Текст книги "Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2"

Автор книги: Валерий Гитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 39 страниц)

Единственно чего ему недоставало – (скорее всего), это харизматичности. Он, конечно же, не побоялся бы выйти, как его прадед Николай Первый, на Сенатскую площадь в том памятном декабре, но едва ли он смог бы так скомандовать: «На колени!», чтобы полк мятежников мгновенно бухнулся бы на снег.

Он проходил воинскую службу в разных родах войск, чтобы иметь четкое представление о вооруженных силах, Верховным главнокомандующим которых ему предстояло быть в сане монарха. Он провел два лагерных сбора в пехотном полку, а еще два – в гусарском, получая очередные звания и в 1892 году став полковником. В этом звании он оставался до конца дней.

Когда ему исполнилось двадцать лет, он влюбился в одну молодую еврейку, которая – нужно отдать ей должное – была в неведении относительно социального положения своего возлюбленного, но зато император Александр Третий очень недолго оставался в неведении относительно похождений цесаревича. Узнав об этом романе, он приказал петербургскому градоначальнику фон Валю «в 24 минуты» выслать из столицы еврейку вместе со всеми ее родственниками. Но когда градоначальник со своими помощниками явился на квартиру к «этой особе», там оказался Николай, который заявил, что эта молодая особа – его невеста, и только переступив через его труп… Тем не менее приказ императора был выполнен в точности и весьма оперативно.

Следующим его увлечением была юная балерина, впоследствии звезда мирового балета Матильда (Мария) Кшесинская (1872—1971 гг.), но поистине глубоким и постоянным было чувство Николая к своей супруге Александре Федоровне (1872—1918 гг.), герцогине Гессен-Дармштадской, которую звали Алиса-Виктория-Елена-Луиза-Беатриса. Она была внучкой английской королевы Виктории. Во всех отношениях прекрасный выбор, если бы не одно обстоятельство, на которое обязаны были бы обратить более серьезное внимание родственники жениха: в роду Алисы была тяжелейшая наследственная болезнь, называемая гемофилией, что означает несвертываемость крови. Этой болезнью страдал весь ее род по мужской линии, и выглядит просто странным то, что рассудительный Александр III не помешал этому браку, понадеявшись на русское «авось». А ведь очередной наследник русского престола страдал гемофилией…

Н. Рушева. Испанский танец

Николай Второй начал править страной с 1894 года. Он с самого начала своего царствования взял курс на экономическую и социальную модернизацию страны, которая довольно скоро начала восприниматься окружающим миром как самодостаточный и уважаемый партнер. При Николае было введено золотое обращение рубля, начала реализовываться столыпинская аграрная реформа, изданы законы о страховании рабочих, о веротерпимости, о всеобщем начальном образовании и т.д.

Но вот когда вспыхнула так называемая революция 1905 года, он, как оказалось, не был внутренне готов действовать адекватно возникшим обстоятельствам. Русский философ Г.Д. Федотов дал очень точное определение образа Николая II: «Православный романтик».

Он во многом напоминал своего деда Александра Второго, донкихотством которого воспользовались революционные «бесы» (по Достоевскому) 70-х годов XIX столетия. А вот его «православным романтизмом» воспользовались бесы новой формации, воспользовались дерзко, нагло, не сомневаясь в том, что он, Николай, не отступит от христианских норм, но ведь такое безусловное следование догмам и есть величайшее поощрение бесовщины.

Полиция ведь была хорошо осведомлена о готовящейся на 9 января 1905 года демонстрации, и наивными были бы надежды на ее сугубо мирный исход, так зачем же было поддаваться на провокацию и сделать именно то, чего так ждали бесы, – открыть огонь по демонстрантам, когда можно было гарантированно избежать этого; ликвидировав в ночь с 8 на 9 января всех режиссеров этого жуткого спектакля, после которого один из самых гуманных и честных в мировой Истории монархов получил прозвище «Кровавый». Как же можно было допустить подобное?

