Текст книги "Горький пепел победы"

Автор книги: Валерий Иващенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– А напомни-ка, остроухая, чья сейчас очередь отвечать, и на какой вопрос.

Тэлль хоть и была всего лишь мастер-сержантом в элитном подразделении (человека знающего и это "всего лишь" довело бы до холодной дрожи), но соображала быстро. Что-то этому чернокнижнику от неё определённо нужно. И в то же время, вовсе не такой уж он злодей, как представлялось вначале. Вот той стерве Сандре лично она спину в бою не доверила бы. А потому эльфийка бесцеремонно подогнала своего чёрного жеребца к боку гнедого, поравнялась. Некоторое время ехала рядом с полностью отсутствующим лицом, но затем не удержалась – в мимолётном взгляде Валлентайн отчётливо различил крепкую смесь ненависти и недоверия.

И всё же эльфийка принялась сыпать вопросами, словно выпускать стрелы из знаменитого эльфийского лука.

– Существует ли у меня возможность заслужить свободу?

– Да.

– Без всякого обмана и выкрутасов с твоей стороны?

– Да.

– Этого реально достичь?

Пауза чуть больше обычной, изучающий взгляд волшебника. И всё же ответ оказался – Да.

Теперь последовала заминка с другой стороны, словно разорвавший дистанцию опытный фехтовальщик обдумывает даже не приёмы – всю тактику и рисунок боя.

– Если я тебе помогу…

– Нет, – слишком быстро последовал этот ответ, и Тэлль досадливо закусила губку. – Я ни к чему тебя не принуждаю – и всё, что ты сделаешь или не сделаешь, будет только твоими делами.

– В разумных пределах, разумеется, – другим тоном пояснил волшебник. – Резать детишек или поджигать дом инвалидов я тебе не позволю.

Спасти жизнь столь сильному чёрному магу и таким образом сквитаться – нет, даже представить себе такой случай эльфийка не сумела. Неплохо было бы, конечно – но свои силы всё же надо соразмерять. Тэлль вспомнила задумчивый и тёплый взгляд провожающей их ведьмы, которой некромансер неизвестным даже эльфийским волшебникам способом сбросил лет эдак с полсотни, и поёжилась. Даже не вспотел, мерзавец – и чёрным от него потом не особо шибало. Нет, это не то. Думай, мастер-сержант, думай.

Пауза неприлично затянулась, и обе стороны молчаливо согласились перейти опять на полчаса. А волшебник чуть опустил лицо, словно грустил о чём-то, и незаметно для себя легко и быстро улетел в ту далёкую и недостижимую даже для него счастливую страну, которая зовётся коротко и просто.

Детство…

Маленькое лесное озеро замерло, словно отлитое по прихоти неведомых мастеров большое бездонное зеркало. И как малыш ни приглядывался, но так и не смог найти разницы между висящим в высоте круглым-прекруглым кругом и его таким же серебристо-туманным собратом в воде. А веснушки звёзд вокруг – разноцветные, кокетливо перемигивающиеся или наоборот, холодно-равнодушные! И стремительные светящиеся стрелы, нет-нет да перечёркивающие небо, когда кто-то из бессмертных опускал свой взгляд на грешную землю или хотя бы скользил по ней мыслью!

Мама спокойно закатала юбку до колен и тихонько, стараясь не каламутить чёрную воду, пошла прочь от утонувшей в воде тропинки. Малыш на берегу обиженно засопел и надул губки – это замечательное зеркало раздробилось на тысячи осколков, пляшущих меж замерших в полном безветрии остролистых камышей и зарослей тревожно пахнущей осоки. Зато почти сразу обнаружилось другое диво – постепенно рябь сложилась в какой-то новый узор – и в нём отчётливо проступила лунная дорожка.

И ведьма – он уже знал, что именно так крестьяне и важные приезжие втихомолку называют его маму – осторожно зачерпнула ладошкой это лунное серебро. Поднесла ко рту, попробовала, кивнула легонько сама себе. И не мешкая принялась наполнять живым светом пузырьки, что тесной грудой стояли в висящей на локте женщины корзинке.

