355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Валерий Карпунин » Христианство и Философия » Текст книги (страница 11)
Христианство и Философия
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 13:56

Текст книги "Христианство и Философия"


Автор книги: Валерий Карпунин


Жанр:

   

Философия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

О РАЗЛИЧНЫХ ЖИЗНЕННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, ИЛИ «Я НЕ ЗНАЮ, ХОРОШО ЭТО ИЛИ ПЛОХО…»

Есть такая старая китайская притча… Жил в одном селении бедный крестьянин – у него была лишь одна единственная лошадь-кормилица. И вот однажды лошадь украли. Узнав об этом, пришли к крестьянину односельчане посочувствовать в его утрате. А он, выслушав соболезнования, говорит: «Спасибо вам за сочувствие в том, что вы считаете моим несчастьем, но лично я не знаю, хорошо это или плохо, что у меня лошадь украли». Удивились односельчане, покачали головами и разошлись. Через некоторое время украденная лошадь вернулась к крестьянину – сама прибежала, да еще табун прекрасных жеребцов за собой привела. Узнали про это в деревне и опять пришли к крестьянину, чтобы поздравить с неожиданным приобретением. Выслушал он их, поблагодарил и говорит: «Сам-то я не знаю, хорошо это или плохо, что у меня теперь много лошадей». Вновь удивились односельчане, покачали в недоумении головами и разошлись. Через некоторое время единственный сын крестьянина стал объезжать одного из новых жеребцов, не удержался, упал и сломал себе ногу. Снова пришли соседи выразить сочувствие. Опять выслушал их крестьянин, поблагодарил и сказал: «Я вообще-то не знаю, хорошо это или плохо, что мой сын покалечился». В очередной раз удивились соседи, в недоумении покачали головами и разбрелись. Вскоре началась война, и всех пригодных к военной службе парней забрали на войну, а сына нашего героя не забрали. Односельчане при случае поздравили крестьянина с тем, что ему повезло. И опять он сказал, что не знает, хорошо это или плохо. И опять удивились соседи. Война была жестокой, и все юноши из этой деревни погибли на ней. А сын крестьянина, выздоровев, стал лучшим женихом деревни и женился на самой красивой и богатой девушке в округе. В который раз пришли односельчане поздравлять, и вновь крестьянин сказал, что он не знает хорошо или плохо для него то событие, с которым его поздравляют. Эту историю можно продолжать до бесконечности…

Вывод, я думаю, ясен: не нужно торопиться горевать или радоваться по поводу тех или иных событий в нашей жизни. То, что на первый взгляд выглядит как повод для скорби, вполне может обернуться радостью, и, наоборот, выглядящее радостным событием может обернуться скорбью. Нужно максимально воздерживаться от суждений и эмоций по поводу происходящего с нами. Нужно стремиться быть максимально независимыми от внешних для нас событий, не полагаться на «удачу» и не горевать по поводу того, что представляется нам «неудачей».

Нельзя прожить достойную мужественного человека жизнь, если она в существенной степени зависит от внешних обстоятельств. Нужно стремиться к власти над своей жизнью. Поскольку мы не можем обрести власть над внешними обстоятельствами, то должны стремиться к власти над собой. Лишь на этом пути, на пути воспитания себя в добродетели, мы можем обрести максимально возможное для нас счастье.

Эти мысли находим в античной философии, в частности древнеримский философ-стоик Эпиктет (I–II вв. по Р.Х.) на вопрос о том, чем должен разумный человек руководствоваться в своей жизни, отвечал, что разумный человек должен «получше устраивать то, что зависит от него, а всем остальным пользоваться так, как оно есть по своей природе».

«Как же оно есть по своей природе?» – вопрошал Эпиктет и отвечал: – «Как хочет Бог».

