Текст книги "Сеанс длиною в жизнь (СИ)"
Автор книги: Валентина Ad
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)
Все сказанное этой не молодой, видавшей жизнь женщиной, незамедлительно вызвало в моих глазах влагу. Это было так приятно слушать, и даже все вместевзятые благодарности моих Анфисок и Лизок за помощь в их делах, ни на грамм не сопоставимы с этими словами благодарности. Я едва сдерживала себя чтобы не разрыдаться, но о цели последней поездки все же не проговорилась, боясь, как бы Василина Степановна не отказалась от новых переживаний. Но я точно знала, что ей это нужно.
– Василина Степановна, милая моя, хорошая. Я безумно благодарна вам за такие теплые слова, которых я может и не заслуживаю. Вы сами проделали всю работу над собой, я лишь подтолкнула и дала шанс выплеснуть все наболевшее наружу. Позвольте мне завершить задуманное именно так, как то должно быть. Еще каких-то пятнадцать минут езды, и вы все узнаете. Остался не закрытым один маленький, но очень значимый для вас жизненный вопрос.
На этом наш разговор был закончен. Я внимательно следила за указаниями навигатора, а Василина Степановна продолжала попытки понять – какой вопрос еще не закрыт, но уже мысленно, любуясь мелькающими за окном пейзажами. А наша общая радость по кличке Рыжик, смиренно дремал на пассажирском сидении рядом со мной.
Мой Джи Пи Эс безошибочно привел нас к очередному указателю населенного пункта, в который мы и направлялись. Я уверенно въехала в Елино, но куда было ехать далее, не имела ни малейшего понятия. Спрашивать дорогу у Василины Степановны в этот раз не выйдет, пришлось обращаться за помощью к местным жителям. До последнего сохраняя интригу, я, чтобы спросить где находится памятник советским воинам погибшим при освобождении села, останавливалась и выходила на улицу, как можно дальше от «жука», и как можно тише спрашивала у прохожего куда нужно ехать.
Хватило четких указаний симпатичной бабульки, и через пять минут мы были на нужном месте.
– Где это мы, Наденька? – все еще ничего не понимающая старушка задала вполне логический вопрос.
– Мы там, где вы поставите жирную точку, и закончите исповедь всей своей жизни. – Как можно более учтиво и тактично прошептала я, бережно беря Василину Степановну за руку, помогая выйти из автомобиля. – Сейчас вы видите перед собой памятник погибшим при освобождении этого села советским воинам. Это место можно смело считать могилой тех, кто отстоял мирное небо над нашими головами да так и не смог вернуться домой. В табличке, которая виднеется на монументе, навсегда вписано имя вашего отца. Он погиб как герой. Он достоин вашего последнего слова.
Я смотрела на Василину Степановну глазами полными слез, а она свои уже не сдерживала:
– Спасибо, Наденька. Я даже представить себе не могла… Я ведь всю жизнь не знала, где покоится отец, а вы…
Горячо обняв меня в знак благодарности, Василина Степановна шаг за шагом подступала к обелиску. Она не падала на колени, как у могилы матери, она стойко держалась, шепча такие важные слова, проводя ладошкой по табличке с именами.
– Папочка, я уже и надеяться перестала, что когда-либо наша встреча может произойти... Спасибо за эти прекрасные дни, яркое солнце, чистый воздух, счастливую жизнь без войны. Спасибо что защищал. Спасибо, что защитил. И… И, прости, пожалуйста, что мой Юрочка, это Юрген, враг, от рук которых ты пал… Но, надеюсь, с той высоты, на которой ты сейчас находишься, тебе было видно, что мой муж был достойным человеком. Он был намного достойнее многих советских людей, а еще, он сделал твою дочь по-настоящему счастливой. Прости…
Дальше было несколько долгих молчаливых минут, а потом Василина Степановна возвратилась ко мне и вновь сковала в кольцо своих рук.
