Текст книги "Падение терратоса (СИ)"

Автор книги: Валентин Русаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Спустя час Кинт поскреб по двери черного хода пекарни:

– Мадам Шодэ!

– Кинт?

– Да.

Дверь открылась, и Кинт проскочил внутрь.

– Готовы?

– Да.

– Зовите всех, идем.

Пробираясь дворами и переулками, через час Кинт довел мадам Шодэ и ее дочь до дома господина Тэссэ, ну и самого господина Тэссэ тоже, шли медленно, старый вояка сильно хромал.

– Ну, все... держитесь вместе, думаю, в скором времени порядок наведут, да и видите, тут уже даже спокойнее, вон и повозки ездят и люди ходят.

– Спасибо тебе... – Мадам Шодэ сгребла Кинта в охапку и расплакалась.

– Успокойтесь и держитесь вместе... Ладно, прощайте, пойду я, пока есть возможность поймать повозку.

– Ну, береги себя, – пожал руку Кинта Тэссе, – ты хороший солдат.

– И вы, – ответил Кинт, – берегите этих "сдобных булочек".

– Постараюсь...

Держась неосвещенных мест, Кинт добрался до вокзала, поймал повозку и, переплатив в два раза, добрался до Ткацкого квартала.

Глава пятнадцатая

Продрогший, пряча начавшийся предательский кашель в кулаке, Кинт прокрался вдоль дома и толкнул дверь – заперто.

– Кто там? – донесся из-за двери немного испуганный голос мадам Поль, после того как Кинт тихо постучал.

– Это я, Кинт.

– О небеса! – Мадам Поль моментально распахнула дверь и втянула Кинта за рукав. – Что с вами, господин Кинт, вы весь в крови, что за вонючие обноски?

– Это не моя кровь... Вы в курсе, что происходит в центре?

– Говорили, что бунтари из промышленного района устроили погромы.

– Ага... Есть что-нибудь на ужин?

– Конечно.

– Разогревайте, я скоро спущусь, – сказал Кинт и, закашлявшись, пошел вверх по лестнице.

Пустив горячую воду в ванну, Кинт разделся, сбросив вещи на пол, забрался в ванну и, поджав колени к груди, замер, покрываясь "гусиной кожей". Спустя полчаса, помывшись и наконец согревшись, Кинт оделся в привычную для себя одежду отставного жандарма со всеми сопутствующими "стреляющими и режущими" атрибутами и спустился вниз. Ужинал Кинт молча, глядя в тарелку... мадам Поль сидела в углу столовой, тоже молчала и смотрела на Кинта.

– Скажите, мадам Поль, а сколько еще постояльцев сейчас в гостинице?

– Кроме вас еще трое мужчин и молодая пара с утра заехала.

– Они вооружены?

– Вроде бы, – пожала плечами мадам Поль, – а что?

– А то, что надо придумать, как отбиваться нам тут, если что. – Кинт замолчал и продолжил есть.

Мадам Поль понимающе кивнула, нахмурилась, вышла из кухни и направилась наверх. Спустя полчаса в столовой собрались все постояльцы – пожилой торговец, два с виду инженера и молодая пара ненамного старше самого Кинта, а то и ровесники. После краткого изложения того, что происходит в центре, Кинт предложил разбить ночь на дежурства, ну и пройтись по заведению мадам Поль и поискать выгодные позиции на случай отражения нападения бунтарей.

– А городская жандармерия на что? – возмутился старый торговец....

– А откуда нам знать, что вы с ними не за одно? – поинтересовался один из инженеров.

В общем, общего языка найти не получилось, помешали неприязненные отношения старого торговца к двум инженерам из-за принадлежности к разным гильдиям, а молодая пара так вообще сразу засобиралась съезжать. Мадам Поль только покачала головой и вышла.

– Ну, как знаете. – Кинт встал из-за стола и молча направился к себе, где стал собирать вещи.

Через полчаса в дверь комнаты Кинта осторожно постучали...

– Открыто!

– Господин Кинт! – Маки просунул взъерошенную голову в комнату.

– А, Маки, заходи, – ответил Кинт, перебирая вещи и соображая, что из самого необходимого оставить в ранце, чтобы уходить налегке, – что-то случилось?

– Мы с другом в город сбегали, ну, посмотрели что к чему...

