Текст книги "Саркофаг (СИ)"

Автор книги: Валерий Моисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Затем пришла очередь Влада, и он бегло пересказал Хулио слова странного старика прибывшего то ли из прошлого, то ли из будущего. Пабло и прочие, услышав о гигантском жуке, грызущем время, принялись балагурить, словно шкодливые подростки.

– Дашь как-нибудь курнуть своей чумовой травки? – под хохот и улюлюканье повстанцев спросил Луис. – Я тоже хочу покататься на гигантском таракане!

В отличие от своих товарищей, Хулио отнесся к рассказу Влада в высшей степени серьезно.

– Если старик сказал правду, получается что эти 'покупатели' и есть те самые хозяева пришельцев? – задумчиво бормотал он себе под нос, торопливо семеня коротенькими толстыми ножками вслед за остальными. – Тогда выходит, что пришельцы в основном горбатятся на своих хозяев? Хотя если они продают им мясо, то у них скорее товарно-денежные отношения, нежели хозяин-слуга. Почему же они их так боятся? И почему окутывают сам факт их существования таким плотным облаком тайны? Нет, что-то в этом определенно есть! Нужно только уловить крохи этого чего-то и по ним попытаться воссоздать цельную картину!

– Кончай ломать голову, – хлопнул его плечу, шагающий следом за ним Сенсей. – Вот попадем в Черный город, там, на месте во всем и разберемся.

– Да, нет! Хотелось бы сделать определенный выводы уже сейчас, – недовольно покосился на него Хулио, которого последнее замечание сбило с мысли.

Однако попасть в Черный город томиноферов оказалось не так-то просто. Этому предшествовала кропотливая подготовительная работа. Техническое оснащение повстанческого отряда поражало воображение. В еле живом от старости, покосившемся сарае, рядом со стоящими в яслях ослами располагалась портативная типография. Ее полиграфические возможности оказались поистине неограниченными. Хотя дело, скорее всего, было не в груде железа, а в том человеке, который виртуозно работал на нем. А работал там ни кто иной, как Хулио. Первым делом коротышка изготовил для себя, Стилета, Сенсея и Влада идентификационные карточки.

Без соответствующих документов, по его словам, патрули томиноферов замели бы их уже на подходах к Черному городу. Из изготовленных Хулио карточек следовало, что отныне, отправляющаяся на разведку четверка, становилась группой ксеносервусов, прикомандированных для поисков и поимки экипажа человеческой субмарины, которая была уничтожена на побережии несколько дней тому назад.

Пока шла подготовка к вылазке в Черный город, Сенсею и Владу пришлось иметь дело с не на шутку разбушевавшейся Ольгой. Едва узнав, что они оставляют ее в лагере повстанцев, а сами отправляются черт те куда, она в категорической форме заявила, что не отпустит их одних. Равно как и не останется в одиночестве посреди джунглей.

– Дело в том, что среди прихвостней томиноферов практически не бывает женщин, – попытался хоть как-то разрядить ситуацию Пабло. – Это очень большая редкость. И как мне кажется, мы сейчас находимся не в том положении, чтобы лишний раз рисковать.

– Вот и прекрасно! – упрямо воскликнула Ольга. – Тогда я наряжусь мужчиной!

– Это с твоими – то формами? – Сенсей выразительно посмотрел на ее зад.

– Я тоже думаю, что не стоит рисковать, – горячо поддержал друга Влад.

– А чем это вам не угодила моя задница? – уперев кулачки в бока, возмутилась Ольга. – Если мне не изменяет память, вчера ночью вы помнится, шептали мне совсем другое!

– Вот именно поэтому и не стоит искать приключений на твои прелести! – взорвался Сенсей. – Потому, что лично мне они очень дороги!

Влад зарделся, словно маков цвет, и счел за благо промолчать.

– Ладно, катитесь куда хотите, хоть в Черный город, хоть к черту на куличики! – презрительно бросила Ольга. – Но больше с вашими глупостями ко мне можете не лезть! Найдите себе для этого в Черном городе томиноферку! А я, тем временем, проверю, так ли хороши местные мачо!

