Текст книги "Днем казак, ночью - волк (СИ)"

Автор книги: Валерий Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

   -Следуйте за мной,– кивнул д*Артаньяну кардинал, одевая шляпу и взяв со стола перчатки. Они вышли из кабинета и, сев в карету, стоявшую у заднего крыльца, направились к королевскому дворцу.

   События той драматической ночи не имеют прямого отношения к нашему повествованию, поэтому ограничимся лишь их кратким изложением. В Лувр на аудиенцию к королеве прибыл парижский коадъютор де Гонди, передавший требовании парижан вернуть свободу советнику Бруселю. В то же время толпа народа окружила королевский дворец, грозя ворваться в него. В конце концов, Анна Австрийская, хотя и закатила истерику, но вынуждена была отдать распоряжение начальнику Сен-Жерменской тюрьмы освободить Бруселя. Объявив об этом парижанам с балкона Лувра, Гонди в одночасье из обыкновенного священника превратился в народного героя. Толпа, убедившись, что советник освобожден из тюрьмы, постепенно стала расходиться, и к утру мало что в городе напоминало о ночных событиях.

   Глава девятая. Поручение принца Конде.

   Освобождение советника Бруселя совпало с другим событием, которое взволновало Париж не меньше– в столицу возвратился герцог Энгиенский, принц де Конде, Великий Конде, как его стали уже именовать в народе. Сославшись на усталость, принц не стал никого принимать и сам никуда не поехал, но распорядился разыскать Серко и Верныдуба.

   Оба находились во дворце, поэтому не прошло и десяти минут, как они явились в кабинет принца.

   -Господа,– несколько смущенно начал принц,– у меня к вам есть поручение, совершенно личного характера, от которого вы вправе отказаться.

   Он умолк, словно, ему в голову пришла какая-то неожиданная мысль, а затем спросил:

   -Но прежде прошу ответить приходилось ли вам бывать в Англии и понимаете ли вы английский язык?

   -В Англии мне, к сожалению, бывать не приходилось,– ответил Серко, переглянувшись с Верныдубом,– но с английским языком я знаком, во всяком случае, бегло разговаривать по-английски могу.

   -А я в Англии не бывал и языком не владею,– пробасил Верныдуб.

   -Впрочем, это не важно, – подумав, сказал принц,– насколько я знаю, король Карл превосходно владеет французским.

   -Ваше высочество желает отправить нас в Англию?– удивился Серко.

   -В общем– то не я,– ответил принц, – но, не скрою, тем самым вы окажете и мне большую услугу. Речь идет о весьма щекотливом поручении, которое я прошу сохранить в тайне. Известно ли вам, господа, о последних событиях в Англии?

   -Лишь в общих чертах,– осторожно сказал Серко,– известно, что король Карл I Стюарт ведет сейчас войну с армией парламента, которую возглавляет Кромвель.

   -Да, – согласился Конде,– но это лишь часть правды. Дело в том, что у короля не осталось приближенных, которым он мог бы доверять. Одни сложили свои головы в боях, другие предали короля, иные просто заняли выжидательную позицию, не зная, кто, в конечном итоге, победит– Кромвель или Карл I. На короля уже было организовано несколько покушений, которые, к счастью, не достигли своей цели. Его царственная супруга Генриетта Мария, как известно, являетcя дочерью Генриха IV и родной сестрой покойного короля Людовика XIII, а следовательно состоит в родстве и со мной, хотя и отдаленном...

   Серко за время пребывания во Франции из любопытства ознакомился с историей династии Бурбонов, поэтому знал, что основатель династии Конде первый Бурбон являлся дядей короля Генриха Наваррского, а победитель при Рокруа и Лансе приходится ему правнуком. Поэтому Людовик де Конде и Генриетта Мария были троюродными или даже четвероюродными братом и сестрой, словом, по украинским понятиям «седьмой водой на киселе»

   -Так вот,– продолжал принц,– сейчас английская королева находится в изгнании во Франции, пользуясь гостеприимством ее величества вдовствующей королевы, а, если быть точным, то его преосвященства кардинала. В прошлый мой приезд в Париж она обратилась с просьбой подыскать несколько надежных дворян, которые могли бы находиться при особе ее мужа– короля, обеспечивая ему безопасность. У меня достаточно предприимчивых храбрых воинов, на которых можно положиться, но для такого дела они мало пригодны. Вот я и остановился на ваших кандидатурах. Если вы не согласитесь, мне придется отказать родственнице, что, конечно, будет весьма неприятно.

