Текст книги "Вик Разрушитель (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

– Но я же тебя свалил, – заметил я.

– А я девушка, существо нежное и слабое, – хмыкнула Ольга. – Да еще не действовала в полный контакт. Так что тренироваться нам и тренироваться.

Пришел Григорий с бутылкой воды и пластиковым пеналом, в котором Света откопала какую-то дезинфицирующую жидкость. Смыла с руки цементную пыль и кровь, а потом с видом палача залила ладонь, смазала зеленкой и после этого туго забинтовала.

– Так что скажешь, Борис? – Иван Олегович, до этого рассеянно слушавший нашу перепалку, повернулся к инженеру.

– Дорабатывать надо, – почесал карандашом переносицу Кобылкин. – Как уже говорил, сервоприводы левой руки барахлят. Датчики движения до ума довести.

– А нельзя убрать с экрана технические характеристики? – влез я в разговор. – Они мне мешают сосредоточиться. Какой от них смысл, если в УПД не интегрирована электроника, совмещенная с датчиками мышечной активности, урона и повреждений костюма?

– УПД штучный, Вик, – инженер кивнул, словно соглашался с моими словами. – Мы очень много функций, которые должны быть, туда не внедрили. Иначе господа Булгаковы разорятся на такую дорогущую игрушку. Тебе же она нужна для нескольких боев.

– Если идеи, заложенные в «скелет», покажут себя достойно, то мы подумаем о выпуске механических костюмов, – неожиданно поддержал меня Иван Олегович. – Наши ребята иногда просят сделать именно такие механизмы, чтобы не попадать под блокираторы близкого воздействия и магические удары. Вот и откатаем на Викентии. Ну как, не побоишься?

Я пожал плечами. Теперь-то что отступать? Сказано – сделано. Самому Дубровскому в лицо кинул вызов. Попробуем одолеть монстров арены. Записи боев, что дала мне Ольга, разобраны по косточкам. Своих соперников я теоретически узнал, но как оно будет на деле – узнаю только во время боя. Вдруг еще какая-нибудь темная лошадка захочет кинуть вызов корифеям схваток на «скелетах»?

– Не уверен? – усмехнулся Иван Олегович.

– Уверен. Главное, успеть вовремя заявку подать.

– Деньги-то есть? – хитро сощурился Булгаков.

Григорий с Ольгой заинтересованно посмотрели на дядю. Они-то знали, что мне денег достать неоткуда. Вроде бы небольшая сумма для наследников аристо, но для подростка, не входящего в клановую структуру, никто таких денег за здорово живешь не выложит. А я серьезно настроился сам заработать на взнос, поэтому ничего не говорил опекуну. Однако же Иван Олегович узнал о моих мучениях.

– Сейчас нет, – честно ответил я.

– А что молчишь? Нашел клад со старинными монетами? Получил внезапно наследство? Или ограбил банк?

– Вы за меня все равно взнос не оплатите, – пробурчал я, баюкая руку. Ладонь простреливало легкой болью.

– Борис Терентьевич, собирай все это богатство и вези в мастерские, – кивнул Булгаков на УПД, стоящие возле стенда. – Проводи диагностику, доводи до ума. Через месяц костюм должен быть готов к соревнованиям. Кстати, поедешь вместе с Виком как механик и консультант. Толковых парней подбери для помощи. Машину для перевозки переносной мастерской выделим.

– Уже, – улыбнулся Кобылкин.

– Что – уже? – не понял Булгаков.

– Вик позвал нас в команду.

– И нас, – ответила Ольга. – Мы с Гришкой инструкторами выступаем, а дядя Боря – как техническая поддержка. Остается только Викентию доказать, что он не зря так суетится.

– Ну и шустрый ты парень, – хмыкнул Иван Олегович. – Ладно, поехали домой.

В машине он не проронил ни слова, о чем-то думая. Потом развернулся и решительно произнес:

– Деньги на взнос я найду. Не выдумывай, где их достать самому. Слишком еще мал для авантюр. Если выиграешь турнир – приз покроет весь долг. Деньги все равно идут на счет клана, а не в карман пилота. Тем более, что ты еще под опекой.