– И что там к чему?

– Рядом с вокзалом, на пустыре, у складов торговой гильдии, жандармы и, похоже, армейский корпус... их там много, два очень больших отряда.

– Насколько больших?

– Да сотен пять! Не меньше, это только пеших.

– Ого! А что, еще и кавалерия есть?

– Да, сколько – толком не успели разобрать, они уже по улицам разъехались небольшими отрядами.

И тут начала доноситься активная стрельба, сначала со стороны центра, а потом практически отовсюду. Со звуками выстрелов стали слышны и истеричные возгласы, испуганные крики припозднившихся прохожих под окнами... потом с улицы послышался цокот копыт – кто-то скакал верхом и орал как сумасшедший: "В правительственных кварталах настоящая резня! Гильдии грызут друг другу глотки!"

– Господин Кинт, я послушал разговор двух армейских командиров, они говорили, что сначала нужно обыскать все гостиницы и постоялые дворы, всех не местных будут вывозить в старую крепость для выяснения и разбирательств.

– Выяснения чего?

– Не знаю, господин Кинт, – виновато пожал плечами Маки, – вам, наверное, надо спрятаться...

– Мне надо уходить из города, – ответил Кинт и махнул рукой, – все равно же собирался... теперь-то уж точно не задержусь, как ты там говоришь, "для выяснения и разбирательств"?

– Угу...

– Вот они мне ни к чему, все эти разбирательства.

Где-то совсем рядом, в паре кварталов от гостиницы, началась перестрелка. Кинт подошел к окну... в арку вбежали двое вооруженных людей, один укрылся за стоявшими в середине двора бочками, второй за ящиком с углем, и оба начали стрелять, но бой был недолгим, меньше минуты, убили их быстро и без лишних церемоний, после чего во внутренний двор вбежал отряд военных, около дюжины. Высокий армеец, судя по двум нашивкам на рукавах – звеньевой, осмотрел убитых, потом, уперев кулаки в бока, поднял голову на окна и начал осматривать внутренний двор гостиницы. Кинт аккуратно приоткрыл окно...

– Двое в арку, двое на вход, остальные со мной, – скомандовал звеньевой и пошел к входу в гостиницу, где остановившись и достав револьвер, рукоятью постучал в тяжелую дверь: – Открывайте!

– Ладно, Маки, передай матери от меня благодарности... пока вояки будут порядки наводить, не высовывайтесь. – Кинт говорил быстро и, закончив укладывать ранец, застегнул и проверил все его ремешки, клапана и кармашки. – А мне, похоже, действительно пора. Будут спрашивать, где жилец из этой комнаты, скажи, что с утра ушел в центр... хотя нет, не врите... другие могут проболтаться, и у вас будут проблемы. Скажут открыть и показать все комнаты – делай.

– Хорошо, прощайте, господин Кинт, – ответил Маки, – и я закрою вас снаружи.

– Нет, я закроюсь изнутри...

После того, как Маки вышел, Кинт закрыл дверь на пару оборотов ключа, а потом несколько раз с усилием согнул медный ключ вверх и вниз, пока он не обломился, и часть не осталась в скважине. Ранец и чехол с карабином Кинт закинул за спину, еще раз осмотрелся и, схватив с кровати существенно полегчавшую дорожную сумку, распахнул дверцы шкафа, за которым находился потайной выход на крышу и шагнул внутрь...

"Главное – добраться до халуп бедного района порта", – думал Кинт, пока, крадучись и таясь, пробирался темными дворами да переулками и напрягал память, вспоминая ориентиры. Переполох в столице был знатный. Несмотря на ночь, по улицам, так же таясь, передвигались люди, в основном с поклажей – такие же, как и Кинт, гости столицы, волей судьбы оказавшиеся здесь не в то время и не желающие быть задержанными "до выяснения". Они также пытались выбраться из города, шарахаясь от любого звука и любой тени. Кинт даже наблюдал сцену, как отряд жандармов выводил из какого-то постоялого двора людей. Один парень стал артачиться и кричать, его, не церемонясь, приложили прикладом и стали избивать, прикрикивая: "Городской совет ввел особое положение в городе, ты должен заткнуться и подчиниться!"

