Текст книги "Дальний Рубеж (СИ)"

Автор книги: Валентин Власов

Соавторы: Виктор Ступников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 12

Я наравне со всеми крушил камень и кирпич старых, забытых всеми, построек, когда меня почтил своим присутствием капитан Немиров. Как-то давненько он мне не попадался на глаза, хотя война вроде как была его хлебом насущным.

– Разрешите, ваше сиятельство? – отчеканил он по-армейски.

– Докладывайте, – воткнув лом в землю, я оперся на него, готовый выслушать капитана.

– Мои разведданные говорят о том, что при императорском дворце все неспокойно.

– И когда вы успели обзавестись шпионами? – усмехнулся я, смахивая пот со лба, но, кажется, моё колкое замечание никак не смутило его.

– Остались ещё при дворе старые друзья, ваше сиятельство.

– И что вы хотели этим сказать? Я и сам знаю, что время сейчас неспокойное. Но это никак не должно сказываться на наших планах.

– А вот и скажется, ваше сиятельство. Из первых уст мне донесли, что обещают к нам заслать ревизора с проверкой.

– И что с того? – я пытался сохранить прежний невозмутимый вид, но чутье мне подсказывало, что прежний управитель мог подложить нам свинью.

– Неужели вы сами не понимаете, ваше сиятельство? – удивился капитан, искренне недоумевая, почему я ещё не бегал и не орал в панике.

– Я все прекрасно понимаю, – заверил я его и потрепал по плечу. – Но и вы поймите, капитан, если из-за каждого чиновника я бы переживал, то давно лишился разума. Чего и вам желаю: не переживайте из-за мелких людей.

– Но, ваше сиятельство, этот мелкий человек, как вы выразились, может принести большие проблемы! – Немирова прям всего распирало изнутри от негодования. Настолько, что его лицо налилось краской, точно помидор.

– Оставь это мне, а ты лучше скажи, где ты был во время осады?

– Вы меня в чём-то обвиняете, ваше сиятельство? – его кулаки сжались с такой силой, что костяшки побелели.

– Ни в чем я тебя не обвиняю, капитан, – я потрепал его по плечу, стараясь сбить напряжение между нами. А то так и рвануть может, что ни к чему.

– Я первый, кто построил людей и увёл детей, женщин и стариков в подвалы, – он выпрямился, как по стойке смирно, и гордо вздернул подбородок. – Я сделал все, чтобы сейчас не подвергаться обвинениям.

– Тебя никто и не обвинял, – дружелюбно улыбнулся я. – А поинтересовался, потому что мне завтра придется отъехать, и мне нужен здесь человек со знанием военного дела... Да, Пётр – хороший управленец, но не боец, – опережая его вопрос, ответил я.

– Я вас не подведу, ваше сиятельство, – отрапортовал вояка.

– Руководи этими бойцами, а у меня еще дела, – я в ответ передал ему свой лом.

Капитан Немиров взял лом с некоторой неловкостью, словно привыкший держать в руках лишь эфес шпаги или рукоять пистоля. Он кивнул, его осанистая фигура, еще секунду назад напряженная от обиды, теперь выражала лишь готовность к исполнению долга.

– Так точно. Не подведу. Он развернулся и направился к группе рабочих,его голос, привыкший командовать на плацу, прозвучал властно и четко: – Эй, вы там! Не в кучу сбиваться! Разбиться на тройки: двое крушат, третий на подносе обломки таскает. Поторапливайтесь!

Я наблюдал, как за считанные секунды хаотичная толпа превратилась в организованные бригады, застучали ломы, заскрипели тачки. Немиров знал свое дело. Сомнений не было.

Петр, мой управитель, действительно был прекрасным организатором, умевшим считать каждую монету и наладить быт, но для поддержания порядка и дисциплины в такие времена нужна была железная рука капитана.

Я отряхнул с перчаток пыль и направился к Петру в управление.