Думается, что убийство Столыпина тоже является результатом какой-то ущербной, неадекватной реалиям бытия деятельности тех, кто обязан быть надежным щитом порядка и законной власти. А ведь останься Столыпин в живых, кто знает, случилась бы трагедия 1917 года…

Когда я смотрю кинохронику 1913 года, запечатлевшую пышное празднование 300-летия дома Романовых, меня неизменно охватывает тоскливое чувство бессилия, примерно такое же, какое возникает при просмотре фильма «Гамлет», когда так хочется предупредить героя об отравленном клинке Лаэрта. Или предупредить троянцев о том, что нельзя ни в коем случае затаскивать в город этого чертова коня, начиненного вражеским десантом, что права Кассандра… Увы…

КСТАТИ:

«Люди готовы, чтобы немного развлечься, послушать философов, как они слушали бы скрипача или фигляра. Но чтобы поступать так, как советует разумный человек, – никогда. Когда бы ни приходилось делать выбор между разумным и безумцем, человечество всегда без колебаний шло за безумцем. Ибо безумец обращается к самой сущности человека – к его страсти и инстинктам. Философы же обращаются к внешнему и второстепенному – рассудку».

Хаксли

Заметки на полях скрижалей

Хроника каждой эпохи изобилует сообщениями, не имевшими объективной ценности: то, что для одного читателя будет переворачивающим душу наизнанку откровением или хотя бы достойным внимания фактом, для другого окажется совершенно тривиальной информацией, только засоряющей содержание и без того сумбурного изложения.

КСТАТИ:

«Как живо не интересуйся политикой, вряд ли найдется чтение скучнее и утомительнее, нежели договоры между государями».

Люк де Клапье де Вовенарг

Договоры между государями не только скучны, а еще и феноменально лживы, так что чтение их попросту бессмысленно.

Бессмысленно также анализировать причины многочисленных войн, которыми так густо насыщена История. Эти причины настолько примитивны и низменны, что никакой иной реакции, кроме жгучего стыда за принадлежность к так называемому человеческому сообществу, вызывать у элементарно нормального человека никак не могут. Взять хотя бы наполеоновские войны, с которых начался XIX век. Захват чужих территорий, ограбление их, навязывание статуса оккупированных областей ранее независимым государствам. Мотив: безмерная алчность, патологическое властолюбие и трусливое желание затеряться в случае чего в толпе своих сателлитов.

Конец всей этой эпопеи был совершенно бесславный, и только укоренившиеся стереотипы мышления помешали победителям Наполеона поступить с ним так, как надлежит поступать с военными преступниками.

Так называемая Кавказская война, которую вела Россия на протяжении почти полувека, была классической захватнической войной, которой не было и не может быть никакого иного определения, кроме одного: «разбой».

АРГУМЕНТЫ:

«Аул, разоренный набегом, был тот самый, в котором Хаджи-Мурат провел ночь перед выходом своим к русским.

Садо, у которого останавливался Хаджи-Мурат, уходил с семьей в горы, когда русские подходили к аулу. Вернувшись в свой аул, Садо нашел свою саклю разрушенной: крыша была провалена, дверь и столбы галерейки сожжены, а внутренность огажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами мальчик, который восторженно смотрел на Хаджи-Мурата, был привезен мертвым к мечети на покрытой буркой лошади. Он был проткнут штыком в спину…

Старик дед сидел у стены разваленной сакли и, строгая палочку, тупо смотрел перед собой. Он только что вернулся со своего пчельника. Бывшие там два стожка сена были сожжены, были поломаны и обожжены посаженные стариком и выхоженные абрикосовые и вишневые деревья, и, главное, сожжены все ульи с пчелами. Вой женщин слышался во всех домах и на площади, куда были привезены еще два тела.

Малые дети ревели вместе с матерями. Ревела и голодная скотина, которой нечего было дать. Взрослые дети не играли, а испуганными глазами смотрели на старших.

Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищал ее.

Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед слепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения».

Лев Толстой. «Хаджи-Мурат».

