Текст книги "Книга власти (СИ)"

Автор книги: Валерий Быков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 78 страниц)

   Примечательно то, что все крупные запасы еды и жареных семян, а также несколько кувшинов чистой воды, постоянно хранились внутри крепости, а не в самом городе. Посреди двора крепости было построено четыре крупных и глубоких землянки, в которые могло поместиться крупное количество припасов. Так я не только сделал еду недосягаемой для простых граждан, но и решил проблему воровства. Моя гвардия редко воровала, или не воровала вовсе, а если и воровала даже, то я об этом просто не знал. Да и не было им смысла воровать еду, они всегда были сыты, на то и гвардия. Всё это на самом деле было жутко несправедливо, но люди приняли мои законы и правила жизни с первых дней создания города, и теперь спустя пятнадцать лет воспринимали их как данность. И даже мои нелепые законы, как, то, что нельзя строить дома ближе, чем на четыре метра от стен крепости, всех тоже устраивали. Хотя это тратило место в самом городе.

   А самое главное, мне удалось успешно разделить общество на три части. Первая часть рабочие, что составляли большую часть государства, и просто работали. Все простые люди становились рабочими. Вторая часть, это государственные служащие, такие как дозорные, часовые, раздатчики пищи и вещей, мелкие руководители, те, что командовали в поле или ремесленниками. Государственных служащих обучал я сам лично, и они комплектовались из моих детей в первом поколении и только. И третья часть общества, закрытая и изолированная каста моей гвардии. Эта часть общества съедала значительную часть ресурсов и была верна мне всегда и во всём. Я старался их постоянно контролировать и обеспечивать им хорошую жизнь. Формально предать меня могли только гвардейцы, всех остальных мы бы побили, но гвардейцев я старался воспитывать в военной строгости, постоянно следил за ними, промывал им мозг на тему верности мне и их особенности. При этом я следил за тем, что они обо мне думают, и набирал в гвардию только тех самцов, что проявляли ко мне уважение. Я вбивал им в голову мысль, что они особенные и их единственная цель жизни обеспечивать мне власть, не знаю, сколь это было успешно. Но они пока не роптали, и их устраивало осознание того, что они лучше остальной части племени, важнее, и лучше остальных людей. Понимание того факта, что они за это получают больше еды, чем другие, и больше дорогих и ценных вещей от меня и ремесленников. Кто бы знал, какой это мощнейший психологический фактор для людей, осознание того, что они чем-то лучше других. Примитивные животные от этого осознания просто впадают в экстаз. Главное, что в прошлые времена, причиной восстаний было социальное недовольство и падение уровня жизни, так что я полагал, что свергать меня будут те, кому плохо живётся. Поэтому надо просто обеспечить хорошую жизнь тем, кто служит мне, и всё будет в порядке, как бы плохо не жилось простому народу.

   Да каюсь, я совсем ушёл от справедливости, но жить по справедливости у меня уже не получалось, дважды пытался, а цель создания города, не всеобщее счастье, а создание эффективного полиса роста людей против неандертальцев. И кстати, если в былые времена, я старался обеспечить всё племя сам, своими руками. То теперь я полностью сосредоточился на управлении, я не так уж часто делал вещи сам. И уж точно никогда ничего не делал для трудового народа, почти никогда не ходил на охоту, кроме выходных, чтобы отдохнуть от всего самому. Я очень много говорил с людьми, объяснял им разные вещи, следил за настроениями, вёл диалог. И всё шло своим чередом, и надо сказать, что поскольку теперь у меня было больше угнетателей, и я сам больше следил за тем, как работают другие. Обучал управленцев, то в целом, производительность труда рабочих сильно подросла по сравнению с тем, что было раньше. И парадокс, но сейчас в поле трудился лишь каждый четвёртый взрослый, но зерна они выращивали больше, чем раньше, потому что им не давали лениться как раньше, лучше следили за тем, кто как работает. И заставляли работать лучше, не портить растения.

