но и городок небольшой. Самая старая 1096 года церковь Приората Сант-Андреара расположена за пределами города, здесь сохранились ценные средневековые фрески. В готической церкви Дела-Комменда XII века нашли временное пристанище мальтийские рыцари. Массивный Арагонский замок датируется 1396 годом. Самым крупным памятником является кафедральный собор: часть левой стены с окнами в каталонско-готическом стиле датируется XV веком, остальное перестраивалось до 1768 года.
Как в любой уважающем себя городе, в Пьяцца Армерина есть мифическая легенда со странностями и необъяснимостями. В 1061 году граф Роджер I привез в помощь своему брату Роберту Гуйскарду, который в это время освобождал Сицилию от сарацинов, благословение папы Николая II и подаренный понтификом образ Девы Марии. Через сто лет, когда городу угрожал Вильгельм II, жители пьяццы спрятали образ в кипарисовый саркофаг и закопали его. Место схрона почему-то подзабылось, и образ стали считать утраченным. В 1348 г. к Пьяцце подобралась чума, вот тогда священнику Джованни Кандиле приснилась Богородица и открыла место, где покоится саркофаг. Святыню немедленно отыскали и торжественно, со всеми полагающимися почестями, внесли в город. И… о чудо!.. чума отступила. И теперь каждый год, с 12 по 14 августа, жители города устраивают театрализованное представление по этому поводу .
Возможно, тихий городок так и затерялся бы среди сицилийских холмов, но неожиданная находка положила начало эпохи археологических раскопок и пристального внимания как специалистов, так и любопытных туристов. Туда я и рвалась сегодня весь день.
Насчет Пьяцца Казале у нас были весьма неточные данные: «Ориентируйтесь по указателям». Нам несколько раз пришлось останавливаться и спрашивать дорогу у редких местных товарищей: первый раз на выезде из города спросили итальянца, ой, простите, сицилийца старше сорока лет, по виду офисного работника в костюме и галстуке. Тот оживился, попросил нас подождать, зашел в ближайшую дверь дома и через пять минут на дорогу вывалилась шумная итальянская семья с тремя детьми разного возраста. Они дружно впихнули себя на заднее сиденье нашего автомобиля, и глава семьи указал нам направление: «Прямо», – показал он рукой.
– Вилла Казале? – еще раз уточнили мы.
– Si, – подтвердило все семейство дружно.
Мы переглянулись с Васькой и тронулись неторопливо по маленькой улице.
– Giusto, – похлопал папа Ваську по плечу, указав рукой, куда именно направо.
На выезде из города все семейство дружно потребовало остановки, распахнув обе двери, все вышли. Папа подошел к нам и подробно рассказал, как доехать до Виллы Казале. Как смогли (с итальянским дело у нас обстояло совсем плохо) постарались его понять.
У развилки двух одинаковых дорог, не найдя указателя, решили подождать. Нам опять повезло, на этот раз с крестьянином на маленьком открытом тракторе с тележкой сзади – мы показали ему картинку в путеводителе, он указал рукой направление движения. Вилла нашлась минут за срок до закрытия, времени на осмотр мало – это минус, нет туристов в это время суток – это плюс.
Википедия поделилась до обиды куцыми сведениями: «Древнеримская вилла, построена в первой четверти IV века н. э.» Согласитесь, что подобная информация вряд ли сможет привлечь даже очень любознательного человека. Но я всегда была особо въедливой, если дело касается архитектуры и древностей.
История обнаружения сего памятника довольно банальна для Италии: в 1920 году фермеры, копаясь в земле в долине реки Гела, у горы Мангоне, наткнулись на что-то вроде стены. Фермеры тогда были народом необразованным, к тому же сицилийская земля так нашпигована подобными развалинами, стенами, черепками посуды, что сначала никто не удивился. Привыкли местные жители к подобным вещам: выходишь в свой садик-огородик посадить-прополоть редиску и вместе с сорняками постоянно вытаскиваешь из земли наследие предков, если можно найти ему применение, то все наследие пускалось в хозяйство, если нет, то выкидывалось за ненадобностью. Но в начале прошлого века начался археологический бум, помните: Египет с мумиями, Греция с Критским лабиринтом. Регулярно отправлялись экспедиции на поиски сокровищ. А итальянцы – это народ, любящий сенсации, и кусок обнаруженной посреди полей стены моментально привлек к себе толпы кладоискателей, жаждущих золота, серебра, драгоценных каменьев. И ведь находили, перекопав долину вдоль и поперек, находили вплоть до 1950 года .