– Ну, вот и договорились! – в сердцах сплюнул Сенсей, провожая взглядом удаляющуюся в гневе Ольгу.

– Да, никто не поднимет настроение, так как любимая женщина! – тоскливо вздохнул Влад.

Ольга сдержала слово и не пустила их ночью в хижину. Когда Сенсей с Владом поздно ночью попытались пройти туда они наткнулись на скрещенные жерди. Посередине импровизированного частокола на ветру полоскался лист бумаги с надписью:

– Пошли вон, предатели!

Друзья переглянулись, еще какое-то время потоптались на пороге, рассчитывая на то, что жестокосердая прелестница сменит гнев на милость. Но, так и не дождавшись, были вынуждены ретироваться.

– Куда пойдем? – уныло спросил Влад.

– А пошли к Хулио, он все равно еще не спит, колдует со своими приборами, – предложил Сенсей. – Я, кстати, более чем уверен, что у него и выпивка есть.

Коротышка действительно не спал. Сочувственно почмокав толстыми губами, он выслушал грустную исповедь друзей.

– Вы поступили, как настоящие мужчины! – горячо заверил он их. – Таким сокровищем, как Ольга, нельзя рисковать, ее нужно беречь! А потом, если вы принесете из Черного города кое-какие женские побрякушки, в качестве знака внимания и любви, я думаю, ваша дама будет более благосклонна.

– Хулио, брат, у тебя случайно нет, чего-нибудь выпить? – тяжело вздохнув, поинтересовался Сенсей. – У меня на душе так муторно и гадко, словно туда кошки нагадили. Я не могу долго ругаться с Ольгой, мне при этом становится так плохо!

– Текила подойдет? – спросил толстяк, ставя на стол пузатую бутыль размером с хорошее ведро.

Внутри пыльной емкости плескалась мутная жидкость весьма подозрительного вида. При взгляде на нее, Сенсей уже пожалел, что задал Хулио вопрос о выпивке.

Через пару часов, когда забористого пойла стало примерно на четверть меньше, у друзей закончились тосты. В конце пришлось пить за дружбу во всем мире. Мире от которого уже ничего не осталось. Вспомнив об этом, трое собутыльников не на шутку загрустили и выпили за неминуемую гибель томиноферов и их подлых прихлебателей ксеносервусов. Справедливости ради, следует заметить, что за это уже пили несколько раз.

– Ребята, завтра мы пойдем на разведку, – косо поднялся из-за стола Влад. – От исхода нашей миссии будет зависеть, жить человечеству или нет! Господа офицеры предлагаю тост за успех нашего завтрашнего предприятия и баиньки!

После этого тоста все провалились в тяжелый и мутный, словно агавовая водка сон.

Утреннее пробуждение было кошмарным. Похмелье было дичайшим. Внутренности просились наружу, голова трещала и раскалывалась по всем швам. Сенсей попытался влить себя трясущейся рукой стакан воды, но тут, же был вынужден отказаться от этой затеи. Отравленный алкоголем организм, не доверяя своему хозяину, отказывался принимать в себя что либо.

Самочувствие пробудившегося вскоре Влада было немногим лучше, чем у Сенсея. На бедного же Хулио вообще нельзя было смотреть без слез.

– Ты что эту отраву у томиноферов покупал? – язвительно поинтересовался у толстяка Влад.

– Предлагаю отныне переименовать текилу в томиноферовку, – простонал, держась за голову обеими руками Сенсей.

Появившийся вскоре Стилет подозрительно осмотрел свое воинство, но ничего не сказал. Он лишь неодобрительно покосился на них. Подойдя к столу, на котором стояли стаканы с недопитой текилой, он брезгливо понюхал один из них и тут же в ужасе отшатнулся в сторону.

Осуждающе покачав головой, он сказал:

– Я так понимаю, что завтрак у вас на сегодня отменяется. Быстро приведите себя в порядок. Я жду вас ровно через полчаса у Пабло для получения последнего инструктажа. После этого мы выступаем.