Малыш уже знал – мама потом сделает из этого настойку на щекочущих нос тонким ароматом цветках ромашки. И будет лечить ею людей, если кто застудил потроха или в грудях жаба хрипит. Зря, что ли, они в самую жару разыскивали по полям спрятавшиеся в высоком разнотравье хитрющие мордашки, и он сам вприпрыжку, с радостным верещаньем приносил лучшей в мире женщине маленькое жёлтое солнышко с белыми листиками?

И ещё добавить маленькую капельку жёлтого змеиного яда. Как объяснила вдруг ставшая очень строгой и осторожной мама – яд нужен, чтобы убить поселившуюся в человеке хворость. Но очень-очень маленькую капельку, чтобы не повредило больному.

– Валлен, не шали, – голос мамы вовсе не строгий. Но пальчик заскучавшего малыша, которым он осторожно коснулся задремавшего на широком листе кувшинки лупоглазого лягушонка, быстро отдёрнулся.

И в самом деле, в рисунок зеркала вплелось что-то другое, не такое. Стоящая почти посреди озерца женщина с интересом разглядывает этот новый узор, затем поднимает глаза – и малыш видит, что они смеются. Но раз мама сказала, что ещё рано выпускать из себя пушистого нетерпеливого зверька, легко заставляющего издохнуть надоедливую муху или загнать под крыльцо, с поджатым хвостом, любящего погавкать просто так Полкана – значит, так и надо.

Потому малыш наощупь почесал наморщившуюся в раздумьях носопырку, и тут же расцвёл в ответ ясным солнышком. Он больше не будет.

Вот мама с усталым вздохом распрямилась. Заправила за ухо выбившуюся прядь, посчитала пальцем пузырьки в корзинке, и лицо её в это время озарялось идущим оттуда сиянием. Ага, все! – малыш уловил во взгляде матери мелькнувшую гордость за свою работу. И стало быть, теперь самое вкусное.

Ведьма потянулась рукой, и из самой середины растопленного лунного серебра зачерпнула ладошку неистового сияния. Она по дороге сюда говорила, что простым людям нельзя пить это – сгорят изнутри. А вот им двоим очень даже можно…

Мама идёт обратно. На локте её корзинка мерцает словно серебристыми угольками неведомого костра, а в ладони другой руки полыхает серебряным светом огненный цветок. И она старательно делает вид, что не замечает, как малыш в нетерпении и ожидании лакомства приплясывает да облизывает губы шаловливым язычком.

И вот, она стоит ещё в воде – едва-едва пятки покрывает. Но малыш на берегу, и это словно подчёркивает разницу меж ними.

Малыш – и мама.

Маленький мужчина – и взрослая женщина.

Воин – и хранительница очага.

Ведьма, не опуская смеющегося взгляда, подносит светящуюся ладонь ко рту и делает вдумчивый глоток. А затем неспешно, словно выполняя какой-то полузабытый старинный ритуал, опускает руку к сыну. Лунные сполохи пляшут в её вдруг ставших бездонными глазах, водя такой красивый хоровод с тенями! И малыш осторожно берёт ладонь матери, словно драгоценный сосуд. Чуть наклоняет и, сдерживая нетерпеливую дрожь в коленках, пьёт сияющее содержимое тёплой маминой ласки.

Один-единственный глоток растекается по всему телу, отзывается нежным звоном драгоценного хрусталя и яростными синими сполохами рассерженного сапфира. И лучше этого могут быть только мягкие и нежные руки мамы!

Не удержавшись, малыш ласково чмокает ладошку матери своими ещё мокрыми губами, а затем в непонятном смущении закрывает лицо руками и с радостным смехом прыгает на месте…

– Где ты был сейчас? – ого, оказывается, эта эльфка умеет задавать правильные вопросы!

Оказалось, что она уже давно чуть опередила равнодушно цокающего гнедого и теперь пытливо смотрит в глаза. И всё, что осталось застигнутому врасплох могучему чернокнижнику, это слабо улыбнуться, провожая тающие в неведомых глубинах воспоминания.

Как ни странно, Тэлль такой ответ устроил. Она осадила жеребца на привычное место в шаге позади, и до самого занявшегося в полнеба багрянцем и яростной медью заката оба всадника обменялись едва ли дюжиной ничего не значащих, пустых слов.