Уж кого-кого, а графа Льва Николаевича в русофобии упрекнуть едва ли возможно, да и не в национальности оккупантов здесь дело, потому что оккупант не имеет национальности, а дело в том, что вторгающимся с оружием в чужой дом есть разбойник, и ему можно причинять какой угодно вред, и это не будет ни грехом, ни преступлением в бытовом понятии этого слова, и вполне естественно то, что потомки жителей того чеченского аула впоследствии устраивают кровавые бани в отчизне того самого оккупанта. Остается только пожалеть, что российские власть предержащие не читали повести «Хаджи-Мурат». Если бы читали, то, вероятно, можно было бы избежать множества потерь при решении не такой уж сложной проблемы…

КСТАТИ:

«Тот, кто слизывает мед с крапивы, платит за него слишком дорого».

Томас Фуллер

Война войне рознь, и если участники Отечественной войны 1812 года есть герои, защищавшие свою родину, то те из них, кто через несколько лет двинулись покорять Кавказ, могут называться только разбойниками, причем, независимо от того, кто из них сколько пролил крови, захватывая чужие аулы.

Не лучше вели себя американцы. Вытеснение индейцев с их исконных территорий проходило в виде кровавых побоищ и, как правило, сопровождалось захватами территорий соседних государств. Таким именно образом была «присоединена» Восточная Флорида, ранее принадлежащая Испании, а также Техас – исконная территория Мексики. Последняя акция вызвала, правда, войну между Мексикой и США, но в результате Мексика не только не возвратила себе отторгнутую от нее территорию, но еще и отдала победителю дополнительные земли, в том числе Северную Калифорнию с гаванью Сан-Франциско. Вот что значит отстаивать свои законные права…

КСТАТИ:

«В доме повешенного не говорят о веревке. А в доме палача?»

Станислав Ежи Лец

Русско-турецкая война за сферы влияния, начавшаяся в 1853 году, мягко перешла в Крымскую войну, которая, несмотря на беспримерный героизм русских воинов, закончилась поражением, да еще до того бесславным, что император Николай I наложил на себя руки. Правда, его смерть была представлена общественности как результат тяжелого недуга, но это мало что меняет.

Зато вскоре Россия стремительно захватила Казахское ханство, а затем Кокандское, Хивинское, Бухарское к Туркменистан. В учебниках уже третьего тысячелетия эти захваты продолжают классифицироваться как благодеяния по отношению к народам Средней Азии, ну просто изнывающим под гнетом феодальных отношений, таких вопиюще архаичных в цивилизованном XIX веке!

А вот война за объединение Италии и освобождение от австрийской оккупации, начавшаяся в 1859 году, была безусловно справедливой, как всегда бывают справедливыми любые действия, поднимающие людей с колен, в особенности если их вынудили опуститься на колени силой оружия.

Сила действия всегда и при любых обстоятельствах равна силе противодействия, как бы этот закон Природы ни трактовали священники.

И пусть говорят что угодно о том, что Гарибальди, освобождая Италию, пользовался услугами этой богомерзкой мафии и так далее. «Освобождать» – это хорошо, «захватывать» – это плохо, а члены мафии – такие же итальянцы, как и все прочие, только более принципиальные, вот и все…

КСТАТИ:

«Не называй вещи своими именами, если не знаешь их названий».

Станислав Ежи Лец

В 1875 году вспыхнуло восстание населения Боснии и Герцеговины против турецкого владычества. Европейские державы не остались равнодушными к возникшей проблеме, но, естественно, их неравнодушие отнюдь не было бескорыстным. Австро-Венгрия вознамерилась под шумок попросту присвоить себе эти земли. Германия планировала использовать ситуацию для того, чтобы втянуть Россию в войну с Турцией и таким образом освободить себе руки для войны с Францией, российской союзницей. Великобритания хотела использовать этот конфликт для экспансии на Ближний и Средний Восток. Россия стремилась к распространению своего влияния на Балканы под предлогом защиты православных славян…

В июне 1876 года Сербия и Черногория объявили войну Турции. Сербской армией командовал русский генерал М. Черняев. Он, привыкший к железной дисциплине и отличной выучке российской армии, был, конечно же, обескуражен, увидев, что сербская армия при всей самоотверженности, храбрости и прочих достоинствах все же представляет собой не более чем диковатое ополчение, управлять которым весьма проблематично.