Потратив три часа, Кинт глубокой ночью почти выбрался в пригород, уже виднелись мачты кораблей и застывшие портовые краны. Тут его привлекла какая-то возня в арке каменного двухэтажного дома с провалившейся крышей. Кинт подкрался чуть ближе.

– ...лучше привяжи, если придется быстро ехать, свалится же, – произнес женский голос.

– Да зачем столько барахла? Мы же не насовсем, – ответил мужчина.

– А вдруг тут надолго все?

– Не знаю...

– То-то же, так что поживем пока у отца... ладно, я за детьми, а ты пока посмотри, что с дорогой.

– Хорошо.

Кинт быстро и тихо перебежал к выходу из арки и остановился. На дорогу вышел высокий мужчина, осмотрелся...

– Пассажира возьмете? – тихо сказал Кинт.

Мужчина вздрогнул от неожиданности, но сразу как-то весь собрался, и его рука дернулась к кобуре на бедре.

– Не стоит, – быстро сказал Кинт и взвел курок револьвера, но не вынимая его из кобуры.

В ночи этот звук оказался достаточно громким и весьма узнаваемым. Мужчина замер.

– Я не причиню вам вреда, мне тоже нужно выбраться из города, я заплачу.

Мужчина медленно повернулся, а Кинт вышел на свет от единственного фонаря на сотню шагов.

– Я еду с детьми и супругой в Латинг, и у нас не так много места в фургоне...

– Но несколько золотых кестов в любом случае не будут лишними для семьи с детьми, да дорога в Латинг... у вас будет еще один стрелок, случись что в пути.

– Гратэ, ты где там застрял! – выскочила из арки молодая женщина, которая вдобавок была еще и беременна. Увидев высокого парня с жуткими шрамами на лице, в широкополой шляпе и длинном плаще, под которым видно оружие, она только и вымолвила, схватившись за живот: – Что вам нужно?

– Здравствуйте, мадам, не бойтесь. – Кинт чуть приподнял шляпу. – Я готов вам заплатить, если вы возьмете меня с собой, и вдобавок смогу охранять вас в дороге.

– А вы не из этих, ну которые бунтари, с площади? – Женщина прижалась к мужу и взяла его за руку.

– Что вы, нет, просто я гостил у приятеля, но, как выяснилось, солдаты и жандармы хватают всех без разбора, кто не местный, а мне это очень не нравится. Так что, десять кестов золотом вас устроит?

– Конечно, – моментально ответила женщина, услышав озвученную сумму, – только... ммм... у нас мало места.

Кинт заглянул в арку и увидел небольшой закрытый пассажирский экипаж, запряженный двумя молодыми кобылками, которые, фыркая и мотая головами, позвякивали упряжью.

– Я могу расположиться с багажом на крыше, – предложил Кинт.

– Замерзнете, – ответила женщина, – ладно... идемте... и деньги вперед.

– Хорошо, – ответил Кинт, достал кошелек и, отсчитав десять монет, протянул их на ладони женщине.

Та, быстро хапнув монеты и направившись в арку, сказала:

– Идемте, поможете мужу переложить и увязать багаж, только быстро, скоро светать начнет.

Гратэ уверенно вел экипаж по тихим переулкам пригорода, то и дело сворачивая на улицы и проулки, в которых было совсем темно и нелюдимо, а дорога оставляла желать лучшего – сплошь кочки и ухабы. Бедные кварталы, их жителям плевать на то, что происходит в центре, услышав о бунте, они просто попрятались по своим лачугам, все, кто здесь проживает, работают у фермеров.

– Ну вот, северная дорога, главное, чтобы на мосту не было поста, – вздохнув, сказал мужчина. – Там за рощицей поворот и речушка... сама мелкая, можно было бы вброд – и через степь срезать, но берега болотистые.

– Тогда высадишь меня в роще, пройду посмотрю, – сказал Кинт, сидя рядом на облучке и держа карабин между ног.

– А что если там пост?

– Попробую договориться, – пожал Кинт плечами.

– А если не договоришься?

– Ну, с вами же договорился.

– Ну, то мы, а то солдаты.

– Деньги любят все...

У старого деревянного моста стоял крытый фургон, к большому колесу которого были приставлены четыре винтовки. Пара оседланных лошадей, костер, у которого приплясывали от утреннего заморозка четверо жандармов. Один из них увидел одиноко шагающего к мосту человека в длинном плаще, шляпе и с дорожной сумкой в руке.