Часть вторая

– Ты станешь мешать мне?

Неспешным шагом своих коней они таки не успели к темноте доехать до очередной деревни, и потому заночевали зарывшись в стог душистого сена на заливном лугу. Потому эльфка, которая к утру немного замёрзла и оттого проснувшись обнаружила, что спала обняв чёрного мага и даже нескромно прижавшись к нему в поисках идущего от горячего хомо тепла, оказалась злой как мокрая кошка. И всё же Тэлль ещё немного понежилась в уюте – тем более принимая во внимание, что обнявшая её за плечи рука волшебника отчего-то не спешила отпускать.

Перемирие from dusk till dawn? Интересно…

И лишь когда она закончила варить на костерке импровизированную помесь походной каши и кулеша, а потом, обжёгшись пробой, плясала вокруг подобно извивающемуся в трансе гоблинскому шаману да сыпала руганью как дюжина пьяных кирасир, Валлентайн позволил себе улыбнуться и ответить.

– Нет.

Тэлль замерла. Жестами и фигурой изобразила полное непонимание ситуации и даже отчаяние. А затем на миг замерла – и словно потекла всем гибким телом, отчего впервые видящий такое зрелище вблизи волшебник снова улыбнулся.

– Такое впечатление, будто у тебя вдруг все косточки внутри пропали.

– А, стандартная разминка, – отмахнулась эльфка и на глазок, щедрой рукой сыпанула в котелок всякой зелени.

По мнению отчищающего кинжал от многовековых напластований волшебника, запахло в утренней свежести просто замечательно. Настолько, что его собственный желудок тут же громко и требовательно заурчал.

– Ага, твоя тёмность тоже проголодалась? – Тэлль задумчиво почесала ложкой нос. – Жаль, у меня яду нет. Да и вряд ли тебя чем просто так проймёшь…

Лохмы уже подсвеченного утренним солнцем тумана почти застыли над лугом. Не спешили таять, но и не утекали к сокрытой ими речке. Так и висели светящимися дымными лентами. И Валлентайн, со скрежетом обнажив ложкой дно своего весьма объёмистого полумиска, всё же признал – жизнь если не прекрасна, то весьма и весьма к тому близка. Зато сидящая строго по ту сторону едва уже дымящего кострища, да ещё и почти с наветренной стороны, эльфка в ответ на "спасибо" сердито буркнула, что напрасно кое-кто не подавился.

Она совсем уж собралась идти мыть посуду – оказалось, что оба терпеть не могли всякой грязи – но тут выяснилось, что Тэлль ждёт добавка. Надо было видеть, с какой противной и кислой эльфийской рожицей она проглотила суповую ложку содержимого купленного по дороге здоровенного пузырька с рыбьим жиром. Затем кое-как зажевала ржаной корочкой. Ясное дело, после такого "лакомства" ломоть хлеба с полоской сала показался чуть ли не пыткой – но эльфка стерпела и это.

– Мерзавец, – прошипела она от отвращения и до тошноты захлестнувшей сытости.

Однако снова оказалось, что её мучения на этом вовсе не исчерпались. Волшебник последний раз прошёлся по кинжалу тряпочкой с искрящимся на ней каким-то заклинанием – но вовсе не чёрным, это уж Тэлль навострилась отличать почти сразу.

– Держи. И сделай полный комплекс зарядки. Мясца тебе таки надо немного нарастить.

Эльфка вслух и даже очень горячо поддержала эту идею – если она восстановит былую форму, то её шансы однажды воткнуть кому-то клинок меж глаз становятся не такими уж и призрачными. Правда, сначала очень не хотела брать в ладони кинжал.

– Клеймо в виде дракона – да это ведь что у нас в Вечном Лесу, что у вас, хомо – с этим очень строго.

Тут же она болезненно ойкнула. Потому что рука волшебника ловко поймала её за ухо и наклонила к сияющей на солнце стали.

– Всмотрись.