Далее он пояснял: «Чем же следует руководствоваться в жизни? Да чем иным, как не знанием того, что мое и что не мое, что в моей возможности и что не в моей возможности? Я, например, должен умереть. Так разве вместе с тем и стенать? Я должен быть закованным. Но разве вместе с тем и скорбеть? Быть изгнанным. Так разве кто-нибудь мешает мне вместе с тем смеяться и не поникать духом? «Открой тайну», – предлагает он сам себе требование некоего возможного истязателя. И сам же себе отвечает: – «Нет. Это ведь зависит от меня». – "Но я закую тебя», – продолжает он воображаемый диалог с этим истязателем от его имени. И отвечает – уже от своего имени: – «Человек, что ты говоришь? Меня? Ты закуешь мою ногу, а мою свободу воли и Зевс не может одолеть». – «Я брошу тебя в тюрьму». – «Бренное тело (ты бросишь)». – «Я обезглавлю тебя». – «И Когда же я говорил тебе, что только моя голова неотрубаема?». Вот к чему следовало бы приучать себя занимающимися философией, – заканчивает свое рассуждение Эпиктет, – вот о чем писать каждый день, вот в чем упражняться".

Предельно кратко суть рекомендаций Эпиктета Можно выразить французской пословицей: «Делай, что должно – и пусть будет, что будет!»

В Библии большое значение уделяется достойной жизни человека. В частности, рекомендации для счастливой жизни Эпиктета «как в коробочку» укладываются в Заповеди блаженства Иисуса Христа. Но они построены все же «на песке» – на песке своеволия человека, и поэтому сами по себе, то есть при опоре лишь на своеволие человека, едва ли исполнимы. Попробуйте-ка жить, полагаясь исключительно на себя! Едва ли получится… Рекомендации же Иисуса Христа построены на твердом каменном фундаменте – на фундаменте веры в Бога и веры Богу. И поэтому они вполне исполнимы каждым человеком, но при выполнении одного непременного условия – веры человека Богу, нашего абсолютного доверия Иисусу Христу, Который взял на Себя и несет все наши немощи. С Его помощью мы действительно сможем жить в соответствии с Заповедями блаженства, мы действительно будем счастливы.

НЕ ГОНИТЕСЬ ЗА «ЧИСТЫМ» СЧАСТЬЕМ!

В 50-е гг. XX в. было сделано очень интересное открытие. Некий западный ученый изучал на крысах функции мозга.

Известно, что современная физиология часто использует животных в качестве «моделей» человека. Это связано прежде всего с тем, что бессловесные живые существа не могут возразить против изуверских экспериментов, которые производят над ними пытливые исследователи. Животных режут, вживляют в организм электроды и т. д. В результате подобных действий получают некоторые результаты – закономерности поведения подопытных тварей в более или менее тщательно контролируемых экспериментальных условиях. Эти результаты затем «переносят» на человека, то есть говорят: «И у человека в данном отношении должно наблюдаться примерно то же, что и у животных». Если это кажется нужным, то исследования продолжают на человеке, с которым все же стараются обходится не столь изуверски-бесцеремонно, как с животными. Нас с вами в какой-то степени защищают «права человека». Впрочем, далеко не всегда защищают: изуверы от государства и науки вполне могут не считаться с этими правами, нарушать их. Тому есть очень много примеров в новейшей истории.

Возвращаемся, однако, к ученому, который на крысах изучал функции мозга. Свои опыты он ставил с помощью электродов, которые вживлялись в различные участки мозга крысы. В ходе изучения совершенно случайно в мозге крысы был обнаружен центр, который позже был назван «центром удовольствия». Когда на пот центр через электрод действовал электрический ток, крыса самым явственным образом испытывала удовольствие. Животных затем поместили в клетки, где они сами могли подвергать себя воздействию электрического тока – сами могли стимулировать электричеством соответствующий электрод, вживленный в мозг. Эти стимуляция осуществлялась путем нажатия на соответствующий рычаг в клетке. Крысы – очень умные животные, и они быстро сообразили, как можно предельно простым образом получать, так сказать, «бесплатное удовольствие», и очень быстро к нему пристрастились. Они столь усиленно начинали самостимулироваться, что даже забывали об удовлетворении простейших и важнейших жизненных потребностей о еде и сне. Бывали даже такие случаи, когда крысы-матери (а нужно сказать, что крысы очень заботливо относятся к своему потомству) ради получения пустого и бесплодного удовольствия бросали своих детей. Крысы доводили себя буквально до изнеможения и даже могли умереть от передозировки удовольствия – умереть, так сказать, «от удовольствия», «от чистой радости», «от счастья"…