– Мастер-жандарм, гляньте...

– А что глядеть... разворачивай его – и пусть топает обратно. Приказ слышали? "Не выпускать никого"! Все, исполнять.

– Слушаюсь, – ответил коренастый жандарм, взял винтовку и, повесив ее на ремень, вышел на мост.

Человек дошел до него и остановился...

– Проезд, проход запрещен, приказ городского совета, – выставил руку вперед жандарм.

– Старшего позови, – подошел к нему вплотную высокий парень.

– Эм... – замялся жандарм, разглядев в бликах от костра лицо путника, – зачем?

– Поговорить...

– Все равно не пропустим, – хмыкнул жандарм и крикнул: – Мастер-жандарм, тут вас спрашивают!

– Так веди его сюда, – ответил мастер-жандарм, не желая отходить от костра.

Человек в плаще проследовал за жандармом к костру.

– Чего хотел?

– Я и мои друзья хотим проехать, и мы готовы заплатить.

Жандармы переглянулись, а их старший пригласил путника отойти за фургон.

– И сколько вы готовы заплатить? – тихо спросил мастер-жандарм, косясь на своих подчиненных, которые остались у костра.

– Назовите сумму...

– Эм... – мастер-жандарм почесал рыжую бороду и задумался ненадолго, – а сколько говорите вас?

– Трое взрослых, двое детей.

– Ага... ну, тогда по паре кестов золотом за каждого.

– Не много?

– Вы спросили, я ответил. Нет – тогда разворачивайтесь.

– Хорошо, я согласен.

– Ну, мы все равно досмотрим транспорт.

– Мы просто едем в другой город... в столице беспорядки, и хочется переждать, пока они закончатся, у родственников.

– Понятно... Ну хорошо, мы пропустим вас, – криво улыбнулся мастер-жандарм, давайте деньги...

– Нет, сначала проезжает повозка, потом я дам вам денег... а пока побуду тут, с вами.

– Хм... ну давай.

Путник пару раз свистнул, громко, даже лошади встрепенулись и недовольно зафыркали. Из рощи выехал экипаж и поехал по дороге к мосту. Спустя несколько минут экипаж остановился, проехав мост перед жандармом, который вышел на дорогу и вытянул руку вперед. Второй жандарм с большим масляным фонарем осмотрел экипаж...

– Все в порядке, мастер-жандарм, – крикнули от повозки.

– Деньги покажи, а то пропущу, а ты скажешь, что у тебя с собой пара медяков, – повернулся к путнику мастер-жандарм.

Запустив руку под плащ, путник снял кошелек с пояса и со звоном опустил себе на ладонь.

– Ого! Да я продешевил! Думаю, надо пересмотреть сумму, – не сводя глаз с кошелька, сказал рыжебородый, а потом крикнул: – Ну-ка ссадите пока всех с экипажа.

– А детей?

– Я сказал всех!

– Мы же договорились... – развел руками путник.

– Я сам решу, когда мы договоримся, дай-ка сюда, щенок, – ответил мастер-жандарм и схватил кошелек. – Ребята, обыщите хорошенько этих, может, еще деньжата водятся.

– Да как вы смеете! – возмутилась женщина.

– Мне говорили, что столичные городские жандармы жадные до денег, но чтобы настолько, что готовы грабить детей... – вздохнув, сказал путник, – ну... вы меня вынудили...

– Заткн... – мастер-жандарм не успел договорить.

Кинт резко подтянул колено к груди и выстрелил ногу вперед, мощным ударом в живот отправив рыжебородого спиной в фургон, а затем, достав револьвер, два раза выстрелил в воздух.

– Все замерли! Гратэ, оружие забери у всех, а вы, мадам, забирайтесь с детьми в экипаж.

– Тебе это даром не пройдет, – зашипел то ли от боли, то ли от злобы рыжебородый.

– Не был бы таким жадным, то этого всего не случилось бы...

Кинт дождался, пока экипаж отъедет на полсотни шагов, и подошел к четырем связанным жандармам, стоящим на коленях у костра.

– Думаю, не замерзнете, до утра час остался.

– Ты за это заплатишь, щенок! – Рыжебородый раздувал ноздри, сопел и был вне себя от злости.