   Серко и Верныдуб переглянулись, затем Иван твердо сказал:

   -Ваше высочество, мы согласны.

   Принц облегченно вздохнул:

   -Безусловно, вы будете снабжены в дорогу всем необходимым, в том числе и деньгами. Но вначале вам необходимо встретиться с ее величеством, видимо, у нее будут для вас конкретные инструкции. Можете быть уверены, что после выполнения этого поручения, вас будет ожидать достойная награда.

   На следующий день один из офицеров принца провел их в то крыло Лувра, где у дверей стоял лишь один привратник. Войдя вовнутрь, Серко и Верныдуб с удивлением увидели насколько запущено жилище, предоставленное дочери Генриха IV щедростью и гостеприимством кардинала Мазарини. Огромные пустые залы, из которых была удалена мебель, покрытые трещинами стены, на которых еще местами сохранились следы позолоты и остатки лепных украшений, производили гнетущее впечатление. Серко и Верныдуб обратили внимание, что нигде не было ни караулов, ни лакеев. Наконец, они вошли в зал, как понял Серко, смежный с комнатой королевы, в котором она их уже с нетерпением ожидала.

   -Войдите господа,– просто сказала Генриетта,– добро пожаловать.

   Они вошли и остались стоять. Королеве в то время было около тридцати семи лет, как и обоим казакам, она все еще сохранила обаяние молодости и красоты, хотя глаза ее были полны скрытой печали. Оглядев обоих пристальным взглядом, она, казалось, осталась довольна результатами первичного осмотра и жестом предложила обоим сесть.

   -Принц Конде рассказывал мне о вашей отваге и храбрости,– сказала королева Генриетта, – охарактеризовав вас самым лестным образом. Я знаю, что вы не мои соотечественники, но полагаю, сейчас это не имеет никакого значения.

   Она умолкла, молчали и казаки.

   -Господа,– продолжила она через несколько секунд с горькой улыбкой на устах,– всего несколько лет тому назад у меня было многочисленное дворянство, армия, я не нуждалась в деньгах. Вы , вероятно, поражены, что меня окружает теперь. Чтобы осуществить план, который должен спасти жизнь моего мужа у меня есть только вы, господа, которых я вижу в первый раз.

   -Вы можете вполне положиться на нас, ваше величество,– ответил Серко, поднявшись и отвесив глубокий поклон,– наши жизни в вашем распоряжении.

   -Благодарю вас, господа,– сказала королева.– Несколько дней назад мне передали письмо от моего царственного супруга. В нем он сообщает, что готовится к последней битвы и, если окажется побежденным, то у него не останется другого выхода, как искать убежище во Франции. Я обратилась к кардиналу Мазарини, чтобы узнать сможет ли Франция предоставить убежище королю Англии.

   -И каков же было решение кардинала?– спросил Серко, уже предвидя ответ.

   -Он отказал.

   Серко переглянулся с Верныдубом и оба обменялись презрительной усмешкой.

   -Ваше величество,– спросил Серко,– что нам нужно делать?

   -Значит, вы испытываете сожаление к постигшим меня бедствиям?– растроганно спросила королева.

   -Ваше величество,– сказал Серко, – я и мой товарищ, простые польские дворяне, мы не можем похвастать знатностью своего рода, но мы просим указать нам, чем мы можем служить вам, мы готовы.