Надо признаться, Тэлль прекрасно рассмотрела бы и с расстояния – уж остротой зрения эльфы весьма превосходят другие расы. Однако она сразу поняла, что надо именно всмотреться. Извивающийся у самой рукояти дракон оказался вовсе не клеймом. Изображённый, казалось, до последней чешуйки и коготка, он даже в таком виде поражал взгляд загоревшихся восхищением зелёных глаз.

– Отпусти, скотина – я поняла.

Она осторожно потёрла горящее, словно только что побывало в клещах, чуть заострённое ухо и тут же ухватила из ладони Валлентайна клинок. Любовно осмотрела его, повертела в пальцах и всмотрелась как-то чуть искоса, с непонятным прищуром.

– А ведь тот мастер, похоже, видал живого дракона, – от благоговения она едва дышала.

Ещё бы не восхититься тут! Ведь даже самые старые легенды упоминали, что драконов повыбили задолго до них, и в нынешнее время чрезвычайно редкие изделия из драконьего зуба или чешуи стоили куда там на вес золота.

– Теперь ты понимаешь, от кого в той яме череп был?

Тэлль судорожно сглотнула. К несчастью, в это же время она попыталась кивнуть. И в результате, закашлявшись, получила пару гулких ударов кулаком по спине.

– Не смей прикасаться ко мне! – она отпрыгнула, хищно ощетинившись всей сущностью – и сейчас волшебник в полной мере ощутил, насколько же велика разделяющея их пропасть.

– Хорошо, хорошо, – он продемонстрировал пустые ладони в знак мирных намерений. – Но когда спим – мир?

Эльфка долго и недоверчиво пробовала, как клинок ведёт себя в руке, как перекатывается меж перехватывающих его ловких пальцев. К чести изготовившего это оружие мастера, кинжал оказался отменно сбалансирован. И когда хмурая эльфийская мордашка немного разгладилась – всё-таки Тэлль знала толк в оружии и чего греха таить, любила его – глаза её поднялись и встретились с ожидающим очередных каверз взглядом волшебника.

– Звучит весьма двусмысленно, и меня просто выворачивает наизнанку от одной только мысли о втором смысле… но ладно, мир…

Зайдя на всякий случай опять с наветренной стороны, она сначала медленно оттачивала правильность движений, затем прошлась по комплексу упражнений быстрее – и под конец провернула его на полной скорости.

– Ох, я и в самом деле ослабла что-то, – мокрая и донельзя запыхавшаяся Тэлль всё-таки углядела краем глаза, что чернокнижник творит чего-то у костерка с отчищенной с лезвия рыжей пылью – и на всякий случай отодвинулась подальше.

Как же Валлентайн хвалил себя за предусмотрительность, когда очищал клинок над расстеленным куском холста! Ведь проверка в пламени костра и с помощью пары не таких уж сложных заклинаний ясно показала – именно этим клинком и был убит тот дракон. И именно кровь зловещей твари запеклась на стали, словно вскипела и застыла на века. Потому волшебник осторожно собрал все до последней крошки остатки и заполнил ими почти доверху маленький пузырёк.

Правда, посвящать уже глядящую во все глаза Тэлль он в это дело не стал. Зрелище ползающего на четвереньках чёрного мага, наверное, со стороны и впрямь выглядело нелепым, если не сказать больше. Но ему было всё равно. Засушенная кровь дракона – в умелых руках это уже не что-то и даже не кое-что.

– Можешь пользоваться им, но с оглядкой, – почёсывая щёку, безо всякого почтения к некроманту укушенную комаром, невпопад ответил он на какой-то вопрос эльфки, уже когда под копытами отдохнувших за ночь коней снова звонко зацокали плиты широкого королевского тракта.

А сам думал, думал, думал…

Маленький шарик белого света, доселе медленно и бесцельно болтавшийся по обитой блестяще-серым шёлком комнате, встрепенулся. Замерцал ярче, заметался испуганным мотыльком. От этого меньше стали заметны пробивающиеся сквозь тяжёлые шторы лучики утреннего солнца, блеснула всякая мелочь, сваленная на столике трюмо. Правда, вся обстановка дамского то ли будуара, то ли спальни, от этого озарилась и уже не наводила мыслью на сладкую лень-дремоту.