– Здорово! – воскликнула Света и затормошила меня, излучая радость.

А уж как я был рад!

– Спасибо, Иван Олегович! – искренне ответил я. – А… если не выиграю?

– Ну…, – протянул опекун. – Тогда есть два варианта. Но пока я не буду их оглашать. А то расстроишься и точно проиграешь.

3

– Вик, сегодня мы едем на встречу, – удивил меня Иван Олегович после семейного обеда. – Приоденься подобающе. Ванда тебе приготовила костюм.

– Можно узнать, к кому? – поинтересовался я, взглянув на Людмилу Ефимовну. Она-то должна быть в курсе. Но женщина только улыбнулась и слегка пожала плечами.

– Очень интересный человек, тебе понравится, – попробовал убедить меня опекун, и словно нарочно посмотрел на свои часы.

Намек понял. Поблагодарил за обед и поднялся к себе наверх. Костюм, который я должен был надеть на себя, уже лежал на кровати. Отличный, надо сказать, костюм. Светло-серый, в тонкую полоску. К нему прилагается белая рубашка и синий галстук с каким-то забавным принтом в виде мелких квадратиков. На полу, поблескивая лаковой поверхностью, стоят новые туфли. Ничего себе! Это к кому же меня повезут? К императору, что ли? Даже не по себе стало. Хотя, что здесь удивительного? Забиякин ведь предупреждал, что меня ведут по особой императорской программе, и в любой момент могут забрать у Булгаковых. Код «К», стоит только сказать, и меня здесь не будет!

Я помотал головой, отбрасывая нехорошие мысли. Мне еще ничего плохого не сделали, а я накручиваю себя. Здесь хорошо, даже злобный Старейшина снисходит до бесед со мной. Такое впечатление – ему нравится общаться с маленькой букашкой, принятой кланом под крыло.

Быстро переоделся и встал перед зеркалом. На меня глядел худощавый, вытянувшийся подросток с едва видимой полнотой, придававшей ему солидности с помощью стильного костюма. Короткие темные волосы, чуть вытянутый нос, уши плотно прижаты к черепу как у насторожившейся гончей.

В дверь трижды с короткими промежутками стукнули. Это была Света. Дождавшись моего разрешения, она вошла в комнату.

– Ого, тебе очень идет этот костюм! – искренне сказала Света, обойдя меня кругом и зачем-то поправив воротник рубашки, который и так выглядел идеально под пиджаком. – Ты такой загадочный в нем!

– Не врешь?

– Буду я врать! – фыркнула девчонка. – Больно надо! Тебя папа, кстати, зовет. Уже машину к подъезду попросил. А куда вы едете?

– Да я сам не знаю, – пожимаю плечами, и мы выходим наружу. Иван Олегович уже машет рукой и показывает на часы. – Приеду – расскажу.

Очень интересный человек назначил встречу в каком-то ресторане в районе Пресни. Может, он жил там, и не захотел далеко уезжать от дома; или какая другая причина заставила его снимать кабинку в самом дальнем углу уютного небольшого ресторанчика, построенного в старорусском стиле: бревенчатое здание в виде аккуратного терема с высоким крыльцом, резные окошки с декоративными ставнями, петушок-флюгер, лениво крутящийся на легком ветерке.

Внутри нас встретили и с поклоном проводили к ждущему нас человеку.

Которая оказалась женщиной. Красивой, молодой женщиной с темно-русыми волосами, тщательно собранными в высокую прическу, державшуюся с помощью двух серебряных заколок. Черты лица округлые, мягкие и неуловимо знакомые; и от этого незнакомка казалась очень доброй. С темно-зеленым платьем с открытыми рукавами хорошо сочетались золотые браслеты на запястьях, кольца с разноцветными драгоценными камешками и ажурное колье с изумрудами.

– Познакомьтесь, – Булгаков почему-то первым втолкнул в кабинку меня, а сам встал позади, положив руки на мои плечи. – Княгиня Аксинья Федоровна Мамонова-Гусарова, прошу любить и жаловать!