   -Ах, у вас, действительно, благородные сердца!– горячо воскликнула королева и в глазах ее блеснули слезы. Поборов себя, она продолжила:

   –Господа, если вы согласны оказать услугу несчастной королеве, покинутой всем миром, вот что предстоит сделать. Король сейчас один, если не считать нескольких дворян, которых он боится потерять. Он окружен шотландцами, которым не доверяет, хотя и сам шотландец. Может быть, я прошу у вас слишком много, тем более, что не имею никакого права просить. Но молю вас, поезжайте в Англию, проберитесь к королю, будьте его друзьями, охраняйте его, держитесь возле него во время битвы, следуйте за ним постоянно, пресекайте козни, которые строятся против него, более опасные, чем пули и мечи. Взамен этой жертвы, которую вы мне принесете, я обещаю вам свою дружбу, признательность и уважение.

   -Ваше величество, – спросил Серко, – когда нам отправляться?

   -Значит, вы согласны!– радостно воскликнула королева.

   -Да, ваше величество, мы готовы вам служить всей душой. Только ваше величество слишком милостивы, обещая нам дружбу, которой мы не заслуживаем.

   Королева достала из ларца лежавшего на столе, колье из крупных бриллиантов и, протянув его Серко сказала:

   -Может случиться, что у вас не хватит денег. Сломайте оправу и продайте камни какому-нибудь ростовщику, вы выручите за них, самое меньшее, тысяч пятьдесят ливров. Истратьте их, если будет нужно. Благородные люди должны быть обставлены так, как они того заслуживают, то есть по-королевски.

   Затем она передала Серко письмо к Карлу I от себя, а Верныдубу– от дочери Генриетты.

   -Возможно, в силу обстоятельств вам придется действовать порознь,– сказала королева,– в таком случае у каждого будет верительная грамота к моему супругу. И еще одно. Если вдруг сложится ситуация, когда королю придется покинуть Англию, доставьте его в Нидерланды, по адресу, который указан в обоих письмах к нему. Этот дом я приобрела еще в прошлом году на всякий случай.

   Поцеловав руку королевы, Серко и Верныдуб покинули Лувр и после непродолжительной беседы с принцем Конде в тот же день оставили Париж. Путь их лежал на север к порту Кале. Перед самым отъездом они отправили в гостиницу «Козочка» с посыльным письмо д*Артаньяну, в котором коротко сообщали, что на некоторое время покидают пределы Франции и ранее, чем через полгода не предполагают возвратиться в Париж. На следующий день их квартиру посетил гонец от кардинала Мазарини, с письмом, которое так и осталось непрочитанным.

   Глава десятая. Туманный Альбион.

   Как ни резвы были кони Серко и Верныдуба, но гонцы принца де Конде опередили их на добрых шесть часов. Поэтому, когда казаки прибыли в Кале, их ожидала готовая к отплытию в Дувр шхуна, а полагающиеся в таких случаях формальности начальник порта оформил за десять минут. Едва они поднялись на борт, как шкипер приказал своим матросам отдать концы. У принца Конде была своя неплохая канцелярия, поэтому Серко и Верныдубу были оформлены документы на мальтийских рыцарей– паломников, путешествующих по святым местам. Серко превратился в Артоса д*Обюссонна, далекого потомка знаменитого Великого магистра ордена, а Верныдуб остался при своих настоящих имени и фамилии Евстафий Портант герба Корчак. Причем канцеляристы герцога Энгиенского использовали незаполненные подлинники мальтийских документов, имевшихся в распоряжении принца. Однако плащи мальтийских рыцарей друзья решили не одевать, предпочитая остаться в обычной одежде французских дворян, чтобы меньше привлекать к себе внимание.

   Всю ночь дул попутный ветер, поэтому к обеду следующего дня показались белые скалы Дувра. Спустя еще несколько часов, сойдя на берег, вновь испеченные рыцари устроились в городской гостинице, рассчитывая выяснить, где сейчас находится король Карл I со своей армией. Действовать приходилось осторожно, так как большая часть населения к королю относилась враждебно. Наши герои не особенно интересовались, чем обусловлена эта ненависть, уходящая своими корнями еще в 20– е годы, полагая, что их эти вопросы не должны касаться. Выйдя к ужину в общий зал гостиницы, друзья заказали ужин, состоящий в основном из вареной баранины, рыбы и эля, и стали прислушиваться к разговору других постояльцев гостиницы, ужинающих здесь же. Собственно говоря, прислушивался один Серко, Верныдуб, отхлебнув добрый глоток эля , поморщился и, отодвинув кружку в сторону, спросил:

   -А чего покрепче тут нет? Если не горилки, то хотя бы вина.