– Да. – Кинт отсчитал десять кестов и бросил под ноги связанным. – Я условия договора выполнил...

Затем Кинт зашвырнул подальше в степь один из палашей жандармов со словами "рассветет, найдете, освободитесь", после чего, покидав во вьюк все трофейное оружие, он привязал его к седлу одной из лошадей и стеганул ее прутком по заду.

– Далеко, наверное, не убежит, поутру найдете...

Глава шестнадцатая

– Надо на обед остановиться... тут недалеко постоялый двор и мехстанция, ну те, что на постах дорожной жандармерии устраивают, – сказал Гратэ Кинту, подремывающему на облучке.

– Угу... – кивнул Кинт, кутаясь в плащ, – разбудишь, когда будем подъезжать.

Экипаж ехал по степи уже около семи часов, время – полдень, по небу ползут серые тучи, закрывая солнце, отчего в степи сразу становится как-то хмуро и холодно. Утром проезжали какую-то деревушку, но решили не останавливаться и не давать фору возможным преследователям, хотя в том, что они будут, Кинт очень сомневался. Но решили не рисковать, и экипаж, как только рассвело, ехал по степному торговому тракту часа три настолько быстро, насколько это было под силу двум молодым кобылкам. Остановились посреди степи у небольшого озерца, поросшего плотным кустарником по берегам, напоили и дали немного отдыха лошадям, после чего снова двинулись в путь.

До Латинга экипаж доехал за трое суток и въехал на его окраину, когда солнце уже клонилось к закату. Доехали спокойно и без всяких неприятных неожиданностей. В городе, похоже, не знали о произошедшем в столице, или делали вид, что ничего не происходит, хотя да, городовых на улицах прибавилось.

– Отец моей жены владеет несколькими мельницами, пекарней и небольшим постоялым двором на окраине, можете остановиться у него, – предложил Гратэ, когда экипаж наконец остановился на городской площади Латинга, напротив ратуши.

– Нет, спасибо, я как-нибудь сам дальше, – ответил Кинт, накинув ранец и, подхватив дорожную сумку, из которой торчал чехол с карабином, – тут недалеко есть гостиница.

– Как знаете... тогда всего хорошего.

– Прощайте.

Постояв с минуту и осмотревшись, Кинт купил в киоске у ратуши газету, прошел пешком пару кварталов и зашел в гостиницу, расположенную в каменном двухэтажном доме в старом районе Латинга.

– Найдется ли у вас номер? – Кинт поставил у ног свою ношу.

– Конечно. – Высокий жилистый парень в недорогом костюме встал из-за стола за стойкой. – Вам надолго?

– Я подумаю... но на пару дней точно.

Парень навис над стойкой, оценивающе посмотрел на Кинта, оглядел его вещи и спросил:

– Вам комнату с ванной или...

– Конечно с ванной.

– Тогда десять кестов серебром в сутки, обед входит в стоимость.

– Вот... – Кинт оставил на стойке монеты.

– Пойдемте, я провожу. – Парень сгреб монеты в карман и, взяв из ящика стола ключ, пошел вверх по лестнице.

На ужин Кинт спускаться не стал, а приняв ванну, забрался под одеяло и, почитав несколько минут газету, отложил ее и уставился в потолок...

"Похоже, еще одна веха, – думал он, – прошелся по местам юности, встретился с людьми, которые были добры ко мне... Да уж, словно какие-то долги раздал. Булочницам, возможно, спас жизнь... как там, интересно, этот старый вояка, справится? Да справится, наверное. Судя по всему, в столице уже навели порядок, в новостях прочитал, что "зачинщиков беспорядков в столице задержали, и ведется расследование", наверное, Моресу приходится опять не спать ночами... Морес, и ему, судя по всему, отдал какой-то долг этими своими показаниями...

Проснулся Кинт поздно и, спустившись в ресторанчик при гостинице, чуть было не опоздал к обеду. Подкрепившись вкусной похлебкой с копченостями, Кинт вышел на улицу и поймал повозку.

– Покатаете меня? Хочу вот по объявлениям проехать, – показал Кинт газету вознице.

– Как заплатишь, – ответил седой старик-возница, сидящий вполоборота на облучке, взглядом оценивая пассажира.

