Текст книги "Книга власти (СИ)"

Автор книги: Валерий Быков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 78 страниц)

   И в тот период я продолжал жить, получать удовольствие от жизни, заниматься самодельной архитектурой, и это стремление во мне постоянно росло, было буквально у меня в крови, строить и делать что-то своими руками, нечто великое. Жаль только, в составе племени у меня это редко получалось, но я пытался. И да, то был век расцвета эпохи неандертальцев, которые в то время жили повсеместно по всей Европе, но даже за десятки тысяч лет их культурный и научный уровень почти не изменился. Я всё чаще встречал сложные наскальные рисунки, которые теперь уже делались не просто мелом, а разноцветными красками, охрой и некоторыми простыми химическими составами разных цветов. Общий уровень культуры орудий тоже подрос, и вся Европа была плотно населена первобытными племенами, но это были всё ещё первобытные племена, без чётких следов культуры. У них не было ни родоплеменных союзов, ни дипломатии, ни сложного языка и систем передачи знаний последующим поколениям в виде школ, не было и ремёсел, никто не умел обрабатывать металл и нормально возделывать землю. Хотя иногда и очень редко я встречал своих потомков, что возделывали землю, и иногда по чуть-чуть растили зерновые культуры.

   И за эти тысячи лет я очень тонко изучил психологию людей и неандертальцев, и понял, что люди не любят и не уважают труд и тех, кто трудится, и в массе своей не умеют трудиться, создавать нечто сложное. Они наоборот всегда и во всём стремятся не работать. И да иногда рождаются особи, что любят заниматься рукоделием, любят труд, но обычно это омеги, то есть не доминантные альфа самцы, и у них в существующей среде нет будущего. А единственное, что заставляет людей сохранять свой прежний уровень жизни, это внешние факторы, что заставляют их работать. Такие как климат, хищники и агрессивные соседние племена. При этом очень крупное поселение людей, с заранее обученной мной элитой, может достаточно долго существовать само по себе, без моего тлетворного влияния, поколение или даже три поколения, и сохранять некий уровень культуры и технологий, но потом всё равно постепенно неизбежно разрушается. Я бы сказал максимальный срок жизни городка без моего тлетворного влияния лет сто, а то и гораздо меньше. С моим тлетворным влиянием, племени около одной или двух тысяч человек, иногда удавалось стабильно существовать по пятьсот и более лет. Но без меня культура приходит в упадок, очередной правитель живёт только для себя и перерождается в тупого альфа самца, который разрушает всё ранее созданное, это неизбежный процесс. А власть, увы, всегда захватывает самый сильный, живущий грабежом альфа самец и это закон природы. Подготовить и обучить правителя достаточно сильного, чтобы он справился с альфа самцами и сам развивал страну, можно, но вряд ли без моего опыта и знаний этот правитель сможет подготовить себе смену. И если не в первом, то во втором или третьем поколении всегда к власти придёт грабитель альфа самец. Но пока я доминирующая особь, защищаю производителя, насаждаю знания и культуру, всё идёт вперёд и государство процветает. Только вот, стоит превысить размер государства в пять тысяч человек, и начинается череда бунтов и свержений меня. Что крайне опасно, потому что меня пытаются убить, и остаётся только бежать прочь. Это происходит, потому что в маленьком городе численностью в одну две тысячи человек, каждый гражданин знает меня лично, и я слежу за всеми, и вовремя убиваю тех особей, которые в будущем могут насрать. При увеличении численности племени сверх трёх тысяч человек, я постепенно теряю контроль за всеми, и уже не могу даже лично воспитывать достаточное количество гвардейцев, и система постепенно разрушается. Хотя если очень стараться, конечно, я могу удержать некоторое государство в три пять тысяч человек, какое-то время на плаву. В общем, эта невозможность дальнейшего роста, и опасность моей жизни при свержении и является основным фактором, почему я не хочу править постоянно. Конечно, не последнюю роль играет и то сильнейшее напряжение, что я испытываю, пытаясь управлять крупным государством. А вообще, почему-то люди нередко начинают считать меня слабым и неадекватным правителем, и именно это приводит меня к свержению, и на самом деле я даже знаю почему. Дело в том, что в психологию людей заложено уважать тех, кто не делает ради тебя ничего, потому