– Здравствуйте, – я почему-то заробел, уткнувшись взглядом в мягкий округлый подбородок с маленькой ямочкой. Хотел взглянуть в глаза княгини, но не осмелился. – Очень приятно познакомиться!

– Ну, а это Викентий Волховский, мой опекаемый, – странно усмехнулся Булгаков и разжал свой железный капкан на плечах.

– Здравствуй, Викентий, – улыбнулась женщина и вдруг, выйдя из-за стола, подошла ко мне и взяла мои руки с свои ладони, оказавшиеся такими прохладными и нежными. – Наконец-то я смогла встретиться с одним из воспитанников приюта.

– Аксинья Федоровна является меценатом Новгородского детского приюта, – пояснил Булгаков, кивком приветствую княгиню. – Она слышала о тебе, и как только узнала, что теперь живешь в Москве, выразила свое желание встретиться.

– Может, присядете, господа? – Мамонова сделала широкий жест, показывая на стол, накрытый накрахмаленной скатертью, на котором ничего не было. – Я не стала делать заказ, потому что не знаю ваших предпочтений.

– Не стоило беспокоиться, Аксинья Федоровна, – Иван Олегович дождался, когда княгиня вернется за стол, присел сам и недовольно стрельнул глазами в мою сторону. Дескать, чего стоишь столбом? Особое приглашение нужно? – Что ж, в таком случае я себе закажу пятьдесят коньяка с сигарой, а вы – на свое усмотрение.

– Викентий? Или Вик? Тебе так больше нравится? Извини, я о тебе уже немного знаю из разговора с Иваном Олеговичем, не удивляйся так.

– Да, госпожа, – кивнул я, осмелившись взглянуть в ее глаза. Они были наполнены тоской, а в глубине дрожали влагой слез. Странно, что это с ней? И взгляд свой не отводит, сверлит так, что не знаю, куда деваться.

– Ты будешь что-нибудь? Сок, газировка, пирожные?

– Если можно, то мороженое, – я нахально посмотрел на Ивана Олеговича, который был в курсе моих ограничений. Булгаков лишь усмехнулся, и ничего не сказал. – Ванильное с шоколадной крошкой.

Аксинья Федоровна улыбнулась и подняла маленький серебряный колокольчик. Мелодичный звон разнесся по кабинке, и тут же, распахнув легкую дверцу, появился официант, готовый принять заказ.

– Порцию мороженого с шоколадной крошкой, бутылку лимонада с бисквитом, – стала перечислять княгиня, – бокал красного сухого и пятьдесят коньяка с сигарой. Вы какие предпочитаете, Иван Олегович?

– Ямайские, если они здесь есть, – Булгаков с любопытством посмотрел на официанта. Видимо, надеялся на конфуз. Какие ямайские сигары в заштатном ресторане?

– Всенепременно, – невозмутимо ответил официант, чиркая карандашом в блокноте. – Заказ будет через пять минут.

Он испарился, словно его и не было, а Булгаков поинтересовался:

– Я не вижу ваше сопровождение. Вы никому не доверяете?

– Со мной два человека, – усмехнулась княгиня. – Напрасно переживаете. Они сидят в зале и присматривают за кабинкой.

– Отлично. Я тоже со своими бойцами прибыл. Правда, не знаю, кого нам опасаться. Итак, мне стоит самому озвучить ваше решение, или вы возьмете на себе приятную миссию?

Княгиня улыбнулась, снова посмотрев на меня с изучающим любопытством.

– Вик, я знаю Ивана Олеговича не так давно, и наша встреча случилась только сугубо из-за тебя. Узнав, что ты хочешь выступать на каком-то турнире, захотела тебе помочь.

– Чем, Аксинья Федоровна? – вежливо спросил я. Эта женщина даже не удосужилась навести справки о «каком-то» турнире, и что от нее ожидать? «Скелет» новомодный подарит?

– Я могу оплатить твой взнос, – милая женщина так пристально смотрела на меня, что я смутился. – Мне не будет трудно это сделать, скорее, в радость.

Появился официант с подносом. Молча расставил заказы и с поклоном удалился.

