Текст книги "Каменный улей (СИ)"

Автор книги: Валерий Моисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– 31 –

Кранц тяжело переживал неудачную попытку поимки Эксикатора. Страшный разгром, учиненный каменной пчелой, его отряду, поверг старого лекаря в состояние близкое к прострации. Этому в немалой степени способствовала головомойка, устроенная ему герцогом Нурсом, которого известие о гибели пяти стражников привело в ярость.

– Кранц, еще пара таких попыток поймать твоего мифического зверя и я останусь совсем без охраны! – отчитывал он его, словно мальчишку, на следующее утро после ночного побоища. – Я, доверяю тебе, и всячески поддерживаю, но, пойми – мое терпение не безгранично! Если такие провалы будут продолжаться и в дальнейшем, я буду вынужден отдать тебя под суд, за то, что ты не оправдал моего высокого доверия.

Кранц сидел за столом в таверне "Синий индюк". Он только, что покончил с одним кувшином вина и тут же потребовал себе еще один. Вовик, сидящий рядом, провожал неодобрительным взглядом каждый стакан, который наставник выпивал залпом. Не то, чтобы он осуждал Кранца, он и сам был не прочь напиться до оловянных глаз, просто осознание того, что мозговой центр их тандема, намеренно приводит себя в беспомощное состояние, сильно нервировало его.

Вцепившись, побелевшими от напряжения пальцами, в глиняный стакан, наполовину наполненный вином, Кранц, кипя от возмущения, бормотал:

– Что он, вообще, возомнил о себе, этот титулованный щенок? Когда его папа еще только раздумывал, трахнуть его маму, или лучше сходить в бордель, я уже участвовал, по крайней мере, в трех войнах! И это не считая прочих мелких стычек! А сколько народу я спас, от верной погибели, при помощи моего лекарского искусства? Да, как минимум, раза в два больше, чем отправил на тот свет, на поле брани!

Несмотря на то, что он был сильно пьян, у Кранца хватало ума не упоминать всуе имени того человека, которого он костерил на чем свет стоит.

– Послушай, но ты, же сам обещал ему быстрый результата, – попытался урезонить, не в меру разошедшегося, наставника Вовик. – Неудивительно, что он теперь ждет от нас результата, словно из печки пирога!

– Я сказал, что поймаю эту сволочь? – Кранц мутным взором уставился на ученика.

– Ну, сказал, – тяжело вздохнул тот и отвел взгляд.

– О! – Кранц торжествующе воздел к потолку длинный палец. – А раз я сказал, значит поймаю!

В это время, дверь в таверну широко распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся молодой стражник. Он был налегке, с одним лишь мечом в ножнах у пояса, без обычной, для городской стражи, тяжелой алебарды. Быстро пробежав взглядом по рядам посетителей таверны, он заметил Кранца с Вовиком и торопливо двинулся в их сторону.

Подойдя к ним, он отсалютовал, два раза громыхнув кулаком по левой стороне кирасы.

– Мой господин, вам письмо от начальника городской стражи! – с этими словами стражник извлек, из висевшей на ремне, перекинутом через плечо, сумки, свернутый в трубку, пергамент и почтительно положил на стол перед Кранцем.

– Выпьешь? – заплетающимся языком спросил лекарь, сурово оглядев парня с ног до головы, и икнул. – Я спрашиваю, выпьешь ты со мной или нет? Или ты считаешь ниже своего достоинства опускаться до выпивки с таким старым пьяницей, как я?

– Благодарю, но вынужден отказаться, – ответил стражник.– Нам нельзя пить на службе.

Вовик молча взял, свернутое в трубку, послание, сорвал с него сургучную печать и, развернув, подсунул Кранцу под самый нос.

Тот, увидев перед собой буквы, сразу оставил в покое посланника и, грубо вырвав у Вовика пергамент, сердито проворчал:

– Отдай сюда – это мое! Тем более что ты и читать-то не умеешь! Вот, ведь, навязался на мою голову, бездарь!

Вовик хотел было вспылить и ответить в том смысле, что еще неизвестно, кто кому навязался, но передумал. Он вспомнил, свое поведение, когда был последний раз в состоянии изрядного подпития, и ему отчего-то вдруг стало неловко. Даже беглое сравнение с манерами пьяного Кранца, были явно не в его пользу.

