Текст книги "Падение терратоса (СИ)"

Автор книги: Валентин Русаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Это что? – не скрывая удивления, спросил Кинт.

– Еще один конкурент, – буркнул возница. – Господин Шеко, он владеет трамвайной станцией.

– Трамвайной?

– Да, уже три ветки построил... одна от порта на запад, вторая с севера на юг и третья огибает почти полгорода с востока... и не угомонится, все строит и строит...

– А на чем они ездят? Что тянет эти вагончики?

– Так на этом, как его... елек-ты-ри-стве и ездят, каждый вагон может сам по себе ехать... жердью за провод цепляется и едет. У нас ребята, когда совсем худо, порой рубят проводя эти... но, оказывается, опасное это дело, так вот недавно племянник мой рубанул и упал замертво.

– А почему так много стало городовых на улицах?

– Заговорщики... бунтари... рабочие ячейки... из-за всякого сброда, в общем, не живется в терратосе спокойно, как монарх-то отказался от власти... а гильдии эти, – возница махнул рукой и выдал такую бранную тираду, что сам капитан Брэте позавидовал бы таким оборотам речи, а старый вояка еще тот сквернослов.

Кинт вспомнил, как ребята его звена в северном форте шутили: "Брэтэ так сквернословит, что зимой все поганые слова замерзают и падают в снег, а весной тают и с дикой бранью спускаются с ручьями в долину, от того в той долине и не растет ничего".

И словно в подтверждение слов возницы буквально в паре кварталов раздался мощный взрыв. Лошадь испугалась, но возница ее осадил...

– Ну вот, помянули к ночи... давайте-ка вы сами потом посмотрите все достопримечательности, гоню в Ткацкий квартал, а то сейчас жандармы мигом улицы оцепят, а так и до утра просидеть можно! – Возница свернул на узкую улочку и пару раз наподдал вожжами.

Через десять минут достаточно быстрой езды по узким улочкам и переулкам повозка выехала на широкую мостовую Ткацкого квартала. Невысокие, в два-три этажа, старые каменные дома с арками и внутренними двориками, несколько лавок, торгующих тканями, ресторанчик, булочная и гостиница.

– Приехали... – Возница остановил повозку у арки. – Вам туда.

– Держи. – Кинт положил в протянутую ладонь возницы два серебряных кеста, снял с повозки сумки и направился в освещенную арку.

Во внутреннем дворике все очень походило на то, как было во дворе дома наставника Чагала и его сестры, тетушки Милы – ворота конюшни, большой угольный короб, веревки с бельем от стены до стены. Единственное – в этом дворе была еще меленькая беседка, под потолком которой горел масляный светильник, а в беседке играли в кости двое мужчин.

– Простите, а как найти мадам Поль? – обратился к ним Кинт.

– Вон там, на кухне, – ответил один из мужчин, не отвлекаясь от костей.

– Спасибо.

– Ага...

Миловидная женщина лет сорока, немного полноватая, красивая и очень хорошо выглядящая, в длинном платье, пестрой блузе, поверх которой был накинут то ли бушлат, то ли укороченное пальто, показалась на широком крыльце.

– Вы меня ищете?

– Если вы мадам Поль, то да, вас.

– Молодой человек, к сожалению, у меня нет свободных комнат.

– Странно... Но капитан Морес...

– А! Вы, должно быть, Кинт?

– Верно.

– Идемте, комната готова.

Дом был трехэтажным, пройдя в дверь вслед за мадам Поль, Кинт очутился в просторном холле с несколькими дверьми, наверх вела широкая лестница. Поднялись на третий этаж, мадам Поль распахнула дверь в длинный, шагов на двадцать, коридор, который, как выяснилось, поворачивал налево, а потом еще раз налево. Комната находилась в самом конце коридора.

– Вот ваша комната. – Мадам Поль отомкнула дверь и сразу вставила ключ в скважину изнутри. – Проходите... белье чистое, с утра застелила, камин, тут туалетная комната с ванной, вода горячая есть, в шкафчике полотенца... и вот еще что... – Мадам Поль прошла к одному из двух шкафов у стены. – Здесь выход на крышу, а с западной стороны дома лестница, спустившись по которой, вы окажетесь в соседнем квартале.

– Понятно, спасибо.