– Не обижу, поехали.

– Ну поехали, – хмыкнул возница, – куда сначала?

– Пара объявлений из Ремесленного квартала, давайте туда сначала.

Возница кивнул, и повозка тронулась.

Латинг – большой город, стоящий на пересечении торговых трактов, ровесник Актура, а по слухам, и постарше будет, это первый город, присоединенный к терратосу Аканов во времена войны за объединение. Но ничто теперь не напоминает о войне, прошли сотни лет, и Латинг превратился в город торговцев. Несколько огромных рынков, зерновые и угольные биржи, а в ткани, производимые на местных мануфактурах, одеты три четверти жителей терратоса. Этот город привлекает зажиточных граждан тем, что тут мало производства, чистый воздух, чистые улицы, за исключением бедных окраин, конечно. А еще Латинг привлекает всех, кто ищет легких денег, а доставаться они могут здесь по-разному... кто-то удачно перепродает товары и сырье на местных биржах, кому-то может улыбнуться удача в азартном доме, коих в Латинге не менее десятка, а кто-то может подождать толстосума в темной подворотне и, вспоров ему брюхо, отобрать увесистый кошель, правда, в том случае, если толстосум пожалел денег на телохранителя.

Ремесленный квартал находился на границе старого и нового Латинга, со стороны старой его части. Два этажа – это максимум для каменных домов этого района, которому не одна сотня лет. Стены домов толстые, в пару локтей, сводчатые потолки, в перекрытии толстенные деревянные балки, со временем превратившиеся в камень из-за состава, которым их пропитывали, и рецептура которого давно утеряна. Некоторые семьи, владеющие домами не одно поколение, иногда продают комнату в цоколе или флигеле, чтобы еще некоторое время прозябать на наследстве предков, развлекаться и радоваться жизни, зачастую очень короткой.

– Ну что, подождете, пока я схожу и посмотрю комнату, – сказал Кинт, спрыгивая с повозки.

– Ты заплати за то, что уже проехал... пять медяков да один сверху, чтобы подождал.

– Ждите. – Кинт протянул серебряный кест.

– Это другое дело, подожду. – Дед убрал монету в карман жилетки под старым пальто и, достав трубку, с довольной миной начал набивать ее табаком.

Кинт поднялся по пяти ступенькам, опираясь на кованые перила, посмотрел на высокий цоколь с двумя маленькими окошками, рамы которых поросли мхом. За окном рядом с дверью дрогнула занавеска, потом захрустел замок, и дверь со скрипом открылась.

– Кого тебе? – На Кинта смотрел долговязый парень, может, даже ровесник – засаленные длинные волосы, мятая рубаха в жирных пятнах... неприятный тип.

– Тут вот в газете объявление...

– Да, сестра давала объявление. – Парень попытался изобразить приветливое лицо, улыбнувшись и обнажив желтые зубы. – Лий! Лий, иди скорей, пришли по объявлению в газете.

Когда сестра долговязого показалась у двери, Кинт даже опустил глаза в пол, так ему не хотелось смотреть на то, что он увидел... похоже, болезнь, настигающая тех, кто погряз в блуде, уже лишила женщину носа и части верхней губы.

– Вы проходите, – сказала женщина, – я покажу вам комнату в цоколе.

– Скажите, а вход в цоколь отдельный? – спросил Кинт, не двигаясь с места.

– Нет, из чулана...

– И сколько вы хотите за комнату?

– Всего три с половиной тысячи кестов золотом... дешевле вы не найдете...

– Спасибо, я, пожалуй, еще поищу варианты. – Кинт коснулся полей шляпы, развернулся и пошел к повозке.

– Удивлен? – хмыкнув, спросил возница, когда повозка поехала дальше. – "Ремесленный квартал", одно название и осталось, тут уже давно никто не занимается никаким ремеслом, хотя нет, все же несколько лавок, мастерских и магазинчиков тут еще есть, ну и грабежом промышляют по ночам...

– И три тысячи с лишним золотых кестов за комнату, – задумчиво произнес Кинт.

– Это еще дешево...

– Серьезно?

– Да, парень, давно ты в Латинге-то?

– Вчера приехал...

– Дай-ка газету.

Кинт протянул газету вознице, который уже остановил повозку и повернулся, пыхтя трубкой.