Подобного же «чистого счастья», к сожалению, очень часто ищут и люди – алкоголики и наркоманы. И они его, конечно же, находят в различных ядах – в алкоголе и наркотиках. Но вместе с этим убогим счастьем они очень быстро находят и свою нравственную и физическую смерть. Поиски «чистого счастья, как такового», бессмысленного счастья – это путь к погибели души и тела: сначала души, а затем и тела. Алкоголики и наркоманы гибнут рано.

Мы в своей жизни должны искать не «чистого», то есть бессмысленного, счастья, а осмысленности жизни во всей ее полноте. Можно даже сказать, что наиболее полноценное счастье – это «побочный продукт» осмысленной жизни, которая устремлена к высокой цели – посвящена созидательной деятельности. Лишь на пути созидательной деятельности мы обретаем подлинное счастье как радостную полноту жизни, причем совсем не обязательно в окружении так называемых «благоприятных жизненных обстоятельств», то есть когда мы, скажем, здоровы, молоды и богаты. Иначе говоря, бывает и так, что казалось бы, самые неблагоприятные жизненные условия, крайние невзгоды могут увеличивать счастье человека, поднимать его жизненный тонус, обострять чувство радостного приятия жизни. В конечном счете, быть счастливым – это значит принимать жизнь во всей ее полноте со всеми ее радостями и горестями.

Бывает и так, что в некоторых неблагоприятных, даже трагических, жизненных обстоятельствах наблюдается что-то вроде прямопропорциональной зависимости между неблагоприятными жизненными обстоятельствами и общим счастливым состоянием человека: чем более неблагоприятны жизненные обстоятельства, тем счастливее человек.

Именно подобную ситуацию с Пьером Безуховым описывает Лев Толстой в «Войне и мире». Речь идет о времени пленения Пьера французами: «Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это-то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он стремился прежде… В Плену Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье и нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит Не от недостатка, а от излишка. Он узнал еще новую утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так страдал, как теперь, когда шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками… Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму… Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, во время которого он почувствовал новое, не испытанное им ранее чувство радости и крепости жизни… И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения».

Как говорится: «Не было бы счастья, да несчастье помогло!». Пьер в плену понял, что его жизнь, как таковая, самодостаточна. Но мы должны понимать, что отсюда совершенно не следует, что наша жизнь является самодостаточной изначально и сама по себе. Иначе говоря, из самодостаточности нашей жизни совершенно не следует, что она сама себя произвела в качестве именно таковой – самодостаточной.

Самодостаточность нашей жизни – это ее самоценность и свобода к самоопределению. Свободной к самоопределению и самоценной нашу жизнь создал наш Творец!.. Ранее я сказал, что подлинно счастлив лишь тот человек, который занят созидательной (творческой) деятельностью. Если это действительно так, то какой же созидательной деятельностью был занят Пьер Безухов в плену, когда он, казалось бы, был обречен на полное внешнее бездействие и несвободу? Предельно краткий ответ таков: Пьер воссозидал себя как человека. Он восстанавливал себя как внутренне свободное, самоценное и уникальное Божье творение, был в процессе восстановления (очищения) в себе образа Божия и замысла Бога о нем. Именно этот творческий процесс восстановления в себе Божьего замысла о нем и нашел свое выражение в испытанном им чувстве радости и крепости жизни.

ЕСТЬ ЛИ В ЖИЗНИ СЧАСТЬЕ?