– Господин Морес просил передать, что приедет только послезавтра с утра.

– Хорошо, у меня будет время погулять по городу.

– Вы голодны? Я скажу сыну, и он принесет вам ужин.

– Разве только что-нибудь попить, я бы выспался с дороги.

– Располагайтесь, Кинт, если что-то нужно, то не стесняйтесь.

– А сколько стоит эта комната?

– Уже все оплачено управлением... в общем, не беспокойтесь, вы можете проживать здесь неделю, а потом двадцать кестов серебром в сутки... Маки, мой сын, сейчас принесет вам морс, – ответила мадам Поль и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

"Двадцать кестов, – подумал Кинт, – дороговато, несмотря на условия".

Сняв верхнюю одежду, Кинт повесил ее в шкаф, затем достал из сумки портупею с пистолетами, повесил ее на спинку стула, а стул придвинул к кровати, подумал пару секунд, достал один пистолет из кобуры и сунул под большую, мягкую и вкусно пахнущую каким-то цветочным мылом подушку. Разложив сумки и убрав их в шкаф, Кинт прошел в туалетную комнату, покрутил вентиль и, заткнув блестящую медную ванну пробкой, пустил в нее горячую воду.

– Разрешите, – спросили из-за двери одновременно со стуком.

– Да...

В комнату вошел парень лет двадцати.

– Ваш морс, господин Кинт.

– Спасибо, Маки, весьма кстати, – поблагодарил Кинт и сразу отпил из большой и высокой кружки половину, – очень вкусно.

– Матушка сама по осени варит варенье, а потом мы делаем морс. Что-то еще?

– Нет, больше ничего, спасибо.

Закрыв за Маки дверь, Кинт набил трубку, раскурил ее, затем разделся и вот так нагишом и с трубкой протопал в туалетную комнату, где с блаженством погрузился в ванну.

Глава десятая

Словно в юности... гудки цехов со стороны промышленного района разбудили Кинта рано утром. Он пару минут лежал, оглядывая комнату, и все никак не мог привыкнуть к роли богатого торговца, хотя играть ему ее понравилось... все вежливы и учтивы, комната за двадцать кестов в сутки... что ж, играть – так играть! Умывшись и одевшись, Кинт некоторое время стоял у зеркала и никак не мог придумать, как пристроить портупею под подогнанный по фигуре камзол. Бросив эту бесполезную затею, Кинт засунул один из пистолетов сзади за пояс штанов, а дополнительный магазин просто положил в карман. Затем надел пояс с револьвером и палашом, а сверху накинул бессовестно дорогой плащ коричневой кожи тонкой выделки. Надев шляпу, Кинт еще раз осмотрел себя в большое зеркало у шкафа и, хмыкнув, отцепил ножны с палашом, все же он «торговец», а не отставной вояка.

– Вы не будете завтракать, господин Кинт? – поинтересовалась мадам Поль, когда Кинт спустился на первый этаж и прошел в холл.

– Я в центр, в булочную... раньше любил там завтракать, – ответил Кинт и хотел добавить "когда водились монеты в кармане", но не стал...

– А, там есть пара булочных с отличной сдобой, сама у них покупаю. Что ж, приятного вам завтрака.

– Спасибо.

Предрассветные сумерки и туман, наползающий на Актур со стороны моря, не способствовали хорошей видимости. Выйдя из арки, Кинт остановился на тротуаре, так как услышал звук приближающейся повозки, еще не хватало под колеса угодить. Сначала послышался размеренный цокот копыт по мостовой, а затем и желтым пятном в тумане показался фонарь повозки. Кинт свистнул.

– Пррр! Куда угодно господину? – приподнял засаленный и помятый котелок возница.

– Недалеко от ратуши, на площади, булочная...

– Знаю, – кивнул возница, – полезайте, господин, но поедем медленно, сами видите, какой туман.

– Ну, пока доедем – и рассветет.

– Пожалуй, – кивнул возница.