От этих размышлений его оторвал изумленный возглас Кранца:

– Я полагал, что Эксикатор получила по заслугам и хоть на какое-то время уберется в новую нору, зализывать раны! Но, нет! Видимо, ему показалось мало, двух прорех в его слюдяных крыльях! Эта тварь даже и не думает униматься!

– Что случилось? – поинтересовался Вовик.

Кранц перевел на него пьяные, налитые кровью глаза, потом, огрев его по плечу ладонью, зычно возвестил на всю таверну:

– Лотар, совершено очередное страшное злодейство! Эксикатор, будь он неладен, откровенно насмехается надо мной! Он только что прихлопнул, какую-то юную особу! Живее, поднимайся мой ленивый ученик! Нам предстоит доказать нашему любезному герцогу, что мы не зря едим его хлеб! Добрый стражник, веди нас на место преступления!

С этими словами, Кранц решительно поднялся из-за стола. При этом его сильно повело в сторону. Но он, нечеловеческим усилием воли, вернул свое долговязое тело в строго вертикальное положение, и с достоинством отказался от помощи Вовика, который собирался подхватить его под руку.

Когда они вышли из таверны, Кранц еще некоторое время пугал редких ночных прохожих, шарахаясь с одной стороны улицы на другую. Постепенно, на свежем воздухе, хмель начал выветриваться из его высокоученой головы, и поступь его стала заметно тверже. К тому времени, когда они прибыли в зачумленный тупик, где находилось с полдюжины латников, вооруженных коптящими факелами, старый лекарь вновь обрел способность рассуждать здраво.

Завидев Кранца, воины расступились, и дали ему пройти к распростертому на земле телу. Убитой девушке было не более двадцати. То, что она была, именно, убита сразу бросалось в глаза. Посередине ее бледного лба красовалась круглая черная отметина – след от каменного клюва.

Тяжело опустившись на колени, рядом с телом несчастной, Кранц принялся внимательно осматривать страшную рану, нанесенную Мозгоклюем.

Вовик присев на корточки рядом удивленно прошептал:

– Ты же сам недавно говорил, что Мозгоклюй превратился в каменную пчелу, то есть, Эксикатора.

– Сам ничего не пойму! – сердито буркнул Кранц. – Одно могу сказать совершенно определенно – это не работа Эксикатора. Взгляни сам, ни тело, ни лицо убитой не подвергались страшному высушиванию, посредством высасыванию всех жидкостей организма. Тело, по-прежнему, сочное и нисколько не обезвожено.

– Может быть, его спугнули, и он не успел довести свое дело до конца? – спросил Вовик.

– Вряд ли, – с сомнением проворчал Кранц, к этому времени, почти совсем оправившийся от выпитого вина. – Если ты успел заметить, во время нашего последнего близкого знакомства с каменной пчелой, у этой твари отсутствует тот огромный, громоздкий клюв, который был у нее, когда она еще была куколкой, то есть, Мозгоклюем.

– Да у нее есть, какая-то выскакивающая из пасти гибкая штуковина, вроде трубчатого жала, которой она впивается в глаз и вытягивает соки из жертвы, – кивнул Вовик. – А с таким огромным каменным хоботом, как у Мозгоклюя она просто не сможет взлететь. Он будет перевешивать, и тянуть ее к земле.

– Череп пуст, а мозг удален через отверстие во лбу, – проговорил Кранц, кряхтя, поднимаясь с колен. – И что мы имеем, еще одного Мозгоклюя? Неужели появилась еще одна куколка Эксикатора? Откуда же они берутся на нашу голову, да еще в таком количестве?

– Ну, ответ на этот вопрос ты знаешь, не хуже моего, – проворчал Вовик, намекая на Орден Чистоты.

– А, кто обнаружил тело? – спросил Кранц, повернувшись к стражникам, и демонстративно проигнорировав рискованный намек Вовика.

Латники вытолкнули в круг света напуганного пожилого человека, по виду ремесленника. Но его опрос ничего не дал. Бедолага ничего не видел, и не слышал, и уже сто раз пожалел, что позвал стражников к тому месту, где впотьмах споткнулся о тело убитой девушки. Он работал в лавке старьевщика приемщиком старого барахла, и сегодня припозднился, сортируя мусор.

Осмотр места происшествия тоже ничего не дал. Кранц с Вовиком очень внимательно осмотрели землю вокруг тела, но нигде не нашли ничего похожего на следы, которые оставлял после себя Мозгоклюй. Большие округлые вмятины, со следами шипов по периметру не отпечатались нигде, несмотря на то что, земля в тупик была довольно влажной, после прошедшего недавно дождя.