– Я никогда не забуду всего, что ты для меня сделала в эти дни. Спасибо тебе, доченька.
Я не смогла сказать ни слова. Два очень разных поколения слились в этот миг воедино и уронили на землю в далеком селе Елино не один литр соленой влаги. Вот так то, совершенно неожиданно даже для самой себя я в мгновение ока превратилась в нюню. Но, могу вас уверить, это того стоило.
Слезы Василины Степановны были неким доказательством того, что я действительно оказалась полезной. Мои собственные – свидетельствовали о том, что у меня есть душа и сердце, обязательные атрибуты не только человека, а и хорошего психотерапевта. Да, нас учили не пропускать через себя эмоции пациентов, не брать близко к сердцу ту или иную ситуацию, уметь держать дистанцию. Учили быть профессионалами своего дела, но не растворяться в чужих проблемах и радостях, как с легкостью поступила я. А как по-другому? Разве может хирург, не до конца доведя операцию остановиться, опасаясь заразиться от пациента язвой или аппендицитом? А существуют ли такие художники, которые из-за чувства страха перестают писать, только лишь потому, что боятся раствориться в своих картинах? Или первый учитель перестает вкладывать душу в каждого своего ученика только лишь потому, что это не его дитя? Нет. Я считаю, для того чтобы стать профессионалом в выбранном деле, обязательно нужно отдаваться ему до конца и вкладывать душу.
Наша пребывание в деревеньке Черниговской области, заняло ровно столько времени, сколько Василина Степановна провела у обелиска, затем была долгая дорога домой.
ГЛАВА 20
– Наденька, еще раз спасибо и, простите меня ради Бога, что я всю дорогу спала, силы уж совсем не те, что в сороковых. – Виновато улыбаясь и потирая ладошкой заспанные глаза принялась извиняться Василина Степановна, доставленная прямо к собственному подъезду. – Слава Богу, дома. Но как только восстановлю запас энергии, обязательно к вам загляну. Обещаю. Дай вам Бог всего, чего вы заслуживаете, а сейчас берите пример с меня – отправляйтесь домой и отдыхайте. Мы с вами неплохо попутешествовали и просто заслуживаем на короткое уединение и заключение в стенах собственного жилища.
– Это точно, – потирая свои уставшие до невозможности от дороги глаза, согласилась я.
Доставив старушку, со всеми принесенными для нее дарами (кроме тараньки, ее Василина Степановна наотрез отказалась брать, а мне посоветовала с «холодненьким пивком употребить»), прямо до квартиры, я вежливо отказалась от приглашения зайти на чашечку чая. Василина Степановна была безумно уставшей, да и мне, не мешало бы хорошенько выспаться в собственной кроватке. Какой уж тут чай?
Даже не представляете, какое это блаженство – засыпать совершенно счастливым и удовлетворенным человеком! Я прежде никогда не ложилась спать с подобным ощущением полной гармонии. Это дорогого стоит – помогать людям и получать от этого бесконечное море позитива для себя лично. Наверное, это и есть – призвание. И вот я уже сумела сделать немного счастливее целых два человека! То ли еще будет. : )
Хорошенько повалявшись в ванной, несколько раз удачно избежав полного погружения в сон под водой. Успешно приговорив последние пирожки с творогом, запивая их огромным количеством молока. Выкупав и накормив своего Рыжика. Я, полностью довольная всем произошедшим за последние дни, крепко зажав в своих объятиях котенка, с улыбкой на губах и легкими мыслями в голове, провалилась в самый крепкий сон, который только возможен.