   -Какая тебе горилка,– усмехнулся Иван,– тут пуританская страна. Кроме эля они ничего не пьют. А элю этому далеко до нашего пива, согласен.

   Как Серко не прислушивался, ничего нужного он не услышал. Тогда сосредоточившись, он устремил свой взгляд на толстого хозяина гостиницы, стоявшего со скучающим видом за стойкой в глубине зала. Спустя несколько секунд он явственно сумел разобрать его мысли, но они сводились в основном к подсчету приходов и расходов гостиницы. Тогда Иван осторожно подтолкнул мысли англичанина в русло интересующей его темы. «Быстрее бы закончилась эта война, – вдруг отчетливо разобрал он мысль, скользнувшую в голове толстого бюргера.– Стюарт уже потерял все города, которые его поддерживали, остался один Ньюкасл, да и тот не сегодня, так завтра сдастся Кромвелю...». Он продолжал размышлять дальше, но для Серко его дальнейшие мысли уже не представляли интереса.

   Расстояние от Дувра до Ньюкасла в 150 лье друзья преодолели с максимально возможной скоростью и вскоре прибыли в королевский лагерь, находившийся на берегу Тайна. Ньюкасл еще держался, но, судя по всему, хозяин дуврской гостиницы был прав– дни обороны города были сочтены.

   Когда королю доложили о том, что два мальтийских рыцаря, прибывшие из Франции, просят у него аудиенцию, он распорядился, чтобы их немедленно провели к нему. Кроме короля в его палатке находился сэр Артур Каппель, преданнейший из его сторонников, недавно произведенный в пэры Англии, а также его старый камердинер Парри, которому Карл I доверял не меньше.

   Вначале король настороженно воспринял появление двух незнакомцев, но когда те предъявили ему письма от любимой жены и дочери, слезы радости выступили на его глазах. Внимательно прочитав оба послания самых дорогих ему людей, Карл I поцеловал каждое из них и бережно спрятал их в нагрудный карман камзола. Обратившись затем к посланникам своей супруги, король сказал:

   -Вы, господа, прибыли очень вовремя. Сэр Артур,– он кивнул в сторону Каппеля, внимательно рассматривавшего нежданных гостей,– через несколько дней должен покинуть нас и отправиться созывать под наши знамена тех, кто еще остался верен мне. С его уходом возле меня не останется людей, которым я мог бы всецело доверять.

   -Но, ваше величество,– неожиданно произнес Каппель,– можем ли мы доверять подателям писем вашей венценосной супруги и дочери? Где гарантия в том, что это не шпионы Кромвеля, перехватившие настоящих посланников ее величества королевы Генриетты?

   Повисла тяжелая пауза. Серко и Верныдуб переглянулись между собой. Последний , правда, не понял о чем идет речь, но по выражению лица Ивана, ему стало ясно, что что-то пошло не так. Король также нахмурился, поняв, что в словах его преданного сторонника есть резон.

   Вдруг в голову Серко пришла удачная мысль. Он поклонился королю и спросил:

   – Ваше величество, печати на письме не повреждены?

   -Нет,– ответил Карл I,– печати в целости и сохранности.

   -В таком случае, чем можно объяснить, тот факт, что мы с моим другом знаем место, где вашей супругой приобретен дом в Нидерландах? Кроме того, нам королева показывала ваше письмо к ней, в котором вы просили выяснить, предоставит ли Франция вашему величеству убежище, если, не дай Бог в этом возникнет необходимость. И , наконец, – он расстегнул куртку и достал из нагрудного кармана колье Генриетты,– эту вещь нам вручила королева, чтобы мы использовали ее при необходимости. Разве солдаты Кромвеля, убей они нас, передали бы вашему величеству это замечательное колье?

