Текст книги "Тяжелой поступью"

Автор книги: Валери Фрост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Ужель Всевышних рассмешить вы поспешили, о планах на грядущее свое им сообща, и, видно, боги шутку с вами подшутили, подкинув шубку с барского плеча.

Аня ткнула пальцем в неприлично огромный шар из меха на эфесе шпаги, явно мешающий при ходьбе. Стараясь разрядить обстановку, попыталась весь разговор перевести в шутку.

– Примерно так и прадеды шутили, словесная дуэль куда приятней лести, и нет урона чести, коль вы простить соперника решили.

– Ваше высочество, будьте осторожны! – Крик с противоположного конца зала заставил всех оторваться от созерцания захватывающего зрелища. – Я знаю эту женщину! Она – шпионка!

Аня задохнулась от возмущения, потому что кричала, игнорируя все приличия высшего общества, Сольвейг. В дверях ложи возникло движение, Аню сковала холодная хватка заклятия недвижимости. Автоматически «выключив» магию, направленную на себя, девушка успела заглянуть в глаза цвета морской волны. Но лишь для того, чтобы увидеть в них скорбь и сожаление.

– Леди Анна, вы арестованы по подозрению в шпионаже. Прошу следовать за мной. – Усатый великан пробасил над ухом брюнетки, подхватив ее под локоток.

Ане не удалось скрыть собственные чувства: злость на Сольвейг, разочарование в императорском наследнике, страх за рыжего помощника и необоримую убежденность в том, что у нее, как всегда, будет два выхода.

Наблюдавший издалека император бросил испуганный взгляд куда-то вверх, под самый свод купола. Императрица до боли прикусила губу, переживая за принца, и прижала к груди кружевной платок. Лучше всех чувствовала себя Сольвейг. Еще бы! Спасла будущего императора от позора, обезопасила империю, раскрыла заговор и вычеркнула соперницу из своей жизни. Вот к кому каждый день бегал ее нареченный! Но теперь, змея, тебе вырвали жало!

И только обладатель пряного запаха и глаз цвета корицы, устало вздохнув, покачал головой: слишком рано нарушились замыслы, слишком глупа и несдержанна оказалась его невеста. Придется в срочном порядке планы менять.

Аню вели под конвоем прочь от императорского театра. Ветер все больше свирепствовал, нагоняя страха и завывая среди хлипких крыш домов, конвоиры то и дело сбивались с шага, грозились упасть на Аню, некогда стройный ряд светляков зиял пустующими черными дырами.

Земная не обращала внимания на ветер и мигающий свет. Она выискивала возможность сбежать. Сделать это мешало лишь вечернее платье. И никакой подмоги со стороны: Гард не успеет прилететь, Зевс не воин. Оставалось лишь ждать.

Дорога в казематы закончилась неожиданно быстро. Аня подумала было, что как-то это чудно, держать тюрьму в непосредственной близости к центру столицы. Однако подозрения ее развеялись, уступив место надежде: дом, в который привели девушку, только отдаленно напоминал тюремные застенки. Высокие потолки, широкие окна, меблировка и ковры на полах – странная тюрьма.

Конвоиры оставили арестованную в комнате и удалились. Первым делом Аня направилась к окну: заперто и никаких ручек или отмычек. Проверила штапики – бесполезно: даже если получится убрать стекло, тело не протиснешь в такую маленькую ячейку. А пытаться разломать качественно просушенное дерево – только шума наделаешь. «Испариться» через камин? Очень смешно – Аня Санта-Клаус. Потайные двери? Поищем.

За сим безрезультатным занятием и застал Земную посетитель.

– Леди Анна, доброго вам вечера.

Девушка вышла из-за ширмы, отгораживающей угол комнаты, и с удивлением воззрилась на лорда Вазилайоса.

– Доброго вечера! – всех речей, на которые была способна Земная, уши лорда вряд ли выдержали бы.

– Согласен с вами, не очень добрым он выдался.

– Мне даже не дали досмотреть премьеру, и пить тут нечего.

Лорд Вазилайос кивнул и выглянул за двери. Пока слуги несли еду и напитки, мужчина стоял не двигаясь и молча рассматривал обстановку комнаты.