Кстати, в университете мы много говорили о снах и их значениях. Я пропустила не одну лекцию по этому поводу, а некоторые просто проспала, но это совершенно не мешает мне согласиться с Зигмундом Фрейдом который трактовал сон как «царскую дорогу в бессознательное». Но, если честно, сон с точки зрения науки, мне не особо интересен. Согласна, для человека моей профессии это просто непростительно, но… Я люблю поспать и тем более люблю видеть добрые красочные сны, как все нормальные люди, а с какой стати они появляются в мозгу, мне (да простят меня великие знатоки этого дела) совсем неважно. Вот такой я скверный психолог и психотерапевт, которому совершенно до лампочки многолетние труды философов и прочих великих личностей. Я не люблю вникать во всю эту лабуду, а скажу так – все в нашем мире индивидуально. У каждого человека своя душа и личные взгляды на все, а моя задача лишь разобраться какие именно. Понять что нужно именно его сердцу и помочь не только словом, а и делом. Даже если при этом я никакой не психотерапевт, а просто умелый слушатель.
Проспала я долго. Просыпалась еще дольше. Знаете, хорошо, конечно, когда ты работаешь сам на себя и можешь позволять себе любимому начинать рабочий день в удобное для себя время, но ведь это такой соблазн вообще не попасть на свое рабочее место. Радовало одно, на двери в мой кабинет красовалась табличка с указанием определенных часов приема, так что как ни как, но к десяти я просто обязана оказаться в рабочем кресле.
Напоминая самой себе старуху Шапокляк я, не расставаясь со своей «крыской» по кличке Рыжик, все же смогла вытащить нас двоих за территорию уютной квартиры.
На улице шел дождь. Небо, как будто прорвало, и он ни на минуту не прекращался целый день. Вынуждена признаться, мне не малого труда стоило «отработать» этот пасмурный, шепчущий колыбельные, день.
Сегодня Василины Степановны у меня на «приеме» не было, что меня даже немного расстроило, так как двух дней с головой хватило полюбить эту женщину и привыкнуть к ее интереснейшим рассказам. Вдобавок к этому, никакая другая живая душа так и не заглянула в мою дверь. Хоть какое-то разнообразие в мой трудовой день внесли несколько звонков. Искренне порадовала меня моя первая пациентка, не побоюсь этого слова, Майя, с восторженными рассказами о предстоящей поездке за границу со своим любимым Назаром. Кристина Кутоян, тоже повеселили меня своими семейными подробностями. Алинка словно соловей щебетала о своем новом увлечении Паше, которого она намеревалась раскрутить на поездку в Париж. В общем, жизнь у всех, кроме меня любимой, бурлила. Но, я тоже каждой из них обещала при встрече поведать интереснейшую историю длинною в жизнь. Думаю, каждой из них будет что и для себя почерпнуть. А врачебная тайна… Вы серьезно считаете что все врачи строго придерживаются этого правила?
В конце «рабочего» дня, я просто расслаблялась забросив ноги на стол, беседуя с одним-единственным «пациентом», который никуда не мог от меня деться, даже если бы очень сильно захотел – Рыжиком. Я битый час пыталась выяснить у него – почему он все же Рыжик? Но, этот «пациент» был для меня чем-то сродни «висяка» в милицейском деле, то есть – безнадежен.
От угнетающего меня безделья, я решила побеседовать с котом, так сказать – поднатаскаться. Уверена, если бы какая-нибудь живая душа в этот момент наблюдала за мной, психологическое отделение одной из наших больниц приняло бы меня с распростертыми объятиями. Я, будучи в здравой памяти пыталась выяснить у котенка причины его любви к кличке Рыжик? Почему он решил отреагировать именно на это слово? Может одного из родителей так звали? Может он не хочет быть таким как все обычные коты? Или он просто боялся остаться блохастиком и схватился за первую попавшуюся кличку? В общем, общаясь с почти спящим котенком, я пришла к выводу, что ему просто нравится отзываться на именно такое буквосочетание. А еще я поняла, что ему нравится, когда с ним общаешься на равных. Не кот, а чудо природы.