Булгаков машинально покрутил в руках сигару и сунул ее в нагрудный карман пиджака, а вот коньяк пригубил. С прищуром посмотрел на мою удивленную физиономию, которую я, впрочем, не скрывал.

– Вы хотите оплатить сто пятьдесят тысяч за неизвестного вам человека? – на всякий случай переспросил я. – Но почему? И что я должен за это сделать?

Бесплатный сыр бывает в мышеловке! Сигнал тревоги бьет по вискам, но мне так хочется выступить в битве экзоскелетов, что готов отмахнуться от зудящего чувства опасности.

– Ничего! – улыбается княгиня. – Взамен я потребую лишь права на гостевую ложу, чтобы посмотреть на твое выступление. Займетесь, Иван Олегович?

– Несомненно, – Булгаков допил коньяк и поднялся. – Я свяжусь с организаторами соревнований, кто у них там заведует распределением важных гостей – и дам знать. Как почетная гостья от семьи Булгаковых. Вас устроит?

– Буду признательна!

– В таком случае, мы все устроим. Вик, я буду ждать тебя в машине. Княгиня хочет с тобой поговорить наедине. Всего доброго, Аксинья Федоровна!

Булгаков уходит, а женщина терпеливо ждет, пока я расправляюсь с мороженым. Несмотря на потрясение от щедрого предложения, лакомство исчезает с поразительной быстротой, не имея права на долгое любование им. Холодные шарики, посыпанные шоколадной крошкой, уже начали оплывать, превращаясь в коричнево-белые лужицы.

– Вик, а ты знаешь, кто твои родители? – вдруг спросила княгиня.

– Разорившиеся дворяне, – отвечаю так, как меня учили. – Они умерли, я сирота. А господин Булгаков решил меня взять под опеку до совершеннолетия.

– А как тебе жилось, Вик? Кормили хорошо?

– Нормально, – пожимаю плечами. – Выжил как-то, с голоду не помер! Вы бы видели, какой я из приюта в Москву приехал! На мне пуговицы не застегивались!

Княгиня рассмеялась, а нотки тоски все равно присутствовали. Может, у нее сын умер? Вот и хочет кому-то помочь в жизни. Я таких историй наслушался в приюте. Частенько по ночам кто-нибудь из пацанов рассказывал о таких счастливчиках, кому помогали высокие дворяне. Личная трагедия или еще что-то зачастую толкала этих людей на благотворительность.

– Ты такой веселый! – сказала Аксинья Федоровна. – Приятно смотреть. А насчет взноса не беспокойся. Я все устрою. Иван Олегович обещал посодействовать. Переведу нужную сумму. Исполни свою мечту.

– Аксинья Федоровна, а почему вы мне помогаете? – решил я спросить. Иначе не прощу себе, если не раскрою тайну этой женщины.

– Мой сын…, – княгиня вдруг замолчала и приложила платок к уголкам глаз, тщательно их промокая. – Нет, Вик, я не могу сейчас ничего рассказать. Просто доверься мне.

Точно, у нее был сын, поэтому она и меценатствует, чтобы залечить рану на сердце. Несчастная женщина!

– Я нисколько не опасаюсь вас, – возразил я, прикладываясь к холодному лимонаду. После мороженого хочется смыть липкую сладость с нёба и языка. – Весьма благодарен вам за помощь! Только не знаю, когда смогу отдать такую большую сумму! Лет через десять, не раньше.

Снова заливистый смех. Рука княгини прикрывает мою руку и легонько сжимает.

– Скажу тебе по секрету, что ничего отдавать не нужно, – зубы у Аксиньи Федоровны ровные, белоснежные. – Ни через десять лет, ни через сто. Это мой подарок.

– Но за что? – восклицаю я. – Почему именно я?

– Ты похож на моего сына, – легкая тень набежала на лицо собеседницы. – Этого достаточно. У меня в Новгороде есть родственники, к которым я частенько езжу. Просто случайно мне попались фотографии ребят из приюта. Существует императорская программа по усыновлению сирот. Снимки детей публикуются в каталогах, чтобы кто-то из взрослых мог посмотреть и оценить, кого можно усыновить или удочерить. Там и увидела тебя. Мне так было больно, что в тот момент не могла забрать тебя из приюта!