Больше на месте происшествия делать было нечего, и Кранц велел увезти тело несчастной девушки в часовню при храме, чтобы его могли подготовить к погребению. Сами же они с Вовиком отправились к себе в комнату расположенную на втором этаже "Синего индюка" и попытались хоть немного выспаться перед наступлением следующего дня.

Кранц едва коснувшись головой подушки, тут же провалился в глубокий сон, и принялся оглушительно храпеть. Вовик же, чтобы не слышать богатырские рулады, выводимые его наставником, накрыл голову подушкой и так проворочался до самого утра. Перед его глазами неотступно стояло лицо найденной сегодня убитой девушки. В конце концов, он уснул. Ему приснилось, что закрытые глаза покойницы внезапно распахнулись, а мертвые синие губы принялись звать на помощь. Вовик проснулся мокрый, как мышь, весь в холодном поту.

Кранц, к этому времени, уже успел умыться и теперь, стоя возле окна, тщательно расчесывал свою бороду большим черепаховым гребнем.

Покосившись на ученика, он деликатно спросил:

– Мне кажется, что вчера я вел себя не самым достойным образом?

– Нет, все было в полном ажуре, – горячо заверил его Вовик, поднимаясь с кровати. – Ты нажрался в зюзю, после чего принялся орать на всю харчевню, что ни в грош не ставишь этого незаконнорожденного ублюдка герцога Нурса.

– Что прямо вот так и говорил? – упавшим голосом переспросил Кранц, присаживаясь на подоконник.

От услышанного, у него разом подкосились ноги.

Мстительный Вовик, тут же, с готовностью подлил масла в огонь:

– Нет, ты не говорил – ты орал благим матом, так словно тебе пятки жгли каленым железом. Не знаю и что на тебя вдруг такое нашло? А еще ты говорил, что вертел матушку герцога, как хотел потому, что его папа с самого рождения страдал мужским бессилием. Я так понимаю, учитель, что старенький ты стал! И пора тебе с выпивкой завязывать, пока она не довела нас до заключительного приключения со смертельным исходом.

Кранц надолго замолчал. Лицо его выражало сложную гамму чувств. Начиная с откровенного раскаяния, за содеянное, и кончая слезливой жалостью, к непутевому самому себе и своему несчастному ученику.

Наконец, Вовик пожалел старика и, вздохнув, сказал:

– Ладно, расслабься, я все выдумал – ничего этого не было.

– Как не было? – не поверил своему счастью Кранц. – Выходит я ничего этого не говорил? И не лил грязь на доброе имя герцога Нурса и его почтенной матушки, будь они неладны?

– Именно так, – чистосердечно признался Вовик.

В следующее мгновение в его сторону словно бумеранг просвистел тяжелый черепаховый гребень и не пригнись он, пущенный предмет наверняка угодил бы ему прямо в лоб.

– Маленький, неблагодарный негодяй! – вскричал Кранц, исполненный благородного негодования. – Сейчас я покажу тебе, как глумиться над старшими!

Но он не успел привести свою угрозу в исполнение, потом что в дверь громко и требовательно постучали. Вовик поспешил воспользоваться возможностью избегнуть заслуженной кары и бросился открывать дверь.

На пороге стоял посыльный от начальника городской стражи

– Вам велено передать, что сегодняшней ночью, кроме известного вам случая, произошло еще два смертоубийства. У обеих жертв, посреди лба проделана дырка, и мозг, как и в первом случае, полностью отсутствует.

– 32 –

В Золотом городе начали твориться странные и страшные вещи. Каждую ночь происходили нападения загадочного чудовища, неизменно заканчивающиеся гибелью людей. Каждое утро приносило все новые и новые жертвы. Кранц с Вовиком сбились с ног, пытаясь отыскать кровожадную неуловимую тварь, виновную в этом.

Во что бы то ни стало, нужно было прекратить бесконечную череду жестоких убийств. По большому счету, уже решительно не имело значения, кто именно бесчинствует на улицах ночного города – Мозгоклюй или каменная пчела? Кранц склонялся к тому, что одновременно орудуют оба адских создания, являвшихся разными ипостасями одного и того же существа – Эксикатора.