– 8 -

Германия,

концентрационный лагерь Дахау,

1944 год.

После того достопамятного испытания препарата 'Монсегюр – 15' прошло около года. Но и по сей день перед глазами Константина стояли двенадцать человек отправленных гауптштурмфюрером Нойбертом на костер. И сделано это было только лишь для того, чтобы произвести впечатление на рейхсфюрера СС Гиммлера.

Чего греха таить, он прекрасно понимал, что в гибели этих конкретных людей виноват он сам и никто другой. Ведь как ни крути, из огромного количества заключенных он, Константин, выбрал именно этих несчастных. Он до сих пор не мог взять в толк, почему нельзя было ограничиться всего лишь парой испытуемых? К чему такая показная расточительность человеческими жизнями?

Впрочем, фашисты всегда с большим пренебрежением относились к людским ресурсам, недостатка, в которых в самом начале войны у них не было. Теперь же когда их победоносное шествие по Европе натолкнулось на ожесточенное сопротивление Советов, положение кардинально изменилось. Нового пополнения военнопленных в концентрационном лагере практически не было. Теперь фабрика смерти Дахау почти целиком работала на мирном гражданском населении, безжалостно поглощая и перерабатывая беззащитных людей. Среди новоприбывших все чаще попадались немцы, верноподданные третьего рейха. Все заподозренные в недостаточной лояльности к режиму, незамедлительно отправлялись за колючую лагерную проволоку.

Несмотря на полное отсутствие газет и радио в лагере было хорошо известно, что дела на фронтах у немцев идут из рук вон плохо. Это было видно даже по поведению лагерной охраны. Если ранее эсэсовцы вели себя вальяжно, как пресытившиеся хищники, то теперь они все более напоминали озлобленных, отчаянно трусящих гиен, понимающих, что неминуемый конец близок. Свою злость и свой страх они вымещали на заключенных. Для этого в лагере начали проводиться массовые показательные казни.

Непонятно каким образом в лагерь попадали все новые подтверждения того, что русские уже гонят немцев на запад. Причем темпы наступления Советов день ото дня нарастали. Поговаривали, что в лагере действует антифашистское подполье имеющее связь с немецким сопротивлением на воле. По мере того, как узники Дахау узнавали все новые подробности, их настроение претерпевало разительные перемены. Теперь в глазах у заключенных горел злорадный, плохо скрываемый огонек, понимания того что русские сломали хребет непобедимой германской военной машине. Даже сотрудники Константина и двух других лабораторий, несмотря на то, что были в полном смысле слова предателями, работавшими на оккупантов, ощущали необъяснимый подъем настроения.

На этой почве Константин близко сошелся с руководителем третьей лаборатории, французом Огюстом. Константину было известно лишь, что эта лаборатория, введенная в строй самой последней занимается какими-то новейшими техническими разработками в области физики. Он никогда не спрашивал Огюста о его работе, впрочем также как тот никогда не интересовался над, чем трудится Константин. Тем самым они соблюдали строжайший запрет на обмен любой информацией между сотрудниками лабораторий работающих под руководством гауптштурмфюрера Нойберта .

Как это ни парадоксально, но тему скорого краха фашистской Германии они считали меньшим табу, нежели обсуждение проводимых ими исследований. Хотя не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что последовало бы в случае доноса на них по этому поводу. И в том и в другом случае их ждала неминуемая смерть. Но Константин и Огюст уже устали бояться, и им просто была необходима хоть какая-то отдушина, чтобы снять, то колоссальное напряжение, в котором постоянно пребывала их психика, все, то время пока они находились в плену.

Константин благоразумно не стал посвящать своего нового французского друга в то, что сам без принуждения выбрал немецкий плен, вместо героической смерти на передовой. Огюст, в отличие от него, успел поучаствовать в боевых действиях против фашистов, прежде чем был взят в плен. Он долго мотался по разным лагерям пока его, наконец, не обнаружил Артур Нойберт.