что их внимание заслужить сложно, и не уважать тех, кто пытается что-то сделать для тебя бесплатно и насаждает свои идеалы. Я постоянно пытаюсь учить людей, всегда честный и отзывчивый правитель, люди не умеют это ценить, и чисто психологически наступает этап, когда все считают меня безвольным говном, и выбирают себе в правители нового настоящего героя, альфа самца без мозгов. Тем более, этот альфа самец нередко обещает несбыточное, например, открыть всем желающим общий амбар с едой припасённой на весь год, а потом нередко выполняет своё предвыборное обещание, оставив племя без припасов. И люди пухнут от голода уже через месяц, но всё равно любят и уважают своего крутого и доброго правителя, мужественно перенося все невзгоды, которых несложно было избежать. Иногда же правитель герой открывает этот амбар не всем, а только своим друзьям, но без меры, обрекая самых слабых членов племени на голодную смерть. И его всё равно за это любят и уважают, потому что не жмот, а щедрой души человек, досыта покормил альфа самцов. Так уже происходило много раз, и именно поэтому у меня терялось желание пытаться делать что-то для людей. Но истина в том, что на самом деле быдло в массе слишком тупое и невежественное, чтобы верно выбрать себе правителя. То есть рядовое быдло в принципе не способно оценить, какой правитель лучше или хуже, и в прошлые времена всеобщего невежества отсутствия образования и мозгов это проявлялось особенно ярко. Но глупо полагать, что и в наши времена простой народ может адекватно на выборах выбрать себе достойного кандидата. Поскольку очень часто истинно наиболее достойного кандидата просто оклеветали, либо он не попал на выборы вовсе, а вот всей подноготной о народном любимце никто просто не знает. Поэтому система выборов, в том числе демократических, методом голосования всех и вся по определению не может работать. Что уж говорить про времена, когда для выживания вида нужны непопулярные решения. Обычно, по природе своей, быдлу, как правитель, нужен крутой альфа самец, и быдло полагает, что чем альфа самец круче, сильнее и бессовестнее, тем лучше и сильнее он как правитель. Это инстинкт с первобытной эпохи стай и животных. И я, и моя цивилизованная манера поведения в этот инстинкт не укладывается, в связи с чем я постепенно теряю влияние и меня либо прогоняют, либо пытаются убить. И единственное что я могу этому противопоставить это жестокость и беспощадность, за это люди уважают, но не долго, потому что я всё равно неадекватный правитель. Который, вместо того чтобы нахваливать свою крутость, занимается всякой хернёй, строит какие-то амбары, дома, ограды, выращивает зерно и самое главное заставляет всех работать, когда можно пировать. Что уж говорить, я постоянно отнимаю кусок из лап сильного и отдаю его тому, кто этот кусок произвёл, за что меня не любят. Как же так, отнимать у сильного и защищать слабых, за это можно и по шее получить. Я пытаюсь развивать производственные слои населения, ремесленников, прежде всего, а быдло уважает только силу. И быдло привыкло, что тот, кто уважает ремесленника, сколь бы не был тот искусен, сам недостоин уважения, поскольку ремесленник это низ иерархии, он не крутой и не агрессивный. Это подсознательный инстинкт, заложенный самой природой, даже если человек разумом понимает, что наиболее достоин уважения тот, кто приносит пользу обществу, подсознательно он всё равно уважает альфа самца и презирает трудягу. Притом сильного считают умным только за то, что он сильный, это ещё больший парадокс человеческого менталитета. Я уж молчу про то, что я сам по натуре своей ремесленник, то есть тот, кто делает и думает, как сделать, и да я люблю делать и работать своими руками сам. На том я и погораю раз за разом, но вот, увы, я знаю твёрдо, что идти по пути уважения крытых самцов при построении государства тоже нельзя никак, это путь в никуда, потому что государство строят именно ремесленники, а не крутой быдло-скот и не мелкие душой грабители, которым сейчас под свою жопу максимум всего, а дальше хоть трава не расти. И если ты хочешь, чтобы государство росло и процветало, надо и совершенно необходимо задвигать и убивать грабителей и альфа самцов, защищая производящий класс. Потому что иначе, ремесленники просто не будут работать, и все так и будут воровать и грабить. А если ремесленник получает возможность трудиться, и его уважают за его труд, он работает лучше, и все в государстве от его труда богатеют.