   А меж тем, впервые замаячила проблема слишком большого количества детей, и я знал эту проблему по своему прошлому опыту правления и готовился заранее. Дети не работали, зато ели, и их было много. Именно они создавали ту социальную проблему, что была в прошлом, а подросшие дети за которыми особо не следили, становились плохими рабочими и в последствии именно они и подняли восстание. Я понимал, что заставить женщин не рожать практически невозможно. Отнять у женщины новорожденного ребёнка, чтобы убить, женщина не поймёт, и будет много волн на воде, особенно если делать это постоянно. Не давать мужчинам спать с женщинами, чтобы они не рожали. Это сразу бунт и война, да и вообще не проследишь. Оставался один единственный путь, это убивать тех, кто не мог дать сдачи, самих брошенных детей. Спустя пятнадцать лет после основания города, когда брошенных детей стало слишком много. Я впервые ввёл спартанские традиции в своём государстве. И в прицел мы взяли не женщин и не новорожденных детей, а именно брошенных детей от трёх до семи лет.

   Все дети в возрасте с трёх до пяти лет, у которых не нашлось родителей, проходили тесты на проф. пригодность, их заставляли работать. Я сам лично смотрел, как они работают, и тех, кто работал плохо, мы убивали. При этом, признаюсь, я оказался лютым фашистом, и никогда не убивал своих детей, потому что полагал, что от моего потомства государству больше пользы, во многом, в связи с продолжительностью жизни. Если честно, я опасался, что когда я введу эту практику, начнутся сильные волнения и недовольство, и готовился, чуть ли не воевать со своим народом. В связи с чем, первые казни детей я совершал в присутствии десяти своих гвардейцев минимум во всеоружии. Никто, ни граждане города, ни мои гвардейцы не поддержали убийство детей, все были не в восторге. Детей было жалко. Но при этом, общество отнеслось к моему приказу с поразительной холодностью, восстаний не было, никто не вступился за детей. И уже спустя несколько месяцев, все свыклись с этим как с обыденной необходимостью. Убийство детей беспризорников не затрагивало ничьих интересов, никому не мешало и не портило жизнь, поэтому никто в моём государстве за них не вступился. Ссориться со мной и моей гвардией, это серьёзные проблемы и страшно, никому это не надо ради чужих детей. В итоге я направлял всех детей беспризорников в касту рабочих, заставлял с детства работать, а лишних просто убивал, и все свыклись с мыслью, что убивать лишних можно и нужно. Моя позиция была в следующем, государству нужны те, кто приносит пользу, если человек не может приносить пользу, он не имеет права жить. Так я получил мощнейший инструмент отбора себеугодных и контроля рождаемости. Я не мог контролировать саму рождаемость, но мог убивать лишних детей с двух до шести лет. Чтобы у современных людей не возникло какого-то странного отношения ко мне, скажу, что тут была простая алгебра. Половина взрослого населения в государстве женщины, каждая женщина стабильно рожает ребёнка чаще, чем раз в год, и иногда двух или трёх. При такой математике, уже спустя три года складывается ситуация, когда маленьких детей больше, чем взрослых в три раза, а это уже критическая величина, учитывая тот факт, что ребёнок не сможет нормально работать и останется нахлебником до шести лет, а полноценно начинает работать лишь с восьми. Выстроенная мной система просто не способна прокормить себя, когда детей становится в 5-6 раз больше, чем взрослых, никак. Попробуйте сами не топить котят у кошки, что рожает раз в пол года по шесть штук. Оставлять каждое новое поколение у себя дома и всех кормить. Ситуация во многом схожа. При условии, что только после восьми лет, ребёнок становится условно взрослым, а полностью взрослым лишь к двенадцати. А верха производительности особь достигает в восемнадцать лет. И для выживания и стабильности общества, необходимо иметь определённую пропорцию тех, кому за восемнадцать, относительно молодняка. И если в первые годы я сам добывал огромное количество пищи, покрывая дефицит, то с ростом государства, я начинал ходить на охоту реже, и источник пищи в моём лице пропадал. Нормальное приемлемое количество детей в обществе, это когда детей до шести лет, не более чем вдвое больше, чем взрослых. И даже такая пропорция обеспечивает высокий темп роста населения, с удвоением численности взрослого населения минимум раз в двенадцать лет. Большую долю детей от общей численности населения, моя система не способна обеспечить.

   Прошло ещё десять лет жизни моего государства, и численность населения достигла одной тысячи человек. С этого момента я ещё более увеличил число уничтожаемых мною детей, но пока всё вроде было стабильно, спада уровня жизни не наблюдалось, я только регулярно массово уничтожал детей, но не всех, я оставлял ровно столько, чтобы численность населения города медленно росла.