Гауптштурмфюрер постоянно искал для своих проектов новых сотрудников. В первую очередь, его интересовали ученые, занимавшиеся до войны новейшими перспективными разработками. Имея в своем штате несколько сильных аналитиков, также из числа заключенных, Нойберт создал обширную картотеку, включавшую в себя интересовавших его людей науки. Проблема была в том, что в процессе оккупации их стран многие ученые погибли. А угодившие в плен, были разбросаны по многочисленным концентрационным лагерям, и подчас значились под другими именами.

Обитатели привилегированного барака, в котором жили сотрудники лабораторий Нойберта, прекрасно понимали, что в случае краха третьего рейха, победители, кто бы они не были, не погладят их по головке за работу на врага. Тем более тех, кто участвовал в разработках, которые можно было практически применить на фронте. Как вскоре выяснилось, Огюст работал именно над таким проектом. Однажды он признался Константину, о том, что в случае успешной реализации его изобретения, победа Германии на всех фронтах будет предрешена. Именно по этой причине, Огюст, как мог, саботировал дальнейшее продвижение проекта вперед.

Узнав об этом, первой реакцией Константина было незамедлительно донести на француза своему шефу Артуру Нойберту. У него сложились особые доверительные отношения с гауптштурмфюрером, и он не мог обмануть его доверия. Однако когда Константин уже было, раскрыл рот для того, чтобы сообщить ему эту шокирующую новость, перед глазами его вдруг встали двенадцать инквизиторских костров с пылающим на них фигурами людей.

– Ты что-то хотел мне сказать? – дружески глядя на него, поинтересовался Нойберт.

– Да, я хотел сообщить, что заключенный Самойлов из моей лаборатории излишне болтлив, – признался Константин, в самый последний момент, решившийся принести в жертву вместо Огюста другого человека.

– И о чем же он болтает? – спросил Нойберт.

От проницательного немца не укрылось то, что в процессе разговора, Константина мучили какие-то сомнения. Более того, он испытывал, какие-то колебания. Словно раздумывал, о том, стоит ли говорить своему шефу правду или нет? Однако Нойберт отнес их на счет излишней сентиментальности и чувствительности Константина. Ведь тот обрекал на смерть человека работавшего с ним с самого начала создания лаборатории 'сыворотки молодости'.

– Самойлов говорит, что Советы прорвали Восточный фронт и теперь гонят вермахт на Запад. Еще он говорил, что Германия уже фактически проиграла войну и ее разгром – это всего лишь вопрос времени, – пустился во все тяжкие Константин.

– Твой Самойлов неплохо информирован, – с кривой усмешкой ответил Нойберт. – На сегодняшний день дела обстоят именно так! Но для того, чтобы этого не произошло, и работают наши лаборатории. Думаю, ты и сам догадываешься, что наша комплекс в Дахау не одинок. Десятки исследовательских групп по всей Германии работают над различными проектами, которые позволят нам переломить исход войны. И я тебя уверяю – это время не за горами! Для твоего ж блага, надеюсь, что ты думаешь также как и я.

– Если Советы победят, меня вздернут, без суда и следствия, как пособника фашистов, – пожал плечами Константин. – Не сомневайтесь, гауптштурмфюрер, я с вами до конца!

– Иного ответа от тебя я и не ожидал! – похлопал его по плечу Нойберт.

После этого разговор пошел о проблемах улучшения выпускаемого лабораторией Константина продукта – 'сыворотке молодости'. Нойберт настаивал на наращивании мощностей. При этом у Константина создалось впечатление, что, несмотря на только что провяленный его шефом оптимизм, тот озабочен созданием стратегического запаса сыворотки. По всей видимости, им всерьез рассматривалась возможность окончания войны не в пользу Германии. Излишне говорить, что после этого разговора, Самойлов куда-то внезапно исчез.

В связи с этим, Константин, порадовался тому, что не сдал Огюста с потрохами. Коли у Нойберта есть свои секреты, пусть откровения Огюста буду личным маленьким секретом Константина.