– Так... что тут... ага... Ну, если три тысячи для тебя много, тогда стоит поехать вот по этому объявлению, – старик ткнул мундштуком в заголовок.

"В районе депо продается флигель, требующий ремонта. Четвертая улица, прачечная мадам Ригер".

– А почему вы думаете, что там будет дешево?

– Во-первых, постоянный шум депо, во-вторых, район там неспокойный, ну и в-третьих – флигель требует ремонта.

– Хм... ну давайте поедем туда.

Железнодорожная станция и депо находились на окраине Латинга, там же множество складов и какие-то цеха ткацкой мануфактуры. Между депо и жилым районом был парк, который когда-то разбили в надежде приглушить звуки, но, вероятно, затея оказалась пустой. Зато люди, проживающие неподалеку, этот парк полюбили. Даже сейчас, когда еще не проклюнулась свежая трава на газонах и деревья стоят кряжистыми скелетами без листвы, по дорожкам прогуливаются пары, кто-то сидит на лавочке и читает газету, мальчишки играют в догонялки, бросаясь прошлогодней листвой.

– Я тут сам раньше жил, – подал голос возница, – а когда старший брат умер, перебрался к нему на ферму, за город.

– Далеко еще? – оглядывая окрестности и запоминая ориентиры, спросил Кинт.

– Да вот, почти приехали... это Третья, а сейчас парк закончится, и будет Четвертая, вон, видите проезд во двор-колодец?

– Угу.

– Вот нам туда.

Район депо у Кинта не вызывал никаких отрицательных эмоций или отвращения, видел он и похуже, в воздухе стоял запах жженого угля, смеси для пропитки шпал, конского навоза и... почему-то пива.

– А почему так пивом пахнет?

– Вон, – возница показал плеткой на группу зданий из кирпича с парой высоких труб, – пиво варят, и очень неплохое.

Повозка через арку въехала во двор-колодец, квадрат трехэтажных зданий, с внутренней стороны которых, на каждом этаже, были балконы во всю длину здания, с этих балконов люди и попадали в свои жилища. К одной из стен первого этажа прилипли деревянные сараи, напротив небольшая конюшня, рядом две не запряженные повозки и пара снопов с сеном, ветхий птичник с парой десятков кур и уток, гуляющих тут же, во дворе. Угольный ящик, колодец, несколько штабелей дров и вязанки хвороста. У окованной железом широкой двери несколько деревянных ящиков, плетеные корзины, какие-то тюки и три высоких железных треноги с подвешенными к ним котлами, под которыми разведен огонь. В котлах кипятится белье, над дверью вывеска – "Прачечная". На балкончике второго этажа стоят два старика и курят трубки, они кивнули, приподняв котелки вознице, а возница махнул им рукой в ответ, у котлов возятся три девицы, два подростка в конюшне обихаживают старую кобылу.

– Ну вот, старуха Ригер тут живет, ну и прачка вон ее...

– Спасибо.

– Мне ждать?

– Конечно.

Переглядываясь и хихикая, девицы проводили Кинта взглядом, а когда он постучал в дверь, одна из них крикнула:

– Да вы снимайте прямо здесь, мы постираем!

Кинт пропустил эту фразу мимо ушей и хотел еще раз простучать, но дверь резко открылась, и Кинт вовремя остановил руку, чтобы не влепить кулаком в лоб сухонькой старушенции, отчего-то напоминающей ведьму из детских сказок – да, и волосатая бородавка на щеке, и реденькие усики присутствовали.

– Здравствуйте... я вот по объявлению.

– Здравствуй, здравствуй... я знала, что ты придешь.

– Не понял...

– У меня есть свои тайны, – ответила старуха, при этом весьма приятно улыбнувшись, а ее глаза были добры. – Ну что, пойдем смотреть флигель?

– Скажите, а сколько он стоит?

– Я возьму с тебя тысячу, но при условии, что если спросят, скажешь, что купил за две... как, устроит?

– Вполне, только сколько еще будет стоить ремонт?

– Пойдем, сам все посмотришь.

Старуха Ригер достаточно шустро поднялась по винтовой лестнице, что была в углу двора, на балкон третьего этажа, Кинт послушно шел за ней. Пройдя одно здание, они свернули и прошли следующее. Кинт насчитал сто шагов перед тем, как они остановились у дряхлой широкой лестницы, ведущей к флигелю.

