Текст книги "Вик Разрушитель (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

«Привыкай, – сказал я сам себе. – Тебе здесь жить отныне. Не надо пугаться всего этого».

– Поедем по объездной, – пояснил Нефед, чуть повернув голову. – Передали, что впереди большой затор. День рабочий, через центр невозможно пробиться. Чуть дольше затратим времени.

– Поступай, как лучше, – прервал его Булгаков, откинувшись на спинку дивана. Он погрузился в свои размышления, выстраивая будущий разговор с отцом и, обязательно, с дедом.

Мне все было любопытно, и дремать во время поездки не собирался, впитывая в себя впечатления. И даже слегка разочаровался, когда с широкой трассы мы свернули на какую-то аллею, усаженную дубами и липами. Асфальтовая дорога, словно стрела, уходила вдаль, где едва виднелись какие-то строения.

– Ну вот, скоро будем дома, – выдохнул Иван Олегович.

Нефед снова взялся за рацию и предупредил кого-то, чтобы встречали кортеж. Дальнейший путь нам преградил решетчатый забор, уходящий в обе стороны от массивных чугунных ворот. За ними виднелся аккуратный двухэтажный домик из темно-красного кирпича. Второй этаж был полностью остеклен. По открытой площадке разгуливал вооруженный человек в той же униформе, что и все, кто окружал меня.

Тяжелые ворота дрогнули и покатились вбок, открывая нам путь на территорию усадьбы. Я прилип к окну, жадно разглядывая бронеходку с башенным пулеметом, направленным в сторону дороги. Рядом с ней стояли трое бойцов с автоматами. Возле крыльца крутились еще двое, провожая нас взглядами.

– Куда, Иван Олегович? – спросил Нефед. – Сразу к Старейшине или домой?

– Поехали к Старейшине, – Булгаков покосился на меня и усмехнулся. – Он и так уже знает о нашем приезде. Надеюсь, долго не задержимся.

– А зачем к Старейшине? – на всякий случай спросил я, проигрывая в уме вариант: может, дать деру, когда машины остановятся? Как-то не по себе стало. Старейшина – это же… Это очень влиятельный человек в клане, пусть и отошедший от дела. Что он скажет, то все должны выполнять беспрекословно. А если я не понравлюсь ему? – Право голоса ведь у Главы Рода. Он решает…

Мужчины заухмылялись после моего ответа.

– Старейшина потребовал тебя в первую очередь, – только и сказал Иван Олегович.

Мои тягучие и беспокойные мысли оборвались внезапно. Машины по дороге проскочили огромный ухоженный парк, свернули налево и рванули дальше к небольшому одноэтажному особняку, стоявшему в отдельности от целого ряда строений с яркими крышами.

– Там живут все Булгаковы, – пояснил Иван Олегович, показывая на скопление красивых домов, – а Старейшина давно уже поселился в отдельности. Не любит суету.

– Большая усадьба, – вырвалось у меня.

Светин отец рассмеялся.

– Так и Семья большая. Обслуга, вассалы, рабочий персонал, личная армия, можно сказать, – продолжил он лекцию. – Здесь небольшой городок, если посчитать, сколько людей проживают. Заблудиться можно. Магазины, детский сад, кинозал, клуб для молодежи, спортивный комплекс, полигон для обучения молодых бойцов. Тебе понравится, Вик.

– Если Старейшина не убьет, – брякнул я.

Нефед громко фыркнул. Водитель сдавленно хрюкнул, сдерживая смех. Булгаков почесал переносицу пальцем, не зная, как реагировать на мою глупость.

– Точно уверен, что никто убивать тебя не будет, – все-таки ответил он. – Но дам совет. Лучше лишний раз промолчать. За умного сойдешь. Понял меня?

– Понял, – я покраснел. – Языком болтать не надо, больше слушать.

– Видишь, сразу сообразил, – похвалил меня Светин отец.

Между тем наша машина – сопровождающие нас внедорожники свернули в сторону поселка – подлетела к дому Старейшины, охраняемому столь же тщательно, как и ворота пропускного пункта. Увидев Ивана Олеговича, пропустили его беспрепятственно.

– Старейшина у себя? – спросил Булгаков у одного из бойцов. Кажется, он знал в лицо почти всех, с кем сегодня встречался, сделал я вывод. Хотя нелегко запоминать большое количество имен.