– Я знаю, у вас много вопросов, – министр указал Ане на стул рядом со столом.

Девушка молча приняла приглашение и налила себе в бокал успокоительного из высокой бутылки.

– Вопросов много, ночка коротка!

– Я не стану сражаться на поэтическом поле брани, – лорд устало глянул из-под бровей, налил и себе. – Но думаю, успею ответить на все ваши вопросы.

– Успеете до чего?

– До решающего момента.

Аня медлила – с чего бы начать?

– Наследников двое?

– Двое.

– Кто настоящий?

– Тот, с кем вы танцевали на балу.

– Это не ответ. Настоящий наследник трона, законнорожденный – это голубоглазый брюнет?

– Да.

– Кареглазый – это незаконнорожденный императорский сын?

– Правильно.

– На балу я танцевала только с законным наследником?

– Да.

– Сольвейг танцевала только с кареглазым?

– Да.

– Кареглазый успел обаять Сольвейг за несколько танцев, и она отказалась от идеи сорвать свадьбу?

– Не только за несколько танцев, – последовал многозначительный взгляд.

– Ах ты ж, черт! – Аня возмутилась. – Вертихвостка малолетняя! Соблазнилась на поцелуи!

Лорд отвел глаза.

– Кто режиссер постановки?

– Не понял вопроса.

– Кто заварил кашу?

Лорд промолчал.

– Вы?! Ваша инициатива?!

– Не моя. Но я помогал.

– Чья?

Министр немного наклонил голову, всматриваясь в Анины глаза.

– Император?

Последовал утвердительный кивок.

– Император?! – удивилась арестантка. – Император. – Анна протянула слово, будто пробовала его на вкус. – Император жаловался, что его сын за полвека не научился играть в игры. Слишком чист и благороден.

Лорд наблюдал, как Аня медленно распутывает клубок.

– Он решил заменить одного сына другим. Более подходящим. Разделяющим взгляды отца. – Девушка словно рассказывала сказку с театральной интонацией и придыханием. – А где его держали все это время?

– Кого?

– Кареглазого.

– А его не держали. Он спокойно жил у матери.

– И не догадывался, кто он на самом деле?

– Слишком далеко жил. У древлян.

– Красиво. Оттого и пахнет корицей?

– Особенность рода матери.

– А сколько ему лет?

– Тридцать с небольшим хвостиком.

Аня невольно сравнила двух наследников: дерзкого голубоглазого и расчетливого кареглазого. У одного в семьдесят пять – старческий маразм, жажда приключений, у другого в стандартные тридцать – мальчишеский максимализм, кризис среднего возраста и жажда власти в одном флаконе.

– Какой кошмар. – Аня отхлебнула из давно нагретого в руке бокала. – А наше похищение?

Лорд поднял руки.

– Чистая инициатива моей блаженной.

– А встреча с узником в той лесной темнице?

– Исключительная случайность. Мы переправляли его в столицу, буквально перед этим сообщив, кто он и откуда. – Лорд Вазилайос потер кончик носа.

– А маска зачем?

– Чтобы не передумал.

– И мы с Соль попались ему на пути совершенно случайно.

– Абсолютно случайно.

– Черт! – Аня на мгновенье потеряла контроль над эмоциями.

– Мы очень беспокоились и переживали, когда вдруг потеряли его. На меня свалилась огромная куча важных дел.

– А император использовал вас… гм… явно не вслепую.

– Нет, я все знал и помогал по мере сил.

– На балу император был в курсе того, что танцует не с Сольвейг? – Аня прищурилась.

– Не знал. Но не беспокоился. До следующего после бала утра.

– Почему?

– Потому что голубоглазый наследник вдруг очень резко включился в политическую игру.

– Начал издавать новые указы? – хмыкнула Земная.

– Запрещать дуэли, выделять субсидии на образование, исследования и прочее.

Ане было чем гордиться! За несколько танцев перевернула имперские устои с ног на голову.

– Зачем кареглазый отправился за мной в Ромнию?

– Это была его личная инициатива. Он слишком поздно узнал, где вы.

– И абсолютно не знал, зачем я туда отправилась?