Этой же ночью, он предупредил Огюста, чтобы тот был предельно осторожен в своих высказываниях, с кем бы то ни было. В подтверждение своих слов он поведал ему об внезапном исчезновении Самойлова. Именно тогда Константин впервые и услышал от Огюста название проекта, над которым работала возглавляемая им группа ученых физиков. Он назывался весьма претенциозно – 'Пила времени'.

До него и ранее доходили неясные слухи о том, что в лаборатории Огюста творятся жуткие и страшные вещи. Как-то один из постояльцев научного барака обронил, что видел тела расчлененных людей, которые принимали участие в каком-то загадочном эксперименте группы Огюста. Теперь Константину многое стало ясно. Видимо Огюст вел работу над каким-то сверхсекретным оружием.

– Твоя 'пила' предназначена для поражения живой силы противника? – задал он вопрос французу.

Тот недовольно поморщился и отрицательно покачал головой:

– Строго между нами! Я рассчитываю с помощью моего устройства сбежать из лагеря на свободу. Но в одиночку это неосуществимо, мне нужен напарник. Скажи, я могу на тебя рассчитывать?

Константин, вместо ответа, протянул со своей койки руку и крепким рукопожатием заговорщики скрепили свой союз.

– Моя 'пила' может опосредовано распилить что угодно, даже танк, – шепотом пустился в откровения Огюст. – Но она создана совсем для другого. С ее помощью можно проникать сквозь время.

– Но машина времени – это, же откровенная чушь! – с нескрываемым удивлением посмотрел на него Константин. – Это глупость придуманная англичанином Гербертом Уэллсом, с его легкой руки, пошла гулять по свету.

– В том виде, в каком это представил Уэллс – это, безусловно, нонсенс! – ухмыльнулся Огюст. – Впрочем, чего еще можно ожидать от англичан? Моя 'пила' работает именно как пила, она пилит время! И в этот временной пропил, можно войти! Более того, если пройти по нему достаточно далеко, то можно достигнуть иных временных планов. Попросту говоря, попасть в другое время!

– 9 -

Южноамериканский континент,

Черный город томиноферов

2028 год

Как и предрекал Хулио, уже на подступах к Черному городу их несколько раз останавливали патрули. Это были не коллаборационисты из числа людей, а настоящие боевые ксеносервусы, могучие и непобедимые. Все они прошли тотальную переделку и фактически перестали быть людьми.

Их могучие, гипертрофированные пропорции произвели неизгладимое впечатление на Влада.

– Нам бы с десяток таких ребят, мы бы тогда показали этим уродам пришельцам, где раки зимуют! – поделился он с Сенсеем своими мыслями.

– Это невозможно, – скривился тот, словно куснул лимона. – Внутри них сидит жесткая программа, которая блокирует малейшие посягательства в отношении хозяев.

Всю дорогу Хулио, Влад и Сенсей пожинали плоды вчерашних алкогольных излишеств. А попросту говоря, все трое подыхали с похмелья. Стилет демонстративно игнорировал издаваемые ими протяжные стоны и несчастные лица. Когда измученные сушняком трое любителей текилы, жадно приникали к флягам с водой, он не останавливался ни на мгновение. После этого им каждый раз приходилось предпринимать героические усилия, чтобы нагнать своего жестокосердого командира.

Если в самом начале пути Стилет то и дело сверялся с компасом, чтобы двигаться по верному направлению, через десяток километров в этом уже не было никакой надобности. Высоко над джунглями стояло плотное облако черного дыма. Через просветы между высокими деревьями стали видно, что плотные клубы гари движутся с северо-запада.

По мере приближения к городу, растительность в джунглях покрытая толстым слоем сажи, претерпевала разительную перемену. Черные джунгли стали похожи на какую-то жуткую психоделическую карикатуру. Деревья и лианы были закручены так, словно по ним только что прошелся безжалостный ураган. Вся растительность, граничащая с городом, сгнила, высохла на корню и теперь являла собой мертвый лес из черного сухостоя

Черная земля была покрыта толстым слоем сажи и пепла. Сеть глубоких трещин прорезывала ее во всех направлениях. Движение путников существенно замедлилось, так как приходилось ступать очень осторожно, чтобы не переломать ноги, провалившись в какую-нибудь трещину.