– Отдыхает, – ответил охранник. – Но он приказал пустить вас сразу же, как появитесь с… посетителем.

Он недоверчиво посмотрел на меня, словно не верил, что этим посетителем может быть ребенок. Булгаков ободряюще похлопал меня по плечу и подтолкнул к крыльцу.

Внутри мы сразу оказались в просторном зале, уставленном резной мебелью под старину. Я подумал, что ее делали вручную. Настолько надежно и красиво она выглядела, проморенная и покрытая красным лаком. Даже диваны и кресла, обтянутые дорогой тканью, несли на себе отпечаток ручной работы. Роскошь и простота одновременно. Даже не знаю, как этого добились обитатели дома.

– День добрый, Иван Олегович, – откуда-то появился пожилой мужчина в строгом сером костюме и в ослепительно блестящих туфлях. В его коротко стрижиных волосах блеснули серебряные пряди. – Князь вас ожидает в кабинете. Прошу.

Жест мужчины был скуповат, но хорошо понятен. Он показывал на деревянную лестницу, ведущую из гостиной на второй этаж. Булгаков кивнул и снова подтолкнул меня в спину. Мы поднялись наверх. Я от страха стал считать ступеньки, чтобы отвлечься. Выходило по десять ступенек на пролет. Оказавшись на площадке второго этажа, с которой открывался вид на еще одну большую комнату и коридор, ведущий в обе стороны от лестницы. Булгаков показал, чтобы я шел налево.

Наконец, он задержал меня, чтобы я не проскочил мимо, отодвинул в сторону и постучал в нужную дверь. Тоже робел перед Старейшиной?

– Да заходите уже, не топчитесь на пороге! – раздался какой-то ужасный рык, как будто в комнате держали голодного зверя.

У меня сердце провалилось в желудок и медленно продолжило скользить в пятки. Хорошо, что Иван Олегович зашел первым. Я спрятался за его спиной в надежде, что на меня не обратят внимания.

– День добрый, дедушка, – слегка поклонился мой опекун. – Как твое здоровье?

– Еще вас переживу, – прогрохотал голос. – Что-то долго ехал, внучек. Устал я ждать.

Я чуть-чуть выглянул из-за спины Ивана Олеговича и чуть не обмочил штаны. Если Лутошин произвел на меня впечатление своими габаритами, то этот человек превосходил командира охраны «Скандинавского экспресса» в разы. Старый, но еще очень резкий в своих движениях мужчина, очень крупный и высокий, чуть ли не два с лишним метра, стоял возле окна, заложив руки за спину. На широких плечах от малейшего движения по швам опасно трещала белая рубашка. Густые пшеничные усы, тщательно завитые на концах, опускались вдоль сжатых губ, но самое интересное в Старейшине была его наголо обритая голова. Я даже не ожидал увидеть такую картину. Представлял себе благообразного старичка с поседевшей головой и с клюкой в руках. А этот блестит лысым черепом, усами шевелит подобно злому таракану. Одну руку в кармане широких домашних штанов держит. Вылитый варяг.

– А ты чего там выглядываешь, скворец? – его палец величиной с добротную сосиску согнулся и поманил меня. – Поди на свет!

Я проглотил слюну и обреченно вышел из-за надежного укрытия. Сделал два шага вперед и неожиданно для себя поклонился.

– Доброго здравия, Семен Игоревич, – я уже был проинструктирован Булгаковым, как зовут старика.

– Здорово, – критически осмотрел меня Старейшина, вынув вторую руку из кармана. Что-то не понравилось ему, губы дрогнули. – А говорили, что в приютах плохо кормят. Вон какое брюхо наел.

– У меня нарушен обмен веществ, – мне никогда не нравилось, что один недостаток ставился мне в укор и был причиной дурацких шуток. А издеваться над собой я отучил, бросаясь с кулаками на обидчиков. Ну, шутят – пусть шутят. Меня от этого не убудет. И все равно обидно. – Целитель сказал.

– Смотри-ка, зубы свои показать вздумал, – дед Семен втянул в себя огромную порцию воздуха как кузнечные меха. – Значит, ты и есть тот Разрушитель? А проверю?