Последующие две недели моей «практики», были одинаковыми до невозможности. Каждый рабочий день я активно продолжала общаться с котенком и ждать чуда. Понимание того, что Василина Степановна (которая пару раз радовала меня своим присутствием и кулинарными шедеврами) забрела ко мне просто по какой-то счастливой случайности, прочно закрепилось в мозгу. А еще все чаще там звучало – «Кому ты нужна со своей кустарной психотерапией?». Человек при деньгах – пойдет к проверенному специалисту. Человек без денег – разберется в своих проблемах сам. А других вариантов не дано.
Спасало лишь то, что я по своей натуре оптимист. Всегда старательно смотрю в будущее с положительным настроем, искренне веря что оно будет прекрасным. Но с другой стороны, в моем подсознании укреплялась, как самый противный репейник, мысль о том, что я просто на просто неудачница. Конечно, эту мысль я старательно закапывала как можно дальше в свое подсознание и всячески пыталась ее не выпускать оттуда, но отсутствие как клиентов так и денег, болезненно и назойливо вытаскивали ее наружу.
– Дочка, как ты там? Как дела твои? Практика? Много ли пациентов? Не звонишь, не заходишь. Все ли у тебя в порядке? – на второй неделе услышала я в трубке телефона мамин голос.
К родителям я не наведывалась и старалась не звонить, максимально избавляя себя от возможности поплакаться. Только нежелание зачислять себя в ряды неудачников, не давало расклеиться.
– Ничего, мам, все нормально. Клиентов не много, но прорвусь, как говорится. – Совершенно сжато проговорила я, стараясь придать голосу как можно больше радости и уверенности, а глаза в этот момент были уставлены на два наполовину засохших пирожка принесенных несколько дней назад Василиной Степановной. – Ты мне лучше расскажи как дела у вас с папой, а то ведь я все никак до вас не доеду. Да и, уверена, у вас все равно не окажется лишнего времени на пустую болтовню.
– Ой, дочь, я рада, что у тебя все хорошо. А у нас с папой тоже все как всегда хорошо. Вот, звоню попросить тебя поухаживать за моими любимыми фиалками, пока мы будем две недели отдыхать в Турции. Представляешь, мама одного моего малыша, как раз владелица туристического агентства. Ты естественно в курсе, что я никогда в жизни взяток не брала. Так Эмма Размундовна решила отблагодарить меня путевкой на две персоны в Турцию, где все ол инклюзив. Я отпиралась, как могла. Но она настояла, что это мизерная для нее плата за здоровый блеск в глазах ее Ахмеда и его здоровье в целом. В общем, вылетаем послезавтра. А ты дня через три, зайди, полей цветочки. Да и пригляни, чтобы в квартире все было хорошо. Надеюсь, я тебя не слишком обременю?
Слушая маму мне казалось, что еще немного и она просто взорвется от распиравшего ее счастья! Да, они с папой были отличными специалистами в своем деле, можно даже сказать волшебниками, но именно по этой причине за всю свою жизнь им всего пару-тройку раз удалось выехать на курорт и то, не дальше крымского побережья. Они вечно привязывали себя к дому, боясь оказаться необнаруженными, когда кому-либо из их пациентов понадобится помощь. Сейчас же видно созрели, и слава Богу!
– Мамочка, ну какие могут быть вопросы, я конечно присмотрю и за домом и за фиалками. Езжайте, наслаждайтесь! Хоть раз в жизни отдохните по-человечески.
Перекинувшись еще несколькими незначительными фразами с мамой и повесив трубку, мне вообще захотелось завыть. Родители верят в меня, а я… Что тут скажешь?.. Но где мне взять клиентов, если никакой сволочи не нужны психотерапевты! Черт, и почему это в Голливудских фильмах люди моей профессии как сыр в масле купаются? В Америке что проблем у людей больше? Я бы так не сказала. Тогда почему ко мне не стоит очередь?