Разглядеть дорогу было затруднительно, но возница ориентировался не по уличным фонарям, от которых было мало проку в таком тумане, а скорее полагался на какое-то внутреннее чутье. А через полчаса пути с материка налетел промозглый северный ветер, и тумана как не бывало. Но в целом в Актуре было тепло, даже слишком, для последнего месяца зимы. Кинт обратил внимание, что в небольших палисадниках у домов квартала ремесленников на кустах и деревьях начали набухать почки. Вот повозка въехала на оживленную площадь, по которой спешили рабочие, ремесленники и торговцы, пешком, верхом и в повозках, открывались многочисленные лавки и салоны, рестораны и магазины.

– Приехали. – Возница остановил повозку у булочной.

Расплатившись, Кинт шагнул на тротуар... его сразу захлестнули приятные воспоминания, когда он увидел, как женщина с пышными формами, в белоснежном фартуке и косынке, открывает ставни больших окон кафе при булочной, а из самой булочной разносится аромат свежей выпечки по всей улице. Кинт перешел через дорогу, купил в киоске коробку табака, утренний номер газеты и направился к кафе.

Ничего не изменилось... те же несколько столиков, приятный запах, весьма способствующий обильному слюноотделению, стойка с витриной образцов выпечки. Кинт оказался первым посетителем, и за стойкой еще никого не было, только из-за низкой дверцы с аркой доносился разговор. Дверь в кафе открылась. Тяжело опираясь на трость и сильно хромая, вошел отставной военный, тот самый, только очень сильно постаревший. Отставник кивнул Кинту, прошел два шага, но, словно что-то вспомнив, остановился и, развернувшись, сказал:

– Рад снова видеть вас, молодой человек, давненько вы не заходили...

– Я только вчера приехал... и я тоже очень рад вас видеть.

Отставник еще раз кивнул, прошел за "свой" столик и уселся, развернув газету. Кинт тоже прошел на "свое" место – за столик у окна. Из помещения пекарни за стойку вышла красивая юная девушка и принялась колдовать с чайником, который висел на открытом очаге в углу. Через минуту она подала отставнику тарелку с парой булочек и чашку чая, а потом подошла к Кинту.

– Что пожелаете?

– Как всегда, – улыбнулся Кинт.

– Простите, но я не поняла...

– Три булочки с карамельным сиропом и какао, – громко сказал отставник, подмигнул Кинту и снова уткнулся в газету.

– Верно, – кивнул Кинт.

– Эм... хорошо, одну минуту, – озадачено ответила девушка и удалилась за стойку.

– Подросла... похорошела, – снова выглянул из-за газеты отставник.

– Это что, дочь мадам Шодэ, Вьен? – прошептал Кинт, немало удивившись.

В ответ отставник лишь кивнул и перевернул страницу газеты.

– Действительно похорошела, – тихо сказал Кинт и повернулся к стойке, за которой девушка ловко управлялась с посудой, собирая заказ Кинта.

Тот же вкус! И у сдобы, и у какао... Кинт даже закрыл глаза, но с дальней стороны площади грохнула пара выстрелов, кто-то закричал, засвистели городовые, потом еще выстрел... а потом все как-то затихло, и буквально через минуту картина за большим окном кафе приняла прежний вид.

– Да, многое изменилось в столице, – сказал отставник, но на этот раз не отвлекаясь от газеты.

– Я заметил, – ответил Кинт, допил какао и громко обратился к девушке за стойкой: – Вьен, будьте добры, еще чашечку какао.

– Одну минуту...

Вторую чашку Кинт смаковал и курил недешевый табак, который приобрел в киоске напротив. В кафе пришли еще люди, а Кинт с большим удовольствием выкурив трубку и допив какао, подошел к стойке.

– Сколько с меня?

– Я не могу вас вспомнить, простите, – немного покраснела девушка, а потом озорно посмотрела на Кинта и добавила: – Но если вы здесь бывали, то должны знать стоимость.

– Все верно? – Кинт выложил на стойку три серебряных кеста.

– Да, все правильно, – кивнула Вьен, – приходите еще.

– Обязательно.

Кинт направился к двери, но немного отошел, уступая дорогу хозяйке булочной с большой плетеной корзиной в руках – должно быть, она возвращается с рынка.

– Доброе утро, мадам Шодэ. – Кинт тронул поля шляпы и вышел на улицу.

– Доброе... А...

– Матушка, а кто это? – Вьен подошла к окну и стала смотреть вслед богато одетому мужчине, с виду торговцу, но с военной выправкой, вот и руку у левого бедра держит, будто хочет придержать палаш или саблю, но их нет, а этот жест есть... и во взгляде его было что-то знакомое, из детства, и в тоже время колючее, тяжелое...