– Не знал. Никто не знал. – Лорд Вазилайос не отвел взгляда, он смотрел на Анну с вызовом и толикой уважения.

– Хотя прослушивали меня постоянно.

– Вы со своей амагичностью попортили нам много нервов.

– Зачем Соль выдала меня за шпионку? – Ане было не до смеха.

– Это не входило в наши планы. Она просто приревновала, наслушалась дворцовых сплетников.

– Она не понимает, что, объявив меня шпионкой, подрывает собственную репутацию и заодно тянет на дно вас?

– Не понимает. – Сожаление сквозило в каждом слове лорда Вазилайоса.

– Значит, вам не выгодно делать из меня шпионку?

– Не выгодно.

Аня облегченно вздохнула:

– Я могу идти домой?

– Нет, к сожалению.

– Почему?

– Потому что вас более не существует.

Девичья рука резко отбросила полный бокал вина, разбрызгав содержимое по столу. Аня вскочила со стула и шарахнулась в сторону, бешено косясь на бутылку.

– Нет, не бойтесь, вино не отравлено.

Аню это не успокоило.

– И кто же я теперь?

– Пока никто. Но возможно…

Лорд договорить не успел – в коридоре кто-то разразился ругательствами, послышался звон стали и грохот.

– За вами пришли. – Вельможа подхватил оседающую на пол девушку.

Последнее, за что успело зацепиться сознание, – вывалившиеся из стены двери и ленивый жест лорда – он вынимал холодное оружие из ножен.

…Раскалывающаяся от боли голова, мозги, словно давящие изнутри на черепную коробку, затекшие руки и озноб по всему телу – сознание констатировало: жива. Почему так часто случается, что шутка в Аниной жизни – лучшее лекарство? Вот и сейчас в еле открывшееся окошко сознания постучался анекдот из прошлого: если вы проснулись утром и у вас ничего не болит, стоит проверить утреннюю газету на странице с некрологами – возможно, там написано про вас.

Утренней газеты под рукой не оказалось, как и вожделенного одеяла, под которым можно было бы скрутиться калачиком, отогреться и отоспаться. Аня пошевелилась – больно. Везде больно. И везде противно сыро. Спасал только прохладный соленый ветер, бьющий в окно. Видно, море рядом. В таком состоянии портом можно было перенести Аню и за тридевять земель.

Покрутив головой, девушка обнаружила себя в уютной комнате: стены сложены из отполированных бревен, на полу – ковер, но не тот, на который она падала вчера, вокруг полумрак и сырость.

Девушку передернуло и в очередной раз вернуло к реальности полоснувшей по бедру болью. Аня взглянула вниз – она все еще была в вечернем наряде, и крупные жемчужины резали кожу, выдавливая незатейливый рисунок на ноге.

– Черт! – Язык с трудом отлип от неба.

Арестантка попыталась принять вертикальное положение: отмахнувшись от правомерного возмущения желудка, села в кровати, затем спустила ноги на пол и, приложив еще немного усилий, рывком встала. Пол попытался сделать вираж, уводя Аню за собой, но вдруг передумал и сменил направление. Девушке пришлось схватиться за стол, чтобы устоять. Каково же было ее удивление, когда хлипкий по всем признакам столик, грозящий развалиться, даже не сдвинулся с места, хотя и должен был, – не прибит же он к полу?

Аня дернула стол сильнее – ни малейшего движения. Прибит. Прибит! Девушка еще раз обернулась, задержалась взглядом на окне: серо-голубая полоса горизонта заигрывала с гостьей медленным покачиванием из стороны в сторону, словно две чаши весов, не решающиеся принять решение, какая из них весомее.

ГЛАВА 6

– Что, черт побери, здесь происходит?! – начавшаяся на спокойных нотах фраза к концу взвилась в поднебесье.

Аня стояла на палубе огромной деревянной лодки – растрепанная, злая и невыносимо притягательная. Над головой трепыхались паруса, змеями вились крученые канаты, бегали озабоченные полуобнаженные люди. А вокруг – ни намека на твердую поверхность.

– Где я?! – На первый вопрос получить ответ не удалось.

– Мы на пути к свободе! – провозгласил голос сверху.