– Дедушка…, – попытался вставить свое слово Иван Олегович, но был бесцеремонно прерван.

– Цыц, Ванька! Нашел для Рода кладезь бесценный – поощрю! Сейчас не лезь! Не с тобой разговариваю. Как зовут тебя, отрок?

– Вик, – почему-то не захотел называться полным именем.

– Что за имя? – скривился старик и подошел ко мне, нависая жуткой громадной скалой, дышащей невероятной силой. Да сколько же ему лет? Непохоже, чтобы в таком возрасте можно иметь отличную физическую форму. – Словно воробей чирикает! Убил бы родителей за такую шутку над дитем! Вик! Надо же… Ладно, не мое это дело.

Он неожиданно выбросил вперед ладонь левой руки, легонько ударил ею по моему лбу, а потом обхватил пальцами виски. Рука-то у него огромная, запросто трюк проделал. Железный капкан сжал голову – и я замер в омерзительном состоянии страха. Что-то липкое, тягучее стало затягивать мой мозг, отчего захотелось зажмуриться и оттолкнуть противного старикашку.

– Ого! – пальцы резко разжались, словно по ним ударило током.

Я и сам не понял, что произошло. На грани сознания пронесся протяжный звон, и та неприятная субстанция, заползавшая в голову, разлетелась на куски. Картина была настолько явственной, что удалось даже рассмотреть ошметки чужой магии.

– Пассивная защита, – хмыкнул старик, отходя, к моему облегчению, назад. – Чистый образец. Как защитился-то, скворец?

– Не знаю, испугался, – честно признался я.

– Молодец, что врать не стал, – похвалил Старейшина, и под кустистыми бровями молодо сверкнули глаза. – Испугался, значит. Хм… Чистый аки речной лед. Можно работать. Ванька!

– Я здесь! – очнулся удивленный Булгаков-младший, так и продолжавший стоять возле двери. Старик словно забыл о нем, даже не предложил сесть.

– Кто у нас сейчас из чародеев свободен? Михей, Кочет или Вихляй?

– Кочет, – осторожно произнес Иван Олегович. – Да он уже лет пять от интенсивных занятий отошел.

– Привлекай его к обучению отрока, – Семен Игоревич прошелся по кабинету, как по линеечке, от одной стены до другой. Остановился возле своего рабочего стола. – Пусть овладевает искусством нейтрализации и разрушения магии. Мне бесконтрольный механизм не нужен. Образование будешь получать вместе с нашими родовичами. Можно было бы и в обычную школу, так надежнее. Даровитые там не учатся. Но лучше будет, если под присмотром. Ладно, надеюсь, сумеем завуалировать проблему, если слухи начнут расползаться, мало что не в самой Москве живем. Как только появится интерес к каким-то наукам, подумаем, куда мальца определить. Где жить будет?

– Думаю, в своем доме, – тут же откликнулся Булгаков. – А куда его еще? Я же опекун, как-никак. Да и проверки будут. Выделю ему гостевую комнату. Со Светланой он уже знаком, легче сойдется с ребятами.

– Как Света? – вдруг в голосе старика прорезались ласковые нотки. – С собой почему не забрал?

– Теща уперлась, не отпустила.

– Теща! – фыркнул как рассерженный кот Старейшина. – Боишься ее, что ли? Покровская все такая же? Сама себе на уме? Своенравия в ней больше, чем у меня. Проигрываю, чего там.

– Не сказал бы про тебя, дедушка, – почтительно произнес Иван Олегович.

– Не льсти, Ванька! – проревел старик и погрозил кулаком. – Не имей привычки руку мою лизать! Прогневишь – выгоню к чертовой матери за ворота! Все, ступайте вон! Мальчишку устроишь, Кочету наказ дай. К занятиям пусть приступает как можно быстрее. Теорию – на дому. Практику – на полигоне, чтобы усадьбу с лица земли не стерли. Понял?

– Да.

– Свободны, – бросил старик и отвернулся от нас.

Когда мы вышли на улицу, Иван Олегович бледно улыбнулся.

– Видишь, не убил. А ведь пальцами мог свернуть голову, как лампочку из патрона выкрутить, – сказал он мне. – В его руке земные элементали как у себя дома живут.