   Несмотря на то, что порядки в моей новой мини стране были куда более жестокими, чем в предыдущих моих опытах, за последние двадцать лет, ни одна семья людей ни разу не покинула моего государства. Что меня не устраивало, поскольку именно ради этого я и заварил всю эту кашу. Причины, я думаю, были очевидны, снижение уровня свобод, и не только физически, но и самой свободы мысли. Страх людей перед лесом, меньшая самостоятельность, всё это сыграло роль, и люди боялись уходить в лес. И, тем не менее, прошло двадцать пять лет, а всё было стабильно, даже очень, город достиг рекордных размеров.

   Я выждал ещё пять лет, пока не повзрослеет население, с этого момента, моё город существовал уже тридцать лет, то есть столько же, сколько второй. Население достигло 1200 человек, из них взрослых было 900 человек. Взрослыми я считал тех, кому больше 8 лет. Таких больших количеств взрослого населения у меня не было раньше никогда. Могу сказать, что я снова достиг новой высоты. Но люди не уходили из моего города, всем было хорошо, всех всё устраивало, никто не голодал, и даже не было недоедания. Парадокс, выстроенная мной система в третий раз была намного менее справедлива, чем раньше, и я сам теперь руками работал очень редко, большая часть товаров и еды производилась самой системой, а не моими руками, как нередко бывало раньше. И мне не приходилось покрывать всё это своим трудом. При этом, общий уровень жизни был выше, и никто не роптал. Значит, не в справедливости счастье. При этом уровень квалификации людей как работников резко вырос, они научились работать, и гораздо лучше, чем в моих предыдущих городах, что сильно снижало многие проблемы, в том числе производительность труда.

   Примечательно то, как развивался наш язык. Хотя изначальный язык имел в основе язык того племени, что я использовал как старт для развития. Но за время моего правления в городе появилось множество новых слов, что означали разные вещи. И хотя сама грамматика языка претерпела мало изменений, но вот количество слов означающих разные действия и вещи выросло втрое. То есть сам язык, на котором мы говорили, в историческом плане развивался и эволюционировал очень быстро. И сейчас уже я мог, пользуясь современным словарным запасом, сказать и выразить гораздо больше, чем тридцать лет назад. А это важный момент в развитии производственных отношений и даже просто ума жителей.

   И тогда, спустя тридцать лет после основания третьего города, я стал впервые формировать семьи сам. Я выбрал подходящий день, это был яркий тёплый солнечный выходной. И просто созвал всех на всенародную сходку, встал перед народом и прочитал речь:

   -Мы долго жили и работали и все были счастливы, и у всех всегда была еда. Мы жили в безопасности за стенами города, много и старательно трудились, вы молодцы. Но вы должны знать и помнить, зачем мы создали этот город. – Я сделал паузу.

   -Зачем? – Выкрикнули из толпы.

   -Из далёких земель идёт угроза другого, чуждого нам народа, этот народ неандертальцы. Я создал этот город как наш будущий оплот против них, и нам удалось, и город процветает. Вы все знаете, мы начинали с малого, ваши отцы пришли сюда малым племенем, ваши матери много рожали, и мы много трудились, чтобы построить наш город, и мы смогли. Но чтобы победить в будущем, мало просто иметь этот город, крепость во главе и воинов гвардейцев. Потому что нам надо заселить те земли, тот огромный мир, что окружает нас со всех сторон. И сейчас, пока мы сидим здесь в этом городе, мы не выполняем основную задачу.

   -Что делать год, скажи, и мы сделаем. Ты мудр и силён, веди нас.

   -Многие дикие люди за стеной города живут небольшими семьями по 50-60 человек, иногда эти семьи чуть больше. И таких семей в великом лесу великое множество. Людей в таких семьях живёт во много раз больше, чем жителей в нашем городе. Победа или поражение людей в войне зависит не столько от нашего города, сколько от того, сколько семей людей заселяет огромные пространства нашего мира. При этом, чем крупнее такие семьи, и чем лучше они подготовлены и оснащены, тем выше их шансы на победу в борьбе с неандертальцами, и сейчас пока враг побеждает. Здесь в этом городе мы отстоим своё право на жизнь, но если мы проиграем во всём мире, рано или поздно город окружат со всех сторон несметные орды врага и мы проиграем.