   С этими словами Серко протянул колье Карлу I. Тот бережно взял драгоценность из его рук, поднес к глазам, затем прикоснулся к ней губами и возвратил ее Ивану, сказав:

   -Если королева сочла нужным вручить это колье вам, пусть оно у вас и остается. Тем более, что все далеко еще не окончено. Что касается меня, то я и не сомневался, что вы – посланники моей венценосной супруги, но вы представили такие доказательства, которые устранили бы всякие сомнения, даже возникни они у меня. Не так ли сэр Артур?

   Он бросил взгляд в сторону Каппеля, который молча поклонился в знак согласия.

   На следующий день, попрощавшись с королем, сэр Артур Каппель отозвал в сторону Серко и Верныдуба.

   -Господа,– нахмурившись, сказал он,– с тяжелым сердцем оставляю я его величество, положение наше крайне тяжелое. Шотландцам, которые сейчас остались у него единственной опорой, уже полгода не платят жалованье, королевская казна пуста. Именно поэтому я и вынужден отправиться на поиски людей, оставшихся верными его величеству и попытаться сформировать, хотя бы несколько полков. Понятно, дело это не одного дня, но я постараюсь решить все эти вопросы, как можно скорее. Может быть и с финансами удастся уладить. Удачи вам господа и да хранит Бог его величество!

   С этими словами он вскочил на коня и вместе с группой сопровождающих его всадников вскоре скрылся вдали. Серко и Верныдуб возвратились к себе. По приказу короля, палатка, в которой они разместились, была поставлена рядом с его и соединялась с ней небольшим коридором, чтобы они в любое время могли пройти к королю, минуя стражу у входа в его палатку.

   Еще через несколько дней, король, желая избежать напрасного кровопролития, вынужден был сдать Ньюкасл армии Кромвеля, получившей существенные подкрепления для штурма города. В связи с этим королевский лагерь пришлось отодвинуть на несколько миль дальше от Ньюкасла, ближе к границе с Шотландией.

   С наступлением ночи все смолкло вокруг. Полная луна, изредка закрываемая набегавшими облаками, озаряла мушкеты часовых и их высокие шотландские шапки. Отсюда в ее бледном свете отчетливо вырисовывались стены, крыши и колокольни Ньюкасла, где также царила тишина.

   В конце королевского лагеря, в большой палатке, битком набитой шотландскими офицерами, проходил военный совет, созванный командиром шотландцев графом Левеном. Серко, напустив морок на часовых, стоявших у входа в нее, подобрался к палатке с тыльной стороны. С этой позиции он отчетливо слышал, каждое слово, сказанное внутри.

   Когда в Ньюкасле на городской колокольне пробило два часа час после полуночи, Серко, посчитав, что услышал достаточно, бесшумной тенью отделился от палатки и направился в противоположный конец лагеря, который весь занимал всего пятьсот квадратных футов. У входа в их палатку его ожидал Верныдуб.

   -Ну, что друже?– с тревогой в голосе спроси он Ивана по-польски.

   -А то, что обо всем необходимо доложить королю. Коротко говоря, его предали. Седлай наших коней, Остап, и королевского жеребца тоже. Держи их с тыльной стороны палатки. А я пойду к королю. Когда мы с ним выйдем, подавай коней.

   Верныдуб кивнул и молча направился в сторону коновязи.

   Серко вошел в свою палатку, а из нее по коридору перешел в палатку короля. Парри, еще не ложившийся спать, вопросительно посмотрел на него.

   -Мне срочно необходимо поговорить с его величеством,– сказал Серко.

   -Но король только недавно заснул.

   -Поймите, дело серьезное,– настаивал Серко,– поистине вопрос жизни и смерти.

   Глава одиннадцатая. Предательская сделка.

   Парри все еще колебался. Он не боялся, что король разгневается за то, что его разбудили, ему просто было по-человечески жаль своего господина, который всю последнюю неделю спал урывками. Он и сейчас лишь прилег отдохнуть на походную кровать в своем черном камзоле и высоких сапогах, только расстегнув пояс и положив рядом с собой шпагу и шляпу, но сон сморил его.