Можем ли мы быть счастливы, пока живем на земле? Вряд ли, – отвечает царь Соломон в «Книге Экклезиаста» (далее идет цитата в переводе С.Аверинцева):

 
Ибо, участь сынам человека и участь скоту
– Одна и та же им участь: Как тому умирать, так умирать и этим,
И одно дыханье у всех, и не лучше скота человек:
 
 
Ибо все – тщета. Все туда же уходит,
Все – из праха, и все возвратится в прах;
Кто знает, что дух человека возносится ввысь,
А дух скота – тот вниз уходит, в землю?

И еще я увидел все угнетение, творимое под солнцем:
Вот слезы угнетенных, а утешителя нет им,
И в руке угнетателя – сила, а утешителя нет им!
И прославил я мертвых, что умерли давно,
Более, чем живых, что живут поныне;
 
 
Но больше, чем тем и другим, благо тому, кто
совсем не жил,
Кто не видел злого дела, что делается под солнцем.
Поглядел я на весь труд, а весь успех работы —
Зависть человека к другому человеку;
Это – тоже тщета и ловля ветра:
 
 
Глупец сложит руки, а зависть себя пожирает!
Лучше покоя на одну ладонь,
Чем полные горсти тщеты и ловли ветра.
 

Вот такие слова – правдивые, сильные и очень горькие.

Л вот что пишет древнеегипетский автор произведения "Спор разочарованного со своей душой». Время написания этого «Спора…» неизвестно, но, видимо, не позже времени написания «Экклезиаста».

 
– Кому мне открыться сегодня? —
Братья бесчестны,
Друзья охладели.
Кому мне открыться сегодня?
Алчны сердца,
На чужое зарится каждый.
Кому мне открыться сегодня?
Раздолье насильнику.
Вывелись добрые люди.
Мне смерть представляется ныне
Исцеленьем больного,
Исходом из плена страданья.
 

А.С.Пушкин категорически заявляет:

 
На свете счастья нет, —
Но есть покой и воля…
 

Заявление русского поэта все же оптимистичнее, чем Соломона и древнего египтянина.

Философом, который наиболее энергично и аргументированно отстаивал мнение, что жизнь ничтожна и горестна, был немецкий мыслитель Артур Шопенгауэр (1788–1860). Он приложил значительные усилия на поиск доказательств того, что наша жизнь – это почти сплошные несчастия. Счастье же, по его мнению, – это не более чем краткие мгновения избавления от одного несчастья при переходе к другому, очередному несчастью. Лишь мгновения перехода от несчастья к несчастью составляют наше бедное человеческое счастье – считает Шопенгауэр.

Например, у меня сильно болит зуб. Я несчастен, страдаю и не могу думать ни о чем другом, кроме зубной боли. И вдруг – через некоторое время – боль отступает и, наконец, прекращается. И меня захлестывает радость – наконец-то мое мучение прекратилось! Но эта радость длится очень недолго – лишь до того мгновения, когда меня начинает одолевать очередная забота, может быть, не такая мучительная, как зубная боль, но тем не менее прогоняющая чувство радости от прекращения зубной боли.

И еще немного о пессимистических взглядах на возможность счастья. Сторонники пессимистического отношения к жизни считают, что сумма зла в мире превосходит сумму добра в нем. По этой теории мы, пока живем, обречены действовать. А любое действие представляет собой усилие, которое направлено на обладание тем, чего мы не имеем, и из-за отсутствия чего мы испытываем большие или меньшие лишения и страдания.

С пессимистической точки зрения, вся активная жизнь человека представляет собой почти беспрерывное страдание: человек работает, чтобы зарабатывать деньги; затем он тратит эти деньги, чтобы получить то, чего он не имеет. На смену одному лишению, которое ему удалось устранить, приходит следующее; значит, нужно опять зарабатывать деньги и т. д…

Жизнь, согласно пессимистической теории, является чем-то вроде изнуряющего безостановочного бега белки в колесе… Когда бег прекращается, колесо останавливается, и мы умираем, так и не успев ни разу отдохнуть.