Петр сам сидел за столом, углубленный в изучение какого-то списка. Увидев меня, он поднялся.

– Ваше сиятельство.

Я жестом показал, чтобы тот садился обратно и сам сел напротив.

– Слышал про ревизора? – обратился я к нему с толикой усталости в голосе. Тело Михаила совершенно не привыкло напрягаться в отличие от меня, привыкшего показывать людям все в первую очередь на своём примере. Иначе не поймут, а то и за самодура незнающего примут. Крестьяне они народ такой. Если с ними хлеб не разделишь, и поле не вспашешь, то никогда не добьешься от них уважения. А страху я и так мог навести. Только предпочитал силе мягкий подход. Ведь любая сила сдавливает людское терпение, как пружина. И дело времени, когда она разожмется и прилетит тебе в лоб. Больно и до крови разбив его. Хорошо, если не убьет.

Пётр вздохнул и устало потер переносицу.

– Это было лишь вопросом времени. Старая гвардия при дворе не могла просто так сдать позиции. Они будут искать любое пятно, любой промах.

– Они его не найдут, – уверенно заявил я. – Наши отчеты в идеальном порядке. Снабжение, работы, распределение средств – все чисто. Пусть приезжают.

Петр покачал головой, его практичный ум уже просчитывал не бухгалтерию, а человеческий фактор.

– Они ищут не ошибки в отчетах, ваше сиятельство. Они ищут крамолу. Недовольных. Слухи. Капитана Немирова, например, в столице помнят. Его резкость, его старые связи… Он может быть мишенью. Его слова могут быть истолкованы как угодно.

Он был прав. Ревизор приезжал не проверять счета, он приезжал искать повод. Любой.

– Я уезжаю завтра. Возможно, на несколько дней. Немиров остается за главного по военной части и охране порядка. Ты – по всем хозяйственным вопросам. И, Петр… – я посмотрел ему прямо в глаза, – я нуждаюсь в том, чтобы вы с ним нашли общий язык. Солдатская прямолинейность и чиновничья осторожность. Две стороны одной медали. Без обеих – пропадем.

Петр тяжело вздохнул, но кивнул.

– Я буду стараться. Но не обещаю, что он будет меня слушать.

– Он будет. Он дал слово. А я, – я похлопал по стопке бумаг. – Перед отъездом изучу последние донесения из столицы. Нужно знать, кто едет и с какими полномочиями.

Вечер я провел за картами и бумагами. Сведения Немирова подтверждались. Из столицы действительно выехал чиновник по особых поручениям, некто советник Лозинский. Человек не из старой знати, а карьерист, сделавший себе имя на разоблачениях и служении власти. Опасный тип.

На следующее утро мой автомобиль был готов. Немиров и Петр стояли рядом, демонстрируя шаткое перемирие.

– Помните, – сказал я, обращаясь к обоим. – Наша цель – отстроить эту провинцию. Все остальное – второстепенно. Любые распоряжения – только из моих уст. Если приедет ревизор, примите его со всеми полагающимися почестями, но без лишней инициативы. Пусть видит образцовый лагерь трудолюбивых людей и ничего более.

Оба кивнули. Я тронулся, глядя на них в окно машины. Немиров, прямой как жердь, и Петр, сгорбленный под грузом забот. Две мои опоры. И две потенциальные мины, готовые рвануть от одной неверной искры.

Может стоило отложить эту поездку до лучших времен? Нет, потом уже будет поздно. Нам нужны люди и за ними я и ехал.

Даже удивительно было, что столичные власти интересовало всё, кроме того, что действительно должно было их заботить – разгулявшиеся ожившие, а это еще Тёмные не появились. Что они скажут тогда, когда на порог столичного дворца заявится одна из таких не самых дружелюбных тварей?

С этими не самыми веселыми мыслями я отправился в соседнее село в поисках не только рабочей силы, но и союзников в предстоящей войне.