Некоторые, наиболее зажиточные, горожане начали потихоньку покидать Золотой город. Герцог Нурс, будучи неглупым правителем, хорошо понимал, что если подобное будет продолжаться и дальше, то в недалеком будущем, народ начнет именовать Золотой город – Городом Мертвецов. Также он понимал, что на сегодняшний день, Кранц – это самое лучшее, что у него есть. Поэтому, несмотря на все его угрозы, он ежедневно продлевал старому лекарю и его ученику кредит доверия, требуя от них хоть какого-то результата в их затянувшемся расследовании.

Кроме основной задачи – прекращение истребления населения города, оставалась еще одна, не менее важная задача – вывести на чистую воду Орден Чистоты. Герцог Нурс, под влиянием Кранца, более не сомневался, что во всем, происходящем, виновата эта обнаглевшая шайка рыцарей чистоплюев. Это они вытащили откуда-то эту страшную тварь Эксикатора, бывшего на тот момент Мозгоклюем, который затем трансформировался в каменную пчелу и, обретя способность летать, стал практически неуловим.

Тем временем, Вовик начал всерьез беспокоиться о психическом здоровье Кранца, который, снедаемый охотничьей горячкой, последнее время почти не спал. Все свободное время, когда они не были заняты патрулированием улиц ночного города, он проводил за книгами, штудируя истрепанные старинные фолианты. Кранц пытался отыскать в них крупицы хоть какой-то информации имеющей отношение к Эксикатору. Он надеялся, что благодаря этому, сможет лучше узнать повадки этой неуловимой твари, выследить ее и, в конечном счете, уничтожить.

Все ночи напролет, Кранц и Вовик, в сопровождении небольшого отряда стражников, колесили по темным улицам города на небольшой повозке. Колеса ее были обмотаны тряпками, чтобы те не грохотали по городской булыжной мостовой. На облучке, кроме возницы, восседал Кранц. Вовик же, вместе с четырьмя латниками, шел возле повозки. Лежащий на ней груз, был тщательно укрыт плотным пологом. Под ним скрывался, прикрепленный длинными болтами прямо к днищу повозки, стационарный арбалет, снятый с городских стен.

По указаниям Кранца, в его конструкцию были внесены существенные изменения. В частности, лук был усилен дополнительными стальными пластинами, что позволило увеличить его пробивную способность в несколько раз. Во время испытания, мощный арбалетный болт, врезавшись в каменную стену, разлетелся в щепки, в то время как тяжелый наконечник ушел в глыбу известняка на глубину равную человеческой ладони.

Кранц велел выковать для своего суперарбалета стальные стрелы с чрезвычайно твердыми закаленными наконечниками. Вовик, тогда, с большим сомнением взвесил на руке черную каленую стрелу, весом и размерами больше похожую на метровый стальной прут строительной арматуры. Но весь его скептицизм исчез, после того, как выпущенная из арбалета стрела почти наполовину вошла в известняк. Оставшаяся снаружи часть стрелы разлетелась на множество осколков. Перекаленная и чрезвычайно хрупкая сталь не выдержала столь мощного удара о камень и разрушилась.

В случае прямого попадания в Эксикатора, неважно, в чьей шкуре он будет пребывать на этот момент – Мозгоклюя или каменной пчелы, убойный результат был обеспечен. Дело осталось за малым – найти эту тварь и подобраться к ней на расстояние прямого выстрела. Ствол, если так можно выразиться в отношении арбалета, был направлен вперед по ходу движения повозки. Расстояние между двумя впряженными в повозку лошадьми, было специально увеличено, так, чтобы стрела могла беспрепятственно пролететь между ними.

Вовик, дабы внести свою лепту в общее дело, попытался внедрить идею тачанки, времен гражданской войны, когда ствол пулемета был направлен назад повозки. Но в условиях узких городских улиц стрельба с разворота оказалась неэффективна, а местами и вообще невозможна. Так что от этой мысли, к его большому сожалению, пришлось отказаться.

В одну из бесконечных ночей, счет которым уже был давно потерян, патруль Кранца занесло на небольшую улочку, вплотную примыкавшую к второразрядному храму Ордена Чистоты. Несмотря на то, что копыта лошадей были замотаны тряпками, их цокот, не такой громкий, как обычно, тем не менее, все же был слышен.