   -И что нам делать?

   -Есть лишь один путь. Мы должны основать больше городов, или хотя бы новых семей, в связи с чем я и собрал вас всех здесь.

   -Как? Как это сделать год?

   -Мы будем готовить специальные отряды поселенцев, это будут люди, что подготовлены жить в лесу, мы будем заранее готовить их, обучать, снабжать всем необходимым, и потом эти люди будут навсегда покидать наш город без права возвращения. Поселенцы станут изгнанниками по доброй воле, ни они, ни их дети не имеют права вернуться в город никогда. Но это не наказание, а необходимость. Их задача построить новый город или поселение людей, вдали от нас. Эти люди будут не врагами, не преступниками, они просто станут поселенцами, их задача построить новый город или хотя бы племя в новом месте. Если они смогут, пусть построят такой же город как наш, или даже больше, всё в их руках. В каждой группе будет по двенадцать молодых, сильных подготовленных женщин и по двенадцать молодых сильных мужчин. Все они пройдут специальное обучение, как жить в лесу и получат лучшее снаряжение и припасы на первое время. Ушедшие на поселение, будут компенсироваться приростом рождаемости. Так мы создадим задел нашей победы.

   -Но кто и кого мы будем отправлять прочь?

   -Я буду выбирать людей, что станут поселенцами сам, каждый месяц или реже, так чтобы это не ударило по населению города. Если кто-то захочет уйти с поселенцами добровольно сам, то с моего разрешения он может уйти. Каждую группу поселенцев я буду обучать лично в течение трёх месяцев, чтобы они смогли выжить в лесу и создать новую колонию, а не пропали зря. Стать поселенцем не преступление и не награда, это такая же работа, как работа ремесленника, охотника или земледельца. Я делаю это не потому что хочу кому-то навредить или отправить с глаз долой, просто это необходимо для нашего будущего выживания и процветания.

   -Мы понимаем год, мы понимаем.

   -Завтра я оглашу список людей, кого я сделаю первопроходцем или поселенцем. Прежде чем я это сделаю, любой желающий может подать заявку на то, чтобы уйти отсюда добровольно. Также, после того как я оглашу список, до пяти человек могут присоединиться к поселенцам в течение дня на добровольной основе, если пожелают. Для обычных людей возраст поселенцев от десяти до восемнадцати лет, для моих потомков от двенадцати до тридцати. Я сам определю возрастной ценз для каждого. Таким образом, я надеюсь, я никому не испорчу судьбу более чем необходимо.

   -А если кто-то не хочет стать поселенцем, можно ли отказаться?

   -Нет, нельзя. Этот город был основан ради того, чтобы стать источником поселенцев, и каждый месяц создавать новое племя. Мы как женщина что рожает потомство, может ли она не рожать, если племени нужны новые воины? Нет, не может. Женщина обязана рожать, она рожает детей и существует ради этого, наш город существует, чтобы рожать новые племена. Вы все здесь живёт в богатстве, роскоши и безопасности, имеете вещи, которые никто там за стеной не имеет. Еда, безопасный ночлег, защита, предметы и инструменты, одежда. Хотя многим из вас ради этого приходится много работать, но вы всё равно живёте намного лучше тех, кто живёт там за оградой в лесу. Вы должны уметь ради общего блага отказаться от всего и уйти отсюда, и жить как все, сражаться. Это наш долг перед другими людьми и мы не имеем права выбора.

   -Мы понимаем год, сообщи нам завтра свою волю, мы все будем за, никто не хочет уходить. Мы очень ценим твоё мудрое и справедливое правление, если кто-то ради будущего всего города должен уйти за ограду, пусть так и будет. Тем более, поселенцы не изгои, они те, кто должен построить новые города, такие же, как наш, там за стеной. Это просто их работа ради общего будущего, и они не умрут. Там за стеной тоже есть жизнь, охотники иногда охотятся в лесу по нескольку дней, и им даже нравится.