   * * *

   Тем не менее, текли годы, и как-то раз мне надоело жить одному, и я решил построить первый в истории человечества каменный город. Это было сделано чисто из культурно архитектурных побуждений, мне просто хотелось посмотреть, как это, крупный город с большим количеством каменных зданий. Тем более, периодически я за такие культурные проекты брался, чтобы подвинуть неандертальцев в той или иной части Европы. Чтобы простые люди, мои потомки не вымерли совсем. Потому что, как ни крути, постепенно семьи людей сдавали свои позиции, и время от времени требовалось создать центр, который бы истребил все неандертальские племена в радиусе пары сотен километров от себя, а заодно наплодил бы новых семей людей. Поэтому, иногда, как и в этот раз, я градостроительством всё же занимался.

   Я просто подумал в очередной раз, что надо что-то противопоставить неандертальцам, что уже несколько раз набредали на мою виллу, и решил увеличить численность людей старым излюбленным способом, а заодно и попрактиковаться в архитектуре. В этот раз, я решил построить крупный город в районе современного Парижа или Орлеана, где-то примерно там. Я начал как всегда, нашёл племя, украл самку, потом ещё несколько самок, потом несколько парней. Обучил их некоторым базовым навыкам, создал семью в которой стал вожаком. И всё пошло по накатанной колее, мы огородили в лесу участок земли. Я построил несколько шалашей из веток, потом построил небольшую крепость в центре, постепенно из-за высокой рождаемости мы увеличили численность населения до ста человек. Похитили из окрестных племён ещё женщин и детей, благо никому особо женщины и дети были не нужны. И вот уже спустя тридцать лет после основания появился небольшой город ничем не отличавшийся от предыдущих.

   Только я впервые занялся каменным строительством, примерно в километре выше по течению от города были холмы с каменно известняковыми минералами. Мы отправились туда, срубили плот, и нагрузили его такими камнями. Вернулись назад, и построили первый каменный дом для меня, это было долго и сложно. А потом построили ещё несколько таких домов для гвардейцев и их жён. Все домики были однокомнатными. Спустя несколько лет строительства, мне впервые в истории удалось построить первый каменный городок.