Казалось, ничто не предвещало, что эта ночь будет чем-то отлична от других, так и закончившихся ничем, когда все вдруг внезапно переменилось. Раздавшийся где-то впереди сдавленный женский крик застал всех врасплох. Кранц молча, поднял руку, и возница, сразу же, остановил лошадей. Разобрав с повозки арбалеты, латники торопливо принялись заряжать их. Между тем, Кранц уверенный, что имеет дело с заурядным ночным грабежом, не стал дожидаться остальных, а в сопровождении Вовика, торопливым шагом двинулся вперед. Стараясь держаться возле зданий, чтобы не выдать себя неосторожным движением они шли, пряча мечи за спиной, стараясь блеском стали, не спугнуть грабителя.

Когда их глаза уже стали различать темный неясный силуэт, склонившийся над распростертым на мостовой телом, позади них неожиданно раздался звон доспехов. Это стражники спешили вслед за ними, не особо утруждая себя маскировкой.

В то же мгновение, силуэт грабителя стремительно отпрянул от тела и рывком, поднявшись с колен, поднялся во весь свой огромный рост. Вовик с Кранцем в ужасе застыли на месте – пред ними возвышался Мозгоклюй!

– Повозку с арабалетом, живо! – прокричал Кранц, более не считая нужным прятаться.

Двое стражников бросились назад, за повозкой, а двое других присоединились к Кранцу, взяв на прицел высокую, зловещую фигуру в темном бесформенном балахоне. Мозгоклюй безучастно смотрел на, появившихся перед ним людей не предпринимая никаких активных действий. Казалось он, чего-то выжидает.

В это время, позади охотников послышался шум подъезжающей повозки, после чего раздался возбужденный крик:

– Все в сторону!

Кранц увлек остальных к стене дома и в нетерпении оглянулся на повозку.

– Чего медлишь? Выпускай стрелу! – прокричал он.

Раздался резкий звук спущенной тетивы, мимо них со свистом рассекая воздух, пронеслась тень и умчалась куда-то вдоль улицы. Через мгновение послышался резкий удар стрелы о камень и звон осыпавшихся стальных осколков. И тут, Мозгоклюй неожиданно бросился бежать от преследователей прочь. Кранц с Вовиком изготовившиеся к нападению, изумленно переглянулись.

– Ату его! – заорал Вовик и бесстрашно бросился вслед за стремительно удаляющимся чудовищем.

Его поразило, то, что Мозгоклюй передвигается какими-то странными многометровыми шагами, больше похожими на судорожные прыжки.

Над головой Вовика просвистели арбалетные болты, выпущенные стражниками. Но, ни один из них, не причинил вреда убегающему Мозгоклюю. Во всяком случае, скорость его не уменьшилась, а наоборот – возросла.

Но и Вовик, в азарте преследования, также наддал жару и стремительным спринтерским рывком сократил расстояние, до прямой видимости удирающего Мозгоклюя. Монстр, оглянувшись назад, продемонстрировал свой страшный клюв в профиль и, внезапно, словно споткнувшись, вдруг уменьшился в высоту, примерно, на половину своего прежнего роста.

Вовик захваченный пылом погони, поразился этому факту, но продолжил бежать с прежней скоростью. Когда казалось до Мозгоклюя осталось всего ничего, он неожиданно споткнулся обо что-то и со всего маху растянулся на мостовой. Удар о булыжники был такой сильный и неожиданный, что выбил из него весь запас воздуха, одновременно лишив его возможности набрать в отбитые легкие новую порцию. О продолжении погони не могло быть и речи.

К этому времени рядом с лежащим Вовиком пронеслись, изрядно отставшие стражники. Пробегая мимо него, латник, бегущий первым, повторил исполненный ранее Вовиком кульбит и, громыхнув доспехами, растянулся на земле. Другие, оказались более осмотрительными, и не стали повторять его ошибки. Они сразу же принялись внимательно смотреть себе под ноги. Несмотря на непроглядную темень, царившую на улочке, они смогли разглядеть некую преграду, через которую благополучно перепрыгнули. После этого, они продолжили преследование.

Кранц, поравнявшись с Вовиком, тут же прекратил погоню, склонился над учеником и, тяжело дыша, поинтересовался:

– Живой?

Вовик, не в силах произнести ни слова, утвердительно кивнул и сделал попытку сесть. Кранц, взяв его за плечи, мягко уложил обратно на землю, после чего, принялся ощупывать его кости на предмет повреждений. В процессе этой крайне болезненной процедуры, Вовик, не один раз, оглашал ночную улицу жалобными стонами.