– Давно его не было. – Мадам Шодэ тоже подошла к окну. – Я хорошо помню этого юношу... ну, то есть, помню его юношей...

– Да, да... я тоже его не сразу признал, – отвлекся от газеты отставник, – но это, замечу я вам, уже совсем не юноша, совсем... да и со старухой Смертью ему встречаться приходилось, поверьте, у меня глаз наметан на таких.

– Он военный? А почему одет, словно торгаш? – повернулась Вьен к отставнику, когда увидела, что объект их обсуждения поймал повозку, которая быстро покатила с площади.

– Военное дело ему знакомо хорошо, но он не солдат. Может, наемник... на правой руке не всем заметные следы пороховых ожогов от частой стрельбы из револьвера, такие следы появляются не за один год... И самое главное, барышни, это его взгляд, я знаю этот взгляд, уж поверьте... Ладно, засиделся я сегодня, пойду. – Старик молча положил пару монет на стойку, прощаясь, кивнул и вышел из кафе.

Кинт, скучая, бродил по рядам на рынке. На месте лавки мясника Хора теперь торговал зерном толстый фермер. Кинт уже делал третий круг у мастерской Баката и не решался войти. Свернув в молочные ряды, Кинт приобрел немного сыра, затем нашел, где купить бутыль неплохого вина, и направился к мастерской...

Колокольчик на двери заставил старика Баката отвлечься от верстака, переместить на лоб громоздкие окуляры и, прищурившись, посмотреть на посетителя.

– Чем могу быть полезен?

– Здравствуйте, мастер Бакат, – сказал Кинт и подошел ближе к стойке.

– Кинт! Надо же! А ходили слухи...

– Это все слухи, мастер Бакат.

– Ну-ка, подойди ближе к свету, я тебя рассмотрю. – Бакат встал и подошел к стойке. – Ты совсем взрослый... а что с лицом?

– Немного зазевался на охоте.

– Понятно... Что ж, мне приятно, что ты пришел проведать старика, ну и, судя по одежде, у тебя все хорошо.

– Как сказать... – Кинт положил на стойку сверток с сыром и поставил бутыль.

– А как есть, так и скажи. – Бакат убрал со стойки несколько железяк и запчастей, покопался в одном из ящиков, достал чистое полотенце и постелил на стойку. – Я пока поищу еще один стакан, а ты повесь на дверь табличку с надписью "перерыв" и закрой дверь.

Засиделись со стариком допоздна. Скупо и избегая особо острых и ненужных для чужих ушей моментов, Кинт немного рассказал о своей жизни. Старик лишь слушал и качал головой, но не забывая при этом подливать вина себе и собеседнику. Вообще приятная получилась встреча, теплая и душевная. Пообещав, что при случае обязательно заглянет, Кинт попрощался, заметив, что Бакат уже вот-вот уснет. Рынок уже закрылся, и Кинту пришлось ждать, пока из сторожки придет охранник, отопрет ворота и выпустит его. Оказавшись на широкой и освещенной мостовой, Кинт решил прогуляться в сторону центра. Проходя мимо кабачка в цокольном этаже, Кинт почувствовал, что, во-первых, успел протрезветь, а во-вторых, что он ужасно голоден. Он хотел было сразу и спуститься в этот кабачок, но вовремя сообразил, что его внешний вид, по меньшей мере, может спровоцировать посетителей, и зашагал быстрее по дороге в сторону центра.

Если внешне Кинт очень хорошо вписывался в публику большого ресторана недалеко от ратуши, то внутренне ему этот ужин дался очень тяжело. Слишком сильно эти люди, здесь, в столице, оторваны от понимания того, как живет весь остальной терратос. Его скоро утомили приторные речи толстосумов за соседним столиком и идиотский смех молодящихся дам, тщетно старающихся стоить глазки богатым владельцам цехов или лабораторий. Быстро справившись с тарелкой салата и куском телятины, Кинт за несколько глотков опустошил кружку пива и жестом позвал официанта.

– Что-то еще?

– Нет, спасибо, столько с меня?

– Вам не понравилась у нас?