– Он хотел мне свернуть голову? – мне стало плохо.

– Извини, Вик, но тебя надо было проверить самым действенным способом, – вздохнул Булгаков. – Старейшина в самом деле не играл с элементалями, не делал вид, что хочет причинить тебе боль. Он использовал свой Дар серьезно, но ты его разрушил. Развалил как гнилой кочан капусты.

В этот момент я ненавидел старика и Ивана Олеговича, который меня даже не предупредил о такой проверке. Иначе бы я из окна выскочил, чтобы сохранить свою голову.

Глава 7

1

Старшему сыну Ивана Олеговича и брату Светланы было шестнадцать лет. На вид слегка нескладный молодой человек с едва начавшимися пробиваться под носом темными усиками, худощавый, не таивший в темно-серых глазах своего отношения к появившемуся в их доме приютскому мальчишке. Безразлично скользнул взглядом по мне, демонстративно засунув руки в карманы штанов.

– Артем Иванович, – процедил он сквозь зубы, когда Булгаков начал представлять меня всему своему семейству, высыпавшему на крыльцо симпатичного двухэтажного особняка из светло-серого камня, покрытого качественной черепицей терракотового цвета.

Младшие дети Ивана Олеговича оказались погодками. Ромка был младше Лены на год, а было ему десять лет. С красиво вьющимися черными волосами, симпатичный мальчишка походил больше на мать, высокую статную женщину с мягкой улыбкой. Не понимаю, чего так ее дети на меня оскалились? Ленка смотрит с видом мирского лекаря, готового располосовать скальпелем гнойный нарыв. Этакий многозначительный прищур, в котором читается научный интерес. Ну-ка, ну-ка, посмотрим на тебя, кто ты есть таков! Лена совсем непохожа на Свету, скорее, черты отца лучше просматриваются.

Ромка же, спрятавшись за мать, показал мне кулак. Вот придурок, я даже слова сказать не успел, а он уже меня в противники записал. Про врагов говорить, конечно, нелепо, но все-таки неприятно, что из всех братьев-сестер Булгаковых (я говорю про данную семью, не забывая, что Род весьма многолюден) только Светлана проявила ко мне хоть какое-то участие. Ну и тетя Люда, Людмила Ефимовна, ее мама. Симпатичная, приятная женщина. Ласково потрепала меня по голове и непререкаемым тоном известила:

– Дети, Вик будет жить у нас в гостевой комнате. Прошу отнестись к этому факту с вниманием. Если увижу, что вы его обижаете – сильно огорчусь.

Видимо, для детей Булгаковых огорчение матери считалось чем-то неприятным и опасным. Ромка сразу прекратил показывать мне кулак, а вот Ленка так и продолжала щуриться, поблескивая глазами.

– Пойдем, Вик, покажу тебе твою комнату, – улыбнулась тетя Люда и легонько подтолкнула меня в спину. – Дорогой, ты так и будешь стоять на пороге? Домой не собираешься заходить?

– Да хочу к отцу съездить, – Иван Олегович вздохнул и показал амулет. – Только что говорил со мной. Требовал мальчишку привезти…

– Даже не думай, – отрезала Людмила Ефимовна, прикрывая меня. – Вику надо привести себя в порядок и одежду подобрать приличную. Что это вообще за гадость на нем? Так в приюте одевают?

– Хорошо, что ты не видела его приютской одежды! – засмеялся муж. – Это Борис ему купил перед отъездом.

– Дурной вкус у твоих рынд, – вздохнула женщина. – Мальчик останется дома, а ты езжай. Не думаю, что Олег Семенович сильно огорчится. Так и объясни, что я не отпустила. Через два часа обед. Я и так задержала горничных с сервировкой стола. Будь добр, не опаздывай.

– Постараюсь, – улыбнулся Иван Олегович и пошел к машине. – Как ты его не боишься?

Ясно, кто в доме хозяин. Я сразу определил, что строгость и желание показать свое влияние на домочадцев у младшего Булгакова напускные. Любит он свою жену и детей. Даже улыбнулся, когда отвернулся от нас, чтобы не видели проявление эмоций.