Светлячок прильнул к зеркалу. Некоторое время таращился на своё ничуть не менее испуганное отражение, а потом метнулся к широкой кровати под кокетливым шёлковым с рюшами балдахином.

– Отстань, – донёсся оттуда недовольный спросонья женский голос.

Однако шарик света не угомонился. Всё так же мельтешил и старательно выискивал место, пока не осветил своим сиянием лицо спящей.

– Зануда, – беззлобно буркнула Сандра.

Волшебница отмахнулась от назойливого нахала. Однако не попала ладошкой – да не особо и старалась, по правде говоря. Она беззаботно перевернулась на другой бочок, отвернулась от источника света и задремала опять. От этого движения шёлковая, белая с еле заметным персиковым оттенком простыня окончательно сползла со спящей, явив сумраку спальни очаровательную фигурку. Однако светлячок ничуть не интересовался подобными пикантными зрелищами. Безмозглый сгусток магии, созданный с единственной целью – сторожить стоящую в весьма тайном месте башню Повелительницы – вновь принялся порхать у лица своей хозяйки.

И только сейчас стали слышны демонстративно чуть топающие шаги поднимающегося сюда по лестнице гостя. Спальня находилась на верхнем этаже, а посему любому, сумевшему добраться сюда и проникнуть внутрь (а это, смею вас заверить, весьма и весьма непросто) приходилось помимо нескольких витков обвивающей внутреннюю поверхность башни лестницы, преодолеть ещё и другие, куда менее мирные препятствия. Однако гость всем этим нимало не озаботился, и вот дверь в будуар хозяйки мягко и предупредительно распахнулась перед сильным волшебником.

– Всё спишь? – вошедший ничуть не смутился зрелищем, многим другим стоившим бы глаз, а то и головы.

Один глаз волшебницы приоткрылся, окинув эльфа сиянием прелестного фиалково-синего сияния. От одного только этого мимолётного взгляда в комнате непостижимым для непосвящённого образом посветлело.

– Ох, Эндариэль, я полночи парилась у магического зеркала, – Сандра снова легонько и очаровательно зевнула, а затем всё же, приличий ради, прикрыла уголком простыни бёдра.

– И что там видно? – пришедший сначала хотел расположиться в глубоком и так и манящем утонуть в себе кресле, но передумал. Подошёл к столику, выбрал из вазы крупный персик. Осмотрел его, беззаботно потёр об обретающееся рядом полотенце, лишая несколько невкусной лохматости, а затем с аппетитом впился в него зубами.

– Нахал, мог бы и меня угостить, – даже не подумав открыть глаз, волшебница шевельнула носиком, принюхиваясь.

Эльф пожал плечами. Затем всё же сообразил, что потакать мелким капризам красоток это не столько унизительно, сколь забавно – и повелительно шевельнул пальцами. От этого движения ещё один краснобокий и даже с виду аппетитный персик послушно взмыл в воздух. На лету он покорно потёрся всеми боками о полотенце, словно клянчащий у хозяйки сметану кот, и вплыл в ладонь волшебницы.

– Да ничего особо такого не видно, – Сандра мигом обглодала добычу, умиротворённо облизнулась, а остатки немилосердно зашвырнула в сторону гостя.

Хотя тот крепко рисковал лишиться глаза от пущенной меткой рукой косточки, но лишь переправил летящий предмет в вазу, а сам подошёл к шторам и, поколебавшись, раздвинул их.

– Негодяй, – сладко мурлыкнула волшебница, ничуть не переменив позу от залившего великолепную спальню потока солнечных лучей. – Если хочешь знать подробности, иди сюда. И сними ту дурацкую одежду – она тебе не идёт.

– Знаю, – мимолётно ответил эльф.

Миг-другой он раздумывал, а затем пожал плечами, и всё же дёрнул завязку на вороте. Последовавшие затем события ничуть не касаются никого кроме этих двоих… но всё же настал момент, когда два сцепленных в сладком безумии тела всё же наконец распались.

– Нет, всё-таки боги мудро поступили, – вздохнула волшебница.

Она поднырнула под руку откинувшегося на спину эльфа, улеглась головкой на его плечо, и только сейчас открыла по-настоящему глаза.