Пройдя сквозь частое сито проверок на дорогах Хулио, Влад и Сенсей под предводительством Стилета наконец-то вышли к самым стенам Черного города. Небо над ним, словно в сильную грозу, было закрыто плотными облаками черного дыма. Его жирные плотные клубы беспрестанно валили из огромного количества разнокалиберных труб, торчащих из-за городских стен.

Действительно, Черный город полностью соответствовал своему страшному названию. Городские стены и вздымавшиеся над ними огромные жуткие сооружения были черного цвета. Все тот же угольно-черный цвет, который уже был знаком друзьям по летающим тороидам томиноферов. Все вокруг было покрыто толстым слоем вездесущей сажи.

Документы, сделанные Хулио, были безупречны. Во всяком случае, во время многочисленных проверок ни у кого из ксеносервусов, ни разу не возникло сомнения в их подлинности.

– Не всегда все было так гладко! – усмехнулся Стилет, когда они проходили сквозь чудовищные городские ворота. – Прежде чем толстяк научился делать хорошие карточки, я здесь потерял кучу народа. А пару месяцев тому назад я сам еле унес отсюда ноги.

– Так ты что уже бывал здесь? – удивленно посмотрел на него Сенсей.

– Да я отсюда практически не вылажу! – покосился на него Стилет. – Говорю же, Хулио, наконец-то, научился делать пропуска, с которыми не страшно торчать тут круглыми сутками.

Все в Черном городе поражало воображение. Огромные циклопические сооружения, под стать гигантскому размеру пришельцев имели совершенно дикие для человеческого глаза пропорции. Но самым страшным испытанием для Сенсея и Влада было огромное количество его обитателей, томиноферов. Множество гигантов неспешно двигались по улицам, не обращая внимания на каких-то мелких людишек шныряющих у них под ногами. Ни у кого из томиноферов не возникало сомнения в их преданности и правомочности пребывания в городе. Раз многочисленные патрули допустили их до стен города, а охрана пропустила сквозь городские ворота, значит – это были, безусловно, свои люди.

– Ведите себя естественней! – злобно процедил сквозь зубы Стилет. – Если вы будете шарахаться от каждого иноземного дылды, а потом еще и пялиться ему вслед, нас мигом вычислят и схватят!

Сам Стилет, а также Хулио, в отличие от своих русских друзей, чувствовали себя так, словно их присутствие здесь в логове томиноферов было самым обычным делом. Они скользили равнодушным взглядом, по лицам, попадающихся им навстречу ксеносервусов из городского гарнизона. Чего нельзя было сказать о Владе и Сенсее, для которых этот визит в город явился серьезным испытанием их выдержки и самообладания.

– Одно утешает, что с нами нет Ольги, и она в полной безопасности! – утирая ледяной пот со лба, пробормотал Влад.

– Ты думаешь, она бы тряслась от страха, как мы с тобой? – иронично спросил Сенсей. – Я бы нисколько не удивился, если бы она подошла к первому попавшемуся томиноферу и спросила его, как пройти, скажем, в библиотеку!

– Не вздумайте, обсуждать подобные темы в том месте, куда мы с вами идем! – покосился на них Стилет. – Будет лучше, если вы просто будете молчать и однозначно отвечать на мои реплики. Говорить предоставьте мне! Хулио, тебя это тоже касается!

– И куда же мы идем? – спросил Влад.

– В ресторан, – кисло ответил Стилет. – Хотя это скорее столовая для всего того отребья которое служит пришельцам. Там можно почерпнуть кучу полезной информации, нужно лишь внимательно слушать.

– А что там подают? – подозрительно покосился на него Хулио.

– А ты сам-то как думаешь? – хохотнул Стилет. – Друг мой, там подают человечину!

– Я это есть не буду, ни в каком виде! – Сенсей от возмущения даже остановился. – Совсем с ума сошел?