   * * *

   И я начал создание первой партии поселенцев. Их надо было основательно подготовить, хотя я и разбавил часть группы охотниками, которые часто бывали за стеной и понимали что такое лес. Но я не мог отправлять в новые земли только охотников. Во-первых, так охотников просто не хватит, обученных и хорошо подготовленных людей не так уж много на самом деле, чтобы по 20-25 человек зараз отправлять каждые несколько месяцев. Во-вторых, поселенцы должны уметь не только охотиться, среди них должно быть минимум два строителя, что построят стену нового поселения и выжгут лес. И нужны ремесленники, что будут делать оружие охотникам, а также инструменты и простую одежду, а потом передадут свои навыки потомкам. Необходимо было отправить с ними и земледельца, который научит всех выращивать зерно. И конечно во главе группы должно идти минимум два моих отпрыска, причём желательно постарше, не моложе двадцати лет. Эти будут руководить группой, следить, чтобы все работали, и воспитывать детей. Я всё же надеялся, что сформированные мною семьи вырастут в крупные племена, а не в 50 человек. Эти семьи должны в будущем составить достойную глобальную конкуренцию усиливающимся неандертальцам. А я знал, со временем неандертальцы будут усиливаться всё более и более. И конечно, в племени должен быть один кадровый военный, пусть даже не гвардеец, но человек, который хотя бы понимает, как вести бой вообще, или обеспечивать безопасность поселения от неожиданной атаки, и его тоже надо заранее подготовить, и не только вести бой, но и вообще, в принципе жить в лесу.

   Я выбрал первый отряд поселенцев и лично стал их учить. Это было не просто, надо было подготовить людей мастеров на все руки. И надо было многое им объяснить, например, поселенцы должны были не только сами уметь всё делать. Но они должны были передавать все навыки своим детям. В связи с чем я проводил не только практические уроки на природе, но подолгу объяснял им, внушал, почему и как они должны всё говорить своим потомкам. Надо было передать им мысль, что они должны всему научить своих детей, и дети их детей тоже должны были передать все знания следующим поколениям. А ещё я делал большую ставку на то, что поселенцы смогут сразу создать более крупное племя. А размер племени играет большую роль, более крупное племя при всех прочих равных факторах, всегда имеет более высокий уровень развития.

   В общем, прошло три месяца, и первые поселенцы покинули наш город навсегда. Мы устроили им масштабные проводы, почти все жители города собрались напротив центральных ворот в поле снаружи, и, создав живой коридор, провожали этих людей навсегда. Да, церемония была пышной, раньше мы никогда так не делали, разве что, когда хоронили Тода, но то было в предыдущем городе, и мои современные граждане про это не знали. Итак, мы отдали им честь, и поселенцы навсегда покинули мой город. И впервые за многие столетия, поселенцы покидали мой город не тайно, не украдкой, они не бежали, а ушли сами, официально, с моего разрешения и с моей поддержкой. И в этот раз это были не случайные люди, которые, схватив, что под руку попалось, бежали от нищеты. Эти уходили организованно, они были подготовлены и знали что делать. Я даже примерно наметил, куда им идти. И они знали с чем могут столкнуться. Я предупредил, что они должны делать ограду не только против зверей, но и против неандертальцев, которые могут стать новой угрозой. Периметр поселения должен быть устроен так, чтобы в случае неожиданной атаки врага, дать его жителям хотя бы минуту времени, на подготовку к бою. И я знаю, они сделают всё как надо.

   А уже этим же вечером город жил своей обычной жизнью, люди отдыхали у костра, возвращаясь с работ, и все были счастливы, а я продолжил подготовку ещё одной группы, что должна также отправиться прочь через месяц. И никто не был мной недоволен, всех всё устраивало, прошло тридцать с лишним лет после создания города, а кризисных тенденций не было. И я провёл расчёты и прикинул, что на самом деле город с населением 1200 человек не может формировать новую семью каждый месяц. И я решил снизить долю детей, что подвергались уничтожению. Я наметил следующий этап, решив увеличить население города до двух тысяч человек.

   На следующее утро я огласил свою волю, и сказал, что надо расширить площадь города вдвое, и вырыть ещё одну туалетную яму рядом с действующей. Я распределил людей на работы, и сам стал наблюдать за строительством, и никто не роптал. Прошло несколько дней тяжёлого напряжённого труда, и мы увеличили площадь города вдвое, теперь она стала просто огромной, 200 на 100 метров. После чего строители построили ещё двести землянок и шалашей, и ещё немного места осталось. И те, кто раньше жил плотно стали переселяться в новые домики. Впрочем, что плохо, дома распределялись методом самозахвата, и лишь иногда я регулировал спорные вопросы. В связи с чем, жильё делилось мягко скажем не совсем справедливо, сильному больше, слабому меньше.