   Чтобы упростить строительство, для бедняков стали строить двухэтажные восьми и двенадцати комнатные дома, в которых был центральный коридорчик, что вёл в другие комнатки, и в каждой комнатке жила семья. Таких двухэтажных домиков в моём городе было несколько. Я научил их создавать камин, закрывать окна на ночь и зимой деревянными щитами, пользоваться лучинами для освещения. И в итоге, вскоре мой город превратился в небольшой каменный городок, с двумя идущими крест накрест улицам, и я даже для полного шика решил избавиться от грязи, и вымостил улицы камнями. Это был первый город с населением две тысячи человек, с полноценными домами и первой в истории человечества мостовой. Я думаю, такого в мои времена ни у кого не было никогда. А в центре города, на пересечении улиц, горел костёр, и позже в стороне появилась крепость-дворец, где я жил со своими гвардейцами, и крепость была достаточно велика. Крепость, кстати была шедевром архитектуры тех лет, крупное квадратное трёхэтажное строение, причём первый этаж был вообще без окон и работал в основном как амбар или склад. Второй этаж имел много мелких комнат с оконцами у потолка настолько малыми, что человек не смог бы пролезть через них, и третий этаж был с крупными окнами. Второй этаж заселили рядовые гвардейцы по нескольку человек в одной комнате, и спали они, кстати, на деревянных кроватях в два этажа. Третий этаж был разбит на мелкие комнатки для высокопоставленных гвардейцев офицеров. А также на третьем этаже была крупная комната для меня. Я прикинул, что забраться на третий этаж к широким окнам, с земли было бы крайне не просто, он достаточно высоко, метров пять не меньше. Так что крепость была надёжно защищена от неожиданного бунта населения. И да её цель номер один была обеспечить лояльность граждан городка. По крыше крепости ходил часовой, причём пролёты между этажами были перекрыты деревянными брёвнами, поверх которых были положены доски. И выстрогать эти брёвна каменными топорами была задача не простая. И в этот город я вложил столько сил рабочего люда, сколько не вкладывал раньше никогда, но и мастерство моих строителей не знало предела. В общем, я несказанно гордился своей крепостью и городком, потому что это новое, чего я достиг, выглядело весьма необычно, по сравнению с предыдущими моими поселениями, фактически, мой каменный город был следующим поколением и витком развития по сравнению с прошлыми моими городками. Причём даже не на одну ступень выше, а на три. Но мне очень уж хотелось цивилизации, такой, которой я достиг сам, правда, слишком уж трудоёмок был мой город, в сравнении с прошлыми поселениями. Для того чтобы построить его, мне пришлось на долгие годы загрузить людей работой без отдыха. Но никто не роптал особо, и многим нравилось то, что они строят, хотя и не нравился сам процесс работы. Поскольку наш город выглядел до того необычно, в сравнении с тем, что нас окружало раньше.

   Я гулял по этому городу и наслаждался его видом, и другие люди, что жили здесь тоже. Я никогда не строил таких городов раньше, где были именно дома, а не просто деревянные шалаши и землянки. Это был первый город с домами, с улицами и задними дворами. Дома были такими высокими, и возвышались на три человеческих роста ввысь. Трёхэтажная крепость-замок-дворец вообще казалась чем-то огромным. И город производил такое впечатление, как будто ты попал в совсем другой мир, а не в какой-то каменный век. И, тем не менее, мой город был средневековым чисто декоративно. Дело в том, что у нас не было металлических вещей, и не было даже аналога денег, все товары просто делились мной между гражданами, город социально был большим племенем. Но народ, что жил здесь, просто гордился великим городом, потому что ни одно племя на сотни километров вокруг не имело таких каменных домов. И я подумал тогда, что построенное мной, это ещё не предел, всё может быть во много раз лучше, и предела технологическому совершенству, наверное, нет. А значит, со временем я могу достичь колоссальных, невероятных успехов, и меня манила эта перспектива построить когда-нибудь гигантский город на пятьдесят или сто тысяч человек, я просто мечтал об этом, представляя, сколь могучим может быть государство людей.

   Параллельно я создавал семьи поселенцев и зачищал всю округу от семей неандертальцев, создавал армию, и всё то, что делал раньше, однако, в этот раз всё пошло не так, гораздо раньше, чем я ожидал...