– Будешь есть и еще нахваливать станешь, – прикрикнул на него Стилет. – Как ты собираешься спасать человечество с такими тараканами в голове? А все свои сантименты можешь засунуть себе в одно место. Здесь они не работают, а только вредят!

– Да, на войне, как на войне! – продекламировал Хулио.

Всю дорогу до ресторана ксеносервусов Сенсей и Влад хранили гробовое молчание. Их желудки уже свернулись тугими узлами, а кишки завязались бантиком, от одной мысли об ожидающих их там блюдах.

На входе, предъявив охраннику карточки, друзья беспрепятственно прошли в большой зал. Заняв столик, возле окна, Стилет сел так чтобы ему был виден вход в зал. Остальные расселись вокруг него.

– Где здесь туалет? – прикрывая рот рукой, сдавленно спросил Влад. – Меня сейчас вырвет!

– Ну, значит, все мы, благодаря твоим стараниям, попадем в завтрашнее меню, – хмуро посмотрел на него Стилет.

Подошедший к ним официант, быстро принял заказ и удалился.

На Влада и Сенсея было страшно смотреть. Лица их были белыми словно скатерть, которой был застелен стол. Когда официант принялся раскладывать на столе вилки и ножи, два друга были близки к тому, чтобы потерять сознание.

– Вот навязались на мою бедную голову! – прошипел Стилет, окинув их презрительным взглядом. – Рекомендую вяло ковырять вилкой то, что нам принесут, но ни в коем случае не ешьте это. Еще не хватает, чтобы вас вывернуло прямо на стол!

– Да при таком развитии событий нам вряд ли удастся уйти отсюда живыми, – сказал Хулио, с интересом разглядывая ресторанный зал.

Казалось, все происходящее, откровенно забавляет его. Во всяком случае, он не испытывал никакого внешнего дискомфорта в связи с предстоящей трапезой.

Когда официант расставил перед ними тарелки, Стилет, радостно потерев руки, принялся с аппетитом уплетать мясное рагу с картофельным гарниром. Присоединившийся к нему чуть позже Хулио, осторожно нацепил на вилку кусок мяса и отправил его в рот.

Разжевав его, он удивленно поднял брови:

– Вкусно, ей богу, вкусно, друзья мои! Вам стоит попробовать! По вкусу напоминает свинину, но гораздо нежнее.

Сенсей с Владом взяв вилки в руки, переглянулись и с каменными лицами принялись ковыряться в своих тарелках. Всем своим видом они показывали, что в случае с ними каннибализм не пройдет.

– Расслабьтесь и спокойно ешьте, – поднял на них насмешливые глаза от своей тарелки Стилет. – Это обычная свинина с картошкой. Человечина стоит очень дорого и лишь немногие могут позволить себе такую роскошь. Человеческое мясо – это еда пришельцев, а не их слуг.

– Так какого же черта спрашивается, ты выносил нам мозг своими россказнями о человечине, которую подают в этом ресторане? – поинтересовался Сенсей, угрожающе закрутив столовый нож между пальцами.

– Ну, надо же мне было вас как-то проверить? А то вдруг вы шпионы пришельцев? – сделав страшные глаза, ответил Стилет. – Ничего не стоит присесть на уши нашему доверчивому Пабло и втюхать ему любую даже самую глупую историю. Так что выявлять опасность – это моя работа. Извините ребята, за испорченный аппетит, зато теперь я знаю точно, что вы те за кого себя выдаете.

– Ешьте, ешьте не стесняйтесь! – подмигнул им Хулио.

– А, ты жиртрест все время знал про это и молчал? – обвиняющее ткнул в него вилкой Влад.

– Моя стихия – это разработка гениальных проектов, а контрразведкой у нас занимается Стилет, ему и карты в руки, – безразлично пожал покатыми плечами Хулио.

– Может быть, вы все заткнетесь, и мы начнем заниматься тем, за чем пришли сюда? – сделав зверское лицо, поинтересовался Стилет.

– А мы разве пришли сюда не затем чтобы поесть? – невинно спросил Хулио.