Аня обернулась, чтобы узреть говорящего, но яркое солнце ослепило, заставило вновь опустить глаза. Резко обдало ветром, и кто-то довольно весомый гулко приземлился на палубу рядом с дамой.

– Леди Анна! Вы наконец свободны!

Земная повернулась к прыгучему оратору.

– Да какого же черта вы выбрали свободу за меня? – Слова путались, наскакивали друг на друга, спеша вырваться на волю. – Это не моя свобода! Это ваша чертова романтика и жажда приключений! Не моя!

– Вы разгневаны, я понимаю, но другого выхода у меня не было. Моя мать рассказала о задумке отца, мне все равно пришлось бы бежать. Но я не мог бросить вас там.

Аню аж перекосило от такого чистосердечного геройского признания. Взращенные годами реализм и прагматизм отказывались верить в реальность происходящего.

– Ты гад! – Аня замахнулась для пощечины, но вдруг остановилась.

Глубокий вдох густого соленого воздуха вдруг закружил голову: вот он – второй выход из неудачно сложившейся ситуации.

– Куда мы плывем?

– К вам на родину.

– Ко мне на родину? – Аня вскинула брови.

– Да, леди Фанни из Омахи.

– Ха-ха. – Нервный смешок вырвался из груди.

Голубоглазый ненаследник тревожно нахмурился.

– Хи-хи, – снова последовал смешок.

– Леди Анна, с вами все в порядке?

– Нет, – как-то зловеще протянула девушка. – Со мной не все в порядке. Вот справка.

Аня в предупреждающем жесте выставила перед собой пустую ладонь и, развернувшись, без объяснений ушла в каюту.

Вот уж оплеуха из оплеух! Первый раз судьба влепила Ане «поджопник», выбросив девушку в этот мир. А вот сейчас дала подзатыльник, да такой, что Аня потеряла сознание и оказалась в руках безумца, окрыленного любовью к приключениям и верящего в идеалы. Какой ужас!

«Это за то, что я играла по своим правилам? Я тебе больше не нужна?» – Аня спрашивала у этого мира, в надежде, что мир пошлет знак, разбудит спящую красавицу не пинком под зад, а нежным прикосновением губ.

Так и уснула, не успев переодеться.

А проснулась действительно от нежного прикосновения рук. Открыла глаза, увидела склонившуюся над собой фигуру. И даже обрадовалась, пока не увидела голубые смеющиеся глаза.

– Вам следует переодеться во что-то более удобное для сна, – проворковал голос сбежавшего наследника.

Мужчина – заботливый и романтичный, жаждущий приключений, способный залезть в окно к любимой, – не такого ли принца ищет каждая девушка? Аня могла сказать точно – не каждая.

– Я сама переоденусь, – буркнула бывшая арестантка, отпихнув спасителя.

Оглядевшись по сторонам, обнаружила длинную рубаху с рюшками и оборочками. Стараясь попадать в такт раскачиванию океанского метронома, прошлась по каюте и взяла в руки нижнее белье.

– О черт! – простонала Аня. – Все мое белье… вся моя современная удобная одежда… вся моя косметика… все осталось там! Я не хочу домой!

Девушка обернулась к красавцу. Тот обеспокоенно ждал продолжения.

– Я назад хочу. К себе. В Монако.

– Куда?

– В графство Монако… А вы, Бруэдэр, вы хоть знаете о том, что я отыграла ваши чертовы земли?!

Перекошенное лицо обозначило незнание и возмущение одновременно.

– Не знали… Разворачивай свою колымагу, принц! Мы едем к себе домой! Кстати, как ты так быстро оформил наш побег?

– Простите?

Аня проигнорировала неуместный вопрос.

– Через какое время мы снова будем у берегов Кельтии?

– А разве нам туда надо?

– А как мы доберемся до… до моих земель?

– А вы не хотели бы посетить своих друзей?

– Драконов? – догадалась Аня.

Принц утвердительно кивнул.

– Слушайте, ваше высочество, а ведь какая хорошая идея…

Мозги заработали с сумасшедшей скоростью, только успевай мысли за хвост хватать. К драконам, чтобы окончательно оформить соглашение на защиту границ графства. Бывший наследник трона – идеальный формальный правитель – будет графом-президентом с лимитированной властью. Вот он – помазанник Высших, преданный своей страной и семьей, законный властитель отобранных некогда обманом земель, прибывший, дабы восстановить справедливость. И Аню отмажет от обвинений в шпионаже, и доходы сохранит: еще не истек десятилетний срок на эксклюзив от драконов.