Дом мне понравился. Просторный, со множеством окон, одно из которых – огромное панорамное полотно – выходит на большущую резную веранду, с которой просматривается лужайка с бассейном. Тщательно натертые полы блестят на солнце, мебель вся современная, в отличие от той, которую я видел в доме Старейшины. Краем глаза заметил в гостиной шикарную панель с проектором и напротив – длинный мягкий диван с несколькими креслами.

По лестнице мы поднялись на второй этаж. Людмила Ефимовна прошла еще дальше, до самого торца площадки, откуда просматривались крыши других особняков и густые заросли садовых деревьев.

– Жить будешь здесь, – толкнув дверь, женщина жестом предложила мне зайти внутрь. – Весь второй этаж спальный. Здесь детское крыло. Комнаты на противоположном конце принадлежат взрослым. Я надеюсь, что вы подружитесь. Ну и как тебе?

– Здорово! – честно признался я. – У меня никогда своей комнаты не было.

Еще бы мне не понравилось! Мягкая большая кровать, светлая мебель, гардеробный шкаф, пушистый ковер с разноцветным геометрическим узором на полу. На полке открытого шкафа стоят несколько книжек и большой радиоприемник.

– А можно его включать? – спросил я, показывая на него.

– Можно, – засмеялась тетя Люда. – Он такой старый, что про него забыли уже. Стоит себе, пылится. Даже не знаю, будет работать или нет. Потом проверишь. Постельное белье в шкафу. Там ванная комната. Можешь помыться, пока Иван Олегович свои дела решает. Ну, ладно, осваивайся. Кстати, про одежду…

Людмила Ефимовна закусила губу, оценила мои габариты и покачала головой.

– Нет, не пойдет так. Нужно в магазин ехать. Слишком ты… Неординарный.

Я не стал обижаться на хорошую женщину. Не со зла же она меня так называет. Оценивает фигуру, чтобы подобрать одежду.

– Я могу пока и в этой походить, – дернув за край футболки, успокоил я хозяйку.

– Придется, – снова улыбнулась Людмила Ефимовна. – Все, я ушла. Дверь закрывается изнутри на защелку, к слову.

Оставшись один, я заглянул в ванную комнату. Размерами она не впечатляла, зато там было все, чтобы не шарахаться по чужому дому в поисках сортира. Даже свежее полотенце, шампуни и резиновые тапочки. Как будто меня ждали специально. А, может, так и было. Помывшись, я решил спуститься вниз и прогуляться по обширным владениям. Как я заметил, здесь не было каких-то разделительных оград или межевых столбов, отмечавших конец одного участка, и начало другого. Изумрудно-зеленая, ровно подстриженная лужайка тянулась в сторону поселка. Множество беседок; аккуратные дорожки, мощеные камнем или декоративной плиткой; декоративные кустарники с круглой шапкой зелени; огромные клумбы с цветами – все это великолепие создавало ощущение какого-то волшебного места. Но кое-где уже проглядывали желтые пятна наступающей осени. Новое место моей жизни. Странное чувство. Еще позавчера я спал в приютской постели, а сегодня у меня своя комната, но совершенно чужие люди вокруг!

Надеюсь, мне не запретят оглядеть окрестности. Я не буду уходить далеко, прогуляюсь вокруг особняка, совсем чуть-чуть. Подошел к двери и повернул запорную «собачку» и понял, что замок открыт. Кто-то пробовал влезть в мою комнату, пока я мылся. Даже догадываться не стоит: детишки Ивана Олеговича. Или тонкой пластинкой через замочное отверстие – оно здесь узкое, как раз для плоского ключа – или с помощью магии. Интересно, почему в дверь врезан замок? Неужели в дворянском доме принято запирать комнаты?

Пожав плечами, я повернул дверную ручку и в этот момент что-то жалобно треснуло, пальцы словно в теплую воду погрузились, и все закончилось. Нет, что-то все-таки произошло. Волоски на руках вздыбились, а меня толкнуло в грудь, но слабо. Воздушная волна от проходящего поезда сильнее бьет. Я хмыкнул. Забиякин научил меня разбираться в ощущениях, когда используется магия. Так вот, по ощущениям, которые я испытал, на дверь повесили какое-то сильное плетение. Кто же?