– Очень понравилось, я просто спешу... так сколько?

– Пятнадцать кестов серебром... – с кислой миной и потеряв интерес к клиенту, ответил официант.

Рассчитавшись, Кинт вышел на улицу и даже тряхнул головой, пытаясь освободиться от гула ресторанных разговоров. Вечерняя прохлада бодрила, и на город снова начинал наползать туман. Где-то вдалеке, в нескольких кварталах, опять послышалась стрельба, и конные жандармы, патрулирующие на площади, пришпорив лошадей, помчались на звук выстрелов.

– К мадам Поль, в Ткацкий квартал, – сказал Кинт, влезая в одну из повозок, ожидающих клиентов у ресторана.

– Слушаюсь, господин, – угрюмо кивнул возница, и повозка, разгоняясь, покатила по мостовой.

Глава одиннадцатая

– У меня такое предположение, господин Кинт, что вы намеренно избегаете моей кухни, – сказала мадам Поль, когда Кинт спустился утром в холл, чтобы наполнить кувшин питьевой водой из большого бака.

– Ни в коем случае, – улыбнулся Кинт, – обещаю исправиться и прямо сейчас позавтракать и оценить вашу кухню.

– Вот это другое дело, вам подать в комнату или позавтракаете в зале с другими постояльцами?

– В комнату.

Кинт уже заканчивал завтрак, когда в дверь постучали...

– Открыто!

– Доброе утро, Кинт. – Морес вошел в комнату с саквояжем и деревянным ящиком звукописца.

Капитан выглядел уставшим и измученным – круги под глазами, серое лицо – но он все же изобразил некое подобие улыбки.

– Доброе утро. Вы плохо выглядите, капитан Морес.

– Надо просто выспаться... ну что, у меня, к сожалению, очень мало времени, давайте приступим.

– Давайте. – Кинт опрокинул кружку морса себе в рот, составил тарелки на поднос, а поднос отнес на лавку у двери...

– Опрос свидетеля по делу о нападении на геологическую экспедицию ведет Капитан Морес Таг, сего пятого дня, второго месяца, шесть тысяч девятьсот двадцать восьмого года полного летоисчисления... – начал Морес, включив звукописец и закурив, – господин Кинт Акан, расскажите все в подробностях с момента открытия профессором Дактом "прототипа".

– После того, как профессор испытал "прототип", он телеграфировал в столицу, – прокашлявшись, начал Кинт...

Процедура опроса закончилась ровно к тому моменту, как мадам Поль постучала в дверь.

– Вам подать обед, господа?

– Если только быстро, – складывая бумаги и убирая несколько использованных цилиндров звукописца в саквояж, ответил Морес.

– Уже несу... – Мадам Поль скрылась за дверью.

– Что дальше?

– Мне нужна пара дней, потом будет ясно... либо сам приду, либо с мадам Поль передам записку.

– Понятно, а потом?

– Живи, строй свою жизнь... Связь со мной можно держать через мадам Поль, то есть шли на ее имя телеграммы с пометкой "Моресу". Как я и говорил, как только обстановка в управлении жандармерии изменится, то могу ходатайствовать о твоей мобилизации в жандармы, ну и рекомендации напишу. Правда, сам понимаешь, больше чем до помощника инспектора ты не дослужишься, но и это очень и очень хороший вариант.

– Я подумаю.

– Подумай. И, кстати, вот. – Морес достал из саквояжа и положил на стол небольшой бумажный сверток, опечатанный сургучом. – Это вознаграждение от управления за помощь в уничтожении банды.

– Это приятно. – Кинт взял сверток и взвесил в руке.

– Там тридцать кестов золотом.

– Ого! Щедро. А что это за банда, пленных удалось разговорить?

Морес сел на стул и тяжело вздохнул.

– Мы их называем "черный корпус". Пленные... с ними все плохо, один перегрыз себе вены на руках, второго застрелила охрана при попытке нападения. Это очень подготовленные и отчаянные люди, мы давно пытаемся на них выйти, но бесполезно. Пару раз даже внедряли агентов в преступное сообщество с целью выйти на "черный корпус", но агентов след простыл. Да, то нападение на пост корпуса охраны дорог... ну, когда ты один выжил, это тоже их работа.

– Сурово...