   Неожиданно, прямо посреди зимы ударили сильнейшие морозы, порядка минус тридцати пяти градусов. Температура в течение недели постепенно падала и падала, и в какой-то момент упала существенно ниже обычной. Я знал, что иногда зимой бывает очень холодно до минус тридцати и думал что это нормально, поэтому в начале не стал паниковать. И прошло несколько недель, но морозы не спали, а стали лишь усиливаться, у меня, конечно, не было в те времена градусника, и я мерил морозы чисто на свои ощущения. Но температура явно упала ниже минус сорок градусов, хотя зима уже подходила к концу, и в этот период должно было начаться постепенное потепление, но им и не пахло. Наоборот, стало очень холодно, и если бы не дома с каминами и огнём, и не одежда, думаю, были бы большие проблемы, мы бы все помёрзли. Тем не менее, у меня на зиму были припасы, и достаточно много, и мы продолжали ждать прихода весны. И вот наступил месяц, когда день уже был длинным, и я, оценивая свой прошлый опыт, знал, что сейчас уже месяц как должна наступить весна, но температура все равно держалась около минус сорока градусов. Я стал догадываться, что с природой творится что-то не то, потому что в это время года уже всё должно таять, или даже растаять. Другие люди тоже начали понемногу волноваться, понимая, что зима затянулась, но мне кажется, никто из них не знал что происходит. И только один я понял, что и почему происходит с природой. Потому что я единственный кто помнил, что много десятков тысяч лет назад в этих землях уже был ледник, и такие дикие морозы. И я знал из своей далёкой прошлой жизни, что когда-то очень давно, много десятков тысяч лет назад, здесь на этой широте был именно ледник, а не тёплые земли, и его граница пролегала на много сотен километров южнее, чем мы сейчас живём. И я знал, что было великое потепление, и что здесь на самом деле всё должно быть совсем не так, а норма это когда очень холодно. Я понял, что надвигается великое похолодание. И я собрал всё племя на великий совет около большого костра в центре города. Чтобы не замёрзнуть, мы зажгли пять костров, один в центре, другие по одному на каждой улице, так что все были согреты. Пришлось все же собираться на улице. Мой дворец крепость был поделён на мелкие комнатки и комнатушки, и собраться там в одном помещении двум тысячам людей не вариант. Достаточно крупного здания, чтобы собрать всех под одной крышей в тепле, у нас не было, раньше всегда собирались около костра в центре города, в этот раз пришлось также, несмотря на дикий мороз. Здесь были все граждане моего города от мала до велика.

   -Приветствую люди, правильно, что вы все, несмотря на мороз, откликнулись на мой зов и собрались здесь.

   -Зачем ты нас собрал в такой холод? Подождал бы до весны.

   -Весна не наступит. Потерпите, постойте у костра, послушайте мою историю. Все вы знаете, что я древний и очень древний, я очень стар и мне тысячи лет.

   -Да знаем.

   -Так вот, вы должны знать, что наш народ, ваши предки пришли сюда много тысяч лет назад вместе со мной из южных земель. Мы пришли сюда в период великого потепления, в те времена, мы остановились в тысяче километров южнее от нашего города. И даже там, южнее, было очень холодно. И мы не смогли двигаться дальше сюда на север, потому что севернее лежал великий ледник, который был скован невероятным холодом. Но потом ледник начал таять, и мы думали, что это навсегда. И ледник постепенно шёл на север, а мы вместе с ним, гонимые с юга неандертальцами. Увы, я тогда страшно ошибался, полагая, что ледник не вернётся сюда никогда, потому что он возвращается. Все вы знаете, уже должна наступить весна, и день стал длиннее, но у нас здесь очень холодно, просто ужасно холодно. Я думаю, ледник возвращается, и он вернётся сюда навсегда, наступили ледяные времена и скоро здесь станет невозможно жить. Моей большой ошибкой было то, что мы забрались так далеко на север.

   -Не может такого быть!

   -Что же делать?

   У нас с вами есть припасы, их надо экономить, мы должны пойти в лес, наши лучшие охотники, и убивать зверей, пока звери живы, и их мясо можно добыть. Припасов должно хватить до середины лета, а потом, я надеюсь, летом всё же потеплеет, настолько, чтобы мы не замёрзли от холода без огня, и мы сможем двинуться на юг в тёплые земли. Нам надо пройти не меньше двух тысяч километров до следующей зимы. Надо двигаться сначала на юг до предгорий, потом на восток, потом снова на юг к великому проливу.