До соседнего села мы добирались дольше, чем я планировал. Все же дороги не успели высохнуть и нам пришлось вновь толкать автомобиль. Так что приехали мы уже под вечер, когда небосвод начал окрашиваться в синие тона.

Веретьево нас встретило сожженными избами и гнетущей тишиной. Воздух все еще горчил сладковатым запахом гари и пепла. Я приказал шоферу остановиться на въезде, и мы вышли, чтобы осмотреться. Картина была привычно горькой: следы недавнего набега. Но чьего? Дезертиров, людей хана или, может, ожившие?

Мы двинулись пешком по главной, вернее, единственной улице. Из-под обугленных бревен одной из хат доносился едва слышный стук.

Из-под груды развалин медленно выбрался старик с лицом, покрытым сажей и морщинами, словно вырезанными резцом.

– Живой? – хрипло спросил я, подходя ближе.

– Чуть-чуть осталось, ваше сиятельство, – просипел он, узнав меня по одежде и манере держаться. – Ушли утром… С продовольствием. Забрали все, что не смогли сжечь. Скот угнали… Баб моих… – он махнул рукой в сторону поля, и по его щеке прокатилась черная от сажи слеза.

Я присел на корточки рядом с ним.

– Кто? Форма была? Знамена?

– Форма… своя, вроде… а рожи чужие. На говор не наши. Дезертиры, поди. Или банда хана. Свои бы так не хозяйничали…

Он был прав. Война рождает не только героев, но и шакалов, которые охотятся на своих же. Видимо, неспроста все чаще поднимались вопросы о том, что война на юге скоро и до нас дойдёт. Не верили.

– Остальные где? – спросил я, помогая ему подняться.

– В лес ушли. К старой заимке. Боятся, вернутся.

Мне нужны были люди, а я нашел лишь пепелище и страх. Поездка грозила обернуться провалом.

– Проведешь нас к ним?

Старик молча кивнул.

Дорога до заимки заняла больше часа. Люди встретили нас настороженно, с вилами и топорами в руках. Увидев своего старика и мою дворянскую накидку, они немного успокоились, но глаза их были полны недоверием.

Ко мне подошел сельский староста, могучий детина с перевязанной головой.

– Ваше сиятельство. Простите, что так встречаем. После утренних гостей чужим людям не рады.

– Я понимаю. Я не с пустыми руками. У меня в машине есть немного еды и медикаментов. Заберете.

В толпе прошел одобрительный гул.Лед тронулся.

Кажется, хан Байрак оказался для нас большей занозой, чем я предполагал заранее. Нам стоило поторопиться с укреплением собственной стены, раз он пошел грабить и жечь соседей. Так хан вполне себе мог репетировать генеральное нападение на меня, главного своего обидчика.

– Но мне нужна и ваша помощь, – продолжал я, окидывая взглядом собравшихся. – Мужчины, способные держать оружие. Рабочие руки. Мы восстанавливаем поместье и завод. Даем кров, еду и защиту. У нас свои ополченцы, капитан-армеец руководит.

– А от кого защита? – угрюмо спросил кто-то из толпы. – От таких же, как те, что сегодня были? Или от оживших?

– Ото всех, – честно ответил я. – Сначала мы отстроим стены, чтобы защититься от оживших. Потом – чтобы дать отпор врагу посерьезнее. У нас общая беда. Поодиночке мы просто будем гореть, как ваше село.

Староста переглянулся с самыми уважаемыми мужиками, а точнее с теми, кто еще остался в строю.

– А если они вернутся? Нас тут человек тридцать, а их было под пятьдесят. И с пулеметом.

Пулемёт – самое безобидное их оружие, если подтвердится, что среди них затесался боевой маг.

– Они не вернутся, – сказал я, и в моем голосе зазвучали стальные нотки, заставившие всех притихнуть. – Эти бандиты – не армия. Они ищут легкую добычу. Увидев силу, они уйдут искать другое место.