Я засорила весь интернет с его бесплатными досками объявлений своими координатами и кроме трех звонков с предложением работать в чьей-то клинике, на определенных условиях и фиксированной зарплатой, и одним звонком с вопросом помогу ли я в борьбе с алкоголизмом, тишина. Хотя я и прокричала в трубку, что «Алкоголизм, это мой конек!». Видно, слишком радостно это прозвучало, так как никакого алкоголика или алкоголички, я у себя на приеме не обнаружила.
С каждым днем мне все труднее было заставить себя идти на работу, которая должна была приносить как моральное так и материальное удовлетворение, как в случае с Василиной Степановной. А приносила лишь ежедневное разочарование.
Удачей в своей «взрослой» жизни я пока считала лишь знакомство с Майей и помолодевшей и взбодрившейся после нашей поездки Василиной Степановной. Ну, еще котенок очень даже кстати появился на моем пороге. Рыжик для меня стал просто находкой. Он всегда вызывал у меня улыбку своими шалостями, когда не расплакаться сил уже не оставалось. Но глядя на веселого черного попрыгунчика, который наполнял мой пустой кабинет теплом и солнцем, я все же верила, что рано или поздно и сама запрыгаю от счастья за еще одну спасенную душу.
ГЛАВА 21
Мамина просьба о помощи, пришлась как нельзя кстати. Возможно именно это и спасло меня от голодной смерти и привселюдного признания своей несостоятельности и беспомощности. Деньги ведь, которыми рассчиталась со мной Василина Степановна, за две недели тунеядства испарились, а другим заработком пока даже не пахло.
Я ответственно следила за домом, каждый вечер навещая пустующие комнаты. Но главное кладовку с консервацией, морозильную камеру забитую до верху всем, чем только возможно и, естественно, холодильник на котором красовалась записка: «Надежда, зная о твоей любви к еде и полному отсутствию кулинарных способностей, оставляю тебе на съедение голубцы, битки, селедку под шубой, немного куриных котлеток и твой любимый медовик в моем исполнение. Голубцы, шуба и торт – в холодильнике, а все остальное в морозильной камере. С голоду пропасть не должна. Надеюсь, как приготовить замороженные продукты ты разберешься. С любовь твои родители.
P.S.: Не забывай поливать цветы».
– Спасибо что напомнила, – лакомясь своим любимым тортом, я хихикала над P.S. – Наверное, мамочка, ты меня слишком хорошо знаешь. Я бы точно забыла.
Ежедневно я бродила по родным комнатам и понимала, что возвращаться сюда я не хочу. Нет, я безумно люблю родителей и эту квартиру и соседей и всех-всех-всех, но вернуться сюда, означает проиграть не бой – войну. Войну с реальностью. Я просто не имею права сдаваться в самом начале своего личного жизненного пути. Нет, ну я буду не Юнг, если не смогу выстоять и завоевать звание самого авторитетного психотерапевта нашего города, а может и страны… А что, все еще очень даже может быть : )
Именно в момент, когда я пыталась понять, упав на старенькую софу в гостиной, – как мне жить дальше, зазвонил стационарный телефон и я автоматически сняла трубку.
– Да, слушаю.
– Надька?
– Да, – осторожно подтвердила я, хотя понять не могла, кому это вздумалось искать меня здесь?
– Ну слава Богу, а то я уж и отчаялась отыскать тебя в наших трех соснах, – прозвенело на том конце провода.
– Наташа? – лишь благодаря дефекту речи я в памяти разыскала человека, которому он принадлежал. Это картавое «Р», все школьные годы резало слух всем учащимся моего класса.
– Приятно, что узнала, – как-то уныло прозвучало из трубки.
– Еще бы, тебя да не узнать! Наташ, как дела-то твои? Куда ты подевалась? Как школу закончили так ты и пропала, а сейчас словно гром среди ясного неба. Выкладывай все как есть, если уж решилась позвонить. Ты ведь знаешь, я страх как люблю вникать в чужие жизни. Да, кстати, почему это ты звонишь родителям, я ведь давным-давно здесь не живу и тебе просто повезло, что именно в эту секунду я оказалась в их доме. Ты, наверное, не в курсе, что сразу после своего поступления я переехала на съемную квартиру.