После поражения сербов Россия предъявила турецкому султану ультиматум: в течение 48 часов заключить перемирие с Сербией, а не то…

Понятно, что султан не счел нужным отвечать на такое наглое требование Александра Второго, и тогда Россия объявила Турции войну, к вящему удовольствию Англии и Германии, наконец-то дождавшихся этого неосторожного шага российского императора.

Летом 1677 года российская армия героически обороняла Шипкинский перевал и осаждала крепость Плевну. В итоге были одержаны убедительные победы, следствием которых было образовано новое независимое государство – Болгарское княжество.

Франко-прусская война закончилась крушением надежд Наполеона III на обретение лавров своего одиозного дядюшки, и позорнейший немецкий плен поставил жирную точку в карьере этого человека, обладавшего наглостью своего родственника, но не обладавшего его талантами.

Великобритания захватила остров Кипр, а затем Бирму, весь Малаккский полуостров, африканские Сомали, Кению, Уганду и Судан, очень оперативно увеличив таким образом число своих подданных с 200 до 370 миллионов. Нечего и говорить о том, что эти захваты сопровождались ужасающими актами жестокости и насилия.

Но вершиной нравственного падения чопорной Британии была спровоцированная ею англо-бурская война 1899—1902 гг. Целью английской агрессии было присоединение к империи двух небольших республик на юге Африки, населенных бурами – потомками голландских, французских и немецких колонистов, то есть людей белой расы, что в данном случае весьма важно, потому что лишало британцев такого аргумента, как «необходимость приобщения дикарей к европейским ценностям». А вот сами они затеяли разбойничий захват Трансвааля и Оранжевой республики ради совершенно осязаемых ценностей: золота, алмазов и других полезных ископаемых, которыми так богаты земли Южной Африки. Буры оказались досадным препятствием на пути к этой цели, и это препятствие устранялось со всей беспощадностью. Там имели место жуткие зверства, но более всего потрясло мир такое изобретение британской карательной мысли, как концентрационные лагеря, где погибли от голода и болезней десятки тысяч людей. Так что, во имя элементарной справедливости нужно отметить, что концлагеря изобрели именно англичане, а не Ленин, как принято зачастую считать, и уж конечно, не Гитлер, этот беззастенчивый плагиатор…

Франция тоже решила отличиться на поприще колониальных захватов, и лишь за последнюю треть XIX века оприходовала огромные территории в Африке (в частности Тунис), острова Океании и Вест-Индии, Мадагаскар, Вьетнам, а затем и Марокко.

Конечно, эти захваты не остались незамеченными. Более всех негодовала Германия, обвиняя Францию в коварстве и пронырливой наглости. Вместе с Германией негодовали и ее партнеры по созданному в 1902 году Тройственному союзу – Австро-Венгрия и Италия.

В противовес Тройственному союзу возникла группировка, получившая название Антанты. В нее вошли Франция, Великобритания, только что победившая буров, и Россия. Таким образом в начале XX века возникли два военно-политических блока, как два разнозаряженных металлических шара, между которыми непременно должна пробежать искра. И она, конечно же, пробежала. Это была так называемая Первая мировая война. Но это уже в другой эпохе.

А в этом, Золотом веке, страны Антанты своими постоянными вмешательствами в балканские дела спровоцировали две войны, называемые Балканскими, хотя их с полным правом можно назвать репетициями Первой мировой. Да и русско-японская война сыграла роль экзамена, который Россия попросту провалила, но никаких полезных выводов из случившегося так и не извлекла…

Собственно, никто из них не извлек никаких уроков из своих побед и из своих поражений.

КСТАТИ:

«Народы всегда приписывают победы таланту своих генералов и мужеству своих солдат, а поражения непременно объясняют роковой случайностью».

Анатоль Франс

Так же как высоконравственные поступки обычно приписывают особенностям национального характерам, а вот те, которые принято считать безнравственными, исключительно тлетворному влиянию либо каких-то злонамеренных чужаков, либо своих отечественных, но непременно интеллигентов. А ведь подавляющее большинство, например, городских проституток является в самом недалеком прошлом сельскими жителями, то есть плоть от плоти и кровь от крови…

Если в предыдущие эпохи проститутка была существом какого-то особого рода, кем-то вроде прокаженного, которому строго предписывалось ходить с колокольчиком, звон которого должен был предупреждать окружающих о его приближении, то в XIX веке она стала обычной представительницей одной из профессий сферы обслуживания.