Усмехнувшись, я вышел из комнаты и демонстративно не стал закрывать ее, даже щель небольшую оставил. Спустился по лестнице и увидел, что в гостиной горничные в темно-синих платьях с белоснежными передниками накрывают на стол. Хозяев рядом не было. Почесав затылок, я направился к выходу. На крыльце столкнулся с охранником, молчаливо созерцающим прилегающую к особняку площадь. Как будто высматривал гостей.

– Я могу погулять? – вежливо спросил я.

Охранник заложил руки за спину, несколько секунд смотрел на меня сверху вниз.

– Запрета не было, – очнулся он и вытянул руку куда-то в сторону соседних особняков. – Узнай у госпожи. В беседке за домом.

Неразговорчивый дядька. Я вежливо поблагодарил его, по дорожке обогнул дом и нос к носу столкнулся с Ромкой и Леной. Ребята увидели меня и резко затормозили. Выпучили глаза и стали пятиться назад.

– Эй! – улыбаюсь, чтобы не подумали о плохих намерениях. Они же мне ничего не сделали. Ну, была попытка магического воздействия из-за незнания о моих способностях. – Не подскажете, где Людмила Ефимовна?

– А ты как вышел из комнаты? – девчонка пришла в себя гораздо быстрее, чем брат.

– Просто, – пожимаю плечами и хитро смотрю на проныру. – Открыл дверь и вышел. Что-то не так?

– Мы же… – Ромка открыл было рот, но получил увесистый удар локтем от сестры. – А, ну иди. Мама в беседке сидит.

– В следующий раз получше плетение вешайте, – усмехнулся я, злорадствуя в душе на этих болванов, решивших сразу же проверить меня на «слабо». Ошиблись только. Я и с магией разберусь, и на кулаках, если надо, сойдусь.

Пока шел к беседке, досадовал, что не могу определять мощность и силу магического плетения, а также его природу. Для меня все заклятия одинаково безрезультатны. Прав был Мирон Афанасьевич, когда говорил о предстоящей долгой учебе. Даже антимагия требует усилий в ее познании.

Людмила Ефимовна сидела в плетеном кресле и увлеченно вязала. Тонкие серебристые спицы мелькали в ее руках. Я робко остановился возле крылечка, не смея зайти внутрь.

– Вик? – удивилась женщина и положила на колени свое вязание: то ли свитер, то ли жилетку. – Что-то случилось?

– Нет, все хорошо. Хотел спросить, насколько далеко мне дозволено гулять?

– Ах, вот в чем дело? – улыбнулась Светина мама. – Гулять-то можно везде, но тебе лучше пока не уходить далеко от дома. Здесь все-таки проживают высокородные, и твое появление могут расценить…ну, не очень правильно. Только не обижайся, пожалуйста. По-хорошему, сначала стоит дождаться возвращения Ивана Олеговича и потом согласовать с ним твои желания. Ты не против? Ну и познакомиться с нашей родней не помешает.

– Не против. Все логично, – пожал я плечами, чем вызвал новую улыбку хозяйки. – А где живут слуги? Я не видел ни одной пристройки к особняку.

– Домашний персонал живет в хозяйственном крыле на первом этаже, – Булгакова снова взялась за спицы. – Женатые и замужние переезжают в рабочий поселок. Это недалеко отсюда, сразу за теми особняками.

Она махнула рукой в сторону красных крыш.

– Ты еще ни с кем из обслуги не познакомился?

– Нет, все были заняты, стол накрывали.

– Хорошо, погуляй вокруг дома. С той стороны у нас гараж, там частенько мужчины собираются, в железках копаются. Если тебе интересно, можешь туда сходить.

Я поблагодарил Людмилу Ефимовну и продолжил свое путешествие по дорожке, которая шла мимо бассейна. Вода в нем отдавала голубоватым оттенком и была настолько прозрачной, что захотелось прыгнуть туда и искупаться. Плавать я умел. Дядька Митрофан научил, когда я только начал с ним на баркасе ходить в качестве юнги.

За углом дома действительно находился гаражный бокс с тремя въездными воротами, но все они были закрыты. Зато столкнулся с Артемом. Он был с каким-то парнем, тоже не старше пятнадцати-шестнадцати лет. Увидев меня, Артем суматошно выдернул изо рта сигарету и смял ее в ладони, не боясь, что может обжечься.

– Сука! – выругался он и зло посмотрел на меня. – Ты что здесь делаешь, а?