Одной рукой она мягко и осторожно рисовала пальчиком ведомые только ей светлые руны на широкой груди своего очередного любовника. Она мурлыкала мягкую песенку, подбирая пока что будущие слова. Но поскольку Эндариэль мудро помалкивал, Сандра в конце захохотала легонько и ущипнула того за бок.

– Если бы эльфы при своей красоте и изяществе обладали ещё и темпераментом людей – тогда бы от вас совсем никакого спасу не было. Прямо даже странно – до сих пор не могу привыкнуть. Столько мужчин домогается моего внимания, а тебя приходится тащить в постель чуть ли не силой.

– Ты словно коллекционируешь самых сильных волшебников, воинов, полководцев, – эльф сонно прищурился вбок на женщину, явно ожидая ещё каких-нибудь мелких женских проказ.

Однако, к его облегчению, женщина отнеслась к словам куда более философски.

– А ещё поэтов, учёных, бардов и капитанов кораблей. Это всего лишь хобби, остроухий ты мой. И поверь мне, куда лучшее увлечение нежели глушить бочками вино, строить всем подряд козни или затевать бесконечные войны.

– И приятнее, – на породистое лицо могучего эльфийского целителя выплыла мягкая улыбка.

– И приятнее, – Сандра кивнула одними ресницами. – И знаешь, каждый из них, в какие бы дальние края ни уходил, уносит с собой частичку моего тепла и Света.

– А, ну как же – помню, помню ту твою идею, – Эндариэль перехватил шаловливую женскую ладошку, вознамерившуюся забраться в запретные для посторонних взглядов области, и ласково чмокнул её. – Если бы в сердцах больше было Света, то войны и прочая гадость исчезли бы сами собой. Только вот, мон шер, как быть с гоблинами, троллями и прочими? Признаться, меньше всего мне бы хотелось представлять подобные гадости и тебя, в них участвующей…

– Фу на тебя, – волшебница коварно и легонько куснула в плечо. – Я признаю, что порочна и даже чуточку развратна – но не до такой же степени.

– Слушай, – эльф потянулся с наслаждением, отчего его стройное мускулистое тело заиграло сполохами зелёного сияния. – А отчего ты тогда не приручишь одного нашего чёрного знакомого? Уж я-то понял его намёк, как можно испортить талию волшебнице.

Сандра зябко передёрнулась.

– Да уж, если мы с ним перенесём битву в постель, тут уж никакие предохраняющие заклинания меня не спасут – и хорошо ещё, если потом будет девчонка с мощным светлым Даром, изящно подчёркнутым лёгким чёрным кантиком. А если мальчишка и строго наоборот?

Она выкарабкалась из-под руки эльфа, уселась на того сверху в позе победительницы, и с усмешкой затеребила его.

– Всё же, я не хочу рисковать. Слушай, я ещё не напилась – сегодня за Зеркалом я ходила по самому краешку, и мне нужно ещё чуточку положительных эмоций.

Волшебник в шутку поднял руки, словно капитулируя. Да по сути, он уже и капитулировал – его хладнокровное и почти безразличное к плотским утехам эльфийское естество всё же не осталось равнодушным к этой очаровательной самочке хомо, с успехом могущей конкурировать с самыми блистательными красавицами эльфийского двора. А потому, сладкая битва возобновилась вновь – причём, уже утопающим в нежном безумии краешком сознания эльф припомнил кое-что из древней книги – и сумел этим кое-что немного удивить и изрядно порадовать радостно изумлённую подругу…

– Уй, зараза ты моя, сладкая и ушастая. Влюбиться в тебя, что ли? – Сандра с колотящимся сердцем призналась себе, что она сейчас не может шевельнуть в этой сладкой неге ни лапкой, ни магией.

– Если б я был человеком, я бы тоже давно с тобой пропал напрочь, – эльф мягко и нежно целовал её, бережно гася и успокаивая бушующие волны.

– Ври, ври, – всё же волшебница нашла в себе силы усмехнуться.

Неизвестно, какую бы ещё дерзость она сказала бы, однако Эндариэль взглядом притянул со столика бутыль со сладким драгоценным соком пино нуар, бокал, и бережно напоил пересохшие от счастья губы подруги.