Формула «Товар – Деньги – Товар» является универсальной для буржуазного века, и любовь не имеет никаких оснований быть исключенной из общего прейскуранта товаров и услуг.

Конечно же, огромным заблуждением является довольно распространенное мнение о том, что проститутками становятся от безысходной нужды, от голода или иных несчастий. Такие мотивы могут иметь место, но они наблюдаются у весьма скромного процента «жриц любви», у тех, кто не нашел в себе достаточно сил, способностей и чувства собственного достоинства, чтобы противостоять искушению решить свои жизненные проблемы ценой сознательного отнесения себя к разряду недочеловеков, изначально неспособных обеспечивать свое существование при помощи труда (как утверждают некоторые мыслители, сделавшего из обезьяны человека), лишь посредством торговли собственным телом.

Проститутками становятся прежде всего из алчности и непреодолимой лени, препятствующей трудовой деятельности, что всегда наблюдается у преступников, и здесь безусловно верен тезис Чезаре Ломброзо (1835—1909 гг.) о тождестве понятий «преступник» и «проститутка», а также о том, что склонность к занятиям проституцией является врожденным качеством.

Чезаре Ломброзо и Энрико Ферри (1856—1929 гг.) разработали теорию врожденной проституции, которая, с одной стороны, привлекла к себе массу сторонников, а с другой – вызвала шквал возмущения приверженцев социологической теории происхождения преступности, в частности российских народников. Воодушевленные социалистическими идеями, последователи Николая Чернышевского (1828—1889 гг.), выражавшего самые пылкие симпатии представителям социального дна, пытались «исправлять» проституток тем, что усаживали их за швейные машинки (а некоторые даже женились на них), но эти эксперименты, конечно же, терпели самый блистательный крах, как и все прочие социалистические эксперименты, игнорирующие очевидные реалии бытия.

Несомненным и во всех отношениях положительным достижением XIX века является регистрация проституток, когда женщина, решившая профессионально заняться этим ремеслом, обязана была стать на специальный учет в полицейском участке, получить взамен паспорта так называемый «желтый билет» и отныне навсегда утратить право быть полноценным членом общества.

Различного рода «друзья народа» гневно восставали против такой регистрации, усматривая в ней дискриминацию целого социального слоя. Видимо, они питали надежды на поддержку хотя бы проститутками своих доктрин, ни у кого другого, видимо, не встречающих сочувствия. А ведь регистрация проституток – очень разумная мера, если абстрагироваться от разрушительной идеи всеобщего равенства. Нельзя человека относить к какой-то низшей категории, руководствуясь соображениями биологии, но там, где речь идет о поступках, о той или иной деятельности, избранной этим человеком, то почему бы и нет?

Честно говоря, лично меня шокирует мысль о том, что на президентских выборах мой голос равен голосу вокзальной шлюхи, так что трижды славен XIX век, определивший для проституток подобающее им место.

ФАКТЫ:

Чезаре Ломброзо упоминал о том, как в полицию пришла двадцатилетняя красавица с просьбой выдать ей билет, дающий право заниматься проституцией. Полицейский чиновник, движимый самыми лучшими побуждениями, начал отговаривать ее от подобного шага и предложил свою помощь в поисках какой-либо работы.

Наивный чиновник был весьма озадачен, услышав в ответ:

– Что? Место служанки?! Благодарю вас, в нашей семье, слава Богу, еще никто не опускался до этого!

Движимый подобными побуждениями (имеется в виду полицейский чиновник) граф Толстой как-то предложил одной проститутке место кухарки в своем имении, но та отказалась под предлогом того, что не умеет готовить.

«Но я, – вспоминал об этом случае Толстой, – по лицу ее очень хорошо видел, что она просто не хочет взять этого места, так как должность кухарки казалась ей, должно быть, слишком недостойной».

Так что разговоры о крайней нужде, толкающей «этих несчастных» на панель, – типичная уловка полуинтеллигентов, жаждущих популярности хоть в этом социальном слое.