Мне нужно было показать им не жалость, а силу и уверенность. Дать им не просто хлеб, а надежду на возвращение к нормальной жизни.

– Даю вам слово: ваших жен и дочерей больше не тронут. Ваши дома мы отстроим. Но мне нужны ваши руки и ваша верность.

Староста долго смотрел мне в глаза, ища ложь или страх. Не найдя, тяжело вздохнул и протянул мне мозолистую руку.

– Ладно. Уж лучше руководить будешь ты, а не какой-то столичный чиновник, которому мы на хлеб не нужны. К тому же вы нас один раз уже спасли, прислав двадцать возов сена. Да жаль, ироды его пожгли.

– Договорились. Мужики, собирайте семьи! Забираем то, что осталось, и двинемся к утру.

Я сдержал вздох облегчения. Первый шаг был сделан. Но в голове уже стучала новая мысль: «Пятьдесят человек с пулеметом». Это была не просто банда. Это была сила, с которой нужно было что-то делать. И капитан Немиров со своей «железной рукой» подходил для этого как никто другой. А если подтвердится, что они орудовали от лица хана...

Возвращаться предстояло с людьми, но и с новой угрозой. И пока я ехал в сторону дома, в голове уже складывался план будущей карательной операции. Война была не только на фронте. Она была уже здесь, на нашей земле. И сдавать ее мы не собирались.

Люди на дрожащих ногах и с глубокой внутренней неуверенностью двинулись за мной в сторону сгоревшей деревни. Мне часто приходилось останавливаться и ждать их. Я был уверен, что страха сейчас было больше, чем физической усталости. Но что же...

До Веретьево мы добрались уже затемно. Мужики с женщинами разбрелись по погоревшим дворам, выискивая то, что не удалось унести нападавшим. К сожалению, налетчики мало что оставили после себя.

Я же присмотрел большой амбар – единственное уцелевшее здание, потому что было построено из камня. Внутри ожидаемо было пусто, а сквозь дырявую соломенную крышу просвечивала луна. Такая конструкция вряд ли кого-то могла уберечь от дождя, потому я приказал Ваньке найти достаточно длинную лестницу, чтобы я мог добраться до самого верха.

Спустя несколько минут весь взмокший Ванька все же притащил лестницу. По его тяжёлому дыханию сразу было ясно, что пришлось долго искать и обегать ни один двор. Но задачу он выполнил. Уважаю.

Приставив лестницу, я опробовал её, встав на нижнюю ступеньку. Она вся заскрипела. Надежность оставляла желать лучшего, но и другого тут вряд ли можно было найти. Поэтому я полез наверх, приказав Ваньке крепко держать лестницу.

Добравшись до верха, я направил поток из внутреннего источника на восстановление кровли. И на моих глазах солома стала переплетаться друг с другом, словно влюблённая парочка. Энергии ушло минимум, а эффект получился максимальным. Теперь можно было не боятся ночного дождя. Хотя сам я планировал все же не спать сегодня. Ведь, кто, если не я, мог защитить людей от вернувшегося врага.

Я спустился вниз, а люди со своими скромными пожитками уже стояли внизу. Напуганные и голодные.

Я приказал Ване принести из машины все, что мы взяли с собой. Как знали, что пригодится и не прогадали.

Ко мне подошел староста.

– Мужики уже договариваются, ваше сиятельство. Смену по четыре человека выставим. У нас пара охотничьих ружей есть, остальные с вилами и топорами. Если что – поднимем всех.

– Хорошо. Это разумно, – кивнул я. Его инициатива была лучшим доказательством, что люди начали приходить в себя и брать ответственность.

– А сейчас нужно накормить людей и устроить детей.

Ванька тем временем уже разгружал припасы из автомобиля: пара булок хлеба, тушенка и ящик с медикаментами. Женщины, видя это, оживились и сами организовали раздачу еды, стараясь в первую очередь накормить детей и стариков.