   Серко понял колебания камердинера правильно, и только тяжело вздохнул, решив немного обождать. Однако приглушенный шум их голосов уже прервал чуткий сон короля, и он открыл усталые глаза.

   А! – сказал он.– Это вы господин д*Обюссон?

   -Да, ваше величество.

   -Что-то случилось?– с тревогой в голосе спросил Карл I, садясь на кровати.

   -Увы, да. И новость моя дурная.

   -Что, ж,– спокойно сказал король,– какова не была бы ваша весть, говорите смело. Откровенно говоря, я уже давно не жду хороших новостей.

   -Ваше величество, в Ньюкасл этой ночью прибыл Кромвель?

   -Он жаждет сразиться со мной?

   -Нет, ваше величество, он хочет вас купить.

   -Как это понимать?– король поднялся с кровати.

   -Очень просто, ваше величество, Вы должны вашей шотландской армии четыреста тысяч фунтов стерлингов и Кромвель готов их уплатить. Точнее уже уплатил.

   -Этого не может быть!– воскликнул Карл.– Невозможно, чтобы мои шотландцы продали меня за четыреста тысяч фунтов!

   – Продали же евреи Иисуса,– пожал плечами Серко,– всего за тридцать серебреников.

   -И какой же Иуда предал меня?

   -Граф Левен.

   -Боже мой, – воскликнул король.– Граф Левен!

   В отчаянии он схватился руками за голову. Затем опустил руки, остро глянул в глаза Серко и спросил:

   -Но уверены ли вы в этом? Нет ли тут какой-то ошибки?

   -Ваше величество, я слышал все это собственными ушами, стоя у полога палатки, где собрались все шотландские офицеры во главе с графом Левеном. Ни одного голоса против не раздалось.

   -О, шотландцы, шотландцы!– прошептал несчастный король.– Как же низко вы пали!

   Затем, взяв себя в руки, он спросил:

   -И когда же должен состояться этот подлый торг?

   -Сегодня утром. Нам нельзя терять ни минуты времени.

   Король опустился на кровать и обхватил голову руками. Затем сказал безразличным тоном:

   -Время теперь не играет роли, если я, как вы утверждаете, уже продан.

   -Но вы можете еще переправиться через Тайн и скрыться в Шотландии.

   -Да, там лорд Монтроз и он меня не предаст,– согласился король.– Но, что мне делать в Шотландии? Всю оставшуюся жизнь вести партизанскую войну, подобно Роберту Брюсу? Нет, это недостойно короля. Если они меня продали, пусть они меня выдадут Кромвелю. Да падет на них вечный позор этой гнусной измены!

   -Если ваше величество желает отказаться от дальнейшей борьбы,– твердо сказал Серко,– то это право короля, поступать так или иначе. Может, так и следует поступить королю, но не мужу и отцу. Вспомните, у вас есть супруга, которая ждет вас и любит, у вас есть дети, которые и сейчас уже каждую секунду с тревогой думают о вас и вашей судьбе.

   -Но я уже один раз был в плену,– возразил король.– И благополучно освободился из него. Вот сэр Артур Каппель соберет войска, мы еще посмотрим, чья возьмет!

   -Ваше величество,– сказал Серко,– надо смотреть правде в глаза. Кромвель уплатил не свои фунты стерлингов шотландцам. Это деньги парламента. С Кромвелем вы могли бы договориться, но с парламентом нет. Он выдаст вас парламенту и какое решение парламент примет, предугадать не трудно.

   -Вы правы сударь,– ответил король окрепшим голосом.– Я не страшусь смерти, но устал от борьбы. Вы правы: за исполнением обязанностей короля я забыл, что у меня есть еще супружеские и родительские обязанности. Я отказываюсь от дальнейшей борьбы, если Рок против меня и будь что будет! Уедем в Нидерланды и там я соединюсь со своей семьей. Если мои подданные предпочитают, чтобы ими правил узурпатор, пусть Господь будут нам судьей!