Опять слезы. Платочек порхает от одного глаза к другому. Да, я помню, что к нам приезжал фотограф и целый день проводил «сессию», как он выразился. Мне тогда было лет десять. После его визита мы осаждали Барыню чуть ли не месяц, канючили, чтобы нам фотки дали. Оказывается, вот куда они пошли. В каталоги.

Мне слегка не по себе. Не люблю плачущих девчонок, а о женщинах вообще разговор не идет. Слезы – это очень страшное оружие, как мне «по секрету» сказал Сидор. Женщины всегда пользуются мокрыми глазами, чтобы получить свое. Я попытался выяснить, о чем идет речь, что значит «свое», но инструктор неопределенно отмахивался и не раскрывал страшную тайну взаимоотношений мужчин и женщин.

– Извините, – бормочу я. Мне действительно жаль княгиню, потерявшую своего сына. Хочется сделать для нее что-то хорошее, доброе. Но сижу как болван, уткнувшись взглядом в пустую вазочку, где скопилась лужица растаявшего мороженого.

– Да все в порядке, – махнула рукой госпожа Мамонова, решительно пряча платок в сумочке. – Все, хватит рыдать. Мне так легко на сердце стало, Ан… Вик, если бы ты знал! Спасибо тебе! А взнос за тебя я уплачу, не переживай. Если понадобятся средства, ты только скажи Ивану Олеговичу. Он со мной свяжется, и мы решим проблему.

– Мне бы не хотелось вас беспокоить, – пробормотал я, внутренне ликуя. А почему бы и нет? Если я похож на сына княгини Мамоновой, надо пользоваться моментом ее душевной щедрости. Нет, я не собирался цинично «выдаивать» несчастную женщину, но отныне финансовая прореха в моей жизни может затянуться. Лучше быть должным Аксинье Федоровне, чем Булгаковым.

Так казалось мне с высоты своих недолгих прожитых лет и мизерным опытом общения с сильными мира сего.

Мы попрощались, и я вышел из кабинки первым. В вестибюле ресторана Иван Олегович сказал мне, чтобы я ждал его в машине, а сам остался на месте.

– Надеюсь, вы понимаете всю степень секретности ваших отношений? – спросил Булгаков Аксинью Фёдоровну, когда женщина в сопровождении своих охранников тоже покинула ресторан. – Не вздумайте ставить к мальчику соглядатаев и охрану, не следите за ним. Потребуется встреча – вы знаете, что делать. Все контакты только через меня.

– Благодарю, Иван Олегович, – сухо произнесла женщина и кивнула на прощание. – Всего доброго. Останьтесь здесь, пожалуйста, пока я не уеду.

Она зацокала каблуками туфель по отшлифованным каменным плиткам вестибюля и вышла наружу. Булгаков хмыкнул и вытащил из кармана сигару.

– Кури, – передавая ее одному из своих телохранителей, сказал князь.

– Спасибо, Иван Олегович! – растерянно произнес парень, и повертев неожиданный подарок в руках, положил его во внутренний карман пиджака.

– Княгиня уехала, – зашипела рация на плече у второго бойца.

– Понял, выходим, – откликнулся охранник.

Булгаков не хотел, чтобы его видели вместе с Аксиньей Федоровной, и поэтому так не стремился побыстрее отсюда уехать. В любом случае, если за женщиной идет слежка, факт встречи не утаить. Но хотя бы можно сузить диапазон неприятных последствий. Кивнув своим бойцам, он решительно зашагал к дверям.

4

Напольные часы отсчитывают время; внушительно и сочно щелкает маятник; из открытого окна доносятся смех и возгласы детей, играющих на лужайке. Это его внуки, приехавшие на выходные из города. Старший сын Антон сподобился, наконец-то, вырвал ребятишек из тесных бетонных улиц. Пусть здесь побегают, воздухом подышат. Он такой ядреный, хвойный.