– Отлично! – бизнес-леди снова потирала руки в предвкушении. – И с кареглазым еще поиграем. И Сольвейг в гости пригласим.

Снова последовал удивленный взгляд.

– Дорогой мой граф Бруэдэр, вы готовы к новым опасным приключениям?

Огонь, горящий в Аниных глазах, поджег тлеющий хворост монаршьего безрассудства.

– О, да! Я готов!

– Ну тогда чего вы стоите? Разворачивайте нашу… как ее? «Победу»?

Будущий граф пулей вылетел на палубу, уже по пути раздавая указания.

– Сколько еще нам плыть? – Аня стояла у борта, вглядываясь в горизонт.

– Завтра будем у их берегов.

– Устала как черт от этой качки.

– Придется потерпеть еще чуть-чуть. – Наследник прижал Анину руку к губам, преданно заглянул в глаза.

За три дня пребывания на корабле (и как им удалось так надолго вырубить девушку?) Эдэр не упускал ни единой возможности, чтобы выказать свое расположение единственной представительнице прекрасного пола, находящейся на борту. Аня перестала смущаться на второй день и сократила королевское имя до четырех букв.

Ближе к обеду небо нахмурилось.

– Будет шторм?

Беглянка снова стояла на палубе, бессмысленно напрягая глаза, чтобы увидеть темную полоску надежды. Однако далекая пелена проливного дождя заслоняла большую часть условной линии горизонта.

– Я буду в каюте. – Аня развернулась, чтобы уйти.

– Леди Анна. – Голос мужчины остановил девушку на полпути.

– Что еще, Эдэр?

– Вы подарили мне свое прощение тогда, потому что знали, что уедете далеко и надолго?

Аня кивнула.

– Вы его очень любили?

– Я его не любила. Но его любви хватило бы на двоих.

– Я прощен?

– Только после казни. Эдэр, я устала. – Аня провела рукой по лбу. – Давай поговорим на берегу, пожалуйста.

Как-то очень быстро стерлась грань между подчинением и руководством: принц не возражал против обращения к нему на «ты», Аня не настаивала на обращении на «вы». Условности – так охарактеризовала Анна попытки объясниться, на том и закрыли вопрос.

Качка усиливалась, и в утробе корабля что-то недовольно бурчало. Аня сидела почти зеленая, крепко вцепившись в прикрученную к полу ножку стола. Корабль – щепка в руках могучего Нептуна. Девушке было страшно. Все вокруг скрипело, рычало, голосило, выводило пассажирку из себя и пугало до смерти. В какой-то момент дверь сорвалась с петель и влетела в каюту. Ане пришлось бросить спасительную ножку стола, чтобы не стать жертвой взбесившейся доски. Кусок дерева влетел в комнату с такой силой, что разбил вдребезги хлипкий столик, лишив Земную надежной опоры. Теперь мелкие вещицы, почивавшие доселе на полках и столе, составляли компанию летающей по каюте брюнетке.

После очередного удара волны послышался громкий скрежет, и пол каюты медленно начал вставать на дыбы. С палубы доносились ругательства и крики. За Аней никто не шел. Никто не спасал.

В очередной раз горько усмехнувшись над проделками судьбы, девушка, как могла, двинулась к выходу: оставаться запертой в каюте тонущего корабля – глупо, рассчитывать на принца – бесполезно, если до сих пор он не обнаружил себя.

Когда путешественница добралась до некогда аккуратного дверного проема, палуба уже грозила стать стеной, а водяное пространство пенилось под самым носом. Еще раз оглянувшись в поисках спасательного жилета, Аня проглотила последнюю дозу ментального успокоительного и закрыла глаза, чтобы не видеть буйства стихии, которому готова была отдаться.

Психотехники не помогли. Их оборвал новый удар, швырнувший Аню за борт. Коротко вскрикнув, девушка погрузилась в воду.