Правда, в том же XIX веке была широко распространена и скрытая проституция, неподвластная полицейскому надзору. Вполне благопристойные с виду модистки, белошвейки, продавщицы и т.д. тайком подрабатывали торговлей своими прелестями, при этом обставляя эту торговлю как совершенно неожиданное, нечаянное «падение», «внезапно нахлынувшую слабость», за что полагался вполне солидный гонорар.

КСТАТИ:

«Человек еще и тем превосходит машину, что умеет сам себя продавать».

Станислав Ежи Лец

В ту эпоху расцвела самым буйным цветом такая форма скрытой проституции, которую можно было бы назвать деловой проституцией. Ее расцвет был стимулирован развитием капитализма, ростом промышленного производства и широкого использования в нем женского труда.

Работница фабрики или мастерской зависит от воли мастера и хозяина, как зависит продавщица и тому подобный наемный персонал. Чтобы не потерять места или облегчить условия своего труда, она, как правило, не отказывает своему начальству в сексуальных услугах, как не отказывает актриса режиссеру, директору театра, заведующему труппой, писаке-рецензенту и т.д. А хорошенькие жены должностных лиц, помогающие своим мужьям сделать карьеру способами, достаточно ярко описанными и Мопассаном, и Чеховым, и Золя, и Куприным…

И такое ужасное явление, как детская проституция.

Во времена правления суровейшей нравоучительницы – королевы Виктории, в 1885 году, палата лордов назначила специальную комиссию для тщательного изучения этой проблемы. В отчете комиссии сообщалось, в частности, следующее: «Не подлежит сомнению, что число малолетних проституток возросло до ужасающих размеров во всей Англии и в особенности в Лондоне… Большая часть этих несчастных жертв находится в возрасте от тринадцати до пятнадцати лет».

Как отмечали исследователи, детская проституция в основе своей – наследственная. В проститутки шли прежде всего дети самих проституток, отчасти под влиянием дурного примера, но в большинстве случаев оттого, что ими начинают торговать родные матери.

Ну а мужская проституция не приобрела каких-либо характерных черт в XIX столетии, разве что стала более организованной и приобрела определенную изысканность (фешенебельные мужские бордели, где скучающие жены бизнесменов имели возможность утолить жажду наслаждений, и т.п).

В остальном же древнейшая, как ее называют, профессия в Золотом веке не имела проявлений, которые можно было бы считать знаковыми, такими хотя бы, как суд Линча в США.

Этот весьма эффективный вид судопроизводства возник в Калифорнии, куда во времена так называемой «золотой лихорадки» со всех концов Старого и Нового Света ринулись люди, желающие разбогатеть посредством весьма тяжкого труда золотоискателя. Следом за ними туда, в Калифорнию, потянулись тысячи подонков, желающих отнять у золотоискателей то, что им удастся добыть.

Эти наглые и чрезвычайно жестокие паразиты очень скоро превратили жизнь золотоискателей в сущий ад, где процветали многочисленные кражи, грабежи и убийства.

Писать жалобы можно было, конечно, вот только некуда было их посылать, потому что законной власти как таковой в тех краях и в те времена попросту не существовало.

Что же оставалось делать? Ждать, когда Бог накажет убийц и грабителей? Дать им возможность перебить всех золотоискателей? Так и слышится голос какого-нибудь благонамеренного ортодокса: «Ну не устраивать же самосуд… Кто имеет право лишать человека жизни? Нельзя брать на себя роль Бога…» Советы таких вот ортодоксов весьма напоминают ситуации из американских кинобоевиков о космических пришельцах, намеренных истребить всех землян, среди которых непременно находятся подобные люди, которые призывают к мирным переговорам, в то время как пришельцы уничтожают город за городом вместе с их обитателями.

И вот, совсем как в кино, появляется внешне ничем не приметный персонаж, который своим не слишком влиятельным вмешательством коренным образом влияет на ход событий. Таким персонажем был простой американский фермер по фамилии Линч, который безмерно устал выносить беспредел бандитов и бездеятельное пособничество им, проявляемое органами правопорядка. Этот мужественный и справедливый человек учредил тот особый вид судопроизводства, при котором пойманному на месте преступления разбойнику предоставлялось пятнадцать минут на молитву, а затем его обременительную для человечества жизнь обрывала веревка или пуля.