   -Это невозможно, идти куда-то далеко по такому морозу. Мы замёрзнем.

   -Иного выбора у нас нет, тёплых дней уже не будет, и потом станет только хуже. Единственный способ выжить это уйти на юг, и я помогу вам, я не брошу свой народ. Мы будем готовиться к этому походу, сейчас пока звери не умерли в лесу, мы должны поймать их, снять с них шкуры, заготовить впрок много мяса, чтобы мы смогли летом двинуться в путь. Я уверен, не все дойдут до конца, многие погибнут, но хотя бы часть должна спастись, придти в тёплые земли. Я надеюсь, летом будет теплее, чем сейчас, потому что идти по такому сильному морозу куда-то очень тяжело.

   -Но как мы можем бросить наш великий город? Дома, что мы строили с таким трудом!

   -Если мы останемся здесь, мы все умрём уже следующей зимой, потому что зверь в лесах вымрет, а летом не вырастит зерно. Мы должны взять всё, что сможем унести, и мигрировать на юг. Это единственный шанс спастись для вас, я думаю, великий ледник возвращается. И да, нам будет сложно. Мы дойдём до цели любой ценой.

   -Мы пойдём за тобой год.

   -Хорошо, раз выбора нет, мы все пойдём за тобой. Веди нас.

   -Мы должны подготовиться к миграции.

   Всю весну бушевали морозы, и даже в конце весны было минус двадцать, припасы кончались, осталась только неприкосновенная часть, которую я берёг для похода, а охотники всю зиму в жуткий мороз ходили на зверя. И часть охотников так и не вернулась живыми, морозы просто убивали людей. Умерли и некоторые дети в городе, которым не хватило места у тёплых каминов, а за топливом тоже приходилось ходить в лес, недалеко конечно, но попробуй пособирай ветки в такой мороз. Животных было мало, но нам удалось поймать несколько волосяных слонов и обеспечить себя мясом. Женщины и все ремесленники шили зимнюю одежду, для всех, даже для самых маленьких. Мы готовились идти на юг. К началу лета я решил выдвигаться, несмотря на то, что сейчас лето, и должно было быть плюс много, на улице днём было минус двадцать, а ночью минус тридцать. Я не понимал, что является причиной столь жуткий морозов, и почему они начались так неожиданно, списывая всё на ледник. Уже гораздо позже в 20ом веке я узнаю, что на другом конце земли, на острове Суматра взорвался супервулкан Тоба, который выбросил в атмосферу планеты 800 кубических километров пепла. А это триллионы тонн пепла и серы, не меньше, что вызвало сильнейшее похолодание везде и всюду, и только на экваторе в течение года было более менее тепло и плюсовая температура. И тёплое течение Гольфстрим, что раньше омывало Европу своим тёплым воздухом, теперь временно исчезло, из-за чего в Европе стало холоднее, чем в Сибири. Этот супервулкан Тоба оставил после себя кратер длинной в сто километров, и последствия его извержения были подобны тому, как если бы на Землю упал астероид диаметром в километр. А с точки зрения последствий для климата, это даже хуже, чем астероид. Всё это привело к глобальному похолоданию всей планеты, нарушению цикла тёплых течений в океанах, закрыло солнце, и наступил новый, суровый, последний ледниковый период в истории земли. И, увы, я никак не мог это предсказать или предотвратить. Однако я принял верное решение, поняв, что тепло уже не будет, выбрал самый тёплый месяц в году и огромная масса людей, около двух тысяч подготовилась для начала великой миграции на юг, назад в Африку, туда, где остались только неандертальцы, туда, где тепло и можно пережить новую ледниковую эру.