Как христианину относиться к этой теории? Напоминаю, что эта теория, правда в смягченном виде, содержится в ветхозаветной «Книге Экклезиаста». Преобладающий тон этой книги – глубокая меланхолия, печаль, скорбь: жизнь – это не более чем "суета сует и ловля ветра»… Как относиться к этому умонастроению премудрого Соломона? Его, на мой взгляд, извиняет то, что он жил примерно за 1000 лет до Иисуса Христа и не Мог иметь твердой уверенности в загробной жизни, которую дает нам только Христос. Но я убежден, что он хотел обрести эту уверенность, поэтому "Экклезиаста» можно считать выражением страстного желания Соломона, а в его лице и всего человечества, обрести Спасителя, найти подлинное счастье в обретении Спасителя.

С приходом к нам Иисуса Христа суетность нашей жизни уже не является неизбежным уделом, неизбежной судьбой. Со Христом в наш мир вошла реальная возможность чистой радости и возвышенного, подлинного счастья – счастья жизни во Христе.

Кстати, Сам Иисус ни разу не употребил слово «суета» в качестве характеристики земной жизни. И лишь один раз Он использовал слово «суетиться»: предостерег Марфу, чтобы она не «суетилась о многом», то есть не разменивалась на мелочи (Лк. 10:41). Иисус всегда учил радости. Слово «радость» – это ключевое слово Нового Завета. И во Христе человечество обрело свою самую большую радость – радость возможности полной, славной, подлинно счастливой жизни.

Но христианство, конечно же, не может отрицать того, что в жизни каждого человека много несчастий, огорчений и страданий. Тем не менее, христианское мировоззрение, в конечном счете, оптимистично: счастье жизни во Христе Иисусе вполне достижимо и не только в будущей (загробной), но и в земной жизни. Бытовая несчастливость в земной жизни – это следствие нашего грехопадения во Адаме. Повседневные горести и скорби неизбежны, но Иисус говорит нам, что они некоторым образом превращаются в свою противоположность – в необходимое условие достижения блаженства, то есть счастья. Наши горести и скорби превращаются в необходимое условие достижения счастья во Христе Иисусе, если мы принимаем их на себя как наш крест – как искупительный крест страданий.

О ВОЗМОЖНОСТИ ЖИТЕЙСКОГО СЧАСТЬЯ

Как я говорил, существует пессимистический взгляд на мир и на возможность достижения счастья в этой жизни. Но так ли уж плохи наши дела? Обречены ли мы на несчастья? Думаю, что наши дела не столь печальны, и никакой «обреченности» человека на несчастья нет.

Польский философ Владислав Татаркевич в своей книге под названием «О счастье и совершенстве человека» (М., 1981) вполне убедительно показывает, что в нашей жизни возможны, по крайней мере, четыре варианта счастья. Эти варианты описываются им как четыре основных смысла, которые мы вкладываем в слово «счастье».

Первый смысл слова «счастье» является, так сказать, житейским. В данном случае мы понимаем под счастьем благоприятные для нас обстоятельства – удачу, везение и т. п. В этой связи можно вспомнить размышления пса Шарика из повести М.Булгакова «Собачье сердце»: «Так свезло мне, так свезло, просто неописуемо свезло. Утвердился я в этой квартире. … Правда, голову всю исполосовали зачем-то, но это до свадьбы заживет. Нам на это нечего смотреть».

Второй смысл слова «счастье» Татаркевич называет психологическим и имеет в виду приятные переживания – интенсивную радость, блаженство, упоение и т. п. В качестве примера припоминается фрагмент юмористической «Песни о сентиментальном боксере» Владимира Высоцкого: «И думал Буткеев, мне челюсть кроша: // И жить хорошо, и жизнь хороша!». Мы, однако, помним, чем закончился этот поединок – Буткеев, в Конечном счете, потерпел поражение. Итак, счастье – это приятные переживания.