И подействовало, да еще как! Ведь от суда Линча нельзя откупиться, его нельзя разжалобить или запугать, он абстрагирован от существующих социальных стереотипов, а потому справедлив. С введением суда Линча в лагерях калифорнийских золотоискателей воцарился элементарный порядок и люди наконец-то смогли заняться своим делом, не ожидая в любой момент выстрела в спину, обычно практикуемого клиентами нового судопроизводства.

В Калифорнии были повсеместно образованы так называемые «Комитеты Бдительности», взявшие на себя полицейские и судебно-административные функции.

Подобная структура возникла и на реке Миссисипи, по которой осуществлялись все торговые перевозки внутри страны. Эти перевозки, естественно, вызывали небескорыстный интерес разбойников, которые оборудовали себе своеобразный плацдарм на одном из речных островов под номером 94, известном среди судовщиков под названием «Воронье гнездо».

Эта шайка долгие годы терроризировала торговцев и местных фермеров, причем совершенно безнаказанно ввиду поддержки со стороны коррумпированных властей. Разбойников активно поддерживали и некоторые мэры прибрежных городов, и шерифы, и судьи, и тюремные сторожа, которые отпускали на все четыре стороны негодяев, захваченных на месте преступления законопослушными гражданами.

Вашингтонское правительство решилось, в конце концов, адекватно отреагировать на кровавое своеволие обитателей острова №94, и дважды, сначала в 1840, а затем в 1847 году, отряжало военные экспедиции против разбойников. Первая из них не имела особого успеха, так как предупрежденные местными чиновниками преступники успели скрыться, а вот вторая, проводившаяся в атмосфере повышенной секретности, достигла своей цели.

«Воронье гнездо» было окружено войсками, и большинство членов шайки предстало перед военно-полевым судом, после чего три десятка осужденных еще долго висели на деревьях в назидание остальным.

Некоторой части разбойников удалось скрыться в штате Техас. Пополнив ряды своей шайки, они вернулись на Миссисипи, где устроили кровавый беспредел еще похлеще былого.

И вот тогда-то фермеры образовали оборонительный «Союз линчистов», который захватил всю шайку и передал в руки законного правосудия. Атаман разбойников, печально знаменитый Джон Морре был приговорен к смертной казни, а двое его сообщников отделались, как говорится, легким испугом, получив незначительные сроки тюремной отсидки.

Тогда «Линчисты» при активной поддержке народа сказали свое веское слово, и все без исключения разбойники были повешены на деревьях и специально сооруженных виселицах вдоль берегов реки Миссисипи.

Можно без колебаний сказать, что на этом этапе американской истории суд Линча сыграл не просто положительную, а спасительную роль в деле формирования государства, которое со временем вступило в свои законные права.

Но, как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, так что довольно длительное время старый судья Линч возвращался из отставки, чтобы восстановить попранную справедливость там, где в этом возникала необходимость.

А возникала она достаточно часто. Случалось, что свидетели, присяжные и судьи поддались нажиму со стороны родственников или сообщников обвиняемого, пойманного буквально на месте преступления, и суд выносил оправдательный приговор. Мало того, в зале судебного заседания сидела вооруженная до зубов «группа поддержки», которая открыто угрожала расправой всем, кто посмеет произнести хотя бы одно слово в осуждение представшего перед судом исчадия ада. А бывало и так, что суд совершенно добровольно оправдывал убийцу или создавал ему все условия для благополучного побега из-под стражи.

В таких случаях граждане собирались в так называемый «уполномоченный отряд», который восстанавливал справедливость, и тогда уже не избегали заслуженного наказания ни убийца, ни его «группа поддержки».

Классический суд Линча особенно беспощадно карал за три вида злодеяний: за убийство, конокрадство и изнасилование. Ну что касается убийства, то здесь комментарии не требуются. Конокрадство совершенно справедливо приравнивалось к убийству, потому что вдруг лишиться коня в условиях калифорнийской пустыни – это означает быть обреченным на медленную смерть без пищи и воды. А вот третий вид наказуемых смертью преступлений – изнасилование – зачастую порождал, еще и проблемы расового характера.