   * * *

   Мы выдвинулись рано утром, и несколько десятков человек наперекор мне, наотрез отказались идти, я оставил их умирать в городе, они считали, что идти по двадцати градусному морозу куда-то чистое безумие, и надо переждать мороз. Что ж, возможно они протянут ещё месяц или даже полгода, поживут шикарно в моей царской комнате, а это заветная мечта многих, только они обречены. Я понимал, в этих широтах тепло, возможно, устанет лишь через двадцать тысяч лет, не раньше, столько времени не переждать.

   Мы шли на юго-восток, так чтобы обойти горы и попасть на Балканский полуостров. Я знал, впереди тяжёлый путь, и да нам придётся идти через предгорья, а там будет дико холодно, особенно сейчас. Если здесь минус двадцать минус двадцать пять, то в предгорьях, наверное, будет минус сорок минус пятьдесят. В прошлом я всегда ходил по предгорьям либо один, либо летом, теперь мне предстояло протянуть через них кучу людей. И я думаю, один даже в таких условиях дошёл бы до Африки легко, только вот я вдруг осознал простую истину. Возможно, в Африке сейчас больше нет простых людей вовсе, и уж точно нет моих потомков столь чистой крови, как у этих. А здесь в Европе скоро все люди передохнут, а возможно, уже передохли, все, включая и неандертальцев. Потому что зима была невероятно суровой, и даже сейчас летом везде лежал снег, и погода была как зимой, лето так и не наступило, скорее всего, все семьи людей здесь уже умерли, или совсем скоро умрут. И этот город, и эти люди, что сейчас идут на юго-восток, это последние и самые последние люди на земле, кроме моих врагов неандертальцев. И если они не дойдут, то род людской прервётся. И, увы, всё так и было на самом деле, уже потом, в начале двадцать первого века я узнаю, что этот период 73тысячи лет назад учёные назвали бутылочным горлышком человеческой расы. Его вычислили генетики, доказав, что был период в истории человечества, когда всё началось заново с последних нескольких сотен выживших, или даже меньше. Мне надо довести людей до конца пути любой ценой, хотя бы небольшую часть, чтобы построить новый город, начать всё заново, рожать детей и создать новые семьи поселенцев. Я знаю, по опыту прошлых переселений, что даже в менее суровых условиях, люди в походе мрут, как мухи. Но сейчас у меня впереди был настоящий снежно ледяной ад.

   И как показали первые же метры пути, опасен не только мороз, хуже всего, вокруг был глубокий и рыхлый снег, снег был настолько глубоким, что по нему невозможно было идти, и хотя я постарался выбрать ясный день, передвигаться было крайне тяжело. Я за всю свою жизнь, лишь несколько раз встречал столь глубокий и рыхлый снег как теперь, и то это было где-то на территории Сибири. Но мы шли, и я шёл первым, стараясь разбрасывать снег вокруг и притаптывать его. При этом у меня за плечами ещё был и тяжёлый рюкзак килограмм на сорок не меньше набитый едой и необходимыми инструментами. И это была не прогулка, а битва со снегом, прежде чем идти вперёд, надо было разбросать или притоптать снег, и это адова работа. И после разбрасывания и притопывания получалась не идеальная тропа отнюдь, а просто снежная зона, где снега поменьше и по нему можно идти. И это очень тяжело. Мне помогали, как могли, мы протаптывали в снеге тропу, и за нами двигалось всё племя. Увы, снегоступы мне в те времена знакомы не были. Мы двигались очень медленно, племя не могло идти по плохой дороге, и за весь день я устал до невозможности, но мы смогли пройти к вечеру не больше двадцати километров. И погода под вечер только испортилась, хорошо, что я имел опыт зимовок в лесу в морозы. Мы вырыли снежные ямы и на дне на ночь с огромным трудом развели несколько костров, люди сгрудились вокруг них, пытаясь согреться. Но за сегодня пока никто не погиб. И они все ели, потому что были голодны, я приказал им есть поменьше, экономить еду, но люди не понимали меня, не слушали, я посмотрел, сколько съел один из мальчиков, и понял, еды хватит дней на двенадцать не больше. За двенадцать дней мы сможем пройти километров двести пятьдесят, а надо пройти две тысячи. Поэтому, я этим же вечером собрал группу охотников, и мы пошли охотиться, с большим трудом я смог выследить медведя, мы убили его врукопашную, из-за чего погиб один охотник. Делать под медведя ловушку было негде и никак. Мы притащили труп медведя спящему племени под утро. И я разрезал его на куски, и мы завтракали им, а потом двинулись в путь. Медведя хватило на всех членов племени, на каждого по маленькому кусочку. Я осознал, прокормить племя в одиночку я в этом аду не смогу. Когда кончится еда, люди смогут идти вперёд в течение нескольких дней голодными и без неё, но что потом? Главное не обессилить самому.