   Мы продолжили расширение поля под земледелие, со временем оно стало совсем огромным. Теперь выйдя из ворот города, я мог наблюдать опушку леса лишь вдали. И ещё я заметил важную математическую особенность. Теперь, хотя общая численность охраны от диких зверей на поле стала больше, поскольку размер поля стал больше. Но количество охраны на единицу площади в принципе уменьшилось, и это важный фактор. Значит, по мере роста поля, производительность будет расти.

   На следующий год, мне пришлось радикально оптимизировать наше земледелие. Первый шаг заключался в том, что я разделил все участки поля небольшими, хлипкими заборчиками, что регулировали обрабатывающие участки. Заборчики представляли из себя столбики на расстояниях по 3 метра друг от друга, и по верху столбиков была перекинута ещё одна палка. Такие заборчики не могли ни от кого защитить, но мы старательно вымеряли одной единой мерной палкой все территории, и разбили общее поле на сто наделов. Теперь за каждым наделом было закреплено по четыре работника. Таким образом, я смог равномерно распределить трудовые затраты между всеми сельскохозяйственными рабочими.

   Я заметил, что многие рабочие, стремятся работать поближе к городу и подальше от леса. Поскольку за последние пару лет, где-то три рабочих погибло от зубов хищников, что нападали с опушки, по недосмотру охраны. Это не слишком много, но создавало эффект. Рабочий что ковыряется в земле, как правило, беззащитен и сосредоточен на работе, по сторонам смотреть не может. Около города безопасно, у опушки опасно. Дальше я подумал, а чем чёрт не шутит, во время работы в поле слишком много охраны постоянно, да и охрана не слишком надёжна, а охрана это необходимость, защита от диких зверей. Мало ли какая хищная кошка нападёт на рабочего, что делать? У меня в тот момент появилось много людей, что специализировались на строительстве, но при этом они сидели без дела. И я поручил им гига проект. Они стали строить ограду вокруг поля в тех местах, где мы не собирались его расширять. Длинна такой ограды сотни метров, даже, наверное, километр. Но на самом деле это не так уж много, и спустя пару месяцев не слишком напряжённой работы, значительная часть поля была огорожена. А перенести вкопанную в землю ограду не столь уж сложно, при расширении пашни. В итоге мне удалось сильно обезопасить жителей от зверей. Теперь вдоль ограды, что отделяла всё поле от леса, просто ходил часовой. И спустя несколько месяцев, мы подумали, решили, и сделали ограду герметичной, решив, что если будем расширять поле, то просто переделаем и перенесём ограду. С этого момента, поле не стало абсолютно безопасным, как город, но мы основательно отгородились от леса, и потребность в охране снизилась, а работающие в поле больше не боялись работать на опушке.

   Как-то раз меня впервые в жизни поразил эпизод ссоры одного из моих гвардейцев с одним из лучших ремесленников. Гвардеец, надо сказать, был изначально в корне не прав, и вещь, что он отнимал, ему не принадлежала, но конфликт закончился тем, что он стал жестоко избивать ремесленника. При этом меня удивило то, что гвардеец даже не усомнился в своём превосходстве над рабочим, и своём праве на результат чужого труда. Он полагал, что ремесленник обязан ему уступить везде и во всём, и считал его просто человеком второго сорта. Не признавая за ним никаких прав собственности даже на уровне подсознания. И вопиюще было то, что гвардеец даже не усомнился в том, что он человек высшего сорта, а рабочий второй класс. Я не стал вмешиваться в конфликт, потому что понимал, что тогда в следующий раз гвардеец может затаить на меня обиду, что я поставил интересы ремесленника выше, чем собственной дружины. К тому же, я предполагал, что это не единичный случай, и не только сейчас, и воины мои вели себя как тупые альфа самцы по отношению ко всем другим гражданам города. Понятно, что если бы я начал показательно наказывать своих людей за такое, мне бы пришлось делать это постоянно, и тогда, они бы пришли к мнению, что я ценю их меньше, чем других граждан, и в случае конфликта не вступились бы за меня, не признав вожаком стаи. Только я впервые увидел такое злоупотребление властью и полномочиями в человеческом обществе в такой степени. И меня совсем не устраивала та несправедливость, что имела место, когда человек по своей сути намного более полезный для общества, оказался внизу от солдата, который ничего не производил, и должен был его защищать. Я понял, что в системе выстроенной мною, эта несправедливость сплошь и рядом, и в будущем это надо как-то решить. Только, что делать и как быть? Если люди такие по своей природе.