Я отошел в сторону, дав указание Ване быть на подхвате, и прислонился к холодной каменной стене амбара. Тело ныло от усталости, но сон не шел. В ушах еще стоял гул мотора, а перед глазами – картины сожженной деревни и испуганные лица людей.

Как-то уже успел отвыкнуть от флера войны. Не нравились мне все эти картины сожжённых деревень и погибших людей. Никогда не любил. Я всегда ратовал за мир, хотя и понимал, что иногда он добывается с кровью. Мысли возвращались к дому, к Немирову и Петру. Справится ли капитан с внезапным наплывом беженцев? Сумеет ли Петр найти для них ресурсы? И главное – удержатся ли они от конфликта друг с другом в мое отсутствие?

Тишину ночи нарушал лишь приглушенный разговор людей у костра, да скрип шагов дозорных. Я затянулся прохладным ночным воздухом, наблюдая, как слабый свет луны пробивается через щели в набежавших на небо облаках.

Спать было нельзя. Я решил лично проверить посты. Обойдя периметр, я убедился, что дозорные на месте и не дремлют. Их бдительность была нам на руку.

Возвращаясь к амбару, я увидел, что большинство людей уже устроились на ночлег на разостланных на полу соломенных матах. Дети, наевшись, спали крепким сном у матерей на руках. Староста сидел у входа, чистя свое единственное ценное имущество – старую, но исправную охотничью двустволку.

– Ложись отдыхать, ваше сиятельство, – хрипло проговорил он, не отрываясь от работы. – Мы свою землю сторожить умеем. Вы нам надежду дали, так что мы вас в обиду не дадим.

В его словах была простая, но железная правда. Эти люди потеряли почти все, но не потеряли волю. Они были готовы бороться. И ради этого уже стоило работать дальше.

Я кивнул и нашел себе место в углу, прислонившись к стене, решив не возвращаться в машину, а провести ночь здесь – вместе со всеми. К тому же, так реагировать на неожиданную атаку было даже проще.

Глаза сами собой закрывались, но сознание цеплялось за реальность, прислушиваясь к каждому шороху за стенами амбара.

Но, чуть согревшись, я все же уснул.

Утром я возглавил обратный поход к нам в деревню. Я понимал, что идти придется долго, потому приказал поочерёдно сажать в мою машину детей и стариков. Женщины тут же наотрез отказались садиться, стоило мне только об этом заикнуться. Они желали идти с мужьями на равных. Похвальная самоотверженность, но все же я не был в них так уверен. Голод и усталость – сильные враги.

Проверив телефон, я лишний раз убедился, что связь в этих местах не ловит, а, значит, на ближайшие сутки, как минимум, мне будет неизвестна судьба собственного селения, но я уповал на лучшее. Все же, Пётр с Немировым должны были управиться. А вот зелье придется дольше варить, чем планировалось.

Долгий переход ожидаемо растянул наш строй. И хотя я старался как можно дольше давать отдохнуть детям и старикам, сажая их в машину, места внутри всем катастрофически не хватало. Стоило бы об этом позаботиться, но для этого надо было отреконструировать завод по очищению дурмана.

Но главным нашим врагом была не дорога, а отсутствие воды. Так сложилось, что на нашем пути не попадалось ни одного мало-мальски захудалого источника с живительной влагой. Иначе мы бы наполнили водой все ёмкости, что были у нас в наличии.

К счастью, к полудню мы наткнулись на старый, заброшенный колодец на обочине дороги. Вода в нем была с затхлым запахом, но после недолгой очистки и кипячения на походной горелке ее можно было пить. Эта небольшая победа взбодрила людей, и мы двинулись дальше с новыми силами.

Солнце уже клонилось к западу, когда впереди показались знакомые очертания нашей усадьбы. Но мое облегчение сменилось настороженностью. Вместо привычного ритма работ – стука ломов и скрипа тачек – над поместьем висела неестественная тишина. А у въезда, рядом с караулом наших ополченцев, стоял чужой, явно казенный, автомобиль.