– Мурр, – благодарно отозвалась та. – И чего люди с эльфами воюют? Взяли бы всем миром, объединились да вывели с помощью магии новую расу – красивые, умные и ловкие как вы, и в то же время сильные и стойкие к жизненным невзгодам как мы.

Некоторое время целитель смотрел куда-то в пространство отсутствующим взглядом, и его рука с бокалом даже опустилась.

– Слушай, Сандра, а ведь эта идея не просто блестящая – она даже, не побоюсь этого слова, гениальная. Пожалуй, я подкину её умникам из нашей Академии Высокой Магии, и если способ найдётся…

Волшебница распахнула смеющиеся глаза, и ласковая синь затопила душу собеседника.

– Даже если не найдётся, его придётся изобрести, Эндариэль. Клянусь, мне и самой нравится эта вдруг пришедшая в голову прихоть, – вот тогда, мон шер, ты от меня не отвертишься – от тебя я с удовольствием обзаведусь парой-тройкой детей.

– Такая раса просто не оставит никаких шансов троллям и гоблинам. Мы их попросту задавим… ну, можно оставить им несколько поселений, чтоб боги не гневались. А гномы традиционно соблюдают нейтралитет, – быстрый соображением эльфийский волшебник заметил в своей ладони пустой бокал и возбуждённо отшвырнул его в сторону. – Слушай, милая, а ведь стоит признать, в твою очаровательную головку таки приходят ещё и чертовски умные мысли!

Сандра тихо хохотнула.

– Да я вчера ехала домой, смотрела в пути по сторонам. Последняя война нас, людей, чуть не доконала. В городах и деревнях мужчин практически не найти. Дошло до того, что многие сеньоры уже объявили на своих землях право вдовьей ночи.

– Э-э… что-то не припомню такого. Объясни, солнце моё, – бровь эльфийского волшебника в затруднении воспарила ввысь.

Последние два слова отчего-то согрели женщину, и она обняла своего любовника и друга, нежась в его надёжных и каких-то уютных объятиях.

– Один день в седмицу принадлежит вдовам, потерявшим на войне мужчин. Вернее, одна ночь. И по древнему закону, они не только имеют право выбрать себе отца будущего ребёнка, но и обязаны сделать это.

Эльф нехотя признал, что и у них было что-то подобное, и эльфийский двор наверняка вспомнит о таком. Хотя, надо признать, мысль одной смазливой белой волшебницы хомо заслуживает куда более пристального внимания.

– Я завтра буду у своей сестры – она вхожа в Круг нашей королевы, – шепнул он. – И начну потихоньку внедрять в умы твою идею, Сандра, и даже с королём поговорю. Такое дело не на несколько лет, и неподъёмное даже для всего Совета Магов. Но и при поддержке всех волшебников да власть имущих всё равно работы на века.

Судя по затеявшейся потом нежной и весёлой возне, дело вновь покатилось бы по накатанной амурной колее, но Сандра к своему неописуемому сожалению вспомнила, что сегодня в полдень совещание Совета, а потому на него надо прибыть, сохранив хотя бы остатки сил и неотягощённого грешными мыслями соображения.

– Погоди, – она нехотя отвернула губки в сторону, выныривая из сладкой пучины. – Кстати, нашего короля и его сановников подключить не выйдет. В Зеркале я увидела отрезанную голову его и кого-то ещё на каком-то то ли щите, то ли большом блюде. Четыре дня осталось. А учитывая, что нашему тёмному знакомцу до Имменора такими темпами осталось ехать примерно как раз столько, тут открывается весьма обширное поле для размышлений.

При одном только упоминании о пробирающемся сейчас где-то чернокнижнике породистое лицо эльфа легонько поморщилось. Он перекатился набок, оставив пока свои поползновения сделать с этой женщиной кое-что интересненькое.

– Кстати, я по поручению Совета побывал в баронстве Эрбис. Проверял, что там и как. Надо признать, этот Валлентайн не соврал ни в малости, – неохотно признал он.