Жить! Жить! Жить! Отбивало ритм сердце. Плыть! Жить! Плыть! С силой стучало в висках. Плыви! Там свет. Плыви. Дышать. Кино! – засмеялось сознание. – Кино. Детсад. Друзья. Прогулка с дедом. Институт. Машина. Карие глаза. Карие хищные глаза. Точеные губы. Холодные руки. Песня. Сверчок. Противный сверчок. Свет? Свет? Где свет? Нет света. Темно. Тепло. Только пальцам ног холодно. Спать. Во сне согреешься – точно.

Яркий свет пытался пробиться сквозь закрытые веки. Аня поморщилась. Гулкие звуки, словно сквозь вату, пытались достучаться до разума. Тот отказывался открывать дверь. Ему было хорошо. Сознание пребывало в эйфории. Такое случается, когда ты просыпаешься после операции и отходишь от наркоза.

Сознание ворочалось, помогая осознать, что тело живо, хоть и поломано, словно попавшая в жернова кукла. Солнце мешало, резало глаза до слез. Попытки пошевелить какой-либо частью тела не увенчались успехом. Наконец кто-то очень добрый выключил солнце. Или заслонил тенью? Кто? Кто ты, добрый человек? Или дракон? Мы же к землям драконов стремились. Доплыли?

Аня попыталась разлепить глаза. С трудом, по чуть-чуть, чтобы не обжечь солнцем.

«Так ты человек, добрый!» – Девушка улыбнулась тому, кто спас ее от слепоты.

«Я люблю тебя, кто бы ты ни был!» – Аня любила сейчас весь свет. Ну, точно, как после дозы анестетика.

Еще раз попыталась открыть глаза пошире, но веки сами собой закрывались, ограничивая обзор.

«Противный сверчок!» – почему-то вместо шепота волн до Ани доносился монотонный скрип насекомого. Ватные беруши еще не успела вытащить из ушей, но отдельные слова, окутанные туманной пеленой, доносились до сознания.

Играя с собственной хозяйкой, подсознание предъявляло образы двух чатланцев – толстого и низенького с высоким и тонким – говорящих на абсолютно непонятном Ане языке.

«Еще кино», – умильно улыбнулась девушка сама себе и попыталась отогнать, пускай и мысленно, противного сверчка. Наверное, попытки хоть что-то сделать ментально отразились на уровне реальности, потому что обговаривающие нечто чатланцы вдруг разом замолкли, а затем принялись активно жестикулировать, пытаясь разогнать тучи. Звук их голосов становился все тише, но ближе.

«Похоже, со мной пытаются наладить контакт», – мысли ворочались лениво, словно пчелы, застрявшие в меду. Что-то шершавое дотронулось до лица, тело дернулось, как от удара, виски пронзило болью. Аня застонала. Боль на доли секунды вернула девушку из мира покоя и забвенья, затем небо вспыхнуло ярким пламенем, шепот волн превратился в грохот шквала, навалился на Земную всей тяжестью и рывком вырвал сознание, унося с собой в пучину морских вод.

…Первое, на что обратила внимание Аня, был запах. Нет, не так, была вонь: затхлость, спертый воздух, старое тряпье, выгребная яма. Обоняние не выдерживало наплыва неприятных ароматов. Девушка попыталась дышать ртом – стало еще хуже: мало того что горло скребло от сухости, так еще и запахи дружно облепили трахею, и теперь каждый вдох оборачивался болью и отдавал свалкой. После таких атак на обоняние Аня боялась открыть глаза, боялась обнаружить себя полуразложившимся трупом где-то под мостом. Однако отсутствие даже малого намека на движение воздуха убивало надежду окончательно – девушка находилась в помещении.

Открыть удалось лишь один глаз, второй заплыл намертво, малочувствительные пальцы обнаружили вместо лица один огромный отек. Обида и злость подкатили комом, выдавив из глаз жалкие слезы.

«Не время жалеть себя!» – настаивала воля к жизни.

«Дай поплакать!» – просила жалость.

Слезы немного размочили засохшую корку на веках, даже получилось чуть-чуть приоткрыть заплывший глаз: зрение на месте – уже хорошо. Теперь следовало бы оглядеться.