Моя щека невольно гневно дернулась. Ревизор.

Люди замедлили шаг, почувствовав неладное. Я приказал старосте остановить группу на подходе, а сам, сделав вид, что проверяю подошву сапога, наклонился и зачерпну пригоршню пыли с дороги, чтобы энергично растереть ее по лицу и одежде. Нужно было выглядеть как можно более уставшим и озабоченным хозяином, только что вернувшимся из тяжелого похода.

Я вошел в ворота первым. На территории царил образцовый порядок, но чувствовалось напряжение. Рабочие не крушили стены, а занимались менее шумной работой: сгружали кирпич, подметали территорию. Их движения были слишком четкими, выверенными, будто они боялись сделать лишний звук.

Меня сразу заметили. Из-за спины караульного, стараясь быть незамеченным, ко мне бросился Петр. Его лицо было бледным, а глаза бегали.

– Ваше сиятельство, слава богу! – прошептал он, едва переводя дух. – Он здесь. Советник Лозинский. Прибыл сегодня с утра, сразу после вашего отъезда.

– Я вижу. Где он сейчас?

– В конторе, изучает книги. Капитан Немиров… – Петр сглотнул. – Капитан Немиров сопровождает его. Весь день ходит за ним по пятам и смотрит так, будто хочет не изучить, а пристрелить.

Это было хуже, чем я мог предположить. Я мысленно представил, как прямолинейный солдат и дотошный столичный чиновник проводят вместе несколько часов.

– Принял он их? – спросил я, кивая в сторону своих людей у ворот.

– Пока нет. Сказали ждать. Боюсь, это производит дурное впечатление.

– Наоборот, – отрезал я. – Покажет, что у нас нет тайн. Что люди пришли к нам сами, спасаясь от беды. Веди их, устраивай. Размести в большом сарае, выдай пайки. Я иду знакомиться с нашим гостем.

Я направился к управе, отряхивая пыль с плеч и стараясь придать лицу выражение усталой озабоченности, но не страха. Переступая порог, я увидел знакомую спину капитана Немирова, застывшую по стойке «смирно» в дверном проеме кабинета. Внутри, за столом Петра, сидел щегольски одетый человек в очках и внимательно изучал разложенные перед ним ведомости. Рядом стоял его секретарь с блокнотом.

– Ваше сиятельство, – громко и отчетливо, явно предупреждая чиновника, отрапортовал Немиров.

Человек за столом медленно поднял на меня глаза. Взгляд был холодным, оценивающим, без тени приветствия.

– Советник Лозинский, полагаю? – сказал я, делая шаг вперед. – Прошу прощения за свой вид. Только что вернулся. Вынужденная поездка. На соседей напали мародеры, пришлось эвакуировать выживших.

Лозинский отложил ручку и сложил руки на столе.

– Я наслышан о вашей… кипучей деятельности, ваше сиятельство. И о ваших методах. – Его голос был ровным, без эмоций. – Отчеты, – он легким движением пальца отодвинул стопку бумаг, – образцовые. Вызывает удивление такая эффективность в столь… сложное время.

В его словах явно сквозило недоверие. Он приехал искать не порядок в цифрах, а беспорядки в реальности.

– Спасибо. Стараемся, – я сел в кресло напротив, показывая, что чувствую себя хозяином положения. – Чем могу быть полезен?

– Многим, – он снял очки и принялся методично протирать стекла платком. – Например, могу ли я получить объяснение по поводу вооруженного отряда, находящегося под командованием лица, известного своей оппозиционностью императорскому двору? – он бросил взгляд на Немирова, застывшего в дверях. – И по поводу массового притока беженцев, которых вы без санкции свыше размещаете на подконтрольной территории?

Игра начиналась. И ставки в ней были предельно высоки.