– Я просто уже неделю вижу тебя в нашем дворе, вот, решила набрать.
– Прикольно, неделю видишь и только сейчас набираешь. Вот если бы я тебя заметила где-то, не важно, в родном дворе или же на городской площади среди толпы, или на рынке… Не важно где, но я бы тебя так просто не отпустила! Мы ведь так давно не виделись, думаю, нам будет о чем потрещать.
– Да так… – неуверенно проблеяла Ангелина, но моментально сменила тон на решительный. – В общем, нужно встретиться. Ты мне как психотерапевт нужна. Слышала, ты свой кабинет открыла. Говори адрес, я заскочу.
Холодно, отдаленно, скупо. Совсем не похоже на ту Наташку, у которой просто рот не закрывался, дай поговорить о мальчиках и о любви.
– Записывай, – я послушно принялась диктовать адрес. – Только сегодня меня уже там не будет, а завтра с утра жду подругу, а не пациента. Слышишь – по-дру-гу.
– Боюсь, не получится. До завтра.
– До завтра.
Услышав короткие гудки, я вообще не поняла – что это было, продолжая сидеть с раскрытым от удивления и возмущения ртом.
Наташа, как и я, была единственным безумно любимым ребенком у своих родителей. А еще любимой внучкой двух комплектов бабушек и дедушек, которые чуть ли не на руках ее носили. Она не была красивой до безумия девчонкой и с детства были проблемы с буквой «Р», но обладала какими-то совершенно магическими способностями легко сводить с ума любых парней. Наверное, это «что-то» и есть та самая «изюминка», обладать которой должны все настоящие женщины.
Наташа не входила в состав нашей семерки ангелов, но лишь потому, что сама этого не желала. Герберова всегда жила в своем собственном мире, хотя и не сторонилась дружбы, все же держалась особняком. Именно Герберова Наташка первой из нашего класса начала встречаться с мальчиком. Первая поцеловалась, и первая узнала каков на вкус секс и оргазм, без стеснения рассказывая нам, неопытным, о своих приключениях и ощущениях. Мы же раскрыв рты, внимательно ловили каждое слово. Наташа жила совершенно безоблачной, счастливой, полной любовных переживаний и приключений, жизнью. Поступив в престижный вуз на факультет иностранных языков, она продолжала сводить с ума всех, получая от этого удовольствие и удовлетворение. Но потом наша связь прервалась. Герберова, в один прекрасный момент, просто исчезла из наших радаров, а мы и не стали ее разыскивать.
Оказавшись в своей квартире, мне безумно хотелось поделиться новостью о неожиданном появлении Герберовой со всеми подругами, но что-то меня сдержало. Немного поразмыслив, решение не гнать лошадей нарисовалось в моей голове само собой. Успею еще обрадовать свой семицветик, а пока нужно во всем разобраться.
Я с нетерпением ждала встречи с Герберовой, но, признаться, немного переживала за ее душевное состояние. Я неоднократно помогала ей разбираться в любовных треугольниках или в жизненно важном вопросе любит она Васю или Колю. Но я уверена – это другое, и мне остается лишь надеяться на то, что и теперь, я не упаду в грязь лицом. А может дело вовсе и не в любви? Может в семье что-то случилось? Уж больно странный голос был у Наташи.
Прихватив с родительского холодильника несколько кусочков тортика, я целое утро кипятила чайник, чтобы по приходу Ангелины, начать с дружеского чаепития. Ко второй половине своего «рабочего» дня, думала, мой бедный агрегат взорвется нафиг, или сгорит. Только в начале пятого, его мучениям (как и моим) пришел конец – в мой кабинет постучали.
– Да-да, войдите, – волнующе проговорила я слова, которые хотелось бы повторять как можно чаще, а не два раза в месяц.