Аня лежала на спине, на неширокой деревянной скамье, прямо над ней висело несколько пыльных котомок, перевязанных веревкой и подвешенных к потолочным балкам, справа – деревянная стена, в ногах закопченная низкая печная плита, за головой – снова глухая стена, остальное пространство – пятачок деревянного пола в грязных разводах и тонкие лучики света, пробивающиеся сквозь прорези в стене. И никаких окон. Запах свалки шел отовсюду, словно Аня находилась в эпицентре помойки, скрывающейся за стенами.

Очень медленно, чтобы не перегрузить голову, Земная попыталась повернуться на бок. Чуть не упав с узкой скамьи, все-таки поднялась и осталась в вертикальном положении, сев на так называемой кровати. Комнатушка «выплясывала польку», пришлось снова прикрыть глаза и прилечь на соломенную подушку.

Из-за печки-плиты послышался шум, звук открывающейся двери удивил девушку – наверное, в полумраке не все детали интерьера были видны. Несколько шаркающих шагов, и перед Аней явилась баба-яга, по-другому и не скажешь: скрюченная, в лохмотьях, с мочалкой пакли вместо волос. Она прошаркала до скамьи, провела носом над телом девушки, грохнула на пол полупустое ведро и снова направилась в закуток за плитой. Попытка что-либо произнести вдогонку бабе-яге не удалась – горло першило и скребло, голос отсутствовал полностью.

Вновь открылась дверь, двигая застоявшийся воздух по комнатушке, из тени вышел человек.

«Точно пацак!» – Выдал мозг Ани.

– Гхрабля? – Вопросительная интонация набора звуков подсказала Земной, что ее о чем-то вопрошают.

«Чего?» – спросили печальные глаза из-под отекших век.

– Гхрабля? Кхгрултху? – снова закаркал иномирянин.

«Ну не понимаю я тебя, чего пристал? Пить давай!» – Аня сложила из пальцев нечто вроде кружки для пива и отхлебнула воображаемого напитка.

Чатланин кивнул и отвернулся к плите, поколдовал над чем-то и протянул Ане вырезанную из цельного куска дерева кружку с водой. Недавняя утопленница приподнялась на локте, понюхала содержимое – вроде обычная чистая вода, отпила глоток, затем еще. Выпив до дна, почувствовала облегчение и усталость, кивнула в знак благодарности и снова упала на постель.

– Гхрабля? Кхгрултху?

– Ты повторяешься, друг, – просипела Аня. – Я тебя не понимаю.

Отрицательное мотание головой объяснило доброму существу больше, чем ее слова. Буркнув что-то под нос, хозяин лачуги удалился, а Аня, поддавшись слабости, снова провалилась в сон.

Чувство тревоги, посетившее девушку довольно скоро, заставило открыть глаза ровно за секунду до того, как кто-то отворил дверь за плитой. Снова шаркающие шаги и блеск металла в руках бабы-яги. Страх волной накатил на тело, вызвал остановку дыхания. Откуда только взялись силы – Аня подхватилась со скамьи, сделала шаг в сторону, но не выдержала нагрузки, ноги подкосились, и девушка осела на грязный пол. Старуха скривилась, оценивая маневренность больной, плюнула прямо в ноги и пошаркала прочь. Как оказалось – за подмогой.

Через минуту вяло сопротивляющуюся Аню за руки за ноги выволокли во двор: оказалось, девушку держали в пристройке к довольно большому одноэтажному строению, недалеко от загонов с животными. Вот откуда этот запах гнилья. Странно, что звуков из загонов слышно не было.

На улице стояла глубокая ночь: над головой затянутое тучами небо, ни единого проблеска луны или звезд.

Сил на сопротивление уже совсем не осталось, и, когда страшная баба снова подошла к Ане с ножом, девушка мысленно попрощалась с миром. Блеснула сталь, разрезая остатки тряпья на обвисшем на чужих руках теле, крючковатые пальцы сорвали лоскуты, царапая кожу. Аня тихо подвывала, не желая смириться с судьбой и стать наваристой похлебкой для людоедов.