   Спустя сорок лет после основания города, я довёл его население до 2500 человек в возрасте старше 8 лет. При этом количество детей составляло около 700. Таким образом, общее население города превысило все ранее доступные мне размеры. И мой третий город превзошёл по своему величию оба предыдущих. Теперь третий город был больше любого из городов прошлого по численности населения, и его возраст также превысил сорок лет, то есть возраст первого города. Размеры города и его промышленная мощь превысили размеры второго города в 5-10 раз. По количеству производимой еды примерно в двадцать раз. И никто не голодал, и всех всё устраивало, и я не чувствовал никакой опасности своей персоне. У меня в гвардии теперь было 110 воинов, и я даже не успевал за всеми следить.

   Моё влияние на воинов снизилось, на каждого отдельно, но у меня было десять командиров, и у каждого по десять солдат в подчинении, я старался контролировать умы командиров. Таким образом, общество было полностью стабильно, и я подумал, что никогда раньше не строил таких больших городов как этот. И ещё я подумал тогда, что вообще-то, если сделать всё правильно, то такой город как мой мог бы иметь население даже пять тысяч человек, и даже десять тысяч. И плодить поселенцев по три семьи в месяц. В принципе, чисто физически, племя может быть просто огромным, и уметь многое. Эта мысль постоянно подмывала меня на то, чтобы попробовать создать нечто невообразимое, неестественное для нашего мира, но я сдерживал свои желания, опасаясь упустить ситуацию из-под контроля, и я понимал, это неизбежно. Причём, мой город сейчас политически и социально был крайне стабилен, и хотя теперь уже я не знал всю нищету, что жила на окраинах в лицо, из-за чего ситуация слегка уплывала из моих рук. Но теперь у меня были десятки управленцев, из числа моих детей. И возраст, наиболее приближённых ко мне лиц, плавал около отметки сорок лет, то есть они были весьма взрослыми и многое понимали в жизни, были верной моей опорой. А значит, такие люди не предадут меня за кусок мяса, понимая, что вся система держится на мне. И думаю, никто бы и не смог поднять против меня восстание, потому что людей стало слишком много, и они уже не могли договориться меж собой против меня, если что. А у меня за спиной целая армия обученных воинов, моя гвардия.

   И да на фоне текущих успехов, меня преследовала мысль, повышать население города и дальше, просто было интересно. Но в какой-то момент я решил не рисковать и остановиться. Подумав, что более крупный город я смогу создать когда-нибудь в будущем, торопиться некуда, иначе вдруг рост города вызовет новые не решаемые мной проблемы, и снова всё развалится. По своему прошлому опыту, я понимал, что рост системы на принципиально новый уровень, означает новые серьёзные проблемы, к которым я не готов, и быть может, я буду готов к ним позже, но не сейчас. А сейчас, лучше пока пожить лет десять так, при стабильности, тем более, мой город сейчас стабильно, каждый месяц рожал семью людей, что уходили прочь. И я понимал, что сейчас идёт великое расселение людей по континенту. Потому что за последние годы мы создали около 100 семей, то есть в будущем это 5-10 тысяч человек, и мы продолжали создавать всё новые и новые группы поселенцев. И все эти годы я стабильно отправлял новых людей всё дальше и дальше от нашей столицы.

   Как-то несколько раз, мои охотники, что ходили за дичью в дальние рейды, сообщали мне, что в дне пути от города встречали несколько семей людей, в которых жило людей больше, чем рук на всех пальцах трижды, то есть больше 60 человек. И да, я обучал охотников азам счёта, хотя бы на пальцах, в этом была большая потребность. Так что, я не смог уточнить, сколько людей живёт в тех семьях, но я понял, что эти семьи, рождённые моим же городом, видимо крупнее обычных, хотя бы в этом, первом поколении.