– Гуляю, – я тихо шмыгнул и забегал глазами, заранее выискивая пути отхода. – Нельзя, что ли? Прошу прощения, если помешал.

– Тебе вообще нужно прижать задницу и сидеть дома, понял, толстяк? – не знаю почему, но Артем кипел негодованием. – Ты кто такой, чтобы тут гулять?

– Мне разрешила Людмила Ефимовна, – выдвинул я главный аргумент.

– Ничего, завтра тебя к делу приставят, я за тобой смотреть буду, – пообещал старший брат Светланы.

– А это что за хмырь? – цапнув меня за воротник куртки, поинтересовался товарищ Артема, чем-то неуловимо похожий на Ивана Олеговича и Старейшину одновременно. Подозреваю, родственник какой-то. Невысокий, коренастый, покрепче Артема будет. С любопытством удава, смотрящего на кролика, он стал меня гипнотизировать.

– Да отец привез из Новгорода, – сплюнул на землю Артем. – Опекунство оформил, прикинь? Какого-то сироту или бастарда решил под свое крыло взять. Не понимаю! С какой радости-то?

– Не говори так! – я непроизвольно сжал кулаки. – Ты меня не знаешь!

– Зато ты меня узнаешь скоро! – осклабился Артем. – Слушай, Дим, дай ему в ухо, у тебя удар послабее!

И оба засмеялись, довольные шуткой. Я стоял, как оплеванный. Зачем он так? Если я из приюта, это обстоятельство не дает ему права с первой минуты показывать свое отношение к чужаку. Это было моим первым уроком. Моя наивность об окружающем мире была оправдана. Приют не давал такой информации. Я считал, что в аристократических семьях детям стараются привить какие-то нормы поведения, и такая грубость ощутимо ошарашила меня.

– Смотри, зубами как скрежещет! – радостно проговорил Дима. – Как тебя зовут, жирный?

– Вик! – подсказал Артем, и мне стало противно, как он прыгает перед Дмитрием. – Прикинь! Вик! Что за дурацкое имя!

Я не стал ему доказывать, от какого еще более «дурацкого» имени оно происходит. Вообще от смеха упадут на землю.

– Так ты чей бастард?

– Ничей! – мне почему-то показалось важным остаться на месте и до конца понять, чего стоят два этих осла. Языками трепать могут или начнут кулаками махать? А если начнут? Как мне быть? Защищаться? Ударю дворянина – шкуру спустят. Как пить дать – накажут сильно. – Я сирота!

– Сирота? – Дмитрий посмотрел на Артема и подмигнул ему неуловимо, отчего у меня противно засосало в животе. Он провел резкую подсечку, и я рухнул на землю задом, вызвав дружный смех то ли друзей, то ли родственников. Смею предположить, парни были братьями. У них даже перстни одинаковые, с фамильным гербом.

Неожиданно этот самый Дмитрий сжал кулаки, поднес их к своему лицу и тут же широко раскинул руки, с которых сорвались черные сгустки. Они ударились в землю позади меня, и я в силу любопытства обернулся. И подскочил в ужасе. Такого мне еще не приходилось встречать. Зыбкие черные тени, колыхаясь как легкая ткань не ветру, подплывали ко мне, постепенно трансформируясь в жуткие человеческие фигуры без лица.

– Посмотрим, что мои слуги с тобой сделают, – пробормотал Дмитрий.

– Дим, не надо! – перепугался Артем, хватая того за плечо. Но брат дернулся и прошипел, чтобы ему не мешали. – Прошу, прекрати! Нам твоей некромантии здесь не хватало! Если кто-то учует, чем мы здесь занимаемся, хана обоим!

Некромант? Этот Дима – некромант? Или, как их еще называют, кощун? Страх – не мой, а навязанный со стороны – заползал в мою душу и леденил тело с пальцев ног до макушки. Магия, которую применял Дима, не была похожа ни на одну из стихийных, и только поэтому представляла невообразимую опасность для меня.

Ледяная лапа сжала мое горло. Наверное, вид у меня был еще тот! Выпученные глаза, капли пота, стекающие по лицу – дрожащий студень, а не человек. Но Артему было не до смеха. А вот Дмитрий изучал мою реакцию с любопытством. Я заорал.