В следующее мгновение девушку подхватили, высоко подбросили вверх и с громким шлепком опустили в огромный жбан, наполненный теплой водой. Вот тут сдерживаемые эмоции и выплеснулись наружу: как ни больно было кривить губы от плача, но Аня рыдала в голос – от боли, от обиды, от собственной глупости и разыгравшейся фантазии. Старуха только зыркала и сверкала глазами, пока терла кожу девушки подобием собственных волос.

Как закончилось омовение, Аня помнила смутно. Как несли ее, закутанную в простыню, в большой дом, как укладывали на относительно широкую кровать – не помнила совсем. Казалось, силы покинули навсегда, и нет уже смысла сопротивляться. Лучше сложить руки и плыть по течению.

Два следующих утра Аня просыпалась в отдельной комнате на собственной кровати. Каждое утро кто-то из страшных и нелюдимых обитателей дома приносил еду, разговаривал на непонятном каркающем языке и не разрешал выходить из комнаты. Даже нужду справлять приходилось по старинке – в ночной горшок.

Чем потчевали гостью, Ане было неизвестно, но силы возвращались. А с ними и желание жить. Два раза девушка пыталась объяснить, что она богата и сможет заплатить, если ее доставят домой. Два раза над ней смеялись, особенно когда Аня пыталась объяснить, что водит дружбу с крылатыми оборотнями. Так и не удалось выяснить, в какой стране оказалась горе-путешественница. Оставалось только ждать.

На третий день пребывания в безызвестности, после бесконечного мазанья лица жутко вонючими снадобьями, Аню одели в длинный балахон, подвязали его витой веревкой, связали руки и усадили на телегу. Кроме нее на повозку взвалили еще кучу барахла, некоторые вещи даже показались девушке знакомыми, двое пацаков, вяло переговариваясь, забрались на транспортное средство и, дернув поводьями, покатили прочь со двора.

Погода издевалась над настроением Земной: везли ее, скорее всего, на продажу, вместе с барахлом, а солнце светило, ласково касаясь загорелой кожи. Недавняя буря была знатной, возможно, не один корабль обрел вечный покой на каменных просторах гостеприимного берега. А эти стервятники, поживившись, теперь ехали на ярмарку.

Населенный пункт оказался совсем недалеко от «ранчо» падальщиков, но разительно отличался от временного места жительства Ани. Как контраст между черно-белым кино и стереоизображением в современных кинотеатрах. Город-порт, город-пирамида, он мимолетно напоминал о почти родных теперь местах в Южной Кельтии.

Главные ворота гостеприимно распахнуты, любопытствующие взгляды, каркающие звуки, раскалывающие голову на части, и усиленный контроль со стороны одного из пацаков. Любое неосторожное движение воспринималось толстячком как попытка к бегству и каралось незамедлительно – толчком в бок или ударом. Любая попытка возразить и сообщить о равных правах мужчин и женщин заканчивалась рычанием, плеванием и замахом лапы. Однако по лицу не били, что еще раз доказывало, что Аня теперь – товар.

По дороге девушка уяснила еще одну заповедь местного населения: место женщины – под рукой мужчины, на ней срывают злость. Торгаши расшаркивались друг с другом при встрече, женщины тенями следовали за широкими и не очень спинами. Аня незаметно для себя поддалась общему настрою и теперь разглядывала ползущий мимо город из-под насупленных бровей.

Камни, стены, прилавки, балдахины, закрытые окна, приоткрытые двери, шумные мужчины, грустные взгляды, удары хлыста и плач детей, грохот колес и монотонный шум прибоя, запах свежей и не очень рыбы, горящего угля и виноградных лоз.

«Сумасшедший коктейль!» – подумалось девушке.

Повозка остановилась перед огромными деревянными дверями в обычной для этих мест каменной стене. Шум улицы долетал до преграды, ударялся о серое безразличие и эхом отлетал в никуда. Казалось, за дверями – пустота, вакуум, поглощающий саму жизнь. Девушку грубо сдернули с повозки и поставили на ощетинившуюся колючими камешками дорогу.

Ворота и то, что скрывала преграда, Ане не понравились: гнетущая неизвестностью тишина, серые камни, хранящие секреты веков, потемневшее дерево, закованное в железо, – все вместе вызывало жгучее желание бежать куда глаза глядят не разбирая дороги.