– Можно, Надежда Мироновна? – чуть повеселее нежели накануне, прозвучал знакомый голос, и в кабинете появилась Наташа.
– Ната! Как же я рада тебя видеть! – сдержать свои истинные эмоции, как я это планировала с учетом нашего «душевного» телефонного разговора, мне все же было не под силу, и я просто набросилась на Герберову с распростертыми объятиями, как в детстве.
– А я тебя!
Обнимались мы не очень долго. Почти сразу перешли к взаимным комплиментам и откровенному рассматриванию друг друга.
– М-м-м, Надька, а ты все так же подражаешь Попес. Молодец, – одобряюще протянула Ангелина, пристально рассматривая мои «достоинства». – Вот только… По-моему, тебя все же как-то поубавилось немного.
– Ага, не поспорю, – не вдаваясь в подробности о своей самостоятельной жизни впроголодь, скромно ответила я и сразу перешла к подобным заявлениям в адрес Наташи. – А ты, я смотрю, кардинально изменилась. А еще не просто сбросила пару кило, которых у тебя и так не было в избытке, а просто истощала! Нет, выглядишь ты не плохо, но уж слишком худосочная. Хотя… может это я по сравнению с собой, так тебя вижу. – Попыталась пошутить я, чтобы не сильно ранить истинными «комплиментами» и без моих слов убитую девушку.
Передо мной стояла молодая, но какая-то измученная и уставшая девушка. В ней было все, так сказать стандартный набор каждого человека – руки, ноги, голова. Но отсутствовал главный фактор именуемый ДУШОЙ.
Моя одноклассница в эти минуты напоминала мне те самые «суповые наборы», которые пользовались популярностью среди пенсионеров. Ничего лишнего – кожа и кости. Ее скулы торчала сильнее, чем не очень короткий нос. Хотя, признаться, раньше ее нос никогда не привлекал к себе лишнего внимания. Волосы, туго собранные в скудную гульку-дульку на самой макушке, лишь открывали и подчеркивали все недостатки чрезмерной худобы. Ее глаза, которые всегда были в числе достоинств Герберовой, из-за присущего им умопомрачительного блеска, сейчас были камнями мутной воды, закованные в темно-синие озера. Говорят, «синяки» под глазами появляются у людей, когда их печень не в порядке. Может именно поэтому Наташа сейчас находится в моем кабинете? Не смотря на ее идеальный прикид, я просто не узнавала в этой засушенной даме свою школьную подругу. Врожденным вкусом она обладала всегда, и, слава Богу, хоть это не растеряла за время своего отсутствия. Мысль о том, что ее привела в мой кабинет именно какая-то страшная болезнь, постепенно укоренялась. Ну не может здоровое тело так выглядеть! НЕ-МО-ЖЕТ!
– Спасибо за попытку сгладить правду, – словно заглянув ко мне в голову, процедила Наташа. – Но знаешь, я и без того, что легко читаемо на твоем лице, знаю – вид у меня не совсем презентабельный. Да что уж там – отвратный. Но обо всем по порядку.
Каких-то полчаса мы отвели дружеской беседе обо всем что было раньше, о том что нас связывало когда-то. Бегло побывали в школе. Затем в универах. А потом Ангелина резко свернула в другом направлении.
– В общем, Надь, говорить о прошлом нет смысла, о нем мы знаем все. Я здесь чтобы ты помогла разобраться в настоящем, иначе я просто сойду с ума.
Улыбка, которой Наташа меня совершенно не баловала, в этот момент исчезла вовсе. Веселые школьные воспоминание остались там, где им и было место. А оказавшиеся на моем столе сто долларов окончательно провели грань между дружбой и работой.
– Наташ, ты что, я никогда не возьму с тебя денег. Я всегда помогу тебе, в любое время дня и ночи. Когда только это тебе понадобится, но не как хапуга, судя по купюре, а как подруга. – Нет, ну это точно карма! Мне в очередной раз приходилось отказываться от оплаты, боюсь если так дальше пойдет… Но по другому в данной ситуации я поступить не могла. – Спрячь немедленно, а то я обижусь.