– Да, Кинт, очень сурово, и все больше загадочно и опасно. Не могу распространяться, но хочу предупредить, терратос в ближайшем будущем ждут большие потрясения.

– Война?

– Не исключено... Деятельность шпионов соседнего терратоса не дает покоя, но это все ерунда по сравнению с тем, что может произойти внутри терратоса.

– Что именно?

– Кто-то стравливает гильдии, а чем это грозит, не мне тебе объяснять.

– И кто этот "кто-то" вы тоже не знаете?

– К сожалению, да.

– Ваш обед, господа. – Дверь открылась, и вошла мадам Поль, катя перед собой низкую тележку на колесах.

Обедали молча, Кинт молчал от того, что голова была совершенно пуста, и он не имел ни малейшего желания забивать ее проблемами, Морес, наоборот, молчал потому, что в его голове постоянно шел какой-то мыслительный процесс, и он, жуя, смотрел в одну точку.

– Так что думаешь делать в столице?

– Съезжу в школу сирот, проведаю могилы близких мне людей, затем немного развлекусь и поеду, наверное, в Латинг, попробую обосноваться там, мне понравился этот город.

– Хороший город, главное – воздух чистый. Ты мне обещал, что покажешься врачу.

– Да... только какому?

– Я сейчас напишу адрес.

Как только Морес ушел, Кинт сразу начал переодеваться. Стянув с себя надоевшие и тесные одежды, достал из сумки новые шерстяные брюки, свитер, свой выцветший жандармский китель и суконный бушлат.

– Вот, теперь я даже чувствую себя лучше, – сказал Кинт, пристраивая портупею с двумя пистолетами поверх свитера.

Затем китель, поверх него бушлат, пояс с револьвером и ножнами палаша.

Ссыпав в карман горсть монет, Кинт вышел из комнаты и закрыл ее на ключ.

Присев на длинную лавку под навесом перрона, Кинт пыхтел трубкой и наблюдал за суетой на железнодорожной станции. Мимо сновали носильщики, степенно прогуливались встречающие или ожидающие отправления люди. Кинт тоже ожидал, в его кармане лежал кусочек картона с номером вагона и красной печатью – билет на паровоз до маленькой товарной станции рядом со школой сирот. Вытряхнув уже прекратившую тлеть трубку, Кинт убрал ее в карман, еще раз осмотрелся и направился к киоску в конце перрона, где торговали пивом.

Кто-то потянул Кинта за рукав:

– Задержитесь, пожалуйста.

Уже готовый выхватить палаш Кинт обернулся – рядом стояли два патрульных жандарма.

– Предъявите ваш жетон гражданина, – сказал один из жандармов, лицо которого Кинту показалось знакомым.

– Что-то случилось? – Кинт потянул за шнурок на шее, доставая жетон.

– У нас приказ проверять всех подозрительных.

– И чем же я подозрителен.

– Вы не похожи на жителя столицы.

– Ясно... вот, пожалуйста. – Кинт показал жетон.

– Кинт Акан... Кинт? Не может быть! – Жандарм начал приглядываться к лицу Кинта. – Ну точно! Кинт, это же я, Вилт... ну как же! Я... моя кровать была напротив твоей, через проход стояла в казарме сиротской школы... ну?

– Точно, – узнал Кинт, – ты еще воровал одеяла у тех, кто ночью вставал в туалет.

– Верно... – засмущался Вилт, – ну, я же был почти самый младший в отряде, вечно мерз по ночам.

– Ага, смешно потом было наблюдать... ты умыкнул одеяло, а тот приходит, смотрит, что одеяла нет, ложится и ждет, когда кому-то еще не приспичит, и всю ночь эта возня потом с перетаскиванием одеял.

– Да уж, – рассмеялся Вилт. – Ты какими судьбами здесь?

– Так, в гости заехал... сейчас вот собираюсь в школу сирот, проведать могилы наставника Чагала и Вакта.

– Да уж... не повезло вам тогда на посту.

– Угу.

– И со стариком Чагалом какая-то непонятная история вышла... я слышал.

– Точно, непонятная.

Пыхтя и выпуская клубы пара, паровоз тащил вдоль перрона пять пассажирских вагонов.

– Мне пора, – протянул руку Кинт, – может, увидимся.