Эндариэль прекрасно знал, что беззаботно раскинувшуюся рядом в обворожительном неглиже волшебницу точно так же, как и его, смущает Тьма. Её как носительницу лёгкой и сладкой светлой Силы, его – как эльфа. И в то же время, великими предками не раз и не два доказано, что Баланс Сил не шутка. Коль есть Свет, необходима и Тьма. Они попросту не могут существовать друг без друга. А потому, одна даже только мысль устроить некроманту что-нибудь заковыристое оказывалась не только глупостью, но и попросту губительным бредом.

– Малыш родился хоть и вопреки всему, но в будущем ему ничего не грозит. Чернокнижник, стоит отдать ему должное, сработал безукоризненно и целиком профессионально, – надо ли упоминать, с каким неприкрытым вниманием прислушивалась Сандра к этим словам.

– А ведь он знал, что мы в любом случае будем обязаны проверить его слова, – задумчивая женщина всё так же легонько и нежно ласкала своего любовника.

Сообщение, что хотя барон и повёл себя безрассудно, польстившись на какое-то золото, но с гробницей его что-то откровенно нечисто, легонько поморщило носик и лоб красавицы.

– Я даже побоялся глубоко проникнуть туда заклинанием, – неохотно признался умело искушаемый целитель. – Он сбросил вниз весь чёрный откат, и там под слоем грунта и щебня такая неприглядная свалка, что меня чуть не стошнило.

– Представляю, – волшебница брезгливо передёрнулась и поспешила перевести разговор в менее отвратительное русло. – Ну что ж, если ворон захватит власть в королевстве и подобно его предшественникам начнёт строить очередное Царство Тьмы, у нас будет чертовски законный повод выступить всем вместе. И если не свернуть ему шею, то до поры посадить в подземелья Башни Совета – на хорошую цепь.

Она пожала безукоризненной формы плечиками.

– Ну, а пока… я берусь провести частные беседы с остальными магами Совета и убедить их начать предварительную работу над нашей идеей.

– С другой стороны, неплохо быть эльфом – я вовсе даже не ревную, – легко засмеялся собеседник. – Представляю себе ваши альковные беседы и твои неотразимые аргументы.

– Ну и что? – волшебница опёрлась подбородком на его грудь и во всю мощь своих изумительных глаз окатила лицо эльфа взглядом. – Когда всё выгорит, ты всё равно будешь первым… и следующим тоже.

Сандра бросила мимолётный оценивающий взгляд в окно, заливающее их обоих ярким светом.

– Да провались оно всё! Ещё пару часов для аргументирования есть, – со сладкой улыбкой многозначительно мурлыкнула женщина. – Я таки со временем таки воспитаю из тебя, Эндариэль, хорошего любовника…

Прошло несколько дней пути, и перед обоими всадниками возник сказочный Фалинор. Гордый, великий и красивый город. Словно надменная красавица в зеркало, смотрится он в своё отражение в водах широкой реки. Белого камня стены и башни, остроконечные серебрёные шпили. Не зря когда-то он был столицей богатого и славного королевства. Однако пало оно не под ударами врагов и не от сбывшегося какого-нибудь древнего пророчества – устроители города предусмотрели это всё. Только вот, как и в любом деле, самым слабым оказалась человеческая составляющая.

Изнутри, словно щупальца болезни, именно изнутри и пришла беда. Неповиновения черни и баронские бунты; взвинтившие цены на зерно купцы и последовавшая за гражданской войной разруха доконали некогда великую страну. И кое-как вновь сколоченное потомками маленькое королевство предпочло своей новой столицей находящийся чуть дальше от гор Имменор. Хотя былая красота этого города почти и не померкла, однако он стал с тех пор понемногу чахнуть, словно отвергнутая красавица…

– В таком состоянии Фалинор и находится по сей день, – грустно закончила своё повествование Тэлль, когда оба путешественника остановили коней на том месте дороги, где она спускалась к широкому каменному мосту, а на той стороне во всей красе раскинулись остатки былого величия.

Впрочем, остатки эти весьма впечатляли даже сейчас. Потому и неудивительно, что волшебник не без сожаления стряхнул видения вызванных рассказом эльфки наваждений. А затем поинтересовался – откуда же простая эльфийская головорезка так хорошо знает историю?