Стук в дверь. Не дожидаясь ответа хозяина, створки распахиваются и входит Антон. Высокий, плечистый, с резкими чертами лица, делающими его похожим на мать – старшую жену Георгия Яковлевича Ирину. Мягкость линий исчезла лет пять назад, когда сын взвалил на себя нелегкую ношу финансовых потоков и руководства банком. Теперь он превратился в жесткого, сурового молодого мужчину, в глазах которого постоянно проскальзывали искорки недоверчивости, превращавшиеся в рентгеновский аппарат. От такого взгляда неуютно становилось даже Георгию.

– Ты свободен, отец? – спросил Антон.

– Уже давно, – отвернулся от окна Мамонов-старший. – Это вы опаздываете. Где Козулин?

– Здесь, в приемной. Заходи, Леонид!

Эмиссар по тайным делам Козулин вошел в кабинет после Антона, энергично кивнул, приветствуя хозяина. Следом за ним на пороге возникла фигура мага Трофима, ездившего вместе с ним в Москву.

– Давайте сразу к делу, – пробурчал Георгий. – Антон, что скажешь? Есть какие-то зацепки по прошлому году?

– Да, кое-что нарыли, – сын умел работать без бумаг, охотно пользуясь артефактами «памяти». Он только машинально повертел на пальце перстень с гербом, что выдавало его волнение. – Даже начало этого года дало пищу для размышлений.

– Так говори!

– Княгиня Аксинья очень осторожна в плане финансовых операций, – Антон не называл ее «мамой», справедливо полагая, что женщина, будучи женой отца, поступила подло, сбежав и похитив младшего брата. И задание Главы рода найти любые подозрительные денежные операции, проводимые госпожой Мамоновой-Гусаровой, Антон воспринял с удовлетворением, посчитав своих долгом довести дело до конца. – Десять лет назад она открыла в Новгородском Императорском банке счет на предъявителя в сумме двести тысяч рублей. В Москве ею же в Коммерческом Банке Елизаровых открыт аналогичный счет на сто тысяч рублей.

– На предъявителя? – все-таки уточнил Георгий.

– Да. С тех пор каждый год сумма вкладов пополняется, но никто еще ни копейки не снял со счета. Даже сама княгиня его не трогает, – подтвердил Антон.

– Суммы большие?

– Нет, не совсем, – поморщился сын то ли от презрения, то ли по другой причине. – От пяти до десяти тысяч на каждый счет.

– Если на предъявителя, то на договоре должна стоять аурная метка княгини, – добавил Трофим. – Значит, эти деньги может снять кто-то из близких родственников. Очень близких. Дети, например.

– Я прекрасно знаю, что Аксинья готовит финансовую «подушку» для Андрея, – хмыкнул Глава. – Вот только где он сейчас? Погоди, Леня, не лезь со своими умозаключениями. Сын, говори дальше.

– Несколько дней назад моим людям удалось отследить странную транзакцию между Банком Елизаровых и Торговым Банком. Сто пятьдесят тысяч со счета Аксиньи Федоровны Гусаровой поступили на счет…

В этот момент Антон усмехнулся и покачал головой. Георгий Яковлевич удивленно вздернул брови.

– Не поверишь, отец! Это был взнос на индивидуальное выступление среди участников турнира по боям на УПД! Я, когда узнал об этом, сразу подумал, что Андрюха, наконец-то, засветился.

– Да, вероятность очень большая, – медленно произнес Глава. Улыбка непроизвольно показалась на его губах. – А как тебе удалось вычислить транш?

– Есть прикормленные люди, – Антон выглядел довольным. – Их у меня в каждом банке по парочке. Друг за другом следят, свою мзду получают. Княгиня Аксинья очень осторожна. В те банки, которые имеют с нами партнерские отношения, она не лезет. Старается проводить операции в нейтральных водах, если так можно выразиться.

– Сто пятьдесят тысяч – взнос очень огромный на мероприятие, к которому Гусаровы, полагаю, весьма равнодушны, – задумчиво проговорил Георгий. – Моя жена не настолько расточительна, чтобы за кого-то оплачивать увеселения. Да и род ее – мелкая сошка, не связанная вассальным долгом. Гусаровым хватает обеспечивать себя с помощью боевых контрактов. Нет, просто так Аксинья не будет расставаться с деньгами. Что скажешь?