– Надежда Мироновна, перестань. Все мы люди и все зарабатываем на свой кусок хлеба как умеем, и если ты не возьмешь от меня оплату, обижусь я, и обращусь к другому специалисту. Мы работаем для того чтобы зарабатывать, а не дружбу водить в рабочее время. Чистая и беззаботная дружба осталась далеко за поворотом юности, теперь же есть жизнь без иллюзий и родительской опеки. Настоящая. Со всеми ее достоинствами, недостатками и потребностями. Так что прекрати.
Слова Наташи были сухими и категоричными. А еще – здравыми. Действительно, мы уже не в школе, и если она пришла именно к психотерапевту, пусть даже им оказалась ее одноклассница, его работа должна быть оплачена.
– Хорошо. Убедила. – Я поспешно убрала со стола раздражающую глаза купюру. Может для Наташи я просто психотерапевт, но она все же моя подруга, а эта зеленоватая бумажка кричала о другом. – Что ж, Наталья Петровна, слушаю вас. Что вас беспокоит? С чем вы ко мне пожаловали и в чем причина вашего недуга?
Состряпав важную физиономию, максимально серьезно, как на допросе, начала я свой долгожданный сеанс. Мой помощник, Рыжик, активно мостился на коленях у Наташи, желая принимать непосредственное участие во всем происходящем. Видно ему по вкусу пришлась наша совместная практика и он тоже решил стать не просто моим любимцем, а незаменимым во всех вопросах специалистом.
Не ожидавшая такого внимания со стороны не замеченного до недавнего времени котенка, Наташа все же не стала его прогонять, а хоть и отстраненно, но ритмично, поглаживала мурчащее чудо.
– Надь, можно я все же буду тебя называть просто Надей, а не по имени отчеству?
– Да. Можно. – Все в том же деловом духе лаконично ответила я и полностью настроилась вникнуть в проблему дорогого сердцу пациента. Может хоть в этот раз у меня получится поработать словно в Голливудских фильмах. : )
– В общем, я к тебе с такой проблемой – парней так много холостых, а я стала любовницей женатого. Отчего теперь просто схожу с ума. А слова моей бабки Арины, которая все время моей бурной молодости отучала меня заглядываться на чужое – «Чужая шуба – не одежда, чужой мужик – не надежда», просто доводят меня до ежедневной истерики. Надь, я сейчас расскажу тебе, как все это произошло и завязалось так, что без твоей помощи не развязать. Ты уж помоги мне во всем разобраться. Как в школе, только по-взрослому.
В этот момент голос Герберовой был словно натянутая струна, а на глазах блеснули, хоть и ненадолго, слезы. Она как никогда была права, это уже не был разговор по душам двух подростков, знающих о любви ни больше, ни меньше, чем было пережито и прочитано в книгах. Это был взрослый разговор. Серьезный. Искренний. Настоящий. Болезненный. Не нужно быть психологом, чтобы понять – тема слишком остра для Наташи и моя задача помочь ей ровно на столько, чтобы услышать искренние слова благодарности и возможно даже увидеть искренние слезы счастья.
Глядя глаза в глаза я понимала, что либо я верну этим двум тусклым миндалинам на исхудавшем лице прежний блеск, либо больше никогда не буду заниматься психологией, психотерапией и всякой подобной практикой. Это не пустое для меня обещание и не простое решение. Чем я смогу помогать людям, совсем посторонним, которых я так жду в своем кабинете, если не смогу помочь своей давней подруге? Вот и я о том же.
– Наташ, ты можешь рассказать мне обо всем на свете, как в детстве. А я тебе обещаю, что мы вместе разберемся, только уже по взрослому – нужна ли тебе чужая шуба…
*******************************************************************