– Нет, мы пришли, чтобы слушать! – гневно буркнул Стилет.

Над столом повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь звоном ножей и вилок о тарелки. Это Сенсей и Влад брали реванш за испытанное ими унижение.

– Ты, представляешь завтра этот олух, наконец, уберется отсюда и потащит свою огромную задницу инспектировать очередную мясопереработку где-то в Мексике, – неожиданно донеслось из-за соседнего стола.

– Вот тогда и гульнем на славу! – горячо поддержал его второй голос.

В то же мгновение звон вилок прекратился, а Сесней и Влад вытаращили удивленные глаза на Стилета.

Когда Сеснсей открыл рот, чтобы выразить свою точку зрении, по поводу услышанного, Стилет ткнул пальцем в его тарелку:

– Ешь и не мешай мне слушать! Тем более, что разговор, как мне кажется, идет о нашем клиенте.

– 10 -

Германия,

концентрационный лагерь Дахау,

1945 год.

Шла весна сорок пятого года. От былой мощи третьего рейха не осталось и следа. Союзники гнали фашистов на всех фронтах. Американцы вплотную подошли к Дахау. Не сегодня, завтра концентрационный лагерь должен был быть освобожден. Грохот наступающей артиллерии сотрясал стены научного барака. Время от времени над лагерем с торжествующим гулом пролетали эскадрильи бомбардировщики союзной авиации направляющиеся на Берлин.

– Наши немчуру гвоздят!.– послышалось из темноты барака.

– Для кого-то может и наши, но не для нас! – ответил ему недовольный голос. – Не успеют перебить лагерную охрану, как нас разорвут на части заключенные.

– Да уж, наворотили мы дел не мало, – уныло пробормотал кто-то. – Как вспомню, самому тошно делается.

Утро принесло новые неожиданности. Едва Константин перешагнул порог своей лаборатории, навстречу ему попался гауптшутрмфюрер Нойберт. Вид у него был встрепанный, такой словно он не спал всю ночь. Вслед за ним вышли несколько человек из числа лагерной охраны. В руках у них были кипы документов связанных бечевой.

– Очень хорошо, что я встретил тебя! – обратился Нойберт к Константину. – Пришли срочно всех своих сотрудников, нужно срочно эвакуировать все материалы по нашим разработкам.

Во время этого короткого разговора Константин явственно ощутил некую фальш которой были пронизаны слова Нойберта. Также его неприятно поразил взгляд шефа, которым он смерил его. Было в нем, что-то от взгляда врача, которым тот оценивающе смотрит на безнадежного больного.

– Хорошо, пойду в барак и позову остальных, – сказал Константин, поворачиваясь, чтобы уйти.

Нойберт проводил его долгим взглядом, потом раздраженно крикнул ему вслед:

– Только недолго!

Константин на негнущихся ногах вышел из лабораторного корпуса и, стараясь не сорваться на бег, пошел быстрым шагом в сторону жилого барака. Сердце его бешено колотилось, вдобавок еще скрутило живот от страха. Ему стало понятно, что Нойберт принял в отношении сотрудников своих лабораторий окончательное решение. Константина поразило, с какой легкостью его шеф приносил в жертву его самого. Константин все это время работал на Нойберта не за страх, а за совесть. Он недосыпал, болея душой за результат, и гауптшутрмфюрер, вроде бы, видел это и, судя по всему, высоко ценил. Но в выражении его глаз, с которым сегодня столкнулся Константин, было невозможно ошибиться. Это был взгляд убийцы прикидывающего, как ему будет сподручнее умертвить свою потенциальную жертву. В создавшемся положении медлить было нельзя ни минуты.

Войдя в барак и пытаясь сохранять полное спокойствие, Константин отправил своих сотрудников в лабораторию, на помощь Нойберту. При этом в глубине его души шевельнулся стыд за то, что он отправляет людей на верную смерть. Но усилием воли он отогнал несвоевременно накатившие на него сантименты. Если он хотел остаться в живых, а он хотел, ему нужно было проявлять железную волю и самодисциплину.