– Осторожно, лестница старая, – сказала старуха, – давай за мной, и за перила не держись... отвалятся, все менять надо.

Дверь болталась на одной петле, и Кинт, аккуратно отставив ее в сторону, шагнул внутрь. Два небольших окошка, одно во двор, второе в небо, то есть в крыше. Помещение практически квадратное, и Кинт измерил одну его сторону шагами, получилось пять. На сгнившем полу в нескольких местах стоят миски и кувшины – видимо, под теми местами, где течет крыша. У стены, что выходит на улицу и вдоль которой аж из подвала поднимается кирпичная печная труба, выложен не то камин, не то открытый очаг.

– Да уж... – Кинт подобрал валяющуюся на полу лавку и, протерев ее рукой, уселся и стал набивать трубку, более внимательно все осматривая. – И ремонта, наверное, на тысячу кестов.

– Может, и так, а может, и меньше, но ты не найдешь лучшего варианта для себя.

– Откуда вы знаете?

– Я так думаю...

– Вы меня почти убедили, – хмыкнул Кинт и выпустил клубы дыма к потолку. – Хорошо, как и когда мы оформим сделку?

– Завтра мне надо на рынок, и я могу приехать к ратуше, в полдень... да, в полдень я буду тебя ждать у ратуши.

– Хорошо, – кивнул Кинт, – вы мне поможете найти мастеров для ремонта?

– Это дело второе, – улыбнулась старуха, – ты скажи, тебе понравилось?

– Да. – Кинт встал и подошел к окну, которое выходит на парк и депо. – Мне тут нравится.

– Хорошее место, чтобы начать новую жизнь, – сказала старуха и, выйдя на лестницу, добавила: – Значит, завтра в полдень, у ратуши.

– Угу... – Кинт, задумавшись, продолжал смотреть в окно, но потом опомнился: – В смыс...

Но только покачивающаяся спина старухи, спускающейся по винтовой лестнице, показалась Кинту.

Вернувшись в гостиницу, Кинт высыпал вещи из сумки и ранца на пол и стал собирать в кучу свою казну. В шкатулку Крея он ссыпал все золотые монеты, предварительно их пересчитав – семьсот пять... Отложив пять монет в пустой кошель, Кинт взял два кошелька с самородным золотом, что также достались в наследство от Крея, и взвесил их в руке.

"Наверное, еще монет пятьсот выручу в меновой конторе в ратуше, – подумал он. – Похоже, придется ехать в Тек и забирать свои деньги в конторе ростовщиков... ну или часть тех денег..."

Глава семнадцатая

На следующий день Кинт прибыл к ратуше на час раньше установленного срока и посетил меновую контору, где прежде чем обменять самородное золото на золотые кесты, за минусом четверти комиссионных, Кинту пришлось заполнить бланк, в котором следовало указать, откуда это золото, собственно, взялось. Придумав историю о том, как он неподалеку от Конинга мыл золото в артели в течение двух лет, Кинт перенес ее на бумагу, благо, что близ Конинга действительно есть пара золотоносных речушек. Получив пять опечатанных бумажных свертков по сто кестов в каждом и двадцать кестов в руки, Кинт покинул ратушу и, присев недалеко от входа на лавочку, стал ждать странную старуху.

Старуха, точнее, мадам Ригер, появилась ровно в полдень. Она преобразилась. Нет, морщины на лице не разгладились, бородавка на щеке не исчезла, просто выглядела она теперь вовсе не старухой, а почтенной пожилой женщиной в атласном плаще, в роскошном платье под ним и в кокетливой маленькой шляпке с крупной черной вуалью на пол-лица.

– Давно ждешь? – спросила мадам Ригер бодро взбежавшего по ступенькам ратуши Кинта.

– Нет, совсем недолго, были свои дела, а потом сидел на лавочке, наслаждался погодой.

Постоянно потеющий толстый чиновник, мучающийся отдышкой, старательно заполнял бумаги, согласно которым Кинт Акан теперь являлся владельцем комнаты во флигеле, и в присутствии представителя городского совета расплатился с мадам Ригер тысячей золотых кестов, о чем также есть соответствующая запись в книге гражданских сделок городского совета.