Погрузневший, но все еще опасный как медведь, проснувшийся после спячки, Козулин положил свои руки на стол и сцепил пальцы в кулак.

– Можно сколько угодно версий выдвигать, но я бы сразу предпочел сказать, как и Антон Георгиевич, что сын твой засветился. Скорее всего, он или усыновлен каким-то кланом или богатым родом; или взят под опеку. Я был в Новгороде три недели назад, снова приехал в городской приют, и оказалось, что мальчик, которого мы так и не увидели воочию в лицо, взят под опеку клана Булгаковых. Остальные дети все на месте. Мне это показалось очень странным. Да и вообще странно, почему Волховского так тщательно прятали в момент нашего приезда в приют. Теперь картина начинает складываться. Я не уверен, конечно, что Викентий – именно ваш сын Андрей. Но очень все складно получается.

– Почему не уверен? – стало интересно Мамонову.

– Мы изначально могли ошибиться, – твердо сказал Козулин, глядя в глаза хозяину.

– Давай подумаем, – кивнул Глава. – Ты со своими людьми объездил несколько приютов в разных городах, но каким-то образом ограничил свои изыскания Новгородом. У тебя появились подозрения, что Волховский и есть мой сын. Но каждый раз, когда ты приезжал для проверки своих домыслов, его не оказывалось на месте. Допустим, что это совпадение. Настоятельница в своем праве не раскрывать инкогнито ребенка. За ней стоит император со своими попечительскими советами. Ладно… Что происходит дальше? Неожиданно появляются Булгаковы и в спешном порядке оформляют опекунство. Зачем? Что они нашли в мальчике, у которого, как утверждала настоятельница, нет искры?

– Преференции от императора, – подал голос Трофим.

– Для Булгаковых это даже не вопрос престижа, – отмахнулся Георгий. – Мальчишка ведь точно без искры?

– Да, хозяин, – подтвердил Трофим. – Я же сам проверял его в младенчестве и в три года, и в пять. Искры у Волховского не было.

– А в тринадцать лет его быстро оформляют и отдают под опеку, – задумался Антон. – Теперь пацан у Булгаковых.

– Где проводятся турнир по боям на УПД? – спросил Мамонов.

– Я выяснил, отец, – старший сын выглядел довольным. – Каждый год в апреле или мае проводится гимназический турнир. Очень крупный, надо сказать. Там очень много соревнований. Акробатика, спортивные игры, бои «скелетов». Команд очень много, поэтому городские власти отдают им Лужники. Там стадион приличный, защитные панели современные. От зрителей отбоя нет.

– Мне нужно попасть туда, – резко произнес Георгий Яковлевич. – Двадцать или тридцать билетов обеспечь, Антон.

– Сделаю, отец, – уверенно ответил старший сын. – Я тоже хочу посмотреть на Андрея.

– Попадешь, – заверил его Мамонов. – Леонид, передай Ваське Архипову мой приказ: начать слежку за Викентием Волховским – боже, кто догадался дать такое незвучное имя мальчишке! – и продолжить контролировать все передвижения моей жены по городу. Вдруг, да и встретятся! Тогда все станет ясно.

– Парнишка живет в имении Булгаковых, – возразил Козулин. – Вряд ли его спокойно выпускают в город одного.

– Он же учится где-то? Вот и следите во время учебы! Круг общения, друзья, недруги, интересы. Полное досье на Волховского!

– Мне снова ехать в Москву? – обреченно спросил эмиссар.

– Останься в Ленске, – разрешил Глава. – Пока нет необходимости. А вот на турнир вместе поедем. Пора навестить свой особняк, проверить, все ли в порядке. Разворовали, наверное, все хозяйство, а, Леня?

– Все там в порядке, Георгий Яковлевич, – буркнул Козулин. – Мои же люди там живут, присматривают за управляющим. Сами давали наказ.

– Ладно, не сердись! – засмеялся Мамонов. – Кстати, пусть сделают снимки этого паренька и перешлют мне. Хочу посмотреть на него.