   Он поднялся, застегнул камзол, затянул пояс, прицепил к нему шпагу и, отирая влажный лоб платком, спросил:

   -Итак, что нужно делать?

   -Садитесь на коня, ваше величество, мы переправимся через Тайн, там уже Шотландия. Там мы будем в безопасности. А оттуда найдем способ добраться и в Нидерланды.

   -Что ж, быть по сему! – согласился король. – Едем!

   Они вышли из палатки. Верныдуб уже держал лошадей на поводу и быстро подвел королю его коня, который, увидев хозяина, радостно заржал. Ночь кончилась, занимался рассвет. Вдали у реки Серко заметил темную линию, которой вечером, насколько он помнил, не было.

   -Что это?– воскликнул он, показав рукой в том направлении.

   -Не пойму,– ответил Верныдуб, всматриваясь из-под ладони в даль.

   В этот момент первые лучи солнца озарили местность и Серко крикнул:

   -Это железнобокие! Посмотрите, как блестят их кирасы! Кажется, мы опоздали, но еще есть возможность переправиться через Тайн западнее. За мной!

   Кони рванулись вперед, унося всадников за пределы лагеря, но вдруг им навстречу показалась плотная колонна конницы. Это был шотландский кавалерийский эскадрон, выставленный предусмотрительным Левеном на пути возможного бегства короля. Все же, все трое сумели бы прорваться, так как Серко с Верныдубом, врезавшись в ряды шотландцев, сражались, как два разъяренных дьявола. Каждый взмах казацких сабель находил свою цель, всадники стали шарахаться от них в стороны и казакам удалось расчистить настоящий коридор сквозь строй конницы.

   – Ну, а теперь вперед! -крикнул Серко, дав шпоры коню, но оглянувшись назад, увидел, что раненый в ногу королевский конь захромал и валится набок. Карл I , едва успел соскочить из седла и сейчас кричал, размахивая шляпой:

   -Господа, спасайтесь! Мне уже ничем помочь нельзя!

   Часть четвертая. Запорожцы и кардинал.

   Глава первая. Посланник Кромвеля.

   На следующий день после того, как Серко и Верныдуб покинули Париж, направляясь в Кале, какой-то всадник сошел с коня у ворот королевского дворца и объявил страже, что у него есть важное сообщение для кардинала Мазарини. Пройдя несколько караулов, он добрался к приемной кардинала, где его встретил камердинер Бернуин, как всегда затянутый во все черное.

   -От кого у вас сообщение к его высокопреосвященству?– спросил он, окинув внимательным взглядом незнакомца.

   – От генерала Оливера Кромвеля,– ответил вновьприбывший. – Сообщите об этом его высокопреосвященству и спросите, может ли он принять меня.

   Весь его мрачный и гордый вид, резкий голос, непрезентабельная одежда выдавали в нем пуританина. Бернуин еще раз окинул его внимательным взглядом, отметив про себя, что посланнику Кромвеля около сорока лет, затем прошел в кабинет кардинала, которому доложил о прибытии гонца из Англии.

   -Гм,– насторожился Мазарини.– А как он выглядит?

   -Больше похож на шотландца, чем на чистокровного англичанина, монсеньор,– ответил камердинер.– Брюнет, волосы до плеч, лицо несколько удлиненное, выразительное. Высокий, широкоплечий. Гордый и надменный. Видавший виды плащ и такие же сапоги.

   -Вы мне прямо портрет Карла Стюарта обрисовали, – усмехнулся кардинал,– впрочем, шотландцы все на одно лицо. Хорошо, скажите ему, пусть передаст письмо.

   Бернуин вышел в приемную, сказав:

   -Монсеньор требует письмо.

   -Монсеньор получит его только от меня из рук в руки,– непреклонным тоном ответил посетитель. -Чтобы у вас не оставалось сомнений, что письмо у меня есть, можете взглянуть на него. Он показал Бернуину письмо с печатью Кромвеля и добавил:

   -Передайте его высокопреосвященству, что я не простой гонец, а чрезвычайный посол.