– А запросто! Если что, то прямо у дежурного по станции спросишь, где меня найти, у меня тут постоянный пост, да и живу недалеко... женился два года назад, дочь растет.

– Рад за тебя, – улыбнулся Кинт, – ну, бывай.

Действительно радуясь за Вилта, Кинт сидел в купе и смотрел в окно. Ведь сколько выпускников так и не смогли устроиться в жизни после школы сирот и, пойдя по наклонной, растворились в пороке и темноте переулков или осели на бедных окраинах городов. А Вилт молодец, в городской жандармерии служит, жилье в столице, жена, дочь... Сироте о таком варианте только мечтать. Да он всегда смышленый был, этот Вилт, несмотря на то, что действительно младше других на пару лет.

Пива Кинт так и не успел купить, поэтому, когда сосед по купе предложил налить вина, Кинт с удовольствием согласился.

– А вы из военных? – интересовался приличного вида мужчина, худощавый, с длинным лицом и взъерошенной копной волос, в клетчатом костюме и берете.

– Дорожная жандармерия.

– Вот как! У меня дед служил в дорожной жандармерии, ох и суровый был, – улыбнулся сосед, – а я вот все больше по технике... Кьенэ меня зовут, инженер Кьенэ. Еду в Майнг, у меня там пара проектов. Вы бывали в Майнге?

– Да, бывал.

– И как вам? Очень, очень индустриально развитый город... а университет! Какая работа там была мной проделана! А вы были на выставке в Актуре?

– Какой?

– Как? Уже неделю как идет выставка последних достижений инженерной мысли!

– Я пару дней как в столице...

– Обязательно, обязательно посетите выставку!

– Постараюсь, – улыбнулся Кинт и поднял стакан с вином, тем самым прервав поток эмоций соседа...

Глава двенадцатая

Кинт постучал в массивные деревянные ворота, окованные железными полосами. Привычного караульного под грибком снаружи почему-то не было. Залаяла собака, а через пару минут в низкой двери приоткрылось зарешеченное окошко.

– Вам кого?

– Я к начальнику школы, мне нужен генерал Горт.

– Его нет.

– А кто за него?

– Мадам Эстэр.

– Хорошо, тогда я к мадам Эстэр.

– Как о вас доложить?

– Кинт Акан.

– Ждите. – Окошко захлопнулось, и было слышно, как кто-то быстро побежал прочь от ворот.

Заложив руки за спину, Кинт стал прохаживаться вдоль ворот, глядя на степь, на плывущие по небу низкие облака, которые, похоже, несут к берегу дождь. Загромыхал засов, тяжелая дверь открылась, Кинт обернулся... За ворота вышла мадам Эстэр в мужском кавалерийском костюме. Пояс с револьвером подчеркивал ее бедра и длинные и стройные ноги, казалось, эта женщина живет вне времени.

– Вы все так же прекрасно выглядите, мадам Эстэр, – кивнул Кинт и коснулся полей шляпы.

– Кинт... Какой же ты! Стал настоящим мужчиной! Да что же мы... пойдем. – мадам Эстэр шагнула за ворота.

Оказавшись на территории сиротской школы, Кинт осмотрелся.

– А почему так мало курсантов?

– Весной последний выпуск, Кинт, – грустно посмотрела на него мадам Эстэр, – скоро ужин... ты надолго?

– Поужинаю, проведаю друзей – и обратно в столицу...

– В ночь?

– Это не проблема, на станции фургоны и моторные повозки, отвезут хоть в Майнг, хоть в Тек, – улыбнулся Кинт.

– Что ж, идем.

Столовая школы ничуть не изменилась, разве что осталось не более десятка длинных столов, остальные за ненадобностью были вынесены из помещения.

– Тут теперь балы можно устраивать, – сказал Кинт, оглядевшись.

– Ты угадал, я провожу здесь занятие раз в неделю.

– Здорово, а мы в казарме толкались.

Дежурные на раздаче уже трудились, готовя посуду, Кинт и мадам Эстэр составили на подносы ужин, донесли их до дальнего стола и сели друг напротив друга.

– А что потом со школой?

– Не знаю, ходят разговоры, что территорию передадут управлению тайной жандармерии.

– Господин Горт?