Перед глазами ярко вспыхнули какие-то протуберанцы, переросшие в хоровод звезд. Они с хрустальным звоном рассыпались на более мелкие искорки, постепенно расширяя круг. Сколько я так простоял, вытянув перед собой руки, не знаю. Только очнувшись, увидел бледного и растерянного Дмитрия, привалившегося к глухой стене дома. Наверное, я его ударил настолько сильно, что парень отлетел и шлепнулся на задницу. Артем отбежал в сторону, но гордость не позволяла ему бросить родственника. Хотя ему было страшно. Приятно, когда тебя боятся. Только что я сделал?

– Извините, не хотел, – нисколько не сожалея о произошедшем, сказал я и повернувшись спиной к парням, пошел обратно. Гулять мне расхотелось. Противное чувство, что я опять сотворил какую-то глупость, не давало мне ощущать себя в безопасности. Ведь я применил антимагию, разрушил инфернальные плетения. Да, кое-что из техники защиты мне уже было известно, но как использовать свойства Разрушителя, не вредя посторонним, Забиякин не мог сказать.

К моему счастью Иван Олегович вернулся домой, и в гостиной царило оживление. Вся семья постепенно собиралась к обеду, и Людмила Ефимовна погнала меня мыть руки, словно не заметив моего состояния.

За стол сели все вместе, дождавшись Артема и Дмитрия. Парни приплелись самые последние, и Булгаков сделал замечание за опоздание.

– Я не сяду за стол с этим…, – кивнул на меня старший сын Ивана Олеговича.

– Цыц! – вдруг вспылил мужчина и грохнул ладонью по столу. Горничные в испуге замерли на месте, прекратив раскладывать еду по блюдам. – Быстро сел за стол! Предупреждаю всех по поводу Викентия: никакого высокомерия и подлых штучек, которые вы умеете вытворять с мирскими! Я всем говорю, дети! Иначе наказание будет очень неприятным. Дмитрий, а ты почему прикинулся бедным родственником? Садись с нами обедать, раз пришел в гости! Кстати, Вик, познакомься. Мой племянник Дмитрий.

– Мы уже знакомы, – буркнул я.

Иван Олегович что-то заподозрил, глядя на мою физиономию, но сдержался. Почти весь обед прошел в молчании. Даже младшие старались побыстрее поесть и сбежать из-за стола. Людмила Ефимовна, чтобы развеять тягостную атмосферу, поинтересовалась:

– Дорогой, а почему ты ничего не рассказываешь, зачем тебя отец вызывал?

– Обсуждали дальнейшую судьбу Вика, – кивнул Булгаков. – Завтра он хочет видеть его у себя. Насчет мага договорились. Кочет согласился поглядеть мальчишку. Думаю, разберемся. Учеба в школе начинается через неделю, успеем подготовить Вика. Сколько классов прошел в приюте?

– Пять закончил, – ответил я, стараясь есть аккуратно, чтобы не пролить ни единой капли на белоснежную скатерть и как можно тише стучать блестящей ложкой по фарфоровой тарелке. Но суп был вкусный.

– В шестой, значит, – хмыкнул Иван Олегович. – А я думал, что учить вас начинают с восьми лет.

– Там по-разному, – пожал я плечами. – Все зависит от того, когда в приют попадают. Кому-то умышленно возраст понижают, кому-то повышают.

– Знакомая история, – оживился мужчина. – Тогда, получается, вместе со Светланой учиться будешь.

– Он в нашей школе учиться будет? – скривился Артем. – Там же только дворяне!

– А я тебе слова не давал, – холодно ответил Булгаков. – Если еще раз сигарету в рот возьмешь – отправлю на перевоспитание к Старейшине жить. На недельку.

Людмила Ефимовна холодно посмотрела на своего сына, и ее взгляд не предвещал ему приятного времяпровождения.

Артем едва не подавился, а Дима поспешно склонился над тарелкой и стал во весь голос нахвалить, какой вкусный сегодня суп. Лицемер позорный! Все-таки правильно я его приложил! Хотелось бы посмотреть, как это произошло! Кинул взгляд на Артема и заметил, как он едва шевелит губами, и само собой пришло понимание, что парень шепчет: «стукач!»