   Эта оттяжка во времени понадобилась Мазарини, чтобы сосредоточиться и постараться понять, чем вызвано появление в королевском дворце посланника Кромвеля. В сложившейся нестабильной политической обстановке кардинал, как никогда был заинтересован в мире с Англией, но в то же время стремился уклониться от взятия на себя каких-либо обязательств перед вождем английской революции. « Кто его знает, чем закончится противостояние между королем и парламентом,– думал он, – и к кому из них будет благосклонна Фортуна».

   Наконец, посланник Кромвеля, держа в одной руке письмо, а в другой шляпу, вошел в кабинет и поклонился кардиналу.

   Тот вышел из-за стола и спросил:

   -У вас есть, сударь, верительное письмо ко мне?

   -Да,– ответил тот , протянув письмо.

   Кардинал взял письмо, взглянул на печати и вскрыл его.

   Там было всего несколько строчек и, прочитав их, Мазарини спросил:

   -Господин Грослоу, где второе письмо, о котором говорится здесь?

   Посол достал из кармана второе письмо, вручил его кардиналу и сел в одно из кресел, стоявших у стола. Свою потертую шляпу он положил на колени. Кардинал распечатал письмо и стал его внимательно читать. Как он и предполагал, Кромвель предупреждал, что в случае, если Франция даст прибежище Карлу Стюарту, то это будет равносильно открытию военных действий с Англией.

   Прервав чтение, Мазарини бросил взгляд в сторону посла, но на его отрешенном и равнодушном лице не отражалось ничего.

   Прочитав письмо до конца, кардинал положил его на стол. Кромвель хотел от него лишь одного: не предоставлять убежище королю Карлу на территории Франции и не оказывать ему никакой помощи ни деньгами, ни людьми, ни вооружением. В конце письма была приписка: «Прощайте, монсеньор. Если в течение двух недель я не получу ответа, то буду считать это письмо недействительным. Оливер Кромвель».

   -Господин Грослоу, мой ответ для генерала Кромвеля будет готов в течение десяти дней. В целях сохранения тайны, прошу вас уехать в Булонь-сюр-Мер и там его ожидать. Чем меньше людей будет знать о вашем посещении Парижа, тем лучше.

   Грослоу склонил голову в поклоне и удалился.

   Оставшись в кабинете один, Мазарини сел за стол и погрузился в размышления. Просто ответить на письмо Кромвеля, передав его с Грослоу, было проще всего, но он знал, что в политике простой путь далеко не самый лучший. До сих пор точной информации о том, что происходит в Англии и как обстоят дела у короля Карла, он не имел. В своем письме генерал писал, что намерен дать королю последнее сражение, после которого тот останется без армии, но так это или нет на самом деле, можно было лишь догадываться. Кардинал мысленно похвалил себя за то, что, когда несколько недель назад королева Генриетта обратилась к Анне Австрийской за помощью, он благоразумно отказал ей в этом. Но все же письмо Кромвеля могло быть и блефом. Возможно, побеждает именно Карл и, если победит он, тогда Франция может тоже оказаться в сложном положении. «Нет, пожалуй, пусть мой ответ Кромвелю передаст мой посол, который заодно и выяснит действительное положение дел на месте.»

   Он побарабанил пальцами по столу. Решение казалось правильным, но кого послать в Лондон так, чтобы эту переписку сохранить в тайне? Ведь король Карл I был легитимным монархом, против которого подняли бунт его подданные. Кромвель же в глазах монархов Европы выглядел узурпатором и не был никем из них признан. Если бы о закулисных переговорах Мазарини с вождем английской революции стало известно, это вызвало бы бурю возмущения не только в высших кругах французского дворянства, но и у европейских монархов. А учитывая огромное количество его врагов и недоброжелателей, то даже Анна Австрийская вряд ли смогла бы его защитить от изгнания. Значит, нужен был человек, который сумел бы сохранить тайну, а еще лучше такой, которого, при необходимости, можно было бы устранить без особого шума. Но, где найти такого человека в своем окружении, кардинал не знал.