– Можешь подниматься, все кости целы, ничего не сломано, – велел Кранц Вовику и направился к стражнику, который, к этому времени, уже успел подняться на ноги.

Пока Кранц его осматривал, Вовик, кряхтя от боли, принялся искать, то обо что он запнулся. Вскоре к нему присоединился Кранц.

– Будем считать, что ты легко отделался, – сообщил он и тут же поинтересовался, – Кстати, а с чего это ты так здорово навернулся?

– Мне и самому это очень любопытно! – проворчал Вовик.

К их поискам присоединился стражник и вскоре они обнаружили два деревянных шеста, длинной в рост взрослого мужчины. Кому, и с какой целью, понадобилось бросить их поперек улицы? Создалось впечатление, что их положили там специально для того, чтобы остановить преследователей и не дать им возможности схватить Мозгоклюя.

– Я знаю, что это за жерди!– неожиданно расхохотался стражник. – Это обычные ярморочные ходули! На таких выступают шуты и акробаты, веселя публику на ярмарках.

Вовик не был силен в этом вопросе, поэтому посмотрел на Кранца. Тот, нагнувшись, поднял один из шестов и некоторое время внимательно его рассматривал.

– Действительно, ходули, как же я сразу не догадался! – он звонко хлопнул себя ладонью по лбу. – Старый дурак! Меня все это время водили за нос, словно глупого школяра!

В это время послышался металлический лязг доспехов и на улочке появились вернувшиеся из погони латники. По их разочарованному виду было нетрудно догадаться, что попытка изловить Мозгоклюя закончилась полной неудачей.

Тем не менее, Кранц все же поинтересовался:

– Ну, что поймали?

– Нет, ушел гад! – расстроено покачал головой один из них.

– В этом нет нашей вины – он бегает быстро, словно ошпаренная собака! – добавил второй – Вдобавок ко всему, из таверны неожиданно вывалилась пьяная толпа и преградила нам дорогу. Пока мы с ними разбирались, нашего бегуна и след простыл.

– А кто там гулял? – поинтересовался Кранц.

– Рыцари чистоплюи, будь они все неладны! – рассерженно сплюнул себе под ноги латник.

Третий стражник, молча, швырнул к ногам Кранца большой черный ком. При ближайшем рассмотрении это оказалось огромным длинным балахоном.

Стражник хмуро добавил:

– Вот это, он обронил, когда убегал! Сдается мне, что это был обычный человек. Очень чудно наряженный, но, тем не менее, все же человек!

Вовик удивленно присвистнул:

– Это надо же – человек на ходулях, одетый в балахон и маску Мозгоклюя! И кому только могла придти в голову такая больная фантазия?

– Тем, кто помешал нашим друзьям поймать этого самозванца, прикинувшись подгулявшей толпой. Но причастность к этому делу Ордена доказать будет невозможно, ибо, эта улика непрямая, а косвенная, – вполголоса ответил ему Кранц, после чего, громко добавил, – Возвращаемся назад, нужно осмотреть тело!

Осмотр дал неожиданный результат. Убитая женщина, бывшая весьма привлекательной наружности, имела характерную для жертв Мозгоклюя дыру в центре лба. Но мозг был удален не полностью. Более того, неподалеку от тела, Вовик обнаружил странный инструмент. Это был длинный кусок жесткой проволоки, формой своей напоминавший игрушечную печную кочергу.

Кранц взяв проволоку, чрезвычайно внимательно осмотрел ее. Изогнутый конец проволоки был испачкан в какой-то жирной на ощупь субстанции. Кранц задумчиво отложил непонятный инструмент в сторону, после чего склонился над телом. Знаком он велел Вовику помочь ему. Вдвоем они перевернули тело несчастной женщины вниз лицом. Практически, сразу же из страшного отверстия в ее лбу полилась жирная жидкость рыжего цвета.

– Ну, теперь мы знаем, как наш поддельный Мозгоклюй воровал мозг у своих жертв, – задумчиво проговорил Крнац, поднимая с земли кусок изогнутой проволоки. – Этой штуковиной он перемешивал содержимое черепа, превращая мозг жертвы в кисель, после чего легко извлекал его оттуда, через отверстие.

– Выливал, словно из кувшина? – недоверчиво покосился на него Вовик.

– Вряд ли! Лично я, для этой цели приспособил бы обычную спринцовку, – обезоруживающе улыбнулся Кранц.