   Следующие десять дней я работал наизнос, но, несмотря на все мои усилия, мы так и не смогли совершать в среднем больше двадцати километров пути в день, снег был слишком рыхлым, и его было слишком много. Мы сильно усовершенствовали процесс прокладки тропы. Теперь, впереди шло несколько человек, и каждый разбрасывал снег, но лишь частично, идущий за ним разбрасывал снег тоже, и это ускорило процесс зачистки тропы, но всё равно слишком медленно, а силы таяли. Тропу протаптывали медленно, даже, несмотря на то, что по прокладке тропы работало несколько сменных групп людей сразу. Также мы прокладывали тропу для племени ночью заранее, на несколько километров вперёд, и на следующее утро племя делало рывок по частично заготовленному пути, но люди слабели, и за десять дней мы прошли двести пятьдесят километров. За это время я насчитал восемь трупов, что ещё очень мало кстати, могло быть и хуже. Погода слегка улучшилась, температура повысилась до минус пятнадцати, но я знал, скоро начнутся предгорья, там холоднее и нет дичи. А самое главное, там будут места, где нет дров, и потому не разведёшь на ночь костёр. Я не знаю, как люди смогут пережить ночь без огня. И при этом, я заметил, что у многих кончилась еда, что они тащили с собой, и теперь остались только общие пока неприкосновенные государственные запасы, а впереди предгорья, там особо не поохотишься. Я приказал своим гвардейцам следить за едой в три глаза, и пришёл к выводу, что человеку на день нужно не более 100 грамм мяса, пока люди не истощены, этого хватит на месяц пути. И с этого дня, я приказал съедать трупы, а не хоронить. Люди были в шоке, до этого я приучил их, никогда не есть других людей, а теперь я приказал им есть павших. И да это звучит дико, но съедение павших спасёт сотни жизней ещё живых. И возможно, без этого мы не сможем дойти до конца пути вовсе.

   На двенадцатый день мы вышли к предгорьям, и пошли вдоль гор на юг, погода резко ухудшилась, началась метель, а температура сильно упала, думаю до минус тридцати, и не важно, что сейчас середина лета и самое жаркое время года. Люди сильно уставали и истощали, на тринадцатый день от отряда отстало и безвести пропало тридцать пять человек. Я приказал увеличить паёк до двухсот пятидесяти грамм, поняв, что текущая порция еды слишком мала, чтобы сохранить силы. Люди были измучены холодом и в ужасном состоянии. На следующий день из-за метели мы смогли пройти лишь десять километров. Я буквально тащил их на себе, заняв самое тяжёлое место, я расчищал путь впереди колонны. Но на следующий день погибло пол сотни человек, и только четырнадцать мне удалось найти, и мы съели их. Многие просто отстали, обессилив на морозе. При этом, я знаю, что человек если припрёт, может почти не есть месяц, особенно если это жирный человек, но в моём городе особо пухлых не было, а эти дни были очень тяжёлыми, целый день на морозе и в движении в рыхлом снегу доконает кого угодно.