– Умер прошлой осенью, прямо на занятиях по верховой езде. У него давно уже сердцем было нехорошо... Похоронили на школьном кладбище, рядом с мастером-наставником Чагалом.

– А вы что же? Чем думаете заниматься?

– Уже получила приглашение от университета в Майнге... Скажи, Кинт, а как та история с твоим обвинением?

– Все в прошлом, мадам Эстэр. Удалось доказать свою невиновность, но не без помощи влиятельных друзей, чего уж скрывать.

– У тебя появились влиятельные друзья? – подняла бровь мадам Эстэр.

– Ну... во всяком случае, я считаю их... вернее его, другом. Может, конечно, он ко мне хорошо относится и помогает до тех пор, пока я ему нужен для каких-то своих целей, связанных со службой и карьерой...

– Может быть, – задумалась мадам Эстэр, – сейчас редко можно встретить искреннюю дружбу.

Закончив ужин, Кинт и мадам Эстэр немного поболтали, вспомнили времена, когда школа была полна курсантов, затем отправились на школьное кладбище по посыпанной песком дорожке, а им навстречу прошагал отряд курсантов, численностью едва ли больше сотни... последний отряд последнего выпуска.

– Здравствуй, друг, – Кинт положил руку на камень над могилой Вакта, – давно меня не было...

Кинт провел рядом с могилами около получаса, говорил, молчал... Мадам Эстэр стояла в стороне и наблюдала. Да, это был уже не тот юноша, что покинул ворота школы, не тот бесшабашный и лихой парень – жандарм корпуса охраны дорог, это был пусть и молодой, но уже мужчина, его глаза она хорошо рассмотрела... Была у мадам Эстэр такая способность, читать по глазам внутреннюю суть человека, и то, что она прочитала в глазах Кинта, ей не понравилось, но она не стала говорить с ним об этом, это его жизнь, его судьба. Лишь прощаясь с Кинтом у ворот школы, она взяла его за руку, отчего он немного вздрогнул от такого неожиданного жеста "ледяной стервы" мадам Эстэр...

– Береги себя, Кинт, и постарайся остаться собой.

– Всякое может случиться, – как-то странно улыбнулся Кинт, поцеловал руку мадам Эстэр и, кивнув, добавил: – Прощайте, и вы тоже берегите себя и спасибо вам за все!

Кинт шел по дороге вдоль забора школы, изредка освещенной фонарями по периметру, а мадам Эстэр провожала его взглядом, пока Кинт не скрылся за поворотом.

Состав с десятком грузовых платформ и одним почтовым вагоном стоял под парами на станции у школы сирот. Проходя мимо почтового вагона, Кинт постучал в зарешеченное железной полосой окно.

– Что надо? – с лицом наполовину в пене и наполовину уже побритым в окошке показался жандарм.

– Состав в столицу?

– Да, а что?

– В столицу надо... думаю, чего переплачивать хозяевам моторных повозок, лучше служивому деньжат подкину... Возьмешь пассажира до столицы?

– Не положено!

– Да ладно, – улыбнулся Кинт и подкинул в руке золотой кест.

Окно закрылось, спустя минуту лязгнул засов мощной двери...

– Оружие все давай, пока едем, оно у меня побудет, и полезай.

Кинт снял пояс с кобурой и палашом и протянул жандарму.

Изнутри почтовый вагон представлял собой помещение, заваленное опечатанными мешками, картонными коробками и деревянными ящиками. Небольшой закуток с кроватью, столом и печкой – пост жандарма охранного корпуса.

Проверив на подлинность золотой кест, жандарм кивнул на опечатанные мешки:

– Бросай их на пол да ложись... едем медленно, к утру будем в столице. И не дури мне тут... стреляю я быстро.

– Договорились, – улыбнувшись, ответил Кинт, вытянул из кучи несколько мешков, уложил их поровнее, улегся, скрестив руки на груди, и закрыл глаза. Уже засыпая, Кинт слышал, как жандарм, напевая, продолжил бриться, потом толчок – и состав тронулся...

– Вставай, бродяга, подъезжаем! – разбудил Кинта жандарм, – только это, как порт проезжать будем, остановимся пару раз, так вот ты в порту сойдешь, чтобы мне не влетело... не положено же.

– Понимаю, – сел на мешках Кинт, протирая глаза.