Третий смысл является сугубо философским. В данном случае под счастьем понимается высшее благо, которое доступно человеку. Подобного понимания счастья придерживались античные философы. Что они имели в виду, когда говорили о высшем благе? Самые разные вещи, например разумность и внутреннюю свободу человека при внешней покорности судьбе, житейским обстоятельствам.

Подобного понимания счастья придерживались, например, философы-стоики. Они утверждали, что все вещи подразделяются на два разряда – на зависящие от нас и не зависящие от нас. В зависящих от нас вещах мы должны мужественно исполнять свой долг, чего бы нам это ни стоило. А не зависящие от нас вещи и обстоятельства мы должны игнорировать, и тем более не полагаться на них, не строить своих жизненных планов, полагаясь на них. Например, от меня зависит, буду ли я честен и верен своему слову в обязательствах перед людьми. Поэтому я должен быть честным и верным своему слову во что бы то ни стало. С другой же стороны, от меня совершенно не зависит, получу ли я богатое наследство, а также буду ли я иметь превосходное здоровье. Поэтому я должен игнорировать подобные вещи – богатство, здоровье, мою внешнюю привлекательность, и не полагаться на них. Ради достижения высшего блага разумности и внутренней свободы нужно преодолевать стремление к чувственным удовольствиям, нужно отрешаться от привязанностей к внешнему миру и его благам, нужно развивать внутренние добродетели – честь, совесть, верность. Результатом подобных усилий должно быть достижение внутренней свободы, независимости от внешних, благоприятных или неблагоприятных для нас обстоятельств. Так рассуждал, например, великий греческий философ-стоик Эпиктет.

Подобные рассуждения, как это легко заметить, очень близки предписаниям христианской морали: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей; ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира (сего). И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек» (1 Ин. 2:15–17).

Таков третий, философский, смысл понятия «счастье» – под счастьем понимается высшее благо, которое доступно человеку. Ясно, что, с точки зрения этого третьего понимания, счастьем христианина должна быть жизнь во Христе, ибо для нас именно Иисус Христос является высшим благом.

И наконец, последний, четвертый основной смысл слова «счастье». Он одновременно и житейский, и философский. Под счастьем в данном случае понимается удовлетворение жизнью в целом – общий положительный баланс нашей жизни. Я приведу два примера счастливых в этом смысле жизней. Первый – из Ветхого Завета – кончина патриарха еврейского народа Авраама. Библия говорит о ней такими словами: «Дней жизни Авраамовой, которые он прожил, было сто семьдесят пять лет. И скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и насыщенный жизнию, и приложился к народу своему. И погребли его Исаак и Измаил» (Быт. 25:7–9). Достойная жизнь – достойная смерть… Второй же пример – из Нового Завета – слова апостола Павла, которыми он во Втором послании к Тимофею подводит итог своей жизни. Он пишет: «Я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем возлюбившим явление Его» (2 Тим. 4:6–8). И Авраам, и апостол Павел – это, несомненно, счастливые люди, жизнь которых была наполнена самоотверженным добросовестным служением своему призванию, служением Богу. Общие «балансы» их жизней, конечно же, в высшей степени положительны.

Таковы основные разновидности счастья, вполне доступного нам. В завершение перечислю некоторые общие житейские и психологические соображения относительно счастья и несчастья, почерпнутые мною из книги Татаркевича:

– утверждение о «недостижимости счастья» – это результат недоразумения и многозначности понятия счастья;

– от обычного состояния человека до счастья не дальше, чем до несчастья;

– счастье относительно;

– будущее для счастья важнее, чем настоящее;

– полное несчастье столь же редко, как и полное счастье;

– люди на самом деле гораздо меньше заботятся о своем счастье, чем им самим кажется;

– люди тем скорее обретают счастье, чем меньше о нем думают. В связи с последними двумя пунктами нужно отметить вот что: наше счастье тем полнее, чем меньше мы думаем о его достижении. Наиболее полное счастье – это, можно сказать, «побочный продукт» жизни, которая посвящена достижению высокой духовной цели.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю